§ 120

Все боги, которым поклоняется человечество, происходят из дикарских времен; их явно вообразили себе невежественные народы либо подарили простым и грубым нациям честолюбивые и хитрые законодатели. У народов же «этих не было ни способности, ни мужества заняться критической проверкой тех предметов, которые их заставили боготворить при помощи террора.

Если посмотреть поближе на бога, которому и сейчас еще поклоняются наиболее культурные нации, то придется признать, что он носит на себе следы дикости. Дикарь не признает никакого права, кроме права сильного, он чрезвычайно жесток; он подчиняется лишь собственному капризу; он лишен предусмотрительности, осторожности и рассудительности. Народы, считающие себя цивилизованными, не узнаете ли вы в этом ужасном образе того бога, которому вы воскуриваете фимиам? Разве изображение бога, даваемое вам, бога, с неумолимым характером, ревнивого, мстительного, кровожадного, капризного, опрометчивого, не напоминает человека, который еще не развил свой разум? О, люди, вы боготворите дикаря, на которого однако вы смотрите как на образец для вас, как на любимого властелина, как на повелителя, совершенного во всех отношениях.

Религиозные мнения жителей всех стран – это древние и прочные памятники невежества, легковерия, террора и жестокости предков. Каждый дикарь – это дитя, жадное до чудесного, надолго утоляющего его интерес; это дитя, никогда не рассуждающее над тем, что может зажечь его воображение. Неведение дикаря относительно путей, которыми идет природа, способствует тому, что он приписывает волшебству, магии все то, что кажется ему необыкновенным. В его глазах жрецы представляются колдунами, в коих он предполагает божественное могущество, перед которым готов унижаться его озадаченный разум, предсказания которых являются для него непреложными законами, противоречить коим было бы опасно.

В деле религии большая часть людей пребывает еще в первобытном варварстве. Новейшие религии – это те же древние безумства, омоложенные либо представленные в несколько более новых формах. Если древние дикари боготворили горы, реки, змей, деревья и фетиши всякого вида, если мудрые египтяне поклонялись крокодилам, крысам, луку, то разве мы не видим народы, считающие себя более мудрыми, чем египтяне, поклоняющимися хлебу, в который, как они воображают себе, чародейство священников заставило перейти божество? Разве этот бог-хлеб не является фетишом большинства христианских наций, столь же мало рассудительных в этом отношении, как и самые дикие народы?