Венера (Диона[2], Афродита, Кифера), богиня красоты, любви, смеха и брака, по мнению одних, была дочерью Юпитера и Дионы, богини влаги; по мнению других – родилась из морской пены.

Первыми ее обнаружили океанические нимфы. Она лежала, как в колыбели, на большой голубой волне, и они отнесли ее в свои коралловые пещеры, где нежно ухаживали за ней и учили с большим старанием. Когда воспитание Венеры было завершено, морские нимфы решили, что пришло время представить ее богам, и подняли ее на поверхность моря, где тритоны, океаниды и нереиды окружили богиню, громко восхищаясь ее красотой, и предлагали жемчужины и отборные кораллы, чтобы она могла себя ими украсить.

Потом они уложили ее на большую волну и вверили заботам Зефира, нежного южного ветра, который и отнес ее на остров Кипр.

Четыре прекрасные Хоры (сезоны), дочери Юпитера и Фемиды, богини справедливости, стояли на берегу и приветствовали ее.

Но не одни они ждали прибытия Венеры – три хариты (грации) также приветствовали ее на берегу.

Дочери Юпитера и Эвриномы, девушки, которых звали Аглая, Ефросинья и Талия, только и ждали момента, чтобы выразить свою любовь прекрасной госпоже. Когда волна, на которой она сидела, приблизилась, появились «розовогрудые Горы, свита прекрасной Венеры». Наконец, ветер доставил богиню на берег и, как только ее нога ступила на белый песок, все склонились перед ее необыкновенной красотой и с благоговением стали смотреть, как она сушит волосы.

Немного приведя себя в порядок, Венера и ее свита отправились на Олимп, по пути к ним присоединились: Гимера, богиня желания любви, Пафос, бог согласия в любви, Суадела, богиня нежных любовных речей, и Гименей, бог брака.

Для Венеры был приготовлен трон, и, когда она уселась на него, собравшиеся олимпийцы не смогли сдержать возгласов восхищения. Ее красота поразила их, как молния, а грация очаровала, и все они тут же выразили желание взять ее в жены, но она с презрением отвергла предложения богов.

Венера отказала даже царю богов, и, чтобы наказать ее, он объявил, что выдаст ее замуж за Вулкана (Гефеста), бога кузнецов, самого захудалого из всех.

Этот союз не был счастливым, ибо Венера никогда не любила своего уродливого супруга и, вместо того чтобы быть верной женой, вскоре ушла от него и заявила всем, что будет наслаждаться жизнью.

Ее первой любовью был Марс (Арес), прекрасный бог войны, который не замедлил ответить на чувства прекрасной богини, и они начали тайно встречаться. Однако, опасаясь, что кто-нибудь из проходящих мимо богов увидит их вместе, Марс велел своему помощнику Алектриону стоять на страже и тут же предупредить их о приближении посторонних. Он также строго наказал ему будить себя до восхода солнца, поскольку любовники очень не хотели, чтобы Аполлон видел их прощальные ласки.

Сначала все шло хорошо, но однажды ночью несчастный Алектрион уснул и так крепко спал, что даже не пошевелился, когда Аврора распахнула ворота восточного дворца и Аполлон выехал на своей колеснице, приветствуемый мелодичными песнями пернатых обитателей леса.

Бог солнца быстро ехал по небу, осматривая землю и отмечая все, что попадалось ему на глаза. Ничто не могло укрыться от его всевидящего ока, рассылавшего лучи направо и налево, и вскоре он заметил спящего стража и Венеру в объятиях Марса. Аполлон хлестнул своих крылатых коней, и они понесли его к Вулкану, которому он и расписал в живых красках картину, представшую его очам.

Взбешенный муж не терял времени даром. Схватив сеть из стальных колец, он отправился на поиски жены. Он осторожно подкрался к ложу любовников и быстро набросил на них сеть. Марс и Венера запутались и не могли освободиться. Сколько бы они ни просили Вулкана, он не выпускал их, пока боги не увидели, в каком унизительном положении они очутились, и не стали над ними потешаться. Когда Вулкан, наконец, отпустил их, Марс бросился бежать, клянясь, что отомстит ротозею Алектриону, который тем временем сладко спал. Разбудив его сильным ударом, Марс обрушил на него град упреков и, превратив в петуха, отправил на скотный двор, приговорив к тому, чтобы он каждое утро возвещал о появлении солнца.

У Марса и Венеры было несколько красивых детей. Гермиона, или Гармония, их дочь, вышла замуж за Кадма, царя Фив, а Купидон, их маленький сын, стал богом любви. И хотя няньки холили и лелеяли его, он не вырос, а остался маленьким розовым пухленьким ребенком, с прозрачными крылышками и румяным личиком с ямочками на щеках. Встревоженная тем, что он не растет, Венера обратилась за помощью к Фемиде, которая дала ей такой ответ: «Любовь не может расти без страсти».

Тщетно пыталась Венера понять смысл этих слов. Он открылся ей только после рождения Антероса, бога страсти.

Рядом со своим братом Купидон быстро рос и расцветал, превращаясь в прекрасного стройного юношу; но, когда они были в разлуке, он сохранял свой детский вид и капризный характер.

Впрочем, Венера дарила своей любовью не только Марса, ибо говорили, что она испытывала нежные чувства к молодому человеку по имени Адонис, храброму охотнику. Она очень тревожилась, когда он гонялся за свирепыми лесными зверями. Тщетно убеждала она Адониса позабыть об охоте и остаться с ней. Он со смехом ускользал и вместе с другими охотниками предавался любимому занятию. Но однажды он долго гнался за диким вепрем, пока тот не рассвирепел и не вонзил свои острые клыки в незащищенный бок юноши, а потом растоптал его.

Раненный вепрем, лежит меж нагорий Адонис прекрасный,
В белое ранен бедро он клыком…
……………………………………..
Тяжкая, тяжкая рана зияет у юноши в теле.
Много страшнее та рана, что в сердце горит Кифереи.
Как над умершим ужасно любимые псы завывают!
Плачут и девы над ним Ореады.

(Бион (Пер. М. Грабарь-Пассек))

Венера тут же бросилась к месту гибели своего возлюбленного, продираясь сквозь заросли шиповника. Его острые иглы ранили ее нежную кожу, а капли крови окрашивали белые цветы в розовый цвет. Но, прибежав, она обнаружила, что любимый мертв и не отвечает на ее страстные ласки. Она разразилась такими рыданиями, что лесные и речные нимфы, боги, люди и вся природа стали вместе с ней оплакивать погибшего юношу.

Ах, об Адонисе плачьте!
Погублен прекрасный Адонис!

(Бион)

Меркурий с большой неохотой явился, чтобы проводить душу Адониса в царство мертвых, где ее приветствовала Прозерпина и отвела туда, где души чистых и добродетельных смертных вкушали вечное блаженство. А безутешная Венера все лила слезы, которые, падая на землю, превращались в анемоны, а красные капли крови, вытекавшей из тела Адониса, становились красными розами.

Столько же слез проливает она, сколько крови Адонис,
Но, достигая земли, расцветает и то и другое:
Розы родятся из крови, из слез анемон вырастает.

(Бион)

Время шло, но горе Венеры не уменьшалось, а, наоборот, стало совсем невыносимым, и она пошла на Олимп, упала к ногам Юпитера и стала умолять его освободить Адониса от объятий смерти или позволить ей разделить его судьбу.

Но Юпитер не мог допустить, чтобы с лица земли исчезла красота. Не имея сил устоять перед ее мольбами, он повелел, чтобы Адонис вернулся к Венере. Но Плутон, чьим подданным стал Адонис, отказался отпустить его, и после долгих споров было решено, что юноша будет проводить полгода на земле, а остальные шесть месяцев – на Елисейских полях.

Поэтому ранней весной Адонис покинул загробный мир и вприпрыжку прибежал к своей возлюбленной. Там, где он проходил, расцветали цветы и пели песни птицы, радуясь его возвращению. Символ растительности, которая появляется ранней весной, чтобы покрыть всю землю прекрасной листвой и цветами и заставить птиц петь от радости, Адонис неохотно возвращался в Гадес, когда зима снова убивала его, как свирепый вепрь острыми клыками, заставляя природу увядать и оплакивать его уход.

Богиня красоты любила также Анхиса, троянского принца, но, стыдясь того, что дарует свои ласки простому смертному, заставила его поклясться, что он никогда никому не расскажет об их тайном браке. На Анхис, к сожалению, был большим хвастуном и, не сумев противостоять искушению, проболтался об их любви и так сильно разгневал Венеру, что она выпросила у Юпитера молнию и убила его. Впрочем, в других мифах утверждается, что Анхис дожил до глубокой старости и был вынесен из горящей Трои своим сыном Энеем. Венера же перенесла свою любовь на сына, Энея, которого она опекала во время всех его странствий.

Самыми страстными и преданными почитателями Венеры были молодые люди, поскольку она радовалась их любви и всегда помогала всем истинно любящим, если на их пути возникали непреодолимые препятствия.

Так случилось с прекрасной девушкой по имени Геро, которую родители предназначали в жрицы Венеры. Достигнув нужного возраста, она проводила все свое время в храме, принося жертвы богине, или в одинокой башне на берегу моря, где жила вдвоем со своей старой няней.

С годами красота девушки расцвела, и слава о ней распространилась по ее родному городу Сесту, пересекла Геллеспонт и достигла Абидоса, где жил Леандр, самый храбрый и красивый юноша в городе. Он воспылал желанием увидеть прекрасную жрицу.

Как раз в это время в Сесте должен был состояться праздник в честь Венеры, на который охотно приезжали юноши и девушки. Под предлогом того, что хочет воздать почести Венере, Леандр вошел в храм и увидел юную жрицу, чья красота превзошла все его ожидания.

Венера, как мы уже говорили, с глубоким сочувствием относилась к любящим; увидев Геро и Леандра, так подходящих друг другу по красоте и грации, она попросила Купидона пронзить их сердца стрелами любви, что этот игривый бог тут же и сделал.

В сердцах юноши и девушки тут же вспыхнула неугасимая страсть, и благодаря Венере Леандр сумел обменяться с Геро несколькими словами, в которых признался ей в любви, просил не отвергать его и молил о свидании, иначе он умрет.

Девушка слушала эти мольбы со смешанным чувством радости и страха, ибо знала, что ее родители никогда не дадут согласия на их брак. Потом, испугавшись, что кто-нибудь увидит ее беседующей с чужестранцем, она попросила его уйти, но он отказался, пока не узнал, где она живет. Он пообещал, что, когда опустится ночь, незаметно переплывет Геллеспонт и придет к ней в ее уединенную башню.

В конце концов его мольбы тронули девушку, и она согласилась принять его в башне на берегу моря, пообещав в нужный час зажечь факел и держать до тех пор, пока он не переплывет пролив. И только после этого они расстались.

Настала ночь, на землю опустилась тьма. Леандр нетерпеливо ходил по берегу и ждал, когда появится вожделенный сигнал. Как только факел зажегся, Леандр бросился в темные воды и поплыл к своей возлюбленной. Временами над его головой нависали огромные волны, но, поднимаясь на их пенистые верхушки, он видел вдали ярко горящий факел и представлял себе, как вспыхнут щеки Геро, когда он прижмет ее к своему сердцу.

Венера с вершины многоглавого Олимпа с улыбкой наблюдала за успехом своего предприятия и вливала в руки Леандра свежие силы, помогая ему преодолеть мощное течение. Наконец, он добрался до башни, где его с радостью встретила Геро, сердце которой замирало от ужаса, когда она думала о том, каким опасностям подвергал себя ее возлюбленный для того, чтобы снова увидеть ее.

Влюбленные расстались, когда небо на востоке стало светлеть. Леандр вернулся в Абидос, а Геро занялась своими дневными заботами. Любовники с трудом выдерживали дневную разлуку, и ночью, как только на небе появлялись первые звезды, Геро зажигала факел, а Леандр бросался в волны и плыл к другому берегу пролива, чтобы провести с ней ночь.

Так пролетали в объятиях страстных их ночи.
Стоило ж только заре появиться на небе,
Дома она заставала Леандра. Никто и не ведал,
Что по ночам он к любимой своей отправлялся.

(Ли Хант)

Об их свиданиях не знала ни одна живая душа; так продолжалось до тех пор, пока на Геллеспонте не начались первые зимние шторма. Геро серым зимним утром умоляла своего возлюбленного не плыть по бушующему морю, волны которого с силой бились о каменную стену башни, но он посмеялся над ее страхами и ушел, обещая, как всегда, вернуться этой ночью.

Шторм, начавшийся ранним утром, днем стал еще сильнее. С наступлением темноты ветер завывал все сильнее и сильнее, а волны покрылись белой пеной, но это не остановило Леандра.

Страшная ночь наступила —
Ветер свистел, как безумный,
Волны же с грохотом бились о берег.

(Эдвин Арнольд)

Весь день Геро надеялась, что возлюбленный откажется от ночного путешествия, но, когда наступил вечер, все-таки зажгла свой факел, служивший ему маяком, на случай, если он решится выполнить свое обещание. Ветер дул с такой силой, что пламя факела трепыхалось и чуть было не погасло, хотя Геро и пыталась закрыть его полами своих одежд.

Увидев долгожданный сигнал, Леандр, которого волны уже один раз выбросили назад на берег, решил попытаться еще раз переплыть пролив, призывая богов помочь ему. Но на этот раз боги не услыхали его просьб, ибо их заглушил рев ветра. Леандр, однако, упрямо плыл вперед, повторяя имя Геро.

В конце концов, измученный, он понял, что на этот раз ему не доплыть, и, желая в последний раз увидеть призывный огонь факела, поднял глаза. Но огня не было – порыв ветра погасил его. И Леандр погрузился в воду, и волны сомкнулись над его головой.

Геро тем временем вновь зажгла факел и, не зная о том, что Леандр погиб, стояла на башне, вглядываясь в кромешную тьму. Всю ночь она ждала своего возлюбленного, но он не появился, а когда над бушующим морем появились первые лучи солнца, она бросила встревоженный взгляд на Абидос. Пролив был пустынен. Она уже собиралась вернуться к своим дневным обязанностям, когда, взглянув на море у подножия башни, заметила качающийся на волнах труп своего возлюбленного.

Сердце ее разбилось, и она решила умереть, чтобы не расставаться с Леандром. Торопясь соединиться с ним, она бросилась в море, туда, где плавало его тело. Так жили и погибли двое возлюбленных, чья преданность друг другу вошла в поговорку.

Поэт Байрон решил повторить подвиг Леандра и, переплыв Геллеспонт, написал стихи, которые хорошо известны всем, говорящим на английском языке:

В проливе волны высоки,
Как в бурную ту ночь,
Когда Любовь пловца спасти
Забыла, погубив
Тем самым Сеста дочь.
Когда один, вонзаясь в тьму,
Фонарь ее светил,
Светил сквозь шторма кутерьму
И шелест птичьих крыл,
Сквозь облака и бури рев
Гоня его домой,
Не видел он, не понимал
Любви запрет немой.
А видел он лишь свет любви,
Что звал его к себе,
В ушах звенел лишь Геро зов:
«Скорей приди! Скорей!»
Рассказ сей стар, зато нова
Любовь, и, кто влюблен,
Вам скажет, что верны слова
Мои для всех времен.

(Байрон)

Так же несчастливы были Пирам и Фисба. Хотя их не разделял пролив и жили они в соседних домах в Вавилоне, их родители поссорились и запретили детям встречаться и разговаривать друг с другом. Этот запрет разбил их нежные сердца, а их бесконечные вздохи тронули, наконец, Венеру, которая решила им помочь. Благодаря ее заботам в стене, разделявшей дома влюбленных, обнаружилась трещина, через которую они могли смотреть друг на друга, беседовать и, как говорят, даже целоваться.

Но свидания при помощи трещины, когда нужно было таиться, разожгли в них жажду свободных встреч, и они договорились встретиться в определенный день и час под белым тутовым деревом, росшим за городскими воротами.

Фисба, сгорая от нетерпения, первая добралась до вожделенного места. Ожидая Пирама, она медленно ходила взад-вперед, ломая себе голову над тем, куда он мог запропаститься. Ее раздумья неожиданно прервал шелест кустов, и, думая, что Пирам спрятался в них, она хотела уже крикнуть, что обнаружила его укрытие. Но тут вместо ее возлюбленного из чащи вышел лев.

Он двинулся к Фисбе, хлеща себя по бокам хвостом и облизывая свирепые челюсти. Издав крик ужаса, девушка бросилась бежать, уронив покрывало, а лев схватил его и разорвал на кусочки, после чего удалился обратно в лес.

Вскоре прибежал запыхавшийся Пирам, надеясь, что Фисба простит ему опоздание, но не нашел любимой на месте. Удивленный ее отсутствием, он огляделся и вскоре заметил львиные следы и обрывки покрывала. Пирам тут же решил, что Фисбу растерзал лев, и, выхватив в отчаянии кинжал, вонзил его себе в сердце.

Через несколько минут Фисба осторожно подошла к месту свидания, с опаской поглядывая, не прячется ли где лев. И тут она увидела бездыханное тело Пирама, который лежал под тутовым деревом, прижав к губам ее окровавленное покрывало. С криком ужаса она бросилась к нему и попыталась привести в чувство, но, убедившись, что он мертв, извлекла из его тела кинжал и, вонзив его в свою грудь, упала рядом с ним.

И острие себе в самое сердце нацелив,
Грудью упала на меч, еще от убийства горячий.

(Овидий)

С того самого дня белые ягоды тутовника стали красными – их окрасила кровь, вытекавшая из ран Пирама и Фисбы.

Красивая и болтливая нимфа Эхо жила беззаботно и весело до тех пор, пока не встретила Нарцисса, охотившегося в лесу. Первого же взгляда оказалось достаточно, чтобы без памяти влюбиться в юношу, но он не ответил на ее любовь, и горе Эхо было безмерно.

Напрасно осыпала она Нарцисса льстивыми речами. В отчаянии от его равнодушия, нимфа уговорила Венеру наказать его муками неразделенной любви, а потом, грустная и мечтающая о смерти, отправилась бродить по горам, забросив веселую компанию друзей. Постоянно думая о своем горе, она таяла и чахла, и вскоре от нее остался один только мелодичный голос.

Боги, недовольные тем, что она не сумела с достоинством пережить отказ Нарцисса, в качестве предупреждения всем импульсивным девицам приговорили ее вечно блуждать в одиночестве по горам и повторять последние звуки слов, долетавших до ее уха.

Но голос ее до сих пор еще жив,
И ты его слышишь в горах,
Когда по тропинкам гуляешь лесным, —
Он слово твое повторяет.

(Сакс)

Но Венера не позабыла о прощальной просьбе Эхо и решила наказать заносчивого Нарцисса. Однажды, после долгой погони за зверем, он поспешил к уединенному пруду, чтобы утолить свою жажду.

Он быстро опустился на траву и наклонился над прозрачными водами, чтобы напиться, и тут же замер в удивлении. В воде он увидел столь прекрасное лицо, что тут же потерял голову от любви, решив, что это какая-то нимфа смотрит на него со дна пруда. В приливе страсти он решил дотронуться до нее, но в ту же самую минуту, когда его руки коснулись воды, нимфа исчезла. Удивленный и раздосадованный, он тихонько отошел от пруда и, затаив дыхание, стал ждать возвращения нимфы.

Вода вскоре успокоилась и снова стала гладкой как стекло. Нарцисс бесшумно приблизился на цыпочках и осторожно заглянул в пруд. Сначала он увидел растрепанные кудри и красивые, настороженные глаза. Ему показалось, что нимфа собирается выйти из подводного укрытия.

Наученный горьким опытом, юноша осторожно наклонился над прудом, и, ободренная его нежным взглядом, нимфа появилась снова. Нарцисс обратился к ней с ласковыми словами, и ее розовые губы раскрылись и задвигались, словно она что-то отвечала, но он не услышал ни звука. Возбужденный Нарцисс начал жестикулировать, и две белые ручки тут же повторили все его движения. Но когда он, ободренный нежными взглядами незнакомки, попытался снова заключить ее в объятия, она исчезла так же быстро, как и в первый раз.

Снова и снова повторялась та же пантомима, и снова и снова нимфа ускользала из его рук, но влюбленный юноша не мог заставить себя оторваться от прекрасного лица, отражавшего все чувства и бледневшего и худевшего вместе с ним – нимфа, по-видимому, тоже страдала от любви и отчаяния.

Спустилась ночь, но и она не смогла оторвать Нарцисса от пруда, а когда бледный свет луны осветил его, юноша наклонился над водой, чтобы убедиться, что нимфа тоже не спит и страдает, и увидел, что она с вожделением смотрит на него.

День сменялся ночью, а Нарцисс не отходил от пруда ни на минуту. Он не ел и не пил и вскоре умер, так и не догадавшись, что нимфа была всего лишь его собственным отражением в воде. Эхо была отомщена, но боги с Олимпа с сочувствием взирали на прекрасное тело мертвого Нарцисса и решили превратить его в цветок, носящий имя юноши. Этот цветок растет по берегам тихих прудов, отражаясь в их чистой воде.

Пигмалион, царь Кипра, был прославленным скульптором. Все свое время он посвящал созданию скульптур богов и богинь, но однажды решил высечь из мрамора статую прекрасной женщины. И его опытные руки создали скульптуру такой необыкновенной красоты, что еще до окончания работы Пигмалион понял, что любит ее. Он назвал ее Галатеей и, не желая, чтобы такая красота оставалась неодушевленной, стал умолять Венеру оживить ее, поскольку всегда хотел иметь жену, похожую на нее.

О Афродита, ты ведь можешь все.
Вдохни же жизнь в творение мое!

(Эндрю Ланг)

Пигмалион был закоренелым холостяком и часто заявлял, что никогда не женится, поэтому Венера обрадовалась, увидев, что он тоже пал жертвой страсти, и решила выполнить его просьбу. Вскоре представилась такая возможность. Однажды Пигмалион прижал свое изысканное творение к сердцу, и часть его тепла проникла в холодный мрамор, а когда он поцеловал высеченные из камня губы, то вдруг почувствовал, что они стали мягкими и нежными. На белых щеках заиграл легкий румянец, грудь наполнилась воздухом, а по жилам побежала кровь.

Увидев, что прекрасная статуя ожила, Пигмалион обезумел от радости. После короткого, но страстного ухаживания объект его страсти превратился в любящую жену.

В те же самые годы «сладкой мифологии» жил царь, три дочери которого славились по всему миру своей несравненной красотой. Психея, самая младшая из сестер, была так хороша, что подданные ее отца заявляли, что это она, а не Венера должна называться богиней красоты, и предлагали воздавать все почести ей. Оскорбленная этим предложением, которое умная Психея отвергла, Венера решила показать наглецам, что девушка смертна и не может почитаться как богиня. Она велела своему сыну Купидону убить ее.

Взяв лук и стрелы, смазанные смертельным ядом, Купидон отправился выполнять приказ матери и к ночи добрался до дворца. Он бесшумно прокрался мимо спящих стражей, прошел по пустым залам и, добравшись до комнаты Психеи, незаметно проскользнул туда. Он осторожно приблизился к кровати, на которой спала красавица, и наклонился, чтобы убить ее.

Но в эту минуту на ее лицо упал лунный свет и, пораженный красотой девушки, Купидон отпрянул. В эту же минуту он нечаянно поранился своей же собственной стрелой – эта рана принесла ему потом много страданий.

Но Купидон еще не знал, как она серьезна. Он наклонился над спящей девушкой, чтобы запечатлеть в своем сердце ее прекрасные черты, а потом бесшумно вышел из комнаты, поклявшись, что никогда не причинит вреда ее невинности и красоте.

Наступило утро. Венера, которая ожидала увидеть освещенный солнцем труп своей соперницы, заметила, что она, как обычно, играет в саду дворца, и поняла, что Купидон не выполнил ее приказа. Тогда она принялась досаждать девушке мелкими неприятностями и добилась того, что бедная Психея убежала из дома с твердым намерением покончить счеты с жизнью, которой больше не могла наслаждаться.

Психея с трудом забралась на крутую гору и, подойдя к самому краю обрыва, бросилась с него прямо на острые камни, видневшиеся внизу. Но Купидон, который с негодованием наблюдал за тем, как мать издевалась над девушкой, и понимал, что ничем не может ей помочь, невидимым шел за Психеей, а увидев, что она решила покончить с собой, позвал Зефира (южный ветер) и попросил его подхватить девушку своими сильными, но нежными руками и унести на далекий остров.

И вот вместо быстрого падения и мучительной смерти Психея почувствовала, как ветер несет ее над полями и горами и над сверкающими водами моря. И не успела она испугаться, как он легко опустил ее на покрытый цветами берег в самом центре великолепного сада.

Пораженная, она медленно встала, протерла свои прекрасные глаза, чтобы убедиться, что это не сон, и с любопытством стала осматривать сад. Вскоре она увидела заколдованный дворец, чьи двери широко раскрылись перед ней, а нежные голоса предложили войти. Невидимые руки перенесли ее через порог и стали прислуживать ей.

Когда опустилась ночь и землю покрыла тьма, перед Психеей появился Купидон. В благоухающих сумерках он признался ей в любви и нежно умолял не отвергать его.

И хотя угасающий свет не позволил ей разглядеть черты неизвестного юноши, Психея с нескрываемым удовольствием выслушала его слова и вскоре согласилась соединиться с ним. Купидон просил не пытаться узнать его имя или разглядеть его лицо, ибо в этом случае ему придется навсегда покинуть ее.

С тобой я буду до тех пор, пока
Мое лицо сокрыто от тебя,
Но если ты хоть раз его увидишь,
То я уйду – ведь боги повелели,
Чтоб с Верою Любовь была дружна.
От Знания пристало ей бежать.

(Льюис Моррис)

Психея искренне поклялась, что будет уважать желания своего таинственного возлюбленного, и предалась радости общения с ним. Они проговорили всю ночь, а когда над горизонтом забрезжили первые проблески зари, Купидон попрощался с Психеей, пообещав вернуться с наступлением ночи. Весь день Психея думала о нем, ждала его и, как только солнце село, поспешила в сад, наполненный пением птиц, и затаив дыхание стала ждать появления своего возлюбленного.

И вот на крыльях с царственных небес
Спустился Купидон на землю Кипра.
Раскрыв объятья, нежную Психею
Он прижимает к сердцу своему.

(Дарвин)

Дневные часы, проведенные в одиночестве, показались Психее нескончаемыми, зато ночь в обществе Любви пролетела незаметно. Купидон мгновенно выполнял все ее желания, и, покоренная его стремлением всячески угождать ей, она призналась, что очень хочет встретиться со своими сестрами и поговорить с ними. Пылкий влюбленный не смог отказать ей в этой просьбе, но Психея заметила, что он дал свое согласие неохотно, после некоторых колебаний.

На следующее утро, гуляя по саду, Психея вдруг увидела своих сестер. Они бросились обниматься и засыпали друг друга вопросами, а потом уселись и стали беседовать. Психея рассказала о том, как пыталась покончить с собой, как чудом спаслась, как перенеслась по воздуху в этот великолепный дворец, как полюбила таинственного юношу, приходящего к ней ночью, – словом, обо всем, что случилось с ней после ухода из дома.

Старшие сестры всегда завидовали необыкновенной красоте Психеи, а когда они увидели роскошный дворец, в котором она теперь жила, и услыхали о прекрасном юноше, который влюбился в нее, то решили погубить ее счастье, которого им не пришлось испытать. И они принялись убеждать сестру, что она влюбилась в какое-нибудь чудовище, раз ее возлюбленный не осмеливается появиться перед ней при свете дня. Он, наверное, такой страшный, что боится испугать ее своим видом, и добавили, что если она не побережется, то он ее съест.

И они посоветовали бедной испуганной Психее спрятать в комнате своего любимого лампу и кинжал и, когда он уснет, тайно рассмотреть его. Если при свете лампы обнаружатся – в чем они ни капельки не сомневались – уродливые черты чудовища, то она должна заколоть его кинжалом. После этого, довольные, что им удалось посеять в душе Психеи сомнения, сестры ушли, оставив ее одну.

Сестры вернулись домой, но из головы у них никак не выходила история, которую рассказала им Психея, и, в надежде обрести такие же роскошные дворцы и столь же прекрасных любовников, они тайком взобрались на высокую гору, бросились с обрыва и разбились.

Пришла ночь, и явился Купидон, которого Психея ждала с таким нетерпением. Но, измученная подозрениями, она с трудом их скрывала. Купидон безуспешно пытался развеселить ее, а потом лег спать и, как только его ровное дыхание сообщило Психее, что любимый уснул, она осторожно зажгла лампу, схватила кинжал и, потихоньку подойдя к кровати, наклонилась над спящим. Она подняла лампу повыше и увидела перед собой прекрасного лицом и телом юношу.

Сердце Психеи радостно забилось, когда она увидела, что полюбила не чудовище, а грациозного юношу, и она забыла об осторожности. Она нечаянно наклонила лампу, и одна капля кипящего масла упала на обнаженное плечо Купидона.

В тревоге и смятении, Психея
То вдруг решась, то снова испугавшись,
Тихонько лампу яркую берет
И, вытащив кинжал, идет к кровати,
Решив убить того, кто там лежит.
Но в свете лампы дева наша видит,
Что перед ней лежит сам бог любви.

(Аполлоний)

Резкая боль разбудила Купидона. Увидев горящую лампу, сверкающий кинжал и дрожащую Психею, он сразу все понял. Он вскочил с ложа, схватил лук и стрелы и, бросив последний грустный, укоряющий взгляд на Психею, вылетел из открытого окна, воскликнув:

Прощай! Без Веры нет Любви,
А ты не веришь мне.
Прощай! Не жди меня!

(Льюис Моррис)

Не успел он исчезнуть в ночном мраке, как тихий ветерок сменился таким ураганом, что бедная испуганная Психея побоялась оставаться одна во дворце и выбежала в сад, где вскоре лишилась сознания. Когда она очнулась, ураган стих, солнце стояло высоко, а дворец и сад исчезли.

Бедная Психея провела здесь следующую и много других ночей, тщетно надеясь, что Купидон вернется к ней. Она горько плакала, кляня себя, что послушалась сестер. Наконец она снова решила покончить с собой и бросилась в реку, но божество этой реки поймало ее и вытащило на берег, где его дочери, речные нимфы, вернули ее к жизни. Безутешная Психея, насильно возвращенная к жизни, бродила в поисках Купидона, расспрашивая всех, кого встречала на пути, – нимф, Пана и Цереса, которые с сочувствием выслушивали ее рассказ и ее признания в любви к своему мужу.

Церес часто встречал Купидона и слыхал, что рану на его плече вылечила Венера. Он посоветовал Психее отправиться к богине красоты, поступить к ней на службу и с готовностью выполнять все ее задания. Только так можно было надеяться на встречу и примирение любовников.

Психея поблагодарила Цереса за совет и, поступив на службу к Венере, стала трудиться с утра до позднего вечера, чтобы угодить своей строгой госпоже. Венера давала ей такие трудные задания, что девушка никогда бы не смогла выполнить их, если бы ей не помогали звери и насекомые, которые очень ее любили.

Венера без конца испытывала ее преданность и выносливость и, наконец, в качестве последнего испытания решила послать ее в Гадес с заданием принести шкатулку со снадобьем, которое возвращало красоту всякому, кто мазался им. Рецептом этого снадобья владела только Прозерпина. Направляемая Зефиром, своим старым другом, Психея беспрепятственно миновала все ужасы Гадеса, передала Прозерпине просьбу Венеры и получила маленькую коробочку. Ворота Гадеса уже закрылись за ней, и она почти уже выполнила порученное ей дело, как ей неожиданно пришло в голову смазать себе лицо волшебной мазью, чтобы уничтожить следы бессонных ночей и слез.

Но она не знала, что в шкатулке был заключен дух Сна, который уложил ее спать прямо на дороге. Купидон, проходя мимо, увидел на лице Психеи следы страданий, вспомнил свою любовь к ней и все ее мучения и, загнав духа Сна обратно, разбудил Психею нежным поцелуем.

Открой глаза, любимая, теперь.
Ты можешь меня видеть. Никогда
Тебя я не покину. Я – твой муж.

(Льюис Моррис)

И, взявшись за руки, они полетели на Олимп, где Купидон представил Психею, свою невесту, собравшимся богам, и они пообещали присутствовать на их свадьбе. И даже Венера, забыв о своей зависти, приветствовала зардевшуюся румянцем невесту, которая наконец-то нашла свое счастье.

Древние люди, для которых Купидон был символом сердца, считали Психею олицетворением души и наградили ее крыльями бабочки – это насекомое тоже было символом души, которая никогда не умирает.

В семье бессмертных младшая она —
Но чудотворней, чем сама природа,
Прекраснее, чем Солнце, и Луна,
И Веспер, червь блестящий небосвода.
Прекрасней всех! – хоть храма нет у ней,
Ни алтаря с цветами,
Ни хора дев, под кронами аллей
Поющих вечерами,
Ни флейты, ни кифары, ни дымков
От смол благоуханных;
Ни рощи, ни святыни, ни жрецов,
От заклинаний пьяных.
О, светлая! Быть может, слишком поздно
Пытаться воскресить ушедший мир.
Лес полон тайн, и небо многозвездно,
Но и теперь, хоть это все ушло,
Вдали восторгов, ныне заповедных,
Я вижу, как меж олимпийцев бледных
Искрится это легкое крыло.
Так разреши мне быть твоим жрецом,
От заклинаний пьяным;
Кифарой, флейтой, вьющимся дымком —
Дымком благоуханным,
Святилищем, и рощей, и певцом,
И вещим истуканом!
Да, я пророком сделаюсь твоим
И возведу уединенный храм
В лесу твоей души, чтоб мысли-сосны,
Со сладкой болью прорастая там,
Тянулись ввысь, густы и мироносны.
С уступа на уступ, за склоном склон
Скалистые они покроют гряды,
И там, под говор птиц, ручьев и пчел,
Уснут в траве пугливые дриады.
И в этом средоточье, в тишине
Невиданными, дивными цветами,
Гирляндами и светлыми звездами —
Всем, что едва ли виделось во сне
Фантазии шальному садоводу, —
Я храм украшу – и тебе в угоду
Всех радостей оставлю там ключи,
Чтоб никогда ты не глядела хмуро,
И яркий факел, и окно в ночи,
Раскрытое для мальчика Амура!

(Китс (Пер. Г. Кружкова))

Одним из последних мифов, связанных с Венерой, был миф о Беренике, которая, опасаясь за жизнь своего мужа, попросила богиню защитить его в бою, пообещав пожертвовать ей свои роскошные волосы, если он вернется домой живой и невредимый. Просьба была выполнена, и прекрасные волосы Береники легли на алтарь Венеры, откуда они неожиданно исчезли. Астролог, которого спросили о том, кто мог бы их украсть, указал на приближающуюся комету и заявил, что боги решили поместить волосы Береники среди звезд, чтобы они вечно сияли как память о жертве, принесенной ею во имя мужа.

Венеру, богиню красоты, представляли либо полностью обнаженной, либо в короткой одежде, называвшейся «поясом Венеры». Усевшись в колесницу в виде жемчужной раковины, которую влекли белоснежные голубки, любимые птицы богини, она разъезжала от алтаря к алтарю, самодовольно восхищаясь роскошными украшениями из драгоценных камней и цветов, которые приносили ей почитатели. Больше всего ей нравились жертвы молодых любовников.

Многочисленные древние и несколько современных скульптур этой богини украшают различные художественные галереи, но среди них самая совершенная – это знаменитая на весь мир Венера Милосская.

Празднества в честь Венеры были всегда очень красочными, и ее жрецы появлялись на них в венках из живых благоухающих цветов, символа естественной красоты.