БЕСЕДА ВТОРАЯ

Я хотел бы обсудить с вами вопрос авторитета и свободы. И я хотел бы вникнуть в него очень глубоко, потому что чувствую, как важно понять всю анатомию авторитета.

Итак, прежде всего, я хотел бы отметить, что не собираюсь дискутировать академически, поверхностно, на уровне слов; но если мы действительно серьёзны, думаю, сам факт правильного слушания ведёт не только к пониманию, но так же к немедленной свободе от авторитета. Время не освобождает ум ни от чего. Свобода возможна только тогда, когда имеется прямое восприятие, полное понимание, без усилий, без противоречий, без конфликта. Такое понимание немедленно освобождает ум от любой обременяющей его проблемы. Если мы исследуем проблему, если мы проследим, чтобы ум рассмотрел её полностью, целостно, мы освободимся от этого бремени.

Не знаю, задумывались ли вы достаточно глубоко над вопросом авторитета. Если сделаете это, вы поймёте, что авторитет уничтожает свободу, он подавляет творчество, порождает страх, и он на самом деле искажает всё мышление. Авторитет предполагает приспособление, подчинение, подражание, не так ли? Существует не только внешний авторитет полисмена, закона, — он в какой-то степени понятен, — но и внутренний авторитет знания, опыта, традиции, следование стереотипам, которые устанавливаются обществом, учителем в отношении того, что делать, как вести себя, и так далее.

Мы собираемся полностью заняться вопросом понимания внутреннего, психологического авторитета; психикой, создающей и поддерживающей форму, стереотип авторитета ради собственной безопасности.

Вас не удивляет, что на протяжении веков люди полагались на других в определении форм своего поведения? Мы хотим, — не так ли? — чтобы нам говорили, что делать, как себя вести, что думать, как действовать при определённых обстоятельствах. Поиск авторитета постоянен, потому что большинство из нас боится сделать неверный шаг, боится неудачи. Вы поклоняетесь успеху, а авторитет обещает успех. Если вы будете следовать определённым правилам поведения, если вы будете дисциплинировать себя соответственно определённым идеям, говорят вам, вы со временем обретёте спасение, успех, свободу. Для меня идея, что дисциплина, контроль, подавление, подражание, конформизм могут когда либо привести к свободе, абсолютно абсурдна. Ясно, что вы не можете, уродуя ум, выкручивая, загоняя в форму, найти в этом процессе свободу. Эти вещи несовместимы, они исключают друг друга.

Так почему человеческий ум и мозг всё время ищут стереотипа, шаблона, чтобы ему соответствовать? И должен сказать, что мои объяснения бесполезны, не имеют никакого смысла вообще, если вы — каждый из вас — не осознаёте своей склонности следовать, следовать идее или учителю. Но если объяснение действительно пробуждает в вас осознание состояния собственного ума, тогда слова имеют смысл. Итак, откуда это стремление следовать? Не является ли оно результатом желания иметь уверенность, желания безопасности? Несомненно, желание безопасности и есть мотив, основа этого желания следовать. А это означает — не так ли? — ощущение или мнение, будто через успех, через соответствие или подчинение чему-то вы избегаете всякого страха. Но существует ли такая вещь, как внутренняя безопасность? Ясно, что сами поиски безопасности означают страх. Внешне, может быть, нужно иметь определённую степень безопасности — дом, еду три раза в день, одежду и так далее; но внутренне — существует ли какая-нибудь безопасность? Вы можете быть уверенны в своей семье, в своих отношениях? Вы не осмеливаетесь ставить это под вопрос, не так ли? Вы принимаете, что это так, это стало традицией, привычкой; но в тот момент, когда вы действительно сомневаетесь в своих отношениях с мужем, женой, ребёнком, соседом, само это сомнение становится опасным.

Все мы в той или иной форме ищем безопасности; а для этого нужен авторитет. И потому мы говорим, что есть Бог, который, если всё остальное откажет, станет нашей последней защитой. Мы цепляемся за всяческие идеалы, надежды и верования, которые обеспечат нам постоянство теперь и на все времена. Но существует ли такая вещь, как безопасность? Думаю, каждый из нас должен открыть, очень стараться и ясно понять, существует ли такая вещь, как безопасность.

Внешне, сегодня едва ли имеется какая-либо безопасность. Всё так быстро меняется: технически — появляются новые изобретения, атомные бомбы; социально — внешние революции, особенно в Азии, угроза войны, коммунизма и прочее. Но угрозы нашей внутренней безопасности возбуждают в нас гораздо большее сопротивление. Если вы верите в Бога или в какую-то форму внутреннего постоянства, сломать эту веру почти невозможно. Никакая атомная бомба не разрушит вашу веру, так как в ней вся ваша надежда. Мы принимаем — каждый из нас — какой-либо определённый образ мыслей, и, похоже, для нас не важно, истинен он или ложен, есть ли в нём какой-то реализм или разумность; мы его приняли и мы за него держимся.

Таким образом, прорыв через всё это, выявление истины в этом вопросе означает гораздо более значительную революцию, чем любая коммунистическая, социалистическая или капиталистическая революция. Это означает начало свободы от авторитета и подлинное открытие, что нет такой вещи, как внутреннее постоянство, безопасность. Следовательно, это означает открытие, что ум всегда и во всех случаях должен пребывать в состоянии неуверенности, неопределённости. А мы боимся неопределённости, не правда ли? Мы считаем, что мозг, пребывающий в состоянии неопределённости, должен выйти из строя, впасть в болезненное состояние. К сожалению, имеется великое множество умственных расстройств из-за того, что люди не могут найти безопасности. Их сорвало с якоря, они лишились своих убеждений, идеалов, фантазий, мифов и это сделало их умственно больными. Ум, искренне сомневающийся, по-настоящему неуверенный, не имеет страха. Только ум, который боится, ум, который следует чему-то и за чем-то, нуждается в авторитете. Можно ли увидеть всё это и отбросить авторитет и страх полностью, совершенно?

А что мы подразумеваем под видением? Является ли видение просто результатом интеллектуального объяснения? Помогут ли вам объяснения, рассуждения, здравая логика увидеть тот факт, что всякий авторитет, послушание, принятие, соответствие, подчинение уродуют ум? С моей точки зрения это очень важный вопрос. Видение не имеет ничего общего со словами, объяснениями. По-моему, вы можете что-то увидеть непосредственно, без всяких словесных убеждений, аргументов или интеллектуальных рассуждений. Если вы устраните убеждение, влияние — потому что всё это очень несерьёзно, по-детски — тогда что помешает вам увидеть и тем самым сразу же стать свободным? Для меня видение есть мгновенное, непосредственное действие, оно не от времени. А потому и свобода от авторитета не принадлежит времени; это не вопрос, который решался бы заявлением: "Я непременно буду свободен". Но до тех пор, пока вы получаете удовольствие от авторитета, пока вы находите, что следовать чему-то привлекательно, вы не позволяете немедленному разрешению проблемы стать настоятельно необходимым, жизненно важным.

Факт в том, что большинству из нас нравится власть — власть жены над мужем или мужа над женой, власть способности, ощущение, что вы умнее, власть, которую даёт дисциплина и контроль над телом. Любая форма власти есть авторитет, будь это власть диктатора, политическая власть, религиозная власть или господство одного человека над другим. Власть — это абсолютное зло, почему же мы не можем увидеть этого просто и прямо? Я называю видением полное понимание, в котором нет никаких колебаний, лишь полнейший отклик. Что мешает этому полному отклику?

Здесь возникает вопрос об авторитете опыта, знания, не так ли? В конце концов, чтобы попасть на луну, построить ракету, необходимо научное знание; накопление знания мы называем опытом. Внешне нам необходимы знания. Вы должны знать, где вы живёте, вы должны уметь строить, собирать вещи, разбирать их на части. Такое внешнее знание является поверхностным, механическим, просто накопительным процессом всё большего и большего узнавания. Но получается так, что это знание и опыт становятся нашим внутренним авторитетом. Мы можем отвергнуть внешний авторитет как несерьёзный, внешний авторитет — такой, как принадлежность к определённой нации, к группе, к семье, привязанность к определённому обществу с его особыми манерами, кодексами и всей этой ерундой; но отбросить опыт, который человек накопил, авторитет накопленного им знания чрезвычайно трудно.

Я не знаю, углублялись ли вы вообще в эту проблему, но если вы это сделаете, то увидите, что ум обременённый, отягощённый знанием и опытом, — это не свежий ум, не молодой ум; это ум старый, увядающий, он не может свободно, полностью, всеобъемлюще встретиться с чем-то живым. В сегодняшнем мире, в наши дни, новый ум, свежий ум, молодой ум настоятельно необходим и внешне и внутренне, чтобы справиться со всеми нашими проблемами — не с какой-то специфической проблемой науки, политики, медицины и тому подобного, а со всей человеческой проблемой. Старый ум изношен, изуродован; ум молодой видит быстро, без искажений, без иллюзий. Это острый, решительный ум, не заключённый в пределы накопленного знания, не скованный опытом, переживаниями прошлого.

В конце концов, что такое эти переживания, придающие нам ощущения благородства, мудрости и превосходства? Переживание, безусловно, есть отклик нашей накопленной подосновы на вызов. Отклик обусловлен этой накопленной подосновой, так что каждое переживание укрепляет эту подоснову. Если вы ходите в церковь, принадлежите к определённой секте или религии, то вы имеете переживания, грёзы, видения, соответствующие этой подоснове, и это только укрепляет её, не так ли? И эта обусловленность, эта религиозная пропаганда, будь она двухтысячелетнего возраста или совсем недавняя, формирует ваш ум и она влияет на отклик вашего мозга. Вы не можете отрицать эти влияния; они есть. Коммунистические и социалистические, католические, протестантские, индуистские — десятки и сотни влияний постоянно, сознательно или бессознательно, проникают в ваш ум, формируя его, контролируя его. Итак, переживание не освобождает ум, не делает его молодым, свежим и невинным. Необходимо полное разрушение всей подосновы.

Понимание этого — не вопрос времени. Если вы собираетесь понять каждое влияние в отдельности, вы умрёте задолго до того, как поймёте их все. Но если вы сможете понять одно влияние всесторонне, полностью, вы уничтожите все формы влияния. Но чтобы понять это одно влияние, вам нужно исследовать его насквозь, полностью. Просто сказать, что оно плохое или хорошее, благородное или низменное — бессмысленное дело. Но чтобы исследовать его полностью, нужно не бояться. Углубляться в весь этот вопрос авторитета очень опасно, не так ли? Быть свободным от авторитета, значит призывать опасность, но никто не хочет жить в неопределённости, в неуверенности. Но уверенный ум — это мёртвый ум; лишь неуверенный ум является молодым, свежим.

Итак, понимание авторитета и внешнего и внутреннего, не вопрос времени. Полагаться на время — одна из величайших ошибок, величайших помех. Время — это отсрочка, откладывание. Это означает, что мы получаем удовольствие от чувства безопасности, от подражания чему-то, от следования за кем-то или чем-то, что на самом деле мы говорим только: "Пожалуйста, не беспокойте меня — я ещё не готов к беспокойству". Я не понимаю, почему не надо вас беспокоить. Что в этом плохого? На самом деле, когда вы желаете, чтобы вас не беспокоили, вы призываете беспокойство. Но человек, который хочет исследовать, не зависимо от того причиняет это беспокойство, или нет, свободен от страха перед беспокойством. Я знаю, что некоторые из вас при этом улыбаются, но это слишком серьёзное дело, чтобы улыбаться. Это факт, что никто из нас не хочет беспокойства. Мы поддались силе привычки и попали в узкую колею, интеллектуальную, эмоциональную или идеологическую, и мы не хотим, чтобы нас беспокоили. Всё, что мы хотим в своих отношениях, и во всём прочем, это жить комфортабельной, спокойной респектабельной буржуазной жизнью. И желание быть не-респектабельным, не-буржуазным — это то же самое.

Так вот, если вы слушаете, применяя к себе, вы увидите, что свобода от авторитета, вовсе не устрашающая вещь. Это всё равно, что сбросить тяжёлую ношу. Ум сразу претерпевает невероятную революцию. Для человека, который не ищет безопасности ни в какой форме, никакого беспокойства не существует; идёт непрерывное движение понимания. Если этого не происходит, это означает, что вы не слушаете, не видите; вы лишь занимаетесь тем, что принимаете или отвергаете некий набор объяснений. Поэтому для вас было бы очень интересно выяснить для себя, каков ваш истинный отклик.

Участник беседы: Несёт ли ум в самом себе элементы своего собственного самопонимания?

Кришнамурти: Думаю, что несёт, разве не так? Что мешает пониманию? Не те ли препятствия, которые созданы самим умом? Следовательно, как понимание, так и препятствия, помехи ему, являются элементами ума.

Послушайте, сэр, для того, чтобы жить с чувством неопределённости, неуверенности, сомнения и при этом не заболеть психически, требуется очень много понимания. Одним из главных препятствий для этого является — не так ли? — то, что я настаиваю на необходимости для себя иметь внутреннюю безопасность и уверенность. Я понимаю, что во внешнем мире не существует никакой безопасности и уверенности; поэтому внутренне ум создаёт для себя защиту в убеждении или веровании, в боге, в идее. Это мешает человеку по-настоящему выяснить, открыть для себя, существует внутренняя безопасность или нет. Таким образом, ум сам творит своё собственное рабство, и в нём же есть элементы, являющиеся основой его собственного освобождения.

Участник беседы: Почему свободный человек не бывает обеспокоен?

Кришнамурти: Правильный ли это вопрос? Ведь вы ничего не знаете о свободном человеке, так что вопрос этот чисто спекулятивный. Если вы извините меня за такие слова, этот вопрос не имеет смысла ни для меня, ни для вас. Но вот если вы поставите вопрос иначе: "Почему я беспокоюсь", тогда вопрос имеет смысл, и на него можно ответить правильно. Так почему же возникает беспокойство, когда мой муж отворачивается от меня, когда кто-то умирает, при неудаче, при ощущении, что я не имею успеха в жизни? Если вы действительно вникните во всё это до самого конца, вы увидите всю суть этого дела.

Участник беседы: Всегда ли вера в Бога основана на страхе?

Кришнамурти: Почему вы верите в Бога? Зачем вам это нужно? Волнует ли вас вера в Бога, когда вы счастливы или лишь тогда, когда у вас впереди неприятности? Не потому ли вы верите, что были приучены к этому? В конце концов, нам в течение двух тысяч лет говорили, что существует Бог; а в коммунистическом мире ум приучают не верить в Бога. Но это одно и то же, в обоих случаях ум подвёргся влиянию. Слово «Бог» не есть Бог, и действительно открыть для себя, есть ли Бог, бесконечно более важно, чем связывать себя с верой или неверием. Но открытие этого для себя требует огромной энергии — энергии, позволяющей прорваться сквозь все верования, что, конечно, не означает состояния атеизма или сомнения. Но вера — очень удобная вещь, и очень немногие люди согласны на внутренние потрясения. Вера не приведёт вас к Богу. Никакой храм, никакая церковь, никакой ритуал не приведут вас к реальности. Эта реальность существует, но чтобы узнать это, вам необходим гигантский ум. Мелкий, ничтожный ум способен найти только мелких, ничтожных богов. Поэтому, чтобы выяснить, что является реальным, мы должны быть согласны потерять всю нашу респектабельность, всю нашу веру.

Я не думаю, что вы можете слушать дальше. Если вы слушали лениво, только слова, вы, без сомнения, могли бы продолжать ещё пару часов. Но если вы слушали правильно, внимательно, с ощущением глубокого проникновения, тогда и десяти минут достаточно, ибо за это время вы смогли разрушить барьеры, которые создал для себя ум, и открыть, что истинно.

7 сентября 1961