Ф. ЭНГЕЛЬС

ВОПРОС О ВОЙНЕ В ЕВРОПЕ

Хотя прибытие «Нэшвила» не доставило нам никаких существенных сообщений с театра военных действий, тем не менее нам стал известен факт огромной важности, если принять во внимание нынешнее положение дел. Суть этого известия в том, что сейчас, в последний момент, когда русские послы уже покинули Париж и Лондон, когда английский и французский послы отозваны из С.-Петербурга, когда морские и сухопутные силы Франции и Англии уже сосредоточиваются для немедленных действий, — именно в этот последний момент оба западных правительства снова предлагают России переговоры, причем в самом предложении уже содержится уступка почти всем со требованиям. Следует напомнить, что главным требованием России было признание ее права разрешить непосредственно с Портой, и без вмешательства других держав, спор, который, по ее утверждению, касается лишь ее и Турции. Это право теперь признается за Россией. Предложения изложены в письме Наполеона[64], которое мы приводим в другом месте, и сводятся к тому, что Россия может вести переговоры непосредственно с Турцией, но заключенный между ними договор должен быть гарантирован четырьмя державами. Такая гарантия умаляет значение уступки, так как она даст западным державам готовый предлог для вмешательства в любой подобный конфликт в будущем. Однако положение России от этого не становится хуже, чем сейчас, когда император Николай не может не видеть, что любая его попытка расчленения Турции сопряжена с риском войны против Англии и Франции. Зато действительный выигрыш России будет зависеть от характера договора, который еще ие заключен; России, которая теперь увидела, как трусливо западные державы стараются избежать необходимости вести войну, достаточно будет держать свои армии сосредоточенными и по-прежнему проводить свою систему запугивания, чтобы добиться своего по всем пунктам во время переговоров. К тому же русская дипломатия может не бояться поединка с пресловутыми послами, состряпавшими знаменитую своими промахами первую Венскую ноту[65].

Однако еще неизвестно, примет ли царь эти предложения или предпочтет положиться на свою армию. Он не может позволить себе каждые пять лет предпринимать такие вооружения и проводить дислокацию войск по всей своей обширной империи. Приготовления были проведены в столь большом масштабе, что возместить их стоимость может лишь весьма существенный материальный выигрыш. Воинственный энтузиазм русского населения тщательно подогревается. Мы видели копию письма одного русского купца, — это не один из многих осевших в Москве немецких, английских или французских торговцев, а настоящий старый московит, истинный сын святой, Руси, который в качестве комиссионера держит у себя на складе для продажи английские товары; у него спросили, не подвергнутся ли эти товары риску конфискации в случае войны. Старый россиянин, возмущенный подозрением, павшим в связи с этим на его правительство, и хорошо усвоивший официальную фразеологию, согласно которой Россия, в противоположность «революционным и социалистическим» странам Запада, является великим поборником «порядка, собственности, семьи и религии», возражает на это, что

«у нас в России различие между «мое» и «твое» еще, слава богу, в полной силе, и ваша собственность здесь находится в большей безопасности, чем где бы то ни было. Я бы даже советовал вам переслать сюда возможно большее количество принадлежащей вам собственности, потому что здесь она, пожалуй, сохранится лучше, чем там, где она находится сейчас. Опасаться за ваших соотечественников вы, возможно, имеете основания, опасаться же за вашу собственность — отнюдь нет».

Тем временем в Англии и Франции проводятся военные приготовления в самых широких масштабах. Французская океанская эскадра вызвана из Бреста в Тулон для перевозки войск на Ближний Восток. К отправке согласно различным сообщениям намечено сорок или шестьдесят тысяч войск, значительная часть которых будет взята из африканской армии; экспедиционный корпус будет значительно усилен стрелками» командовать им будет либо Бараге д'Илье, либо Сент-Арно.

Британское правительство готовит к отправке около 18000 солдат (22 полка по 850 человек каждый): в тот день, когда были отправлены последние полученные нами известия, часть их уже отплыла на Мальту, где должен состояться общий сбор. Пехота переправляется на пароходах, а парусные суда используются для конницы. Балтийский флот, который к 6 марта должен быть сосредоточенна Темзе, неподалеку от Ширнесса, будет состоять из пятнадцати линейных кораблей, восьми фрегатов и семнадцати малых судов. Это самый большой флот, сформированный англичанами со времени последней войны[66]; а поскольку половина его должна состоять из колесных или винтовых пароходов, поскольку также размер судов и огневая мощь их орудий сейчас почти на 50 % больше, чем полвека тому назад, то балтийский флот, возможно, будет обладать сильнейшим вооружением, когда-либо выставленным какой-либо страной. Командовать им предстоит сэру Чарлзу Нейпиру; если война состоится, никто лучше его не сумеет тотчас же направить жерла пушек в решающий пункт.

На Дунае сражение при Четате, по-видимому, привело к отсрочке русского нападения на Калафат. Эти пятидневные бои убедили русских в том, что взять укрепленный лагерь, способный осуществлять подобные вылазки, — нелегкое дело. Пожалуй, после такого опыта даже прямой приказ самого самодержца окажется недостаточным, чтобы вынудить его войска к опрометчивому наступлению. Присутствие генерала Шильдера, начальника инженерных войск, специально посланного туда из Варшавы, как будто даже привело к результату, прямо противоположному императорскому приказу: осмотра укреплений с некоторого расстояния оказалось вполне достаточно, чтобы Шильдер, вместо того чтобы ускорить нападение, пришел к убеждению, что потребуется большее количество войск и тяжелых орудий, чем могло бы быть сосредоточено в короткий срок. Поэтому русские уже некоторое время сосредоточивают вокруг Калафата какие только могут войска, а также подвозят туда осадные орудия, которые, как сообщают, были завезены в Валахию в количестве семидесяти двух. Лондонская газета «Times» оценивает силы русских в 65000 человек, что кажется нам несколько преувеличенным, если вспомнить общую численность русской армии в Дунайских княжествах. Эта армия состоит в настоящее время из шести пехотных дивизий, трех кавалерийских дивизий и около трехсот полевых орудий, помимо казаков, стрелков и других специальных частей; до начала военных действий общая численность ее официально определялась в 120000 человек. Исчисляя потери русских убитыми, ранеными и больными в 30000 человек, можно предположить, что сейчас у них осталось 90000 годных к службе бойцов. Из них не менее 35000 нужны для охраны линии Дуная, несения гарнизонной службы в главных городах и обеспечения коммуникаций. Таким образом, для атаки на Калафат остается в лучшем случае 55000 человек.

Рассмотрим теперь позиции обеих армий. Русские, пренебрегая всей линией Дуная, игнорируя позицию Омер-паши у Шумлы, сосредоточивают свои главные силы и даже свою тяжелую артиллерию на своем крайнем правом фланге, в таком пункте, где они оказываются дальше от Бухареста, своей ближайшей операционной базы, чем турки. Их тыл поэтому обнажен настолько, насколько это вообще возможно. Хуже того, чтобы хотя бы каким-нибудь образом защитить себя с тыла, они вынуждены раздробить свои силы и появиться перед Калафатом без того явного численного превосходства, которое, обеспечив им успех, оправдало бы весь этот маневр. Они оставляют от 30 до 40 % своей армии в распыленном виде позади своих главных сил, и эти войска, разумеется, не в состоянии отразить сколько-нибудь решительную атаку. Следовательно, взятие Калафата не обеспечено, а коммуникации осаждающих находятся под ударом. Ошибка столь очевидна, столь велика, что только абсолютная достоверность факта может заставить военного человека поверить в то, что она действительно была допущена.

Если Омер-паша, все еще располагающий более крупными силами, форсирует Дунай в любом пункте между Рущуком и Гирсовой, скажем, с 70000 войск, русская армия либо будет полностью уничтожена, либо ей придется искать убежища в Австрии. Для сосредоточения такого количества войск у Омер-паши был целый месяц. Почему же он не форсирует реку, на которой теперь уже закончился ледоход? Почему он даже не занимает опять свое tetede-pont [предмостное укрепление, плацдарм. Ред.] у Олтеницы, чтобы быть в состоянии выступить в любую минуту? Невозможно поверить, чтобы Омер-паша не знал о тех шансах, которые дали ему в руки русские своим грубейшим промахом. Можно поэтому предположить, что он связан действиями дипломатии. Очевидно, его бездействие должно смягчить впечатление от морской прогулки союзного военного флота в Черное море. Нельзя, чтобы русская армия была уничтожена или загнана в Австрию, потому что это создало бы новые осложнения при заключении мира. И вот в угоду интригам и недобросовестным действиям дипломатов-дельцов Омер-паша вынужден терпеть бомбардировку русскими Калафата, он должен мириться с тем, что они подставляют под его удары всю свою армию, всю свою осадную артиллерию, тогда как он не имеет права воспользоваться этим случаем. В самом деле, не будь у русского командующего полной, определенной гарантии в том, что его фланги и тыл не подвергнутся нападению, он, думается нам, никогда не отважился бы предпринять движение на Калафат. В противном случае, каковы бы ни были полученные им приказания, он заслуживал бы военно-полевого суда и расстрела. И если с пароходом, ожидаемым здесь сегодня или, самое позднее, в ближайшие дни, мы по получим сообщений о переходе Омер-паши через Дунай и о наступлении его на Бухарест, нам будет трудно отказаться от вывода, что западные державы заключили между собой формальное соглашение, по которому Калафат должен быть принесен в жертву военному честолюбию России, и туркам не разрешается защищать его единственным надежным способом, то есть посредством наступательного движения вниз по Дунаю[67].

Написано Ф. Энгельсом 13 февраля 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4019, 6 марта 1854 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

Примечания:

6

Пушки Пексана — применявшиеся во флоте пушки, изобретенные в 1822 г. французским генералом Пексаном; стреляли разрывными бомбами.

64

Речь идет о письме Наполеона III к императору Николаю от 29 января 1854 г., опубликованном в газете «Moniteur universel» 14 февраля; письмо воспроизведено в «New-York Daily Tribune» 6 марта 1854 года.

65

Первой Венской нотой Энгельс называет проект компромиссного соглашения между Россией и Турцией, который был подготовлен австрийским министром Буолем и принят на совещании послов Франции, Англии и Пруссии в Вене в конце июля 1853 года. Нота предусматривала обязательство султана соблюдать Кючук-Кайнарджийский (1774) и Адрианопольский (1829) договоры и сохранять неприкосновенными права и преимущества православной церкви в Оттоманской империи. Согласно решению совещания, ноту следовало направить сначала царю, а затем, в случае положительного к ней отношения с его стороны, — султану. Николай I одобрил содержание ноты, оставив в то же время за собой право истолковывать ее по своему усмотрению, но турецкий султан обусловил свое согласие подписать ее включением в эту ноту ряда изменений и оговорок, которые царское правительство признало для себя неприемлемыми.

66

Энгельс имеет в виду войны Англии против Франции, продолжавшиеся с 1793 по 1815 год.

67

Далее следует заключительный абзац, добавленный редакцией «New-York Daily Tribune»: «В другом месте наш лондонский корреспондент дает понять, что он не хочет верить в такое предательство, но факты — упрямая вещь и ум должен, в конце концов, признать их. После того, как западные державы предприняли такие отчаянные шаги, чтобы избежать войны, трудно представить себе, перед чем они вообще могут остановиться». В данном случае под лондонским корреспондентом редакция подразумевала А. Пульского.