Глава вторая

«КАДЕТЫ С БОМБОЙ»

Обвиняя эсеров в авантюризме, В. И. Ленин отмечал, что «не следует смешивать авантюру революционного направления, внутренне-противоречивого, беспринципного, шаткого, прикрывающего бессодержательность широковещательностью и потому неизбежно обреченного на банкротство, — с авантюрой проходимцев, которые прекрасно знают, что совершают деяния уголовно-наказуемые и что грозит им обвинение в мошенстве»130. Такое определение исходило вовсе не из предвзятого мнения, что всякая мелкобуржуазная партия должна быть уже в силу этого обстоятельства контрреволюционной и враждебной пролетариату, а из путаницы воззрений в программе и беспочвенности террористической тактики.

Еще не закончив формирование партии, не выработав программы, эсеры заявили о своем существовании прежде всего рядом террористических актов. Вслед за выстрелом Карповича эсер Лаговский выпустил четыре пули в окно резиденции обер-прокурора святейшего Синода, главы черносотенной реакции Победоносцева. С осени 1901 г. начала действовать Боевая организация, перед которой в качестве первой задачи ЦК эсеров поставил убийство министра внутренних дел Сипягина и Победоносцева. 2 апреля 1902 г. в час дня студент Киевского университета Балмашев явился в форме генерал-адъютанта в Мариинский дворец, где размещался Совет министров и, подойдя к Сипягину со словами, что привез ему пакет от великого князя Сергея Александровича, убил его двумя выстрелами в упор. На следующий день Боевая организация и ЦК эсеров выпустили прокламации «Ко всем подданным русского царя» и «Ко всему рабочему народу от партии социалистов-революционеров» с объяснениями мотивов террористического акта.

Откликнулась на это событие и социал-демократическая партия. После казни Балмашева 3 мая в Шлиссельбургской крепости Донской комитет РСДРП распространил в 2 тыс. экземпляров прокламацию «К русским гражданам», о которой В. И. Ленин писал, что она «показывает, как социал-демократы умеют ценить геройство Балмашевых, не впадая, однако, в ту ошибку, которую делают социалисты-революционеры. На первый план социал-демократы выдвигают рабочее (и крестьянское) движение. Требования правительству они ставят от имени рабочего класса и всего народа, а не с угрозой дальнейших покушений и убийств. Террор выступает перед ними как одно из возможных подсобных средств, а не как особый прием тактики, оправдывающий отделение от революционной социал-демократии»131.

Затем Боевая организация провела 29 июля 1902 г. неудавшееся покушение на харьковского генерал-губернатора Оболенского (стрелявший промахнулся), а в мае 1903 г. член организации, слесарь уфимских железнодорожных мастерских, убил уфимского губернатора Богдановича. За этим террористическим актом последовала пауза, вызванная волной арестов в Киеве, Одессе, Москве, Петербурге, Курске, Саратове. Был арестован и руководитель Боевой организации Гершуни, преемником которого на этом посту стал Е. Азеф, названный позднее «великим провокатором». Под его руководством началась подготовка убийства министра внутренних дел Плеве. 15 июля 1904 г. бомбой, брошенной Сазоновым, Плеве был убит, а сам террорист тяжело ранен. В связи с этим актом партия социалистов-революционеров выпустила воззвания «Ко всем рабочим», «15 июля», «Ко всему русскому крестьянству», «Надгробное слово временщику».

После покушения на Плеве в августе 1904 г. был принят устав Боевой организации. В нем была сформулирована задача Боевой организации — борьба с самодержавием путем террористических актов, Определены ее структура и особое положение в партии. Руководящим органом Боевой организации являлся комитет, которому были подчинены все ее члены. Комитету принадлежало право приема новых и исключения старых членов (решение должно было быть единогласным); право участия в написании литературных произведений, издаваемых от имени организации; право участия в составлении плана действий, причем в случае разногласий между членами комитета решающий голос принадлежал члену-распорядителю. Этот член-распорядитель, фактический руководитель Боевой организации, избирался и сменялся по единогласному решению всех членов комитета и обладал очень широкими полномочиями. Ему передавались все функции комитета и все его права, кроме перечисленных выше. Одновременно с членом-распорядителем комитет избирал его заместителя, к которому переходили все права руководителя в случае ареста последнего. В случае провала всех членов комитета или даже организации в целом право кооптации нового состава комитета переходило не к ЦК партии, а к ее заграничному представителю.

Во втором пункте устава подчеркивалось, что Боевая организация пользуется полной технической и организационной самостоятельностью, имеет свою кассу и связана с партией через посредство Центрального Комитета. Сношения ЦК и Боевой организации должны были осуществляться через особого уполномоченного, избранного комитетом из числа ее членов. ЦК определял круг лиц, против которых направлялась деятельность Боевой организации, и момент полного или временного прекращения террористической борьбы. Однако при этом в уставе делалась оговорка, что в случае принятия ЦК такого решения за Боевой организацией остается право довести до конца террористические акты, подготовленные до постановления, и лишить ее этого права может только съезд партии эсеров132. Таким образом, Боевая организация была автономной единицей, почти независимой от партии.

Создание Боевой организации в условиях нараставшего революционного подъема привело к усилению индивидуального террора. В конце 1904 г. эсеры приняли решение о покушении на великих князей Сергея Александровича и Владимира Александровича, петербургского генерал-губернатора Трепова и киевского генерал-губернатора Клейгельса. 4 февраля 1905 г. бывший член «Петербургского союза борьбы за освобождение рабочего класса», участник покушения на Плеве И. П. Каляев бросил в Кремле бомбу в карету московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, который был убит. Обличительная речь И. П. Каляева на суде прозвучала на всю Россию.

Так начался для партии эсеров 1905 г. Ее позиция во время первой русской революции отличалась крайней шаткостью и неустойчивостью. С одной стороны, партия активизировала террористическую деятельность. В осуществлении террористических актов кроме Боевой организации участвовали боевые дружины, созданные при Белостокском, Волынском, Двинском, Витебском, Одесском, Гомельском, Красноярском, Уфимском, Нижегородском, Московском и Тифлисском комитетах социалистов-революционеров. В Нижнем Новгороде был убит начальник охранного отделения, в Уфе — губернатор, в Москве — градоначальник. Всего, по данным жандармерии, местными боевыми дружинами в течение 1905 г. было совершено более 30 покушений.

Полагая, что уже наступило время для «введения социализма» в деревне, эсеры призывали крестьян к борьбе с помещиками. Газета «Революционная Россия» в мае 1905 г. рекомендовала крестьянству захватывать и распахивать миром поля, организованно пользоваться казенными, удельными, помещичьими лугами и лесами, изгонять представителей власти. При захвате земли предлагалось уничтожать межи, границы частных владений и документы на владение землей, объявлять ее общей собственностью и уравнительно разверстывать между трудящимися.

В то же время в своих политических требованиях руководство партии эсеров скатывалось к соглашательству, к блоку с буржуазией. В сентябре 1904 г. социалисты-революционеры приняли участие в состоявшейся в Париже «конференции оппозиционных и революционных организаций Российской империи», в которой, считая ее состав слишком реакционным, отказались участвовать даже меньшевики, в отличие от эсеров официально признававшие буржуазию гегемоном революции.

Главную роль на конференции играл «Союз освобождения», который вместе с «Союзом земцев-конституционалистов» составил ядро ведущей партии русской буржуазии — кадетов. Как писала «Революционная Россия», на конференции было решено добиваться свержения самодержавия, используя присущие каждой партии методы, формы, тактику и средства борьбы. Постановление было составлено в уклончивых выражениях. Вместо «демократической республики» в нем говорилось о «демократическом режиме», вместо всеобщего, прямого, равного избирательного права — о «всеобщей подаче голосов».

Жандармский полковник А. Спиридович писал впоследствии в своих мемуарах, что эсеры плелись за кадетами, помогая им террором133. Недаром они заработали прозвище «кадеты с бомбой». Кадеты же использовали эсеровский террор в своих целях. Газеты того времени, комментируя сложившиеся между ними взаимоотношения, изображали либерала, почтительно склонившегося перед Николаем II со словами: «Ваше величество! Дайте конституцию, а то эсеры стрелять будут». И действительно, как только был обнародован царский манифест 17 октября, обещавший даровать населению «гражданские свободы» и созвать «законодательную думу», ослепленный конституционными иллюзиями ЦК эсеров принял решение прекратить террористические акты.

В 1905 г. развернулись переговоры эсеров с либеральными народниками из «Русского богатства» о создании единой партии и о подготовке ее первого съезда. Лидер этой группы А. В. Пешехонов полагал, что «правительство представляет собой равнодействующую борющихся сил» и поэтому общими усилиями «либерального общества» и народа можно «вывести правительственный механизм из неустойчивого равновесия», двинув «государственную жизнь в определенном направлении»134. И если вопросы об отношении к террору и вооруженному восстанию разделяли эсеров с народниками из «Русского богатства», то отношение к манифесту 17 октября сближало их.

В постановлении ЦК эсеров о прекращении террора была, однако, сделана оговорка, что террористические акты против непосредственных усмирителей революционных выступлений будут продолжаться. В соответствии с этим решением 22 ноября 1905 г. летучим отрядом Боевой организации в Саратове был убит усмиритель аграрных беспорядков генерал Сахаров, в декабре убиты тамбовский губернатор и помощник иркутского полицмейстера, получили тяжелые ранения могилевский губернатор Клингенберг и начальник самарского гарнизона генерал Сергеев.

Социалисты-революционеры приняли участие в Декабрьском вооруженном восстании в Москве, хотя некоторые лидеры партии, в частности В. Чернов, были против этого. 7 декабря 1905 г. в первом номере «Известий Московского Совета рабочих депутатов» было объявлено, что Московский Совет, комитеты РСДРП и партии социалистов-революционеров постановили объявить со среды 7 декабря с 12 часов всеобщую политическую стачку и стремиться перевести ее в вооруженное восстание. Но и здесь эсеры прежде всего обратились к террору. 9 декабря по постановлению Московского комитета социалистов-революционеров были брошены бомбы в здание московского охранного отделения, а 14 декабря эсеровская дружина расстреляла начальника сыскной полиции Волошинова. Ряд членов партии эсеров принял участие в боях на Пресне.

Вскоре после подавления Декабрьского вооруженного восстания собрался I съезд партии социалистов-революционеров (23 декабря 1905—4 января 1906 г.). Он принял программу партии, в которую вошли все основные положения, опубликованные до этого в «Революционной России». Но обсуждение программы показало, что в силу социального состава и характера партии эсеров в ней нет внутреннего единства. В первую очередь выявились расхождения между собственно эсерами и группой «Русского богатства» во главе с Пешехоновым и Мякотиным. Эта группа отвергала «социализацию земли» и предлагала провести отчуждение помещичьих земель за «умеренное вознаграждение».

Целью группы было создание легальной «думской» партии, поэтому она высказывалась против вооруженного восстания, против террора, даже против названия партии. В. Чернов говорил, что платформа этой группы неприемлема, поскольку ее члены ориентируются на конституционно-монархическую свободу, в земельном вопросе идут навстречу эгоистическим, индивидуалистическим тенденциям и отказываются от старой тактики революционных партий135. В. И. Ленин очень точно определил сущность группы «Русского богатства», назвав ее членов «эсеровскими меньшевиками».

В результате разногласий правое крыло съезда вступило на путь создания партии «народных социалистов», которая заняла место на правом фланге мелкобуржуазных партий. «Народные социалисты» мало чем отличались от кадетов, с которыми, как правило, и блокировались по всем основным вопросам.

Левая группировка съезда отвергала программу-минимум и требовала сразу приступить к осуществлению программы-максимум, т.е. социализации не только земли, но и всего промышленного производства. Ее представители заявляли, что считают «своей практической задачей немедленный социальный переворот… в городе и деревне одновременно…»136. Они отрицали необходимость работы в массах и признавали лишь террор, вооруженные захваты, экспроприации и тому подобные «прямые действия». Левое крыло отстаивало на съезде применение «аграрного террора», а когда его требования были отвергнуты, вышло из состава партии и образовало «Союз социалистов-революционеров максималистов», партию, примыкавшую к анархистам и ярко выражавшую тенденции мелкобуржуазной революционности.

Съезд принял постановление о терроре и отношении к вооруженному восстанию. Было решено не призывать к вооруженному восстанию, но подготовиться на случай его стихийного возникновения; продолжать работу по организации масс и террористическую тактику. Было признано необходимым усилить террор, проводимый непосредственно по указанию ЦК эсеров, и подчеркнуть значение массовой «партизанской борьбы» (нападения на шпионов, жандармов, земских начальников и т.п.). Местный террор должен был проводиться под контролем эсеровских партийных комитетов, а более сложные террористические акты — выполняться летучими боевыми дружинами137.

Руководство партии эсеров стремилось распространить ее влияние в воинских частях. Военные организации социалистов-революционеров были созданы в Нижнем Новгороде, Севастополе, Екатеринославе, Казани, Москве, Иркутске, Тифлисе, Кронштадте и Ревеле. Все они должны были действовать под руководством Центрального военного бюро, задачей которого являлась подготовка войск к участию в вооруженном восстании. Совещание военных организаций указало, что пропагандистскую и агитационную деятельность в армии эсеры должны были направлять на организацию протестов против военной дисциплины, за улучшение солдатского быта. Оно рекомендовало удерживать солдат от «частных выступлений», которые «могут нанести ущерб общей планомерной работе». Однако совещание сочло необходимым применение террора внутри армии, причем члены военных организаций, принимавшие участие в террористических актах, должны были входить в состав соответствующих боевых организаций.

После съезда террористическая деятельность эсеров усилилась и в 1906—1907 гг. достигла наибольшего размаха. В декабре 1905 г. ЦК поручил Боевой организации осуществить террористические акты против министра внутренних дел Дурново, московского генерал-губернатора Дубасова, руководившего подавлением Декабрьского вооруженного восстания, и ряд других. 23 апреля был ранен Дубасов. Но затем в начале мая вновь было принято решение о прекращении террора в связи с открытием I Государственной думы. Исключение делалось лишь для Трепова и командующего Черноморским флотом адмирала Чухнина, первое покушение на которого, в январе 1906 г., не удалось138.

ЦК эсеров выступал за бойкот I Государственной думы, что, однако, не мешало эсеровским лидерам усматривать в ней, по выражению видного деятеля партии Аргунова, некий «революционный центр» и связывать с ее созывом определенные надежды на изменение политического строя Российской империи.

Как известно, на выборах в Думу большинство получили кадеты. И хотя они открыто провозгласили себя сторонниками конституционной монархии, эсеры, как писал Гершуни, предполагали, что именно «кадеты, чувствуя, что за ними вся Россия, поведут себя самым революционным образом»139. Но Россия не пошла за кадетами. В противовес кадетскому аграрному законопроекту, который предусматривал отчуждение лишь части помещичьих земель за плату по «справедливой оценке», трудовики140 внесли свой так называемый «проект 104-х». В нем предлагалось образование общенародного земельного фонда и уравнительное распределение земли между всеми обрабатывающими ее своим трудом. «Проект 104-х» вызвал яростные нападки не только правого крыла Думы, но и ее кадетского центра. Царское правительство, боясь растущего крестьянского движения, 8 июля 1906 г. распустило Думу, показав этим, что не допустит никаких покушений на помещичью собственность.

Сразу после роспуска Думы ЦК партии эсеров наряду со многими другими организациями поставил свою подпись под манифестами «Ко всему российскому крестьянству» и «Ко всему русскому народу», в которых подчеркивалась необходимость вооруженного восстания. Эти воззвания были отмечены В. И. Лениным в его статье «Перед бурей»141.

Возобновилась террористическая деятельность эсеров. В Северной и Северо-Западной областях были убиты командир Семеновского полка генерал Мин, главный военный прокурор генерал Павлов, начальник смоленского жандармского управления полковник Гладышев и др. В Поволжье террористы бросили бомбу в казанское губернское жандармское управление, убили самарского губернатора Блока, смертельно ранили симбирского губернатора Старынкевича. В Центральночерноземной области были убиты пензенский полицмейстер Кандауров и усмиритель крестьянских волнений в Тамбовской губернии Луженовский. В Сибири эсерами были убиты омский генерал-губернатор Литвинов и читинский полицмейстер Городниченко. Террористические акты имели место на Украине, на Северном Кавказе, в Средней Азии и других районах страны. Всего за 1906 г. было совершено 74 покушения142.

В конце 1906 г. Боевая организация после ряда неудач была реорганизована, и ЦК поручил ей осуществить террористические акты против председателя Совета министров Столыпина, Дурново, петербургского градоначальника Лауница, великого князя Николая Николаевича. Из этих актов был осуществлен один: 21 декабря террорист Кудрявцев застрелил Лауница.

В феврале 1907 г. состоялись выборы во II Государственную думу, где социалисты-революционеры получили 37 мест. Эта Дума по своему составу была более левой, чем ее предшественница. За счет уменьшения кадетского центра увеличилось представительство левых партий — социал-демократов, эсеров, трудовиков, с одной стороны, и крайне правой группы — с другой. Поскольку эсеры стали «парламентской» партией, вопрос о думской тактике занял центральное место на их II (экстренном) съезде, который состоялся в Таммерфорсе 12—15 февраля 1907 г.

Съезд эсеров признал целесообразным образовать самостоятельную думскую фракцию и добиваться постоянного соглашения с левой частью Думы. Не отвергалась и возможность блока с кадетами, так как необходимо было «координировать выступления всей думской оппозиции против правых»143. Было также решено в связи с участием в Думе временно ослабить террор.

В. И. Ленин подверг резкой критике тактику эсеров во II Думе и решения их экстренного съезда, в которых предлагалось, чтобы не «дискредитировать в глазах трудящихся самую идею народного представительства», фактически отказаться от межфракционной борьбы внутри оппозиции и стремиться к совместным выступлениям социалистической и оппозиционной (т.е. либерально-кадетской) частей Думы. Резолюцию съезда он квалифицировал как кадетскую144 и как образец шаткости мелкобуржуазной тактики145. Социалисты-революционеры пошли за лозунгом «Берегите Думу», совершенно не понимая классовой основы кадетской «оппозиции», которая была готова на сделку с царизмом. Принятое решение являлось фактически капитуляцией эсеров перед правыми.

В ночь на 10 апреля 1907 г. была арестована группа боевиков, подготовлявшая покушение на Николая II. ЦК эсеров заявил, что их партия не имеет к заговору никакого отношения. Признавая, что «партия вела, ведет и будет вести до фактического свержения самодержавия террористическую борьбу», Центральный комитет партии социалистов-революционеров подчеркивал вместе с тем, что «данной группе лиц, искусственно составленной следственной властью, никакого поручения на совершение террористического акта против царя дано не было…»146.

В течение 1907 г. эсерами было совершено 57 террористических актов147. В Петербурге были убиты начальник тюрьмы «Кресты» и начальник главного тюремного управления. Местные боевые дружины успешно провели террористические акты против пензенского губернатора, начальника каторги в Чите, председателя красноярского военно-окружного суда, начальника жандармского управления железных дорог.

II Дума просуществовала недолго. Столыпин, организовав с помощью охранки провокацию, предъявил социал-демократической думской фракции обвинение в подготовке противогосударственного заговора. Он потребовал устранения из Думы всей фракции и согласия на арест 16 социал-демократических депутатов. Кадеты дали согласие на арест руководителей фракции, а вопрос о ее остальных членах предложили передать в думскую комиссию. Это решение послужило поводом для разгона Думы. 3 июня социал-демократическая фракция была арестована, а Дума распущена царским указом. Одновременно был издан новый избирательный закон, обеспечивающий большинство в будущей Думе помещикам и крупной буржуазии. Этот акт вошел в историю страны как третьеиюньский государственный переворот. Первая русская революция кончилась поражением.

Революция 1905—1907 гг. показала, что социалисты-революционеры не были просто группой народничествующих интеллигентов, а выступали как левое крыло мелкобуржуазной демократии, выражавшее точку зрения крестьянства в буржуазной революции. Социалисты только по названию, эсеры и в общедемократической борьбе проявили непоследовательность, свойственную мелкой буржуазии, колеблясь между подчинением гегемонии либеральной буржуазии и революционно-демократической борьбой против помещичьего землевладения и крепостнического государства. Крестьяне при всей решимости и боевом демократизме, подчеркивал В. И. Ленин, «не случайно, а неизбежно всегда будут проявлять известные колебания между буржуазией и пролетариатом, между либерализмом и марксизмом»148. Колебания партии эсеров, выраженные в ее программе и тактике, и были отражением этой неустойчивости, поскольку буржуазно-демократическое сознание крестьянства нашло свое партийно-политическое выражение в левонародничестве.

В Программе РСДРП указывалось, что, «стремясь к достижению своих ближайших целей», она «поддерживает всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против существующего в России общественного и политического порядка…»149. Исходя из этого, II и III съезды РСДРП, отметив в своих резолюциях вред деятельности эсеров для политического развития пролетариата и для общедемократической борьбы против абсолютизма, вместе с тем допускали «временные боевые соглашения социал-демократов с организациями социалистов-революционеров»150. Первая русская революция подтвердила данную большевиками оценку эсеров. Но если до 1905 г. речь шла главным образом об отношении к их доктрине и тактике, то после 1906 г. вопрос встал шире: каково поведение тех слоев, которые солидаризируются с эсеровскими идеями?

Мелкобуржуазную демократию следовало привлечь на сторону пролетариата в интересах победы революции. Для этого необходимо было помочь ей преодолеть колебания, освободиться от влияния буржуазии и связанных с ним иллюзий. Не заблуждаясь насчет значения «социалистических» фраз эсеров, марксистская партия, как указывал В. И. Ленин, стремилась «помочь слабым мелкобуржуазным демократам, вырвать их из-под влияния либералов, сплотить лагерь демократии против контрреволюционных кадетов…»151.

Тактическая линия большевиков, учитывавшая уроки революции 1905—1907 гг., нашла свое выражение в резолюции V (Лондонского) съезда РСДРП. В ней отмечалось, что эсеры «более или менее близко выражают интересы и точку зрения широких масс деревенской и городской мелкой буржуазии, колеблясь между подчинением гегемонии либералов и решительной борьбой против помещичьего землепользования и крепостнического государства…»152. Свои буржуазно-демократические задачи они облекают туманной социалистической фразеологией, стремясь затушевать разницу между пролетарием и мелким хозяйчиком. Большевистская партия, борясь с этим стремлением и разоблачая псевдосоциалистический характер эсеров, стремилась всеми силами вырвать их из-под влияния либералов, заставить встать на сторону революционного пролетариата в борьбе против черносотенцев и кадетов.

После поражения первой русской революции наступил период черной реакции. В этих условиях от политических партий требовалась новая тактика. Однако эсеры оказались неспособны достаточно четко определить обстановку и выработать правильное отношение к третье-июньской монархии. Их тактический авантюризм выразился прежде всего в отношении к III Государственной думе. В ней было два реакционных большинства: черносотенно-октябристское (147 крайне правых депутатов и 154 октябриста, т.е. 301 депутат из 442) и октябристско-кадетское (154 октябриста и 54 кадета). Первое обеспечивало поддержку столыпинской реакции, второе создавало видимость парламентаризма. Социал-демократы имели в Думе 19 депутатов, трудовики — 14153.

Эсеры не участвовали в выборах и призывали бойкотировать Думу, чтобы не поддерживать «фикцию конституционного строя». Подходя к оценке Думы с субъективистской точки зрения, они считали, что раз она реакционна, то, стало быть, является «картонной» и «опереточной». Социалисты-революционеры никак не хотели понять, что реальность или фиктивность того или иного представительного учреждения определяется вовсе не его прогрессивностью или реакционностью, а тем, обладают или не обладают государственной властью представленные в нем классы. III Дума была вовсе не картонным, а настоящим мечом в руках самодержавия, так как ее решения соответствовали действительному распределению сил в условиях временной победы контрреволюции. Поэтому, как писал В. И. Ленин, тактика эсеров и ее обоснование являли собой «образец того крайнего недомыслия, того разгула пустой революционной фразы, которые давно уже стали отличительной чертой и основным свойством партии с.-р.»154.

Социалисты-революционеры встали на путь «отзовизма», признав возможными лишь «внепарламентские» средства борьбы. В то же время они заявляли о «скованности массовой народной энергии», об отсутствии революционного подъема. «…Сколько исторической правды, — писал по этому поводу В. И. Ленин, — было в наименовании эсеров революционными авантюристами! Разве это не авантюризм, когда ради хлесткого словечка говорят о сосредоточении на таких средствах борьбы, к которым сами же признают сейчас неспособною массу?»155. Словесный революционаризм эсеров, их стремление стать «левее всех», в том числе и большевиков, признававших необходимость использования легальных форм борьбы, выражали лишь неустойчивость мелкой буржуазии, ее неспособность к упорной, выдержанной, систематической массовой борьбе.

Критикуя «отзовизм» эсеров, большевики вместе с тем считали возможным вступать в избирательные соглашения в первую очередь с ними. III конференция РСДРП записала в своей резолюции: «При соглашениях с.-д. должна руководиться распределением несоциалистических партий по степени их демократизма в следующем порядке: 1) с.-р. 2) н.-с. 3) трудовики, 4) к.-д.»156. Учитывая политическую неустойчивость мелкой буржуазии, ее колебания «между кадетским лояльным убожеством и смелой, беспощадной революционной борьбой», большевики внимательно анализировали этот процесс с тем, чтобы «посильно влиять на него в пролетарском духе»157.

Что же предлагали эсеры в новых условиях? Тот же индивидуальный террор. На состоявшейся в 1908 г. в Лондоне конференции социалистов-революционеров говорилось об исторической необходимости политического террора. В резолюции конференции и постановлении IV Совета партии указывалось, что в сложившейся обстановке необходимо «относиться отрицательно, из тактических соображений, к проектам частичных массовых выступлений, в которых, по условиям настоящего момента, может происходить бесплодная растрата народной энергии». Эсеровские руководители призывали «настойчиво выступать за все те методы борьбы, которые, предполагая сговор, сами толкают массы к дальнейшей более широкой и прочной организации». К таким методам они отнесли и террористическую деятельность и предложили сосредоточить все силы на усилении политического террора. Предлагалось также не упускать из виду теоретическую и практическую боевую подготовку партийных масс и работу в войсках158.

Однако практически постановление об усилении террора осуществлено не было. Еще в начале 1908 г., после провала «летучего боевого отряда Северной области», готовившего покушение на великого князя Николая Николаевича, в партии эсеров стали усиленно циркулировать слухи об измене. Поскольку ЦК никак не реагировал на разговоры о предательстве, инициативу расследования этого вопроса взяла на себя «Парижская группа социалистов-революционеров», которая 16 марта образовала «Конспиративную комиссию». Представителям этой комиссии редактор журнала «Былое» В. В. Бурцев сообщил, что предателем является сам руководитель Боевой организации Е. Ф. Азеф.

В защиту Азефа выступил его ближайший помощник — Б. Савинков, который обвинил «Парижскую группу» в желании дискредитировать Центральный комитет. После Лондонской конференции ЦК эсеров создал третейский суд, который потребовал от Бурцева доказательств измены Азефа. Такие доказательства были получены. Бывший директор департамента полиции А. К. Лопухин, встретившись за границей с Бурцевым, подтвердил, что Азеф является полицейским агентом. Рассказ Бурцева о фактах, сообщенных Лопухиным, не удовлетворил ЦК и третейский суд, которые потребовали либо личной явки Лопухина, либо его письменных показаний.

В конце ноября 1908 г. к Лопухину явился представитель ЦК эсеров, которому он все подтвердил, добавив, что Азеф приходил к нему с просьбой не раскрывать его связь с полицией, и передал копию письма Азефа. Наконец, в декабре, когда Лопухин был в Лондоне, к нему обратились Савинков, Чернов и Аргунов и вновь потребовали доказательств измены Азефа. Только после возвращения делегатов из Лондона в Париж ЦК эсеров собрал всех находившихся там своих членов и членов Боевой организации и сообщил им о компрометирующих Азефа материалах. Но и здесь большинство высказалось за дальнейшее расследование и только четыре — за немедленный суд. Расследование дало новые доказательства провокаторской деятельности Азефа.

Выяснилось, что Азеф с 1893 г. был агентом царской полиции. В 1899 г. он вступил в «Заграничный союз социалистов-революционеров», а осенью, приехав из-за границы, познакомился с руководителями «Северного союза социалистов-революционеров» и был ими хорошо принят. Уже в 1901 г. он выдал полиции съезд эсеров в Харькове и подпольную типографию в Томске, после чего вновь выехал за границу для участия в переговорах об объединении эсеровских групп и кружков, причем, как писал впоследствии Аргунов, ему эсеры «вручили все, как умирающий на смертном одре».

В течение первых лет Азеф выступал лишь в роли осведомителя. Но после убийства Сипягина департамент полиции вызвал его из-за границы в Петербург. Здесь Азеф принял участие в организации Петербургского комитета эсеров, налаживании транспорта литературы и завоевал доверие руководящих деятелей партии. Познакомившись с Гершуни, он узнал о том, что тот организовал покушение на Сипягина, Оболенского, Клейгельса, но в департамент полиции об этом не донес, сообщая лишь в общих чертах о деятельности Гершуни.

Вскоре Азеф стал членом ЦК, а затем руководителем Боевой организации эсеров. На этот пост его рекомендовал Гершуни. Под руководством Азефа было организовано убийство Плеве и великого князя Сергея Александровича. После ряда удачных террористических актов он в глазах руководства партии стал человеком незаменимым. Пользуясь безграничным доверием руководства и полной бесконтрольностью, Азеф фактически поставил себя над партией и над ЦК. В 1905 г. он выдал почти весь состав Боевой организации (17 человек), предотвратил покушение на Дурново и Николая II, в 1908 г. вторично выдал Боевую организацию.

Когда обнаружились все эти факты, к Азефу отправились три делегата, в том числе Савинков. Не добившись от него признания, они ушли, предложив Азефу явиться на другой день для дачи показаний, т.е. фактически дали ему возможность бежать за границу, что он и сделал. Именно так расценивали этот факт современники. «И несмотря на всю позднейшую доказанность предательства Азефа, несмотря на всю выясненную статистику повешенных и сосланных из-за его предательства, — писал А. И. Спиридович, — главари партии социалистов-революционеров все-таки дали возможность Азефу безнаказанно скрыться»159. Только после этого, 26 декабря 1908 г., ЦК эсеров официально объявил, что Азеф был связан с полицией, а 7 января 1909 г. опубликовал извещение, в котором перечислялись подготовленные им террористические акты.

В связи с делом Азефа социал-демократы внесли в Думе запрос, в котором обвиняли правительство в том, что с ведома департамента полиции были убиты Богданович, Плеве, великий князь Сергей Александрович, что была развернута целая система провокаций с целью оправдания реакционной политики правящих кругов. Председатель Совета министров, отвечая на запрос, признал, что Азеф «некоторое время» был «сотрудником» розыскных органов и передавал сведения о деятельности эсеров.

Провокация таких масштабов, как дело Азефа, стала возможной только в результате сложившегося в партии эсеров отношения к террору. Крайнее преувеличение роли террора привело, с одной стороны, к созданию совершенно обособленной, надпартийной Боевой организации, ставшей покорным орудием в руках Азефа, а с другой — к образованию вокруг лиц, удачно практиковавших террор, атмосферы поклонения и безграничного доверия.

В таких условиях террористы помимо всего прочего нередко оказывались игрушкой в руках охранки, которая ценой жизни отдельных представителей правительства, может быть даже не угодных по тем или иным соображениям правящей верхушке, получала исчерпывающие сведения о деятельности партии эсеров. «Сидим опутанные со всех сторон полицейской паутиной, — писала в те дни эсеровская газета «Знамя труда», — каждое движение, чуть ли не каждая наша мысль известна департаменту полиции до тонкости, и он в сознании того, что мы в его власти, еще издевается над нами, ведет с нами какую-то непонятную игру. В самом деле: каждый член ЦК в отдельности не знал всего, что было известно департаменту полиции»160.

В партии эсеров дело Азефа вызвало смятение и кризис. Группа «инициативного меньшинства» и «Парижская группа социалистов-революционеров» считали, что надо вообще распустить старые организации и центры и строить их на новых началах. Другие группы требовали пересмотра программы и отказа от террора как средства политической борьбы. Третьи полагали, что о крахе партии говорить неправомерно, достаточно на будущее ограничиться предупредительными мерами против возможных ударов со стороны правительства и изменить состав руководящих органов, прозевавших предательство Азефа. «Не Азеф создал террор, не Азеф вдохнул в него жизнь», — заявляли сторонники этой точки зрения, которую разделял и ЦК партии.

Спор между сторонниками и противниками террора возник и на V Совете партии. Противники террора в своих выступлениях указывали, что он сыграл свою роль и больше от него ждать нечего. Террор не только оправдал себя в прошлом, говорили его сторонники, но и сейчас сохраняет свое значение, и нет никаких оснований от него отказываться. В результате голосования («за» — 12, «против» — 4, воздержалось — 3) было решено продолжать террористическую деятельность.

Однако террор умирал, и никакие решения спасти его не могли. В течение 1908 г. было совершено всего три террористических акта, в 1909 г. — два, в том числе против начальника Петербургского охранного отделения полковника Карпова. В 1911 г. произошло два покушения — на тюремного инспектора в Вологде Ефимова и на начальника зерентуйской каторги Высоцкого. В этом же году в Киеве Богровым был убит Столыпин. Однако есть достаточно оснований утверждать, что этот акт был спровоцирован царской охранкой.

Каковы же итоги эсеровского террора, начатого в апреле 1902 г. и завершившегося в августе 1911 г. ? Если говорить о цифрах, то они выглядят внушительно. Было проведено более 200 террористических актов. Их объектами стали 2 министра, 33 губернатора, генерал-губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, начальников охранных отделений, полицмейстеров, прокуроров, помощников прокуроров, начальников сыскных отделений, 24 начальника тюрьмы, начальника каторги, тюремного управления, околоточных и тюремных надзирателя, 26 приставов и исправников и их помощников, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников, 8 присяжных поверенных, 26 шпионов и провокаторов. По данным эсеров, среди участников террористических актов было 62 рабочих, 14 представителей интеллигенции, 9 крестьян, 18 учащихся161.

Политические же итоги террора социалистов-революционеров оказались равны нулю. Цепь террористических актов не помешала ни наступлению реакции, ни созданию третьеиюньской Думы, ни жестоким репрессиям против прогрессивных сил. Хотя террористическая деятельность и способствовала в известной мере популярности эсеров, однако причиненный ею ущерб был неизмеримо большим. Дело Азефа нанесло сильнейший удар престижу социалистов-революционеров. Оно свидетельствовало о внутреннем разложении партии как результате увлечения террором, проповеди индивидуализма, неустойчивости организационных принципов.

В годы реакции партия эсеров фактически распалась на разрозненные группы и, по свидетельству самих ее членов, даже у своих друзей «вызывала сомнение в ее жизнеспособности, в жизненности ее программы, считавшейся утопической»162. Среди эсеров, писал Чернов, царили «идейный столбняк, состояние растерянности и недоумения»163. Часть эсеров ударилась в мистику, занялась «богоискательством» и «богостроительством». К этой категории присоединился, в частности, Б. Савинков, выпустивший под псевдонимом В. Ропшин роман «Конь блед»164. В нем оплевывалась революция, изображались в самом неприглядном свете террористы, а автор занимался самолюбованием и саморекламой, в то же время отрекаясь от таких истинных героев террора, как Каляев.

На правом фланге партии образовалась группа, которая в своем органе «Известия областного заграничного комитета» открыто выступала против централизованного руководства и требовала пересмотра эсеровской программы в духе ее «кадетизации». Рядом с ней стояли ликвидаторы, объединившиеся вокруг газеты «Почин» и выступавшие за свертывание всех нелегальных форм деятельности, отказ от террора и превращение партии в легальную.

Левое крыло было представлено «Союзом левых социалистов-революционеров», который занимал позиции крайнего отзовизма, настаивал на усилении террора и заявлял о расхождении с партией эсеров по причине несогласия с «организационным централизмом» и «марксистскими тенденциями, внедренными в официальную программу с.-р-ов»165.

Партия социалистов-революционеров расползалась и распадалась на разрозненные группы и группки, не имевшие ни прочных идейных, ни организационных связей. Это вынуждена была признать и проходившая в 1908 г. в Лондоне I общепартийная конференция эсеров, констатировавшая «скованность массовой народной энергии», «переутомление» в рядах интеллигенции и ее отказ от революционной борьбы166.

В 1909 г. орган отзовистов «Революционная мысль», которую В. И. Ленин назвал «Революционное недомыслие», писала, что «партии с.-р. как организации не существует… Она разбита и разложилась»167. Однако не следует думать, что эсеровские организации в годы реакции вообще прекратили свое существование.

Точных данных о численности партии социалистов-революционеров в годы реакции нет, но есть некоторые сведения о сети эсеровских организаций к началу нового революционного подъема. В 1910 г., согласно этим сведениям, у эсеров было 12 областных комитетов168, в губернских городах — 39 комитетов, 31 организация и 13 групп, а в уездных — 17 комитетов, 5 организаций и 14 групп. Кроме того, существовали отдельные военные организации, в частности «Союз офицеров русской армии» и «Всероссийский союз солдат и матросов»169. Хотя эсеры и рассыпались на «группы, группки и группочки», народничество, указывал в 1913 г. В. И. Ленин, наряду с ликвидаторством было в то время главным из разлагающих рабочее движение мелкобуржуазных течений170.


Примечания:



1

См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 14, стр. 22.



13

См. «К процессу правых эсеров». Тезисы для агитаторов. Агитпропотдел ЦК Российской Коммунистической партии, б/г.



14

См. «Обвинительное заключение по делу Центрального Комитета и отдельных членов иных организаций партии социалистов-революционеров». М., 1922; «Приговор Верховного революционного трибунала по делу партии эсеров». М., 1922; «Обвинительные речи на процессе эсеров». М., 1922.



15

ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 60, ед. хр. 45, л. 75.



16

Там же, л. 76; ед. хр. 88, л. 30.



17

А. В. Луначарский. Бывшие люди. Очерк истории партии эсеров. М., 1922, стр. 80—81.



130

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 7, стр. 54.



131

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 371.



132

См. «Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки», стр. 18—19.



133

См. А. Спиридович. Записки жандарма, стр. 162—163.



134

«Русское богатство», 1905, № 3, стр. 186.



135

См. И. Д. Ерофеев. Народно-социалистическая партия в первой русской революции. М., 1973, стр. 40.



136

С. Черномордик. Эсеры, стр. 27.



137

См. «Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки», стр. 36.



138

Летом 1906 г. при повторном покушении Чухнин был убит.



139

См. Н. Д. Ерофеев. Народно-социалистическая партия в первой русской революции, стр. 45.



140

«Трудовая группа» (трудовики) — фракция, образованная крестьянскими депутатами Государственной думы. Состояла из мелкобуржуазных демократов народнического толка и занимала позицию, колеблющуюся между кадетами и социал-демократами. Учитывая, что группа все же представляла крестьянские массы, большевики стремились привлечь ее к общей борьбе как против самодержавия, так и против кадетов.



141

См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 13, стр. 331—338.



142

См. «Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки», стр. 98—107.



143

«Протоколы второго (экстренного) съезда партии социалистов-революционеров». СПб., 1907, стр. 93.



144

См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 15, стр. 215.



145

См. там же, стр. 50.



146

«Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки», стр. 65—66.



147

См. там же, стр. 98—107.



148

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 22, стр. 121.



149

«КПСС в резолюциях и решениях…», т. 1. М., 1970, стр. 66.



150

Там же, стр. 74, 118.



151

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 21, стр. 285.



152

«КПСС в резолюциях и решениях…», т. 1, стр. 213.



153

См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 17, стр. 474.



154

Там же, стр. 345.



155

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 17, стр. 347.



156

«КПСС в резолюциях и решениях…», т. 1, стр. 232. Н.-с. — народные социалисты, к.-д. — кадеты.



157

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 14, стр. 24.



158

См. «Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки», стр. 80—81.



159

А. Спиридович. Записки жандарма, стр. 152.



160

«Знамя труда» № 21, 1909 г.



161

См. «Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки», стр. 98—107.



162

«Год русской революции (1917—1918)». М., 1918, стр. 112.



163

См. «Пропагандист», 1939, № 16, стр. 11.



164

Название взято Б. Савинковым из «Апокалипсиса», где в описании будущего «страшного суда» говорится, что явится «конь блед», всадником на котором будет смерть.



165

А. С. Степанов. Критика В. И. Лениным программы и тактики эсеров в период нового революционного подъема (1910—1914 гг.). — «Большевики в борьбе против мелкобуржуазных партий в России». М., 1969, стр. 3—4.



166

См. Б. В. Леванов. Из истории борьбы большевистской партии против эсеров в годы первой русской революции, стр. 144.



167

См. там же.



168

Центральный, Поволжский, Северный, Северо-Западный, Туркменский, Украинский, Уральский, Юго-Восточный, Южнорусский, Закавказский, Сибирский, Таврический.



169

ЦПА ИМЛ, ф. 274, оп. 1, ед. хр. 44. л. 1—6.



170

См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 24, стр. 253.