Глава 25

ПРИГОВОР, КАЗНИ И ВСЕ, ЧТО БЫЛО ПОТОМ

Суд над Рудольфом Гессом и двадцатью другими нацистами завершился 1 октября 1946 года. Это был самый продолжительный судебный процесс в истории человечества. Он проходил в течение двухсот семнадцати дней. На его четыреста трех заседаниях было представлено три миллиона документов. В качестве доказательств было продемонстрировано 24 километра кинопленки. Сто пятьдесят тысяч человек подписали восемьдесят восемь тысяч показаний, и еще сто пятьдесят восемь тысяч показаний было предоставлено различными организациями. Обвинение вызывало тридцать три свидетеля, а защита – шестьдесят одного.

Дворец правосудия в Нюрнберге превратился в небольшой городок среди руин. Для тех, кто принимал участие в заседаниях и должен был присутствовать в зале суда каждый день, были оборудованы столовая, парикмахерская и мастерская по пошиву одежды, почтовое отделение и другие необходимые службы. Во дворце работало пять тысяч человек – это было охранники, стенографисты, повара, официанты, журналисты и юристы из многих стран. Им всем нужно было предоставить офисы и кабинеты для работы. Команда обвинителей одних только США насчитывала шестьсот человек. В британскую группу входило сто шестьдесят человек, а французы и русские предоставили многочисленные группы адвокатов, которых сопровождала целая армия помощников.

Суд в Нюрнберге был назван Международным военным трибуналом. В октябре 1943 года союзники создали Комиссию по расследованию военных преступлений, которая занялась сбором свидетельств для обвинения нацистов в военных преступлениях. После капитуляции Германии судебные эксперты из США, Великобритании, Франции и Советского Союза собрались в Лондоне и создали Международный военный трибунал (МВТ), который должен был судить главных военных преступников по законам международного права. В хартии трибунала было написано, что ни один обвиняемый в военных преступлениях не может оспаривать прав МВТ или преступный характер тех действий, которые трибунал признал таковыми. В ней также утверждалось, что, хотя преступление могло было быть совершено по приказу вышестоящих начальников, это не снимает ответственности с обвиняемого, хотя и позволит смягчить наказание.


Окончательный приговор передавался из Нюрнберга 1 октября 1946 года. Радио сообщило людям всего мира, какой вердикт был вынесен военным преступникам.

Приговоры зачитывал судья Лоуренс. Вынося приговор Рудольфу Гессу, судья сказал: – Гесс в 1924 году вместе с Гитлером отбывал наказание в Ландбергской тюрьме и стал его ближайшим другом. Их дружба продолжалась до того самого момента, когда Гесс улетел в Британию… Как заместитель фюрера, он был одним из руководителей нацистской партии, отвечая за организацию внутрипартийной жизни… В предвоенные годы он в своих многочисленных речах оказывал поддержку политике энергичного вооружения, проводимой Гитлером. Правда, с 1933 по 1937 год Гесс выступал также с речами, в которых призывал к международному экономическому сотрудничеству. Но ничто не может изменить тот факт, что Гесс лучше всех других подзащитных знал, как упорно стремится Гитлер к осуществлению своих амбиций, каким фанатичным и жестоким человеком он был.

Гесс принимал активное участие в германской агрессии против Австрии, Чехословакии и Польши. Он поддерживал связь с запрещенной в Австрии нацистской партией в течение всего периода между убийством канцлера Дольфуса и аншлюсом и передавал ей инструкции… В беседе после своего прибытия в Англию Гесс безоговорочно одобрил все агрессивные действия Германии и пытался оправдать их. Он обвинял Англию и Францию в том, что это они начали войну.

У нас есть свидетельства того, что партийная канцелярия под руководством Гесса рассылала приказы, связанные с совершением военных преступлений, о которых Гесс мог знать, пусть и не принимая в них никакого участия. По его инициативе были приняты законы (нюрнбергские. – Ред.) о дискриминации евреев. Он подписывал указы, заставлявшие определенные группы польского населения принимать германское гражданство. Однако трибунал не располагает достаточными доказательствами, которые позволили бы признать Гесса виновным в этих преступлениях.

Трибуналу было доложено, после полного медицинского обследования, что психическое состояние подзащитного позволяет подвергнуть его судебной процедуре и не откладывать слушание по его делу. То, что поведение Гесса нельзя назвать нормальным, то, что он страдает от потери памяти, и то, что его психическое состояние во время суда ухудшилось, может быть, и правда, но ничто не доказывает, что он не понимает выдвинутых против него обвинений или не может защищать себя. Нельзя сказать, чтобы он был душевнобольным в ту пору, когда им были совершены действия, в которых он теперь обвиняется.

Трибунал признал Гесса невиновным по пунктам три и четыре. Он виновен по пунктам один и два.

Таким образом, Гесса признали невиновным в преступлениях против человечества и военных преступлениях и виновным в развязывании захватнических войн и преступлениях против мира.

Судья Лоуренс объявил приговор Гессу:

– Подзащитный Рудольф Гесс, на основании пунктов, по которым вы были признаны виновным, трибунал приговаривает вас к пожизненному заключению.

Однако все впечатление от приговора было испорчено Гессом, который, отказавшись от использования наушников во время суда, пустым взглядом глядел на собравшихся в зале, не понимая, что ему выносят приговор.

Советский член трибунала генерал-майор юстиции Никитченко не во всем был согласен со своими коллегами-судьями. Он считал, что трое обвиняемых должны были получить более суровый приговор. Гесса, по его мнению, следовало приговорить к смерти, а не к пожизненному заключению.


10 октября 1946 года Контрольная комиссия союзников по Германии отвергла все апелляции осужденных военных преступников, отказав им в помиловании, и объявила, что смертные приговоры будут приведены в исполнение через повешение в Нюрнбергской тюрьме 16 октября 1946 года. Казнь должна была состояться в присутствии представителей всех четырех держав, восьми корреспондентов и официальных фотографов.

15 октября в Берлине было объявлено, что Рудольф Гесс и шесть других военных преступников, приговоренных к тюремному заключению, будут отбывать наказание в тюрьме Шпандау, расположенной в британском секторе Берлина. По иронии судьбы, Шпандау, рассчитанная на шестьсот узников, с 1933 года до конца войны использовалась нацистами в качестве сборного пункта для политических заключенных перед их отправкой в концлагеря.

Судьи трибунала выполнили свою миссию. Их суд был скорым и суровым. Большего от них ожидать было нельзя. Хартия Международного военного трибунала, которой они руководствовались, гласила, что преступление, совершенное по приказу вышестоящего начальника, не снимает ответственности с осужденного, но он может рассчитывать на смягчение наказания. Это правило нанесло большой удар по дисциплинарным уставам армий всех стран. Уставы требуют, чтобы подчиненные беспрекословно выполняли приказы своих командиров. Но правило, указанное в хартии, требует от всех призванных в армию задумываться о нравственной стороне каждого полученного ими приказа. Летчик, которому приказано нажать кнопку бомбометания, должен задать себе вопрос: а не совершает ли он военного преступления, сбрасывая атомную бомбу, от взрыва которой погибнут многие тысячи человек?

Нет сомнений в том, что это правило было разработано Международным военным трибуналом для того, чтобы менее крупные военные преступники не смогли избежать ответственности за свои преступления. Но всякая война – это преступление против человечества, и новое правило, быть может, сумеет приблизить будущее, когда не только войны, но и производство оружия будут объявлены вне закона.

Нюрнберг не прославится в веках объективностью своих приговоров. Но строгое соблюдение его хартии, быть может, позволит установить на земле прочный мир.


Редко кто из людей преступает закон из искреннего стремления делать зло. Большинство преступлений совершается людьми, которые уверены, что их действия оправданны. Члены святой инквизиции считали себя набожными людьми, любящими Господа. Они были убеждены, что, заключая еретиков в тюрьму, пытая и сжигая их на кострах, они совершают необходимое, оправданное и богоугодное дело.

Никто из нацистских военных преступников, за исключением Альберта Шпеера и Бальдура фон Шираха, не раскаялся в содеянном. Оба они заявили, что приговор, вынесенный им, справедлив, и не стали подавать прошений о помиловании.

Остальные нацисты считали, что их осудили неправильно. Они выполняли свой долг перед страной, фюрером и Богом. Они не считали свои действия преступными. Они требовали, чтобы их расстреляли, заявив, что казнь через повешение унижает их честь и достоинство.

Вполне возможно, что Герман Геринг предстал бы перед расстрельной командой и умер бы как солдат, армия которого потерпела поражение в бою. Но, получив отказ, он предпочел избежать позора виселицы.

Казнь должна была начаться сразу же после полуночи 16 октября 1946 года.

В 10 часов 45 минут вечера 15 октября часовой, охранявший Геринга, заглянул в глазок и увидел, что нацистский маршал авиации лежит в постели и, по-видимому, спит. Затем он услышал странный звук и увидел, что тело Геринга содрогается в конвульсиях. Часовой поднял тревогу и вбежал в камеру, но было уже поздно – Герман Геринг был мертв.

Врачи, осмотревшие тело маршала через несколько минут, обнаружили у него во рту маленькие осколки стекла и почувствовали запах цианистого калия. Тюремное начальство позже обнаружило небольшую латунную капсулу того же типа, что были найдены у многих нацистских лидеров после их захвата в плен. Эта капсула предназначалась для хранения стеклянного пузырька с цианистым калием.

Геринг оставил после себя три письма. Одно было адресовано его жене Эмме, другое – коменданту Нюрнбергской тюрьмы и третье – немецкому народу.

Позже комиссия, проводившая расследование, установила, что Геринг имел яд с момента своего ареста. Все свидетельствовало о том, что большую часть времени он хранил его в своем пупке, иногда пряча в прямой кишке, и что местом хранения капсулы могло служить незаметное углубление в туалете камеры. Здесь его мог обнаружить только тот, кто знал это место.

Герман Геринг мог покончить с собой в любое время после своего ареста. Но он предпочел высидеть весь судебный процесс и принял яд в самый последний момент, не желая болтаться на виселице. И мир понял, что он оставил с носом своих тюремщиков, избежав казни, к которой они его приговорили.


Самоубийство Геринга перед самой казнью привело в ужас всю тюрьму. Незамедлительно были предприняты строжайшие меры, которые должны были помешать другим осужденным свести счеты с жизнью. После последнего ужина десять человек, приговоренных к смертной казни, посетил в их камерах полковник Эндрюс, комендант тюрьмы. Он сообщил им, что сейчас их казнят, и дал время одеться. Сначала предполагалось, что осужденных отведут к месту казни без оков, но после самоубийства Геринга на пути к виселице их приковали наручниками к американским охранникам.

В гимнастическом зале Нюрнбергской тюрьмы были сооружены две виселицы. Обязанности палачей выполняли сержант и младший капрал американской армии.

Казни начались в 1 час 11 минут ночи и закончились в 2 часа 45 минут. (По другим данным, первым в 2 часа ночи 16 октября на эшафот отправился фон Риббентроп, а закончились казни в 3 часа 15 минут. – Ред.)

Лидеры нацистов по одному поднимались на эшафот. Перед смертью им разрешалось сказать несколько слов.

Иоахим фон Риббентроп произнес: «Боже, храни Германию! Мое последнее желание заключается в том, чтобы Германия осталась единой, а между Востоком и Западом возникло взаимопонимание ради мира во всем мире».

Генерал Вильгельм Кейтель встал у основания виселицы по стойке «смирно» и сказал: «Да не оставит милость Всевышнего германский народ! Более трех миллионов солдат погибли за Отечество до меня (Кейтель не посчитал пропавших без вести (более миллиона) и фольксштурмистов. По современным данным (профессор Рюдигер Оверманс), в боях погибло (убито и пропало без вести) 5 млн 300 тыс. только немцев. – Ред.). Теперь я иду вслед за своими сыновьями. Все ради Германии!»

Эрнст Кальтенбруннер, который попросил, чтобы к нему привели священника, заявил: «Я любил немецкий народ и свое Отечество всем свои сердцем. Я выполнял свой долг в соответствии с законами своей страны. Я сожалею, что совершились преступления, в которых я не принимал никакого участия. Счастливой судьбы тебе, Германия!»

Альфред Розенберг продемонстрировал спокойное презрение к спектаклю, в котором ему пришлось играть одну из главных ролей Он поднялся на эшафот и умер, не произнеся ни слова.

Ганс Франк сказал: «Молю Бога, чтобы он принял мою душу. Пусть он отнесется ко мне милостиво. Я благодарен за хорошее отношение ко мне в тюрьме».

Вильгельм Фрик крикнул: «Да здравствует вечная Германия!»

Юлиус Штрейхер всеми силами упирался, и его пришлось тащить к виселице силком. Оказавшись у подножия эшафота, воскликнул: «Хайль гитлер!» Поднявшись на него, он снова закричал: «Еврейский праздник 1946 года! Сейчас я отправляюсь к Господу, а вас повесят большевики!»

Фриц Заукель произнес: «Я умираю безвинно. Приговор был несправедлив. Боже, сохрани Германию и сделай ее снова великой!»

Альфред Йодль, поднявшись на эшафот, щелкнул каблуками, выпрямился по стойке «смирно» и произнес: «Салютую тебе, моя Германия!»

Артур Зейсс-Инкварт должен был умереть последним. Он знал это и сказал: «Надеюсь, моя казнь станет последней казнью в трагедии Второй мировой войны, что уроки этой войны будут усвоены и что на земле воцарятся мир и взаимопонимание. Я верю в Германию!»

В 6 часов 15 минут утра 16 октября Контрольная комиссия союзников по Германии в Берлине объявила: «Приговоры, вынесенные 1 октября 1946 года военным трибуналом в Нюрнберге указанным ниже военным преступникам, были приведены в исполнение сегодня…»

Было также отмечено: «Герман Вильгельм Геринг покончил с собой в 10 часов 45 минут вечера 15 октября 1946 года».

На следующий день другое официальное сообщение известило мир о том, что тела казненных нацистских лидеров, в том числе Геринга, были сожжены, а прах тайно предан земле (высыпан в поток дождевой воды в канаве; по другим данным, развеян. – Ред.).


В 1939 году, еще до того, как Британия объявила войну Германии, британская правительственная делегация приехала в Москву, чтобы изучить возможность заключения дружественного международного соглашения с Советским Союзом. Сталин заявил, что заключит такое соглашение только в том случае, если под его контроль перейдут страны Прибалтики и Бессарабия, но Британия пойти на это не могла. (СССР предлагал гарантии независимости странам Прибалтики Англией, Францией и СССР, но те были против, а Эстония даже угрожала, что будет воевать на стороне Германии. Латвия и Эстония подписали во время этих переговоров договоры о ненападении с Германией. – Ред.) Переговоры зашли в тупик, и британская правительственная делегация (а также французская) вернулась домой ни с чем. Сложные дипломатические отношения между Советским Союзом и Великобританией улучшить не удалось. (СССР был готов в случае войны с Германией выставить 136 дивизий, 5 тыс. тяжелых и средних орудий, 10 тыс. танков, до 55 тыс. боевых самолетов. Англия же заявила, что выставит… 5 пехотных и 1 механизированную дивизию. – Ред.)

Необходимо было объяснить народу, почему провалились переговоры, и найти козла отпущения. Руководителем британской делегации был Уильям Стрэнг, которого Уинстон Черчилль охарактеризовал как «способного чиновника, но мало кому известного за пределами министерства иностранных дел». Народу было сказано, что «если бы британскую правительственную делегацию в СССР возглавлял кто-нибудь из ведущих министров, цель переговоров была бы достигнута». Когда защитник Гесса, доктор Зейдл, почуявший, что дело нечисто, на заседании Нюрнбергского суда искренне рассказал миру о существовании секретного соглашения между нацистской Германией и Советским Союзом, всем стало ясно, почему миссия британской делегации была обречена на провал – Сталину нужны были страны Прибалтики и Бессарабия, а Гитлер готов был ему их отдать. (До 1945 г. были общие интересы. Когда их не стало, имевшиеся противоречия переросли в холодную войну. – Ред.)

То, что о существовании секретного советско-германского соглашения стало известно всему миру, нанесло огромный удар по престижу Сталина. Все человечество узнало, что он вступил в соглашение со своим классовым врагом, чтобы проглотить небольшие страны, и вся мировая пресса гудела о лицемерной политике Сталина.

В умах западных союзников зародилось недоверие к Советскому Союзу. Репутация Сталина оказалась подмоченной, и кто-то должен был за это ответить.

Первой жертвой стал один из советских обвинителей, подчинявшийся прокурору Руденко. Этот обвинитель умер почти сразу же после Нюрнбергского процесса. Сообщалось, что «он случайно выстрелил в себя во время чистки пистолета». Но никто не потрудился объяснить, зачем юристу был нужен пистолет.

Следующей жертвой должен был стать офицер союзной армии, который сумел раздобыть и передать доктору Зейдлу копию советско-германского секретного соглашения. Адвокат Гесса заявил на суде, что этот человек ему незнаком, и не назвал его имени, но это вовсе не означало, что русские не узнают, кто он. Через несколько месяцев после казни нацистских преступников этот неизвестный человек в форме офицера американской армии погиб в автомобильной катастрофе, проезжая по улице Берлина неподалеку от советского сектора. Его тело вытащили из изуродованной частной машины, в которую врезался грузовик. Дрожавшие от страха свидетели неохотно заявили, что на их глазах тяжелый армейский грузовик на полной скорости врезался в легковую машину. Затем, отъехав назад, снова двинулся вперед, переехал разбитый автомобиль колесами и на большой скорости умчался прочь. Свидетели не могли сказать точно, какой армии принадлежал этот грузовик, и не запомнили его номер.

Дальнейшее расследование показало следующее: вскоре после столкновения дежурные часовые на демаркационной линии, которая разделяла Восточный и Западный Берлин, увидели, как мимо контрольно-пропускного пункта проехал тяжелый грузовик Красной армии (с 1946 г. – Советская армия. – Ред.). На нем были следы серьезного столкновения, но он был по-прежнему управляем. В его кабине сидели не солдаты, а офицеры в форме советских органов госбезопасности. Доказать ничего не удалось, но по Западному Берлину на следующий день разнеслись слухи, что советская тайная полиция прикончила еще одну свою жертву.

У Сталина оставался еще один смертельный враг – Рудольф Гесс, который вызывал в Кремле особый гнев. Это был человек, который попытался объединить силы нацистской Германии и Великобритании в борьбе против Советского Союза. Кроме того, рассказ его защитника на суде о том, как Сталин предал коммунизм, никак не способствовал смягчению сталинского гнева.