ъ субботу 24 мая 1634 г.» — разсказываетъ Олеарій — , «я отправился въ русскую Нарву посмотр?ть, какъ русскіе поминаютъ своихъ умершихъ и погребенныхъ друзей. Кладбище было полно русскихъ женщинъ, которыя на могилахъ и на могильныхъ камняхъ разложили прекрасные вышитые пестрые носовые платки, а на эти посл?дніе ими были положены на блюдахъ штуки 3 или 4 длинныхъ оладей и пироговъ, штуки 2 или 3 вяленыхъ рыбъ и крашеныя яйца. Иныя изъ нихъ стояли, другія лежали на кол?няхъ тутъ же, выли и кричали и обращались къ мертвымъ съ вопросами, какіе, говорятъ, кричатъ на похоронахъ у нихъ. Если проходилъ мимо знакомый, то они обращались къ нему, разговаривали со см?ющимся ртомъ, а когда онъ уходилъ, снова начинали выть. Между ними ходилъ священникъ съ двумя прислужниками, съ кадильницею, куда онъ временами бросалъ кусочекъ воску, и окуривалъ могилы, приговаривая н?сколько словъ. Женщины говорили попу (такъ они называютъ своихъ священниковъ) подрядъ имена своихъ умершихъ друзей, изъ которыхъ н?которые уже десять л?тъ какъ умерли, другія читали имена изъ книги, н?которыя же давали ихъ читать прислужникамъ, а попъ долженъ былъ повторять ихъ. Т?мъ временемъ, женщины наклонялись къ попу, иногда знаменуя себя крестнымъ знаменіемъ, а онъ помахивалъ противъ нихъ кадильницей. Женщины тянули и тащили попа съ одного м?ста на другое, и каждая желала им?ть преимущество для своего покойника. Когда это кажденіе и моленіе, которое попъ совершалъ съ блуждающимъ лицомъ, безъ особаго благогов?нія, бывало закончено, то женщина давала ему крупную м?стную монету. Пироги же и яйца слуги священника забирали себ?».
ъ субботу 24 мая 1634 г.» — разсказываетъ Олеарій — , «я отправился въ русскую Нарву посмотр?ть, какъ русскіе поминаютъ своихъ умершихъ и погребенныхъ друзей. Кладбище было полно русскихъ женщинъ, которыя на могилахъ и на могильныхъ камняхъ разложили прекрасные вышитые пестрые носовые платки, а на эти посл?дніе ими были положены на блюдахъ штуки 3 или 4 длинныхъ оладей и пироговъ, штуки 2 или 3 вяленыхъ рыбъ и крашеныя яйца. Иныя изъ нихъ стояли, другія лежали на кол?няхъ тутъ же, выли и кричали и обращались къ мертвымъ съ вопросами, какіе, говорятъ, кричатъ на похоронахъ у нихъ. Если проходилъ мимо знакомый, то они обращались къ нему, разговаривали со см?ющимся ртомъ, а когда онъ уходилъ, снова начинали выть. Между ними ходилъ священникъ съ двумя прислужниками, съ кадильницею, куда онъ временами бросалъ кусочекъ воску, и окуривалъ могилы, приговаривая н?сколько словъ. Женщины говорили попу (такъ они называютъ своихъ священниковъ) подрядъ имена своихъ умершихъ друзей, изъ которыхъ н?которые уже десять л?тъ какъ умерли, другія читали имена изъ книги, н?которыя же давали ихъ читать прислужникамъ, а попъ долженъ былъ повторять ихъ. Т?мъ временемъ, женщины наклонялись къ попу, иногда знаменуя себя крестнымъ знаменіемъ, а онъ помахивалъ противъ нихъ кадильницей. Женщины тянули и тащили попа съ одного м?ста на другое, и каждая желала им?ть преимущество для своего покойника. Когда это кажденіе и моленіе, которое попъ совершалъ съ блуждающимъ лицомъ, безъ особаго благогов?нія, бывало закончено, то женщина давала ему крупную м?стную монету. Пироги же и яйца слуги священника забирали себ?».
