• ИСТОРИЯ ГИЛЬДИИ
  • Глава IV

    Что касается гильдий, то я действительно полагаю, что многое в них имеет относительно недавнее происхождение. Торговые гильдии, сохранившиеся в нашей стране, претерпели различные преобразования, создавшие ложное мнение об их происхождении, заслонив связь с профессией, давшей им название. Однако каждый, кто хоть немного знаком с древними законами и историей, заметит во внутреннем устройстве Лондонской компании множественные следы древних родственных союзов, «объединяющихся совместной едой, культом и положением в обществе».

    (Сэр Генри С. Мейн)

    ИСТОРИЯ ГИЛЬДИИ

    Толмин Смит как-то заметил, что «английские гильдии старше английских королей. По мере того как увеличивалось население, преумножались и гильдии. Хотя происхождение старейших гильдий теряется в дымке веков и нам совершенно неизвестно, начало современных прямо или косвенно зафиксировано в документах и письменных источниках».

    Действительно, мы не можем утверждать наверняка, что появилось раньше – общественный договор или профессиональная гильдия. Профессиональные объединения появились в различных формах, например, существовали гильдии купцов, которые трудно отличить от городских торговых корпораций и гильдий ремесленников.

    Торговые гильдии зафиксированы уже в правление Этельвольфа (856), так что появились они немного раньше. Происхождение ремесленников не так отчетливо выявляется, но их начинают отмечать примерно с середины XII века. Общинные союзы явно прослеживаются во времена правления Ательстана, хотя разумно предположить, что их происхождение также относится к более раннему времени.

    Древние записи, имеющиеся у нас в распоряжении, связанные с английскими социальными (или религиозными) гильдиями, состоят из трех статутов, явно составленных в начале XI века. Они описаны под явно ошибочными названиями, поскольку в большинстве случаев их явно вымышленный (или религиозный) социальный характер является всего лишь прозрачным прикрытием для обозначения ремесленной гильдии.

    Как только город становился главным местом торговли, существовавшие в нем торговцы объединялись в гильдию. Обычно в подобные гильдии объединялись и различные группы ремесленников, но вначале ремесленные гильдии занимали подчиненное положение по отношению к купеческим. Там же, где не существовало древних купеческих гильдий или об их существовании забыли, допущение свободных работников и позволение разделить обязанности и привилегии бюргерства входило в обязанности городских чиновников. Если же купеческая гильдия получала юридическое признание или сливалась с городской коммуной (корпорацией), ее собрания проводились в городской ратуше, а руководство приравнивалось в правах к городским чиновникам.

    Их встречи иногда обозначаются как «Генеральные» или «Общие собрания». Их привилегии полнее всего закреплены в обычаях Герефорда, зафиксированных в 1383 году, но бесспорно включающих традиции более древних времен. Так мы узнаем, что во время больших собраний, проводившихся в Михайлов день и на Пасху, когда все собирались, чтобы обозреть общину (другими словами, предстать перед городскими чиновниками), бейлиф или цеховой староста мог приказать всем, кто не был свободным, покинуть заседание, заметив, «что здесь представлены секреты, связанные с торговыми или городскими делами, а также с жизнью горожан соответственно».

    Как отмечает Дж. Р. Грин, примерно с 1300 года «все независимые судебные учреждения в городах прекратили свое существование и ремесленники вынуждены были объединиться с местными властями в соответствии со своим ремеслом или знаниями».

    За «собраниями и конфедерациями» ревностно следили и их запрещали. Ни одно ремесленное Братство не могло быть образовано без разрешения муниципалитета, любой смотритель приносил клятву от имени своего сообщества перед мэром, после утверждения которым его избирали.

    Установленные для управления любым ремеслом правила не имели силы, пока не были одобрены корпорацией. Те купцы, что нарушали правила торговли, представали перед городскими чиновниками, чтобы подвергнуться наказанию. Плотники, каменщики, штукатуры, черепичники и мостильщики должны были получать ту плату, которую определял закон, признавая превосходство городских властей. Их предписания оформлялись в соответствии с возможностями города.

    Так, после сильной бури 1362 года в Лондоне запретили поднимать плату за починку крыш горожанам. В «Постановлениях Вустера» (1467), в регламентациях для черепичников предписывалось, что они «должны не устраивать промеж себя собраний, не выбирать никого из своей среды в качестве мастера, не позволять другим черепичникам служить ему и подчиняться. Кроме того, каждый черепичник вправе идти и работать у любого человека и горожанина, свободно, как то установлено».

    Мне удалось найти только одну отсылку в древних документах на «парламент» строительных гильдий, где это слово использовалось в положительном, а не отрицательном смысле. Оно не несет критическое начало, которое я осмелился вынести в связи с распространенной теорией масонских законодательных учреждений, давно существовавших под прикрытием законных «ассамблей».

    Однако он совершенно ясно соотносится с различными несанкционированными собраниями, известными как сходки, конфедерации, собрания и незаконные «ассамблеи».

    Должен заметить, что нет никаких свидетельств его происхождения от Королевских статутов или каких-либо доказательств, что он был приведен из какой-либо подлинной записи этой страны, а именно что франкмасоны как гильдии учреждались патентом или имели какие-либо привилегии. Кроме того, все, что мы можем собрать из письменных или печатных источников, имеет несомненное значение, хотя материал и оказывается противоречивым.

    Возможно, мне следовало бы проникнуть в сумрак Средневековья, чтобы начать историю сообществ странствующих франкмасонов, которые, в соответствии с папскими буллами, видимо, соорудили все великие строения Европы. Впервые об этом упоминает Джон Обри около 1656 года в своей «Естественной истории Уилтшира», впервые опубликованной в 1847 году. Известны два экземпляра этой рукописи, по одному из которых (более позднему) я привожу следующую цитату: «Много лет тому назад сэр Уильям Дагдейл рассказал мне, что во времена Генриха Третьего папа издал буллу, или дал патент, компании итальянских франкмасонов, чтобы они могли путешествовать по всей Европе и строить церкви. Отсюда и образовалось Братство масонов. Они распознавали друг друга с помощью определенных знаков и определенных выражений, сохранив этот обычай и поныне. У них были ложи в нескольких странах, которые их принимали. Если одна из них начинала приходить в упадок, Братство возрождало ее. Способ принятия в ложи весьма упорядочен и хранится в тайне».

    Своеобразным дополнением к этому отрывку стала посмертно опубликованная работа Эшмола «Древности Беркшира», которая наряду с «кратким суждением автора» увидела свет в 1719 году. Из «Оксфордского Атенеума» Энтони Вуда нам удалось узнать, что редактором труда и автором биографии был Ричард Роулинсон. Обращаясь к франкмасонам, он очень точно воспроизводит слова Джона Обри и даже в «Булле, Патенте или Дипломе» расширяет полномочия, дарованные папой, а также приводит более широкий ряд названий, под которыми было известно «Братство», говоря о «принимаемых масонах, принятых масонах или Вольных масонах».

    В статье Кнайпа об Элиасе Эшмоле, напечатанной в «Британской биографии» (1747), говорится следующее: «По материалам собрания Эшмола я установил, что сообщения, будто известия о нашем Братстве восходят к булле, дарованной папой в правление Генриха III неким итальянским архитекторам, путешествовавшим по всей Европе, чтобы те могли строить часовни, являются безосновательными. Эшмол только утверждает, что такая булла была, но не устанавливает факт создания Братства в этой стране».

    Приведенные отрывки следует сопоставить с цитатой из «Паренталии», данной мною выше. Почти наверняка все эти утверждения восходят к одному источнику. Более того, если мы внимательно посмотрим на вопрос, то станет очевидным, что не единожды история буллы представлена нам в виде свидетельства, которое может удовлетворить требованиям законодательного суда.

    Оригинальная версия, написанная самим Джоном Обри, предваряется замечанием: «Сэр Уильям Дагдейл рассказал мне». Не приходится сомневаться в том, что, подготавливая к печати «Древности Беркшира» (1710), Роулинсон скрупулезно переписал из рукописи все, что относится к франкмасонам. Однако воспоминания умершего автора не снабжены его подписью, не появилось и имя какого-нибудь редактора на титульной странице его посмертного труда.

    Кнайп также пишет такую фразу: «Судя по тому, что я нашел в собрании Эшмола». Позже, в предисловии редактора «Паренталии» о том, что оно приписывается великому строителю собора Святого Петра, мы встречаемся с другим выражением: «Как считал Рен».

    Тем не менее в течение долгого времени история не прояснялась: кроме веры в подобных уважаемых (хотя и призрачных) исследователей, не существовало в ее поддержку никакого другого свидетельства.

    После смерти сэра Кристофа она была обнародована Джеймсом Андерсоном в его «Новой книге Конституций» (1738), заметившим, что великий архитектор оказался не только выдающимся ремесленником, но также одним из (доисторических) Великих Мастеров общества. Действительно, полностью отсутствуют доказательства, что Рен являлся франкмасоном. Что же касается его предполагаемого именования Великим Мастером, то достаточно только заметить, что он не мог в XVII веке возглавлять учреждение, которого не существовало.

    Все же эту историю с восторгом поддерживали и развивали последующие поколения масонских антикваров и археологов. Пример тому находим на страницах «Британской биографии», а поразительные подтверждения – во многих научных трудах числящихся обладателями профессии архитектора и тех, кто никогда не был связан с Братством.

    Кульминация наступила с появлением поразительного очерка Томаса Хоупа, который выстроил свою концепцию на старой основе, заложенной Дагдейлом, Эшмолом и Реном. Он завершает нагромождение ошибок, видя в Мастерах из Комо первоначальную масонскую корпорацию и указывая место хранения папских булл. Таким образом он добавляет еще одну версию к несуществующему замку недостоверных сведений.

    «Всеобщее распространение принципов, правил и методик готической архитектуры, – замечает Милман (1854), – связывалось с деятельностью обширной гильдии франкмасонов, или строителей. Полагают, что центром и управляющей ими силой был Рим. Несомненно, никто не мог превзойти все расширяющееся влияние папы и его мудрость и ничто не могло соперничать с мастерством франкмасонов, реализовавшим столь великолепные здания, находящиеся в каждой части романского христианского мира.

    Урон подобной теории наносит тот факт, что Рим – тот город, где готическая архитектура никогда не воплощалась, даже в Италии она чувствовала себя частично натурализовавшимся иностранцем. Следует предположить, что в то время, как папство реализовывало свой замысел, насаждая в мире готические соборы, существовало нечто вроде небольшой уступки трансальпийскому варварству, которое самое унаследовало более древний, истинный и величественный стиль Древнего мира.

    Эта гильдия оказалась настолько тайной, что смогла исключить утечку любых сведений. О ней умалчивают исторические документы и потенциальные свидетели. Излишне поддерживать подобную теорию. На самом деле у каждого народа возникали свои собственные готические произведения, отличаясь местными особенностями. В них сохранялись общие принципы, разница в применении которых незначительна. Иногда единичное здание, иногда здания внутри определенного района обладали своими отличительными особенностями. Хотя внутри гильдии поиск, оригинальность, смелость замысла не ограничивались, существовали более жесткие ограничения, связанные с необходимостью четкого соблюдения научных и технических правил».

    Имена крупнейших архитектурных авторитетов выстраиваются аналогично ряду образованных деканов собора Святого Павла. Среди них такие, как Джордж Эдмунд Стрит (1865) и Уайтт Папворт (1876). Первый из них заявляет: «Повсеместная вера в вездесущность объединений франкмасонов кажется мне совершенно ошибочной». Второй же говорит: «Хотя от меня ждут описания тех странствующих объединений франкмасонов, которые якобы воздвигли все великие здания Европы, я ничего не могу сказать по этому поводу, потому что верю, что они никогда не существовали».

    С вышесказанным я полностью согласен и не стану вдаваться в выявление моей собственной точки зрения в связи с буллами. Лучше предоставлю читателю более ценную информацию, которая, возможно, позволит ему (с помощью дальнейших исследований) составить свое мнение.

    Переходя из области предположений в область установленных фактов, вначале замечу, что при полном их отсутствии (или возможностей их обнаружения) существует следующее. Во времена Генриха III в каждой стране Европы Братства масонов получали благословение Святого престола. Бесспорно, что власть папы считалась выше, когда этот немощный король унаследовал трон. Ни с одной страной так несносно не обращались, как это делал Григорий IX и его преемники с Англией во времена унизительного правления Генриха III.

    Как утверждает Халлем, великий век монастырей в Англии наступил в правление Генриха I, Стивена и Генриха II. Однако период, когда активность церковных строителей достигла вершины, скорее всего наступил примерно во времена Генриха III, то есть в течение XIII века, когда в стране одновременно строилось не менее десяти соборов.

    «Мастера-масоны и их Братство, – замечает преподобный Дж. Дэлауэй, – редко искали работу, поскольку их деятельность не ограничивалась строительством церковных зданий. Их нанимали для возведения замков, а также для изобретения военных приспособлений, изготовления военных машин. Те, кто это делал, назывались инженерами.

    Не менее востребованными они оказывались и для строительства крупных усадеб. Первый случай такого рода отмечен во времена правления Генриха III и связан с Полем ле Певером и его домом в Тодингтоне в Бедфордшире, для строительства которого он нанял многочисленных мастеров» («Разговоры об архитектуре»).

    В упоминаемый период для иных, кроме ткацких, ремесел в каждой деревне существовала обязательная кузница. Для строительства церкви или замка каменщиков и плотников привлекали издалека, привозили камень, кровельную дранку и свинец.

    На протяжении XIII века большинство городов получили права самоуправления. Дважды Мастерам-масонам пришлось отстаивать свои права перед лондонским мэром в 1298 году. Существовали и ремесленные гильдии, но в Норидже они, возможно, специально запрещались хартией 1240 года Генриха III.

    Скорее всего, самой древней ассоциацией было общество ткачей, гильдии которых отмечаются как действующие в Оксфорде, Хантингтоне и Линкольне в папском списке 31 Генриха I. Следующими по времени считаются золотых дел мастера, валяльщики, пекари, скобянщики и сапожники, все они пользовались большим почетом.

    Однако средневековые каменщики представляли собой объединение людей, разбросанных по всей стране, путешествовавших по ней во всех направлениях, как обычно поступают наемные работники в поисках работы. Очевидно, что поэтому в течение долгого времени они не могли учредить ассоциации, аналогичные существовавшим в других ремеслах.

    Предполагают, что примерно в то время, когда они заимствовали стрельчатую арку, они также познакомились с гностиками и манихейцами. Вот почему приходят к выводу, что благодаря необходимости сохранения своего бродячего образа жизни они, возможно, и были избраны этими сектами или сообществами в качестве эмиссаров.

    Вместе с тем статуты, традиции и легенды (или упоминания о них) масонов Средних веков, во время их последней стадии существования, дошли до нас, и нет оснований считать эти обыкновенные гильдии каменщиков чем-то действительно отличным от гильдий других ремесел, которые – и это единственная в них разница – носили местный характер, то есть деятельность членов последних ограничивалась местностью, где они проживали.

    Строители, напротив, оказывались вынужденными отправляться туда, где предполагалась большая работа. Несомненно, многие масоны прошлого были обременены особыми доктринами, по которым им приходилось жить и работать. Однако (отдавая должное уважение научному заблуждению, благодаря которому поддерживается противоположная точка зрения) они никоим образом не оказывались неотъемлемой частью некоего великого тайного общества, которое существовало с Сотворения мира.

    В следующем столетии архитектура продолжала считаться величайшим искусством времени, имеются доказательства того, что служба высшего класса Мастеров масонов наряду с их Братством явно не являлась исключительной монополией церкви.

    В соответствии с изменившимся вкусом стали строить не монастыри и аббатства, а поместья, госпитали, замки, школы и колледжи, строители которых уже не могли подняться до уровня своих собратьев.

    XIV век стал временем превосходства ремесленных гильдий над торговыми. Эдуард III легко раздавал хартии, в результате ремесленные гильдии таким образом инкорпорировались, что стали лучше известны, чем компании, которые уже существовали длительное время.

    С точки зрения Эдварда Кондера, основание масонской компании следует отнести примерно к 1220 году. «Предписания для торговой гильдии масонов», принятые городскими властями в 1356 году, являются наиболее авторитетным источником, содержащим самые первые документальные свидетельства существования гильдии.

    Отчетливое упоминание лондонских масонов как гильдии, или общности, не прослеживается до 1376 года, когда появляется (среди городских документов) список компаний, уполномоченных посылать представителей в состав муниципального совета.

    Наконец города начали воспринимать ремесленные гильдии весьма благосклонно, в отличие от прошлого, когда они выказывали недоверие, и начали умножать их количество как создавая новые Братства, так и реорганизуя старые. Во все времена сведение ремесленников в единое Братство происходило не добровольно.

    Если объединения сливались неохотно, их принуждали к этому, – в конце XV века в городах повсеместно издавались распоряжения, обязывающие ремесленников, которые до сих пор избегали объединения, присоединяться к компаниям.

    С другой стороны, в начале XIII века началось угасание торговых гильдий, и за два последующих столетия они практически перестали существовать. Иногда старые купеческие гильдии незаметно сливались с городскими и давали свое имя всему сообществу. Повсеместно их титул при некоторых не проясненных нами обстоятельствах передавался совокупности ремесленных гильдий. Действительно, как отмечает доктор Кросс, все купеческие гильдии формировались после упадка торговых союзов в XIII веке и просто заняли их место, став обычными торговыми союзами.

    Согласно многочисленным комментариям к третьему статуту Генриха VI, XV век стал временем падения франкмасонов. Однако истинное значение этого закона мы уже рассматривали достаточно подробно.

    Затем наступает известная Война Белой и Алой розы, во время которой социальное развитие практически застыло. Как представители высшего света, так и низшие сословия одинаково страдали. Исчезали целые семьи, разрушались массивные замки, сотнями сжигались деревни. Живые картины этого времени сохранились в известных записках Пастона (1422–1500). Среди них оказалось одно, которое, возможно, прольет свет на роль спекулятивного масонства в столь неясное и отдаленное время.

    Письмо анонимно и не датировано, предполагают, что оно было написано в 1464 году. В нем говорится следующее:

    «Моему достопочтенному Мастеру и брату пишет Джон Пастон.

    К моему достопочтенному Мастеру и наставнику, чье благосклонное внимание и мудрость неусыпно охраняют нас, почтительнейше обращаюсь в эти светлые дни Рождества от имени ваших братьев по божественному Ордену Храма Сиона и от нашего Мастера и руководителя Томаса Бебингтона. Мы, смиренные братья по Ордену Храма Сиона, вдохновленные вашим благосклонным вниманием и незамедлительным ответом на наши смиренные просьбы, следуя установлениям нашей священной веры, которые мы соблюдаем со всей тщательностью, приближаясь к Рождеству, которое каждый истинно верующий должен встречать с радостью и беззаботным веселием, тешим себя надеждой и что и ваше сердце переполнено радостью и веселием и что в нем не будет места неприязни к вашим братьям по вере, которые в прошедший год были вам свойственны вопреки вашей мудрости. Это принесет братьям истинную радость и счастье, о чем я, ваш брат и смиренный слуга, доношу вам со смирением.

    Написано в Храме Сиона в 24-й день декабря.

    Ваш слуга и брат.

    »

    «Трудно установить дату и значение столь странного послания, – отмечает Гейрднер. – Подпись его автора загадочна. Орден Храма Сиона неизвестен историкам, невозможно определить место, где письмо было написано. На основании использованного вместо подписи знака, напоминающего геральдическое изображение фонтана, издатель Фенн предположил, что имя автора письма Фонтейн.

    Я же склонен считать, что перед нами ироническая записка, адресованная Джону Пастону одним из заключенных во Флите (знаменитая лондонская долговая тюрьма. – Ред.), куда самого Пастона поместили в 1464 году. Имя Томаса Бебингтона встречается в „Основах права“ как избранного чтецом в Иннер-Темпле в 22-м статуте Генриха VII, где он выступает пожилым человеком».

    Тот же самый автор далее предлагает, что некоторые из «друзей-заключенных Пастона, возможно бывшие члены Иннер– или Мидл-Темпла, как и он сам, организовались в причудливый Орден Храма Сиона, забавляя себя допущением возможности, что ему еще предстоит усиленно потрудиться в рамках закона, но он мог бы вернуться и провести Рождество в тюрьме среди приятелей, которых недавно покинул».

    Возможно, оно и так, но мне подобное объяснение кажется совершенно неудовлетворительным, в равной степени я не вижу никаких подходов к разрешению тайны, разве что ее следует искать в более широком контексте, который предполагает поиск системы умозрительного масонства в дымке Средних веков.

    Существует еще одно любопытное обстоятельство, заслуживающее упоминания, хотя и неизвестно, связано ли оно с нашим предметом. По завещанию Маргарет, «умершей жены Джона Пастона, сквайра, дочери и наследницы Джона Пастона, сквайра» (датировано 4 февраля 1482 года), предписывалось, чтобы на ее гробнице начертали девиз со словами «масоны» и «франкмасоны» (в последующие годы). Следовало поместить на могиле камень из мрамора с гравировкой на каждой из сторон. На этом камне надо было вырезать герб Моутби и под ним слова «В Господе моя вера».

    Лондонское объединение масонов, писавшееся как «Священное ремесло и сообщество масонов», стало одной из самых первых гильдий, получив герб в 1472 году. В 1537 году (возможно, и ранее) название изменили на «Общество свободных масонов», сохранявшееся вплоть до 1656 года.

    В XVI веке система гильдий явно пришла в упадок, что вызвало необходимость поддержать ее с помощью парламентских актов, которые в то же время помешали возводить непомерные препятствия на пути конкурсных испытаний и индивидуального предпринимательства.

    Далее я намереваюсь более подробно поговорить о статутах, которые издавались во исполнение этого намерения. Предполагалось, что наряду с другими законами предыдущего столетия они должны были утвердить ежегодные собрания неких компаний или гильдий, включая и франкмасонские.

    Гильдии были запрещены статутом 37 Генриха VIII и статутом 1 Эдуарда VI, но фактически они были восстановлены статутом 5 Елизаветы, обычно называемым статутом Подмастерьев.

    На самом деле Лондон спас свои гильдии, потому что оказался достаточно могущественным, чтобы произвести революцию даже против самых могущественных Тюдоров. Всего несколько гильдий выжили, хотя большей частью, как, например, в Престоне, продолжали оставаться в состоянии живописного угасания.

    В церкви Святой Елены в Бишопгейте (в Лондоне) находится красивая гробница, с ее южной стороны помещена следующая надпись: «Здесь лежит тело Уильяма Кервина, одного из лондских масонов, оставившего этот мир 26 декабря 1594 года».

    На ее западном конце высечен герб «Священного ремесла и сообщества масонов» (членом которого и был Кервин), пожалованный в 1472 году. Между тремя квадратными замками выгравирован шеврон в виде пары перекрещивающихся компасов, здесь же размещены крест, квадратный замок, также (впервые) девиз: «Бог с гильдией» (по У. Райлендсу).

    Как пишет Кондер, слова «Господь – наш защитник» не встречались до 1600 года, поскольку примерно в это время изменился герб компании масонов, и не приходится сомневаться, что его объединили с поздней формой девиза старинной гильдии. Как мы уже показали, искреннее обращение к Господу, во многом напоминавшее поздние формы девиза гильдии, возможно и не имеющее масонского значения, было начертано на гробнице Маргарет Пастон в 1482 году.

    В XVI веке масонство достигло зенита, хотя и продолжало оставаться в тени вплоть до конца XVII века. Неустойчивость торговых отношений и неравномерный рост населения привели к появлению новых городов и закату древних, таким образом отразив тенденцию разрушения старых гильдий (или торговых и ремесленных Братств), переживших великие катаклизмы Реформации.

    Более того, в XVI и начале XVII века в Англии осело множество иностранных мастеров и рабочих. Они привнесли торговые традиции и обычаи французских, немецких, фламандских и голландских ремесленников. «Возможно, они присоединились к некоторым обществам или ложам, которые существовали в Англии» и оставили свой след в спекулятивном масонстве, дошедший до наших дней.

    Хотя имеющиеся свидетельства такого влияния явно недостаточны, представляется небезынтересным хотя бы кратко осветить путь, которым успешно развивалось старое масонство вплоть до нашего времени.

    Самые ранние подлинные записи о внепроизводственной деятельности членов масонской ложи встречаются в протоколе Ложи Эдинбурга от 8 июня 1600 года. На собрании присутствовал Джон Босвелл, помещик из Очинлека, отметивший, как и его фактические братья, этот документ своим знаком.

    Однако это спекулятивное, или символическое, масонство процветало наряду с практическим масонством, как и в более ранний период, возможно благополучно заимствовав из официальной декларации пресвитерианского синода 1652 года положение о том, что служители этого исповедания были масонами времен «неоскверненной церкви». Налицо отсылка к тому году, который тотчас последовал за Реформацией 1560 года, без сомнения предшествующего введению епископальной системы церковного управления.

    Примерно к тому же времени относятся доказательства того, что я рискну назвать как действительное, или действующее, франкмасонство. Таким образом мы обнаруживаем связь с лондонским «Братством Вольных Каменщиков» (в настоящее время Масонское Общество) в начале XVII века.

    Большинство записей Общества утрачено, но из одной книги старинных отчетов, которые сохранились, становится ясно, что примерно в 1620 году члены Общества из удаленных мест, связанные с теми, кто не являлся членами, встречались в ложе, находившейся в Зале масонов в Лондоне, и были известны в Обществе как принятые масоны.

    В 1620–1621 годах в ложу приняли семь человек, которые уже были членами Общества. Этот факт доказывает, что два объединения явно связывались друг с другом. Хотя более доказательным примером является дело Николаса Стоуна, королевского Мастера-каменщика, который, хотя и являлся Мастером Общества в 1633 и 1634 годах, не перечислялся среди членов ложи «принятых масонов» до 1639 года.

    «К сожалению, – замечает историк Общества, – не сохранилось никаких книг, относящихся к этой ложе. Мы можем составить свое представление о ней, только извлекая рассеянные сведения из отчетов. Из них становится ясным, что члены компании платили за прием в ложу 20 шиллингов, а посторонние – 40. Старые квартальные книги не сохранились, так что невозможно установить, вносили ли они квартальную плату.

    Все же очевидно одно, на основании старой книги отчетов, начинающейся с 1619 года, что лишь некоторая часть выплат, поступавших в фонды Общества от принятых масонов, тратилась на банкет и сопутствующие мероприятия, а любые другие суммы выплачивались из обычных фондов компании, что доказывает полный контроль Общества над Ложей и ее средствами».

    Недавно Кондер сделал ценные открытия в связи с Масонским Обществом, которые вносят определенный вклад в обсуждаемую мной проблему. Теперь продолжим общее повествование, постараясь выстроить как можно точнее в хронологической последовательности сведения о первых инициациях на английской земле, о которых нам стало известно.

    В протоколе собрания Ложи Эдинбурга, состоявшегося в Ньюкасле 20 мая 1641 года, зафиксировано принятие в ее члены достопочтенного Роберта Морея, главного квартирмейстера шотландской армии.

    Из этого делаем вывод, что существовали члены ложи, сопровождавшие войска контрагентов в Ньюкасл в 1641 году, и что именно военные строители решили принять в ложу сэра Роберта.

    Следующее свидетельство с точки зрения даты, которая относится к фактическому и существующему масонству на юге, черпаем из «Дневника» Элиаса Эшмола:

    «1646, окт[ябрь], 16, 4.30 после полудня. Меня сделали франкмасоном в Вашингтоне, в Ланкашире, вместе с полковником Генри Менверингом из Каринхема в Чешире».

    В «Дневнике» также даются «имена тех, кто тогда состоял в ложе», кто, как ясно показывает Райлендс, занимал достойное социальное положение, ни один оперативный масон не входил в их ряды.

    Из того обстоятельства, что одна из копий рукописных Конституций была переписана Эдвардом Сенкеем 16 октября 1646 года, использование документа связывалось с посвящением Эшмола в таинства ремесла. Ричард Сенкей в октябре 1646 года присутствовал в ложе, его сын, как мы можем предположить, молодой человек двадцати четырех или двадцати пяти лет, тогда еще был жив («Франкмасонство в XVII веке»).

    Очевидно, что символическое масонство, возможно, существовало в Ланкашире в течение некоторого времени до вступления Эшмола и Менверинга в ложу, хотя при отсутствии свидетельств установить время происхождения ложи, в которую они были приняты, невозможно. Тем не менее мы можем утверждать, что преобладание спекулятивного масонства над оперативным явно утвердилось в Лондоне с 1619–1620 годов, а в Уоррингтоне в 1646 году, в то время как их переход произошел в более отдаленные времена.

    В 1655–1656 годах Братство Вольных Каменщиков стало Почтенным Обществом масонов в Лондоне. Ниже я привожу надпись на памятнике, установленном в Фейфорде в Глостершире, взятую из «Записок семейства Стронг»:

    Здесь лежит тело Валентайна Стронга,

    франкмасона,

    он ушел из этой жизни

    в ноябре, в году 1662.

    Здесь лежит тот, кто слыл искусным работником,
    Кто создавал прекрасные и прочные дома,
    Такие же выносливые, как и он сам,
    Отдав своему делу жизнь, как видим мы,
    Когда из старого дома он делал новый,
    Его застигла смерть, и вот он здесь лежит.

    Все шесть сыновей этого Валентайна Стронга «были воспитаны в масонском ремесле», и снова «фамилия» входит в наше повествование.

    В 1663 году Элиас Эшмол сопровождал Уильяма Дагдейла во время его визита в Стаффордшир. Сохранились весьма достоверные свидетельства, что геральдист и антиквар обменялись мнениями по поводу происхождения франкмасонства, суть их беседы изложена Джоном Обри в «Истории нелепостей».

    Доминирование масонских «обычаев» в его родной стране (столь наглядно изображенных доктором Плотом), скорее всего, не было известно Эшмолу. Отметим также как фантастическое предположение, что его всеобщая известность и влияние на окружающих побудили его вступить в ряды франкмасонства в Уоррингтоне в 1646 году, то есть в ранний период его бытования.

    Возвращаясь к масонской ложе Лондона, отмечу перечни результатов ее деятельности, один относится к 1665 году, второй – к 1676-му. Среди статей, перечисленных в обоих перечнях, находятся копия рукописных Конституций и список членов ложи. Первая представлена как «Одна книга Конституций принятых масонов» (в перечне 1676 года), вторая – как «Имена принятых масонов в прекрасной раме с замком и ключом» (в перечне 1665 года).

    С точки зрения авторов, сделавших тему франкмасонства предметом своего особого изучения, весьма вероятно, что этот лист принятых масонов некоторым образом связан с «Новыми статьями», цитируемыми Андерсоном в публикации 1738 года и составляющими особую группу, или семейство, в рукописных Конституциях. Как полагает Бегеманн, они включены под буквой F в «Старые обвинения».

    Не стану отсылать к другой форме, или версии, рукописных Конституций, известных как «Харлеевская, 2054», которая представляет собой запись, сделанную Рандлом Холмом III (1627–1699), который, как и его отец и дед, был геральдическим художником, профессиональным составителем генеалогий, выступал как представитель ордена Подвязки в Чешире, Ланкашире и Северном Уэльсе.

    Именно он сделал основные вклады в рукописную коллекцию «Холм», состоящую из 260 томов. После смерти Рандла Холма IV она была куплена (по крайней мере, так считают) Робертом Харлеем, первым графом Оксфорда. В 1753 году ее продали Британскому музею; сегодня она состоит в его фонде рукописей под номерами 1920–2180.

    Рукопись, видимо, была написана около 1665 года, предположительно в то же время, что и записка, и тоже рукой Рандла Холма, в которой говорится следующее: «Сообщаю вам слова, которые обычно произносят франкмасоны в ответ: „Клянусь перед Господом хранить до дня Страшного суда эту тайну, не делиться ею ни с кем, за исключением Мастеров и товарищей по упомянутому Обществу франкмасонов, и да поможет мне в том Господь“». Вместе с этой запиской хранится написанный тем же почерком список из 26 имен, включающий и упомянутого Рандла Холма. Без сомнения, все они были членами Честерской ложи.

    Устройство масонской ложи в Уоррингтоне в 1646 году, похоже, было повторено в Честере в 1665–1675 годах. Обстоятельства жизни семи из двадцати шести членов не были установлены, из оставшихся только четверо были строителями. В равном количестве представлены олдермены, а двое (включая и самого Холма) были дворяне.

    Рандл Холм III является автором «Геральдической академии», откуда я извлек следующее: «Не могу не воздать должное Братству каменщиков, потому что оно древнего происхождения, более того, являюсь членом этого общества, называемого франкмасонами».

    В той же книге Рандл Холм замечает: «Братство, или Общество, или содружество, или компания, представляет собой единую корпорацию, все члены занимаются одним и тем же ремеслом, у них общий круг деятельности. Объединившись под клятвой и соглашением, они следуют предписаниям и правилам, которые учреждены, чтобы обеспечить достойный порядок, управление и поддержку всех их предприятий».

    Принятые масоны упоминаются в отчетах и черновых протоколах Масонского Общества (Лондонского) в 1677 году, но они не упоминаются ни в каких последующих отчетах товарищества. Отчасти данный факт проясняет описание процедуры принятия в ложу в «Дневнике» Элиаса Эшмола, откуда снова процитирую:

    «Март, 1682.

    10. Около 5 вечера. Я пр[инес] клятву, чтобы быть прин[ятым] в ложу, которая состоится на следующий день в Зале масонов в Лондоне.

    11. Соответственно, я и отправился примерно около полудня, чтобы быть допущенным в Братство франкмасонов.

    С[эр] Уильям Уилсон Найт, капт. [капитан] Рич. Бортвик, мистер Уилл Вудман, мистер Ум [Уильям] Грей, м[истер] Самуэль Тейлор и м[истер] Уильям Уайс.

    Я оказался среди них старшим по возрасту товарищем (ибо прошло уже 35 лет с тех пор, как я был допущен). Кроме меня присутствовали нижепоименованные товарищи.

    M [истер] Томас Уайс, М[астер] Масонского Братства в настоящем году, м[истер] Томас Шортхоуз, м[истер] Томас Шедболт, Уэйнсфорд, эск[вайр], м[истер] Найч, м[истер] Джон Шортхоуз-младший, м[истер] Уильям Хемон, м[истер] Джон Томпсон и м[истер] Уилл Стентон.

    Все мы обедали в зале таверны „Полумесяц“ на Чипсайде, на праздничном обеде, приготовленном в честь новых принятых масонов».

    За исключением сэра Уильяма Уилсона, капитана Ричарда Бортвика и Элиаса Эшмола все, чьи имена перечислены в «Дневнике», и присутствующие в ложе, были членами Масонского Общества.

    Томас Шортхоуз занял кресло Мастера в 1664 году, Томас Шедболт – в 1668-м, Томас Уайс – в 1682-м, Уильям Уайс – в 1703-м и Уильям Вудман – в 1708-м.

    «На основании инициации сэра Уильяма Уилсона и капитана Бортвика, – замечает Кондер, – мы устанавливаем дату, когда собрание масонской ложи проводилось в Зале масонов, куда допускали тех, кто не был членом Братства. Очевидно, что считалось возможным для „джентльменов-масонов“, чтобы те становились членами без обязательства впоследствии присоединяться к Братству или оставаться вольным предпринимателем. Вероятно, теперь ложа фактически приняла более или менее явные очертания, а не только представляла собой частное эзотерическое отделение Масонского Братства, как бывало в прежние годы».

    До недавнего времени не было ни одного позднего свидетельства о продолжительном существовании ложи в Зале масонов.

    «Мы можем утверждать наверняка, что примерно в 1700 году Братства и Общества развивались рука об руку, но после этой даты связи скорее прекратились, ибо нет никаких свидетельств о том, что спекулятивное масонство имело место в деятельности Братства».

    Похоже, что геральдический лозунг компании послужил моделью для всех поздних корпораций, независимо от того, являлись ли они спекулятивными или оперативными. Они также встречаются в нескольких копиях рукописных конституций, в некоторых случаях сопровождаемых гербами Лондона, в других – теми некоторыми примечательными семьями, кто был связан с особенными ложами.

    «Новые статьи» представляют собой специфическую черту Братства Робертса старых Конституций, о них говорилось в главе III. По поводу воспроизведенного мною пункта 31 мистер Кондер говорит, что, возможно, он непосредственно вытекает из существующих правил Масонской компании. Затем добавляет: «Если по какой-то причине они [„Новые статьи“] нечаянно изымутся из подобных правил или добавятся к Конституциям Масонского Общества поздней даты, тогда мы можем проследить происхождение замечаний Андерсена в Конституциях 1738 года, связанных с Великой Ложей. И отсюда сделать вывод, что по мере того, как количество лож начало множиться к концу XVII века, эти „Новые статьи“ происходят из Старшей Ложи, то есть связаны с Масонским Обществом».

    По мнению Хьюгана, «дополнительные, или новые, статьи, похоже, соответствуют некоей компании или объединению франкмасонов, сохраняя власть в той или иной форме над рядом лож, о которых в настоящее время мы практически не имеем никакой информации и которые, похоже, вбирают в себя особенности умозрительного свойства».

    Вернемся к Масонскому Обществу. Томас I и Эдвард, пятый сын франкмасона Валентайна Стронга, были членами Лондонской компании и успешными мастерами – строителями собора Святого Петра при сэре Кристофере Рене. В соответствии с «Воспоминаниями семьи Стронг», Томас Стронг лично заложил первый камень в основание собора Святого Павла. Фонарь купола начали возводить примерно в 1706 году, а 25 октября 1708 года Эдвард Стронг-старший уложил там последний камень.

    В данном случае следует заметить, что, пока работники нескольких ремесел объединялись в гильдию, франкмасонам даровали особые почести. Сначала они были поименованы в хартии епископом Дарема, соединившие различные ремесла в «Общество, Братство и гильдию» в 1671 году. Совместное объединение должно было ежегодно собираться на празднике святого Иоанна и выбирать четырех хранителей, один из которых «допускался как франкмасон и в тот же день он становился франкмасоном и братом».

    Весьма вероятно, что Масонское Общество Лондона обладало некоторыми внешними привилегиями и среди них, возможно, оказался более или менее принятый сюзеренитет над всеми членами гильдии того ремесла (или франкмасонами). Большую и необычную власть ткачам даровал Генрих II.

    В 1327 году Эдуард III пожаловал хартию столичным кожевникам, которая обязывала всех кожевников страны подчиняться одним и тем же правилам. Она же передавала их под власть мэров их городов. При Эдуарде IV хартии даровались различным ремесленным сообществам, позволяя им вести независимое существование в городе.

    Например, портным из Эксетера, богатым, могущественным и хорошо обученным, обуреваемым амбициями, помимо совершенствования в портновском искусстве Эдуард IV разрешил «приращивать и увеличивать» их гильдию, как им хочется, принимая в свое общество «различных ремесленников, не только портных, но и других, не живших в том же городе».

    Фактически им мог стать любой, кто занимался ремеслом и каким-либо родом деятельности свободных братьев и поклялся оставаться правдивым и любящим братом гильдии, никогда не нарушать никакой закон Братства, платить надлежащим образом взносы в течение жизни в казну и выполнять свои функции до смерти («Городская жизнь»).

    Далее процитирую из «Естественной истории Стаффордшира» доктора Роберта Плота, опубликованной в 1686 году:

    «85. К этому добавлю, что в этом краю имеется обычай принимать мужчин в Общество франкмасонов, которое в этой поросшей вереском местности является более востребованным, чем где-либо еще, хотя я нахожу, что этот обычай более или менее распространен повсюду, но здесь встречаю самых выдающихся личностей, которые не гнушаются тем, чтобы быть членами общества. Нет нужды доказывать его древность и почетность, она подтверждается находящимся у них большим томом, в котором на пергаменте записаны история и правила общества масонов.

    86. То общество, в которое они допускаются, франкмасоны называют собранием (или иногда ложей), оно может состоять по крайней мере из 5 или 6 древних орденов. Когда кандидаты присутствуют на собрании, то надевают перчатки, точно так же поступают и их жены в связи с обычаем места. Общение их в основном происходит с помощью неких тайных знаков, благодаря которым они распознают друг друга, когда находятся в стране или путешествуют. Если среди них появляется неизвестный им человек, то он может показать любой из этих знаков члену общества, которого они в равной степени называют Принятым масоном. Он обязан, независимо от того, где находится, даже если на вершине колокольни (несмотря на риск и неудобство), приходить лично, чтобы узнать, в чем нужда, и помочь. Если он нуждается в работе, то члены общества обязаны что-нибудь ему подыскать. Если он не способен работать, следует дать ему денег или поддерживать до тех пор, пока он не сможет вернуться к работе. И все это обозначено в их статьях».

    После разоблачения ложности «Легенды о ремесле» доктор Плот продолжает: «Все же еще более неправдоподобно, чтобы Ген[рих] VI и его Совет когда-либо внимательно рассматривали или одобряли их символы и способ поведения, таким образом подтверждая их права как почтенных Мастеров и собратьев, как их называют в „Свитке“, ибо в третий период его царствования (когда ему было не более 4 лет от роду) я обнаружил парламентский акт, совершенно запрещавший это общество».

    Среди подписчиков «Естественной истории Стаффордшира» были Элиас Эшмол, сэр Уильям Дуглас и сэр Кристофер Рен, ко всем автор относится с большим уважением и почетом.

    В «Естественной истории Уилтшира» Джон Обри попросил приготовить для печати, как уже говорилось, работу, остававшуюся в рукописи вплоть до 1847 года. Из этой краткой копии я привожу следующий отрывок: «Меморандум. В этот день, 18 мая, понедельник 1691, в пятое воскресенье после Пасхи, великое собрание в церкви Святого Павла Братства Принятых масонов, где сэра Кристофера Рена, сэр Генри Гудрика из Тауэра и многих других должны принять в Братство. Они были правителями этого сообщества».

    В оригинале (или черновике) рукописи Обри слова, выделенные выше (Принятые масоны), сначала написаны как франкмасоны, но затем «франк» вычеркнуто и вместо них появилось «принятые».

    Приведенный отрывок является единственным современным свидетельством, который связывает сэра Кристофа Рена с франкмасонами, хотя после смерти Великого Архитектора встречаемся с длинным рядом совершенно неправдоподобных заявлений, в которых говорится, что в течение многих лет он являлся Мастером частной ложи, а также (хотя и в период, предшествующий введению этого титула) Великим Мастером Братства.

    Из книги Обри мы знаем, что в тот год произошло великое собрание свободных, принятых или одобренных масонов, а также более значительное собрание сообщества, сведений о котором не сохранились. В гравированном листе 1729 года главная ложа описана как «№ 1. „Гусь и противень“ в церковном дворе Святого Павла. Учреждено в 1691».

    Как замечает доктор Джеймс Андерсон, «отдельные ложи встречались не так часто и были обычны на юге или поблизости от тех мест, где проводились масштабные работы.

    Так, сэр Роберт Клайтон попал в ложу своего брата Мастера, чтобы встретиться с правлением в госпитале Святого Томаса в Саутворке, в 1693 году, и посоветовать, какой выбрать проект для перестройки госпиталя, близ которого упомянутая ложа продолжала существовать в течение долгого времени после этого».

    «Кроме этой и старой ложи Святого Павла существовали другие: на Пикадилли близ церкви Святого Джеймса, около Вестминстерского аббатства, рядом с Ковент-Гарден, в Холборне, на Тауэр-Хилл, где собирались время от времени» (Конституции, 1738).

    В начале XVIII века встречаемся с «Распоряжениями, которые должны соблюдаться Компанией и Братством франкмасонов в ложе, собиравшейся в Элнвике 29 сентября 1701 года на главном Дне встречи».

    Среди других распоряжений есть следующие: «От 5-го. Когда наши масоны принимают кого-то в подмастерья, [то его должны] принять и дать ему испытание сроком в целый год после этого»; «От 9-го. После того как он прослужит подмастерьем семь лет, его следует принять в Праздник святого Михаила-архангела».

    Ложа в Элнвике оказалась по существу единичным объединением, спекулятивное, или символическое, масонство не обнаруживает в ней никаких следов, вплоть до тридцати или более лет после заката эпохи Великих Лож в 1717 году.

    В 1704 году в День святого Иоанна Богослова состоялась Генеральная ежегодная встреча, где в качестве вступления «сделали свободный] декрет 27», приняв учеников, которые служили до этого времени в соответствии с девятым предписанием.

    «Старая ложа в городе Йорке» в 1705 году была в процветающем состоянии, однако, в связи с отсутствием документальных свидетельств, ее более ранняя история остается под вопросом.

    Ответвление этого отделения, возможно, находим в названиях лож, включенных в свиток рукописных Конституций и датируемых октябрем 1693 года. Однако родительский стебель, бесспорно, поднимается на равную высоту с известными (или действовавшими) масонами юга (1619–1620). Вполне возможно, что существовал и оперативный (если не спекулятивный) предок «Старой ложи в Йорке», следы которого представлены в документах 1352 года из logium fabricae (архива ремесленников).

    Однако по крайней мере с 1705 года Йоркская ложа оставалась исключительно местом спекулятивного, или символического, масонства. Не сохранилось протоколов ранее 1712 года, что несколько перекрывает Великую Ложу Англии в Лондоне, учрежденную в 1717 году.

    Множество собраний именуются частными, и лишь некоторые определяются как главные ложи. Новые члены «клялись и допускались», или «допускались и приносили клятву», – только на основании этих слов мы можем составить весьма приблизительное представление о способе приема. Устройство самой ложи, видимо, воспроизводило Древнее и Почетное Общество и Братство франкмасонов, Братство Свободных масонов и Общество Свободных и Принятых масонов.

    Существовали также президенты и их заместители. К первым относились сэр Джордж Темпест, баронет, 1705, Роберт Бенсон (затем лорд Бингли), лорд Майер, 1707, сэр Уильям Робинсон, баронет, 1708, и сэр Уолтер Хоуксворт, баронет, 1711. Среди последних – Джордж Боус, 1713, и Чарльз Ферфакс, 1716, оба были сельскими вельможами, а также контр-адмирал Роберт Ферфакс (брат последнего из упомянутых). Спустя месяц после того, как он был «допущен и поклялся поч[тенному] обществу и Братству франкмасонов» (1713), он был избран парламентским представителем, через два года – лорд-мэром города Йорка.

    Частная ложа собиралась в Скарборо 10 июля 1705 года «перед Уильямом Томпсоном, СКВ [сквайром], президентом и несколькими другими братьями, свободными масонами». На ней шесть джентльменов «были допущены в упомянутое Братство».

    Между ложами Йорка и Скарборо, возможно, существовали материнские и сыновние отношения соответственно. Однако первый не представлял постоянное объединение, как сообщается (в официальном протоколе, составленном в 1778 году), «существует вероятность, что оно бытовало раньше (в 1713 году), в Йорке, то есть в Брэдфорде в Йоркшире, когда 18 джентльменов первых родов в тех окрестностях сделались масонами».

    На юге Англии в тот же период, то есть в первом и втором десятилетиях XVHI века, масоны, возможно, осуществляли весьма активную деятельность, хотя, к сожалению, не зафиксирована последовательность создания лож.

    Наше заключение основывается на двух эссе Стила в «Татлере», первый появился 9 июня 1709 года, второй – 2 мая 1710 года. В первом автор ссылается на собрание людей, «имевших свои знаки и символы, похожие на франкмасонские». В последнем замечает (о неких «праздных приятелях»), «в отношении которых никто не понимал истинную причину их неожиданных дружеских отношений, они имели такие же тайные близкие отношения и знали друг друга, как франкмасоны».

    Совершенно ясно, что в вышеприведенных отрывках Стил ссылается на хорошо известный и давно утвердившийся институт. Только на основе их (при отсутствии всяких других) вполне возможно заявлять, что в Лондоне задолго до 1709 года существовало общество, которое имело явные отличия и члены которого обычно и повсеместно были известны как франкмасоны.

    Как будет дальше показано, на севере Британии следы спекулятивного масонства присутствуют в изобилии и относятся к более раннему времени, чем на юге. Исследования доктора Кроули ясно показывают, что в ирландских академических кругах франкмасонство было хорошо известно до высадки Вильгельма Оранского в Каррик-Фергусе в 1690 году.