Кафедра Ваннаха: Машины культур

Автор: Ваннах Михаил

Опубликовано 20 декабря 2010 года

В "Истории западной философии" Бертран Рассел определял философию, как нечто, находящееся между теологией и наукой, подобно богословию умозрительно взирающей на предметы, точное знание о которых пока недостижимо. Сходство любомудрия с наукой он усматривал в том, что философы больше полагаются на разум, чем на авторитет, будь то авторитет традиции или Откровения.

Но бывают редкие случаи, когда философия берет да и встречается вдруг с технологией. Ядерные технологии рубежа пятидесятых-шестидесятых годов ХХ века вдруг заставили задуматься о возможной смертности человеческого рода. Информационные же технологии вдруг сделали возможным в промышленных масштабах то, что раньше было предметом кабинетных да перипатетических размышлений.

Но оставим пока всякие там теории отражения, которые могут иметь самое прямое отношения к крайне актуальным на сегодняшний день системам моделирования окружающей среды в реальном масштабе времени, необходимым для боевых дронов и автоматических водителей. Отложим до поры и имеющий самое прямое отношение к проблемам искусственного интеллекта трактат L'homme machine" - "Человек-машина", сожженный по приговору французского суда труд Жюльена Офре де Ламетри, богослова и полкового врача (самого его, похоже, отравили по указке Фридриха Великого, во всяком случае - в изящном дворце Сан-Суси). Поговорим пока только о человеке как таковом. Самом что ни на есть обычном. Но - с точки зрения и информационных технологий, и философии.

Вот один из самых широко распространенных архетипов коммерческой мифологии - Маугли. Наверное почти все видели мультфильм, многие читали одноименное переложение для детей младшего возраста. Некоторые знакомы и с киплинговской "Книгой джунглей". Но образ-то знаком всем без исключения - ребенок, выросший без пагубного влияния цивилизации; в самой что ни на есть естественной звериной стае. Обретающий благодаря этому почти сверхъестественную мощь. Мечта Жан-Жака Руссо или более поздних адептов гармоничного слияния с природой, всяких там New Age да Sierra.

Но вот в чем беда - европейская наука полагается не на разум (что бы ни говаривал высокочтимый автор Principia Mathematica), а на эксперимент. А Природа (заботливая или беспощадная - судите сами) снабжает нас таким опытным материалом, которого не погнушался бы и сам доктор Менгеле, высокоученые труды которого были, по независящим от него причинам, оборваны громом крушащих Тысячелетний Рейх русских орудий.

У природы же времени вдоволь и она предоставляет к услугам естествоиспытателей детей-маугли, выросших в звериной стае. Это - эксперименты, по инфернальности не уступающие опытам Менгеле и его собратьев. Антропологам известно больше ста таких случаев. Никаких коммерческо-мифологических Маугли и Тарзанов. Нет и классически-мифологичных Ромулов и Ремов. Есть - жалкие существа. Не умеющие стоять прямо. Не говорящие. Боящиеся людей, проявляя сугубо животное поведение. Но, в отличие от животных, обделенные клыками и когтями.

То есть человек, не является продуктом природы. Никаких кондиций наследственность, никакой мощи организм не сделает примата человеком. И вот эту мысль осознал и высказал в своих беседах философ Мераб Мамардашвили. Он родился в Гори в 1930-м. Окончил МГУ. Работал в "Вопросах философии". Преподавал. Умер в 1990-м во Внуково. Подобно Гомеру оставил наследство в виде магнитофонных (хорошо, что не в передаче аэдами и рапсодами от философии) записей многочисленных лекций.

Так вот, Мераб Мамардашвили вводил целый ряд определений философии. Согласно одному из них, его родная дисциплина было одним из орудий самосоздания человека. Именно самосоздания. По Мамардашвили "человек есть искусственное существо, рождаемое не природой, а саморождаемое через культурно изобретенные устройства, такие, как ритуалы, мифы, магия и т.п., которые не есть представления о мире, не являются теорией мира, а есть способ конструирования человека из природного, биологического материала" (Мамардашвили М. Введение в философию // Мой опыт нетипичен. СПб., 2000. С. 47.)

Нет такого закона природы, который порождает человека. Человека создает человек, человеческое общество. Оно берет ребенка и запускает его в "машины культур", не подчиняющиеся законам природы, а созданные неким искусственным образом. И именно их действие и формирует человеческую личность как индивидуум. Формирует человека, как принадлежащего к той или иной культуре, или к их совокупности.

Все это несколько неопределенно - вспомним о путях, которыми пришло к нам наследие Мамардашвили. Но сделаем простую вещь - переведем все вышеизложенное на язык ИТ. И все мгновенно становится на свои места! Ребенок-маугли - да это компьютер, в который не загружено программное обеспечение. Столь же нужный и полезный - в качестве подставки для чего-нибудь; мощным блоком питания отапливаться можно... Но в компьютер то можно установить софт - и все станет в порядке.

Человек - это компьютер (избегая погубивших Ламетри паштетов об этом можно сказать смело!), который программируется параллельно со сборкой харда и формированием архитектуры. (Наверное так можно обозначить компьютерным жаргоном период поразительной когнитивной мощи созревающего ребенка, когда у него формируются ассоциативные связи.) А вот представление о "машинах культур" - очень полезно. Оно может дать нам подход для объективной оценке систем дошкольного и школьного образования. Может предоставить инструмент для изучения общества - в нем же всегда присутствует не одна культура, а несколько. Вот, к примеру, другие российские ученые советского периода, занимавшиеся Средневековьем:

Арон Гуревич ввел в научный оборот "культуру безмолвствующего большинства"; показал, что и те слои феодального общества, которые оставались за пределами традиционной "книжной" культуры, имели культуру свою, не менее изощренную, формирующую большинство людей Средневековья. (Порекомендуем читателю - Гуревич А. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. - М., 1990.)

Вадим Рабинович, химик по образованию и доктор философских наук, рассмотрел алхимию, как феномен средневековой культуры. (Рабинович, В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры - М., 1979, тоже очень интересная.) Всем же известна тщетность алхимии, ее лженаучность. Одновременно существует огромный вклад алхимии в формирование и химии, и науки вообще. Подход Рабиновича снял этот парадокс.

В целом правомочность такого подхода лежит в более общих (и менее ясных) работах Мамардашвили, допускавшего, что формирование человека может производится произвольными и к естеству, и к естествознанию, культурными системами, в том числе и лженаучными. Согласитесь - компьютер может быть вполне полезным, будучи начинен и астрофизическими моделями, и эльфогоблинскими мирами (причем последнее может быть на порядки коммерчески выгоднее.)

Непременным условием существования и человеческого существа и человеческого общества является формирование их культурно изобретенными устройствами. Насколько эти мифы объективно отображают окружающую реальность - это уж дело другое. Вот в начале ХХ века у восставших в Китае Больших Кулаков была целостная культура мифов, согласно которой сильный духом ихэтуэй непобедим. Но понуждавшие их к миру европейцы культуре голливудско-шаолиньских фильмов были чужды, и легко выкашивали повстанцев свинцом, одетые в томпаковые, а то и мельхиоровые оболочки. Война возвращает социум в сферу законов природы, причем не спрашивая его желания...

Так что можно оставить школьникам только физкультуру, законопослушание и геополитику в одном флаконе с патриотизмом, лишив их математики, физики и биологии. Только у самого крепкого и дисциплинированного бойца нет ни доли шанса в поединке с дроном. И тот, кто верит, что запреты на применение биологического оружия будут соблюдаться всегда, явно сформирован очень далекой от объективной реальности машиной культуры.

За пару прошедших недель стали вдруг очень актуальными слова Мамардашвили более чем двадцатилетней давности, что Россия - это социально-политический, культурный феномен. Проблемы которой в немалой степени определены неудачами Просвещения, которые осознавали еще Гоголь с Чаадаевым. И закончим разговор актуальным примером.

7 декабря Компьютерра опубликовала суждение автора, о том, что мягкость наказаний провоцирует рост преступности. После этого в Москве прошли массовые акции, вызванные чрезмерно либеральным подходом к соучастникам разбойного нападения и убийства. 100% предсказуемо! А потом акции продолжились. Их (особенно статусно-либеральные СМИ) окрестили нацистскими. Но вот работник милиции с Юго-Запада столицы рассказал автору, как он "разгонял" националистов.

Это были дети лет 14-ти, аккуратно одетые и с правильной речью. Недовольны тем, что в классе более половины детей плохо говорят по-русски. 90% внимания учителя уделяют им. "Какое образование мы получим?" - вопрошали они офицера правопорядка. Он отмолчался. Автор решения этой проблемы тоже не знает. Но давайте поймем, что заклейменные националистами дети защищали (хоть, может, и неумело) ту машину культуры, которой служили Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Мамардашвили, Гуревич...

Расхлебывать ситуацию, возможно, придется тем, кто умеет как минимум осознавать проблему в терминах обработки информации. Гуманитарии сумели продемонстрировать лишь ужас, заставляющий вспомнить древнего бога Пана.