ВЕРТИКАЛЬ ИМПЕРСКОЙ ВЛАСТИ

При том военно-техническом превосходстве, которым обладала империя, было сравнительно легко завоевать территории и покорить разрозненные племена. Гораздо труднее оказалось управлять ими, строить, как ныне принято говорить, «вертикаль власти», собирать налоги, формировать войско… Разумеется, все это люди умели делать и раньше. Но никогда еще управление государством не было столь сложным и масштабным. Для него уже не годились те представления о властителях и их подданных, что легли в основу прежних общественных структур.

О некоторых из этих представлений, да и структур тоже, мы говорили, рассказывая о Египте и его фараонах. Хотелось бы добавить следующее.

Право людей рассматривалось как отражение права богов. Царь обладал сакральными полномочиями и как представитель небес выступал блюстителем порядка на земле. Он судил и наказывал, совершал жертвоприношения и, разумеется, был военным предводителем.

Принцип царствования базировался на основной идее империи: «Власть от единого Бога». Владыка получал ее путем посвящения, помазания на царство. К имени владыки прибавлялась приставка Помазанник Божий, или Посвященный. Или Христос по-гречески, или Август — на латыни.

Языческая вольница с десятками и сотнями богов и божков была пресечена в корне. Сменилась религиозно-идеологическая парадигма. Эта смена произошла в короткие сроки и поначалу без обильного кровопролития. Причина заключалась в том, что внешние атрибуты в почитании правителей остались практически прежними, привычными и, может быть, даже родными для верующих.

В самом деле, отмеченный печатью избранности, владыка становился, как и раньше, обладателем чудесных, сверхъестественных качеств. Ему переписывали биографию, производя его род от Солнца или Утренней Звезды (Астарты). Следы именно такого отношения к правителю мы находим даже во времена позднего средневековья. Во Франции Людовика XVI называли «Король-Солнце». На Руси великий князь Владимир был «Красное Солнышко». И это — не просто поэтические образы, придуманные придворными льстецами, а дальние отголоски существования института священных царей.

Царствующим персонам меняли не только биографии, но и имена. Их называли разными прозвищами, боясь сглаза, то есть влияния дурных сил. Считалось, что если назвать владыку его настоящим именем, то эти силы как бы увидят его и натворят бед.

Слову, в том числе имени, придавали колоссальное значение. Сотворяя мир, говорили единобожники, Господь непременно называл свет светом, землю землей, небо небом… Без названий они как бы не существовали.

Благодаря боязни сглаза, появились порядковые имена «Терций»(Третий), «Октавий» (Восьмой), имена, определяющие внешность типа Хлор (Рыжий). Прозвища зачастую определяли характеры правителей: Грозный, Кровавый, Тишайший… Имена одного из самых известных императоров звучат так: Диоклетиан Гай Аврелий Валерий, что означает в переводе с латыни и иврита Богопризванный Сильный Золотой Крепкий. Как его звали до воцарения, никто не знает.

Чрезвычайно пышными были выходы и приемы императора. Он появлялся в длинной одежде первосвященника с белой жреческой повязкой, усеянной жемчугами, на голове.

Считалось, что владыки обладают невероятной силой взгляда. Поэтому смотреть им в глаза запрещалось категорически. При приближении царя все должны были падать ниц, произнося магические формулы, отвращающие мощь царского взгляда. Опять-таки сила слова признавалась всепобеждающей.

Этот обычай считают восточным, но он процветал и в Европе.

Священный царь не должен был в путешествиях касаться земли, поэтому его носили в паланкине или он ехал верхом. На многих изображениях, сохранившихся с тех времен, мы можем видеть перенесение великих князей или царей на специальных носилках. Этот обычай существовал от Франции до Тибета и Бирмы. Есть он и в Японии. Верующие японцы до сих пор не сомневаются в небесном происхождении своего императора.

Из института священных царей вырастало и право первой брачной ночи, известное во всем мире. К нему в те времена относились чрезвычайно серьезно не только сами правители, что вполне объяснимо, но и новобрачные, как ни странно это звучит сегодня. Почитание фаллоса делало свое дело. Шутка ли, ребенок зачат с участием божественного фаллоса! Такой малыш мог считаться богорожденным. К тому же он, первенец, фактически являлся побочным отпрыском владыки, что сулило немалые материальные выгоды.

Люди искусства говорят, что на театральной сцене королевское величие подчеркивает не сам король, а его окружение. То же самое и в жизни. Институт священных царей породил такие придворные должности, как постельничьи, кравчие и т. д. В силу сакральности царской особы кравчий, подавая кушанья, должен был вначале пробовать их, а затем, отвернувшись от царя, чтобы не видеть, как тот ест, звонить в колокол. Все придворные тут же падали ниц: момент вкушения пищи владыкой был также священным.

С институтом священных царей связано звание «поставщика Двора Его Императорского Величества». Это звание было наиболее почетным во всех зависимых от империи государствах — от Лондона до Токио. Поставщик Двора должен был поставлять только одобренную высшими жрецами-священниками ритуально чистую — кошерную! — пищу, одежду и т. д., достойные владыки.

Правители имели свои геральдические символы. Вопрос о них крайне важен для изучения системы управления империей. Геральдика отражает соотнесение центральной власти с властью наместников по всему миру, династические, иерархические, военные и другие связи, делавшие обладателей одних гербов могущественными правителями, а других — вассалами.

Центральным здесь встает вопрос о геральдическом значении африканского гривастого льва в качестве символа центральной царской власти. Гривастый лев проживает только в центральной части африканского континента в поясе саванн на территории Судана.

Между тем, распространение его изображения необычайно широко: он входит в гербы Тибета, Китая, Бирмы, Шри-Ланки, южных провинций Индии, Персии, Испании, Англии, Финляндии.

Когда и у кого лев стал символом империи, можно судить по титулу императоров — эфиопских Негусс Негуссим (Царя Царей): «Победил Лев из колена Иудова». То есть, согласно преданию, один из 12 внуков Авраама, родоначальников 12 колен Израилевых, Иуда, первым сделал Льва символом царской власти. Так в легенде отражена практика того времени.

При царе был сенат. Он состоял из patres — старейшин общин. Отсюда их традиционное обозначение — "отцы-сенаторы". Всякое решение, чтобы стать законом для общества, должно было получить их одобрение. Власть сенаторов называлась «отцовским авmорumеmом» (auctoritas patrum). Понятие «папа», основополагающее в иерархии власти, распространялось, как видим, на ближайших сподвижников царя.

В основу государственных законов лег fas, свод религиозных правил. Священные законы, таким образом, представляли ту стадию в развитии права, когда оно еще не вполне отделилось от религиозных институтов.

Все это, по мнению традиционной истории, было в мифической Римской империи. И названия различных институтов власти и сводов законов приводятся в книгах по истории права на латинском языке. На нем якобы говорили римляне. При этом авторы ссылаются на труды, ставшие известными лишь в средневековье, когда впервые появились письменные публикации на латыни.

По поводу древности латыни споры не утихают в течение столетий. Считается, что "древняя, блистающая латынь" растеряла все свои достоинства к началу средних веков и превратилась в грубый, неуклюжий язык, который только в эпоху Возрождения вновь обрел свой прежний блеск. Такая вот деградация, а затем восстановление — явление, надо сказать, фантастическое. Ни один язык мира не совершал в своем развитии подобных кульбитов. Одно это наводит на критические размышления Но не будем вступать в спор. Для определения возраста «античных» трудов гораздо продуктивнее обратиться к их содержанию. То есть использовать тот же метод, что применен многими исследователями при анализе Священных книг. Тогда-то и становится ясным, что «античные» источники, на самом деле, написаны в средние века. В этом мы убедимся чуть позже, рассматривая наследие Платона и Аристотеля, самых известных. «древних» философов и теоретиков права и государственности.

Пока же подчеркнем, что есть непреложный закон общественной жизни. Он заключается в том, что люди обсуждают те или иные проблемы лишь тогда, когда эти проблемы возникают. Нет ни одного случая в истории человечества, когда бы кто-нибудь загодя, тем более за много столетий, обсуждал и анализировал еще не возникшие проблемы. Таких провидцев природа пока не создавала. Поэтому появляется возможность по содержанию источников высчитать время их создания. Мы имеем в виде те источники, в которых говорится о различных формах государственности, об их предыстории и тенденциях развития.

Именно тогда, когда государства начинали приобретать формы, привычные для нас сегодня, встали во весь рост вопросы, поднятые теми, кого мы условно называем Платоном и Аристотелем: как строить государства? На каких принципах и законах? А это — средневековье! Отправили же сформулированные принципы в древность для того, чтобы убедить всех и каждого в их истинности и вечности. Таков был социальный заказ общества.

Если оставить в стороне скалигеровскую хронологию, то мы увидим в источниках, как шаг за шагом люди постигали основы государственного строительства в новых для них исторических условиях. Все в жизни происходило именно так, как сказано в «античных» трудах, если, разумеется, античностью считать средние века.

Итак, в основе был fas, свод религиозных правил. Им занимались жрецы, в частности, коллегия понтификов. Этимология слова pontifices — "строители моста". Речь идет о мосте между миром людей и миром богов. Понтифики ведали календарем, судопроизводством, частным правом.

Эта коллегия считалась наиболее могущественной в силу того, что ее члены были связаны со всей совокупностью богов. Позже, когда началось насильственное внедрение монотеизма, они стали представлять единого Бога. Еще позже, в пору расцвета христианства Иисуса Христа, из всех понтификов остался лишь один — Папа Римский. И уже никто не помнил, чем занимались его языческие предшественники.

Приспособив fas к жизни, жрецы создали ius — светское право, выступавшее в форме царских законов — leges regiae, а на его основе — традицию. Она интерпретировалась ими как обычаи предков (mores maiorum).

В целом обрисована ситуация, идентичная «древнему» Египту. Странно только, что ни в одном труде о легендарном Риме нет ни единой строчки об этом. А ведь параллели просто бросаются в глаза. Они дают основание полагать, что речь идет об одном и том же обществе. Его лишь назвали по-разному и отправили в разные эпохи.

Содержание царских законов в точности неизвестно, признает традиционная история… Но она все же знает, что преступления — деликты — уже делились на затрагивавшие интересы всего общества (delicta publica) и затрагивавшие интересы отдельных лиц (delicta privata). Первоначальное ius, вероятно, специализировалось на "публичных делах". Duoviri perduelliones расследовали дела о преступлениях против общества. К их числу относились убийства. Наказанием за такие преступления была смерть как посвящение богам в жертву лиц, объявляемых sacer esto.

Частноправовые случаи также подлежали сакральному праву и обычаям. За умышленный поджог, например, сжигали. Другими словами, действовал иудейский закон «око за око».

Всякая граница — terminus — находилась под охраной бога. А это уже новшество, рожденное понятиями частной собственности и государства. Латинское выражение "смертная казнь" — poena capite = букв. "наказание головой" — "усекновение головы" — в переносном смысле означало "обращение в рабство". Рабство военнопленных было заменой их смерти. Поэтому слово servus, обозначавшее раба, имело значение "сохраненный", то есть тот, кто должен был быть убит, но ему сохранили жизнь. Для права раб умирал. Поэтому возникло юридическое выражение — "у раба нет головы" (servus nullum caput habuit).

Таковы, на наш взгляд, некоторые особенности права впервые десятилетия существования империи. Однако новому государству необходимы были новые принципы права, основанные на единобожии, без многочисленных посредников между императором и обществом, без «отцов-сенаторов» и понтификов, молящихся каждый своему богу и гадающих по печени священных животных, что будет завтра..

Вот тогда-то и появились из небытия труды Платона и Аристотеля, посвященные основополагающим принципам построения государства.

Хотелось бы напомнить то, о чем мы уже говорили по поводу Платона в предыдущих главах. История сохранила сведения о Плетоне, жившем в средние века и, по сути, написавшим все, что потом было приписано «античному» Платону. Все его труды названы так же, как у «древнего» тезки. Он даже Академию организовал точь-в-точь как Платон. То есть якобы скопировал деятельность предка до последней запятой.

Мифичность Платона сейчас признают практически все серьезные исследователи, какой бы хронологии они не придерживались. Традиционные историки, правда, говорят об этом как-то иносказательно. Они утверждают, что мифична Спарта, которую описывал Платон в своем «Государстве»:

«Миф оказал влияние на политическую теорию Платона и на теории бесчисленных последующих писателей. В своем развитом виде он содержится в "Жизнеописании Ликурга", принадлежащем Плутарху. Идеалы, которые поддерживали этот миф, сыграли значительную роль в выработке теорий Руссо, Ницше и национал-социализма. С исторической точки зрения, этот миф даже важнее, чем действительность.»

Любопытное для историков признание приоритета мифа перед действительностью. Еще выразительнее связь Платона с национал-социализмом, одним из самых страшных явлений ХХ века.

Но о чем же все-таки пишет Платон? Как он предлагает строить государство?

Он начинает с того, что разделяет граждан на три класса: простых людей, воинов и стражей.

«…Справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое. Значит, вмешательство этих трех сословий в чужие дела и переход из одного сословия в другое — величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением». («Государство», кн. 4)

И еще: «…каждый отдельный человек должен заниматься чем-нибудь одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен». (Там же)

Другими словами, каждый должен знать свое место. И только стражам можно доверить политическую власть. Их значительно меньше, чем людей, принадлежащих к первым двум классам. Основной проблемой, по мнению Платона, является обеспечение того, чтобы стражи осуществляли повеления законодателя.

«…Не заставляй нас соединять с должностью стражей такое счастье, что оно сделает их кем угодно, только не стражами». (Там же)

Они — обособленный класс. Настолько обособленный, что Платон предлагает установить для них особый образ жизни. Они обязаны жить в небольших домах и есть простую пищу; причем в общих столовых; у них нет частной собственности, кроме совершенно необходимого. Золото и серебро для них находятся под запретом.

Если приглядеться повнимательней, то программа Платона — это, по сути, краткий конспект устава монашеских общин. Их члены даже названы так же, как называли себя средневековые монахи-ревнители монотеизма — стражи! Где тут античность?

Правда, платоновские стражи, в отличие от монахов, могут иметь детей. Но все дети будут после рождения отбираться у своих родителей, и будут приняты серьезные меры, чтобы родители не знали, какие дети являются их родными, а дети не знали, кто их родители. Против "браков", устраиваемых государством, заинтересованные стороны не имеют права возражать. Они должны руководствоваться мыслью о своем долге перед Государством, а не какими-то чувствами.

"Все эти женщины должны быть общими всем этим мужчинам, ни одна не должна жить честно ни с одним". (Там же)

Интересны мысли Платона о том, как надо управлять народом. Лучше всего — управлять с помощью лжи! Причем ложь должна быть исключительным правом правительства, точно так же, как право давать лекарство является исключительным правом врача. Должна быть "одна царская ложь". Наиболее важной частью ее является догмат, что Бог создал людей трех сортов: самые лучшие сделаны из золота, чуть похуже — из серебра, а простой народ — из меди и железа.

Сделанные из золота пригодны для того, чтобы быть стражами, сделанные из серебра должны быть воинами, остальные пусть занимаются физическим трудом. Это, конечно, ложь, но Платон считает, что можно воспитать новые поколения таким образом, чтобы они не могли в ней усомниться.

В идеальном государстве социальное неравенство является средством поддержания стабильности, но отнюдь не получения выгоды высшими слоями.

«…Мы основываем это государство, вовсе не имея в виду сделать как-то особенно счастливым один из слоев его населения, но, наоборот, хотим сделать таким все государство в целом». («Государство», кн.4)

По мнению Аристотеля, Платон не прав. И настоящая Спарта совсем не такая, какой ее описывал автор «Государства». Спартанцы проявляли себя и трусами, и лжецами, и их можно было запросто подкупить… Спарта решительно не нравилась Аристотелю.

Но прежде чем говорить о его взглядах, несколько слов о том, был ли на самом деле когда-то такой философ. Самая древняя его биография датируется только ХIV веком. Историки, как и в случае с Платоном, вынуждены утверждать, что его философия была

напрочь забыта человечеством на полторы тысячи лет, чтобы возродиться во всем блеске в средневековье. При этом они сами недоумевают, как это могло произойти.

Приведем мнение знаменитого ученого Бертрана Рассела, изложенное в капитальной «Истории западной философии». Его озадачивает следующее: между работами философа и средневековьем, когда его труды стали известны, лежит пропасть веков. И почему-то «от времен Аристотеля до возвышения итальянских городов в средние века не было ничего такого, к чему приложимы были бы эти эксперименты. Во многом тот опыт, к которому обращался Аристотель, имел большее отношение к современному миру, чем к любому такому, который просуществовал тысячу пятьсот лет после того, как была написана его книга». («История западной философии»)

Говоря проще, труды Аристотеля якобы появились за полторы тысячи лет до того, как в них возникла необходимость. Действительно, необъяснимый парадокс.

Есть и другие поводы для сомнений. Об Аристотеле мы знаем практически все: кто его отец, где и у кого он учился, кого он воспитывал (самого Александра Македонского!), когда и от чего умер — «от давней болезни желудка». И это известно после двухтысячелетнего полного забвения философа! Где подлинники документов, в которых содержатся такие подробные сведения? Кто их хранил столько веков? Для сравнения: наши сведения о Шекспире, жившем четыреста лет назад, противоречивы и отрывочны. А ведь, казалось бы, шекспироведы досконально изучили все документы шекспировской эпохи. Какие независимые документы сохранились со времени «древнего» Аристотеля? Никакие.

Но посмотрим, над чем он размышлял. В отличие от Платона, Аристотель убежден: "Государство создается… для того, чтобы жить счастливо».

Правда, люди не одинаковы, поэтому и понятие о счастье — различное:

«Для прирученных животных лучше, когда ими управляет человек; это относится и к тем людям, которые ниже по природе, для них лучше, когда ими управляют высшие».

Интересен раздел, посвященный тирании. Тиран стремится к богатству, тогда как царь стремится к почестям. У тирана охрана продажная, тогда как у царя охрана состоит из его граждан. Тираны в основном являются демагогами, добивающимися власти, обещая защитить народ от знати. Они должны вести войны, чтобы их подданные были чем-нибудь заняты и всегда нуждались в руководителе («Политика»).

«Как ни печально, из всей книги это рассуждение ближе всего подходит к современности», — замечает Б.Рассел. С ним можно согласиться. Действительно, создается впечатление, будто Аристотель жил совсем недавно.

Это впечатление усиливается, когда читаешь рассуждение Аристотеля о том, что иноземное завоевание еще не означает конец государства. Б.Рассел видит в этом признаки того, что в глубокой древности «многие придерживались точки зрения империализма». Несколько неожиданный вывод. Империализм — явление совсем других времен, отнюдь не древних. Да и рассуждать об иноземном завоевании полезно лишь тогда, когда появляются народы, которые можно завоевать. Но если верить Аристотелю, в его времена были лишь города-государства! Могли ли они считаться отдельными народами? Или иноземцами по отношению друг к другу? Нет, конечно.

Города-государства Артистотеля — это, по нашему мнению, точная копия средневековой Италии, где никто еще не говорил об итальянском народе. Итальянцы осознали себя единым народом лишь во времена Гарибальди. Так когда же жил Аристотель?

Высказался философ и по поводу торговли, ростовщичества и денег:

"… с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь она возникла ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. ‹…› Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе" («Политика» кн.1,23).

Как мы покажем в главе «Деньги для империи», все эти атрибуты экономики появились только тогда, когда в обществе появился избыточный продукт, когда развилась промышленная технология изготовления денег, когда возникли банковская система и курс валют различных государств, когда гигантские пространства связала система коммуникаций, без которой нет торговли. Должны были произойти колоссальные по своим результатам цивилизационные события, прежде чем торговля и деньги стали неотъемлемой частью жизни людей. Этих событий не было в «античности». Они произошли в средневековье.

Несколько слов о ростовщичестве. Оно, как говорит сам Аристотель, строится на процентах, получаемых ростовщиком. Автор явно не знает, что в древности математического понятия «проценты» не существовало, и использует его совершенно свободно, не поясняя, что это такое. Он уверен, что проценты были всегда и его поймет любой читатель.

Аристотель вообще глубокий современный экономист. Он исследовал в совокупности такие явления, как разделение труда, товарное хозяйство, два вида стоимости, распределение и т. д. Он также догадывался, что денежная форма товара есть дальнейшее развитие простой формы стоимости, что деньги функционируют и как мера стоимости, и как средство обращения. «Удивительны его прозрения», — восхищенно пишут историки. Экономист К. Маркс даже называет Аристотеля великим исследователем, впервые анализировавшим форму стоимости. / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 68./.

Все правильно, Аристотель по-настоящему велик. Вот только было ли в «античное» время товарное хозяйство?…

Программа-минимум" Политики" Аристотеля сводится к тому, что все граждане должны обладать умением повиноваться. Программа-максимум распространяется лишь на правителей: для умения властвовать необходима не только добродетель гражданина, но и добродетель человека, ибо власть имущий должен быть нравственно совершенным. Политическое устройство предполагает власть закона, определяемого философом как "бесстрастный разум", как "те основания, по которым властвующие должны властвовать и защищать данную форму государственного быта против тех, кто ее нарушает" (VI, 1, с. 217).

Как законопослушный и верноподданный гражданин, Аристотель считает: монархия — древнейшая форма политического устройства, первая и самая божественная форма, особенно абсолютная монархия, которая допустима при наличии в государстве превосходнейшего человека. Аристотель утверждает, что такой человек как бы поднимается над законом, он бог между людьми, он сам закон и пытаться подчинить его закону смешно. "Такие люди в государствах суть вечные цари их" (III, 8, с. 131). Если такой человек окажется в государстве, то "остается только повиноваться такому человеку".

Посмотрим, как учитывались советы Платона и Аристотеля в государственном строительстве. Да, монарх, «вечный царь», стоит над законом. Тут мы видим полное согласие с Аристотелем.

И общество разделено, согласно Платону, на сословия, которых стражи учат других повиноваться. Но управлять-то надо по каким-то правилам, иначе страна развалится. Тем более, что она на много порядков больше городов-государств. Как быть?

Прежде всего — найти наместников на местах. И тут нельзя ошибиться. От того, кто руководил, зависело практически все, прежде всего — спокойствие на завоеванных территориях. Конечно, не составляло труда назначить правителем местного князя, доджа или, на худой конец, вождя племени. Но насколько лояльными они будут? Не поднимут ли завтра восстание, пытаясь отделиться от империи? Вот что беспокоило столицу.

Но если владыка помазан на царство, то и его главные ставленники на местах должны каким-то образом быть связанными с Господом или пророками. Чем крепче людям внушено, что власть от Бога, тем меньше с ними хлопот. У них и в мыслях не будет бунтовать. Поэтому правителями ставили тех, кто принадлежал к касте единобожников и числился в родственниках императора. Семейственность и кумовство в распределении власти были неискоренимой чертой всех государств мира. Они и сейчас процветают в развивающихся странах.

Признаки именно такого подхода к подбору и расстановке кадров рассыпаны в сочинениях более позднего периода, когда единобожники — иудеи уступили центральное место на арене истории приверженцам Нового завета. Сменилась религиозно-идеологическая парадигма, но принципы, наработанные и многократно проверенные предшественниками, сохранились и приумножились.

Характерны в этом отношении факты, приведенные в книге Майкла Байджента, Ричарда Лея и Генри Линкольна. The Holy Blood and the Holy Grail («Святая кровь и Святой Грааль»).

Они рассматривают вопросы святого семейства и наследования королевской власти в ведущих венценосных домах Европы. Выясняются очень любопытные вещи. Оказывается, начало своих династий правители средневековья, предки многих современных королевских дворов, связывали с родословной Иисуса Христа! Того самого Сына божьего, который, согласно Библии, не имел ни семьи, ни детей.

То, что Христос был холост, в корне не устраивало правителей, только недавно, после развала империи, захвативших власть и имевших отцов и дедов-иудеев. Надо было срочно найти другие, более благородные ветви на своем генеалогическом древе. И потому общепринятым и даже обязательным в те времена стало мнение, что Иисус Христос имел жену, детей и других родных и близких.

Вспоминается недавнее сочинение некоего историка, нашедшего родственные связи королевской семьи Великобритании с Христом. Как сообщила пресса, автор был удостоен похвалы членов этой семьи. Значит, до сих пор жива средневековая тяга венценосных особ к наиболее почитаемой родословной.

Авторы «Святой крови…» выдвигают версию происхождения династии Меровингов от колена Вениаминова. Жан Робен, французский историк, называет эту версию «телесноплотской иудаизацией Меровингов».

Утверждается, что Иисус был женат на Марии Магдалине, принадлежащей к роду Вениаминову, и имел от нее наследника престола. В знаменитой «Золотой Легенде» Жак де Воражин указывает, что Мария Магдалина была царского рода. Звучит странно, если вспомнить, что в Новом завете она фигурирует как женщина не совсем серьезного поведения.

Отец Марии носил персидское имя Сиром, а мать греческое — Евхария, что указывает на ее не просто царское, а имперское происхождение. Кроме того, Жак де Воражин, как и более ранние христианские авторы, отождествляет Святую Марию Магдалину с Марией из Вифании, что подтверждается Евангелием от Иоанна.

По «Золотой Легенде», обе сестры, их брат (Лазарь), Иосиф Аримафейский, брат Господень Иаков и святой Максимин приплыли на корабле в Марсель. Русские летописи тоже упоминают пришествие Марии Магдалины из Земли Обетованной, ее визит к Тиберию в Рим и преподнесение ему даров. Интереснейший сюжет, не имеющий ничего общего с каноническими Евангелиями.

После кончины Магдалины Иаков, брат Господен, учредил «Братство всадников Усыпальницы Богоматери Иерусалимской», и последние из святого семейства родственники Иисуса Христа в сопровождении Великого Магистра (Максимума) Сепулькриеров (Хранителей Гроба) переправились в Европу.

Там они продолжали хранить гроб. И не где-нибудь, а в Провансе, в местечке Экса, в пещере Сент-Бом, что означает «Святое исцеление».

Поначалу одним родом считалась вся верхушка касты управителей. Отношения между ними строились по формуле, изложенной Джозефом Редьярдом Киплингом в «Книге Джунглей» — «Маугли»: «Мы с тобой одной крови». Крови духовной, идеологической, религиозной, зачастую более крепкой, чем настоящие родственные узы. Позднее эта формула превратилась в «Братья и сестры во Христе».

Поэтому совершенно спокойно должны восприниматься сравнительно недавно раскрытые фрески Архангельского и Благовещенского соборов в Московском Кремле.

При царях Романовых они были заштукатурены и частично сбиты. А когда их раскрыли, то увидели следующее.

На фресках изображена родословная Христа. И в нее включены русские великие князья Дмитрий Донской, Василий Дмитриевич, Иван Третий, Василий Третий. Рядом с ними стоят «античные» философы и поэты Платон, Плутарх, Аристотель, Вергилий, Зенон, Фукидид, Гомер и другие. Все они из одной эпохи и одного рода-племени. Из касты средневековых единобожников. До Романовых еще знали, что родословная правящих каст была когда-то общей родословной.

Неразрывные связи местных правителей с иудейским центром империи четко прослеживаются и в Азии. Характерна в этом отношении родословная Афганской королевской семьи, приведенная в книге японского писателя Аримаса Кубо «Израильтяне пришли в древнюю Японию».

Согласно легенде, правители Афганистана являются потомками древних израильтян из колена Беньямина. Весьма показательно, что впервые это утверждение было высказано только в 17 веке. То есть после распада империи и рождения ислама.

Сторонники этой версии утверждают, что у царя Шауля (Саула) был сын Ирмеягу (Иеремия), у которого также был сын по имени Афгана. Иеремия умер примерно в то же время, что и его отец, Шауль; Афгана добился высокого положения при правлении царя Давида и оставался при царском дворе во время правления Соломона.

Четыреста лет спустя, во время беспорядков в Израиле, семья Афганы переселилась в провинцию Гур (теперь центр Афганистана). Здесь они остались жить и занялись торговлей. С приходом ислама в эти земли семь представителей евреев, проживавших в Гур, во главе с их лидером, Кисом, обратились к пророку Мухаммаду. Пророк вознаградил их, и еврейское имя Кис было изменено Мухаммадом на имя Араб-а-Рашид. Затем Араб-а-Рашид получил указание распространять ислам среди его народа.

Легенда носит, как видим, ярко выраженный религиозный характер. Она призвана показать всепобеждающую силу ислама. Если же не принимать во внимание религиозную окраску, то перед нами — правдивый рассказ о том, как во время распада империи, названного беспорядками в Израиле, сбежала в бывшую имперскую провинцию Гур группа иудеев. Здесь они обосновались, поддержанные бывшим наместником центра — Кисом, и, будучи людьми грамотными и опытными, при деньгах и связях, стали фактическими правителями. Поскольку со временем стало ясно, что империя не восстановится и господствовавшая в ней религия не вернет утраченные позиции, надо было искать другую идеологическую опору и дистанцироваться от иудаизма. И тогда они решили опереться на только что родившийся ислам. Мухаммед с радостью согласился их поддержать. Есть основания предполагать, что именно такие удачи стало причиной появления в Коране сур о том, что иудеи имеют право вернуться на свои земли.

Правда, потом пришлось сменить милость на гнев. Местное население, ненавидевшее пришельцев-мытарей, не было согласно признавать за ними хоть что-нибудь. Поэтому и родились другие суры, столь же боговдохновенные, призывавшие уничтожать иудеев без промедления и пощады.

То, что правители государств, образовавшихся на развалинах империи, принадлежали к одной касте, хорошо знали еще в 18 веке. Во время Великой французской революции толпа пыталась уничтожить статуи 28 Израильских царей, украшавших собор Парижской Богоматери. Статуи расположены высоко, сбивать их трудно, но попортили их основательно. Чем библейские цари не угодили революционерам, традиционная история не объясняет. Есть мнение, будто всякое упоминание о царях и королях приводило людей в ярость. Вот они и пытались достать эти статуи.

Если даже согласиться с тем, что революционная стихия пробуждает в людях отнюдь не лучшие чувства, искусственность подобных объяснений очевидна. Скорее всего, толпа в те времена еще полностью воспринимала Израиль и королевскую династию как единое целое. 28 Израильских царей были в ее представлении предками свергнутого монарха.

Вернемся, однако, к Святой крови и Святому Граалю.

Символ Грааля — это символ власти и традиций, передающихся по наследству. Он неразрывно связан с легендарным пресвитером Иоанном, легенды о котором были широко распространены в средневековье.

Иоанн-властелин громадной империи, он всемогущ и всесилен. Для него короли и цари — лишь поданные. «Tractatus pulcherrimus» называет Иоанна «царем царей — rex regum». Он объединяет в себе духовную и светскую власть и может сказать о себе: «Пресвитер Иоанн, Божьей милостью Господин всех господ, которые только есть под небом от восхода солнца до земного рая».

Во всех средневековых источниках пресвитер Иоанн контролирует и сдерживает племена Гогов и Магогов и управляет видимым и невидимым мирами. Он препятствует проникновению в свое царство «львов» и «гигантов». «Львам» соответствовали имперские воинские подразделения, имевшие на своих прапорах (штандартах) изображения льва. «Гигантам» или «титанам», соответствовала «деградировавшая каста воинов, отказавшаяся от высоких принципов и попавшая во власть гордыни, насилия и воинственности. «Гиганты, согласно эпосу тех времен, — это поклонники Волка». (Я. Кеслер)

Некоторые источники утверждают, что царь Ксеркс, Александр Македонский, римские императоры, Огьер, король Дании и многие другие посещали царство пресвитера Иоанна и там узаконивали свое царствующее положение.

В таинственных и чудесных историях царство Иоанна именуется империей «Великого Хана», то есть хана Отца, по-славянски БАТИ-ХАНА или Ватикана, сидящем в Центре Мира. Согласно описаниям Марко Поло, Хайтона, Мандевилля, Иоханнеса де Плано, Карпини и других, он понимался как могущественный властитель огромной страны, как мудрый и счастливый монарх. Что полностью соответствует нашей версии.

Основной вывод звучит так: «Идея Грааля — это идея имперской власти».

На ней, повторяем, и строилась вертикальная система управления. Ее важнейшей составляющей были вооруженные силы. Ведь кругом — завоеванные территории с враждебным населением! С другой стороны, постоянно держать там войска значило разорить государство.

И тогда родилась новая форма военного присутствия. Точнее сказать, была приспособлена к новым условиям старая форма монашеских общин, родившихся как объединения оскопленных. На завоеванных землях учредили военизированные подразделения, основанные на принципах братской (монашеской) общины. Общины стражей.

Бытует мнение, что монашеские общины не характерны для иудаизма. Это далеко не так. Хотелось бы еще раз подчеркнуть: иудаизм того времени — не религия или национальное обособление, а каста, своеобразная социальная прослойка общества.

Иудейский писатель Филон Александрийский в сочинении «О жизни созерцательной» описал египетских «терапевтов» (буквально «служителей»). Правила их жизни так близки к позднейшему монашеству, что Евсевий Памфил (якобы пятый век н. э.) написал в своей «Церковной истории», будто Филон говорил о первых христианских монахах.

В 1947 г., специалисты, как мы уже рассказывали, нашли поселение монашеского типа в знаменитом Кумране. Том самом Кумране, где обнаружены всемирно известные свитки якобы двухтысячелетней давности. Устав этого поселения имел очень много общего с описанными Филоном египетскими «терапевтами», а также с упоминавшимися у разных историков «ессеями».

Поэтому до самой середины 1960-х гг. раздавались голоса, предлагавшие считать Кумран поселением христианским или хотя бы «прото-христианским». Затем мнение изменилось кардинально. Кумранские свитки, относящиеся к иудейскому и христианскому миру, привели к радикальному изменению представлений как об исторической стороне развития форм братских общин, так и о концептуальном содержании этой формы.

Кумран не был христианским в современном понимании этого слова, не был он и прямым предшественником христианства. Заодно скажем, что он не был и альтернативой христианству. Формы монашеской жизни (аскетические идеалы и даже само общежитие) сложились как формы жизни каст, обслуживающих империю. Они были, по большому счету, если не принимать во внимание религиозную оболочку, имперскими. То есть выполняли роль не только религиозных центров, но и специальных учреждений власти. И назвать их христианскими можно лишь в том случае, если знать, что существовало в те времена христианство без Христа.

Как подчеркивает исследователь истории монашеских общин и орденов

А. Синельников, говоря о происхождении монашеских общин, мы должны разобраться в двух идеях — девственного жития и жития, обособленного от людей. Обе они имеют опять-таки давние дохристианские корни, уходящие во времена кастрации. Тем не менее, на них строились и строятся до сих пор все формы христианского монашества.

По библейским источникам, появление монахов произошло после дарования Нового Завета, и предсказаны они пророком Иеремией (Книга Пророка Иеремии. 31, 31–33). У него и встречается это понятие впервые в Библии. Община, или Церковь Нового Завета, подобна Израилю, странствующему в пустыне. Это военный стан, и те, кто в нем находятся, — на военном положении.

Воины не должны быть обременены ни имуществом, ни семьей — мы знаем, насколько буквально ранняя Церковь перенесла это требование на себя. Кроме того, даже в мирное время они несут постоянную стражу. Самосознание Церкви как воюющего «стана» в пустыне подразумевало обособленность ее членов от прочих людей, и даже более — отношение к тем, кто вне стана, как к потенциальным врагам. Израиль (Богоборцы) не искал войны, но еще менее искал дружбы с теми народами, через владения которых он шел, как сквозь пустыню.

Все организовано в точности так, как предписывал Платон.

Требование освобождения от семьи неумолимо приводило к идеалу девственной жизни, необходимой для постоянного пасхального бдения, или стражи. Какая уж тут семья, когда надо быть постоянно начеку, наподобие часовым на посту! Ангелы, также несущие стражу Господню, не имеют ни родных, ни близких. Вот и надо «божьим псам» уподобиться им, безгрешным созданиям Господа..

Эта мысль выражается в богослужении не только христианском, но и кумранском. Когда в церквах сегодня поют Ныне силы небесныя с нами невидимо служат, то повторяют основную мысль дохристианского богослужения. (Я.Кеслер)

Поэтому вопрос не в том, в какой из религий имеется монашество, а в главном его отличии. Оно, это отличие, обозначается понятием «аскетизм», наследием. времен кастратов.

Аскетический образ жизни стал основой бытия новых братств. О том свидетельствуют учения святых отцов, живших в одно время с первыми монахами и представлявших два важнейших региона мира — Сирию (Иаков Афраат) и Малую Азию (Мефодий Олимпский). Афраат и Мефодий определяют общецерковный фундамент, на котором империя возвела здание монашества как особого имперского института.

У святого Мефодия главным становится учение о Церкви как о стане воинском в Исходе.

Само понятие Исхода подразумевает «странничество». Оно является одним из главных определений монашества. «Монах — странник, не должен ни во что вмешиваться в чужой стране, — и тогда он будет покоен». Даже в поздние времена монашеская традиция продолжает возводить свое странничество к Аврааму. Классический трактат о «странничестве» — III степень Лествицы св. Иоанна Лествичника (якобы VII в.).

Там, в частности, сказано:

«Никто в такой мере не предавал себя странничеству, как тот Великий, который услышал: изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дома отца твоего, и притом был призываемым в иноплеменную и варварскую землю. Иногда Господь много прославляет того, кто сделается странником по примеру сего Великаго…»

Пророк Исаия добавляет:

«А надеющиеся на Господа обновлятся в силе; поднимут крылья, как орлы, потекут и не устанут, пойдут, и не утомятся» (Исаия 40, 31).

И еще: «И поднимет знамя народам дальним, и даст знак живущему на краю земли — и вот, он легко и скоро придет. Не будет у него ни усталого, ни изнемогающего; ни один не задремлет и не заснет, и не снимет пояс с чресел его, и не разорвется ремень у обуви его. Стрелы его заострены, и все луки его натянуты; копыта коней его подобны кремню, и колеса его как вихрь» (Исаия 5, 26–28).

«Божьи люди» с именем Господа на устах и с луками в руках идут в авангарде Исхода — в борьбе за господство в мире.

О некоторых сторонах жизни военного стана — монастырей — достаточно хорошо известно. В частности, о принципах послушания и нестяжания. Мы остановимся на менее известном, проанализированном А. Синельниковым.

Даже дни отдохновения в братствах рассматривались как повторение этапов Исхода. Как Израиль (Богоборцы) останавливался в своем странствовании вместе со Скинией Завета каждую субботу, так и Церковь останавливается в своих празднованиях «истинных суббот» — Воскресения, а затем движется дальше, пока не завершится покорение новых земель.

Еще одна красноречивая деталь. Во время маршей по вражеской территории смертельно опасно заводить дружбу с местными жителями. Поэтому у монастырей должно быть как можно меньше контактов с теми, кто вне стана. Да и питаться надо предельно скромно и желательно теми продуктами, которые вырастили сами монахи. Враждебное население непредсказуемо, может и отравить.

Пожалуй, далеко не все знают, что внутри монастырей царит принцип абсолютного равенства и что еще столетия назад был установлен запрет на принятие в братство клириков. Кем бы ты ни был в миру, хоть епископом, нет тебе доступа в монастырь до тех пор, пока ты не сложишь с себя сан. Никто из настоятелей не имел официального церковного звания, возвышавшего его над другими. Это означало, что все одинаково ответственны за исполнение Завета по завоеванию новых земель — того, что в Священном писании называется Израилем, а мы называем Империей.

«Божьи псы» стали опорой в распространении единобожия в завоеванных регионах и надежным прикрытием для тех, кто добывал деньги для империи.

История сохранила сведения и о других сторонах государственности того периода. Прослеживается конфедеративное устройство Империи. Это вызвано вовсе не стремлением центра дать какие-то права провинциям. О правах начали думать много столетий спустя. Решающим было то, что сегодня политологи называют «обратной связью» и считают одним из главных условий успешного функционирования государственного аппарата. Без мониторинга невозможно оперативное управление.

Однако в средние века об оперативности управления отдаленными областями нечего было и думать: ни коммуникаций, ни быстрой связи не было. Так что лучшим выходом из положения стало создание более или менее автономных провинций. Гораздо легче и удобнее контролировать местных правителей, чем обширные земли, заселенные враждебно настроенным населением.

Определились главные провинции: Италия с Апулией и Сицилией, Кастилия и Португалия, Арагон с Каталонией и Наваррой, Англия с Шотландией и Ирландией, Германия с Ливонией и Пруссией, Франция, Дания. В каждой провинции было свое руководство, с войском и атрибутами власти. Даже со своим Земским собором — законодательным органом.

В языческую эпоху договоры между сюзереном и вассалами носили сакральный характер: вассалы клялись в верности, призывая в свидетели богов. В новых условиях верховный правитель заключал с наместниками договоры. Афинянин Халкокондилас (XV век) сообщает о возобновлении мирного договора между Византией и Османским государством после восшествия на престол Баязида I.

Сами наместники также заключали договоры со своими вассалами.

Один из самых известных документов средневековья, регулировавших взаимоотношения вассалов с сюзереном, — Великая хартия вольностей от 1215 года (согласно традиционной хронологии). Король во вступительной части отметил, что дает вольности «по внушению Божьему и для спасения своей души».

Обязательно создавался провинциальный духовный центр, проводящий общую религиозно-идеологическую линию центральной власти.

Обозначались центры управления медицинскими и карантинными операциями. Столица имела на местах людей, ответственных за федеральные проекты по строительству, связи, развитию ремесел, землеустройству и землеосвоению, а также подразделения по поддержанию порядка и обеспечению внутренней безопасности управленческих структур.

Говоря о них, мы используем современные понятия. Поэтому может возникнуть впечатление, будто в ту пору уже существовали управления по делам строительства и архитектуры, санитарное управление, полиция и т. п. Разумеется, ничего этого не было. Однако проблемы, возникавшие перед обществом, заставляли людей создавать зачатки именно тех государственных учреждений, которые сегодня составляют основу управления и странами, и регионами, и городами.


ДЕНЬГИ ДЛЯ ИМПЕРИИ

Традиционная историография склонна полагать, что империи в древности возникали периодически и непредсказуемо. В том или ином государстве ни с того ни с сего появлялся военный гений, желавший во что бы то ни стало прославиться подвигами на поле брани. Он собирал войско, вконец разоряя собственных подданных, и отправлялся громить и грабить ближних и дальних соседей. Его воины были храбрыми, оружие-самым современным, стратегия — выше всяких похвал. Так образовывалась империя. А когда гений умирал, государство тут же разваливалось: бездарные наследники разворовывали и растаскивали его по частям.

Такова типичная схема рождения и смерти древних империй, описанных в исторических трудах. И чрезвычайно редко встречаются на страницах традиционных учебников хотя бы намеки на то, какова была материальная и финансовая основа походов, как управлялись завоеванные территории, как собирали дань с побежденных.

Если все же появляются описания этого, то они фантастичны. Когда историк, к примеру, пишет, что некий «древний» завоеватель привел из дальнего похода, кроме рабов, караваны с мешками золотых монет и сундуками драгоценных камней, значит, он не имеет ни малейшего представления о том, какие судьбоносные технологические и финансовые события должны были произойти до того, как появились монеты и бриллианты.

Несерьезно выглядят рассказы о привезенных из дальних стран драгоценностях, в частности, об алмазах. Причем они — в золотом обрамлении и достойны украшать короны древних царей и ханов. То есть они большие и искусно обработанные. Всякой неотшлифованной мелочью короны не украшали.

Между тем, специалисты утверждают, что только алмазный порошок способен воздействовать на самые твердые в мире камни. Но в какой «доисторической» стране существовала технология получения такого порошка и его использования с применением специальных инструментов и увеличительных стекол? Не было такой страны в древности. Алмазное производство — детище средневековья. Лучше всего им занимались в Голландии, одной из первых торговых держав мира. Как раз там, где изобрели первые увеличительные стекла!

Нужно также иметь в виду, что при огранке твердых камней их нужно приклеить к оправке с соблюдением целого ряда условий. Необходимое для этого вещество, которое с успехом применяется и сегодня, могло быть получено только в XV веке: это канифоль, остаток перегонки природной смолы. В том же, что перегонка (дистилляция) возникла как технологический прием не ранее XV в. в связи с появлением технологии производства стеклянных трубок, сегодня не сомневается никто.(Я. Кеслер)

Еще менее убедительно выглядят рассказы о монетах. Об этом свидетельствует нумизматика.

Много странностей обнаруживает она при сравнении «античных» и средневековых монет.

В их истории тоже усматривают, как и в истории вообще, "древний расцвет", "темные века" и "Возрождение". Считается, к примеру, что с VIII века н. э. до середины XIII века в Италии практически полностью исчезли золотые монеты. Западная Европа якобы отказалась от состязания с византийцами и мусульманами в чеканке таких монет. Даже в мусульманской Испании не был отчеканен ни один золотой между началом VIII и началом X века. Настоящие «темные века».

Поскольку невозможно обвинить в этом «диких» кочевников, нашли другую причину: золотую монету перестали чеканить по требованию Пипина на соборе в Реймсе. Получается, что римский папа отменил экономические законы! По одному его распоряжению пятьсот лет не выпускали самую ценную валюту? На наш взгляд, это объяснение рассчитано только на тех, кто ничего не понимает в экономике.

Ф.Грегоровиус с печалью отмечает:

"Папских монет со времени Бенедикта VII (умер в 894 г.) до Льва IX (середина XI в.) не существует; это не более как случайность, так как монеты, конечно, должны были чеканиться… Еще удивительнее, что не сохранилось ни одной монеты Григория VII".

Если случайность, то, в таком случае, масштабы ее широки. В кладах X–XIII веков (например, на территории Древней Руси) среди десятков тысяч монет того периода обнаружены только единицы итальянских монет X–XIII вв. Поскольку отменять скалигеровскую хронологию никто не собирался, историки стали говорить о том, что не было тогда экономических и торговых связей Руси с Италией. Но что же тогда делать с письменными источниками, утверждающими, что такие связи, наоборот, были очень широкими? Традиционная история хранит молчание.

"Застой" в римской чеканке с VIII по XIII век особенно поразителен после блестящего (в истории монетного дела) периода Римской империи I–VI веков н. э. Причем «античные» монеты отличаются от аналогичных средневековых только тем, что традиционная хронология относит их к началу нашей эры. Других отличий нет. Есть другое: туманные теории "имитаций" и "подражаний". Например, английские пенни короля Эдварда (1042–1066 гг.) якобы копируют константинопольские солиды Юстина II (565–578 гг.). Если бы они жили в одну и ту же эпоху, это еще можно было бы как-то понять, но здесь разница почти в пятьсот лет! Да и как смогли средневековые мастера полностью восстановить утерянную технологию чеканки через пять столетий?

Смогли, уверяет нас традиционная история. В 1252 г. совершенно неожиданно и "без подготовки" в Риме "возрождается" широкая чеканка полновесной золотой монеты, быстро вытеснившей византийскую. Это внезапное событие считается в традиционной нумизматике "драматическим изменением ситуации, превалировавшей в первой половине средних веков".

Между тем, имеются клады, где средневековые монеты перемешаны с «античными». Неужели на протяжении пятивекового разрыва в чеканке античные монеты сохраняли свою ценность и их продолжали использовать везде и всюду? Маловероятно. Скорее — никакого временного разрыва на самом деле не было. Как не было и «античных» денег.

Чтобы понять, почему, зададимся вопросом, как вообще появились деньги в современном понимании этого слова? И когда?

Есть немало работ, посвященных этому вопросу, в частности, И.Шумаха. Ученые выяснили следующее.

Появление денег — результат развития торгового и финансового капитала. А он развивался только в городах. Не в вымышленных фантастических городах «древности», а в реальных. «Первые городские поселения были, в полном смысле слова, колониями купцов и ремесленников, и городские учреждения возникли среди пришлого населения, явившегося со всех концов, чуждых друг другу людей»(А.Пиррен «Средневековые города Бельгии»)

Впервые города как юридические лица появились в ХIV веке.

«В средние века город был скрепленной клятвой «коммуной» и считался в правовом смысле «корпорацией». Впрочем, все это произошло не сразу, — пишет М.Вебер в «Городе». — Еще в 1313 г., как указывает Хачек, английские города не могли получить «franchise», потому что они, говоря современным языком, не были «юридическим лицом», и лишь при Эдуарде I города выступают как корпорации».

Ну, а кем же был купец? В XIV веке — это, главным образом, продавец особенных, редких, роскошных и экзотических товаров. По мере того как развивалось производство и богатела знать, на такие товары рос спрос. Поэтому со временем росли численность и значение коммерсантов. Они привносили ту малую часть необходимого избытка, которую не могла произвести местная экономика. Добавим, что местная экономика была в основном самодостаточной. Она называлась натуральным хозяйством.

Как отмечает французский историк, знаток средневековья Ле Гофф, «большинство купеческих ассоциаций, кроме прочных сообществ семейного типа, создавалось лишь для одной сделки, деловой поездки или на срок от 3 до 5 лет. Только к ХIV веку купцы начинают производить первые расчеты. Недоверие к расчету будет царить еще долго, и, как известно, нужно ждать ХIV в., чтобы увидеть появление подлинного внимания к исчисляемому количеству.»

«Это отсутствие желания и умения точно считать ярче всего проявляется в счетоводстве средних веков, — добавляет знаменитый немецкий философ и историк В.Зомбарт, — перелистывая записи какого-нибудь Тельнера, Вико фон Гельдерсена, Виттенборга, Отто Руланда, с трудом представляешь себе, что авторы были видными купцами своего времени. Все их счетоводство заключалось в беспорядочном вписывании сумм покупок и продаж, какое мы встречаем, например, у мелких лавочников наших маленьких провинциальных городов». («Современный капитализм»)

В.Зомбарт напрасно удивлялся. Тельнер и его коллеги и были мелкими коммерсантами. Для одной сделки или деловой поездки не нужно развитого счетоводства. Оно возникло тогда, когда империя создала первое подобие единого государственного пространства. Когда появились более или менее надежные торговые пути. Когда понадобилось рассчитываться деньгами с близкими и дальними партнерами по бизнесу. Когда, наконец, на рынках встретились разные валюты. Вот тут уж понадобились и счетоводство, и серьезные финансовые учреждения типа банков. И они появились.

Впрочем, традиционная история считает, что они зародились еще в древнем Иране во втором тысячелетии до новой эры. Затем «пышно расцвели…в Вавилонии», Египте. А в пятом веке новой эры, как и положено в общепринятой хронологии, банки исчезли. Ничего не поделаешь, «темные века»!

Историки Peter James и Nick Thorpe так и пишут:

«Банки исчезли в Европе после крушения империи в V веке нашей эры…

К IX веку в арабском мире появилась развитая банковская сеть». («Происхождение денег и банков»)

Каким образом эта сеть развилась на Востоке и почему пять веков в Европе не было никаких банков, историки не уточняют. Рассказав сказку о том, что в Вавилонии ссудные договоры писали на глиняных дощечках, а проценты с прибылей считали с помощью камешек, авторы переходят к раннему средневековью:

«Первые европейские банковские операции могут быть датированы 808 годом нашей эры, когда еврейские торговцы в Северной Италии объединились для создания примитивного банка, в котором можно было хранить на депозите наличные деньги. Более или менее современные банки впервые появились в Венеции в конце XII века, когда великая морская держава обложила своих граждан специальным налогом, чтобы оплатить расходы на войну, которая велась одновременно с Востоком и с Западом. За кучей (banck — «куча» по-немецки) наличных денег присматривала специальная комиссия, в конце концов преобразованная в правление банка».

Это уже похоже на правду, но только похоже. Как свидетельствуют документы, первый банк или «меняльный стол» был организован на севере Италии, в Генуе, в 1346 г. Он имел филиалы, которые располагались в городах по торговым путям. Теперь купцы могли положить деньги в один из филиалов, совершить путешествие без денег, тем самым снизив риск быть ограбленными в дороге, и в другом отделении банка получить свои деньги обратно. Можно представить, какое это было облегчение для коммерсантов, рисковавших жизнями и кошельками во время каждого торгового вояжа. Особенно в дальние страны.

Деньги выдавали по специальным документам. Следовало составить их так, чтобы финансовые секреты ни в коем случае не попали в чужие руки. Поэтому их писали особым шрифтом. Без гласных, без особых значков, которые могли бы помочь догадаться, о чем письмо. Даже без заглавных букв. Шрифт назывался гебрейским..

Его специально не придумывали. Жреческие касты, в том числе и каста монотеистов, давно использовали такой способ общения. Достаточно вспомнить египетские иероглифы и минойское письмо.

Lingua franca,свободным языком, языком межнационального общения, языком торговли был арамейский язык. Если разобраться, по-другому и быть не могло. Торговали и вели финансы, как и сегодня, только грамотные люди, а они сплошь были иудеями-монотеистами. Поэтому их язык и лег в основу шрифта.

Кстати сказать, интересная гипотеза выдвинута Я.Кеслером о происхождении латиницы именно из гебрейского шрифта. Но — в зеркальном отражении. Простейший прием криптологии.




Надписи в зеркальном изображении для сопоставления иудейского и латинского алфавитов



Для самых серьезных деловых посланий использовалась, конечно же, более серьезная криптограмма, основанная на цифровом шифре, с добавлениями буквенного шифра, со смещением по дням, то есть по всем правилам конспирологии. А изложены эти правила в каббале. Ее знали только Мастера.

Взяли так хорошо всем знакомый арамейский, или иврит, и в зеркале получили… латиницу.

Идею открытия банка развил дом Медичи из Флоренции. Уже в ХV в. богатство дома Медичи составляло около 10 миллионов долларов в переводе на современную валюту. По тем временам это были огромные деньги. Три четверти своего капитала Медичи держали за пределами Италии. В одной только Франции у них было 24 отделения банка. Развитию денежных операций в Италии в значительной степени способствовало то, что папы предпочитали взыскивать причитавшиеся им платежи в европейских странах через итальянских купцов, особенно ломбардских.

Первым на сложившуюся ситуацию отреагировал французский король Иоанн Валуа. В 1360 году он выпустил золотую монету — французский франк, на которой было написано Francorum гех, т. е. король франков, и вся территория, подчиняющаяся королю, стала franco, т. е. территорией свободной торговли, без прямого налогообложения.

Впрочем, монеты чеканил не только мудрый король. Каждый новый князь старался отчеканить свою монету. «В стремительных межкняжеских разборках 14–15 веков некоторые князья погибали так быстро, что не успевали войти в летописи, но тем не менее успевали увековечить свои имена на монетах, — сообщает Mole Man(Интернет). О существовании городенского княжества и его столицы Городен историкам известно только из монетных надписей. О том, где оно располагалось, можно косвенно судить лишь по топографии случайных монетных находок.» («Как мы ищем древнерусские монеты»)

«Короче, — пишет Ле Гофф в «Средневековой цивилизации», — деньги стали символом политической и социальной мощи в большей мере, нежели экономического могущества. Сцены чеканки монет занимают изрядное место в иконографии: мы их видим в Сен-Мартен-де-Бошервиле, Сувеньи, Вормсе.»

А как делали монеты? Тут у историков техники и специалистов в лингвистике нет никаких сомнений.

«До ХIV века инструментов, необходимых для чеканки, не существовало, как и железных зубила, долота, стамески и пр. В английском языке (словарь Webster) олово chisel, означающее одновременно резец, зубило, долото, стамеску и чекан, появилось только в ХIV веке. Это слово аналогично французскому ciseau, обозначающему тот же набор инструментов (кроме самого чекана). А английское puncheon «чекан», также впервые отмеченное в ХIV веке, калькулирует французское «пу(а)нсон», — пишет Я.Кеслер, — добавим, что и понятие «тиски» в английском языке появились в ХVI в.»

Ни «древнегреческих», ни латинских названий вышеупомянутых инструментов нет.

На многих из монет выгравированы различные гербы. А геральдика — дитя средневековья, напоминает И.Шумах. Самым ранним трудом с изложением правил геральдики считается работа итальянского юриста Бартоло, чей "Tractatus de insigniis et armis" был опубликован в 1356 году. Так что если находят «античные» монеты с геральдикой, это вернейший признак того, что ни о какой древности говорить не стоит.

Когда же сторонники традиционной хронологии устанавливают какие-то «безмонетные» периоды в истории, то их утверждения в корне противоречат монетарному закону: если деньги однажды появились в обороте, то они уже из оборота пропасть не могут, а их количество должно только возрастать. И если в хронологии встречается «безмонетный период», значит, происходит фальсификация истории. Экономический закон можно нарушить только в фантазии, но не в действительности, подчеркивает И.Шумах..

Таким образом, любая «древняя» монета может датироваться самое позднее второй половиной ХIV века, так же как и любая «древняя» книга, где встречается слово «монета» или ее местное название.

Подчеркнем еще раз самое главное: должна была существовать объективная необходимость в этих монетах, то есть в деньгах. Должны были быть развитые товарно-денежные отношения. Причем такие, которые включают в себя межгосударственные финансовые связи и установленную цену на монеты, где бы их не чеканили, то, что мы сейчас называем курсом валют. Иначе награбленные чужестранные монеты — не больше чем кусочки золота сомнительной пробы. Их незачем было привозить в свою столицу, если там не знали им цену, сравнимую с местной валютой.

Курс же валют немыслим без специальных финансовых организаций, пусть даже в самом примитивном виде, и без элементарных систем учета и взаиморасчетов. Было ли все это в «древней» Персии, в «античной» Греции, в «завоеванной гуннами» Европе?

Традиционные историки не задаются такими вопросами. Их вполне устраивают красочные описания сундуков с монетами и бриллиантами, захваченными в походах и хранимыми в таинственных пещерах, в духе сказок «Тысячи и одной ночи», кстати, ставших известными лишь в 1704 году. Как недавно обнаружила арабист Клаудиа Отт, их в большинстве своем сочинил и издал француз Антуан Галлан.(Lе Reppublica 6 oct.2004)

Однако мы имеем дело не со сказками, а с историей. И обязаны сказать, что без денег, без товарно-денежных отношений империя технически не могла быть создана.

Мобильные войска, средства коммуникации — транспорт и связь, без которых невозможна интенсивная торговля, и финансовые структуры — вот главные условия существования единого сухопутного государства больших размеров. Когда они появились, тогда и осуществились честолюбивые идеи правителей Византии, стремившихся к мировому господству.

После завоевания территорий Новый Рим волновали в основном экономические интересы. На местах неизбежно возникали локальные конфликты. Однако местные “разборки”, будь они среди русских князей, французских графов или татарских ханов, не слишком беспокоили столицу, если они не сказывались на поступлении дани. Если же сказывались, то центр принимал самые крутые меры. В документах того периода немало описаний разного рода нашествий “поганых”, “варваров”, “бусурманов”, “норманнов” и прочих. Но они отражают не столько междоусобицы внутри Империи, сколько подавление центральной властью разного рода волнений и восстаний, связанных прежде всего с отказом какого-либо региона или города платить налоги (дань), т. е. с подрывом экономической базы государства.

С этой точки зрения интересен пример русского князя Александра Невского, приведенный в одной из статей Я.Кеслера. У князя был “ханский ярлык”, т. е. ежегодно выдаваемые (по-немецки jдhrlich) полномочия центра на региональное правление (сейчас его назвали бы губернатором). Ярл Александр периодически бил “шведа” Ярла Биргера и при этом умудрялся не портить отношения с “татарским” Ханом Берке, младшим братом Батыя. Данные о биографиях Биргера и Берке совпадают до мелочей (например, годы жизни 1209–1266). В книге же М. Орбини по истории славяно-руссов, изданной Петром I в 1722 г., “татарин-швед” Берке-Биргер просто одно лицо — славянский Царь Берих.

Суть сложных взаимоотношений двух ярлов — Бериха и Александра — проста: Берке — Берих, по поручению центра, проводил в 1257 г. перепись русских, а это впрямую затрагивало региональные интересы, которые отстаивал Невский. Вот князь и дрался с Берке, ибо перепись моментально выявила бы скрытые доходы.

То, что Берих-Биргер-Берке — имперский сборщик дани, становится очевидным, если учесть, что по-румынски и по-молдавски “бир” означало “дань”, а по-норвежски birk — окружной судья, назначаемый из центра. Да и древняя “столица” (т. е. место сбора) шведов называлась Бирка. А теперь вспомним, что по-татарски “бар” означает “есть” (т. е., в данном случае, “дань собрана”), а “йок” означает “нет” (т. е. “дани нет”). Это татарское йок в точности соответствует английскому yoke-“ярмо, иго”. Отсюда и само понятие “иго”: “вовремя не расплатившийся должник попадает в рабство, на него надевают ярмо. (“Русская Правда " Ярослава Мудрого).

О каком же “татарском” иге можно вести речь? О каких “набегах викингов”? Если оставить в стороне обычных разбойников, всё это — деятельность “налоговой полиции” империи, и не более того. А перед налоговой инспекцией воистину “несть ни эллина, ни иудея” — есть только налогоплательщики.

Сегодня никто не задумывается над тем, что первоначально означали “дворянские титулы” владетельных феодалов: граф, маркиз, барон и т. п. А ведь, например, немецкое “граф” первоначально значило “писарь”. Итальянское “граф” — conte, как и французское comte, означало “учет” По-английски же слова “граф” и “считать” пишутся и читаются вообще одинаково: count.

В России высшие титулы дворян звучали так: постельничий, конюший, сокольничий и т. п. То есть это были люди, занимавшиеся обслуживанием правителей — их спальнями, конюшнями, охотничьими соколами и т. д. После распада Византии в новых европейских странах “графами” стали потомки прежних писарей и учетчиков, состоявших на службе империи. Так что между русским приказным дьяком (т. е. министром) и французским “дюком” (т. е. герцогом) XV в. большой разницы нет. (Я.Кеслер)

Первыми и самыми многочисленными сборщиками налогов, как и торговцами, были Judаis, имперская каста. Главная причина заключалась не только в том, что верховной властью была закреплена ее монополия на выполнение этих задач. Единобожники, повторяем, владели письмом, имели свой шифр и тайный код, сохраняли прочные финансовые связи на любых расстояниях и между любыми регионами. Это было настоящее торгово-финансовое братство, охватившее своим влиянием все провинции империи.

Некоторые считают его зловещей паутиной, опутавшей по рукам и ногам ойкумену. Точнее и объективнее было бы назвать его кровеносной системой империи, хотя и весьма закрытой и консервативной.

Как относились к мытарям налогоплательщики, объяснять не надо. Сборщиков налогов искренне и глубоко ненавидели во все времена, и их названия становились синонимами худшего, что может быть в человеке. Их называли «пришлыми», «чужими», «другими», одним словом — «иври». Они и были для всех чужими и пришлыми. На Руси даже появилось ругательное слово “бусурман” (от нем. besteuermann — “сборщик налогов, мытарь”). А они были всего лишь государевы люди, «рабы казны», как образно называли их в средние века в законодательных актах империи.

Архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий пишет: «Кроме неохоты платить подати, в них видели орудие порабощения… Посему «мытарь» и «поганый» почитались словами равнозначными».

Английский теолог Ч. Додд добавляет: «Глубокая ненависть, сопровождающая слово «мытарь», объясняется особым положением этих людей… Хуже того, налоги обогащали ненавистных чужеземных правителей или их ставленников, местных царьков. Поэтому в мытарях видели прислужников врага. Евреи, принимавшие такую должность, были проклинаемы».

Иудеев-мытарей ненавидели и на Востоке.

Вот характерный пассаж из «Истории Руссов» Конисского, относящейся к 1625–1635 гг.:

«Пасхальные хлебы, продаваемые в городах, содержались под стражею урядников польских. Имевший на груди своей надпись «уният» покупал паску (т. е. пасхальный хлеб) свободно, не имевший этой надписи платил пошлину в 38 польских грошей.

Во многих местах пасочный сбор был отдан на откуп евреям, которые взимали дань без пощады… В первый день Пасхи, когда православные приносили в церкви оплаченные уже паски, евреи, из опасения подлога, являлись на погост церковный, присутствовали при освящении пасок и тут же помечали мелом или углем как базарные, так и дома испеченные паски, оплаченные налогом».

Трудно относиться к таким людям по-хорошему. Можно лишь проклинать их и изгонять из приличного общества. Как считает известный французский историк Эрнест Ренан: «Эти несчастные люди, изгнанные из общества, виделись только между собою». Полная изоляция, похожая на положение секты неприкасаемых в Индии.

Таким образом, мытари и члены их семей, по мнению историков, — парии имперского мира. Но тогда непонятно, почему многие из них занимали высшие ступени иерархической лестницы государства! Именно высшие. Об этом свидетельствуют документы, о которых пойдет речь несколько ниже.

А пока скажем, что они становились даже святыми. Иисус, проходя мимо места взимания пошлин, увидел сидящего на мытнице мытаря, именем Левия, сына Алфеева.

«Следуй за Мною», — сказал Он ему.

В этом эпизоде все: и мытница — место сбора пошлины, и привлечение ненавистного всеми мытаря в сонм апостолов. Христос явно следовал примеру сильных мира сего.

Испания, Англия, Венеция, Флоренция, Хазария, Русь. Торговые и ростовщические дома, флот генуэзский и венецианский, союз ганзейский и ломбардийский принадлежали иудеям. В Турции и Бухаре, Самарканде и Тегеране, языческой Хазарии и Уйгурском каганате — везде во главе торгово-финансовых организаций стоят они же, Judаis. Они получают папскую буллу, выражаясь современным языком, об эксклюзивном ведении финансовых операций в Европе. В России им принадлежит царская монополия на шинки и кабаки. Их охраняют, холят и лелеют ордена Тамплиеров, Госпитальеров, Тевтонов.

Неважно, что говорят они на разных языках: идиш, ладино, сфарадит, польский, фарси, — неважно, что поют они разные песни и даже цвет кожи у них разный. Они — служители государевы. Всем они нужны, когда надо деньги в долг занимать, и всеми они ненавидимы, когда надо отдавать.

Государство берегло их пуще глаза: преступно резать курицу, приносящую золотые яйца. Власти шли на все, даже на создание специальных поселений, где бы иудеи-мытари и финансисты могли более или менее спокойно жить с семьями, собирать налоги перед отправкой в центр, вести сложную бухгалтерскую работу. Такие поселения помогали заодно обособить финансовую сеть от влияния местных князьков и подчинить ее только столице.

Книга Иисуса Навина содержит любопытный текст. Вот строки из него:

«И дали сыны Израилева левитам из уделов своих, по велению Господню, сии города с предместьями их».

И левиты живут в специальных городах-укрытиях. Их должностное соответствие в иерархии каст указано точно: «Божьи служители». Не княжеские, не воеводские, даже не царевы. Божьи.

Удивительны эти легендарные города-укрытия. Хотя бы тем, что находятся они внутри уже существовавших городов. Их названия сохранились в языках и топонимике всех народов: Еврейские кварталы, Жидовские слободы, Жидовские острова, Гетто.

Да, «гетто».

Исследователь А.Синельников проанализировал карту Венеции, бывшей в средние века крупнейшим в Европе торговым и финансовым центром. Так вот, если плыть по Большому каналу от площади Святого Марка и Дворца Дожей вверх к Палаццо Калерджи и Палаццо Лабиа, то прямо за ними, на впадении в него северного канала, находится район пушечного завода и пороховых складов с названием «GHETTO». Никто и помыслить не мог, что слово gheta, пушечно-литейный цех, станет через столетия самоназванием еврейских кварталов во многих странах.



1. Дв. Вендрамин-Калерджи

2. Фондако деи Турки

3. Скальци

4. Дв. Пезаро

5. Ка д' Оро

6. Санта Мария деи Мираколи

7. Скуола Сан Марко

8. Санти Джованни э Паоло

9. Сан Симеоне Пикколо

10. Мост Риальто

11. Скуола Сан Рокко

12. Фрари

13. Дв. Лоредан

14. Дв. Фарсетти

15. Дв. Гримани

16. Дв. Контари + и даль Боволо

17. Сан Марко

18. Дв. Дожей

19. Старые Прокурации

20. Новые Прокурации

21. Кампаниле

22. Библиотека св. Марка

23. Дв. Фоскари

24. Дв. Редзонико

25. Ла Фениче

26. Сан Моизе

27. Дв. Контарини-Фазан

28. Галерея Академии

29. Санта Мария делла Салюте

30. Сан Джордже Маджоре


Самый центр Венеции, древнейший район Риальто, с которого она и начиналась. Рядом — порт, Дворец Дожей, площадь Святого Марка. Самый охраняемый и запретный район — оружейные склады. Самый удобный район для торговли, рядом — два главнейших канала и лагуна. Напротив — складской район и торговые ряды. Можно предположить, что в этом районе жили и трудились знаменитые венецианские стеклодувы, или морские волки великого венецианского флота во главе с адмиралом мавром Отелло, или гвардия венецианского государства.

Ничего подобного. Здесь жил ростовщик Шейлок, запечатленный Шекспиром в «Венецианском купце», иудей, скряга и вообще, по мнению его должников, очень нехороший человек.


Да, именно здесь, в лучшем месте, разместили иудеев.

Дожам не подчиняющихся и живущих по своим законам и к тому же отчеты отправляющих невесть куда. Здесь, рядом с Фондако деи Турки (Турецким домом) и Скальци, почти напротив великого Ка д' Оро (Золотого дома), высится синагога Спагнола.

Проект размещения внутри городского квартала сборщиков налогов в самом защищенном и самом удобном в торговом отношении месте, после апробации его в Венеции, пошел в тираж. Аналоги венецианского «Гетто» появляются повсеместно при строительстве новых имперских городов или отвоевывают себе лучшие места в старых городах, зачастую оттесняя торговые слободы. Во многих случаях они становятся зародышами новых городов, разраставшихся вокруг мытного двора под защитой охраны.


Примерами городищ или кварталов первого типа являются римское гетто, еврейские кварталы на Родосе, Мальте, Кипре, Крите, Новгородская жидовская слобода. Ко второму типу относятся еврейский квартал в Иерусалиме, по словам Гийома Трирского и Пульхерия Шартрского, находившийся там, где сейчас находится мусульманский квартал, рядом с мытным двором, а также жидовские слободы в Киеве, Любеке, Саламанке и других городах.

Наконец, основой таких городов, как Париж, Лондон, Клерво, были так называемые Сити (Сите), за которыми легко угадывается «жидовское» начало. Остров Сите в Париже до недавнего времени так и назывался Жидовским островом. А братья из аббатства Клерво носили имя жидовских братьев.

Точно такое же положение наблюдается и на востоке. Знаменитые «Меллах» в Марокко и «хара» (аббревиатура от харат ал-яхуд — еврейский квартал) в странах Ближнего Востока являются точными копиями «гетто».

Любопытно, что во Флоренции не было «гетто», но там и крепостных стен не было. В столице Тосканы, сердце Этрурии, бояться флорентийским герцогам было некого. Они ведь не вассалы, не слуги, а друзья государевы. А посему и службы государевы жили у них вольготно. (Я.Кеслер)

И в Османской империи тоже не было гетто. И на Руси, включая Польшу, Финляндию и Прибалтику, гетто не наблюдалось. Варшава о нем узнала только при нацистах. Но это уже другая история.

Чем же отличалась жизнь чужаков — «иври» от жизни местных жителей?

Во-первых, жесткой автономией, доходящей до самоизоляции. Это важно подчеркнуть: была не изоляция окружающих, а прежде всего и главным образом самоизоляция иудеев. Недаром критически настроенные исследователи иудейства подчеркивают, что «стены гетто строились с обеих сторон».

Внутри такого города имелась собственная военная структура — цеховая стража. Это в дополнение к тому, что охрана таких образований возлагалась законодательно на местную власть.

Внутри своих городов-укрытий они имели собственного правителя — «кагал» во главе с «коэном», «мукадмином», местной власти не подчиняющемся и перед ней не отчитывающемся. Все коэны в гетто имели над собой только одного властителя — «еврейского епископа», «придворного раввина». В Испании он носил титул — Rab del Corte, в дословном переводе «судейский раб».

Добавьте к этому свою казну, свою школу, свой общинный дом. Поистине государство в государстве.

И еще один штрих жизни касты. Закрытые общины имели право на собственный флаг и герб. Например, пражская община имела знамя, украшенное Магендавидом. А ведь право на копейный прапор (знамя) и герб закреплялось только повелением монарха и давалось или за службу государю, или за родовые заслуги. (Я.Кеслер)

Юрисдикция местных властей на эту территорию не распространялась. Гетто имело собственный суд — «малый синедрион» (от арамейского «санхедрин» — «собрание») или «даяним». Он состоял из 23 членов общины и подчинялся только Большому Синедриону, находящемуся где-то далеко, в Храме.

Развернутая законодательная база была собрана в своде предписаний под названием «Галаха», то есть «Путь». Кодифицированным законом, созданным на основе Галахи, являлась Мишна. Она включала в себя 63 трактата и в своих 6-ти разделах — седарим охватывала все стороны жизни общества, растолковывала стиль поведения члена касты во всех сферах его существования.

1. Зераим (Семена) регулировали вопросы, связанные с сельским хозяйством, и содержали трактат о ежедневных молитвах.

2. Моэд (Срок) посвящены праздникам, постам и Субботе.

3. Нашим (Женщины) касаются, в частности, вопросов брака, развода, супружеской неверности, назареев (т. е. монашества) и обетов.

4. Незиким (Ущербы) толковали вопросы нанесения ущерба, торгового права, судебной процедуры, смертной казни, клятв. Этот раздел содержит также трактат об этике — Авот (Изречения отцов).

5. Кодашим (Святыни) — о жертвоприношении, ритуалах и службе.

6. Тахарот (Очищения) — о проблемах ритуальной чистоты и нечистоты.

Текст Мишны отличается разнородностью в языке, стиле и разных способах подачи материала. Это означает, что ее составляли долго и привлекали разных авторов, словом, корректировали в течение многих десятилетий. И, что очень важно, она обновлялась. Появлялись дополнительные сборники правил, в частности, Барайта — дополнение к Мишне. Судя по ее названию (арамейское «барайта» — буквально «внешний»), — это сборник для внешнего пользования. Затем родился «Шулхан Арух» («Накрытый стол») — сборник, толкующий гражданские и уголовные права, корректирующий правила повседневной жизни, праздников и брака. Что характерно, в нем подробно рассматриваются и вопросы приема пищи, чистоты и траура.


Зачем это понадобилось, понять нетрудно, если вспомнить времена, когда создавался «Накрытый стол». В средневековье на Европу одна за другой накатывались эпидемии чумы и холеры, уносившие сотни тысяч жизней. Как воздух, нужны были законы карантинной службы. Выжить без них в перенаселенных городах не представлялось возможным. Люди образованные, иудеи создали эти законы. Они ближе всех подошли к пониманию природы смертельных болезней и выработали особые правила гигиены и санитарии.

Неслучайно именно с тех времен выходцы из иудейских гетто заслужили славу лучших врачевателей. Любой уважавший себя феодал имел в своем дворце или замке иудейского лейб-медика.

Вернемся, однако, к финансовой деятельности мытарей. Вкратце она сводилась к тому, что, собирая налоги (дань), они создали, по сути, основы современной финансово-торговой системы. В частности, придумали бухгалтерские книги с приходно-расходной отчетностью. Затем — банковские чеки и вексельный расчет. Временное пользование под залог собственностью заемщика, то, что сейчас известно под названием «ломбард» по имени основных его пользователей — ломбардцев, — тоже их изобретение…

Они ввели контроль за чистотой и содержанием золота и серебра в монетах, контроль за сбором десятины и налогов, взимание штрафов за нарушение Законов Божьих даже с монархов и иерархов церкви на местах. Если проводить аналогии с нашим временем, выполняли функции налоговой полиции, или структуры, обеспечивающей бесперебойную работу финансовой мировой сети.

Додумались и до регистрации бизнеса. Система занялась также таможенными и портовыми сборами, финансированием экспедиций, строительства, колонизации — всем, где требовалось вложение денег. Вот откуда произрастало могущество государевых сборщиков налогов! На них держалась экономика.

Закономерно возникает вопрос: то, что иудеи умели считать, понятно, но как они готовили кадры? Где их учили?

Как подтверждают документы, финансовые чиновники Империи отвечали не только за сбор налогов. Они собирали и знания. Обо всех открытиях и изобретениях, о разных диковинах и необычных природных явлениях они сообщали в Царь-Град, в столицу, главное хранилище знаний. Его называли Вавилоном-Бабилоном (от греч. Библос — книга). Через тех же чиновников — наместников центра — происходило и распространение знаний.

Иудейская культура отличалась трепетным отношением к знаниям. Мало того, что грамотность в безграмотной среде кормила иудеев, знания служили и надежной защитой, когда окружение становилось враждебным. Население взирало на грамотных мытарей как на волшебников. Их ненавидели, но и боялись.

Об этом можно судить уверенно. Известно, как восприняли письменность, принесенную белыми людьми, аборигены Америки и Австралии. Они сочли, что обучение письму — это некий религиозный ритуал и что книга — живое существо, умеющее говорить и видеть. Описан случай, когда туземный гонец отказался брать письменное послание, опасаясь, что оно будет разговаривать с ним по дороге. В другом случае туземец нес в соседнюю деревню четыре буханки хлеба и письмо с указанием количества буханок. Одну из них он съел по дороге, и его, естественно, разоблачили. В следующий раз, прежде чем съесть буханку, он спрятал письмо в дупло, но правда опять восторжествовала. Тогда он избил письмо, чтобы оно не подглядывало за ним и не доносило. (С.Валянский, Д.Калюжный «Другая история средневековья»)

Точно также в былые времена воспринимали письменность и знания народы Европы, Африки и Азии. В такой ситуации иудею лучше было знать и уметь как можно больше, иначе могли перестать бояться.

Образование — одна из основ иудейства. Это подтверждают положения Талмуда:

"Реш (Resch) говорил от имени раввина Егуды князю: мир состоит только в волевом дыхании школьников.(…) Нельзя школьникам мешать, даже из-за построения святынь". [Шаббат 119 b (согласно Талмуду, S. 264)].

"Раввин Хия, сын Аббаса, говорил, что раввин Йоханан сказал: все без исключения пророки только тех оповестили, кто дает дочь ученому в жены, кто за ученого занимается делом и кто позволяет ученому получить из его добра." (Brachot 34 b (Талмуд, S. 265)).

Имеется также доклад об иудейской школе в Амстердаме (1680 год) от раввина Саббатаи бен Иосиф Басс. Среди прочего он сообщает, что преподаватели оплачиваются из специальной кассы общины и не должны поэтому льстить "никаким людям, и каждый школьник, беден он или богат, образование может получать в равной степени". (Schoeps, Judische Geisteswelt ("Иудейский мир ума").

Ученик Пьера Абеляра выразил это так: «Христианские дети получают образование не из религиозных побуждений. Они надеются, что старший брат, став клерком, поможет родителям и младшим братьям… Еврей, как бы он ни был беден, даже если у него десять сыновей, посылает всех их учиться, не ради заработков, как делают христиане, но ради познания Закона, и не только сыновей, но и дочерей тоже». («Великие евреи в древнее время и средневековье», ред. Симон Новек, стр. 240.)

Еврейское образование достигло своей вершины в Западной Европе в XII веке. Обычный круг познаний включал Тору, иврит, поэзию, Талмуд, философию и ее связь с откровениями, элементы Эвклида, арифметику, оптику, астрономию, музыку, механику, медицину, естественные науки и метафизику. Вот как описывает У. Лекки, ирландский историк и моралист, интеллектуальное положение евреев в средние века: «В то время как все окружающее ползало на четвереньках во тьме одуряющего невежества… в то время как интеллект христианина, "порабощенный бесчисленными суевериями, впал в смертельную апатию, где жажда знаний и поиски правды были запрещены, — евреи шли по дороге познания, развиваясь с тем же постоянством, какое они уже показали в своей вере. Они были наиболее способными финансистами, искусными врачами и глубокими философами». («Рационализм в Европе», т. II, стр. 271.)

Что и говорить, ответственно подходили Judаis к подготовке кадров.

Но готовить их с детского возраста — занятие многолетнее, а люди нужны уже сегодня. Поэтому ежегодно, перед пасхой и в конце лета, суда венецианских, пизанских, амальфитанских, марсельских купцов доставляли в портовые города Нового Рима-Константинополя партии новых рекрутов из Южной Франции, Италии, Германии, Фландрии. Новоприбывшие учились, кто долго, кто быстро, и уезжали назад в Европу, пополняя финансово — экономическую сеть мира.

К этому времени относится образование в районе озера Лугано, в современной Швейцарии, маркграфства Евреи и Земли Лотаря в среднем и нижнем течении Рейна и в долине Мозеля. Оба этих образования выполняли функции промежуточного мытного двора Империи при сборе десятины в западных землях.

Есть и другие места в центре Европы, бывшие промежуточными звеньями в финансово-экономической сети. Как сообщает Я.Кеслер, в Карпатских Альпах не меньше пяти населенных пунктов до сих пор носят название «Юдендорф». В горах Штирии насчитывается еще больше «Юденбургов» и «Юденштадтов». «В зените Средневековья мы обнаруживаем на востоке россыпь поселений (иудейских), протянувшуюся от Баварии до самой Персии». (Mieses, M., Die Entstehungsuhrsache der judischen Dialekte, Berlin, 1915)

В дополнение ко всему возникли новые братства, близкие по характеру к орденам. Известно несколько таких братств: Святых Андрея и Петра, созданное в Акре, Пизанцев, Святого Духа, Святого Якова, братство, названное именем короля Эдуарда Исповедника, Гильдия Вольных каменщиков, Гильдия Менизингеров … В отличие от духовно-рыцарских орденов, братства представляли собою ассоциации, включавшие в свой состав, главным образом, купцов и ремесленных мастеров.

Проясним и вопрос о том, чему учили на финансовых курсах империи, если пользоваться современной терминологией. Традиционные историки придерживаются той точки зрения, что математика имеет древнейшие индийские, египетские, арабские корни. На наш взгляд, слишком расплывчатое утверждение. Всюду и во все времена люди нуждались в счете и понятиях, связанных с измерением расстояний, объёма, веса и прочего. Так что, кроме названных корней, можно назвать и любые другие.

Если же говорить о современной математике, то она родилась в средние века. Для такого утверждения есть серьезные основания. Известно, что при всей своей абстрактности эта наука всегда решала и решает конкретные практические задачи. Так вот, именно средневековый бурный рост экономики, строительство грандиозных сооружений типа европейских соборов, навигационное обеспечение кругосветных путешествий, появление огнестрельных видов оружия потребовали создания современных математических разделов.

Один из них — алгебра. Отцом ее стал человек по имени Моисей из Хорезма, называемый также Аль-Хорезми. Труд "Al-Muhtasar fi hisab al-gabr wal-muqabala" переводен впервые якобы в 1145 году на латынь Робертом из Честера под заголовком "Книга алгебры и альмукаболы".

«Альмукабола» — термин из иудейской каббалистики. (Р.Девидсон, К.Льюмен «Очевидность и построение»)

Подтвердить значение иудеев для развития экономики и финансов, естественно, значительно легче для XIX века, чем для раннего средневековья. Слишком мало подлинных документов тех столетий сохранилось до нашего времени. Но без гипотезы о цивилизаторской роли иудейства до сих пор никому не удавалось объяснить средневековое развитие мира. В исторической реальности не существует никакой рациональной, динамичной и ориентированной на соревнование и рынок концепции вне иудейства.

С этим согласны многие исследователи. Ц.Гордон пишет даже так: «…начало цивилизации не может быть отделено от иудейской культуры".

В финансовых документах, все же сохранившихся с тех времен, видны следы именно иудейской деятельности. Так, «многие документы из архива государства Венеция о коммерсантах, которые вели торговлю с Ближним Востоком, представлены на гебрейском шрифте». (Lewis, Juden" Иудеи").

В таможенном уставе города Рафельштеттена понятие "торговец" — синоним слова "иудей." Оказываются синонимами также такие понятия, как "буржуа" — «гражданин» и "иудей".

Договор, заключенный императором Генрихом IV с городом Вормс якобы в 1074 году (скорее всего — в XIV веке), начинается со слов: «Judais ceterisque civibus Wormsae («Иудеям и другим жителям Вормса» [Bernt Engelmann, "Deuthsclandohne Juden" ("Германия без иудеев"), Munchen,1974].

Иудеи названы персонально, все остальные императора не интересуют, они — пренебрежительно «другие».

Средневековые иудеи использовались как лучшие организаторы княжеских и королевских хозяйств. Они указываются в документах соответственно как 'Servi Camerae' (придворные служители).

Похожей была их роль на Востоке. Как выяснили Р.Дэвиндсон и К.Льюмен, там их рассматривали как, собственно, носителей экономики. Омар I (согласно традиционной истории, якобы в VII веке) напомнил одному из губернаторов:

"Думал ли ты, что осталось бы после нас, правоверных, если бы мы неверных не брали в плен и как рабам не поручали и не назначали от имени Аллаха, чтобы из их работы извлекать пользу".

В официальном османском письме 1567 года губернатору Сафеда в Палестине говорится: "У меня есть тысяча богатых и состоятельных иудеев… с их имуществом, добром и с семьями". Надо эту тысячу послать на Кипр, чтобы они подняли экономику острова.

Губернатор Кипра отвечает, что приказ выполнен:

"В интересах обетованного острова объявлен мой громкий приказ … пятьсот иудейских семей из Сафеда рекрутировать и выслать". Кроме того, он заостряет внимание на том, что посылает богатых, а не бедных иудеев. (B.Lewis" Иудеи в исламском мире").

Французский капуцин, объехав Турцию, писал в 1681 году: "Нет под турками и иностранными коммерсантами никакого разряда семей, которые не имели бы на службе иудеев. Они оценивают товары и их качество, работают как переводчики или дают советы для всего, что подобает…"

Леди Мэри Вортли Монтагу, побывавшая в Турции уже в XIX столетии, пишет:

"Я заметила, что наиболее богатыми коммерсантами были иудеи. Этот народ имеет в этой стране невероятную силу. Они имеют много привилегий по сравнению с коренными жителями Турции и образовывают здесь очень значительное свободное государство, так как оно управляется согласно собственным законам.

Они сделали всю торговлю государства слишком собственной, частично из-за твердой связи друг с другом, частично из-за текущей благосклонности турков при отсутствии их старательности. Любый паша имеет иудея, как homme d'affaires (домашнего поверенного), он посвящен во все тайны и обеспечивает все дела". (Durant, Bd. LG, S. 172).

Немецкое банковское дело XIX столетия является плодом иудейского развития:

"Как и в более ранние столетия, так и в этот раз христианские финансисты были слишком осторожны, чтобы предпринимать неизвестные и рискованные попытки решения новых задач. Эта функция приходилась … на частную предпринимательскую деятельность банков, которые были созданы, по существу, иудеями. (…) Наряду с большими банками возникает целый ряд мелких и средних иудейских банковских контор, главная задача которых — обеспечивать кредиты для торговли и предпринимательской деятельности в сегодняшних стремительно процветающих городах". (H.M. Graupe. "Возникновение современного иудейства", Гамбург, 1969 г.).

Вернер Зомбарт пишет: "Я совершенно случайно столкнулся с проблемой иудеев, когда основательно перерабатывал мой "Современный капитализм"… Все те составные части пуританских догм, которые мне показались имевшими значение для формирования капиталистического духа, были заимствованы из идейных областей иудейской религии".

Особый интерес вызывает у Зомбарта период с конца XV до конца XVII столетий. Он размышляет:

"Внезапный упадок Испании, внезапный взлет Голландии, увядание из-за этого столь многих городов Италии и Германии и расцвет других, как, например, Ливорно, Антверпена, Гамбурга и Франкфурта, никоим образом не казались мне объяснимыми прежними причинами (открытие морского пути в восточную Индию, смещение государственных силовых отношений). И тогда самым очевидным для меня показался … параллелизм между экономической участью государств и городов и миграциями иудеев.

(…) И при ближайшем рассмотрении получалось, что в действительности иудеи были теми, кого требовали решающие точки экономического взлета. Взлет происходил там, где они появлялись, и упадок появлялся там, откуда они уходили".

В другом месте В.Зомбарт почти эйфорически пишет, что иудейство нужно было бы изобрести, если бы оно не существовало.

Далеко не все с ним согласны. В первую очередь — конкуренты иудеев. Из разных столетий доносятся до нас жалобы тех, кого иудеи обошли в торговле и финансах как более умелые, грамотные и инициативные люди.

В путевых записках валлаха (валийца) XVIII столетия говорится о "жалобах против торговли иудеев": "Они… портят всю торговлю, ставя низкие цены. Мы хотим принудить их на другую цену для наших товаров, чтобы получить другой сбыт, какой только возможен".

А вот заявление торговцев шелком и одеждой (1635 год) против "сверхподгоняющей" конкуренции иудеев: «Скрытно и открыто они ходят к солдатам, офицерам и начальникам, когда те прибывают в города, навстречу целым переулком».

В принципе иудеи правы: зачем сидеть и ждать, когда к тебе придет покупатель? Надо идти ему навстречу, может быть, даже навязать свой товар. Только так можно что-нибудь заработать. Такое поведение считается сегодня совершенно нормальным и даже мудрым. В ХVII веке эти ориентированные на конкуренцию взгляды называли злобными и типично " иудейскими".

Временами их просто запрещали. В "Mayntzischen Policey Ordnung" ("Майнский полицейский порядок "), законах города Майнц, В. Зомбарт нашел прямое запрещение конкуренции.

Потребители, напротив, не жаловались. Их можно понять: чем конкуренция сильнее, тем цены ниже. Поэтому они были весьма довольны динамичными иудейскими торговцами и финансистами. Такого мнения, придерживался, например, в 1762 году венский придворный канцлер. Он в очередной раз нуждался в деньгах и обратился за займом к иудеям в Голландии. В соответствующих документах сказано об этом так: «Рассудительнее заключить с иудеями договор на военные поставки, (так как) … были бы более дешевые цены».

В Англии, как сообщает историк С.Барон, «они превратились в класс «королевских ростовщиков», чьей главной функцией было предоставление кредитов для политических и экономических целей.» Социально-экономическое влияние евреев было несообразно велико, учитывая их скромное количество, убежден исследователь. И это послужило причиной трагического финала — изгнания 1290 г. Головокружительный взлет и еще более стремительное падение английского еврейства всего за два с четвертью, столетия (1066–1290 гг.) контрастно высветили фундаментальные факторы, определившие судьбу всего западного еврейства …» (Baron, S.W., Social and Religious History of the Jews, New York, 1957)

Они были персона grante подобно придворным алхимикам, ибо одним им была ведома тайна функционирования экономики. «В раннем средневековье — писал Сесил Рот, — торговля в Западной Европе была, в основном, в руках евреев, не исключая и работорговлю, а еврей и торговец в записях эпохи Каролингов являются почти синонимами» (Roth, C., “The Wold History of the Jewish People”, London 1966).

После пуританской революции 1649 в Англии попробовали подружиться с иудеями. Причем — всерьез и надолго. В парламент даже вносилось ходатайство, чтобы христианский воскресный день был совмещен с иудейской субботой. Тогда выходной день был бы общим. Еще предлагалось образовать государственный совет по образцу синедриона из семидесяти участников.

Генерал-майор Томас Гаррисон посоветовал Оливеру Кромвелю сделать закон Моисея составной частью английского права. На этом предложении стоит остановиться особо. Если вспомнить принципы построения иудейских общин, их юрисдикцию, то напрашиваются неожиданные, на первый взгляд, выводы.

Исследователи считают, что, по существу, в этих принципах заложены зачатки муниципальной демократии. Они учитывают мнение населения и руководствуются принципами социального согласия. Они открыто провозглашают равенство людей перед законом. Общественные конфликты решаются независимыми инстанциями. В судебных разбирательствах стороны имеют право на апелляцию. Новыми и необычными для общества того времени были иудейские утверждения о верховенстве Моисеева закона, а не логики и военной силы.

Средневековые порядки предусматривали совсем другое: у кого — сила, тот и прав. Ими и пользовались везде и всюду короли, ханы, султаны и цари. Отказ от них означал огромный шаг вперед в построении общества на более справедливых началах. Вот и отдал дань уважения Моисееву закону генерал-майор.

Дружба с иудеями не получилась: местные торговцы боялись конкуренции пуще королевского железного кулака. И потому на возможных конкурентов полились потоки клеветы и грязи. О.Кромвель возражал:

"Вы утверждаете, что иудеи являются самый низкими и наиболее презираемыми среди народов. Как же тогда вы можете серьезно опасаться, что этот презираемый народ в предпринимательской и кредитной деятельности может победить столь высокоблагородное … английское купечество?" (Keller, 371).

Логично, остроумно, но когда речь идет о деньгах, люди забывают о логике и юморе. Так что не сумел Кромвель убедить купечество, хотя понимал, что широкое участие иудеев в экономике и финансах Англии более чем желательно.

Он знал это не понаслышке. Официально иудеям запрещалось в его времена жить в Англии, но только официально. Многие жили и процветали, получив иудейское образование, на порядок более совершенное, чем христианское. Они маскировали себя под португальских коммерсантов, но всем было известно, кто они такие. К примеру, личный врач королевы Елизаветы I был португальским иудеем. Португальский посол Антонио де Суза, прослывший щедрым кредитором знатных людей Лондона, тоже являлся скрытым иудеем. Правда, настолько «скрытым», что об этом говорил весь королевский двор.

Впрочем, и во Франции они назывались «португальскими торговцами». Они жили в Сен-Жан де Люз, Бордо, в Сент-Эспри-ле-Байонн, а также в приграничных областях, в Пиренеях и Ландах. Их можно было встретить в Биаррице, Марселе, Лионе, Нанте, Руане, Париже и во французских колониях в Америке, в частности на Мартинике. 8 актов, принятых между 1550 и 1656 гг., позволили «португальцам» селиться на территории королевства.

В средние века папство было среди главных защитников евреев. Была издана гарантировавшая защиту евреев папская булла sicut judeis. Этот документ оставался в силе на протяжении всего средневековья.

Оживленная торговля между Италией и Османской империей, в которой принимали участие евреи, делала их присутствие желательным для любых властей, стремившихся развивать экономическую жизнь своей страны, и папство не было исключением. Евреям предоставляли определенные привилегии в различных городах и государствах. Так, в Ферраре создается сефардская типография, в которой в 1553 г. был опубликован перевод на испанский язык библейского текста — так называемая Феррарская Библия. Начиная с 1573/74 гг. Венеция также становится одним из крупнейших центров понантейцев (так называли западных сефардов).

Нидерланды. С начала ХVI в. Антверпен, находившийся под властью Габсбургов, принял марранов. Евреи играют заметную роль в торговле с испанскими и португальскими территориями Нового Света. Особо активно они действуют в рамках Голландской Вест-Индийской компании, которая вела торговлю с северными территориями Бразилии.

Что касается Востока, то документы сохранили для нас имена иудеев, ставших видными мусульманскими деятелями после того, как быть иудеями стало крайне опасно. Вот некоторые из них.

Якуб бен Киллис, иудей, перешедший в ислам. Рожденный в Багдаде, он переместился в Леванте, в Рамлу, где стал предводителем торговцев (по Wakil al Tujjar). Затем переехал в Египет и, наконец, в Тунис. Он помогал тунисцам в завоевании Египта, реорганизовал Египет для тунисских Фатимидов и сделал его центром государства. (B.Lewis "Иудеи в исламском мире").

Реформы Якуба бен Киллиса касались, в том числе, финансовой структуры и монетного дела. Мусульманские историки проявляют максимальное признание его заслуг. Некоторые указывают на него даже как на специалиста по исламской юриспруденции. Таким образом, у истоков первого исторически конкретного египетского мусульманского государства стоял иудей.

Известным на Востоке стал иудей по имени Ka'b al-Ahbar, также перешедший в мусульманство. Б. Льюис читает его имя Ka'b как Яков или Акиба, в то время как Агбар-титул для ученых в высших школах Ближнего Востока (буквально «акбар» — «великий»). В исламской литературе Яков, или Акиба, считается выдающемся учителем, толкователем и пропагандистом традиций.

Хасдай бен Шарпут, советник халифов, одновременно был руководителем испанского иудейства. Секретарь Менахем бен Сарук был придворным врачом халифа Абдаррахмана III и автором первого гебрейского словаря.

Одна из самых интересных фигур раннего средневековья — иудей Самуил га-Нагид, великий визирь в Гранаде. Он — рыцарь, борец и поэт… («Очевидность и построение»)

И это только те, о ком сохранились сведения в документах.

Но вернемся в Европу.

Современные экономисты, изучая роль и значение иудеев в развитии экономики европейского средневековья, говорят, что они, иудеи, фактически строили новое общество. Его называют «гражданским», используют термины «буржуазная революция», «коммерческая революция». (С. Готен "Иудеи и арабы" 1974, New York).

Может быть, так оно и есть. Не зря же в 1810 году курфюстское прусское дворянство подало жалобу на канцлера государства Гарденберга из-за введения экономических принципов французской революции. Они писали с кровной обидой:

"Наша старая честная, бранденбургская Пруссия преобразовывается в государство иудеев". (Фр. Фостер, "История освободительных войн", Берлин, 1861).

Новая экономическая политика и власть иудеев — одно и то же понятие для прусских дворян. Уяснив это, мы, люди ХХI века, начинаем лучше понимать, откуда взялась та ненависть к ним, мытарям и ростовщикам, которую испытывали христианские финансисты и торговцы, когда пришло их время и надо было отбирать у иудеев экономическую власть в мире. В ход пошло все, что могло опорочить конкурентов. Выражаясь современным языком, в христианские времена произошел глобальный передел торгово-финансовой собственности, сопровождавшийся грандиозной по размаху религиозно-идеологической кампанией по опорочиванию прежних финансистов и торговцев.

Сами же иудеи прекрасно понимали свою роль в экономике всех стран. О том свидетельствует Вавилонский Талмуд, родившийся якобы за много столетий до новой эры: «Преподается: раввин Элиэзер говорит: Если бы они не считали нас необходимыми для торговли и перемещения, тогда они должны были бы нас избить намертво". (Pesachim 49 b, Талмуд, 213).


НАСЛЕДНИКИ ИМПЕРИИ


Распад империи. Описать его довольно трудно. Реальность в исторических трудах заслонена фантомными империями, рожденными средневековыми хронологами, чтобы в придуманной череде веков и тысячелетий заполнить временные пустоты событиями, героями, правителями. По выражению французского культуролога Бернара Гене, первые средневековые историки были «виртуозами по части хронологии… они справились со своей задачей так успешно, что это и сегодня вызывает у нас изумление». («История и историческая культура средневекового Запада»)

Поэтому, прежде всего необходимо определить признаки фантомности большинства этих фантомных империй. Они обнаруживаются особенно четко при анализе причин их исчезновения.

Везде наблюдается одна и та же схема развала: напор не знавших пощады варваров, бездарность погрязших в разврате императоров, зловещее стечение обстоятельств, внутренние раздоры и распри. Другого на страницах традиционных исторических трудов найти практически невозможно. Другое и не нужно было авторам. Политические реалии и экономика — вещи скучные. Описание же варварских зверств или императорского разврата позволяло сгущать драматизм событий, наполнять повествование яркими деталями, красками, психологическими нюансами, то есть всем, что придает книгам блеск литературных произведений. Неслучайно выдающийся немецкий историк Т.Моммзен был удостоен Нобелевской премии по литературе за свой труд о древнем Риме.

Реальные империи распадались по иным причинам.

Поначалу победившие метрополии обладали подавляющим военным, экономическим и политическим превосходством над покоренными регионами. Они были полными хозяевами. Хотелось бы особо подчеркнуть эту решающую черту: хозяевами, но не грабителями с большой дороги. Разбойникам безразлично, как будут жить люди после их набега, и будут ли они жить вообще. После грабительских нападений остаются выжженная земля и трупы.

У метрополий были другие цели: богатеть постоянно, и чем дальше, тем больше, за счет эксплуатации колоний. Но тут вступали в силу объективные законы экономики. Развитие производства требует непрерывного роста качества труда и управления. А это неминуемо приводило к тому, что империи не только выкачивали из захваченных земель все, что можно, но и вынуждены были вкладывать в них, говоря обобщенно, и средства, и знания. Независимо от своих стремлений они способствовали постепенному усилению роли местных торговцев, ремесленников, землевладельцев. Все больше появлялось в колониях умелых руководителей всех уровней, наиболее талантливые из которых учились в центре. В связи с усложнением техники и технологий требовалось все больше грамотных людей, и потому на местах открывались школы, а в более поздние времена и высшие учебные заведения.

Таким образом, метрополии, пользуясь выражением К. Маркса, растили собственных «могильщиков». Неотвратимо наступал момент, когда колонии набирали такие силы, в том числе и военные, что могли бросить вызов центру. И если это происходило в удачно выбранной политической и экономической ситуации, то наступал всеобщий кризис и после упорной, зачастую кровопролитной борьбы империи распадались.

Так произошло в разные века с Османской, Британской, Испанской, Французской, Русской империями. По тем же причинам уже в наше время распался Советский Союз.

Что происходило дальше? Бывшие колонии обычно захлестывала эйфория. Люди были убеждены, что теперь-то они будут такими же богатыми и сильными, как их прежние хозяева. Стремясь побыстрее избавиться от «чужого влияния», они спешно восстанавливали свои обычаи, обряды и ритуалы, призывали к служению старым богам. И, естественно, провозглашали полную независимость от побежденной метрополии.

Однако всеобщего благоденствия не наступало. Более того, страны погружались в длительный экономический и политический хаос. Выяснялось, что никакой экономической независимости не получается: слишком крепки хозяйственные связи с бывшим имперским центром. Не было и полной духовной свободы, ибо господствовали в душах людей те представления о мире и человеке, что были наработаны в едином имперском пространстве. Страны вступали на путь независимости с полным грузом прожитого, от которого никогда никому и нигде не удавалось освободиться. И медленное улучшение жизни наступало лишь после череды десятилетий, а то и веков.

После развала первой в мире империи местные диктаторы прежде всего начали передел собственности. В нем принимали участие как новые правители, так и те из старых, кто вовремя сменил религиозно-идеологическую ориентацию и сумел остаться у власти. Слишком велик был соблазн присвоить все, что еще недавно принадлежало метрополии и ее организациям.

Если следовать традиционной английской истории, король Генрих VIII в 1536–1539 гг. провел реформу по переделу собственности, забрав в свою частную собственность лучшие земли, в том числе и монастырские, закрыв более 500 монастырей и переписав их имущество на себя. А в 1559 г. дочь Генриха королева Елизавета I сделала англиканскую церковь частью государственной власти. Земля, не находившаяся в собственности королевы, была поделена на причты — parish, к которым приписывались все жители села или конкретного церковного округа. Жители английского причта с 1563 г. не имели права покидать его без разрешения властей.

Передел собственности сопровождался массовыми репрессиями. Только при Генрихе VIII было казнено более 7 тысяч человек, а по дорогам бродило более 10 тысяч бездомных. Беспощадной была и королева Мария. Она вошла в история как «Кровавая Мэри».

В те же годы русский царь Иван III, по свидетельству традиционной истории, также развернул массовые репрессии и передел собственности. Царь стал юридически частным лицом, забрал лучшие, в том числе и церковные, земли в свою частную собственность, а остальное отдал в земскую собственность под боярское управление. Земля, таким образом, была поделена на “частную” — государеву и “общественную-” земскую.

Непонятно только, почему Иван III заодно не сменил свой титул, свидетельствовавший о его прежнем подчиненном положении в империи. Ведь слово «царь»-иудейского происхождения и означает «наместник». Спустя два столетия это сделал Петр Первый.

Он назначил себя российским императором.

Заодно были ликвидированы привилегии Ганзейского союза, мощнейшего торгового объединения бывшей империи. Так впервые на государственном уровне были поставлены преграды в деятельности зарубежной торговой организации, грозного конкурента своих торговцев. Практика, применяемая всеми странами мира по сегодняшний день.

Одновременно с переделом собственности шла непрерывная борьба между новыми правителями и последними ставленниками империи, ушедшей в небытие. В 1589 г. с убийством Генриха III закончилась династия “Валуа” (т. е. Великих) во Франции, в 1603 г. со смертью бездетной Елизаветы I, внучки Генриха Тюдора, — династия “Тюдоров” в Англии. В 1605 г. закончилась и династия “Рюриковичей” в России — со смертью Бориса Годунова.

Приход новых владык усилил схватку за наследие империи. Речь шла не только о землях — главном богатстве государств, но и об организациях, имевших по-прежнему общеимперский характер. В частности, о монашеских общинах-орденах, не подчинявшихся, как и прежде, местным властям. Они обладали колоссальными богатствами, связями и собственной военной силой. Ни один европейский государь не мог чувствовать себя уверенно на троне, пока эти ордена существовали. Они служили наглядным опровержением любой национальной идеи, что подрывало процесс образования национальных государств. Их во что бы то ни стало следовало уничтожить.

Характерна судьба ордена Тамплиеров.

Традиционная история считает, что орден был создан в начале ХII века под руководством и с благословения Римского папского престола. Очередной фантом, родившийся тогда, когда папство, удлинив существование христианства на тысячу с лишним лет, наполняло образовавшуюся пустоту в хронологии длинным перечнем придуманных пап, организаций и событий.

Во времена создания ордена еще не было ни католичества, ни православия, ни мусульманства. Властвовало единобожие империи. И орден Храма, или тамплиеров, служил ее целям.

По своей сути орден был чисто монашеским. Его члены принимали обеты послушания (покорности), бедности и безбрачия. Устав тамплиеров, как утверждается, был разработан самим св. Бернаром и узаконен на церковном Соборе во французском городе Труа якобы Римским папой Евгением III в 1128 году.

Рыцарь, вступая в Орден тамплиеров, отрекался не только от всей мирской жизни, но и от родственников. Его пищей должны были служить лишь хлеб и вода. Возбранялись мясо, молоко, овощи, фрукты, вино. Одежда лишь самая простая. Если после смерти рыцаря-монаха в его вещах обнаруживались золотые или серебряные изделия, или деньги, то он терял право на похороны на освященной земле (кладбище), а если это обнаруживалось уже после похорон, то тело надлежало извлечь из могилы и бросить на съедение псам.

Отличительными знаками Ордена тамплиеров служили белый плащ-мантия для рыцарей и коричневый для сержантов с алым восьмиконечным крестом (известен еще как "мальтийский крест"). У тамплиеров были боевой клич: "Босеан" и флаг (штандарт) — черно-белое полотнище с девизом "Non nobis Domine". Это — начальные слова 9 стиха псалома 113: "Non nobis Domine, non nobis, sed nomini tuo da gloriam… — «Не нам, Господи, не нам, но имени твоему дай славу». Гербом Ордена стало изображение двух рыцарей, едущих на одном коне (символ бедности тамплиеров).




Печать Ордена — два рыцаря на одном коне.


Любопытна клятва члена ордена. В ней есть такие фразы:

"Я, рыцарь ордена, клянусь моему господину и повелителю, и преемнику князя апостолов, и его наследникам в постоянной верности и послушании… Обещаю также повиноваться великому магистру ордена и быть послушным, как того требуют уставы… В любое время дня и ночи, когда будет получен приказ, клянусь… сражаться против неверных королей и князей…"

Как видим, господами и повелителями были не какие-то короли или князья, их, наоборот, следовало наказывать в случае непослушания, и не великий магистр, который явно находился на вторых ролях, а «князь апостолов» и его наследники. То есть император. Другого кандидата на этот пост нет. Как нет в клятве ни единого слова об Иисусе Христе. Он еще не не стал Мессией.

Есть в истории тамплиеров моменты, с традиционной точки зрения необъяснимые. Это признают авторы сочинений об ордене:

«Трудно теперь выяснить, чем Орден тамплиеров завоевал себе очень быстро огромную популярность, но буквально в течение нескольких лет в его рядах насчитывалось уже более 300 только рыцарей, среди которых оказалось немало принцев, герцогов». («Всемирная история»)

С точки зрения новой хронологии, трудности тут не наблюдаются. Любой местный правитель желал показать императору, что предан ему душой и телом, и считал за честь быть принятым в имперский орден. Что же касается богатства, то следовало просто не выставлять его напоказ. Так и поступали принцы и герцоги.

Хотя орден был провозглашен нищенствующим, богатство его стремительно росло. Всего через два года после его учреждения он уже располагал обширными земельными владениями в Англии, Шотландии, Фландрии, Испании и Португалии. Как отмечают исследователи: «…большая часть южной Франции представляла собой сплошные владения Ордена тамплиеров». Еще через 10 лет он стал крупным землевладельцем и в других странах: Италии, Австрии, Германии, Венгрии». (А.Синельников)

Однако, признают традиционные историки, «истинной основой богатств Ордена явились активная ростовщическая деятельность, фактически создание банковской системы Европы».

Другая ипостась ордена — дипломатия, подчеркивает А.Синельников. Она покрыта некоей завесой секретности, впрочем, как и полагается дипломатии. Известно только, что командорства тамплиеров были в девяти провинциях Запада, что, кроме самых командоров, существовали еще смотрители и контролеры, под общим названием — визитеры, то есть приезжающие откуда-то с визитом, с проверкой. «Известно, что при каждом королевском дворе, церковном епископатстве, герцогском доме, то есть везде, где хоть как-то, хоть каким-либо краешком вершилась централизованная политика империи, находилась чрезвычайная тройка тамплиеров. Эти тройки были при дворах Франции и Англии, Фландрии и Венгрии, Аквитании и Португалии. Без подписей тамплиеров любой общеполитический документ, выражаясь языком современной юрисдикции, не мог быть парафирован». То есть считался пустой бумажкой.

В науке они патронировали геодезию, картографию, медицину, алхимию, отсюда все мифы папства об их связях с дьяволом. Под их рукой, в их Домах, по всему миру утвердились братства вольных каменщиков — архитекторов готического стиля, цеха строителей дорог, храмов, замков и крепостей, о неприступности которых ходили легенды. В частности, они построили Сен-Жан-д Акр (Акру, Акко), Газу, Тортозу, Бет Жибелан, Монсегюр. Гильдия вольных каменщиков — «полубратьев» тамплиеров — возвела Малый мост и Лувр в Париже, башню Тампль в Лондоне.




Стена крепости в Акке.


Они имели свои верфи, флоты, порты. Знаменитый Ля Рошель — порт Тамплиеров. Васко да Гама был рыцарем ордена Христа (португальской ветви рыцарей Храма), а принц Энрике Мореплаватель — его Великим Магистром. Сам португальский принц никогда не плавал, но на средства ордена Христа основал в Сагрише обсерваторию и мореходную школу, способствовал развитию кораблестроения в Португалии. По его инициативе были снаряжены океанские экспедиции Г.Кабрала, А. Кадамосто и др., открывшие острова Азорские, Зеленого мыса, Бижагош, обследовавшие реки Сенегал и Гамбия.

Под флагами ордена каравеллы Христофора Колумба "Санта-Мария", "Пинта" и "Нинья" пересекли Атлантический океан и достигли острова Сан-Сальвадор в Багамском архипелаге. Сам великий первооткрыватель Америки был женат на Фелипе Мониз Перестрелло, дочери сподвижника Генриха Мореплавателя, рыцаря ордена Христа, который передал ему свои морские и лоцманские карты.

Бурная экономическая активность тамплиеров вполне объяснима. Финансисты во все времена вкладывали деньги в наиболее перспективные отрасли хозяйства, сулящие высокие прибыли. Мореплавание как раз и было тогда самой заманчивой сферой вложения капиталов.

Тамплиеры имели постоянное войско — корпус быстрого реагирования — численностью до 15 тысяч человек. У них были собственные суды, собственная внутренняя служба безопасности. Хоть и распалась империя, Орден по-прежнему находился над государствами, не признавая над собою, за неимением императора, никого, кроме Бога.

Характерен конфликт между орденом и Генрихом III Английским еще в те времена, когда империя существовала. Доведенный до бешенства своеволием тамплиеров, король осмелился бросить им вызов и пригрозил конфискацией имущества:

«Вы, тамплиеры… имеете столько свобод и хартий, что ваши безграничные возможности наполняют вас гордыней и наглостью. То, что вам было так неосмотрительно дано, должно быть предусмотрительно взято обратно, и то, что вам было по неосторожности пожаловано, должно быть продуманным образом отобрано».

На эти слова последовала уничтожающая реплика Великого Магистра: "Что говоришь ты, о король! Неуместные слова твои больно слышать. Пока ты будешь справедлив, ты будешь править; но если ты нарушишь справедливость, ты перестанешь быть королем!»

И это сошло Магистру с рук: против императора и его слуг Генрих III побоялся выступить. Сносили наглость ордена и другие местные государи. Традиционная история объясняет это тем, что они боялись гнева Римского папского престола, якобы организатора и патрона орденов:

«…Отсюда и столь большая автономизация рыцарских орденов, их полная независимость не только от светских монархов, но даже и от церковников».

Объяснение, на наш взгляд, неубедительное. Оно было придумано спустя столетия для повышения авторитета католической церкви. Если даже допустить на минуту, что престол уже существовал в ХII-ХV веках, монархи его не боялись. Были времена, когда короли помыкали папами и ссылали их куда хотели. Были времена, когда католическую церковь публично называли шлюхой, и Рим молча сносил плевки и издевки, не обладая ни силой, ни авторитетом.

Да и о каком авторитете могла идти речь, если все еще помнили, кто такие понтифики — жрецы, ведавшие календарем, судопроизводством и частным правом! Впрочем, то, что жрецы-“понтифики” ведали частным правом, сослужило им добрую службу. Они управляли общественным имуществом Византийской империи. А после ее распада стали захватывать это имущество, называя его “божьим”, Главный понтифик — в первую очередь.

Однако мешали имперские ордена, особенно орден тамплиеров.

Первым решился посягнуть на их богатство французский король Филипп IV Красивый.

Его можно понять: он испытывал острую нужду в деньгах и с трудом сидел на троне из-за постоянных финансовых столкновений с французскими купцами, дворянами и даже простым людом. Сначала король предложил себя в качестве одного из руководителей ордена. Великий магистр Жак де Моле понял, что Филипп метит на его трон, и отказал королю. Тогда Филипп предложил перенести резиденцию Ордена с Кипра в Париж, мотивируя это якобы планами объединения госпитальеров с тамплиерами.

Тут уж Магистр не устоял: Орден госпитальеров тоже владел большими богатствами, и велико было желание их прибрать к рукам. Сохраняя на Кипре свою основную резиденцию, де Моле построил новый Тампль в Париже в виде мощного фортификационного сооружения. На всякий случай. Но фортификационные укрепления ему не помогли. Он не знал, что уже составлен и согласован с Англией, Италией, Германией, Кипром и другими странами план по одновременному аресту всех тамплиеров.


Жак де Моле — великий магистр


В начале октября якобы 1307 года во все города Франции были разосланы запечатанные приказы короля с пометкой "вскрыть 12 октября". 13 октября того же года одновременно по всей Франции были арестованы и заключены в тюрьмы около 5 тыс. тамплиеров. В других странах произошло то же самое, хотя и не сразу и не столь решительно. Блестяще задуманная полицейская операция удалась полностью.

Поскольку Филипп не мог прямо сказать, что ему нужны деньги, высшим руководителям ордена были предъявлены обвинения в ереси и святотатстве. Самым существенным стало обвинение в том, что в ордене господствовала не христианская религия, а смесь ислама и идолопоклонства. Так пишут историки папского престола.

На наш взгляд, это утверждение не выдерживает критики. В идолопоклонстве можно обвинить кого угодно, но только не иудеев и не мусульман. Такой смеси в природе быть не может! При этом следует учесть, что мусульманство стало религией в современном смысле слова не раньше 1603 года, когда султан Ахмет I впервые сделал его государственной религией Османской (бывшей Византийской) империи. Тогда же полумесяц со звездой опять-таки впервые стал мусульманским символом. Прежде он считался исключительно имперским военным знаком. Именно по этой причине некоторые европейские и русские старинные церкви до сих пор венчают шпили одновременно с крестами и полумесяцем, смущая правоверных христиан, не знающих историю религиозных символов.

Обвинение тамплиеров в поклонении исламу родилось, когда произошло размежевание прежних единобожников на различные конфессии, когда между ними началась кровопролитная борьба за сферы влияния. Вот тогда и посчитали сочинители прошлого, что быть мусульманином — значит быть преступником. Это служит еще одним доказательством того, что разгром тамплиеров произошел гораздо позже.

Скорее можно поверить другому обвинению: тамплиеры плевали на крест и попирали его ногами. Вполне серьезное предположение, если учесть, что они были единобожниками, а крест как символ родился за много веков до христианства с Иисусом Христом, ему поклонялись и язычники Египта как знаку Бога Солнца-Ра, и катары с богомилами. Тамплиеры таким способом выражали свое отношение к язычеству.

Известный английский исследователь истории средневековых рыцарских орденов Э. Брэдфорд писал:

"Истинны или ложны были обвинения, выдвинутые против храмовников, стало впоследствии объектом долгих дискуссий. Однако вопрос этот не мог быть однозначно решен, поскольку нельзя полагаться на признания, вырванные под пытками, тем более что обвинители храмовников, как было широко известно, были непосредственно заинтересованы в конфискации их земель и денег".

Впрочем, короля Филиппа ждало сильное разочарование: вся собственность храмовников, за исключением земель в Кастилье, Арагоне, Португалии и на Майорке, была передана Ордену Св. Иоанна.

Тамплиеры во Франции поголовно казнены. Их великие магистры лишились жизни на весьма примечательном месте:

"…18 марта 1314 года Жак де Моле и Жоффруа де Шарне были заживо сожжены в Париже, на Еврейском острове …"


Сожжение еретиков на кострах.


Филипп Красивый сжег их там, где в самом центре столицы жили и работали особо почитаемые и охраняемые в прежней империи финансисты и сборщики налогов, единомышленники и единоверцы тамплиеров. Настало новое время, и надо было показать прежним имперским «рабам казны», кто теперь вершит судьбы страны. Заодно прокатилась волна погромов и преследований единобожцев. Король посчитал, что если уж грабить, то всех подряд.

Судьба других имперских орденов не менее печальна, хотя их ликвидировали не так быстро и не до конца. Дело в том, что, к примеру, «Братство всадников Богородицы Тевтонской» действовало на окраинах бывшей империи, и это долгое время всех устраивало. В имперские времена братство начинало свою деятельность вполне мирно — с госпиталей и гостеприимных домов. Однако тевтоны вскоре сменили специализацию.

Они принялись осваивать земли Литвы, Польши, Заморские территории империи.

Что представляла собой Пруссия перед приходом туда тевтонов? Это была своего рода военная конфедерация 11 воинственных племен. Жмудь, литовцы, ятвяги, пруссы и многие другие не были кроткими агнцами, которых, как пишут традиционные историки, люто терзали свалившиеся им на голову тевтонские «волки». Они жили набегами на своих соседей, совершали человеческие жертвоприношения, молились языческим богам. За них и взялась имперская военно-монашеская община во славу единобожия.

Действовали и силой, и уговорами. Тевтонский хронист Петр из Дусбурга писал об этом так: "Кто бы [из пруссов] ни обратился… оставив идолопоклонство, братья милостиво обращаются с ним, и вот как. Если он знатен и происходит из рода нобилей, то ему даются земли в свободное владение и в таком количестве, что он может жить приличествующе положению своему …"


В результате образовался слой прусских "свободных", или "вольных", однодворцев, которые были обязаны нести еще и военную службу и, кстати сказать, зарекомендовали себя прекрасными воинами. Выполнялся принцип: "Дайте пруссам остаться пруссами".

Однако не нужно представлять тевтонов этакими благородными рыцарями без страха и упрека. Такие персонажи живут только в романах. На счету тевтонов и кровавая резня мирного населения, и элементарный разбой, и хищения, и преступления против своих же товарищей. Поэтому именно в недрах тевтонского братства родилась «фема» — страшная тайная полиция, прообраз всех тайных полиций мира, «рыцари плаща и кинжала». Упоминание о феме внушало ужас крестьянам и бюргерам, рыцарям и иерархам церкви, даже королям и принцам во всех уголках земли. Фема, по существу, являлась своеобразными «глазами и ушами» государевыми и свирепствовала на территории империи, сея страх и смерть среди ее подданных. Цель — держать в повиновении население, средства — террор. (А.Синельников)

Согласно традиционной истории, Тевтонский орден ненадолго пережил храмовников. Он якобы прекратил свое существование в 1410 году после поражения в битве под Грюнвальдом от соединенных польско-литовско-русских войск под командованием польского короля Владислава II Ягайло. Это не так. Он существует и сегодня, став, впрочем, вполне мирным и богобоязненным. От его прежней идеологии не осталось и следа. А она включала в себя исключительность миссии тевтонов и оправдание во имя исполнения этой миссии любых преступлений, отпущение грехов без покаяния.

Мы не случайно заговорили о тевтонской идеологии. Идея исключительности была настолько заманчивой, что эстафету тевтонов подхватил другой монашеский орден. Как утверждает традиционная история, он был основан в Париже в 1534 г. испанским дворянином Игнатием Лойолой (1491–1556 г.г.). Собственное его название — Societas Jesu ("Общество Иисуса"), то есть Общество иезуитов.

Новый орден принципиально отличался от прежних имперских тем, что принадлежал Римской католической церкви. Это произошло по многим причинам как объективного, так и субъективного характера.

Еще раз вспомним обстановку после распада империи. Военно-политическое поражение центра привело и к поражению в религиозно-духовной сфере. Бывшие провинции немедленно провозгласили себя независимыми во всех смыслах этого слова. В том числе и в религиозном. Полностью отказаться от единобожия они уже не могли: выросло несколько поколений людей, поклонявшихся единому Богу. Но и своих богов следовало вспомнить в качестве альтернативы старому верованию.

Тогда-то и произошел во всех вновь образованных странах бурный всплеск, казалось бы, уже забытых языческих обрядов, ритуалов, обычаев. Это отмечается всеми историками. Правда, они находят объяснение такому феномену не в закономерностях исторического развития, а в самых различных частностях. Называется, например, развращенность тех или иных пап. Или необузданность черни, почему-то давшей волю своим низменным инстинктам. И так далее. Когда же такие объяснения кажутся слишком натянутыми, наиболее добросовестные историки разводят руками, честно признаваясь, что не знают, почему в пантеоне христианских святых в эпоху средневековья были Вакх, Геракл и прочие языческие персонажи.

Но поскольку оставлять без объяснений такие факты невозможно, другие историки считают, что в летописи и иные документы, дошедшие до нас, вкрались ошибки. Летописцы ошибались, а вот современные специалисты имеют возможность, сравнивая различные источники, находить истинные причины. В традиционной истории подобный высокомерный и безапелляционный подход к документам встречается сплошь и рядом. Любое высказывание средневековых авторов, противоречащее установившимся взглядам, сопровождается обширными комментариями высокомудрых ученых, смысл которых прост и категоричен: «Автор ошибается!»

Ну, а если не ошибается? Если он писал о том, что сам видел? Как быть тогда?

Не учитывая обстановку зарождения новых религий в ту эпоху, действительно трудно понять, откуда появился тот же Вакх, чтобы, впрочем, незаметно исчезнуть, когда, наконец, выкристаллизовалось как единое целое современное христианство.

Следы «отката» к язычеству после распада империи сохранились в документах, свидетельствах путешественников, в различных сочинениях христианских богословов, боровшихся в более позднее время с сектами, которые в новых исторических условиях оставались приверженцами смеси старых христианских и дохристианских обычаев.

Смесь языческих и христианских верований наблюдается, например, в Египте. Гробница Рамзеса IV, в отличие от многих других гробниц Долины царей, была найдена европейцами незамурованной. Причем, она была открыта для посещения уже давно. Оказывается, «небольшая христианская община, жившая в Долине, использовала ее как церковь». (А. Фоменко)

Казалось бы, какое отношение может иметь Долина царей к христианству? Тем более-фараон Рамзес IV, который, как нас уверяют египтологи, жил в глубочайшей древности.

Тем не менее до нашего времени сохраняются явные следы того, что в гробнице Рамзеса IV действительно молились христиане. Все стены гробницы исписаны греческими надписями христианского содержания. Нарисованы два христианских священника в церковных облачениях Наиболее обширные греческие надписи расположены прямо у самого входа в гробницу — очевидно, чтобы их можно было увидеть снаружи.

Огромный храм, расположенный в самом центре Луксора — древних Фив, — тоже, оказывается, какое-то время включал в себя христианскую церковь. При этом сам




Алтарь христианской церкви в Луксорском храме


Луксорский храм — типичное древне-египетское сооружение. Его стены покрыты множеством иероглифов и египетских изображений. Тем не менее, в его глубине до сих пор хорошо сохранилась христианская церковь в греческом стиле, с алтарем и остатками христианских фресок, выполненных поверх египетских изображений.

В помещении за алтарем этой христианской церкви, — или, может быть, в самом ее алтаре, — на стене было обнаружено изображение фараона по имени АЛЕКСАНДР. Именно так звучит имя, вписанное в его картуше. Считается, что это — Александр Македонский, по приказу которого и было построено это помещение. Получается, что Александр Македонский, приехав в Луксор, приказал пристроить к Луксорскому храму помещение христианской церкви и украсить ее алтарь своим изображением в виде фараона. С точки зрения скалигеровской хронологии, это немыслимо. Но с точки зрения новой хронологии, это вполне могло произойти в XV веке н. э.





Мусульманская мечеть в Луксорском храме.

Ее вход — наверху стены, т. к. она (в отличие от христианской церкви) была построена уже, когда храм был заброшен и наполовину занесен песком


В Луксорском храме есть не только христианская церковь, но и мусульманская мечеть. В этом зримо проступают черты того времени, когда мировые религии только начали разделяться, произрастая из общего для них единобожия.

Говоря о язычестве, христианские богословы выделяют такие его черты, как тайные мистерии с их посвящениями (инициациями), жертвами и бичеваниями, храмовой проституцией, плясками, прыжками и кружениями, способствовавшими достижению особых экстатических состояний, интерпретируемых как накатывание "духа". У язычников за тысячелетия были выработаны сложные ритуалы: для народа — процессии с плясками, прыжками и факелами; для элиты — мистерии, куда допускались только посвященные.

Но ведь все это было присуще и христианству в средние века! Сохранилась масса свидетельств того, что по размаху оргий иерархи церкви ставили рекорды, что на улицах и площадях разыгрывались мистерии из жизни Мессии, а процессии с плясками и факелами, с самобичеванием доводили людей до исступления. Чистейшее язычество бушевало на просторах Европы.

От фактов уйти невозможно. И потому богословы, всеми силами оберегая современное христианство от каких-либо связей с язычеством, выдвинули идею о существовании внешне исповедуемого христианства, которое уживалось с привычными «старыми» ритуалами и «народными» праздниками. (С. Шаров «Языческие корни европейского сектантства»)

Внешняя оболочка якобы скрывала сатанинскую сущность мистерий и прочих атрибутов старых верований. То есть для объяснений происходившего понадобилось привлечь нечистую силу. Иначе у богословов не сходились концы с концами.

Стоит отметить, что и сегодняшние христианские ритуалы сохранили следы влияния язычества. Но о том в богословских трудах нет ни слова.

Что же касается человеческих жертвоприношений, самой характерной черты язычества, то и здесь не все так ясно, как кажется. Все мировые религии однозначно отвергают этот страшный способ общения с Богом. Но всегда ли прихожане отвергали и отвергают его? Как ни печально, но и сегодня еще живо это проявление язычества. Вот некоторые факты.

В 1463 г. в Ногате (Европа), когда нужно было поправить разрушившуюся плотину, крестьяне напоили допьяна нищего бродягу и зарыли его там, следуя совету заложить в плотину " для крепости" живого человека. Точно такие же ритуалы наблюдались в Германии в последующие два столетия. Людей зарывали в землю, чтобы они «держали» углы зданий.

В средние века в Европе не раз проходили процессы, на которых фигурировали младенцы, убиенные во время так называемых "черных месс". Например, суд над Жилем де Ре, якобы использовавшим некрещеного младенца для получения от дьявола алхимического золота, и над священником Урбеном Грандье, который был обвинен в убийстве младенца в Орлоанс в 1631 году. Но если обвинения в адрес де Ре и Грандье вызывают большой скепсис историков, то в случае с женой парижского ювелира Маргаритой Монвуазен, урожденной Дезейе, улики кажутся бесспорными. Ведь в саду ее дома в Сен-Жермене следственными чиновниками были найдены останки двух с половиной тысяч зарезанных детей и неразвившихся эмбрионов.

Монвуазен и ее сообщницы устраивали черные мессы под руководством аббата Гибура, используя для этого заброшенную церковь Сен-Марсель. В обряде служения сочетались подражание католической мессе и элементы древних языческих культов, колдовство и сексуальные оргии.

Дж. Фрэзер в "Золотой ветви" говорит, что черные мессы, магия и жертвоприношения были распространены в необразованной среде французского крестьянства еще и в XIX веке. «Гасконские крестьяне также верят, — отмечает Фрэзер, — что для того, чтобы отомстить своим врагам, злые люди иногда склоняют священника отслужить обедню, называемую обедней святого Секария».

Недавно в Испании, в Торрелодонесе и Эль-Эскориале, городках неподалеку от Мадрида, были осквернены могилы и обнаружены человеческие кости. В полицейской сводке подчеркивается, что " имеется почти полная уверенность в том, что принесен в жертву ребенок". Некая Мария Мьерес сообщила, что она наблюдала ритуал, когда "во исполнение требований черной магии был убит ребенок примерно двухлетнего возраста".

По сведениям из источников, связанных с Интерполом, в течение 1989 года и первых месяцев 1990 года в Западной Европе, США и Канаде было совершено более ста убийств в сектах. Есть прямые свидетельства о преднамеренных убийствах с жестокими истязаниями.

Таковы дальние отклики того времени, когда провинции бывшей империи захлестнула волна старых верований в причудливой смеси с имперским единобожием.

В тех условиях и появился орден иезуитов. Официально он был утвержден Папой Павлом III в 1540 году. С ним связан и созыв знаменитого Тридентского собора. Это было время яростной борьбы с письменной ересью, книжных аутодафе и первого «Индекса запрещенных книг».

Мы не подвергаем сомнению названную дату утверждения ордена иезуитов. В конце концов, она ничего не решает. Принципиально важно другое: орден иезуитов не возник на пустом месте. Он существовал еще в период империи и назывался католическим, что означало «всеобщим». Даже в официальной истории фигурируют первый и второй ордена иезуитов. И первый выполнял те же функции, что и его преемник, только боролся не с христианской ересью, а с язычеством. Следы его бурной деятельности мы находим в свидетельствах XIV века.

Вот отрывок из работы Мацстера Экхарта, одного из католических теологов:

«В Париже 31 мая 1310 года Маргерит Порет была предана огню как еретичка. Перед этим была публично сожжена ее книга «Зерцало простых душ».

Майстер Экхарт знал об этом доподлинно, ведь он жил по соседству с Вильгельмом Парижским, генеральным инквизитором, возглавлявшим процесс.

Отто Штайгер и Г. Хайнсон в книге «Истребление мудрых женщин» называют время между 1360 и 1700 годами эпохой наивысшей активности инквизиции. Еретиков выставляли на всеобщее поругание, замуровывали в стены, приговаривали к галерным работам и сжигали — не только живых людей, но и останки давно умерших.

Работу члены ордена выполняли, как видим, одну и ту же на протяжении столетий.

Вот только незаметно для неграмотных прихожан после падения империи произошла подмена целей этого зловещего общества: богоборческие были заменены католическими. Все остальное осталось тем же, имперским.

Прежде всего — надгосударственный статус ордена. В этом отношении он буквально скопирован с других имперских орденов типа тамплиеров. Римский папский престол стремился к мировому религиозному господству так же, как до него — империя. Поэтому и средства выбирал уже опробованные и доказавшие свою эффективность. Иезуитов отличает уже знакомая нам жесткая дисциплина, беспрекословное подчинение орденскому начальству и повиновение владыке — Папе Римскому. Орден выведен из-под епископской юрисдикции, то есть юрисдикции местных церковных иерархов. Еще одна черта, родственная имперским орденам.

Раздираемая внутренними противоречиями и атакуемая Реформацией, церковь доверила ордену создание мощной системы теологическо-апологетической обороны, и за короткий срок Общество Иисуса стало могущественной религиозно-идеологической, политической и экономической силой. Настолько могущественной, что Папа Климент XIV (1769–1774 гг.) под нажимом королевских дворов Португалии, Испании и Франции принял в 1773 г. решение о роспуске ордена. Впрочем, почти через полвека, когда Европа слегка подзабыла деяния иезуитов, папа Пий VII, восстановил его.

Интересно, что в булле "Dominus ac Redemptor" Климент ХIV обвинил иезуитов во всевозможных преступлениях перед церковью. И ни одного слова о преступлениях против людей!

Во Франции это варварство продолжалось до 1772 года, в Швейцарии — до 1782. В Италии инквизиция действовала до 1859. Последний приговор к галерным работам был вынесен евангелистам, супружеской паре, в 1852 году.

С тех пор орден значительно поубавил в воинственности: не те времена — и сосредоточился на религиозной пропаганде. Как сообщает журнал «Чивильта Каттолика» (La Civilta Cattolica), сейчас он насчитывает около 35 тысяч членов, имеет 33 собственных университета и 200 школ разного типа. Борьба за людские души продолжается.

В отличие от имперских орденов, орден уделял и уделяет до сих пор огромное внимание религиозному образованию. Его называли даже «орденом ученых». Он организовывал духовные семинарии, школы, университеты, став фактическим монополистом в области просвещения и воспитания в католических странах.

При этом первоначально широко и всесторонне использовался опыт и учреждения единобожцев. Мы уже говорили о том большом значении, которое придавали образованию имперские монотеисты. Они первыми и создали духовные семинарии и университеты в ХIII-ХIV веках. Средневековые университеты возникли как собрания единоверцев, т. е. как собрания, на которых произносились проповеди в пользу религиозного учения. Подобным способом внедрялось единообразное толкование понятий, что помогало избавляться от разночтения ортодоксальных постулатов.

Такой подход к обучению молодежи был крайне ценным. Его и взяли на вооружение иезуиты. Но для начала избавились от остатков иудаизма. Историки папства утверждают, что уже в 1239 году Николай Донин, французский отделитель иудеев, донес папе Григорию IX на Талмуд. И уже в 1240 году в Париже перед судом епископов и доминиканцев началось слушание дела против книги. Талмуд был признан «богомерзким», и его постановили сжечь. Что и произошло. Двадцать четыре повозки, полные талмудических книг, были сожжены в Париже в 1242 году.

Приведенной хронологии можно было бы поверить, если бы не одно обстоятельство: первый строго католический университет основан только в 1508 г. в Мадриде (Испания).

Р.Дэвидсон и К.Льюмен напоминают в «Очевидности и построении», что Людвиг святой позаботился о том, чтобы во всей Франции Талмуд и другие «богомерзкие» критические сочинения изымались и сжигались. Урон, нанесенный этим первым, но не единственным в истории книжным аутодафе, громаден. Жертвами оказались документы, которые помогли бы воссоздать истинную историю цивилизации Запада.

Заодно вычистили университеты от подозрительных педагогов и студентов. Это приводило к открытым волнениям и беспорядкам, при которых несколько студентов погибло. Парижский университет вообще закрыли на шесть лет. И лишь когда страсти поутихли, открыли вновь.

Свидетельства теснейшей связи иудейских ученых и богословов с первыми европейскими университетами сохранились в биографиях крупнейших ученых того времени. В частности, Роджера Бэкона, выпускника, а впоследствии преподавателя Оксфорда. Известно, что он занимался с иудеями, которые наставляли своего ученика в гебрейском и помогали ему переводить гебрейские тексты. Он заступился перед папой по отношению к изучению иврита. Более того, критиковал папу, духовенство и схоластиков.

За недозволенные речи в 1277 году Роджер Бэкон был заключен в тюрьму. Так сказано во францисканской хронике XIV столетия. Традиционные историки пишут, что он «на свое время не оказал никакого влияния и только в XVI столетии был открыт заново». Судя по всему, он и жил в ХVI веке. Ученого такого размаха Англия не забыла бы на три столетия.

Анализируя историю высшего образования в Европе, Я.Кеслер выяснил, группа универститетов противоположного Риму направления появилась в конце ХV века, когда возникли споры об истинной вере. Они открылись в Праге, Кракове, Вене, Гейдельберге, Кельне, а также в городах Северной Италии. Эта группа представляла собой светские учреждения, ставшие впоследствии центрами протестантства, и локализована она в Восточной и Центральной, а не в Западной Европе. Религиозный реформатор, основатель лютеранства Мартин Лютер работал в университете Виттенберга (1517 г.). Там он и выступил с 95 тезисами против индульгенций, отвергавшими основные догматы католицизма.

Одно из ключевых для университетов понятий — “профессор” — появилось только в XVI в. впервые в Оксфорде. Характерно, что это слово означает на латыни — “исповедник веры”. Так что “профессора богословия” — изобретение XVI–XVII вв.

Параллельно университетам в XV в. не только в Западной, но и в Восточной Европе возникали цеховые братства, например, Львовское (1439 г.) и Виленское (1458 г.). В конце XVI — начале XVII вв. эти объединения из профессиональных постепенно превратились в религиозные — православные братства: Львовское (1586 г.), Киевское (1615 г.), Луцкое (1624 г.) и т. п. При братствах открываются православные школы и типографии. Через них внедряется искусственный церковнославянский язык и письмо на нем, вытесняющее гражданскую азбуку. (Я.Кеслер)

Таким образом, к середине XVII в. формируются и по-своему канонизируются основные разновидности христианства — католичество, протестантство и православие Аналогичный процесс происходил в Османской империи — там через медресе постепенно формировалось современное мусульманство, ставшее официальной религией Турции только в 1603 г.

Только к концу XVII века под давлением укрепившихся повсюду национальных религий оформляется современный иудаизм, для географической локализации которого уже не осталось места после раздела мира.

Еще раз подчеркнем: разделение византийского единобожия на несколько конфессий было неизбежным. Создание независимых государств невозможно без яркой идеи, способной сплотить людей на основе принципа «Мы с тобой одной крови». А эта идея стала популярной благодаря тому, что именно в средние века изменилась экономическая обстановка. Развитие общества привело к появлению прибавочного продукта. Начали развиваться капиталистические отношения наряду с существовавшими на протяжении всей цивилизации рабством, феодализмом и общинным строем.

Однако там, где рынок, там и конкуренция. Не только экономическая, но и идеологическая. Государства стали защищать своих производителей и своих торговцев, и точно также церкви встали на защиту своих единоверцев. Как и положено в конкурирующих фирмах, они внушали и внушают своим адептам, что только они поклоняются Богу так, как положено. Все остальные делают это неправильно и потому на том свете не попадут в рай.

Как точно определяет Я. Кеслер: «Сосуществование конкурирующих церквей с головой выдает рыночную природу церковных институтов, своего рода брокерских контор. Папская продажа индульгенций, святых реликвий и симония — торговля должностями в XV–XVII вв. — это уже дополнительные, дилерские услуги».

Образование различных конфессий на основе единобожия привело к созданию различных Священных книг. Во второй половине XV века взгляды византийских монотеистов получили название “Ветхий Завет”, а Библия как таковая была сформирована к концу XVI в. (само слово Bible появилось только в XVI в.) и впервые полностью опубликована только в начале XVII века в Англии.

12 января 2004 года Великобритания отметила 400-летие Библии:

«Four hundred years ago today, the king commanded, and the a landmark translation of Bible became the standard against which all other bibles compared. On Jan. 12, 1604, James 1, the brilliant, contrary, ugly son of Mary, Queen of Scots and successor to Elizabeth 1, convened a conference at Hampton Court to create an official Bible to be used in all churches of England. It took seven years to complete the project». (газета Toronto star) — «Четыреста лет назад, царь повелел, и перевод Библии стал стандартом, по сравнению со всеми остальными переводами. 12 января 1604 года, Джеймс I — блестяще, по сравнению с уродливым сыном Марии Стюарт, — наследник Елизаветы I, провел конференцию в Хэмптон-Корте для создания официальной Библии, которая будет использоваться во всех церквях Англии. Потребовалось семь лет, чтобы завершить проект».


ВЫТЕСНЕННАЯ ПАМЯТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Вот уже немало веков исследователи пытаются понять и объяснить природу антисемитизма. Он распространен повсеместно. Его проявления находят даже в тех странах, таких как Корея или Монголия, где евреев в прошлом никогда не было.

Повсюду слова «еврей» или «иудей» вызывают настороженность, смутную тревогу, ожидание чего-то плохого. Они звучат как сигнал опасности.

К конкретным евреям эти чувства сплошь и рядом не имеют отношения. Невозможно подсчитать, сколько смешанных браков совершалось, совершается и будет совершаться во всех странах, где проживают евреи. В Соединенных Штатах и России счет идет на многие сотни тысяч. Неслучайно еврейская община США сокращается из десятилетие в десятилетие — не за счет эмиграции в Израиль или роста смертности, а только лишь потому, что дети в смешанных семьях перестают считать себя евреями. И тем не менее их родственники — неевреи относятся к еврейству в целом отрицательно. Оно воспринимается как абстрактное Зло, как зловещий рок, постоянно нависающий над человечеством.

Такое отношение оказывает влияние и на самих евреев. Среди значительной их части распространен еврейский антисемитизм. На бытовом уровне он проявляется в том, что тот или иной человек себя считает истинным евреем, а тех соплеменников, кого он ненавидит, — выродками: «Они позорят нас, настоящих евреев».

Немало произведений антисемитского толка написаны еврейскими авторами, пытающимися дистанцироваться от тех, кто по-прежнему считает себя представителями этого народа. Государственные и общественные деятели, бизнесмены, артисты и художники, имеющие, помимо других, и еврейские корни, как правило, скрывают сей факт. Евреи, перешедшие в христианство или вообще отринувшие какую-либо религию, зачастую являются наиболее последовательными антисемитами. Яркие тому примеры-инквизитор Торквемада и атеист Карл Маркс.

Видный исследователь ХIX века Д.Хвольсон подсчитал, что за столетие «около 150 евреев, перешедших в христианство, опубликовали враждебные по отношению к евреям сочинения… 5 или 6 из них наполнены фантасмагориями о ритуальных убийствах. (Д.А.Хвольсон. О некоторых средневековых обвинениях против евреев. Историческое исследование по источникам. — С.-Петербург, 1880, сс.279–280).

Распространенность антисемитизма и его влияние на людей ставят исследователей в тупик. За эту тему брались выдающиеся литераторы, историки, философы, даже бизнесмены (Генри Форд). Они придерживались различных взглядов на еврейство, зачастую диаметрально противоположных, о чем мы говорили в начале книги. Они привлекали в качестве доказательств целые библиотеки трудов. Тем не менее проблема не прояснилась до сих пор.

Многие современные ученые сводят причины антисемитизма к ксенофобии. В самом деле, ксенофобия, означающая в переводе с греческого «страх перед чужим», лежит в основе всех националистических взглядов. Как выяснилось, она является даже законом зоопсихологии, порожденным естественным отбором. В животном мире чужой, как правило, несет опасность. Поэтому братья наши меньшие не приемлют чужих. И, по мнению психологов, первобытный человек унаследовал эту фобию, перенеся понятие «чужой» на незнакомые племена.

В первобытном обществе "мы" — это всегда "люди" в прямом смысле слова. Тогда как "они" — не совсем люди. Дальнейшая трансформация этой формулы: "они — совсем не люди" — краеугольный камень расистской доктрины, негативная реакция на все, что исходит от другой нации. «Национализм начинается там, где сознание своей особости превращается во враждебную психологическую установку, которая усиливает чувство страха, ненависть, нетерпимость. Другому народу приписывают агрессивность, недоброжелательство и целый спектр отрицательных античеловеческих черт. Зато собственный — наделяют всеми возможными достоинствами, что служит психологическим оправданием негативного отношения к чужакам». (В.Илюшенко)

Однако все это относится к национализму и ксенофобии в целом. Что же касается антисемитизма, то его широчайшая распространённость свидетельствует о дополнительных корнях, определяющих его неповторимость как общественного явления.

Мы видим эти корни, прежде всего в существовании в средние века мировой империи монотеистов. Когда приверженцы иудаизма, семиты с Ближнего Востока, превратились в господствующую жреческую касту в мировой католико-иудейской империи (они сами себя называли католиками!), когда монотеизм принялись внедрять везде и всюду силой оружия, когда, наконец, его именем стали отнимать у людей последнее достояние в казну императора, — вот тогда и вспыхнула ярким пламенем ненависть к иудеям, оставив глубочайший след в исторической памяти. Эта ненависть бушевала особенно исступленно после того, как империя рухнула и ничто уже не защищало «евреев» — «чужаков».

Чрезвычайно обострила ситуацию конкуренция со стороны вновь народившегося христианского торгово-финансового капитала. Как и полагается новым участникам борьбы за господство на торговом и финансовом рынках, они поставили своей целью ослабление, а еще лучше — искоренение иудейских конкурентов, больше не поддерживаемых военной мощью былой империи. В этих целях была развернута колоссальная пиар-кампания по очернению касты мытарей — налогосборщиков.

Надо отдать должное новичкам: они блестяще использовали застарелую ненависть налогоплательщиков. Когда не удавалось победить соперников более умелым ведением дел, новые хозяева финансов и рынков поднимали людей на борьбу под лозунгами искоренения иноверцев, проклятых убийц Иисуса Христа, врагов человечества, исчадий ада. И тогда то в одной стране, то в другой прокатывались погромы и полыхали костры аутодафе.

Зачастую, когда очень уж хотелось пограбить евреев, монархи не утруждали себя лозунгами и призывами. Д.Хвольсон приводит такой факт:

"Тогдашний германский император Альбрехт, в качестве, как он говорил, наследника императоров Веспасиана, Тита и Карла Великого, заявил притязания на верховные права над французскими евреями. Вследствие этого король [Филипп IV Красивый] внезапно задержал всех евреев Франции, мужчин и женщин, стариков и детей, на один день, отнял у них все движимое и недвижимое имущество, конфисковал в свою пользу все их долги на христианах и, оставив им только одежду на плечах, изгнал из страны 100 000 человек, сделав их нищими. "Вот тебе твои евреи!" — насмешливо сказал он тогда германскому императору".

Д.Хвольсон не замечает парадоксальную, на первый взгляд, ситуацию: король считает нормальными притязания германского императора на французских евреев. Казалось бы, с какой стати одно государство может заявлять о своих правах на граждан другой страны? Это может быть лишь в том случае, если речь идет о людях, имеющих надгосударственный статус, который все признают. Называя себя наследником императоров Веспасиана, Тита и Карла Великого, Альбрехт говорил, по сути, о наследстве империи монотеистов.

В «Истории антисемитизма» Л.Поляков также приводит данные, свидетельствующие о чисто материальном обосновании преследования иудеев:

«Связь между борьбой за чистоту веры и классовыми или кастовыми интересами особенно четко прослеживается в Кастилии, где с конца XIII века (согласно скалигеровской хронологии — прим. авт.) усиливающаяся буржуазия получила свое представительство в капитуле, а также право посылать своих делегатов в парламент (Кортесы) и утверждать налоги.»

Погромы не заставили себя ждать. Народившаяся буржуазия подняла чернь против евреев. Любопытны лозунги, под которыми толпы громили иноверцев: «В Барселоне толпа кричала: «Богачи хотят уничтожить простых людей!» То есть речь шла не об иноверцах и инородцах, а о денежных кошельках.

Во многих трудах, посвященных антисемитизму, приводится перечень еврейских погромов и гонений, совершенных в разные столетия. Вот некоторые строки из этого перечня:


…1290 г. — Изгнание евреев из Англии.

1391 г. — Погром в Севилье (Испания). 30000 человек убиты.

1394 г. — Изгнание евреев из Франции.

1492 г. — Сотни тысяч евреев изгнаны из Испании… (М. Чернов «Самоубийство», «Континент USA», 2003)


Мы предполагаем, что эти события следует датировать второй половиной XV века, с временным промежутком в 30–40 лет.

2 января 1492 года Их Католические Величества Фердинанд и Изабелла торжественно вступили в Гранаду. 31 марта того же года они подписали эдикт об изгнании евреев из Испании:

«…Мы получили информацию от инквизиторов и от других лиц, что общение евреев с христианами приводит к самым худшим последствиям… В результате наша святая католическая вера оказалась униженной и обесчещенной. Итак, мы пришли к выводу, что единственное эффективное средство положить конец этим несчастьям состоит в окончательном разрыве всех контактов между евреями и христианами, а это может быть достигнуто только путем изгнания евреев из нашего королевства». (Л.Поляков)

Несколько по-другому развивались события в соседней Португалии. Изгнание означало бы немедленную катастрофу для экономики маленькой страны. Насильственное крещение явилось единственным решением, совместимым с политическими амбициями Португалии.

На пасху 1497 года события стали развиваться в ускоренном темпе. Детей отнимали у их родителей и вели к крестильным купелям. Те из родителей, которые не последовали добровольно за своими детьми, были отведены туда силой через несколько недель.

«Богохульственный фарс, вызванный самыми низкими и гнусными материальными мотивами», — таков был в XX веке вердикт Менендеса-и-Пелайо.

«Еврейская Энциклопедия» приводит следующие цифры: из Англии в XIII в. было изгнано 16000 евреев, из Франции в XIV в. — 100000, из Испании в XV в. — 200000 человек.

Со временем преследование евреев приобретало мистический характер. По мере того, как забывалась их роль в ушедшей в небытие империи, само существование этой группы людей стало восприниматься как доказательство происков Сатаны. Они становились олицетворением темных сил, проводниками Зла в этом мире. Они и молились по-своему, и соблюдали обычаи, непохожие на обычаи окружающих, и готовили какую-то свою пищу. А главное — к их рукам буквально прилипало золото мира. Не иначе как им покровительствовал Дьявол.

Особенно популярно было это обвинение в десятилетия, когда Европу опустошали эпидемии чумы и холеры. Свидетельством связей евреев с Сатаной служило то, что в годы «Черной смерти» «исчадий ада» умирало меньше, чем христиан. Это сейчас мы понимаем, что изолированная жизнь в гетто и соблюдение особых ритуалов чистоты, принятых в иудаизме, спасали немало жизней. Тогда же в этом видели руку «врага рода людского». Их обвиняли в том, что они, охраняемые Дьяволом, стремились истребить христиан и неправильно лечили больных, колдовством напускали на них порчу и даже отравляли колодцы.

В Шильоне некий еврей под пыткой «признался», будто некоторые его единоверцы на юге Франции составили заговор и приготовили яд из пауков, лягушек, ящериц, человеческого мяса, христианских сердец и оскверненной просфоры. Порошок, приготовленный из этой смеси, распределили между общинами, чтобы сыпать его в колодцы, из которых христиане берут воду для питья. Это-то якобы и вызвало страшную эпидемию по всей Европе.

Чаще же всего повторялись обвинения в похищении христианских младенцев и их ритуальном убийстве.

Однако не все понятно с этими обвинениями. Традиционные историки с некоторым удивлением отмечают, что до ХII века христианское общество ни разу не выступало с подобными обвинениями в адрес евреев. Кое-какие сведения об убийствах, совершенных в магических и колдовских целях, имеются, но фигурируют в них не иудеи, а язычники.

Размышляя над этим фактом, историки предполагают, что «Очевидно, решающим было воздействие страстей, разожженных крестовыми походами». Получается, что до крестовых походов о кровавых обычаях иудеев все же говорили, но втихомолку, а вот походы за освобождение Гроба Господня подлили масла в огонь.

Так ли это? Достаточно прочитать записи одного из участников походов, Робера де Клари, сохранившиеся до нашего времени, чтобы увидеть, какие цели ставили перед собой крестоносцы. Они думали о деньгах и добыче, а не о Гробе Господнем. Да и вообще их цель — "сарацинов бить", а не "гроб спасать". Ни про Иисуса, ни про распятие, ни про Гроб Господен — ни единого слова! (McNeal E. H. The conquest of Constantinople of Robert of Clari. N. Y., 1936)

Робер де Клари ни словом не обмолвился и об иудеях — «убийцах Христа».

По нашему мнению, иудеев не обвиняли в ритуальных убийствах по той причине, что израильтянами, то есть последователями монотеизма, в тот период были все. В первую очередь — правящая элита империи! И только тогда, когда империя рухнула, на иудеев полилась вся та грязь, которая прежде обрушивалась на политеистов.

Сомнительная честь рождения кровавого навета принадлежит Англии. Согласно традиционной хронологии, в начале ХII века здесь, в Норвиче, рассматривалось первое дело по подобному обвинению. Тело юного подмастерья Вильяма, впоследствии признанного святым, было обнаружено накануне Святой пятницы в лесу.

Первое обвинение и первое убийство подозреваемого еврея. Его зарубил разорившийся рыцарь-должник убитого. «Случайное совпадение», — пишут традиционные историки.

Гуго из Линкольна в Англии, якобы распятый евреями в 1255 г., стал даже героем народных баллад.

Был и такой вариант обвинений: в Иерусалимском храме якобы поклонялись голове осла (по другому варианту — свиньи) и раз в год приносили в жертву захваченного и хорошо откормленного грека. Почему именно откормленного, а не тощего грека, история умалчивает.

Если верить современному российскому антисемиту О. Платонову, то в Киевских пещерах до сих пор сохраняются мощи Святого Евстратия, "распятого на кресте иудеями в Великую пятницу при обряде поругания Иисуса Христа в 1096 году" (О.Платонов, Терновый венец России. Тайна беззакония. Иудаизм и масонство против христианской цивилизации. — Москва, 1998, с.109)

Во многих случаях обвинениями в ритуальных убийствах пользовались трезво и расчетливо. С.Резник, детально расследовавший историю кровавого навета, пишет:

«Схемы были хорошо отработаны. Очередной распятый или иным способом убиенный христианский младенец возбуждает толпу, вызывает погром, в ходе которого … христианам удается хорошо поживиться. Потом вмешиваются власти. Они утихомиривают толпу… а на еврейское общество накладывают контрибуцию. Когда этого оказывается мало, евреев изгоняют, обобрав до нитки. Простой и надежный способ пополнить опустевшую казну помещика, монастыря или королевства».

Сказания о людоедах-евреях, похищающих младенцев, чтобы упиваться христианской кровью в тайных обрядах их "басурманской" религии, были частью сознания народов Европы. Молва приписывала евреям особые болезни и свойства, от которых они могли избавиться только с помощью христианской крови. Согласно этим поверьям, еврейские роженицы не могли разродиться без помощи христианской крови; их младенцы рождались слепыми, и чтобы прозреть, им тоже якобы требовалась христианская кровь. Она же необходима была для свадебного обряда и для обряда, совершаемого над умирающим евреем; для того чтобы у них не росли кабаньи клыки и уши; даже чтобы прекратить месячные очищения у евреев-мужчин, которые им якобы были свойственны так же, как и женщинам. И, конечно же, наиболее распространенная молва твердила о пасхальных опресноках, куда евреи якобы замешивают христианскую кровь. (С.Резник. «Кровавый навет в России», Вашингтон,1999)

Но и это, на наш взгляд, не до конца проясняет причины и неистребимость антисемитизма. История человечества знает немало войн, в которых враги совершали немыслимые зверства по отношению друг к другу. Тем не менее, в исторической памяти народов, когда-то понесших в ходе сражений и в годы бесправия огромные потери, нет застарелой ненависти. Никто не мстит потомкам бывших врагов, не испытывает подозрительности и тревоги, увидев их, не зовет сограждан к уничтожению «чужаков». Одни лишь иудеи удостоены такой чести.

Убедительное объяснение этому феномену дает современная психоаналитика. Она выявила, что человеческое сознание расщепляет и замещает неприятные воспоминания.

Вот типичный синдром, описанный в учебниках психиатрии.

Отец, в общем, спокойный человек, выпивая виски, закуривал сигару и грубо и жестоко обращался с сыном. Когда сын вырос, а его отец умер, сын с трепетом стал относиться к его памяти, во многом преувеличивая отцовские заслуги. Неприятные воспоминания совершенно искренне задавливались. Однако от запаха сигарного дыма у него начинались астматические спазмы и приступы удушья. Медикаментозное лечение не помогало, и тогда психиатры, проведя обследование, выяснили, что в сознании сына воспоминание о реальном отце были расщеплены: «хороший» отец был идеализирован, а «плохой» замещен и вытеснен в подсознание. Оно и реагировало на дым сигары.

Дальнейшее развитие этого научного направления, называемого неофрейдизмом, привело к открытию, что с общественной памятью происходит нечто подобное.

Вполне обоснованно можно утверждать, что воспоминания о реальной империи израэлитов, во многом жестокой и беспощадной, расщепились в сознании европейского общества на добрую сотню идеализированных историй и одну вытесненную память. Среди версий, по мотивам событий тех лет, наша историческая память произвела на свет "древне-римскую", "византийскую", "древне-греческую", "древне-еврейскую", "древнерусскую", "монгольскую", "древне-китайскую" и некоторые другие истории. Причем, как уже было показано, они идеализированы, то есть отличаются ярким героизмом участников событий, их благородством, светлыми чувствами, бесстрашием в борьбе за справедливость и тому подобным. «Золотым веком» называли и называют летописцы и историки стародавние времена, когда и люди были якобы лучше, и жизнь намного интереснее.

Роль же "сигары" в общественной памяти досталась еврейству.

Следуя Фрейду, С.Резник подчеркивает, что легенда об "употреблении христианской крови" — не что иное, как перенос на еврея собственных тайных вожделений антисемита:

"Христианство осудило человеческие жертвы как страшный грех, но атавистическая склонность к кровавым оргиям не исчезла. Она подавлялась, вытеснялась в подсознание. А затем переносилась на еврея…» (С.Резник, Растление ненавистью. Кровавый навет в России, из-во "Даат/Знание", Москва-Иерусалим, 2001)

Таким образом, в основе антисемитизма, на наш взгляд, лежит вытесненная память человечества о жестоких и кровавых чертах первой империи монотеистов.

Об обоснованности нашего подхода к этому явлению свидетельствуют, в частности, факты, связанные с кардинальным вопросом: когда возник антисемитизм.

В самом деле, существовал ли он до средних веков? Автор известного труда «История антисемитизма» Л.Поляков считает, что антисемитизм возник в эпоху эллинизма, а датируется периодом от походов Александра Македонского до 30-х годов нашей эры. Первые проявления антиеврейских настроений наблюдаются, по его мнению, в городе Александрии.

В. Илюшенко, православный историк, автор многочисленных статей о взаимоотношениях христианства и иудаизма, выражается более точно:

«Антисемитизм существовал до христианства. Он имеет языческое происхождение. И это связано с тем, что иудаизм, который исповедовали евреи, — монотеистическая религия, она естественным образом противостояла языческому многобожию. Известны факты еврейских погромов еще в первом веке до нашей эры в Александрии».

Как видим, мнения сходятся в одном: первые погромы якобы прошли в древней Александрии. Утверждение В.Илюшенко, безупречное по своей логике, обесценивается ссылкой на этот египетский город. И вот почему. То, что «известны факты еврейских погромов еще в первом веке до нашей эры», основывается на документах, сочиненных в средневековье, как доказано сторонниками новой хронологии. Не сохранилось ни единого оригинала этих документов. Само их появление свидетельствует о массовых фальсификациях: они появлялись лишь тогда, когда их заказывали монархи, епископы или знатные вельможи.

Так произошло, к примеру, с речами и письмами Цицерона, которых до средневековья никто не знал. А ведь в них есть очень резкие антисемитские высказывания, используемые до сих пор:

«Ты знаешь, Лелий, что это за шайка, как они держатся вместе, какое влияние оказывают на собраниях. Поэтому я буду говорить тихим голосом, чтобы меня могли слышать только судьи, потому что найдётся много людей, готовых натравить эту толпу на меня и на каждого порядочного человека, а мы не хотим этого облегчить…»

«Еврейский народ распространён по всей земле, рассеянный среди жителей множества стран». «Нет ни одного города эллинов и ни одного варварского народа, куда бы не проник наш обычай празднования субботы, пост и возжигание свечей», — пишет Иосиф Флавий якобы в начале новой эры. Между тем, как показали сторонники новой хронологии, есть свидетельства того, что его сочинения написаны после плавания Христофора Колумба.

Макс Вебер категоричен:

«Всеобщее распространение «антисемитизма» в античности — факт».

Т.Моммзен утверждает:

«От легких насмешек Горация над навязчивыми Иудеями из Римского Гетто был велик шаг до безусловной ненависти Тацита к этим извергам рода человеческого, для которых все чистое нечисто, а всё нечистое — чисто …» («Римская история»,т. V)

Ненависть Тацита вовсе не античная. Сам Тацит появился в то время, когда понадобилось иметь древнюю историю нарождавшейся Германии. Вот тогда, в XV веке, римский папа Лео Х (действительно десятый?) издает «Германию» Тацита, которая тут же становится основой до того никому не известной немецкой истории. Еще в 1425 г. папский секретарь Поджио Браччиолини, известный итальянский фальсификатор «античных» трудов, заказал это произведение в немецком монастыре Херсфельд. В 1455 г. рукопись была, наконец, привезена в Италию неким Альберто дАсколи. Десятки лет папы не решались издать новодел, а когда, наконец, решились, немедленно уничтожили оригинал рукописи. Инквизиция через какое-то время расправляется с одним из потомков дАсколи. Должно быть, уничтожали последние следы аферы.

До сих пор никто не попытался объяснить, как рукопись Тацита попала в немецкий монастырь, как она там сохранялась полторы тысячи лет и почему ею не пользовались все это время. (Dr. Lucas Brasi, Der grosse Schwindel. Bausteine fuer eine wahre Geschichte der Antike. 1955)

То, что «античный антисемитизм» является фактически калькой антисемитизма совершенно другой эпохи, косвенно признают сами традиционные историки, да и все, кто по каким-либо причинам занимается этой проблемой. Правда, выражаются они осторожно, употребляя слова типа «удивительно», «как ни странно», «загадочно» и т. п. Но суть остается следующей:

«Античность во взаимоотношениях с евреями демонстрирует нам черты, иногда удивительно напоминающие новое время, даже последний век или последние десятилетия… Принципиальные факторы, определяющие и сейчас ситуацию «еврейства», уже налицо в античности».

Так пишет И.Шафаревич, стоящий на позициях «умеренного» антисемитизма.

Одна из самых удивительных особенностей гонений заключается в том, что они носили, так сказать, цикличный характер. Периоды преследований сменялись приглашением иудеев вернуться в страны, откуда они были изгнаны.

Характерна в этом отношении Англия, где их возвращению предшествовало широкое обсуждение достоинств иудаизма и его последователей. Проповедник и богослов Джон Толанд, называемый «первым свободным мыслителем в истории Запада», в связи с гонениям на иудеев выдвинул против отцов церкви даже обвинение в искажении подлинного христианского учения (Nazaicus, a Jewish, Gentile and Mahometan Christianity» [назаретяне, евреи, язычники и мусульманское христианство] (1718):

«… истинное христианство евреев было подавлено в результате действий гораздо более многочисленных язычников, которые не терпели простоту и полное согласие с разумом этого еврейского христианства (…) Благодаря той же самой языческой традиции было введено почитание святых, молитвы за умерших, культ образов и другие проявления греческих и римских суеверий, ни малейшего следа которых нельзя найти нигде в Библии».

Смелое утверждение для начала XVIII века.

В труде «Доводы в пользу натурализации евреев в Великобритании и Ирландии» Д.Толанд уверяет своих читателей в том, что значительная их часть имеет в своих жилах еврейскую кровь, особенно это касается шотландцев, «что и является причиной, по которой многочисленные жители этой части острова испытывают показательное отвращение к свинине и пудингу с кровью, не говоря о некоторых других легко заметных совпадениях».

Забавно читать о том, что в жилах шотландцев течет еврейская кровь. Гораздо серьезнее то, что у шотландцев осталось предубеждение к свинине еще со времен империи монотеистов! Но это уже детали. Главное в другом — по мнению Толанда, иудеев надо вернуть в Англию.

Почему? Д. Толанд, как и многие другие авторы, настаивает на особых еврейских способностях, вновь востребованных вчерашними погромщиками и убийцами.

Слабое обоснование. Потомки имперских мытарей и ростовщиков не обладали какими-то особыми хозяйственными и финансовыми талантами, без которых выгнавшие их страны, в частности, Англия, чуть ли не погибали. Не было таких талантов, как не было и самого еврейского народа..

Тогда вообще не существовало народов в современном значении этого слова. Люди определяли себя по верованиям. Когда Иисус Христос сказал, что перед Всевышним “несть ни эллина, ни иудея”, он не имел в виду евреев и греков в качестве наций, как это понимается теперь массовым сознанием. Под иудеями в Евангелиях подразумеваются последователи учения Моисея, т. е. монотеисты, а под эллинами — пантеисты, язычники, признающие многобожие. Господствовала не этническая, а религиозная классификация населения.

Эта традиция сохранилась во многих странах до сих пор. В самом еврействе глубоко верующие люди и поныне считают иудеями лишь тех, кто скрупулезно соблюдает предписания Торы. Поэтому неверующий для них не является иудеем, будь у него хоть все предки правоверными евреями. Зато они безоговорочно признают иудеями, к примеру, исконно русских крестьян из Смоленской, Астраханской и Воронежской областей России, исповедующих иудаизм вот уже второе столетие.

Вместо «народ» в исторических источниках встречаются выражения “германские племена” (например, англы, саксы, франки, готы), “славянские племена” (кривичи, поляне, древляне, вятичи), “иберийские племена” (пикты, баски, турдетаны, турдулы) и т. д. Общее слово “племена” здесь сопровождено определениями “германские”, “славянские”, “иберийские”… Но равнозначны ли понятия, содержащиеся в этих определениях, понятию «народ»?

Первое издание Британской энциклопедии (Encyclopedia Britannica, Edinburgh, 1771 г.) утверждает, что слово German, которое сейчас переводится как “немецкий”, означало даже еще в XVIII в. “единокровный, родственник по крови”, т. е. одноплеменник. Значения “немецкий” в то время слово german вообще еще не имело. Поэтому “древние германцы” — это любая общность людей, придерживающихся родо-племенной структуры взаимоотношений, основанной на кровном родстве. Любое племя, например, славянское — такие же германцы, как и саксы, свевы, кимвры. В испанском языке, к примеру, слово hermano и сегодня означает “брат”, а hermana — “сестра”.

Раз уж мы коснулись этимологии названий племен и народов, проясним, что такое «еврей». Согласно изысканиям Э.Бенвениста, крупнейшего современного специалиста в этих вопросах, «еврей», кроме «чужака», означает то же самое, что и «гунн», и «татарин», и «турок». На разных языках они выражают понятие — “смешанный народ”. И сегодня существует интернациональное слово гибрид (англ. hybrid “разнородный, смешанный”, итал. ibrido.) Евреи (англ. Hebrew, они же иберы) — это смешанное в этническом смысле население средневекового Средиземноморья, по определению о. Александра Меня, «средиземноморская раса”, а отнюдь не иудеи в современном смысле.

Нации и народы сформировались лишь после того, как на развалинах империи возникли государства. Они — продукт исторического развития последних столетий! И только скалигеровская хронология позволила перенести в глубь веков реалии новейших времен и объявить одни народы древними, а другие — якобы молодыми. Все мы — из одного времени.

Традиционная история, конечно же, с этим не согласна. Она считает, что формирование народов шло по схеме, четко прописанной в походе Моисея: вышли из какой-то местности в другую местность, завоевали тамошних аборигенов, организовали на новом месте государство во главе с неким правителем, пережили период расцвета и… превратились в аборигенов для новых завоевателей. Так появлялись и исчезали древние “этносы”, круги человеческой цивилизации сменяли друг друга, поднимаясь по марксовой спирали якобы вплоть до XVII в., когда, наконец, трудами гуманистов образовались современные нации.

Вот такая схема, обозначенная еще в Ветхом завете, по которому строилась вся скалигеровская историография. В нее, казалось бы, укладывается и история евреев.

Однако как объяснить то, что они не исчезают? От всех других «древнейших этносов» остались одни названия, а евреи как были, так и остались в этом мире. Необъяснимая аномалия. Не иначе как, в лучшем случае, — «загадка исторического процесса», в худшем — «происки Сатаны».

Но вернемся к вопросу, в чем же секрет возвращения иудеев в те или иные страны. Он заключался, прежде всего, в их финансовых и торговых связях. Никакие гонения не могли искоренить традиции бывшей имперской касты, сплоченность ее членов, профессионалов в финансовых сферах, их взаимопомощь и поддержку. Их связи простирались во все страны, невзирая на границы и расстояния. Они знали, что без экономического и финансового взаимодействия с соседями не может существовать ни одно государство, и потому рано или поздно вновь понадобятся их опыт, навыки, их деловые контакты. И когда их приглашали, они возвращались, чтобы продолжать свое дело. Разумеется, с большой выгодой для себя. В бизнесе нет места бескорыстию.

«Химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека. Деньги — это ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не должно быть никакого другого бога».(К.Маркс)

Иудеи были весьма полезны также в качестве умелых ремесленников, опытных врачей, музыкантов, естествоиспытателей да и просто грамотных людей.

В условиях гонений они, естественно, доверяли только своим и предпочитали вести дела преимущественно со своими. В этом — одна из главных причин неистребимости иудаизма, священного кодекса касты. Его нравственные нормы, правила поведения и ритуалы, язык и внешние атрибуты служили безошибочными ориентирами в распознавании своих.

Русский историк Вл. Соловьев писал:

«…кроме страсти к деньгам, у евреев есть и другая еще особенность: крепкое единство всех их во имя общей веры и общего закона… Как весь Израиль, так и каждая семья в нем … до глубины души и до мозга костей проникнуты чувством и сознанием своего национального, семейного и личного Я…» (Вл. Соловьев «Еврейство и христианский вопрос»)

Согласиться с историком не представляется возможным. Все, о чем писал Вл. Соловьев, присуще не народу. Нет на свете народа, все члены которого были бы одинаково «проникнуты чувством и сознанием своего национального, семейного и личного Я». Народ — не армия, живущая по военному уставу. И то, что еврейству во многом была присуща дисциплина, сравнимая с армейской, служит еще одним доказательством его кастовых корней.

Его можно сравнить с дворянством в эпоху средневекового расцвета этого сословия. Быть дворянином по крови или по милости короля считалось высшей честью, хотя и

накладывало чрезвычайно жесткие ограничения в поведении и диктовало все, вплоть до того, как одеваться, как передвигаться (только на коне!) и как обращаться с простым людом, заслуживающим лишь высокомерного и презрительного отношения. Достаточно прочитать ряд мест в Талмуде, чтобы почувствовать поистине дворянское отношение иудеев к иноверцам. Высокомерия и презрения к «гоям» там содержится в избытке.

Кастовость еврейства прекрасно чувствовали отцы-основатели современного государства Израиль. Один из них говорил о том, что мечтает о времени, когда в Израиле будут свои преступники, проститутки, тюрьмы. Вот тогда он будет нормальным государством, таким же, как все остальные. Другими словами, не кастой.

Мечты отцов-основателей сбылись по полной программе. Израиль существует, и живет там еврейский народ. И есть у него тюрьмы, проститутки, наркоманы и геи. Все как у людей. Времена касты и ее глобальной роли в мире закончились.

Главными причинами образования этого народа, на наш взгляд, стали колоссальное внешнее давление на иудеев и кастовая дисциплина внутри их среды. Этот процесс завершился созданием государства Израиль.

Роль антисемитизма в сплочении иудеев не раз подчеркивалась основателями и идеологами сионизма.

Теодор Герцль, основатель сионизма, писал в своем дневнике: «Антисемиты будут нашими самыми надежными друзьями, а антисемитские страны — нашими союзниками» (Патай, 1960, том 1, стр. 84).

Д-р Артур Руппин считал: «Хотя нельзя утверждать, что один антисемитизм способствовал подъему сионизма, но по крайней мере в Западной Европе антисемитизм — самый сильный агитатор за сионистское дело. Антисемитизм, погибнув, увлек бы за собой в могилу и сионизм» («Евреи современности». Еврейское издательство, Кельн, 1911, стр. 278).

Д-р Лео Вертгеймер писал в своей вышедшей в 1918 г. книге «Юдофобия и евреи»: «Антисемитизм — ангел-спаситель евреев, он заботится о том, чтобы евреи остались евреями. Антисемиты пробудили еврейское сознание у многих евреев, которые не хотели его иметь» (Цит. по книге: «Д-р Франц Шейдль. «Израиль — мечта и действительность». Вена, 1962 г., стр. 18).

Наум Гольдман сказал в своей приветственной речи на Всемирном еврейском конгрессе 23 июля 1958 г. в Женеве: «Когда антисемитизм в его классической форме исчез, это улучшило материальное и политическое положение еврейских общин во всем мире, но оказало также негативное воздействие на нашу внутреннюю жизнь… Наш народ умеет героически сражаться в плохие времена, но еще не научился творчески жить в хорошие времена» (Нью-Йорк Таймс, 24 июля 1958).

Профессор Иешуа Гольдман заявил на 26-й конференции Всемирной сионистской организации в Израиле 30 декабря 1964 г: «Наибольшая опасность для еврейства и еврейского единства — отсутствие антисемитизма» (Ф. Шейдль, цит. соч., стр. 18).

Все эти высказывания используются антисемитами для доказательства искусственности, даже противозаконности появления еврейского народа и его государства. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что все государства и подавляющее большинство народов мира прошли этапы насильственного, а значит, искусственного объединения! В относительно далеком прошлом это — англичане, французы, испанцы, итальянцы, пережившие тяжелые объединительные войны. В более близкие времена — Россия, Германия, Китай. Все государства и народы Северной и Южной Америки образовались отнюдь не естественным путем.

Одна из самых расхожих легенд об иудеях связана с их якобы стремлением господствовать в мире. На этом, по существу, держится весь антисемитизм. Нет особой нужды подробно перечислять труды на сию тему. Достаточно вспомнить «Протоколы сионских мудрецов», в английской версии — «Протоколы ученых Старейшин Сиона», настольную книгу антисемитов всех стран. Давно уже доказано, что она — фальшивка, созданная для обоснования гонений на евреев. Выявлены ее авторы, скрупулезно проанализированы источники, которыми пользовались составители «Протоколов», указаны все нелепости и глупости, допущенные ими. Однако популярности книги ничего не вредит. Она отвечает подсознательному чувству подозрительности и тревоги, которые испытывают люди, услышав слово «иудей».

Что касается господства евреев в мире, то, по нашему мнению, антисемиты кое в чем правы, сами того, по-видимому, не зная. Потомки иудеев-монотеистов действительно правят миром. Но только не те, что живут в Израиле. Речь идет о королевских, царских, княжеских и прочих династиях как в Европе, так и в Азии и северной Африке. Общеизвестно, что они связаны между собой давними родственными связями и что многие из них гордятся своим легендарным происхождением от рода царя Давида и его дальнего потомка Иисуса Христа. Именно в такой мифологической форме, как мы уже говорили, сохранилась память о принадлежности их предков к правящей элите империи израэлитов.

Как ни парадоксально, по отношению к другим народам евреи выполняют ту же функцию, что антисемитизм — по отношению к евреям. Очень точно, на наш взгляд, сказал об этом политолог А.Верховский в недавнем докладе в университете Сассекс (2003 год), посвященном национализму:

«Враг — необходимейшая часть любой националистической концепции, а лучше — определенная иерархия врагов. В этом смысле православным националистам проще, так как главный Враг известен заранее — это Антихрист. Есть и богатая традиция описания подчиненных ему врагов — евреев, католиков и т. д.»

Прекрасно, если враг невидим и вездесущ. Тогда человеческое воображение дополнит его образ такими ужасающими подробностями, что не понадобится никакая дополнительная пропаганда. Люди будут сбиваться в стаи, готовые на все ради его уничтожения. И тогда достаточно даже не открытого призыва, а намека на то, что иноверцы во всем виноваты, чтобы толпы под общими, чаще всего — национальными, знаменами кинулись их уничтожать, веря, что в результате наступит райская жизнь.

Как отмечают исследователи разных стран, в позднее средневековье еврейский вопрос попал в контекст концепции прогресса. Эта концепция стала светским отражением религиозных представлений о грядущем Божьем царстве на земле. Пытливые умы Европы разрабатывали различные планы общественного устройства, которые могли бы положить конец несправедливости, угнетению, нищете и бесправию народа. Они верили, что можно преобразовать мир согласно тщательно продуманному проекту. Главное — все предусмотреть и просчитать.

Это было утопией. Обычно, когда говорят об утопии, то имеют в виду социалистические идеалы. Однако первой такой утопией стала абсолютная монархия. Известны труды выдающихся философов и государственных деятелей того времени, в которых доказывалась исключительная ценность и необходимость власти абсолютного монарха для прогресса общества (Никколо Маккиавели. 1469–1527 гг. «Государь») Евреям, остаткам касты старой империи, места в этой утопии, естественно, не оказалось. И гонения на них многократно усилились.

Затем на смену утопической монархии пришел утопизм нации. Он был особенно популярен в 18–19 веках (Митфорд «История Греции», Л.Сегюр «История древнего мира»). Главной отличительной его чертой стало утверждение, будто государство должно быть мононациональным. Шло ускоренное и зачастую насильственное стирание различий между народами, населяющими Британские острова, между швабами и пруссаками в Германии, украинцами, белорусами и русскими в России… И здесь опять навалились на евреев, не желавших вписаться в народообразующий процесс.

Национальный утопизм к середине XIX века стал себя исчерпывать. Выяснилось, что создание наций не решает острейших социальных проблем. И тогда на первый план вышла утопия социальная — построить общество справедливости, где все равны, вне зависимости от национальности. (К.Маркс и Ф.Энгельс) Она принесла человечеству наибольшие потери и страдания, поскольку такое общество можно создать, только уничтожая огромные массы людей, не соответствующих критериям нового учения. Достаточно вспомнить хотя бы Октябрьский переворот 1917 года в России, где расстреливали сотни тысяч граждан лишь потому, что те думали не так, как предписывали большевики. За семь десятилетий существования Советского Союза число репрессированных там исчислялось миллионами. Массовые репрессии ни на год не прекращались во всех странах, вошедших к середине ХХ века в «мир социализма». Заставить людей жить по придуманным программам можно было исключительно силой.

Самую активную роль в попытках осуществить социальную утопию всюду играли евреи. И это щедро подпитывало антисемитизм. Американский автор Дуглас Рид в книге «Спор о Сионе» писал, что переворот 17-го года в России провели «дикари из отдаленных глубин Африки», против которых «так сильно было народное озлобление, что смягчить его оказалось невозможным». Так Д.Рид объяснял и оправдывал то, что во время гражданской войны в России еврейские местечки уничтожали и белые, сторонники свергнутого царя, и красные, большевики.

Многие исследователи видят причину революционных настроений евреев в том, что еврейские общины в Восточной Европе были в бедственном положении. Д. Рид считал, что в своей нищете виноваты сами евреи. По его мнению, они оказывали ожесточенное сопротивление любым попыткам улучшить свое положение, сохраняя его «для причин устройства революций и мировых войн».(«Спор о Сионе»)

Затем выяснилось, что нельзя здесь, на земле, создать царство всеобщего счастья. Что-то или кто-то мешает. Какие-то враги ставят палки в колеса. И тогда возник новый антисемитизм, обвиняющий евреев в провале всемирного коммунистического эксперимента.

Итальянский писатель Умберто Эко, как и другие авторы, различает антисемитизм религиозный, народный и “научный”. Он пишет:

«Религиозный антисемитизм, безусловно, нёс ответственность за народный: ведь то, что евреи были народом-богоубийцей, оправдывало погромы… Но под “научным” антисемитизмом я подразумеваю теорию, основывающуюся на историко-антропологических аргументах, отстаивающую превосходство арийской расы над еврейской, и политическую доктрину еврейского заговора для завоевания христианского мира, которая наиболее полно представлена в “Протоколах Сионских Мудрецов”. Это продукт и европейской светской “интеллигенции”».

“Научный” антисемитизм, по его мнению, зарождается в конце 18-го начале19 веков в Италии и Франции. Именно во Франции, по иронии судьбы — старом очаге катаризма, с которым боролась иудейская первая инквизиция, получают развитие теории расизма или этнических корней цивилизации, разрабатывается теория еврейского заговора, ответственного сначала за ошибки Французской революции, а потом за интриги с целью подчинить христианский мир.

Пышным цветом расцветали расистские теории и в России ХIХ — начала ХХ века. Российские предшественники германских нацистов писали:

«Необходимо понять, что расовые особенности так сильно отграничили еврейский народ от всего человечества, что они из них сделали совершенно особые существа, которые не могут войти в наше понятие о человеческой натуре. Мы можем их рассматривать так, как мы рассматриваем и исследуем зверей, мы можем чувствовать к ним отвращение, неприязнь, как мы чувствуем к гиене, к шакалу или пауку… ". (А.А.Столыпин."Новое время", 1911, 5 октября).

Другой публицист, он же священнослужитель, П. Флоренский считал, что равенство народов придумано евреями, для того чтобы «сесть нам на шею». Заодно они сочинили, что все религии-пережиток, с целью «отнять у нас нашу силу — нашу веру… они учили нас "автономной" нравственности, чтобы отнять нравственность существующую и взамен дать пошлость… Полновесное зерно для себя, а мякину — нам, "скотам", по их воззрениям". (Ефим Курганов. Павел Флоренский и евреи. "Русский еврей", 1999, № 2 (11), стр. 22–24»)

Далее оказывается, что теперь в мире нет ни одного народа, совершенно свободного от иудейской крови. Каждый народ с каждым годом увеличивает процент еврейской крови, то есть разжижается в своей самобытности… «Процент еврейской крови у всех народов станет столь значительным, что эта кровь окончательно заглушит всякую иную кровь, съест ее, как кислота съедает краску… Даже ничтожная капля еврейской крови … придает всей структуре души чекан и закал еврейства».

Так писал христианский священник.

Итак, волны антисемитизма тем круче и беспощаднее, чем острее общественнополитические проблемы в том или ином обществе. В такие периоды застарелое параноидальное отношение к евреям, ставшее частью общественного сознания, автоматически подсказывает людям, находящимся в тяжелом материальном и нравственном положении, кто виноват в их несчастьях. Самые массовые гонения на евреев, самые человеконенавистнические призывы и высказывания мы наблюдаем в десятилетия, переломные для той или иной страны.

Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, когда именно антисемиты поднимали и поднимают знамена своих предшественников, казалось бы, надежно похороненные в глубине веков. Самые последние по времени примеры: во Франции это — вторая половина ХIХ века, в России — начало ХХ века, перед первой мировой войной и Октябрьским переворотом, в Германии — после первой мировой войны.

Психологи и политологи связывают это с общественным явлением, получившим название Веймарский комплекс. Он существовал задолго до начала ХХ века, но известен как Веймарский потому, что именно в Германии, побежденной в первой мировой войне, проявился особенно отчетливо. Комплекс основан на унижении и чувстве неполноценности, а также на желании вернуть величие и отомстить врагам. Ну, а первый враг, как известно, иудеи. С этого и начинался гитлеризм.

Ныне параноидальное отношение к еврейству особенно отчетливо наблюдается в постсоветской России и арабском мире, где чрезвычайно остры социальные и экономические противоречия.

Еврейство воспринимается как основной враг России и православия вообще. Важной чертой еврея как врага является то, что он невидимо стоит за всеми другими видимыми врагами. Контроль евреев над США или над мировой финансовой системой — это общее место. Руководят они и прессой:

«Сильнейшее оружие в руках сионистов — их контроль над всеми средствами информации». («Спор о Сионе»).

Евреям подконтрольны также католики. Теоретики антисемитизма пишут сегодня:

"Прошедшие годы ясно показали, что главным орудием богоборного Израиля в деле "иудаизации христианства" стал еретический Ватикан". Более того… "и католики, и иудеи ждут одного мессию", то есть Антихриста.

Евреям «подчиняются» даже самые пламенные русские антисемиты — неоязычники:

"Что касается появления неоязыческих, хоть антисионистских книжек, то удивляться нечему, ибо навязывают неоязычество те же самые сионисты."

"За разрывами снарядов в Афганистане почти не слышно, как под мечетью Аль-Акса с муравьиной кропотливостью идут работы по воссозданию третьего храма, где должен воссесть антихрист". (Телепередача «Русский дом», Москва, 8 ноября 2001 г.)

Старый антисемитизм ненавидел евреев. Новый все, что он ненавидит, считает еврейским. Ищут еврея уже не по признаку крови. Как сказал один из наиболее типичных русских антисемитов, генерал Альберт Макашов: "Жид — это не национальность, не каждый еврей — жид. Плохой человек любой национальности… его зовут жидом».

Мусульманские ортодоксы также видят в евреях причину серьезнейшего экономического и политического отставания своих стран. Они опираются на антииудейские суры в Коране. Согласно священной книге мусульман, например, те из иудеев, "которые не уверовали, — в Огне геенны, вечно прибывая там. Они — худшие из тварей".

Исламский фундаментализм объявляет войну современным западным демократическим ценностям как еврейским. Это звучит так: суть демократического общества состоит в том, чтобы «евреи… могли без проблем развратничать, лгать и обманывать».

Другой автор пишет: "Любой, кто отрывает умму (мусульманскую общину) от ее религии и Корана, может быть только еврейским агентом — вольно или невольно, вне зависимости от происхождения".

Повторяется ситуация с современным христианским антисемитизмом: все, что ненавистно, объявляется еврейским.

Характерны настроения мусульманских радикалов в Чечне, одной из автономных республик России, где немало лет шла кровопролитная война между центральной властью и ортодоксами типа ваххабитов. После временной победы сепаратистов в 1996–1999 годах Чечня стала, как ни странно, регионом победившего антисемитизма. Евреев в Чечне практически не было. Тем не менее, боевики заявляли, что "чеченцы стали жертвой мирового сионистского заговора" и что "евреи руками глупых русских убивают мусульман".

Вторжение исламистов в Дагестан летом 1999 года было провозглашено его инициаторами как продолжение борьбы не с русскими, а с "мировым сионизмом", а конечной целью начавшейся войны называлось — "освобождение Иерусалима".

(По материалам Московского бюро по правам человека; www.answering-islam.org в разделах Muhammad and his enemies, Islam amp; Terrorism)

В наше время в Европе кровавый навет уже не пользуется популярностью. Зато в мусульманском мире, в массах неграмотных крестьян и ремесленников, он получил широкое распространение. Причем это явление — именно нашего времени. Когда в 1840 году возникло так называемое «Дамасское дело», евреи Дамаска были обвинены в убийстве не муллы, а христианского капуцина. Внедряли кровавый навет в мусульманский мир христиане.

Сегодня их помощь уже не нужна исламским радикалам. Кровавому навету мусульмане верят безоговорочно, тем более, что о нем говорят и пишут люди, считающиеся почтенными учеными. Так, профессор Королевского университета Аль Даммам (Саудовская Аравия), д-р Умайма Ахмад аль-Джалама, рассказывает своим слушателям, что во время праздника Пурим евреи готовят особые кушанья, замешанные на человеческой крови. Со вкусом описывает он, как эту кровь добывают: нееврейского ребенка, мусульманского или христианского, заталкивают в бочку, утыканную изнутри гвоздями. Полученную кровь гранулируют, передают «еврейскому священнику», тот готовит печенье — хументаши и одаривает ими прихожан. Те, закусывая печеньем, напиваются вином до потери человеческого облика и устраивают в синагогах сексуальные оргии. (газета «Аль-Риад»,10–12 марта 2004 года)

Шествие антисемитизма продолжается. Как его обуздать, никто, по сути, не знает. Многие уповают на рост образованности общества: чем больше будет людей с высшим и средним образованием, то есть с более развитым интеллектом и культурой, тем меньше места останется для националистических предрассудков.

Жизнь, однако, убеждает в другом. Во всех странах наиболее непримиримыми антисемитами являются представители интеллигенции. То есть те, кто пишет книги, издает газеты, обучает в школах детей и выступает с лекциями о «сионских мудрецах». Они же создают националистические организации и налаживают международные связи с единомышленниками. Их опорой являются солидные финансовые круги в десятках стран. Так что общий подъем уровня культуры и образования, увы, не поможет.

На наш взгляд, проблема — не в образовании как таковом и не в культуре, а в их содержании. Антисемитизм, как мы убедились, основывается на мифах, связанных с постулатами традиционной истории. С этих постулатов и надо начинать. Свет в конце антисемитского тоннеля забрезжит тогда, когда школьники будут изучать не мифы и легенды о прошлом своих народов, а подлинную историю. Она полна жестокости и страданий, и не всегда ею можно гордиться. Но она позволяет видеть, кто есть кто в этом мире. Лучшее средство убеждения — историческая правда. Жаль, что она нужна не всем.