Слова

Он много читал, и, хотя был беден, он считал себя богатым знаниями, что приносило ему некоторое счастье. Он тратил много часов, сидя за книгами, и большее количество времени проводил один. Его жена умерла, а его двое детей жили с какими-то родственниками. И, как он добавил, он был совершенно доволен, что был подальше от суматохи взаимоотношений. Он странно изолировал себя, был независимым и спокойно уверенным. Он сказал, что проделал длинный путь, чтобы обсудить вопрос о медитациях и особенно рассмотреть использование некоторых песнопений и фраз, постоянное повторение которых очень способствовало умиротворению ума. К тому же, в самих словах было некое волшебство. Слова должны петься верно и быть произнесенными правильно. Эти слова передавались с древних времен. И сама красота слов, ритмичная интонация, создавали атмосферу, способствующую концентрации. И тут же он начал петь. У него был приятный голос, и чувствовалось наслаждение, рожденное любовью к словам и их значению. Он пел с непринужденностью из-за длительной практики и увлечения. В то мгновение, когда он начал петь, он забыл обо всем.

Через поле доносился звук флейты. Она звучала с остановками, но тон был чистым и нежным. Играющий сидел в густой тени большого дерева, а за ним вдалеке возвышались горы. Молчаливые горы, песня и звук флейты, казалось, встречались и исчезали, чтобы начаться снова. Шумные попугаи взлетали, и вновь слышалось звучание флейты и глубокая обладающая силой песнь. Было раннее утро, и солнце поднималось из-за деревьев. Люди, болтая и смеясь, шли из деревень в город. Флейта и песнь привлекали внимание, и несколько прохожих остановились, чтобы послушать. Они сели на дорожку, и красота песни, и прелесть утра пленили их, что не было нарушено свистом отдаленного поезда никоим образом. Напротив, все звуки, казалось, смешались и наполнили землю. Даже громкое карканье вороны не мешало.

Как удивительно нас пленяют звуки слов, и как для нас стали важны сами слова: страна, бог, священник, демократия, революция. Мы живем словами и восхищением от ощущений, которые они дают. И именно эти ощущения стали так важны. От слов получают удовольствие, потому что их звуки повторно пробуждают забытые ощущения. Удовлетворение от них еще больше, когда словами заменяют фактическое, то, что есть. Мы пробуем заполнить нашу внутреннюю пустоту словами, звуком, шумом, деятельностью. Музыка и песнь — счастливое спасение от нас самих, от нашей мелочности и скуки. Слова заполняют наши библиотеки, а как много мы говорим! Мы едва осмеливаемся побыть без книги, быть незанятыми, побыть в уединении. Когда мы один на один с собой, ум взволнован, блуждая повсеместно, беспокоясь, вспоминая, сражаясь. Поэтому уединения нет, ум никогда не молчит.

Очевидно, ум можно заставить успокоиться повторением слова, песни, молитвы. Ум можно излечить, погрузить в сон. Его можно погрузить в сон ненавязчиво или насильно, и в течение этого сна можно увидеть сны. Но ум, который успокаивают с помощью дисциплины, ритуала, повторения, никогда не сможет быть внимательным, чувствительным и свободным. Это принуждение ума, нежное или грубое, — не медитация. Приятно петь и слушать того, кто может сделать это хорошо, но ощущения живут только следующим ощущением, а ощущения приводят к иллюзиям. Большинство из нас любит жить иллюзиями. Есть некоторое удовольствие в обнаружении более интересных и более захватывающих иллюзий, но именно страх потери наших иллюзий заставляет нас отрицать или прятаться от реального, фактического. Не то, чтобы мы неспособны к пониманию фактического, но то, что пугает нас, — это наше неприятие фактического и цепляние за иллюзии. Погружение глубже и глубже в иллюзии, это как красивая клетка, которая держит нас, это не медитация. Без необходимости выбора осознание путей ума, который является «отцом» иллюзии, это начало медитации.

Забавно, как легко мы находим замену реальной вещи и как довольны мы этим. Символ, слово, образ становятся существенными, и вокруг этого символа мы строим крепость самообмана, используя знание, чтобы усилить ее, так что опыт становится помехой для понимания реального. Мы даем названия не только, чтобы общаться, но и чтобы укрепить опыт. Это укрепление опыта есть самосознание. И будучи однажды охваченным этим, просто необходимо дать опыту вчерашнего и ощущениям сегодняшнего исчезнуть, иначе возникает повторение, а повторение акта, ритуала, слова является бессмысленным. В повторении не может быть никакого обновления. Потеря опыта есть созидание.