• УСПЕХИ ХУННОВ
  • БОРЬБА ВНУТРИ ХУННСКОЙ ДЕРЖАВЫ
  • РАЗДЕЛ ДЕРЖАВЫ
  • ОСЛАБЛЕНИЕ ХУННУ
  • ВОССТАНИЕ КЯНОВ
  • СОБЫТИЯ В ЗАПАДНОМ КРАЕ
  • ЭВОЛЮЦИЯ ЮЖНОГО ХУННУ
  • СТАНОВЛЕНИЕ ОРДЫ — ВОЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ
  • XIII. Раскол

    УСПЕХИ ХУННОВ

    Шаньюй Юй был человеком с сильной волей и ясной головой. Он помог сбросить Ван Мана не для того, чтобы восстановить могущественную империю Хань. Он немедленно отказал в поддержке новому императору Гэн-ши и, заключив союз с «краснобровыми», способствовал его гибели. Когда же брат погибшего Лю Сю расправился с Лю Пэн-цзы, ставленником «краснобровых», шаньюй выдвинул нового претендента — Лу Фана. Лу Фан, по-видимому, был талантливым авантюристом. Он стал во главе небольшого восстания пограничных кочевников против Ван Мана и вместе с ними подчинился хуннам. У хуннов он прожил несколько лет, выдавая себя за князя из рода Лю, т. е. родственника императорского дома. Поражение «краснобровых» вынудило шаньюя искать новый повод для вмешательства в китайские дела, и тут Лу Фан как нельзя более пригодился. Он согласился выступить претендентом на престол. Шаньюй нашел ему поддержку в Китае: сторону Лу Фана принял полководец Ли Хин. Вскоре Лу Фан с помощью хуннских всадников приобрел значительные территории на севере Китая.

    В 30 г. император Гуан У-ди (Лю Сю) снова попытался вступить в переговоры с шаньюем, но шаньюй с презрением отверг их и предложил признать Хунну империей, равной Китаю. Переговоры из года в год повторялись, а война шла своим чередом.

    В 33 г. китайское войско двинулось против хуннов и потерпело полное поражение. Хунны усилили набеги. В 37 г. они прорвались за границу и загнали китайские войска в крепости. Китайское правительство, будучи не в силах организовать отпор, перевело пограничных жителей внутрь Китая, и хунны заняли свои старые земли. Даже внутри Китая появились хуннские кочевья. Китайцы ограничивались обороной: устройством маяков с вестовыми огнями и застав.

    В 40 г. наметилась возможность мира: китайцы обещали шаньюю «Зеленые горы» за выдачу Лу Фана. Шаньюй соблазнился и послал Лу Фана в Китай, но не получил ничего. Лу Фан в Китае оправдался, избег казни и снова вернулся к хуннам.

    В источниках вся эта история изложена слишком кратко, чтобы понять ее подоплеку. Самое важное здесь то, что война не только не затихла, но, наоборот, усилилась. Хуннские набеги стали тревожить уже внутренние области Китая, а граница вся оказалась в руках хуннов. В 44–45 гг. было ясно, что китайцы войну проиграли и что спасти их может только чудо. И чудо их спасло! Хунны сами уничтожили свои успехи.

    БОРЬБА ВНУТРИ ХУННСКОЙ ДЕРЖАВЫ

    Шаньюй Юй был стар. На протяжении всей своей долгой жизни он стремился возродить державу Хунну во всем ее прежнем блеске.

    Несмотря на то, что Юй получил престол от брата, который стал шаньюем в результате узурпации, власти у самого Юя никто не оспаривал, но законными наследниками, согласно обычаю, были сын Хуханье-шаньюя — Иту-Чжясы, как старший в роде, и Би, сын Учжулю-шаньюя. Порядок престолонаследия у хуннов менялся. Во II в. до н. э. Модэ и его потомки передавали престол по завещанию своим детям, которых утверждал совет князей и старейшин. Цзюйдихэу пришел к власти в 101 г. до н. э. в результате выборов, и с этого времени установился новый порядок престолонаследия, очередной: от старшего брата к младшему, от младшего дяди к старшему племяннику. Это изменение было связано с ослаблением шаньюева рода и усилением родовых старейшин, которые привнесли в управление державой свои представления о праве.

    Выше уже говорилось, что противоречия этих двух групп хуннской знати вылились в борьбу прокитайской «придворной» и антикитайской «военной» партии. Борьба эта, начиная с I в. до н. э., красной нитью проходит сквозь всю историю Хунну. «Придворная партия» при первых шаньюях была весьма агрессивна, главным образом по отношению к Китаю. Оппозиция еще не сложилась, и страна во II в. до н. э. была относительно монолитна. Понесенные поражения заставили «придворную партию» в первой половине I в. до н. э. искать мира с Китаем хотя бы ценой небольших уступок. Зато оппозиция выросла в «военную партию», стремившуюся восстановить «господство над народами». Во внутренней борьбе «военная партия» победила, но во внешней была разбита, и подчинение Китаю в 47 г. до н. э. было следствием этого. Потомки Модэ оказались оттесненными от высших должностей, которые заняли потомки Цзюйдихэу. Хянь и Юй были из обедневшей знати. Хяня возвели на престол китаефилы, чтобы возродить соглашательскую политику «придворной партии». Юй же восстановил ее агрессивную политику, ведь недаром он сравнивал себя с Модэ. Юй опять изменил порядок престолонаследия, вернувшись к старому обычаю завещать престол сыну. Сын Хуханье, Иту-Чжясы, был рожден китайской царевной. В 47 г. она была подарена Хуханье для скрепления договора и по наследству досталась его старшему сыну Фучжулэю. Юй не для того отвоевывал у Китая царство, чтобы оставить его полукитайцу. Отступать он не мог и не хотел. Иту-Чжясы был убит, а наследником объявлен сын Юя — Удадихэу. Вождям «военной партии» представлялась альтернатива: погибнуть от самовластия узурпатора или изменить принципы и пойти на союз с Китаем.

    РАЗДЕЛ ДЕРЖАВЫ

    Гибель Чжясы не осталась тайной. Би, сын Учжулю-шаньюя, увидел в ней грозное предупреждение. Ведь по прямой линии он был наследником Учжулю, так же как Чжясы был наследником Учжулю по праву очередности и старшинства. Чин у Би был очень незначительный — Югянь-жичжо-князь, т. е. наместник шаньюя в роде Югянь. Сопротивляться шаньюю он не мог и стал просто уклоняться от поездок в ставку, стараясь не попадаться ему на глаза. Это поведение вызвало у шаньюя подозрение, и он приставил к Би двух гудухэу для наблюдения за ним и его войском. В 46 г. шаньюй Юй умер; вскоре умер и его наследник Удадихэу. Престол получил второй сын Юя — Пуну. В эти годы землю хуннов посетили три несчастья: засуха, саранча и эпидемия. От голода и эпидемии хунны потеряли больше людей, чем от двадцатилетних войн.

    Новый шаньюй решил закончить затянувшуюся китайскую войну и отправил в Китай посольство с предложением заключить договор «мира и родства». Этим воспользовался Би. Он стал на путь измены. Сначала он послал в Китай карту хуннских земель, а в 47 г. сам съездил к китайскому наместнику и выразил желание перейти в подданство империи Хань. Его поведение не укрылось от наблюдавших за ним гудухэу, которые донесли шаньюю об измене князя Би и рекомендовали казнить его, пока он не успел вызвать смятение в государстве.

    Би спас степной обычай — узун-кулак («длинное ухо»), благодаря которому все новости и слухи немедленно передаются от человека к человеку.

    Брат Би, кочевавший неподалеку от ставки шаньюя и услыхавший об опасности, грозившей Би, немедленно поскакал к нему и сообщил об этом. Би собрал своих приверженцев и стал поджидать обоих гудухэу, чтобы убить их. Но те по пути домой таким же образом узнали о засаде и успели ускакать к шаньюю. Шаньюй Пуну смог отправить против Би всего 10 тыс. воинов, в то время как у Би собралось 40 тысяч. Воины шаньюя отошли, не вступив в бой.

    В 48 г. старейшины восьми южных родов провозгласили Би Хуханье-шаньюем II и откочевали в Китай. Имя Хуханье было выбрано не случайно: Би заключил с Гуан У-ди союз и стал защищать Китай от своих единоплеменников. Договор 48 г. н. э. повторил договор 47 г. до н. э.[495].

    В преданности нового вассала китайцы не сомневались: все пути назад были ему отрезаны. Китай и династия Хань были спасены.

    ОСЛАБЛЕНИЕ ХУННУ

    Переход части хуннов на сторону Китая был переломным моментом войны. Более того, он оказался толчком, после которого возрожденная хуннская держава начала разваливаться. До 46 г. ухуани и сяньби активно сражались на стороне Хунну и наносили китайцам большой урон. В 47 г., одновременно с изменой Би, ухуани восстали и выгнали хуннов из своей земли на север, «и земли, лежащие к югу от песчаной степи, опустели»[496].

    В 49 г. Би начал военные действия. Его брат, восточный чжуки-князь Мо, разгромил ставки северного шаньюя и восточного чжуки-князя северных хуннов[497]. Пострадал при этом род Югянь, т. е. та его часть, которая не пошла за Би. Политические страсти стали сильнее слабеющих родовых связей и начали разрывать их. Северный шаньюй Пуну отступил в Халху, оставив сопернику все земли, отвоеванные его отцом.

    Победа южных хуннов отозвалась на востоке. Услышав о ней, ухуани и часть сяньби предложили свою помощь Китаю. Сяньбийский старейшина Баньхэ начал войну с северными хуннами: в 49 г. был уничтожен род иньюйцев, в 54 г. перешли на сторону Китая еще двое старейшин, и наконец Бяньхэ разбил своего соперника, сторонника Хунну. В 58 г. хунны потеряли Маньчжурию.

    Тем временем южный шаньюй Би попал в очень тяжелое и неловкое положение. Как вассал китайского императора он должен был, согласно китайским порядкам, принять императорский указ, склонившись до земли. Это не только било по самолюбию шаньюя, но и роняло его достоинство среди соратников. Чтобы выйти из положения, он выехал навстречу китайскому послу и учинил поклонение вне ставки, а потом со слезами просил не унижать его перед подданными[498].

    Однако утаить факты подчинения и связанного с ним унижения было нельзя, и гордые хунны были возмущены. Пять гудухэу со своими дружинниками восстали, освободили захваченного в плен восточного чжуки-князя севера и пошли в Халху. Но ясной цели у них не было, по дороге между ними возникли распри, в которых погибли все вожди восстания, а их сыновья «оградились своими войсками», не примкнув ни к той, ни к другой стороне. Оба шаньюя, южный и северный, направили войска против них. Зимой 50/51 г. эти войска столкнулись, и южные хунны были разбиты и отброшены. Это заставило Би умерить свои претензии на самостоятельность и принять китайскую военную помощь, что весьма снизило его авторитет в собственном народе.

    В 52 г. северный шаньюй Пуну обратился к Китаю с мирными предложениями. Он получил уклончивый ответ. Китайцы не доверяли ни южным, ни северным хуннам и раздували вражду между ними.

    В 55 г. шаньюй Би умер. Его преемниками были братья Мо (55–56 гг.) и Хань (56–59 гг.), дети Ди (59–63 гг.) и Чжан (63–85 гг.) и племянник Су (63 г.). Все они были люди, ничем не замечательные. Что творилось тогда у северных хуннов — неизвестно, но война продолжалась. Небезынтересно отметить, что в тот период наблюдался частый переход северных хуннов к южному шаньюю, а южных — к северному. Это продолжалось 30 лет, целое поколение успело смениться, и к началу решающих военных событий каждый хунн сознательно выбрал сторону, на которой хотел сражаться.

    Военные действия в 55–85 гг. развивались довольно вяло. В 64 г. северные хунны пытались добиться у китайского правительства открытия пограничных рынков, но новый император Мин-ди предпочел войну. 10 лет хуннские летучие отряды терроризировали население Северного Китая. В 73 г. китайцы ответили походами на Халху, но хунны ушли, не приняв боя. Положение грозило стабилизироваться.

    В 76 г. в Китае вступил на трон Чжан-ди. В китайско-хуннских отношениях наступила новая пора.

    ВОССТАНИЕ КЯНОВ

    Восстание «краснобровых» и последующая война с хуннами, а также связанная с тем и другим разруха в Китае позволили тибетским кочевникам — кянам вернуть свои земли около озера Кукунор и вновь соприкоснуться с западной окраиной Китая. К 33 г. население области Лянчжоу оказалось состоявшим из китайцев и кянов. Положение кянов в китайской империи было весьма печально, так как пограничное население Китая состояло из ссыльных преступников и провинившихся чиновников. И те и другие притесняли горцев, для которых единственным способом защиты оставались восстания[499]. Однако раздробленность и взаимная вражда кянских родов мешали успеху вооруженной борьбы.

    Этот район в силу своего стратегического значения заставлял китайское правительство уделять ему постоянное внимание. В самом деле, кукунорские кяны могли поставить под угрозу оазисы по склонам Наньшаня и тем самым преградить дорогу в Западный край. Но еще больший ущерб могло принести Китаю объединение кянов с их естественными союзниками — хуннами. Китайцам приходилось не жалеть ни военных сил, ни шелка для подкупов родовых старейшин, и все же, несмотря на это и на огромное неравенство сил, успехи давались им нелегко.

    В 34–36 гг. н. э. волнения кянов были усмирены пограничными частями, но вскоре поднялся Шаоданов род, который разгромил своих соперников и возглавил борьбу против обидчиков — китайских чиновников. Основателем рода и его первым вождем был старейшина Тяньлан, а после него власть передавалась по наследству. Сын Тяньлана, Тяньву, возглавил объединенные кянские роды и в 56 г. начал открытую войну с Китаем. В первом же столкновении Тяньву имел успех, которому способствовали сами китайцы. Полководец Ли-бао начал карательную войну против всех кянов и истребил остатки соперников Тяньву, т. е. тех, которые были слабее. Тогда все кяны примкнули к восстанию. В 57 г. Тяньву с 5 тыс. конников ворвался в Лунси (современная провинция Шэньси) и дважды разбил китайские войска. В следующем, 58 г., кяны уничтожили еще две провинциальные армии. Но в конце года против кянов было выставлено 40 тыс. регулярных войск. В битве при Сихани китайцы одолели кянов, видимо, использовав численный перевес, и Тяньву бежал в горы, а в 59 г. изъявил покорность. Восстание закончилось.

    Император приказал расследовать причины, побудившие кянов к войне, и тогда выяснились колоссальные злоупотребления чиновников. Их отдали под суд и казнили, а должность наместника в кянских землях была упразднена и Тяньву утвержден правителем своего народа. Кяны добились своей цели.

    Второе восстание вспыхнуло в 76 г. н. э. Поводом к нему послужила романтическая история: китайский чиновник увез жену у кяна. Ревнивый муж убил соперника и бежал. Начальник чиновника погнался за ревнивцем, но за него иступились родственники и убили преследователя. В кянские земли была направлена карательная экспедиция, уничтожившая несколько сот человек. В ответ на это вспыхнуло восстание, которое возглавил младший сын умершего Тяньву — Миву. В 77 г. повстанцы разбили китайские пограничные войска при Лигу, причем потери китайцев были исчислены в 2 тыс. человек. К повстанцам примкнули тангуты. В следующем году повстанцы напали на Лунси, но при встрече с регулярными войсками были разбиты и «покорились»[500]. Судя по тому, что Миву остался во главе своего племени и никаких репрессий не последовало, надо полагать, что «покорность» была просто вежливым выражением достигнутого компромисса. Это восстание принесло кянам фактическую независимость.

    СОБЫТИЯ В ЗАПАДНОМ КРАЕ

    Безумная политика Ван Мана облегчила княжествам Западного края освобождение от тягостного господства Китая. В 16 г. весь Западный край восстал и вступил в союз с Хунну[501]. Китайский наместник погиб, а восстание «краснобровых» лишило китайцев возможности отомстить за его смерть. Но одно из владений — Яркенд — сохранило прокитайскую ориентацию. Яркенд находился на крайнем западе китайских владений, и потому произвол китайского наместника здесь ощущался меньше, и меньше было личных счетов между населением и китайскими военнопоселенцами. Яркендский владетель Янь долго жил в Китае и любил китайские обычаи. Он сохранил союз с Китаем и укрыл от народной ярости семейство бывшего наместника и уцелевших китайцев.

    Его сын, Кан, унаследовавший власть в 18 г., в 25 г. остановил продвижение хуннов и присоединил к себе несколько мелких окрестных владений. В 29 г. он вошел в сношения с восстановленной династией Хань и получил назначение: китайцы поставили его правителем всего Западного края[502]. Тем временем хунны наложили на своих союзников тяжелые подати, и настроение народа в Западном крае повернулось против них[503]. Это усилило положение яркендского князя.

    В 33 г. Кан умер; на его месте оказался его младший брат Хянь, человек энергичный и властолюбивый. Он подчинил себе два соседних владения — Гюйми, около Кашгара, и Сийе[504]. В 38 г. он обратился в Китай с просьбой утвердить его наместником Западного края, что дало бы ему возможность расправиться со своими соседями. Однако китайцы учли, что чрезмерное усиление Яркенда для них отнюдь не полезно и отказали ему. Хянь не растерялся: он заявил, что якобы получил назначение, что Китай за него, и в 41 г. провозгласил себя шаньюем; сопротивлявшихся он подчинял силой. Хянь пытался из владений Западного края образовать государство наподобие Китая или Хунну; таким образом, война в Западном крае стала трехсторонней. Обман Хяня открылся в 45 г., когда посольства 18 княжеств, притесняемых Хянем, явились в Китай с просьбой сменить наместника. Император обласкал и одарил их, но положение на фронте стало столь грозным, что посылать войска на запад не представлялось возможным. Хянь узнал об этом и в 46 г. разгромил Шаньшань и покорил Кучу. Тогда Шаньшань и Чеши призвали на помощь хуннов. Следуя их примеру, восстали жители Кучи, перебили яркендских наместников и подчинились хуннам. Но власть Хунну простиралась лишь на северовосточную часть Западного края: на западе свирепствовал Хянь. Ему удалось покорить Давань (Ферганскую долину), но удержаться там он не смог вследствие противодействия Кангюя. Эту потерю он компенсировал приобретением Хотана в 57 г.

    Новая держава просуществовала недолго. Жестокая тирания Хяня вызвала восстание в Хотане. Яркендцы были перебиты не только в самом Хотане, но и в соседнем Сийе. Хянь бросился на повстанцев, но был дважды разбит и осажден в яркендской крепости. Только случайная гибель вождя повстанцев и в связи с этим деморализация их спасли Хяня от смерти. Вслед за хотанцами Яркенд осадили хунны, но яркендцы отбились. Однако высокомерие и жестокость Хяня утомили самих яркендцев. Вельможи составили заговор и призвали в Яркенд хотанцев. Следуя лукавому совету своего приближенного, Хянь выехал из крепости для переговоров и был схвачен врагами, а крепость изменники тут же сдали хотанцам. Хянь был приведен в цепях в Хотан и через год убит.

    Усиление Хотана не входило в расчеты Хунну. Поэтому они бросили на него 30 тыс. своих союзников из Кучи, Карашара, Хами и других владений. Хотанцы покорились и условились платить хуннам «ежегодную дань шерстяными и бумажными тканями»[505]. Хунны стремились получить из Западного края те товары, в которых упорно отказывал им Китай. Трехсторонняя война в Сиюе кончилась полной победой хуннов. Для державы Хунну Западный край был важен не только как экономическая база, но и как стратегический пункт для борьбы с Китаем. Отложение Ухуани прикрыло восточную часть китайско-хуннской границы, центр ее защищали южные хунны, и только с запада Китай был открыт набегам. Действительно, в 66–67 гг. чешисцы, шаньшаньцы и кучасцы совместно с северными хуннами напали на Китай.

    Сами обитатели Западного края обнаружили неспособность к политическому и этническому объединению. Разделенные обширными степями и пустынями оазисы руководствовались местными интересами, и твердая рука Хунну, наведшая порядок в стране, была для них если не хорошим, то наиболее приемлемым исходом. Яркендская тирания доказала это.

    Однако отношение к хуннскому владычеству было различным. Чеши и Карашар платили хуннам подати и торговали с ними, так как хуннские кочевья были расположены недалеко от них. Торговля была выгодна и компенсировала потери от уплаты податей. Поэтому Чеши и Карашар были верными союзниками Хунну. Хотан платил дань и никаких доходов не имел — отсюда вытекали прокитайские настроения на юге страны.

    Китайцы не могли примириться с потерей Западного края. В 73 г. небольшой китайский отряд занял оазис Хами. Там было основано военное поселение под китайским названием Иву, и сразу же появились пашни, чтобы обеспечить снабжение хлебом[506]. Несколько стычек с хуннами и их союзниками окончились победой китайских войск, но это ничего не решало, так как во всех княжествах сидели хуннские чиновники.

    Среди китайских офицеров оказался один, стоивший целой армии. Это был честолюбец Бань Чао, младший брат историка Бань Гу. Отличившись в бою у озера Баркуль, он получил поручение пройти с небольшим отрядом в Шаньшань и навести там порядок. Одновременно в Шаньшань прибыло хуннское посольство с теми же целями. Бань Чао, узнав через подкупленных лазутчиков о местонахождении посольства, напал на хуннов ночью, поджег их ставку и учинил резню. Столь решительный образ действий заставил шаньшаньцев переменить ориентацию с хуннской на китайскую[507].

    В это самое время хотанский царек Гуаньду разгромил Яркенд и благодаря этому усилился. Хотан также опирался на хуннов, содержал хуннского уполномоченного наблюдателя, и этих двух обстоятельств было достаточно, чтобы китайцы обратили свое внимание на него. Бань Чао двинулся к Хотану со своим небольшим отрядом. Хотанцы были гораздо многочисленнее китайцев, но, напуганный рассказами о шаньшаньской резне, Гуаньду убил хуннского офицера и перешел на сторону Китая[508]. По-видимому, тут был простой расчет: избавиться от дани тканями, которую приходилось платить хуннам.

    Аналогичный успех имели хунны: они утвердили в Куче своего ставленника Гяня, а он завоевал Кашгар и посадил там править кучаского воеводу. Этим хунны компенсировали утрату Шаньшани и Хотана.

    Но Бань Чао нелегко было остановить. В 74 г. он явился в Кашгар и с помощью хотанцев и недовольных кашгарцев схватил правителя. На его место Бань Чао поставил местного уроженца Чона. В том же году оба Чеши, Переднее и Заднее, покорились Китаю, и тогда было восстановлено наместничество Сиюй и назначены наместники для управления новой провинцией. Но китайцы рано радовались: справиться с хуннами было не так легко. В 75 г. владетель Карашара напал на наместника и вырезал всех китайцев в его ставке. С севера пришли хунны и, объединившись с восставшими чешисцами, окружили войска военного наместника, а князья Кучи и Аксу (княжество Гумо) осадили Бань Чао в крепости Паньду, около Кашгара. После долгой обороны Бань Чао был вынужден уступить Кашгар кучасцам и уйти в Хотан. Кашгарцы были в отчаянии, так как опасались расправы, но, по-видимому, ее не последовало. Гянь ограничился принятием покорности и этим приобрел симпатии своих новых подданных. Поэтому, когда Бань Чао в 76 г. вернулся из Хотана в Кашгар, ему было оказано отчаянное сопротивление, и он достиг победы лишь перешагнув через 600 трупов бывших союзников и потеряв множество своих солдат. Хотя и дорогой ценой, Кашгар снова достался китайцам[509]. В это же время правитель области Цзюцюань разбил чешисцев при Чжохахота и как будто восстановил положение на фронте[510]. Однако даже победы были слишком дороги для китайской экономики. Хунны успели уничтожить военные поселения в оазисе Хами, и продукты приходилось доставлять из Китая, чтобы реквизициями не доводить до отчаяния покоряемых. Перевозки так удорожали провиант для войска, что новый император Чжан-ди в 77 г. решил закончить войну и вернуть в Китай регулярные войска[511].

    Бань Чао остался изолированным, но этот талантливый полководец и политик сумел создать мощную опору для себя и своего маленького отряда. Он объединил прокитайские элементы на юге страны и, собрав десятитысячную армию, разгромил княжества Гумо и Шачэ. Удержаться там без подкреплений он не мог, ибо богатая воинственная Куча крепко держалась за Хунну. Яркенд, враждовавший с Хотаном, примкнул к Куче. В Кашгаре вспыхнуло антикитайское восстание, но в этот критический момент к Бань Чао прибыло небольшое подкрепление из Китая, и восстание было подавлено.

    Несмотря на все свои успехи, Бань Чао не мог не видеть, что любая неудача будет для него последней. Хунны отрезали его от родины, Куча и Кангюй были настроены предельно враждебно, а его опорой были главным образом люди, скомпрометировавшие себя перед хуннами и опасавшиеся расправы. Надо было искать союзника, и Бань Чао предложил императору возобновить союз с Усунью. Чжан-ди не хотел воевать сам, но был бы очень рад, чтобы за него воевали другие. Он немедленно отправил в Усунь официальное посольство с подарками, но кучасцы в это время возобновили наступление на Кашгар и отрезали дорогу на Усунь. В 83 г. китайское посольство задержалось в Кашгаре, и посол, верный придворной привычке, написал на Бань Чао донос, обвиняя его в том, что он, ничего не делая, живет со своей семьей. Даже при дворе этому не поверили и прислали подкрепление в 800 солдат[512]. Усилившись, Бань Чао напал на Яркенд, но одновременно в Кашгаре вспыхнуло восстание, сорвавшее кампанию. Во главе восстания оказался ставленник Бань Чао — Чон. Повстанцы покинули город и отошли на запад, где к ним присоединились кангюйские войска. Полгода шла упорная война вокруг города Вуцы — базы восстания, и только посредничество юэчжей, которые дипломатическим путем заставили кангюйцев вернуться восвояси, покончило с нею. Чон и наиболее упорные патриоты ушли в Кангюй, а город Вуцы сдался и был разрушен, так что даже место его неизвестно.

    Бань Чао выиграл еще раз, но его положение было по-прежнему тяжелым. Его опорой оставался экономически слабый, пустынный юг, а богатый север готовился к войне, опираясь на нейтралитет Усуни и прямую помощь от Кангюя и Хунну. Дружба с юэчжами, т. е. Кушаном, мало что давала, а Китай был далеко.

    Но следующий, 85 год, изменивший всю политическую ситуацию в Восточной Азии, принес Бань Чао победу.

    ЭВОЛЮЦИЯ ЮЖНОГО ХУННУ

    Историк Фань Хуа оставил нам описание политической системы Хунну. Оно несколько отличается от описания Сыма Цяня, и некоторые черты дают возможность установить, что оно соответствует позднейшему времени. Поскольку нам известно, что северное Хунну для китайцев I в. н. э. было terra incognita, то, очевидно, описан порядок, установившийся в Южном Хунну. Это предположение подтверждается всеми косвенными наблюдениями. Разберем текст[513].

    Во-первых, несколько изменилась система чинов, что свидетельствовало о перегруппировке общественных сил. Чжуки и лули-князья остались без изменений, лишь указано название — «4 рога». Но за ними следуют: восточный и западный жичжо-князья (жичжо — заместитель), выньюйди-князья и чжаньгян-ди-князья — «6 рогов». Данху, дуюи, цзюйкюи оттеснены на самый низ иерархии; выше их стоят гудухэу и жичжо-гудухэу — вельможи из родственников шаньюя.

    Положение гудухэу, посредников между властью и народом, осталось стабильным, но ослабление старой знати и появление новых титулов знаменательно. Видимо, это был результат разделения Хунну: старая знать осталась на севере, а южный шаньюй создал новую, из своих сторонников. Надо думать, что у северных хуннов было наоборот, т. е. увеличилось значение служилой знати, но, к сожалению, источник об этом молчит.

    Второй важной переменой было установление очередного престолонаследия. Все десять родов были «шаньюевы братья и сыновья, которые по порядку имели право на шаньюев престол». Это был порядок, упорно вводившийся потомками Цзюйдихэу и отвергавшийся потомками Модэ по прямой линии. Как видно из фактического престолонаследия, порядок соблюдался необыкновенно точно[514].

    У северных хуннов, насколько известно, преобладало прямое престолонаследие. К трем знатным родам: Хуян, Лань и Сюйбу прибавился еще один род — Циолинь. Раскол хуннов в 47 г. произошел не по родовому признаку: так, например, представители рода Хуян были и у северных и у южных хуннов. Наконец не остался неизменным и культ. Вместо двух ежегодных жертвоприношений в «храме дракона» в I в. н. э. появились три, а южные шаньюй прибавили четвертое — в честь китайского императора.

    Все эти перемены существенны не сами по себе, а как показатель внутренних процессов становления общества. Сравнительная этнография дает возможность заключить, что в застойном обществе учреждения не меняются. Сама потребность в перестройке обусловлена процессом развития и отражает его. Изучение поверхности явлений позволяет нам судить о глубинных общественных течениях.

    Итак, хуннское общество нельзя назвать застойным. Оно все время эволюционировало, и даже наши скудные источники отмечают это.

    СТАНОВЛЕНИЕ ОРДЫ — ВОЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ

    Несмотря на внутренний раскол, Хунну в I в. н. э. было еще «великое государство»[515]. Но внутренние процессы подрывали его мощь. Рассмотрим эти процессы и попробуем установить их результаты.

    Общий подъем хуннского общества был использован Модэ для подавления сепаратистских тенденций родов и объединения их в монолитную державу. Ослабление напряжения привело к военному ослаблению и вырождению ближайшего окружения шаньюев, поэтому-то и выдвинулась родовая знать и заняла освободившиеся места. Началось разложение родов: отдельные члены рода не следовали уже беспрекословно за старейшиной, а сами решали свою судьбу. Если в эпоху родовых распрей 60–47 гг. до н. э. роды выступали компактными массами, то сто лет спустя они раскалываются; люди уходят и к Би, и к Пуну. Однако деление не случайно. Вокруг Би собирались бывшие сторонники «военной партии», поборники родового быта, наиболее консервативные элементы хуннского общества. Пока Китай не вмешивался в их внутреннюю жизнь, они терпели его господство.

    Но жизнь внутри рода была тяжела и бесперспективна для младших членов его. Несмотря на все личные качества, они не могли выдвинуться, так как все высшие должности получались по старшинству. Таким удальцам нечего было делать в Южном Хунну, где пределом их мечтаний могло быть место дружинника у старого князька или вестового у китайского пристава. Удальцу нужны просторы великой державы, военная добыча и военные почести, поэтому он ехал на север и воевал за «господство над народами».

    Под властью северных шаньюев скапливался весь предприимчивый элемент и огромная масса инертного населения, кочующего на привычных зимовках и летовках. Такой державе родовой строй был не нужен, больше того, он ей вредил. Кучка удальцов стала управлять теряющей родовые традиции массой.

    Родовая держава медленно трансформировалась в орду. Раскол облегчил этот процесс. На юг ушли «старцы и почтительные отроки» — носители родовых традиций.

    Что из этого получилось?

    Во-первых, Северное Хунну из родовой державы превратилось в военно-демократическую, и поборники родового строя — южные хунны, ухуани, сяньби — стали заклятыми врагами северных хуннов, более ожесточенными, чем китайцы. Возникла борьба между двумя системами — родовым строем и военной демократией.

    Во-вторых, среди удальцов, окруживших северного шаньюя, должна была возникнуть борьба за места и влияние, так как сдерживающие моральные начала исчезли вместе с родовыми традициями. И отзвуки смут дошли до китайских историков, хотя подробности остались им неизвестны.

    В-третьих, массы хотели мирной жизни и неохотно поддерживали военные авантюры своих вождей. Меняя господ, они ничего не выигрывали и не теряли, для них не было смысла держаться за шаньюев. Поэтому в решающий момент они отказали в поддержке шаньюям, и это, как мы увидим ниже, обусловило разгром северных хуннов в 93 г.

    Однако удальцов, составлявших силу северных хуннов, можно было перебить, но не победить. Уничтожить их не удалось, и они ушли на запад, а потомки их, придя в Европу, сделали наименование «гунны» синонимом насилия и разбоя.


    Примечания:



    4

    Там же. С. 18.



    5

    Иностранцев К. А. Хунну и гунны. Л., 1926.



    49

    Lattimore O. Inner Asian… P. 340–349.



    50

    Чебоксаров Н. Н. К вопросу о происхождении китайцев // Советская этнография. 1947. N1. С. 30–70.



    51

    См.: Бернштам А. Н. Очерки истории гуннов. С. 219. (Опубликованный текст «Цзиньшу»).



    495

    Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. I. М.; Л., 1950. С. 116–117.



    496

    Там же. С. 146.



    497

    Южные шаньюи установили свою иерархию параллельно иерархии северных. С этого времени все чины дублируются.



    498

    Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. I. С. 118.



    499

    Иакинф. История Тибета и Хухунора. Т. I. СПб., 1833. С. 22.



    500

    Там же. С. 28.



    501

    Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. II. С. 216.



    502

    Там же. С. 230.



    503

    Там же. С. 216.



    504

    Там же. С. 230 (ныне Юльэрек).



    505

    Там же. С. 233.



    506

    Там же. С. 216.



    507

    Chavannes Е. Trois generaux chinois de la dinastie de Han Orientaux // Pan Tch'ao T'oung Pao. Serie II. Vol. VII. 1906. P. 218–232; Васильев Л. С. Бань Чао в Западном крае // Вестник древней истории. 1955. N 1. С. 108–125.



    508

    В «Истории Младшей династии Хань» сообщаются подробности подчинения Хотана. Гуаньду будто бы колебался между Хунну и Китаем. В сговоре с хуннским послом был верховный жрец Хотана. По наущению посла он потребовал вороного коня Бань Чао для принесения в жертву, рассчитывая, что тот откажет и это будет поводом для конфликта. Бань Чао согласился отдать коня, но в руки самому жрецу. Когда же жрец прибыл к нему в лагерь, его немедленно обезглавили, а светского парламентера связали и выпороли. Якобы после этого напуганный хотанский царек перебил хуннское посольство и передался Китаю (Васильев Л. С. Бан Чао в Западном крае. С. 112). Это сведение нельзя принять без критики. Вряд ли хотанцы были столь пугливы, чтобы простить казнь жреца и оскорбление вельможи. Тут что-то не то. Поражает необычайная осведомленность Бань Чао, которая была возможна лишь при содействии каких-то групп населения, так как для организации обширной разведывательной сети у него не было ни времени, ни средств. Сопоставив оба эти обстоятельства, мы можем заключить, что китайский полководец использовал внутреннюю вражду в оазисах и не опирался на слои населения, недовольные хуннским протекторатом, а скорее возглавил их. Не исключена возможность, что хотанский царек отправил жреца на гибель, заранее условившись с китайцами, ибо уж слишком легко он переменил ориентацию после убийства своего влиятельного соотечественника. Такая же ситуация возникает всюду, куда бы ни пришел Бань Чао, и, надо думать, не случайно. Естественно, что в «Хоу Ханьшу» эти обстоятельства не акцентированы, так как Бань Чао не стремился приуменьшить свои заслуги в донесениях, которые обрабатывали его брат и сестра. Логика событий заставляет нас искать объяснения не только в героизме полководца, безусловно, имевшем место, но и в социально-политической обстановке в оазисах Западного края.



    509

    Chavannes Е. Trois generaux chinois… P. 218–230.



    510

    Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. II. С. 216.



    511

    Там же. С. 217.



    512

    Васильев Л. С. Бань Чао в Западном крае. С. 118.



    513

    Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. I. С. 119–120.



    514

    См. генеалогическую таблицу южнохуннских шаньюев.



    515

    Бичурин Н. Я. Собрание сведений… Т. I. С. 121.