Событиям начала XVII века, а именно о них пойдет здесь речь, посвящены сотни книг. Россия и Польско-Литовское государство, сходные генетически и подверженные сильному взаимному влиянию, практически одновременно оказались перед выбором исторического пути. Как ни различались между собой государства-соседи, — беды их были очень похожи. Противоречия, уже давно зревшие внутри общественного организма, требовали разрешения. Пресечение правящих династий явилось тем внешним поводом, который привел в движение все общество сверху донизу. Традиционный порядок государственной жизни вдруг сменился хаосом, и лишь спустя какое-то время, переболев, общество приобрело силы для новой жизни.

Начатое прежними правителями Руси и продолженное Иваном Грозным дело создания самодержавного государства не было доведено до конца. Инерция российского общества, не имевшего четкой социальной градации, не позволила оформиться властным структурам, способным помешать будущей смуте. Усугублялось положение и тем, что либо на престоле оказывался безвольный правитель (такие, как последний из Рюриковичей Федор Иванович, боярский царь Василий Шуйский), либо и вовсе самозванец, а Борису Годунову, несмотря на политический опыт, не хватило времени что-либо изменить.

Не менее сложно и противоречиво шло развитие и Речи Посполитой, в состав которой входили разнородные территории, сохранившие значительную автономию. Важнейшей особенностью этого государства являлось могущество феодального сословия, создавшего своеобразную дворянскую республику, все дела которой вершил сейм и два его «сословия» — магнаты и шляхта. В 1572 г. со смертью короля Сигизмунда II Августа пресеклась династия Ягеллонов. После кратковременного, номинального, правления Генриха Валуа, сбежавшего в Париж, чтобы занять французский трон после смерти своего брата Карла IX, польская корона досталась семиградскому воеводе Стефану Баторию, а внутренние противоречия нашли выход во внешней экспансии на восток, в земли Московского государства. Внезапная смерть короля Стефана привела к поиску нового кандидата на трон — им стал шведский королевич Сигизмунд III Ваза. Однако проводимая Сигизмундом III политика насаждения католицизма и борьба за возвращение шведской короны не оправдали ожиданий большей части польско-литовской шляхты.

Ситуация в России и Речи Посполитой была схожа не только династическим кризисом. Дворяне — основная вооруженная сила обоих государств, требовали увеличения жалования, наделения поместьями. Крестьяне попадали в еще большую кабалу к своим господам. Усиление крепостной зависимости привело к бунтам и бегству крестьян на окраины, где они пополняли ряды казаков. Бурное распространение казачества очень скоро стало государственной проблемой как в России, так и в Польско-Литовском государстве.

Время перемен вывело на историческую сцену огромное число безвестных прежде людей, которые в одночасье стали вершителями чужих судеб. К счастью, сегодня мы можем судить о тех смутных временах, не только исследуя грамоты и деловую переписку. Голоса современников донеслись до нас в разнообразных повествованиях как соотечественников, так и иноземцев: поляков, французов, голландцев, немцев.

И все же произведение, которое мы представляем на суд читателя, выделяется из их числа. Это мемуары польского ротмистра Николая (Миколая) Мархоцкого под названием «История Московской войны». О личности автора известно немногое. Родился он около 1570 г. , вероятно, в небогатой дворянской семье, проживавшей в Малой Польше, в родовом владении Мархочицы. С 1608 по 1610 г. Мархоцкий воевал в армии Лжедмитрия II, сначала под командованием князя Романа Рожинского, затем служил в полку Александра Зборовского уже на стороне короля Сигизмунда III. Вернувшись на родину в 1612 г. , Мархоцкий получил должность цехавского старосты. Известия о его судьбе обрываются после 1625 г.

Хронологически записки охватывают период с 1602 по 1612 г. Однако основное повествование начинается лишь с 1607 г. , т. к. все, что происходило ранее, автор описывает кратко, возможно, с чужих слов, и только для того, чтобы ввести читателя в курс дела. Далее же Мархоцкий сознательно включил лишь те события, в которых он был либо участником, либо наблюдателем. Анализируя текст, можно высказать предположение, что в его основу легли какие-то дневниковые заметки и документы, сохраненные ротмистром несмотря на все превратности военной жизни. Часть этих документов он поместил в приложении к мемуарам как свидетельство своей добросовестности. Окончательный вид записки получили не ранее 1619 г.

В отличие от своих соотечественников, оставивших свои впечатления в форме необработанных дневниковых или путевых записей, ротмистр Миколай владел пером не менее искусно, чем саблей. Его произведение имеет законченную литературную форму, написано выразительно и живо, с яркими вкраплениями народной речи. Колоритный стиль Мархоцкого, возможно, был одной из причин недоверчивого отношения к нему историков (активно привлекал к работе «Историю Московской войны», пожалуй, только С. Ф. Платонов). Действительно, причины для скепсиса были: это и сравнительно небольшое количество точно указанных дат, и кажущаяся мозаичность повествования, смесь разновременных и разноплановых фактов. Однако, стоит чуть внимательнее вчитаться в текст и эти недостатки оборачиваются достоинствами: искусный рассказчик как бы переносит читателя в самую гущу событий — на крепостную стену, на поле битвы (лицом к лицу с неприятелем), ведет в хоромы самозванца или шатер коронного гетмана. К несомненным достоинствам записок следует отнести стремление Мархоцкого избежать малейших домыслов. Благодаря такому подходу его свидетельства почти во всех случаях поддаются проверке или уточнению по другим источникам. Большая часть информации уникальна: это сведения о происхождении Лжедмитрия II, о начальном этапе формирования его войска и маршруте следования к Москве. Интересны факты, касающиеся взаимоотношений лидеров тушинского войска, характеристики Р. Рожинского, И. Заруцкого, С. Жолкевского и др. Еще более важны свидетельства Мархоцкого как военного человека о битвах с войсками царя Василия Шуйского у р. Ходынки (в 1608 и 1609 гг. ) и под с. Клушино (1610 г. ), сражениях за Иосифо-Волоколамский монастырь, занятии Москвы полками гетмана С. Жолкевского и сражениях с отрядами Первого ополчения в 1611 г. Интересна «История» и с другой стороны: пожалуй, ни один источник того времени не дает столь яркого представления о солдате-наемнике. Невольно ротмистр набросал и собственный портрет — человека, стремящегося к славе и обогащению, для которого война — это просто работа, а за «кровавое дело» платить следует щедро. И так ли уж важно, чье это будет золото — польского короля, московского царя или самозванца. У ротмистра и его «товарищей» есть и характерный для наемника кодекс «рыцарской чести», не чужды им понятия долга, славы, доблести и заслуг. При случае Мархоцкий не забывает отдать должное своему противнику (впрочем, скорее для украшения своих подвигов, ибо победа над слабым врагом не делает чести герою). Он восхищается военными хитростями москвитян, стойкостью крепостных сидельцев; с равным уважением говорит о Р. Рожинском, А. Голицыне, И. Заруцком, М. Скопине-Щуйском. С грустной иронией бывалого воина повествует о губительных последствиях алчности своих соотечественников, о склоках и зависти в тушинском войске, кремлевском гарнизоне Гонсевского и войске короля Сигизмунда III.

Знакомство с «Историей Московской войны» предоставляет редкую возможность вместо безликих «интервентов» увидеть реальных людей и их военные будни. И еще раз отдать должное мужеству защитников больших и малых русских крепостей, которые выстояли против сильного врага, отбросив «шатость» ради спасения своей земли.

***

Поскольку многие значительные события, происходившие в России и Речи Посполитой в начале XVII в. , освещены Мархоцким недостаточно или упоминаются вскользь, предлагаемый краткий очерк Смутного времени поможет читателю сориентироваться в сложной панораме прошлого (с этой же целью в приложении и комментариях помещен ряд документов, существенно дополняющих основной источник).

В 1584 г. в России умер царь Иван IV Грозный. Страна была разорена Ливонской войной, набегами крымских татар, произволом опричников. Слабоумный сын Грозного Федор не мог править самостоятельно. Еще один наследник — сын последней жены Ивана IV Марии Нагой, царевич Дмитрий был очень мал и находился в Угличе, пожалованном ему в удел. Борьба при дворе за влияние на немощного царя Федора завершилась победой царского шурина Бориса Годунова. «Большой боярин» Годунов много устроил в Русском государстве «достохвальных вещей»: прекратились массовые казни, с 1589 г. во главе русской православной церкви встал патриарх. Вскоре последовали успехи во внешней политике: были отвоеваны русские земли на Балтийском побережье, захваченные шведами во время Ливонской войны. Отражены набеги крымцев, укреплена безопасность южных рубежей, отстроены города и крепости на Нижней Волге и в Сибири. Но эти успехи народ оплатил не только серебром, но и собственной свободой. В 1592/93 г. был издан указ о запрещении крестьянам покидать своих хозяев в Юрьев день, а через пять лет увеличен срок сыска беглых. Возросли государственные подати.

Неясным казалось и будущее царского дома. Брак Федора Ивановича с Ириной Годуновой был бездетным, но наследник подрастал в Угличе. Гибель 15 мая 1591 г. царевича Дмитрия стала для царской династии роковой. Виновником трагедии в глазах всего народа стал Борис Годунов, сотворивший «убийственною рукою Ирода, неправедное заклание . . . незлобивого отрока царского племени». Расследовать обстоятельства гибели царевича отправилась специальная комиссия во главе с боярином кн. В. И. Шуйским. Вскоре был составлен официальный отчет, в котором говорилось, что царевич «покололся ножом» в припадке падучей болезни. В том, что произошло тогда в Угличе, нет ясности до сих пор. Как бы то ни было, смерть Дмитрия действительно помогла Годунову занять трон. Борис имел титул конюшего, был ближайшим родственником царя, — обладая всей полнотой власти и огромным состоянием, после смерти Федора он стал главным претендентом на корону.

17 февраля 1598 г. Земский собор избрал Годунова царем. А по прошествии нескольких лет на государство посыпались беды. Два года подряд, — 1601 и 1602, выдались неурожайными. В 1603 г. в стране начался страшный голод. Бедствия, внезапно поразившие страну, привели людей к мысли о наказании за грехи — за то, что позволили пролиться невинной крови и доверили царство убийце. Слухи о чудесном спасении царевича Дмитрия кружили в народе давно, теперь же они стали шириться и обрастать новыми подробностями. Вскоре в образе «убиенного» царского сына объявился реальный человек — Григорий Отрепьев (в миру Юрий), беглый монах Чудовского кремлевского монастыря. Еще в начале 1602 г. Григорий отправился за литовскую границу, всюду рассказывая о своем «царском» происхождении. Однако встретил в Польше лишь насмешливое отношение. Заинтересовался монахом-расстригой лишь князь Адам Вишневецкий, он же и сообщил все подробности королю Сигизмунду III.

Известие о появлении «наследника» московского престола вызвало настороженное отношение сенаторов: многих беспокоила перспектива нарушения мирного договора, заключенного между Речью Посполитой и Россией в 1600 г. Тем не менее из появления самозванца король решил извлечь максимальную выгоду. Интересную версию относительно планов Сигизмунда III излагал австрийский посол Г. Логау в письме к императору Рудольфу II: «быть может, надеются при помощи и содействии днепровских казаков побудить московский народ к отпадению от Бориса и вызвать в стране против него восстание со знатнейшими боярами и дворянами во главе, с тем, чтобы Дмитрий мог достичь власти, прогнать Бориса и подчинить Москву польской короне». Организацию похода король доверил сандомирскому воеводе Ю. Мнишку. С согласия же Сигизмунда III «царевича» обручили с дочерью воеводы Мариной. Мнишек набрал для самозванца три тысячи разношерстных ратников. Затем к ним примкнули отдельные казачьи отряды, возглавляемые своими атаманами.

В октябре 1604 г. Лжедмитрий I перешел границу Московского государства и двинулся в Черниговскую землю. Гарнизон небольшой крепости Моравска сдался без боя, присягнув «истинному царю Дмитрию Ивановичу». Армию самозванца пополнили 10 тысяч запорожских и донских казаков, и теперь можно было предпринять более крупную операцию. Для занятия Чернигова не понадобилось много усилий: местный воевода И. Татев был схвачен самими горожанами и выдан самозванцу. Шедшие на подмогу Татеву московские стрельцы во главе с князем Н. Трубецким и окольничим П. Басмановым, узнав о падении Чернигова, заперлись в Новгороде-Северском. В ноябре 1604 г. войско Лжедмитрия I осадило и эту крепость. Тем временем на сторону «царя» Дмитрия стали переходить другие северские города: Путивль, Рыльск, Севск, Курск, Кромы. Лишь в середине декабря к осажденному Новгороду-Северскому подошла царская рать под командованием боярина кн. Ф. И. Мстиславского. Несколько сражений под стенами крепости показали войску самозванца, что легкой победы не будет. В начале января 1605 г. недовольные трудностями предприятия поляки и часть казаков отказались повиноваться Лжедмитрию I и ушли в Польшу. Потеряв самую боеспособную часть своего войска, самозванец бежал в Комарицкую волость. Войска кн. Мстиславского и кн. В. И. Шуйского (приведшего новые подкрепления) двинулись следом и 21 января наголову разгромили Лжедмитрия I под с. Добрыничи. Сам Отрепьев едва спасся и бежал в Путивль.

Когда вести из России достигли Кракова, польский сейм осудил предприятие «господарчика» и рекомендовал королю приложить все усилия к сохранению мира с Московским государством, а тех, кто готовил «диверсию», считать изменниками. Послам Годунова объяснили, что с Лжедмитрием пошли «своевольные люди», за которых Речь Посполитая отвечать не может.

Однако военные действия в Северской земле затянулись. В тылу полков Мстиславского сторону самозванца держала крепость Кромы, а сам «Дмитрий» собирал войско в Путивле. Рать Годунова была лишена продовольствия, дворяне бросали свои полки и разъезжались по домам. Наконец, из Москвы последовал приказ: отступить к Кромам. А 13 апреля 1605 г. внезапно умер царь Борис. Говорили, будто он принял яд, страшась встречи с царевичем Дмитрием, но это были пустые слухи: смерть наступила, вероятно, от апоплексического удара. В Москве спешно была устроена присяга Федору Годунову, для поддержания авторитета которого были вызваны из-под Кром первейшие бояре — Ф. Мстиславский и В. Шуйский. 7 мая в войске под Кромами вспыхнул мятеж: часть воевод (И. Голицын, П. Басманов, М. Салтыков) перешли на сторону Лжедмитрия, остальные бежали в Москву или в свои поместья. Полки самозванца, не имея никаких препятствий, двинулись к Москве. А в самой столице произошел переворот: Годуновы были сперва взяты под стражу, а затем убиты. 20 июня Лжедмитрий I торжественно вступил в Москву. Однако правление нового государя оказалось недолгим. Непоследовательное поведение самозванца в отношении знати, православной церкви, увеличение податей, непомерные расходы на развлечения и подарки польскому королю и семейству Мнишеков стали вызывать раздражение не только бояр и духовенства. Разнузданность польских отрядов переполнила чашу терпения простых горожан, тем более что в мае 1606 г. в столицу прибыла невеста самозванца Марина Мнишек с огромной свитой. Гнев против поляков готов был в любую минуту прорваться наружу. Этими настроениями и воспользовался кн. Василий Шуйский, организовав заговор против самозванца. 17 мая заговорщики подняли город набатным звоном («поляки, де, бьют государя»), и пока толпа громила польские дворы, расправились с Отрепьевым. Через пару дней Василий Шуйский был избран на царство.

Не успели улечься страсти после переворота, как снова возникла молва о спасении «Дмитрия», в городах невесть откуда стали появляться якобы подписанные им грамоты. Вскоре кн. Г. Шаховской, посланный царем Василием Шуйским на воеводство в Путивль, поднял город за «вора». Северские города вновь продемонстрировали свою враждебность Москве. В движении против «государева изменника Василия Шуйского» приняли участие самые разнородные слои общества: служилые люди Северской Украины и южных рубежей (Тулы и Рязани), казаки, посадские, крестьяне, холопы, дворяне. Во главе путивльского войска встал И. Пашков, рязанцев возглавил П. Ляпунов. Правительство В. Шуйского спешно собирало рати для подавления мятежей, охвативших весь юг страны.

После появления в Путивле другого «большого воеводы» — И. И. Болотникова, прибывшего с большим отрядом запорожских казаков, все войско двинулось на Москву. Отряды И. Пашкова выбрали иной путь — через Елец, Ряжск — в рязанские земли, где действовал П. Ляпунов. В августе 1606 г. войска В. Шуйского потерпели два крупных поражения под Кромами и Ельцом. На сторону Болотникова перешли Калуга и Серпухов, в конце октября войска повстанцев укрепились в пригороде Москвы с. Коломенском. Выступив под лозунгом возвращения престола законному царю Дмитрию Ивановичу, 6о-лотниковцы ожидали его со дня на день, но Дмитрий все не показывался. Зато из Нижнего Поволжья с небольшим отрядом казаков явился некто «царевич Петр».

В начале декабря войско, возглавляемое кн. М. Скопиным-Шуйским, сумело оттеснить болотниковцев от Москвы. Повстанцы отступили в Калугу, не удержавшись и там, ушли в Тулу. На осаду города-крепости Василий Шуйский отправил все свои войска. 10 октября 1607 г. , изнуренная многомесячной осадой, Тула открыла ворота. Сотни повстанцев были казнены (в том числе и Лжепетр), Болотников сослан в Каргополь и вскоре убит. Победа над болотниковцами не принесла Василию Шуйскому долгожданного покоя. Близ литовской границы уже маячила тень Второго Лжедмитрия: в мае 1607 г. в Стародубе таинственным образом явился новый самозванец. Начало похода Лжедмитрия II совпало с мятежами в Польше: против короля поднял оружие краковский воевода Миколай Зебжидовский. Рокош начался в августе 1606 г. , когда под Сандомиром собралось около 50-ти тысяч шляхтичей, недовольных политикой короля. Однако и на стороне Сигизмунда III были значительные силы. В июле 1607 г. гетманы С. Жолкевский и Я. Ходкевич разбили армию рокошан под Гузовом, затем стороны склонились к примирению, а толпы вооруженных дворян, оставшись без жалования, хлынули в пределы Московского государства искать счастья с новым самозванцем.

К весне 1608 г. армию Лжедмитрия II пополнили значительные силы польской конницы и казаков. Гетманом войска был избран кн. Р. Рожинский. Казачьи полки возглавили И. Заруцкий и А. Лисовский. Против «вора» Василий Шуйский снарядил тридцатитысячную рать во главе со своим братом Дмитрием. 30 апреля 1608 г. противники сошлись в окрестностях Болхова. Первое же столкновение с войском Лжедмитрия II у д. Каменки едва не закончилось полным разгромом царского войска. На следующий день сражение состоялось уже под стенами города, но ни одна из сторон не могла похвалиться победой. Д. Шуйский решил не испытывать военное счастье и, оставив в Болхове пятитысячный гарнизон, приказал отступать к Москве. Через два дня гарнизон Болхова сложил оружие и присягнул самозванцу. Соединенное войско через Козельск, Калугу и Можайск двинулось к Москве, и в начале июня остановилось у д. Тушино. 25 июня Р. Рожинский внезапно ударил на царскую рать, стоявшую к северу от с. Хорошово за р. Ходынкой. На этот раз «воровские» полки были оттеснены, но Москва оказалась в осаде.

В самой же столице с октября 1607 г. шли переговоры с польскими послами С. Витовским и кн. Я. Друцким-Соколинским. Польский король, оказавшись в трудном положении из-за рокоша, не желал раньше срока разжигать конфликт с московским царем. Заинтересован был в успехе переговоров и Василий Шуйский. В августе договор об отпуске всех задержанных после гибели Лжедмитрия I поляков был подписан, и пленников под охраной стрельцов отправили к границе. Но в пятидесяти верстах от литовского рубежа кортеж был настигнут тушинскими отрядами, и Мнишков завернули в воровской стан, где Марина согласилась играть роль «супруги царя Дмитрия».

К зиме 1608/09 г. власть самозванца признали Псков, Астрахань, Ярославль, Переяславль-Залесский, Кострома, Вологда, Ростов, Владимир, Суздаль и др. Тушинский лагерь превратился в многолюдный город. Войско Лжедмитрия II, состоявшее прежде только из польского «рыцарства» и казаков, пополнили отряды из русских городов. Потянулись в Тушино дворяне и родовитые князья, недовольные правлением Василия Шуйского. Лжедмитрий II завел у себя штат придворных, вскоре в таборах появилось свое правительство — боярская дума, заработали приказы. Плененный тушинцами Ростовский митрополит Филарет (Ф. Н. Романов) был возведен в сан патриарха, «воровскую думу» возглавляли боярин М. Салтыков и кн. Д. Трубецкой. Здесь же заседали боярин кн. Г. Шаховской, дьяк Б. Сутупов, М. Молчанов, чин боярина был пожалован И. Заруцкому. Русским боярам и дворянам, польским шляхтичам от имени царя Дмитрия жаловали земли с крестьянами, выдавали грамоты на сбор податей.

В сентябре 1608 г. отряды тушинских полковников Я. Сапеги и А. Лисовского подступили к Троице-Сергиеву монастырю, представлявшему собой сильную крепость с огромными запасами оружия и припасов. Падение Троицы сделало бы положение Москвы почти безнадежным. Однако Сапега увяз под стенами монастыря на долгих шестнадцать месяцев, сняв безрезультатную осаду в январе 1610 г.

Зимой же 1608/09 г. тушинское воинство, опьяненное успехами и легкостью обогащения, вело себя все более бесцеремонно. Сбор средств на содержание рати уже давно принял форму открытого грабежа. По городам Севера и Верхнего Поволжья прокатилась волна возмущений, в Вологде, Галиче, Устюге, Костроме посад изгнал тушинских сборщиков и взял власть в свои руки.

Правительство Шуйского пыталось расправиться с самозванцем при помощи иноземных войск, для чего 28 февраля 1609 г. в Новгороде М. Скопин-Шуйский подписал соглашение со Швецией. В обмен на присылку наемного войска Россия уступала шведам г. Корелу с уездом и отказывалась от притязаний на Ливонию. Наемное войско под командованием Я. Делагарди весной 1609 г. прибыло в Новгород. В мае Скопин-Шуйский вместе со шведским войском выступил на помощь Москве. В июле объединенная русская и иноземная рать освободила Тверь. Однако наемники оказались крайне ненадежной силой. Не получив от Скопина жалованья в срок, шведский корпус почти в полном составе ушел к границе. Я. Делагарди всего с тысячью иноземцев пошел вместе со Скопиным через Калязин, Переяславль и Дмитров к Троице-Сергиеву монастырю.

Польский король, внимательно следивший за обстановкой внутри Московского государства, решил, что настал удобный момент напасть на ослабленного врага. 19 сентября 1609 г. армия короля появилась в окрестностях Смоленска, а через неделю город уже отражал штурмы неприятеля. С появлением королевского войска в пределах московского государства Тушинский лагерь распался. Часть «воровской» думы вела тайные переговоры с Василием Шуйским, другая слала гонцов к королю. Польское рыцарство требовало от самозванца денег и размышляло — не переменить ли «царика» на более состоятельного хозяина.

В декабре 1609 г. в Тушине появились посланники короля, который соглашался принять желающих на службу. Положение Лжедмитрия II становилось все более угрожающим, и он решил искать спасения в бегстве. Тем временем русские тушинцы снарядили под Смоленск посольство во главе с М. Салтыковым с предложением королю дать на московский престол королевича Владислава. Главным условием выставлялось крещение и коронация королевича по православному обряду. 4 февраля под Смоленском Сигизмунд III подписал соответствующий договор.

В январе 1610 г. под ударами войска М. Скопина-Шуйского Я. Сапега снял осаду Троице-Сергиева монастыря и ушел в Дмитров. Москва наконец освободилась от осады. В марте 1610 г. жители столицы с ликованием встречали своего избавителя — князя Скопина-Шуйского. Но радость была недолгой: через несколько недель 23-летний полководец внезапно скончался. Никто в городе не сомневался, что это дело рук его дяди — Василия Шуйского.

Праздновать же победу было рано.[1] Лжедмитрий II пытался собрать новое войско в Калуге, а Р. Рожинский, решив перейти на сторону короля, захватил Иосифо-Волоколамский монастырь. Коронная армия во главе с гетманом С. Жолкевским направилась из-под Смоленска к Москве. Против столь многочисленных врагов царю Василию Шуйскому удалось к лету 1610 г. собрать 30-тысячную рать, во главе которой был поставлен Д. И. Шуйский, уже стяжавший славу бесталанного воеводы. Затем к его полкам присоединились иноземный отряд Я. Делагарди и новые подкрепления из Швеции — около 10 тысяч человек во главе с П. Делавилем и Э. Горном. Однако все это войско, собранное с таким трудом, 24 июня в битве под с. Клушино было наголову разбито гетманом Жолкевским. Столица осталась без защиты. 17 июля Василий Шуйский, при участии московских дворян и посада, был сведен с престола и пострижен в монахи. Власть перешла в руки боярского правительства во главе с кн. Ф. И. Мстиславским.

Положение в Москве было критическим: среди простых горожан было все еще популярно имя доброго «царя Дмитрия». Свою борьбу за обладание престолом вели знатнейшие бояре. Опираясь на пропольски настроенные круги знати, С. Жолкевский торопился заключить соглашение об избрании на трон королевича Владислава. Сторонников этой кандидатуры в Кремле было немало (в том, что русским царем станет принц иноземной крови не было ничего зазорного), важнейшим условием его избрания было принятие православия, сохранение традиций, законов и государственного порядка России. Однако Сигизмунд III, подписавший подобное соглашение с тушинскими боярами, резко изменил свои намерения: коронная армия стояла у стен Москвы, Смоленск, казалось, вот-вот падет. Король лелеял честолюбивый замысел лично занять московский престол. Поэтому С. Жолкевский получил инструкции добиваться присяги как королю, так и его сыну. Гетман считал подобный шаг ошибкой, и на свой страх и риск продолжил переговоры с боярами на прежних условиях. В Кремле опасались не только войск тушинского вора, но и волнений московского люда. Стремясь заручиться поддержкой польского войска для борьбы с самозванцем, бояре 17 августа 1610 г. подписали договор об избрании русским царем королевича Владислава. Выполняя условия договора, гетман двинул войска против рати Лжедмитрия II, в результате чего полк Я. Сапеги ушел в Северскую землю, сам же самозванец вновь бежал в Калугу. Избавившись от опасности, боярское правительство отправило под Смоленск к королю «великое посольство» во главе с авторитетнейшими лицами — патриархом Филаретом и кн. В. В. Голицыным.

Однако боярская верхушка настолько скомпрометировала себя сотрудничеством с врагом, что потеряла власть даже в пределах столицы. Опасения нового мятежа вынудили бояр согласиться на введение в Москву польского гарнизона. 1 октября 1610 г. Жолкевский разместил свои войска в Кремле и Китай-городе, а также на башнях Белого города. Ожидалось, что скоро прибудет Владислав и необходимость в войске отпадет. Но из-под Смоленска приходили неутешительные вести: король отказывался выполнять самые важные условия договорной записи и не торопился с присылкой сына. Чувствуя бесполезность своих усилий, Жолкевский вернулся в расположение королевской армии, оставив вместо себя в Москве А. Гонсевского. Король же считал себя полновластным хозяином Московского государства, смело награждая своих сторонников чинами и поместьями. И в столице власть постепенно переходила в руки начальника польского гарнизона. Изредка Гонсевский посылал отряды против Лжедмитрия II, но реальной опасности самозванец уже не представлял. Из тушинских бояр с ним остались кн. Д. Трубецкой и Г. Шаховской. Основную часть войск Лжедмитрия II составляли казаки И. Заруцкого, роль телохранителей выполняли касимовские татары. 11 декабря 1610 г. самозванец был убит начальником своей стражи П. Урусовым. В Москве скоро дознались, что так Урусов отомстил за смерть касимовского царя Ураз-Магомета, казненного по приказу Лжедмитрия II. Калужане присягнули новорожденному сыну Марины Мнишек «царевичу» Ивану Дмитриевичу. Но это имя, как впрочем и имя любого другого «наследника», уже никого не воодушевляло. Народ устал от многолетних бедствий и чехарды правителей, все больше укрепляясь в мысли об изгнании врагов из столицы и избрании «природного» государя.

Зимой 1611 г. в окрестностях Москвы появился отряд казаков во главе с А. Просовецким, в рязанских землях собирал против поляков войска П. Ляпунов. Затем к ним присоединились отряды из Тулы и Калуги во главе с Д. Трубецким и И. Заруцким — это были первые шаги патриотического движения. Постепенно налаживая взаимодействие с другими городами и друг с другом, ополчение продвигалось к Москве, в марте 1611 г. встав у самых стен города, где уже несколько месяцев москвичи тайно вооружались, готовились к сражениям на улицах. Ожидание неумолимой развязки было так тягостно, что любая уличная ссора могла привести к вооруженному столкновению. По одной из версий, восстание горожан началось 19 марта, после стычки с поляками в Кремле. Чтобы отбросить москвичей от стен Белого и Китай-города, поляки применили огонь. «Пожар был так лют, что ночью в Кремле было светло, как в самый ясный день, — писал польский ротмистр С. Маскевич, — а горевшие дома имели такой страшный вид, и такое испускали зловоние, что Москву можно было уподобить аду, как его описывают».

Подошедшие отряды ополчения Гонсевский пытался разбить по частям. Против казаков А. Просовецкого выступил полковник М. Струсь (специально прибывший на помощь осажденному гарнизону из Можайска), но рассеять отряд казаков ему не удалось. К концу марта по рязанской дороге пришли главные силы ополчения — П. Ляпунов с рязанцами, Д. Трубецкой и И. Заруцкий со своими отрядами — и расположились у Симонова монастыря. К началу апреля 1611 г. поляки были оттеснены от стен Белого города и заперты в Китай-городе и Кремле.

3 июня пришла весть о падении после долгой осады Смоленска. Польский гарнизон Кремля рассчитывал на помощь коронной армии, но Сигизмунд III, выслав на помощь Гонсевскому гетмана Я. Ходкевича, вернулся в Польшу. Не смог пробиться к Кремлю и вернувшийся из Северской земли Я. Сапега. Положение иноземных полков в столице становилось все более тяжелым, а тем временем под стенами города складывалось земское правительство.

Власть в земском подмосковном ополчении осуществлял постоянно действующий орган власти — Совет всей земли. П. Ляпунов, Д. Трубецкой и И. Заруцкий образовали своеобразный триумвират — боярскую комиссию. 30 июня Совет всей земли утвердил приговор, регулирующий порядок управления земским ополчением. Были образованы органы приказного управления. И все же до необходимого порядка было далеко: войско нуждалось в продовольствии и вооружении, а денег в земской казне не было. Рассылаемые по городам и весям сборщики податей почти всегда переступали за рамки своих полномочий. Особенно трудно было обуздать казаков — не помогали самые строгие взыскания и казни. Казаки негодовали на строгости П. Ляпунова, в войске поселился разлад.

Неурядицы внутри ополчения ловко использовал в своих интересах Гонсевский, подбросив через пленного казака письма, составленные якобы Ляпуновым, в которых тот призывал местных урядников безжалостно расправляться с казаками. 22 июля Ляпунов был вызван для объяснений в казачий круг и после ссоры зарублен. Гибель Ляпунова привела к тяжелым переменам в земском ополчении: «отойдоша все от Москвы прочь койждо по своим градом».

Ослабленное войско не смогло плотно блокировать Москву, в результате чего Гонсевский получил подкрепления от Сапеги и Ходкевича. Но отбросить ополчение от стен Москвы литовскому гетману не удалось. Зима 1611/12 г. оказалась суровым испытанием для земской рати. Между Заруцким и Трубецким не было согласия, А тут еще пришло известие о новом воскресении «царя Дмитрия» — на этот раз в Пскове, куда пришлось выслать целое посольство для опознания «царя». Под нажимом псковичей казаки составили грамоту, подтверждавшую его подлинность, и 2 марта казачьи полки под Москвой присягнули «псковскому вору». С этого момента подмосковный лагерь практически перестал представлять какую бы то ни было силу.

Центр освободительного движения переместился в Нижний Новгород, где посадский староста Кузьма Минин начал сбор денег на содержание земской рати. Воеводой нижегородцы избрали князя Д. Пожарского — он имел опыт ратного дела и «во измене не явился». В начале марта 1612 г. основные силы Второго ополчения выступили в поход к Ярославлю, а в начале апреля этот город стал «столицей» войска. Вскоре на сторону ополчения и земского правительства перешли почти все территории к северо-востоку и востоку от Москвы.

Северные же земли российского государства были заняты шведами. Иноземные гарнизоны стояли в Новгороде и Тихвине, затем были захвачены Орешек и Ладога. Ради захвата русских земель Речь Посполитая и Швеция заключили между собой перемирие. Стараясь не допустить конфликта со Швецией, Д. Пожарский провел сложные дипломатические переговоры с новгородцами, а само ополчение в июле выступило из Ярославля на выручку Москве.

Польский гарнизон держался в Кремле из последних сил. «Рыцарство» считало, что король бросил их на произвол судьбы, и негодовали, узнав об отказе Сигизмунда III оплатить их труды. Чем дальше, тем более бессмысленным становилось «московское сидение». Еще в июле 1612 г. , сдав командование полковнику М. Струсю, ушел из Кремля с частью войска Гонсевский, увезя с собой царские регалии и сокровища московской казны. Спустя лишь три месяца, 26 октября, польское войско сдалось на милость победителя, а власть в Москве стал осуществлять «Совет всея земли».

Через несколько месяцев Сигизмунд III попытался вернуть упущенное. Королевская армия вторглась в пределы России и подступила к Волоколамску. Посол А. Жолкевский тщетно пытался склонить москвичей к признанию Владислава. Не сумев захватить Волоколамск и убедившись в бесплодности переговоров, король повернул в Польшу.

В январе 1613 г. Земское правительство созвало Собор всей земли, который 21 февраля избрал на царство шестнадцатилетнего Михаила Романова. Земский собор же и начал восстановление системы государственной власти и возглавил борьбу с неприятелем. Весной 1613 г. шведы были изгнаны из Тихвина, затем освобождены Порхов и Гдов. Новое правительство попыталось вернуть Новгород, но войско Д. Трубецкого потерпело поражение от шведских войск во главе с Я. Делагарди. В июле 1615 г. серьезному испытанию подвергся Псков: осаду крепости возглавил сам шведский король Густав Адольф. Проведя серию штурмов, король простоял под Псковом до середины октября, а затем снял осаду.

Долго продолжались «нестроения» на южных и юго-восточных окраинах государства. И. Заруцкий сбежал из-под Москвы, узнав о приближении нижегородской рати и пытался поднять рязанские земли «за царевича Ивана Дмитриевича». Не получив поддержки, Заруцкий ушел в Астрахань, а затем, опасаясь подхода правительственного войска, бежал на р. Яик. Там же на Яике атаман был схвачен и казнен в Москве.

Осенью 1617 г. под стенами Москвы неожиданно появился королевич Владислав, желавший вернуть себе русскую корону. На этот раз полякам не удался ни один из предпринятых штурмов: Владислав не смог захватить ни Можайск, ни Троице-Сергиев монастырь, ни саму Москву. Передышка наступила лишь когда в декабре 1618 г. между Россией и Речью Посполитой было заключено перемирие на 14,5 лет.

***

Смутные времена уходили в прошлое, народы налаживали мирную жизнь. Наступил час раздумий и воспоминаний. Впечатления очевидцев ложились на страницы летописей, хроник, сказаний. И в России, и в Речи Посполитой летописцы по крупицам собирали свидетельства как соотечественников, так и иноземцев. Невероятные происшествия в Московском государстве вызвали в Польше жгучий интерес к участникам военных походов. Зачастую польские хронисты просто переписывали наиболее интересные фрагменты дневников в свои сочинения, при этом особенной популярностью пользовались записки Миколая Мархоцкого. Материалы «Истории Московской войны» использовал неизвестный автор компиляции, известной под названием «Дневник Мартина Стадницкого». Павел Пясецкий при составлении своей хроники включил целые страницы из мемуаров Мархоцкого. Труды П. Пясецкого хорошо знали в России, но рукопись самого Мархоцкого была найдена в архиве и опубликована лишь в 1841 г. Это издание, выполненное по рукописи, хранящийся в Библиотеке Чарторыйских под № 345, давно стало библиографической редкостью, а на русский язык не переводилось ни разу. С целью восполнить этот пробел, сделав источник доступным широкой публике, и предпринят настоящий перевод. Он выполнен по изданию: Marchocki M. Historia wojny Moskiewskiej. Poznan, 1841. При переводе на современный русский язык были исправлены некоторые неточности в передаче имен собственных, появившиеся в тексте, возможно, в результате неразборчивой записи в рукописи или опечаток (подобные исправления оговорены в комментариях).

Московская война, на которой довелось побывать полякам, имеет началом вот какой случай.

Иван Великий[2], Московский князь и царь, с которым воевал польский король Стефан[3], оставил после своей смерти двоих сыновей от двух жен. Федора (от первой жены) — он был уже взрослым и потому унаследовал престол, и малолетнего Дмитрия[4]. Федор[5], став великим князем, взял в жены сестру Бориса Годунова[6]. Тот, породнившись с царем, стал конюшим[7], а затем приобрел такую власть, что, можно сказать, сам правил государством. Федор был очень тихим и набожным, находя больше отрады в церковных делах, чем в государственных.

Борис Годунов, видя, что детей у царя нет, задумал, используя свою власть, стать государем. Сначала он погубил Дмитрия, послав к нему в Углич злодеев. Федор очень горевал и, желая найти изменников, приказал провести тщательный розыск. Исполнять же это пришлось тому, кто и готовил убийство: дело, конечно, легко сбыли с рук, якобы не сумев ничего найти. Со временем Годунов отравил Федора [8] и, изведя московских князей, стал государем и царствовал в Москве[9]. Во время его правления некий Грицко[10], боярский сын, подался в Польшу, выдумал, будто он и есть царевич Дмитрий, которого убили в Угличе; рассказывал, что был чернецом, что вместо него убили кого-то другого, он же остался невредим, ибо его милостью Божией спас учитель и вместе с ним долго прятался в безопасных местах. Оказавшись у князя Адама Вишневецкого[11], [Грицко] объявил себя истинным Дмитрием. Затем он перебрался к князю Константину Вишневецкому[12], а от него — к Ежю Мнишеку, сандомирскому воеводе[13]. Тот выхлопотал у е. в. короля разрешение, набрав войско, проводить Дмитрия, уверявшего, что москвитяне к нему тут же пристанут, в Москву. Несколько человек и правда пробрались к Дмитрию с обнадеживающими вестями[14]. И наши, рассчитывая на удачу, зимой, на исходе 1604 года, пошли с ним к Москве[15]. Пришли под Новгород-Северский. Туда же направил немалое войско и Годунов. Наши, желая взять город, завязали сражение, в котором причинили неприятелю немалый урон и даже вытеснили с поля, но рассеять не смогли. Москвитяне ушли к своему обозу, стоявшему у леса[16]. Наши же долго задерживаться в том предприятии не захотели, ибо денег им заплатили только за одну четверть[17]. Поэтому они вернулись в Польшу, а московское войско разошлось.

Дмитрий к нам уже не вернулся, а, набрав немного охотников из прежнего войска, подался в Путивль[18]. Жители с готовностью его приняли и укрыли у себя. Вскоре внезапно умер Борис Годунов, — говорят, у него прямо на троне из носа полилась кровь[19]. После его смерти москвитяне вызвали Дмитрия в столицу и признали царем. Утвердившись, он пожаловал, в благодарность за помощь, сандомирского воеводу: отправил в Польшу своих послов с богатыми дарами и попросил в жены его дочь Марину[20]. С королевского согласия ему ее дали и тут же снарядили посольство, в котором были малогощский каштелян Николай Олесницкий[21], литовский референдарий Александр Гонсевский [22] и другие. Послам поручили договориться с новым царем обо всем, что касалось Речи Посполитой. На свадьбу, по желанию самого Дмитрия, надо было набрать военных людей[23]. А пан воевода взял с собой только приятелей и всего три гусарские хоругви[24].

Когда же состоялась свадьба, царь перестал нравиться москвитянам: они стали подозревать, что он самозванец, приверженец поляков и их веры, и задумали измену, хотя до этого считали наших неодолимыми. Воспользовались изменники тем, что Дмитрий собрал под столицей московские войска, готовясь к войне с Крымом[25]. Главой заговора стал Василий Шуйский, который привлек на свою сторону еще нескольких человек. Короче говоря, подняли тревогу, якобы из-за пожара, ударили повсюду в колокола. А по их обычаю выехать должен был сам царь[26]. Случилось это ранним утром. Москвитяне с князем Шуйским ворвались во дворец, убили Дмитрия, убили и наших из числа тех, кто разместился в городе. Царицу и сандомирского воеводу заключили под стражу, то же постигло коронных и литовских послов[27]. Содеяв все это, и стал князь Василий Шуйский царем[28].

Примечания:

1

. Лжедмитрий II двинулся через Медынь к Боровску, захватил Пафнутьев монастырь, затем Серпухов и направился к Москве. По дороге к столице на его войско напал отряд татар численностью около 3 тыс. человек (Жолкевский С. Указ. соч. С. 65 — 66).

2

. Иван IV Васильевич Грозный (1530—1584), великий князь Московский и всея Руси (с 1533), первый русский царь (с 1547). Провел ряд реформ, направленных на централизацию Российского государства. Объединение страны проводилось при помощи репрессий и опричного террора (1565 — 1572). В 1558—1583 вел Ливонскую войну за овладение побережьем Балтийского моря, завершившуюся потерей русских земель. Был женат семь раз. От первого брака с Анастасией Романовной имел трех сыновей: Дмитрия (погиб во младенчестве), Иван был убит самим царем в припадке гнева (1581), Федор занял престол после отца (см. : Зимин А. А, Реформы Ивана Грозного. М. , 1960; его же. В канун грозных потрясений. М. , 1986; Зимин А. А. , Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного. М. , 1982; Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М. , 1975; его же. Царство террора. СПб. , 1992; Кобрин В. Б. Иван Грозный. М. , 1989).

3

. Стефан Баторий (1533—1586), семиградский воевода. Польский король с 1576. С 1579 вел Ливонскую войну против России. В 1581 — 1582 неудачно осаждал Псков. Умер в разгар подготовки к новой войне.

4

. Дмитрий Иванович (1582—1591), сын Ивана IV от последнего брака с Марией Федоровной Нагой. В 1584 получил в удел Углич, где находился вместе с матерью до своей гибели. Обстоятельства смерти царевича до конца не выяснены. По версии боярской комиссии, возглавляемой кн. В. И. Шуйским, царевич поранил себя ножом в припадке падучей болезни. Молва приписывала организацию убийства Борису Годунову. Имя Дмитрия использовали многочисленные самозванцы. После воцарения Василия Шуйского царевич Дмитрий был причислен к лику святых Русской православной церковью как невинно убиенный, а его мощи перенесены в Архангельский собор Кремля (Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М. , 1937 (5 изд. М. , 1995); Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1987).

5

. Федор Иванович (1557 — 1598), царь с 1584, сын царя Ивана IV от первого брака с Анастасией Романовной. Женат (с 1575) на Ирине Годуновой. В годы царствования Федора государством управлял шурин царя Б. Годунов (Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты; Зимин А. А. В канун грозных потрясений).

6

. Годунова Ирина Федоровна (в иночестве Александра) (ум. 1603), царица, жена царя Федора Ивановича, сестра Б. Годунова. После смерти мужа (6 января 1598) и до венчания на царство Бориса Годунова (3 сентября) номинальная правительница страны. 15 января 1598 приняла монашеский постриг в Новодевичьем монастыре (см. : Зимин А. А. В канун грозных потрясений. С. 212).

7

. Конюший — высшая дворцовая должность. Б. Годунов стал конюшим в 1584 (см. : Зимин А. А. В канун грозных потрясений. С. 199).

8

. Царь Федор умер естественной смертью 6 января 1598. Слухи о его насильственной кончине были достаточно распространены.

9

. Борис Федорович Годунов (1552—1605), с 1598 царь (избран Земским собором). Возвышение Годунова связано с женитьбой царевича Федора Ивановича на его сестре Ирине. В 1577 Годунов стал кравчим, в 1580 боярином. С 1587 являлся фактически единоличным правителем государства. Проводил реформы, направленные на усиление роли центральных органов власти. Доминирующую роль в системе государственного управления стала играть служилая московская знать и приказная бюрократия. Скоропостижно умер в разгар борьбы с Лжедмитрием I (см. : Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М. , 1983; Зимин А. А. В канун грозных потрясений; Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб. , 1992).

10

. Лжедмитрий I (ок. 1580—17. 5. 1606), самозванец, выдававший себя за царевича Дмитрия Ивановича. По официальной версии правительства Бориса Годунова настоящее имя Юрий (в монашестве Григорий) Богданович Отрепьев. Происходил из мелкопоместных галицких дворян. В 1602 бежал в Литву, где нашел покровителей в лице кн. А. Вишневецкого и сандомирского воеводы Ю. Мнишка, перешел в католичество. В октябре 1604 во главе 6-тысячного войска, половину которого составляли казаки, вступил в пределы Московского государства. К началу декабря власть Лжедмитрия I признали города Северской земли (кроме Новгорода-Северского), Комарицкая волость и волость Кромы. После неудачной осады Новгорода-Северского (17 ноября — 21 декабря 1604) Лжедмитрий I потерпел поражение (21 января 1605) под С. Добрыничи (Комарицкой волости) и бежал в Путивль. К марту 1605 ему присягнули «польские города» Воронеж, Белгород, Ливны, Елец, Курск и др. После смерти Бориса Годунова значительная часть царского войска, осаждавшего крепость Кромы, перешла на сторону самозванца. Объединенное войско двинулось к Москве, где 1 июня произошел переворот в пользу Лжедмитрия I. 20 июня самозванец вступил в столицу. 17 (27) мая 1606 Лжедмитрий I был убит в результате заговора, организованного кн. В. И. Шуйским и поддержанного верхушкой посадского населения Москвы (Гиршберг А. Дмитрий Самозванец. Львов, 1898; Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. М. , 1912 (2 изд. Ростов н. Д. , 1998); Скрынников Р. Г. Самозванцы в России; Ульяновский В. И. (сост. ). Лжедмитрий I и Украина. Указатель архивных источников и материалов. К. , 1991). Как «сын боярина» Мархоцкий передал чин уездного служилого человека — сын боярский. Т. н. дети боярские несли рядовую военную службу в составе служилого «города».

11

. Вишневецкий Адам (ум. 1622), князь, принадлежал к могущественной магнатской семье. Владел обширными землями, расположенными близ границ Московского государства. Поддерживал Лжедмитрия I, в 1606 находился при его дворе в Москве, не получив ожидаемого вознаграждения, вернулся в Речь Посполитую. В 1608 во главе вооруженного отряда польской шляхты прибыл в Орел к Лжедмитрию II, был назначен конюшим при его дворе.

12

. Вишневецкий Константин (1564 — 1641), князь, черкасский и каменецкий староста. Белзский (1636) и Русский (1638) воевода. Двоюродный брат Адама Вишневецкого. Женат на дочери сандомирского воеводы Ю. Мнишка Урсуле (1603).

13

. Мнишек Ежи (Юрий) (до 1553—1613), малопольский магнат. В 1581 — 1582 участвовал в походе короля Стефана Батория под Псков. Ревностный католик, сторонник короля Сигизмунда III. Староста саноцкий (1575), самборский (1585), рогатынский и львовский (1593). С 1585 управляющий русскими соляными жупами, сандомирский воевода (1590). Участвовал в организации похода Лжедмитрия I (1604), после неудачной осады Новгорода-Северского вернулся в Речь Посполитую (январь 1605). Сопровождал дочь Марину в Москву на свадьбу с Лжедмитрием I. После убийства последнего содержался под стражей в Ярославле, в августе 1608 отпущен на родину с условием не признавать Лжедмитрия II своим зятем. Находясь в Москве, вел тайные переговоры с Тушинским лагерем Второго Самозванца, в сентябре 1608 присоединился к Тушинскому лагерю. В январе 1609 выехал в Польшу, надеясь выхлопотать помощь короля Сигизмунда III, начал собирать войска, но король категорически запретил Ю. Мнишку переходить границу Московского государства.

14

. В феврале 1604 Я. Острожский сообщал королю Сигизмунду III о том, что по его приказу были схвачены представители донских казаков, которые ехали к «царю Дмитрию Ивановичу» («Старина и новизна», кн. 14. М., 1911. С. 431).

15

. 13 октября 1604 войско Лжедмитрия I перешло границу Московского государства и двинулось в сторону Монастыревского острога (Скрынников Р. Г. Самозванцы в России. С. 83).

16

. 11 ноября 1604 Лжедмитрий I приступил к осаде Новгорода-Северского. Оборону города возглавлял П. Ф. Басманов, под началом которого находилось 150 дворян, более 450 стрельцов, 350 казаков и 500 крестьян Комарицкой волости. Несколько попыток взять город штурмом не удались, но осада продолжалась. Тем временем на сторону самозванца перешли Путивль, Рыльск, Курск, волость Кромы. Но к Новгороду-Северскому подошли подкрепления, посланные Борисом Годуновым, во главе с кн. Ф. И. Мстиславским (около 25 тыс. чел. ). 21 декабря 1604 произошло первое сражение, но рати остались стоять друг против друга. 1 января 1605 в лагере Лжедмитрия I вспыхнул мятеж из-за денег. На следующий день большая часть поляков покинула самозванца и ушла к границе. Вместо Ю. Мнишка гетманом был избран Адам Дворжицкий (Русская историческая библиотека (далее — РИБ). Т. 1. СПб. , 1872, стб. 381-382, 386; Скрынников Р. Г. Самозванцы в России. С. 86-95).

17

. То есть за три месяца (квартал). Деньги за службу польскому войску выплачивались по четвертям.

18

. 21 января 1605 Лжедмитрий I потерпел поражение от кн. Ф. И. Мстиславского под С. Добрыничи и ушел в Путивль, ставший центром антиправительственного движения. (Скрынников Р. Г. Самозванцы в России. С. 101 — 104).

19

. Мархоцкий передает одну из версий смерти Бориса Годунова. В «Новом летописце» последние часы Годунова описаны иначе: «царю Борису, вставши из-за стола после кушанья, и внезапу прииде на нево болезнь люта, и едва успе поновитись и постричи, и два часа в той же болезни и скончась» (ПСРЛ. Т. 14. М. , 1965. С. 63).

20

. Мнишек Марина (ок. 1588—1614), супруга Лжедмитрия I и Лжедмитрия II. Дочь сандомирского воеводы Ю. Мнишка. В сентябре 1605 Лжедмитрий I отправил в Польшу дьяка А. Власьева, который должен был договориться о заключении вечного мира с Польшей, создании союза христианских государств против турок и заключить брак «царя Дмитрия Ивановича» с дочерью сандомирского воеводы Ю. Мнишка Мариной. 12 (22) ноября 1605, в присутствии королевской семьи и папского нунция, краковский епископ Бернард Мацеевский совершил обряд бракосочетания. На церемонии особу царя представлял А. Власьев (что по католическому обряду допускалось). 8 (18) мая 1606 венчание и коронация «царицы Марины Юрьевны» состоялись в Москве. После гибели Лжедмитрия I находилась под охраной в Москве, затем вместе с отцом была отправлена в Ярославль. В июне 1608 возвращена в Москву и отпущена в Речь Посполитую с условием не называться Московской царицей. В августе 1608 перехвачена у крепости Белая отрядом Лжедмитрия II и доставлена в Тушино, где признала самозванца «спасшимся» мужем. В декабре 1609, после распада Тушинского лагеря и бегства Лжедмитрия II в Калугу, Марина безуспешно пыталась заручиться поддержкой короля Сигизмунда III, а в феврале 1610 бежала в Дмитров под защиту полковника Я. П. Сапеги. Опасаясь перехода Сапеги на сторону коронной армии и выдачи польскому королю, вновь соединилась с Лжедмитрием II в Калуге. После его гибели нашла покровителя в лице атамана донских казаков И. М. Заруцкого и претендовала на московский престол от имени сына «царевича Ивана» (родился в январе 1611). В июле 1612 бежала из-под Москвы в Рязанские земли, а летом 1613 обосновалась в Астрахани. Восстание горожан (в мае 1614), вызванное приближением правительственных войск, вынудило Марину и Заруцкого бежать на р. Яик, где 24 июня 1614 они были схвачены казаками и выданы правительству. Сын Марины был казнен вместе с Заруцким осенью 1614 в Москве. Марина умерла (по другой версии была убита) в заточении. (РИБ. Т. 1, стб. 42 — 80; Гиршберг А. Марина Мнишек. М. , 1908. С. 18-20; Ульяновский В. И. Мнишки. Указатель архивных материалов и библиографии. Киев, 1989).

21

. Олесницкий Николай (Миколай) (1558—1629), малогощский каштелян (с 1598), радомский (с 1608), люблинский (с 1617). Староста опочинский. В качестве посла короля Сигизмунда III прибыл в 1606 на коронацию Марины Мнишек в Москву. После убийства Лжедмитрия I был задержан, содержался «за приставы» на посольском дворе. В августе 1608 был отпущен на родину вместе с А. Гонсевским и Мнишками. Являлся дальним родственником Ю. Мнишка, вместе с ним находился в Тушинском лагере и в январе 1609 уехал в Польшу (см. : Дневник польских послов Олесницкого и Гонсевского // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Т. 4. СПб. , 1834). Каштелян — военно-административная и судебная должность в воеводстве (вторая после воеводы). Каштелян имел право заседать в Сенате.

22

. Гонсевский Александр Корвин (ум. ок. 1645), польский военачальник и дипломат. Выдвинулся во время польско-шведских войн конца XVI — начала XVII в. Был послом короля Сигизмунда III к Лжедмитрию I в 1605 и 1606. После свержения последнего был задержан в Москве. Вернулся в Польшу в 1608 (был отпущен вместе с Н. Олесницким и Мнишками). Прибыл вновь в Россию в составе армии Сигизмунда III, летом 1610 присоединился к войску коронного гетмана С. Жолкевского и вместе с ним вошел в Москву (по приглашению боярского правительства т. н. Семибоярщины). После отъезда Жолкевского стал начальником польского гарнизона в Кремле. Весной 1612 вывел часть гарнизона из Москвы, вверив командование оставшимися войсками полковнику М. Струсю. В 1612—1618 возглавлял польские войска в Смоленске, в 1618 и 1632 отразил попытки русской армии взять Смоленск. Сыграл важную роль на переговорах между Россией и Речью Посполитой, в результате которых был заключен выгодный для Польши Поляновский мир 1634. Референдарий — судья, разбиравший жалобы подданных, проживавших в землях короля, на старост и королевских управляющих.

23

. Заслуживает внимания замечание Мархоцкого о том, что на свадьбу по желанию Лжедмитрия I надо было набрать военных людей. Вместе с Мариной Мнишек в Москву прибыли 250 чел. ее личной охраны, 400 чел. конницы привели Ю. Мнишек и его сын Станислав, 100 чел. конницы было у брата Ю. Мнишка Яна и 200 чел. у кн. Константина Вишневецкого (Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. 2. СПб. , 1859. С. 131-138; РИБ. Т. 1, стб. 418).

24

. Гусары — отборная конница, составлявшая основу польской кавалерии XVII в. В гусарской хоругви (роте) могло быть от 50 до 200 всадников, но чаще всего — 100 чел. (Cichowski J. , Szulczynski A. Husaria. Warszawa, 1977. S. 36).

25

. Весной 1606 Лжедмитрий I отдал приказ готовить войско для похода на Азов. Местом сбора ратных людей был назначен Елец. А под Москвой расположились лагерем несколько тысяч новгородцев, вызванных Лжедмитрием I (Скрынников Р. Г. Самозванцы в России. С. 213).

26

. Возможно, Мархоцкий имеет в виду обычай, согласно которому государь лично выезжал из дворца на набатный звон, извещавший о каком-либо общегородском бедствии, в том числе и пожаре. Подобные факты неоднократно зафиксированы русскими летописями.

27

. 17 мая 1606 в Москве во время погрома польских дворов было убито около 500 поляков.

28

. Василий Иванович Шуйский (1552—1612), царь в 1606 — 1610. Из рода нижегородско-суздальских князей. С 1584 боярин. В царствование Бориса Годунова подвергся опале, но вскоре был прощен. В 1591 возглавлял розыск по делу о гибели в Угличе царевича Дмитрия. Участвовал в походе против Лжедмитрия I, но после смерти Годунова перешел на сторону самозванца. За участие в заговоре против Лжедмитрия I был приговорен к смерти, однако помилован и в конце 1616 возвращен ко двору. Организовал новый заговор, завершившийся убийством самозванца. 19 мая 1606 избран царем. Царствование Василия Шуйского проходило в обстановке социально-экономического и политического кризиса в стране. Подавил восстание И. И. Болотникова (1606—1607), однако не сумел противостоять отрядам Лжедмитрия II, нашествию польских и шведских войск. После поражения царского войска в битве под С. Клушино (24 июня 1610) от армии польского короля Сигизмунда III был свергнут с престола (17 августа 1610) и пострижен в монахи. В сентябре того же года выдан гетману С. Жолкевскому, который вывез его под Смоленск. В марте 1611 отправлен в Польшу, где умер в заключении (Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л. , 1991).