ИЗ ПИСЬМА СОСНОВСКОМУ[37]

[...] На большое письмо Ваше, посвященное деревенской политике, я отвечу в ближайшем будущем. Думаю, что в оценке сложившейся обстановки мы с вами не расходимся. Замечательно, отмечу мимоходом, что сейчас вся энергия направлена уже на борьбу с так: называемыми "перегибами". Поразительное дело, уже годы борются против ультралевых перегибов - кажись, застраховали себя на 100%, а чуть подняли кверху палец и немедленно же получился ультралевый перегиб. Откуда сие?

В Кантоне такое же положение: пять лет, как учат, что основным злым началом истории является "перманентная революция". А чуть в Кантоне высвободили компартию из-под пяты Гоминьдана, как и ЦК Киткомпартии и представитель Коминтерна оказались повинными в этом самом первородном грехе "перманентной революции". Выходит, опять перегиб. Виноваты, конечно, исполнители. Но и исполнители не падают с неба. Знаете, я случайно наткнулся на то, что в XVI столетии в русских грамотах объясняли переметчивость тогдашних людей тем, что они "духом перегибателъные". Очень мне это понравилось. Согласно этой теории XVI столетия, сохранившей всю свою свежесть, перегибы свойственны людям, которые воспитаны в перегибательном духе. Надо, впрочем, прибавить к смягчению вины перегибателей, что они были застигнуты врасплох. А для объяснения нынешних предостережений против перегибов надо принять во внимание тот глубокий, органический, утробный отпор, который пошел и еще пойдет снизу. Ибо наряду с перегибателями, личностью почти отвлеченной - сегодня здесь, а завтра там, существуют на свете еще местные почвенные люди, которые прочнее перегиба-теля и от которых исходит и будет исходить отпор простой или комбинированный. Им надо противопоставить других местных почвенных людей, для сего надо... и т. д.

Читали ли вы доклад Колечки Балаболкина[38] насчет оппозиции и анализа наших затруднений. Это вещь поистине классическая. У него выходит так, что согласно нашей с вами точке зрения, засилие кулака непосредственно вытекает из нашей "технико-экономической отсталости" и что против этого ничего нельзя поделать, доколе нам не поможет "государственно организованный западноевропейский пролетариат". Таким образом, выходит, что, по нашим с вами воззрениям, Колечка Балаболкин ни капельки не виноват ни в затруднениях с хлебозаготовками, ни в том, что хлебозаготовки попали в руки людей, стоящих на точке зрения Дао Цитао, т. е. отрицающих существование классов. Причинами всему этому - все с нашей же точки зрения - являются законы природы и законы экономической отсталости. В противовес этому Колечка Балаболкин выходит на площадь и говорит: "Не верьте мне, православные, мой грех, я украл". Если он этого и не говорит дословно, то никакого другого вывода из всего его глубокомысленного построения сделать нельзя.

Еще я хотел спросить у вас, не можете ли вы мне объяснить, что значит осуществлять "лозунг самокритики". Что есть самокритика? Надо ли сие понимать буквально, т. е. критика самого себя, или духовно, т. е. в смысле возможности критиковать начальство. Если принять за руководство сей последний смысл, тогда никакого лозунга не получается, ибо в желании критиковать и в потребности критиковать недостатка нет, а дело,, так оказать, в возможностях. "Лозунг" посему должен был бы быть не "самокритика", а возможное упразднение тех перегибателей, кои сию самокритику неизменно ссылают этажом пониже, а так как в каждом этаже сидят свои перегибатели, то приходится, в конце концов, менять географические долготы. Опять-таки сей предмет требует более пространного изложения.

Еще вспомнил я о перегибателях. Прототипом их был тот самый статский советник Передрягин, который умел писать доклады о пользе конституций, а равно и о вреде оных. Правда, когда он писал о пользе, то выходил все-таки как бы вред. Я на днях перечитал "Пестрые письма" Щедрина[39]. Что за великолепие. Именно потому, что это гениальная сатира, она бьет гораздо дальше своей эпохи.

У нас как будто установилась уже окончательная весна, примерно 'пятая по счету. К сожалению, она несет с собой наряду с расцветом садов оживление малярии и обострение хлебного и вообще продовольственного кризиса. Я вам, помнится, писал, что за все время нашего здесь пребывания пшеничная мука стояла на уровне 8-10 руб. за пуд. Сегодня, как сообщил только что вполне осведомленный человек, пуд муки на рынке стоит 25 рублей. Местная газета писала на днях: "В городе функционируют слухи, что хлеба нет, между тем, идут многочисленные подводы с хлебными грузами. Подводы, действительно, идут, как говорят. Но пока что слухи функционируют, малярия функционирует, а хлеб не функционирует [...].

Насчет здоровья: явная малярия и у Нат. Ив., и у меня. Но в общем работоспособен.

5 мая 1928 г.