Субмарины - тактика неопределенности

Подобно воздушным просторам, морские глубины издавна приковывали к себе любопытное внимание человека. Но если небо, по крайней мере, можно было окинуть взглядом, то подводный мир неизменно оставался загадкой. Богатое людское воображение населило его удивительными животными и сказочными чудовищами и упрятало на морском дне множество чудесных сокровищ, как рукотворного, так и нерукотворного происхождения.

Легенды о людях, сумевших проникнуть в подводное царство, узреть тамошние диковины и даже отщипнуть толику от хранящихся там богатств, будоражат человечество не первое тысячелетие. Еще древние греки сложили легенду о том, как Александр Македонский спускался на морское дно в специально изготовленной для этих целей стеклянной бочке. Правда, пытался ли Александр использовать данное изобретение в военных целях - о том легенды умалчивают. Oчевидно, великому полководцу с лихвой хватало сухопутных побед.

Зато Возрождение и Новое время преподнесли миру множество военно-технических прожектов, не последнее место среди которых занимали подводные суда. Воображению изобретателей (да и не только их) субмарины представлялись невообразимо жутким оружием, способным, незаметно подкравшись, поразить любого противника - и сразу же перевернуть все представления о морской войне. Без сомнения, психологически страх моряков перед подводной угрозой был вполне объясним. Более того, в значительной степени именно эта инстинктивная боязнь внезапного удара в значительной степени обусловила все причуды эволюции боевых подводных судов вплоть до Второй Мировой войны.

Но на деле все обстояло куда печальнее. Никто из прожектеров толком не представлял себе, каким именно образом подводное судно сможет поразить врага. Леонардо да Винчи, не мудрствуя лукаво, предложил использовать для этой цели античное средство - таран. Идея выглядела здраво и убедительно, поэтому на протяжении почти трех веков практически не претерпела изменений. И лишь отсутствие реальных попыток воплотить «таранную концепцию» в жизнь уберегло ее от быстрого краха. Между тем известно, что главный залог эффективности таранного удара кроется в массе тарана - точнее, в разности масс наносящего удар судна и судна, получающего этот удар. Ведь стальной максимилиановский доспех тоже рубят тяжелым (и тупым) мечом, а вовсе не отточенной до бритвенной остроты легкой саблей. Кроме того, для нанесения сильного удара требовалась скорость - а какая скорость могла быть у маленького суденышка, приводимого в движение мускульной силой экипажа?

Между тем еще в начале XVII века одновременно во многих умах возникла идея куда более компактного и эффективного подводного оружия - мины. Считается, что впервые идея морской мины пришла в голову римскому архитектору Батисто Кресченди, и случилось это в 1603 году. В некоторых исторических книгах можно встретить смутные упоминания о том, что ровно четверть века спустя, в 1628 году, англичане блокировали французский флот на рейде Ля-Рошели с помощью плавающих мин. Наконец, в 1634 году голландец Корнелиус ван Дреббель предложил английскому королю Карлу II проект подводной мины. Одновременно ван Дреббель построил для Карла подводную лодку, приводимую в движение гребцами - есть сведения, что эта лодка активно использовалась королевскими спецслужбами в качестве транспортной, то есть для незаметной перевозки важных персон из одной резиденции в другую.

Тем не менее и лодка ван Дреббеля, и «потаенное судно» Ефима Никонова не были оснащены никакими видами оружия. Лишь Дэвид Бушнелл снабдил свою «Черепаху» «адской машинкой» - миной с часовым механизмом, которую надлежало прикрепить к днищу вражеского корабля. Эксперимент вышел не слишком удачным, и два десятка лет спустя другой американский изобретатель, Роберт Фултон, решил подойти к делу иначе. Его «Наутилус» был вооружен буксируемой миной по одной версии лодка должна была пройти под кораблем противника и ударить его этой миной, по другой, сначала требовалось вогнать в днище корабля металлический штырь с ушком для линя, на другом конце которого крепилась мина. При отходе лодки на безопасное расстояние мина подтягивалась к кораблю и взрывалась. Есть сведения, что в 1801 году Фултон испытал свое детище в присутствии Наполеона Бонапарта и даже подорвал им выделенную для эксперимента старую баржу. Однако будущего императора Франции новое оружие не впечатлило, как оставило оно равнодушным и британское правительство. Разочарованный изобретатель вернулся в Штаты, где организовал первую в мире пароходную компанию «Норт-Ривер оф Клермонт» - чем и обессмертил свое имя.

Всю первую половину XIX века в странах Европы субмарины проектировались и строились довольно активно. Правда, выйти в море, погрузиться, а затем хотя бы один раз успешно всплыть довелось совсем немногим из них. Можно вспомнить лишь построенную в России подводную лодку К.А. Шильдера (1834 г.), изготовленную в 1849 году лодку баварца Бауэра, созданные в 1851 - 1853 годах две экспериментальные подводные лодки американца Л. Филипса (на одной из которых он не вернулся из очередного плавания по озеру Эри). А также испытанную в 1853 году одноместную субмарину французов Вилькока и Дешана, лодку инженера Конселя (Франция, 1859 г.) и субмарину «Иктенео» испанца Н.Монтуриоля (1860 г.). Все эти подводные суда имели небольшие размеры, вмещали не более десятка членов экипажа и приводились в движение мускульной силой. Наиболее удачным из них, как ни странно, являлось самое первое - лодка Шильдера. Oна стала первым в России (и одним из первых в мире) цельнометаллическим кораблем, да к тому же выполненным по системе поперечного набора. Oфицер-артиллерист Шильдер озаботился и вооружением своего судна, предполагая вооружить ее буксируемой миной с электрическим запалом. Помимо мины, лодка несла и другое оружие - пороховые ракеты, размещенные в трубчатых направляющих снаружи корпуса субмарины. Всплыв в непосредственной близости от вражеского корабля, лодка должна была залпом выпустить в него все свои ракеты, а затем быстро уйти обратно под воду. Следует признать, что из всех систем вооружения субмарин, предлагавшихся до появления торпед, эта представляется наиболее здравой. Ракеты того времени имели чрезвычайно низкую кучность стрельбы, но небольшое расстояние до противника гарантировало высокий процент попаданий. По крайней мере, применение шестовых (да и буксируемых) мин являлось куда менее надежным и более опасным - а ведь именно с помощью этих мин во время Гражданской войны в Соединенных Штатах, а затем и русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов были достигнув ты наиболее впечатляющие успехи на море.

Гражданская война в СевероОАмериканских штатах послужила сильнейшим стимулом к развитию подводных лодок и вообще новых типов морского оружия. Причина тому была проста - уровень развития промышленности даже в южных штатах был достаточно велик, и в то же время Юг крайне нуждался в морском оружии, способном противостоять подавляющему превосходству флота северян. Неудивительно, что первый опыт успешного боевого применения субмарин принадлежит именно Конфедерации Южных штатов. Правда, подводная лодка «Хорацио Л. Ханли», прежде чем потопить шестовой миной паровой корвет северян «Хьюстоник», тонула три раза. При этом погибли в общей сложности 22 человека, а трем удалось спастись. Из своего победного похода 17 февраля 1864 года лодка тоже не вернулась. Oбычно считается, что ее затянуло потоком воды в пробоину, проделанную взрывом мины в корпусе корвета. Oднако в томто и беда, что при подъеме «Хьюстоника» никакой лодки в нем не обнаружили. Не оказалось ее и на месте гибели корабля. Лишь в 1994 году экспедиции археолога Марка Невелла удалось обнаружить «Ханли» на дне канала Маффет, ведущего в гавань Чарльстона, - лодка затонула, уже возвращаясь домой.

Oстальные субмарины южан оказались менее удачливы. По некоторым сведениям, 5 октября 1863 года нолуподводной лодке «Давид» удалось взорвать свою шестовую мину о борт броненосца северян «Нью Айронсайдс», однако корабль повреждений не получил - его спас броневой пояс. Северяне тоже строили подводные лодки, но применения им не нашлось - за отсутствием флота у противника. Зато большая подводная лодка, построенная в 1865 году в захваченном федеральными войсками Мобиле, стала поворотным пунктом в истории подводного кораблестроения. На ней впервые была применена двойная силовая установка и паровая машина для надводного хода и электродвигатель для движения под водой.

Впрочем, после окончания Гражданской войны интерес американцев к подводным лодкам постепенно угас - до 1887 года, когда Конгресс объявил конкурс на лучший проект подводной лодки для ВМС Северо-Американских Штатов. Конкурс выиграл Джон Голланд, к тому времени уже построивший несколько удачных субмарин. Однако Морское ведомство, наученное горьким опытом работы с инженером Гальстедом (в ходе испытаний его субмарины «Интеллиджент Уэйл» погибло около сорока человек), не торопилось подписывать обещанный контракт. Заказ на изготовление первой бензо-электрической лодки был выдан только в 1895 году. И лишь в 1900 году лодка «Голланд № 9» (по другим источникам - «Голланд № б») была принята на вооружение американского флота.

В Старом Свете проектирование и строительство подводных лодок велось несколько активнее. Особенно увлекались субмаринами «второстепенные» и «третьестепенные» морские державы - Франция, Россия, и страны Скандинавии. Именно в России в 1882 году, через семь лет после испытания лодки морского инженера Александровского, оснащенной двигателем на сжатом воздухе, впервые в мире началось серийное строительство подводных лодок. Правда, этот приоритет в области подводного кораблестроения был чисто формальным - лодка изобретателя С.К. Джевецкого (строившаяся по заказу Военного, а не Морского ведомства, «для обороны прибрежных крепостей») по сути дела представляла собой подводный велосипед. Она имела экипаж из двух человек, подводное водоизмещение 12,9 тонн, педальный привод винта (дающий возможность развивать скорость до 3 узлов) и вооружалась двумя минами. Чтобы взорвать такую мину, необходимо было подойти к кораблю противника вплотную. Массовая постройка лодок Джевецкого (их было изготовлено целых 50 штук!) объясняется не ее выдающимися боевыми качествами, а исключительно ловкостью изобретателя. На испытаниях субмарины, проводившихся на Серебряном озере под Гатчиной, в присутствии императора Александра III Джевецкий всплыл рядом с пристанью, где находилось августейшее семейство и, выйдя из лодки, куртуазно вручил императрице Марии Федоровне специально заготовленный букет орхидей. Впрочем, очень скоро интерес военных к субмаринам пропал, через несколько лет вес построенные лодки передали в Морское ведомство, где на них тоже обращали мало внимания. Начальство про лодки забыло вовсе, лишь отдельные офицеры - исключительно по собственной инициативе занимались установкой на лодках Джевецкого различных приборов и усовершенствований. Одну такую «усовершенствованную» лодку в 1901 году по распоряжению контр-адмирала В.К. Витгефта году грузовым судном отправили в Порт-Артур с захо дом в Нагасаки - для того, чтобы «потенциальные противники» могли убедиться в наличии у русских нового морского оружия. Согласно докладу Витгефта, уже в Артуре на лодке были установлены два решетчатых торпедных аппарата конструкции Шварцкопфа. Необходимо заметить, что лодки Джевецкого отличались одним важным качеством, каким не могли похвастаться все прочие субмарины того времени - они были остойчивы, легки в управлении и удивительно безопасны. По крайней мере, с ними не произошло ни одного несчастного случая, приведшего к гибели подводников. Между тем в других странах мира не прекращающиеся аварии экспериментальных субмарин унесли многие десятки жизней.

Появление самодвижущейся мины Уайтхеда дало развитию подводных лодок новый толчок - появилась возможность оснастить субмарину мощным и достаточно легким оружием, которое можно было применять с безопасного расстояния. Примерно в это же время центр мирового подводного кораблестроения переместился во Францию. Oбъясняется это очень просто - французское правительство оказалось едва ли не единственным, которое с 1860-х годов начало регулярно выделять средства на строительство экспериментальных подводных лодок и время от времени проводить конкурсы на лучший проект субмарины. Еще в 1863-1864 годах здесь была испытана большая подводная лодка «Плонжер» водоизмещением целых 460 тонн, построенная по проекту инженера Брюна и капитана Буржуа и оснащенная двигателем мощностью 80 л.с., работавшим на сжатом воздухе. Естественно, военного значения субмарина не имела изза демаскирующих ее пузырей. В надводном положении лодка оказалась довольно мореходной, но с подводной продольной остойчивостью дело у нее обстояло плохо. В конце концов «Плонжер» затонул во время очередного погружения на рейде Бреста. Вместе с лодкой погиб и один из ее изобретателей - капитан Буржуа.

В 1885 году по заказу французского морского министерства на Сене была спущена подводная лодка инженера Кловиса Губэ, по своей конструкции весьма напоминающая лодку Джевецкого (в то время уже обитавшего в Париже). Тем не менее субмарина «Губэ» отличалась важным достоинством - она приводилась в движение электромотором. Погружение происходило за счет приема воды в балластные цистерны, а всплытие - откачкой ее электрическими насосами. В носу и корме лодки располагались специальные дифферентовочные цистерны, позднее ставшие обязательной принадлежностью любой субмарины.

Второй экземпляр лодки, построенный в 1889 году и названный «Губэ II», имел водоизмещение 5 тонн и вооружался двумя наружными торпедными аппаратами (в 1901 году он был куплен Россией и в конце концов оказался в ПортГАртуре). Примерно в то же время в Тулоне была завершена постройка лодки «Жимнот» конструкции инженера Густава Зеде, водоизмещением в 31 тонну, оснащенной электродвигатеГ лем для подводного хода и машиной, работавшей на сжатом воздухе,- для надводного. Сразу же по окончании ее испытаний была заложена новая лодка, получившая имя погибшего к тому времени изобретателя. «Густав Зеде» имел подводное водоизмещение 272 тонны, длину корпуса 48 метров и три пары горизонтальных рулей: в носу, посредине корпуса и в корме. Вооружение состояло из одного носового трубчатого 450мм торпедного аппарата и двух запасных торпед. Лодка не имела перископа, поэтому торпедная атака должна была производиться из позиционного положения - когда рубка слегка возвышается над водой.

Во время испытаний были достигнуты блестящие результаты - надводная скорость лодки составила 12 узлов, подводная - 10 узлов. Дальность плавания при 5 узловой скорости достигала 175 миль.

Далее последовала еще целая вереница проектов, завершившаяся в 1899 году появлением «Нарвала» конструкции Марселя Лобефа. Сам Лобеф именовал его «ныряющей» лодкой, поскольку основное время субмарина должна была проводить в надводном положении - для чего на ней установили мощную паровую машину с котлами на жидком топливе. Лобеф принципиально отказался от бензинового двигателя, дабы избежать опасности взрыва паров бензина, скапливавшихся в замкнуС том помещении подводной лодки. В отличие от всех предыдущих лодок «Нарвал» впервые был изготовлен двухкорпусным. Внутренний, прочный корпус, имел круглое сечение и был рассчитан на глубину погружения 90 м. Наружный корпус придавал лодке обтекаемую форму, пространство между корпусами разделялось водонепроницаемыми переборками и использовалось в качестве балластных цистерн. Кроме того, оно обеспечи вало дополнительную безопасность - при повреждении легкого корпуса прочный имел шанс остаться целым. Впоследствии именно такая конС струкция стала классической для всех подводных лодок. Субмарины, у которых прочный корпус был окружен легким не весь, а лишь частично, стали называться полуторакорпусными.

Субмарина имела водоизмещение 117 тонн, запас плавучести - 40%. Время погружения лодки первоначально составляло 20 минут, позднее его удалось уменьшить до 12 минут. На испытаниях «Нарвал» в надводном положении развил скорость 10 узлов, а в подводном - 5 узлов. Дальность плавания в надводном положении составила 400 миль на 8 узлах, а под водой - 40 миль на трех узлах. Вооружение состояло из четырех решетчатых торпедных аппаратов системы Джевецкого, распоС ложенных на надстройке, вне прочного корпуса.

А вот «владычица морей» Британия всю вторую половину XIX века принципиально не проявляла внимания к новому типу морского оружия. Все английские проекты того времени создавались в частном порядке и отличались крайней непрактичностью вкупе с низким техническим уровнем. Тем не менее именно англичане проявили в вопросе подводного кораблестроения наибольшую практичность - в 1901 году они просто-напросто купили американский проект лодки Голланда и сразу же заложили пять таких субмарин подводным водоизмещением в 122 тонны, оснащенных бензиновым мотором мощностью в 160 л.с., электромотором в 70 л.с. и одним торпедным аппаратом. В 1902 году фирма «Виккерс» приступила к изготовлению следующей серии лодок, представлявших собой дальнейшее развитие типа «Голланд». Их подводное водоизмещение составило 180 тонн, мощность двигателей 400/150 л.с., надводная скорость 11 узлов и подводная - 7,5 узла, вооружение С два торпедных аппарата. Этот проект получил индекс «А», всего было построено 14 лодок данного типа. Британцы не мелочились, и в резуль тате к 1914 году их подводный флот оказался самым мощным в мире…

Таким образом, к 1900 году сразу в нескольких странах мира уже были созданы вполне боеспособные образцы субмарин и подготовлена почва для серийного производства. Не хватало только одного - практического опыта их боевого применения. В результате подводные лодки продолжали оставаться полулегендарным оружием чисто психологического действия. O них знали, их боялись, и никто не ведал, как с ними бороться. 31 марта 1904 года, после подрыва на мине броненосца «Петропавловск», русские корабли открыли огонь по воде - посчитав, что флагман эскадры был атакован подводной лодкой. Точно так же вели себя японцы месяц спустя, когда на минах подорвались «Ясима» и «Хатсусе» тем более что благодаря предусмотрительности Витгефта о наличии в Порт-Артуре подводных лодок им было хорошо известно, а после подрыва японских броненосцев командующий Первой Тихоокеанской эскадрой не преминул дать в эфир открытую радиограмму с благодарностью подводникам за отличную работу…

Далее последовала самая настоящая психологическая война - обе стороны спешно начали закупки подводных лодок в разных странах мира, соблюдая строжайший режим секретности - одновременно стараясь, чтобы слухи об этом как можно быстрее дошли до противника. Попутно Россия форсировала строительство собственных лодок - благо еще в 1903 году в России была построена боеспособная подводная лодка «Дельфин» конструкции инженера Бубнова и одновременно приобретена лицензия на производство субмарин Голланда.

O русских подводных лодках во Владивостоке известно достаточно хорошо, о наличии подводных лодок в Японии ходят только невразумительные слухи. Oтечественные историки склонны обвинять зарубежных контрагентов в двурушничестве - широко известна история о том, как американец Саймон Лэйк, продав российскому правительству свою субмарину «Протектор», якобы не только получил от японцев деньги за затягивание ее доставки во Владивосток, но и сам взялся за постройку лодок для Японии. Если подтвердить или опровергнуть первое утверждение достаточно тяжело, то второе является не более чем газетной «уткой», перекочевавшей из тогдашней прессы на страницы исторических исследований. Согласно справочникам по боевому составу японского флота, первые подводные лодки Страны Восходящего солнца были заказаны фирме Голланда лишь в июне 1904 года, а их постройка началась 5 октября. Субмарины строились ускоренными темпами, уже 12 декабря 1904 года секции пяти корпусов были доставлены в Японию, где их сборка продолжилась под наблюдением американских инженеров. Их подводное водоизмещение составляло 124 тонны, мощность бензойлектрической установки 180/70 л.с., скорость 8/7 узлов, вооружение - один 457Гмм торпедный аппарат. Oдновременно на фирме «Кавасаки» началось изготовление двух подводных лодок по собственному проекту, созданному на основе американского. Пять лодок Голланда вошли в строй в августе 1905 года - за месяц до окончания войны. Естественно, принять участие в боевых действиях они не успели. Две остальные лодки были закончены постройкой лишь в следующем году. Во сколько обошлось Японии торопливое строительство этих субмарин - справочники умалчивают. Oчевидно, эта сумма могла бы послужить хоть слабым, но все же утешением проигравшей войну стороне.

Напротив, русские подводные лодки, к началу 1905 года с огромный ми трудностями переброшенные во Владивосток по железной дороге (Kpyro-Байкальская ветка еще не была готова, и через озеро вагоны перевозили на железнодорожных паромах), успели принять участие в боевых действиях - пусть и весьма ограниченное. 21 февраля 1905 года субмарина «Дельфин» вышла в первый боевой поход, 13 марта она ходила к острову Аскольд, а с 9 по 16 апреля подводная лодка «Касатка» (производства Балтийского завода) совершила семидневное плавание к берегам Кореи. 29 апреля вышедшие к мысу Поворотный подводные лодки «Дельфин», «Касатка» и «Сом» обнаружили два японских эсминца, после чего лодка «Сом» погрузилась и атаковала противника. Обнаружив уходящую под воду субмарину, японцы обстреляли ее, но как только лодка ушла под воду, спешно повернули на обратный курс. Второе за войну боевое столкновение русской подводной лодки с противником имело место 31 июля 1905 года в Татарском проливе у мыса Невельского, где подводная лодка «Кета», переделанная из лодки Джевецкого и вооруженная двумя торпедными аппаратами, атаковала пытавшиеся высадить разведывательный десант японские эсминцы. Обнаружив субмарину, японцы развернулись прочь от берега и больше в этом районе не появлялись.

Таким образом, подводные лодки наглядно продемонстрировали свою боевую ценность - пусть даже как чисто психологическое оружие. Поэтому вскоре субмарины стали неотъемлемой принадлежностью всех военных флотов мира, причем наибольший интерес к ним проявляли именно небогатые страны, надеявшиеся усилить свои морские силы «сверхоружием», способным (хотя бы теоретически) поразить любой корабль противника. Увы, очень быстро выяснилось, что на поддержание в боеспособном состоянии такого высокотехнологического средства, как подводная лодка, необходимы немалые средства, а главное - высокая квалификация не только моряков, но и судоремонтных служб. Ведь лодке, кроме всего прочего, требовалось регулярно проводить профилактический осмотр корпуса и механизмов, перебирать капризные двигатели и заменять аккумуляторы (что тоже стоило немалых денег). А без постоянных выходов в море и тренировочных погружений и лодка, и ее экипаж не могли поддерживать должный уровень боеспособности. В результате подводные лодки малых стран Европы и Латинской Америки, по существу, оказались бесполезными и числились в составе флотов только формально - Для престижа.

Впрочем, даже командование морскими силами крупных держав имело слабое представление о том, как следует использовать подводные лодки в военное время. Теоретически предполагалось, что главной их целью станут крупные боевые корабли противника. Практически же всем было понятно, что подводная скорость любой субмарины настолько низка, что сама она не сможет незаметно догнать даже дряхлую канонерку. Таким образом, для выхода лодки в атаку было необходимо, чтобы противник приблизился к ней сам. То есть в тактику субмарин заранее закладывался элемент неопределенности: повезет - не повезет.

Первыми повезло немцам. 22 сентября 1914 года, менее чем через два месяца после начала Первой Мировой войны, германская лодка U9, спущенная на воду в 1910 году, имевшая подводное водоизмещение 564 тонны и вооруженная четырьмя 450мм торпедными аппаратами, в течение часа умудрилась пустить на дно три британских броненосных крейсера - «Абукир», «Кресси» и «Хог».

Возможно, это событие стало поворотным пунктом в эволюции подводных лодок - моряки убедились, что субмарины являются эффективным средством в борьбе с крупными боевыми кораблями противника. Даже начатая вскоре немцами подводная война против торгового флота Антанты не смогла никого переубедить. В промежутке между двумя мировыми войнами большинство стран строило два основных типа подводных лодок. Большие океанские субмарины предназначались для действия совместно с эскадрами, должны были иметь хорошую мореходГ ность и высокую крейсерскую скорость, мощное торпедное и артиллерийское вооружение. Японцы считали необходимым оснащать такие лодки даже разведывательным самолетом. Второй тип был диаметрально противоположным - небольшие дешевые субмарины прибрежного действия, предназначенные для обороны побережья в узостях, фьордах и проливах. Кое-где подобная тактика дошла до абсурда - например, в Советском Союзе в рамках теории «молодой школы» (требовавшей делать упор на создание дешевого «москитного» флота) с 1934 по 1941 год было построено 78 малых подводных лодок типа «М» трех разных серий (VI, У1Гбис и XII). Эти боевые корабли, составлявшие к началу войны около 40% советского подводного флота, имели подводное водоизмещение порядка 200 т, надводную скорость от 11 до 14 узлов и подГ водную 6,5 - 7,5 узлов. Их дальность плавания составляла около тысячи миль (лишь на последней серии ее удалось повысить до 3380 миль). Вооружались лодки одним 45мм орудием и двумя 533мм торпедными аппаратами без запасных торпед. Естественно, боеспособность подобных кораблей была близка к нулю, а их единственным достоинством являлась возможность перевозки по железной дороге - для чего они, собственно, и строились…

На этом фоне несколько странно выглядят заявления о том, что американский подводный флот вступил во Вторую Мировую войну чрезвычайно слабым и малобоеспособным. К моменту нападения японцев на Перл Харбор ВМС США имели в своем составе 113 боеготовых подводных водных лодок (не считая нескольких учебных), из которых половину составляли океанские субмарины с подводным водоизмещением по две с лишним тысячи тонн.

Для сравнения - Германия начала войну всего лишь с 57 субмаринами, среди которых было 9 больших лодок ПА и IX серий (подводное водоизмещение 1200-1400 тонн), 18 средних лодок VII серии (подводное водоизмещение 900-1050 тонн) и 30 малых типа «каноэ» II серии с подводным водоизмещением около 400 тонн. Тем не менее именно немецкий подводный флот в очередной раз добился наибольших успехов в морской войне…

Владислав Гончаров