61

Сян-цюань в простонародье не был популярен, потому что простолюдины думали о нем по-разному. Один, допустим, думал: «Слишком уж это для нас сложно». Другие думали: «Лучше уж мы изучим школу золотого кулака и проломим все головы». А третьи простолюдины относились к тем, кто любил сян-цюань как гуманное боевое искусство. Би Цзин как раз к этой категории простолюдинов относился. А вот неуязвимый мастер Цзи Ши ни к одной из вышеперечисленных категорий не принадлежал. Потому что он любил все боевые искусства и считал, что они все до поры до времени гуманные. Так бы все и остались при своем мнении, если бы не случай.

Забрел однажды в деревню, где жили Би Цзин с неуязвимым мастером Цзи Ши, один бродячий монах. И не простой монах, а такой, что палец ему в рот не клади. По дереву пнет, так и нет дерева, по голове кого стукнет, так уж только один раз получается, потому что откуда ж после его удара голове на плечах взяться. И нрав у этого монаха был под стать его дурным привычкам – деревья и головы ломать ради удовольствия. Обычно встретит он кого, так сразу обе руки на уровень груди поднимает. Одинокий путник смотрит – на одной руке у монаха дракон, на другой руке тигр, поэтому поспешно к смерти приготовляется. Не зря, надо отметить, потому что добрые люди с такими метками по дорогам не шляются.

А день, когда этот злой монах пришел в деревню, выдался на редкость погожий и приятный. Неуязвимый мастер Цзи Ши встал утром, сян-цюань позанимался пару минут и подумал: «В такой погожий весенний день просто грех тренироваться». Поэтому он решил провести день в праздности и спокойствии. Но, видно, не все ладилось у неуязвимого мастера Цзи Ши с кармой. То ли он в прошлой жизни собаку какую незаслуженно пнул, то ли Би Цзину на тренировке в глаз попал, когда тот ритуальный поклон выполнял. Этого, кроме неуязвимого мастера Цзи Ши, никто не знал. А он-то знал хорошо, потому что неуязвимый мастер Цзи Ши был мастер великий и все свои бесчисленные перерождения назубок знал. Но если уж неуязвимый мастер Цзи Ши решал провести день в праздности, то в карме своей он не рылся и не вычислял ничего, как скрупулезник какой. А просто сидел неуязвимый мастер Цзи Ши, за рассветом наблюдал, трубку курил да о всяких приятных вещах думал.

И тут, на тебе, – монах объявляется с кулаками, как два булыжника, с носом, которому все равно, и с пятками, которые в снегу не мерзнут, в огне не горят. Ясное дело: его вид не внушал доверия. Но неуязвимый мастер Цзи Ши доверял людям, поэтому он поначалу лояльно отнесся к гостю.

А гость, наоборот, отнесся к неуязвимому мастеру Цзи Ши без всякой дружеской теплоты. Он думал только одно: «Вот сейчас пополню свою коллекцию коренным зубом еще одного мастера».

Встал он в боевую стойку и двинулся в сторону неуязвимого мастера Цзи Ши. Но неуязвимый мастер Цзи Ши был великим мастером сян-цюань. В мягком стиле сян-цюань ведь как – чем противник сильнее, тем лучше. Ну а для противника, ясное дело, хуже. Но монах был необузданным и темным, он таких тонкостей боевого искусства не знал. И зря, потому что, только он своим кулаком взмахнул, как, описав замысловатую дугу в воздухе, врезался в землю. А неуязвимый мастер Цзи Ши незамедлительно ему тогда голову открутил, как гусю какому недорезанному.

Вообще надо отметить, что неуязвимый мастер Цзи Ши головы обычно никому никогда не сворачивал, а только показывал, что может провести прием до конца. Потому-то Би Цзин, к примеру, и думал, что искусство сян-цюань гуманное. Со стороны китайскому простолюдину могло показаться, что неуязвимый мастер Цзи Ши поступил негуманно, проведя прием сян-цюань до конца, и что он основательно этим поступком подмочил свою будущую карму. Но если простолюдины так думали, то мастера ушу так не думали, потому что они-то хорошо понимали, что своим приемом неуязвимый мастер Цзи Ши сохранил жизнь многим простолюдинам, а что касается кармы, так у мастеров нет ее, как нет комаров на Джомолунгме.