Дуэт

часть 8

Я спросил господина Путина:

– С преемником-то определились?

– А почему вас это так интересует?

– Потому что это всех интересует. И вас, по-моему, это интересует не меньше, чем всех остальных.

– Ну, – произнес он, – допустим, я определился.

– Тогда давайте вы нам скажете, – от всей души попросил я.

– А вы считаете, что надо уходить? – поинтересовался он.

– Конечно, – искренне ответил я.

– Что, так не нравлюсь? – спросил он. – Вы считаете, не надо менять Конституцию?

– Конечно, не надо. Вы сами знаете, что не надо.

– А почему, кстати?

Он первый раз смотрел на меня, по-моему, с настоящим интересом.

– Потому что если вы сейчас что-нибудь поменяете, через год от нее вообще ничего не останется.

– А, ну ладно, тогда не будем, – легко согласился этот человек.

* * *

– Так кто преемник? – еще раз спросил я.

– Скажите, если бы это был человек, который был бы во всех отношениях порядочный, честный, компетентный, вот вы бы, лично вы стали бы помогать, чтобы он стал президентом? – спросил он.

– А почему я должен помогать? Я работаю журналистом. Я никому не должен помогать.

– Нет, ну вы гражданин тоже. Вот почему бы вам не помочь стать президентом честному человеку?

– Вы ему лучше меня поможете.

– Нет, ответьте! Почему на меня не смотрите? Я и правда смотрел куда-то левее и выше него.

– Что, портрет Сталина там хотите найти? – спросил он.

– Портрет Путина, – ответил я.

– Засчитывается, – кивнул он. – Но и его там нету. Ну так что, будете помогать?

– Не буду, – сказал я.

– Ну а если человек-то хороший? – неожиданно сказал он. – И честный. И порядочный. И компетентный. Такому помогли бы?

– Такому помог бы. Но такого нет, – произнес я.

– О! – кивнул он. – Все-таки помогли бы. Ну вот, а вы не хотели отвечать. Он был, по-моему, доволен этой победой.

– Да не собираюсь я никому помогать. Вы можете сказать, что это за человек? – сказал я.

– Вам понравится, – сказал он после некоторого молчания.

И вот с тех пор я смотрю на некоторых людей в Кремле и думаю: он мне нравится или нет? А вот он? Или он?.. Нет, он не понравится никак. Ну, значит, он, слава богу, не будет преемником. А вот он… Ну да… Так, ломаю голову я. Он думает, что человек, с которым он определился, мне понравится. Но я ведь понимаю, кто мне может понравиться… Думая об этом, не так уж и сложно сойти с ума. Не этого ли, кстати, добивался господин Путин, произнося все это?

* * *

Разговор продолжался. Я говорил о том, что меня интересовало. Ну про свободу слова, про что же еще. Я сказал, что на телеканалах ее нет и что нормального человека это не может устраивать.

– А что именно вас не устраивает? – спросил он.

– Меня не устраивает, что через некоторое время после того, как арестовали Ходорковского, у меня пропало ощущение, что я живу в свободной стране. У меня пока не появилось ощущения страха…

Я хотел добавить: «Но, видимо, вот-вот появится», но он перебил меня:

– То есть ощущение абсолютной свободы пропало, а ощущения страха не появилось?

– Да, пропало ощущение, которое было при вашем предшественнике, – сказал я.

– Но ощущения страха не появилось? – еще раз уточнил он, казалось, размышляя над тем, что я говорю.

– Пока нет, – ответил я.

– А вы не думали, что я, может быть, такого эффекта и стремился достичь: чтобы одно состояние пропало, а другое не появилось?

– Не думал, – ответил я.

Он пожал плечами и снова сделался безразличным.

* * *

Председатель законодательного собрания Самарской области господин Сазонов процитировал Цицерона. Этот безнадежно устаревший философ в свое время утверждал, что благо народа есть высший закон. Философа Цицерона законодатель Сазонов и не постеснялся привести в пример на заседании Совета законодателей. Да еще и, кажется, хотел создать рабочую группу для исполнения этого закона…

Я подошел к председателю Мосгордумы Владимиру Платонову:

– А вы что думаете насчет Цицерона?

– Я не люблю, когда насилуют классику, – быстро ответил он.

– А разве цитирование является изнасилованием?

– Вот я юрист, – резко сказал господин Платонов. – А вы кто?

Я понимал, конечно, что любой ответ будет использован против меня. Но и молчать было не по-мужски.

– Я журналист.

– Ну вот видите! – обрадовался он. – Я-то и смотрю, что не понимаете разницы между насилием и изнасилованием.

– Так насчет Цицерона что? Ошибся или не ошибся?

– Вы даже не представляете себе, – воскликнул господин Платонов, – как может ошибаться личность! Охренеть можно! А вот коллектив людей уже не может.

– Совет законодателей, например?

– Вообще-то Совет законодателей может ошибиться, – признал господин Платонов. – Выйдет с решением к народу… Это будет…

– Групповое изнасилование?

– А с другой стороны, – задумался он, – вы знаете, как один человек может менять мнение целого коллектива? Я знал таких людей. Анатолий Собчак выступал – и менял.

– А Путин не может, что ли?

– Я в этом смысле предпочитаю жить воспоминаниями, – сказал Владимир Платонов.

* * *

Генералы и штатские, встречаясь между собой, долго и с удовольствием крепко целовались. Это не осталось без внимания солдат, стоявших поблизости от командирских палаток.

– А что это они все время целуются? – недоуменно спросил один.

– Так тут же баб нет… – пояснил ему другой.

* * *

Валентина Терешкова призналась, что не отказалась бы слетать на Марс. Я с большим удивлением убедился, что Валентина Терешкова не шутила.

– Понимаете, – сказала она, вздохнув, – молодой человек… Каждый из нас, кто хоть раз летал в космос, всю жизнь мечтает о новом полете. И не верьте тому, кто будет говорить вам, что это ерунда. Мечтаем! И я мечтаю.

– Скажите, есть ли жизнь на Марсе? – очень осторожно спросил я отметившую 70-летие именинницу.

– Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе. Я вам точно отвечу на этот вопрос, только слетав на Марс! – кивнула она.

– А правда, что вы, говорят, готовы даже не возвращаться обратно на Землю? – поинтересовался я.

– А чего возвращаться-то? – спросила она, пристально глядя на меня. – Какой смысл?

* * *

Время от времени господин Путин пытался вслушиваться в то, что говорит министр регионального развития РФ Владимир Яковлев. Получалось не очень хорошо.

– Что будет нарастать? – вдруг начинал переспрашивать президент министра.

– Острота экологических проблем, – пояснял господин Яковлев. – Со временем.

– И это будет препятствовать?.. – неуверенно переспрашивал президент.

– Это не будет препятствовать, – отвечал министр. – Но и не поможет.

* * *

На полигоне учебного центра Сибирского военного округа один боец стал говорить президенту Путину, что ветераны Чечни не имеют таких льгот, как ветераны Афганистана.

– Справедливо, – сказал президент. – Надо подумать.

– Значит, будет? – переспросил пытливый боец.

– Я сказал, что это будет справедливо, – раздраженно сказал Путин. – Надо, конечно…

– Конечно, надо!

– Надо подумать.

* * *

Я спросил главу администрации президента, решен ли вопрос с его первым замом.

– Нет у меня первого зама, – как-то горько сказал господин Медведев. – Есть просто замы.

– И сколько?

– Два всего, – снова вздохнул он.

– А остальные?

– Какие остальные?

– Ну те, кто раньше были вашими замами?

– Они теперь помощники.

– Чьи?

– Не мои, – с каким-то уже опустошением сказал Дмитрий Медведев.

– А зачем было делать всех замов помощниками? – спросил я. – Разве это реорганизация?

– Так это же гораздо красивее! – пояснил Дмитрий Медведев.

* * *

– А я хочу спросить, заводить мне детей или нет, – озабоченно спросил президента Путина горнорабочий Нефедов.

– Заводи! – кивнул Владимир Путин.

– Для этого, к сожалению, должны заработать какие-то механизмы, – пожаловался Нефедов.

* * *

Поздно вечером в субботу, в тот день, когда агитация на Украине была запрещена и вся насилу успокоившаяся страна готовилась отойти ко сну, чтобы попытаться вздремнуть перед тем, как сделать свой окончательный выбор, в эфире оппозиционного «5-го канала» появились двое в черном: политологи Станислав Белковский и Глеб Павловский. Два сумрачных гения предвыборных технологий, встав напротив друг друга, долго рассказывали вертлявому ведущему и дремлющей Украине, что это было.

* * *

– Драгметаллы экономически целесообразнее вывозить все-таки с Магадана, – заявил губернатор Магаданской области Николай Дудов. – Из Москвы приходится отправлять партии драгметаллов, которые идут туда из Магаданской области, за большие деньги. Дело в том, что не урегулирована работа таможенного поста здесь, у нас, в Магадане…

– Так надо просто прописать режим работы таможенного поста? – уточнил президент.

– Да! – с восторгом подтвердил губернатор.

– Нет, – уверенно сказал министр финансов Алексей Кудрин.

* * *

Когда журналисты вышли, президент России спросил президента Грузии:

– Скоро ведь, кстати, футбольный матч, Эдуард Амвросиевич?

– Да, 12-го! – воскликнул Шеварднадзе. – Ну и как там, в России, думают об этом? Переживают хоть?

– Еще как! – с готовностью ответил российский президент.

Таким образом, Владимир Путин начал вести переговоры с беспроигрышной темы.

* * *

– Какое у вас количество бюджетников, которые работают в федеральных органах, по сравнению с территориальными? – неожиданно спросил президент Путин у губернатора Челябинской области Петра Сумина.

– Большое, – нехотя признался тот.

Он, по-моему, не понял смысла этого вопроса и от этого насторожился. Несмотря ни на что, Петр Сумин ни в чем не мог быть до конца уверенным и прежде всего в исходе этой встречи.

– Разница в зарплате у них какая? – продолжил президент.

– Поменьше, – ответил Петр Сумин, и этот ответ может быть высечен в камне, из которого будет сделан памятник Аппаратному человеку.

– То есть они получают поменьше? – уточнил господин Путин.

– Поменьше, – вздохнул Петр Сумин.

* * *

Первое поздравление Владимир Путин принял 6 октября – за день до своего пятидесятилетия – от президента Таджикистана Эмомали Рахмонова. Непростой у них получился разговор. Дело в том, что господину Рахмонову 5 октября тоже исполнилось 50 лет.

– Я вам звонил, – сказал ему господин Путин, – чтобы поздравить. Но, к сожалению, не застал вас. У вас было совещание какое-то.

– Да, было… – вздохнул Эмомали Рахмонов, как будто вспомнил о чем-то очень неприятном. – Мне передавали… Я вам, кстати, потом перезванивал, но вас не было на месте.

– Да, я встречался… – Путин замялся, – с президентом Чили. Полезная была встреча.

– Я потом еще раз перезванивал, – мягко, но с нажимом сказал президент Таджикистана.

– Да? А когда? А, это я уже встречался с президентом Финляндии. Вот так все это получилось…

– Ну, зато я вас поздравлю с днем рождения, – сказал господин Рахмонов.

– Да, недолго осталось.

– Считаные часы, – уточнил президент Таджикистана.

* * *

– И устья рек заилились, – озабоченно сказал, наконец, господин Кислов.

– Да-да, – рассеянно подтвердил президент, – мы в курсе, уже меняем законодательство…

* * *

У президента Путина состоялся диалог со студенткой четвертого курса лесотехнического факультета Ольгой. Она критиковала намерение правительства отдать в частную собственность леса.

– Даже Петр Первый начинал заботиться о защите лесов, – сказала она, заметно покраснев.

– Оставьте в покое Петра Первого, – ответил ей Владимир Путин. – Как вы сами-то относитесь к этой идее?

– Не надо этого делать! Понимаете, – объяснила Ольга, – к сожалению, наши люди не смогут распорядиться лесами. В нашем государстве не так уж много умных людей.

– Но это не касается людей в этой аудитории, – осторожно подсказал ей президент.

– Почему? – удивилась Ольга.

Аудитория по понятной причине разволновалась и зашумела.

– Кого вы здесь считаете идиотом?! – крикнул Владимир Путин сквозь этот гул. – Только не надо тыкать пальцем! У меня выборы скоро!

* * *

Один студент встал и сказал:

– Владимир Владимирович! Я хотел бы служить в ФСБ. И он замолчал, ожидая реакции президента.

– Молодец, – вздохнул Владимир Путин.

* * *

– Что касается внешнего облика Тбилиси, надеюсь, тут есть немалая доля российского труда, – обратился к президенту Грузии господин Путин. – В общем товарообороте российская доля, если я не ошибаюсь, 16 процентов.

– Надеюсь, и дальше так будет! – воскликнул президент Грузии.

– А объем нашего товарооборота в прошлом году вырос в пять раз, – продолжал господин Путин, как будто уже перестав замечать реплики грузинского президента.

– А, да, даже памятник на центральной площади Тбилиси ставил президент Российской академии наук… Ой, то есть художеств…

– Церетели, – без удовольствия подсказал российский президент.

– А в Петербурге нет его творений! Петербург—зона, свободная от Церетели! – засмеялся Михаил Саакашвили.

– Не совсем, – вздохнул господин Путин. – Вы еще не все посмотрели.

* * *

Господин Путин решил показать господину Бушу свой первый «Запорожец», который в свое время родители Владимира Путина выиграли в лотерею.

– Моя первая машина, – с плохо скрываемыми чувствами произнес господин Путин.

– Не может быть! – воскликнул президент США – очевидно, вспомнив о своей первой машине.

* * *

Между министром промышленности России Виктором Христенко и министром топлива и энергетики Украины господином Плачковым состоялся содержательный разговор. Речь шла, как я понял, о ценах на транзит российского газа в Европу.

– Надо ее считать и считать, – говорил господин Плачков. – У нас формула для расчетов есть. Будем считать по формуле!

– Ну нельзя считать транзит по формуле! – объяснял ему господин Христенко.

– Ну можно! – настаивал господин Плачков.

– Ну нет! – отвечал ему российский министр.

– Ну да! – возражал господин Плачков.

– Ну нет! – повторял господин Христенко.

– Ну ладно! – вдруг согласился господин Плачков.

* * *

Возле министра науки и образования Андрея Фурсенко стоял один из губернаторов и просил довести до конца историю с вузами. Надо было, как я понял, решить проблему вузовской собственности.

– Так вы делайте хоть что-то сами, – говорил ему господин Фурсенко. – Готовьте документы.

– Так а собственность-то чья? – спрашивал губернатор.

– Государственная, – терпеливо отвечал ему министр.

– Так а государство-то кто? – радовался губернатор. – Вы!

– Как же я люблю губернаторов! – морщился господин Фурсенко.

* * *

Президент Молдавии Владимир Воронин решил поговорить с президентом России на злобу дня, но когда сказал, что «вот что хотел бы узнать», господин Путин неожиданно перебил его:

– Погода-то у вас какая?

Владимир Воронин оторопел. Он совершенно, кажется, не ожидал, что президента России заинтересует этот вопрос.

– Нормальная, – пробормотал он. – Когда уезжал, дождь был. Он понял, что господин Путин не хочет обсуждать с ним насущное.

– Я, кстати, только что встречался с Илюмжиновым… – беззаботно продолжил господин Путин и, увидев замешательство Владимира Воронина, добавил: – Ну, это у нас президент Калмыкии. Так вот, там у них уже 47!

– Так это же сгореть может все, – кажется, машинально поддерживал разговор президент Молдавии.

– Так уже и горит! – по-моему, обрадовался президент России.

* * *

В городе Воронеже и Воронежской области, считай, военное положение. Идет война с грибами. Грибы побеждают. Их запрещено собирать и продавать. Распоряжениями руководства города и области установлены наказания за хранение, употребление и распространение грибов.

Но вот гражданина Денисова наряд милиции задержал с поличным прямо в Центральном парке. И вроде ему деваться некуда: пакет с грибами в руках. У него проверяют документы. Оказывается, это не просто Денисов, а сотрудник станции защиты растений. Ему говорят:

– Как же так, нехорошо, гражданин, вы же лучше других должны понимать, какая обстановка в городе…

А он встает в позу обидевшегося человека:

– Да я всю жизнь эти грибы собираю и собирать буду! Потому что я не только грибник, а и человек, и у меня тоже есть права.

Тогда милиционеры на ходу меняют тактику и говорят:

– Вот мы вам их сейчас и зачитаем. Итак, гражданин, пройдемте в отделение, составимте протокольчик…

Денисов тут бледнеет, как поганка, потому что не хочет провести ночь в КПЗ даже из-за любви к грибам, и тоже тогда меняет тактику:

– Значит, так. Я эти грибы не собирал.

– Как это? – деланно удивляются милиционеры.

– Я их… нашел!

Тут уж милиционеры по-настоящему удивляются. Они чувствуют подвох, но не могут его обнаружить.

– А разница-то какая? – честно спрашивают.

– Такая! – с торжеством говорит Денисов. – Нашел всю кучу прямо в пакете, поднял, чтобы посмотреть, нет ли в ней ложных опят и бледных поганок, а тут вы!

– Не хитрите, гражданин, – облегченно говорят ему милиционеры, поняв, наконец, смысл этой уловки. – Вас взяли с поличным.

И тогда Денисов в полном отчаянии решается на крайнюю меру.

– Нет, не взяли. Мне их подбросили, эти ваши грибы!

– Кто?

– Вы!

– Когда?

– Только что! Я сам видел…

* * *

К нам с ветераном-десантником Александром Анатольевичем Булановым подходит еще один братан, чтобы поздравить старика с праздником. На ногах, как и все остальные, он держится с трудом. Но ему ведь это и требуется.

– Я, конечно, пьяный, – говорит он старику, тряся ему руку, – ты меня извини, но ведь праздник у нас.

– Погоди-ка, друг, – всматривается в него Буланов, – да ведь у тебя тельник-то не наш, а морской.

– Ну да, – соглашается, – я моряк. У нас праздник в воскресенье тут, в парке, начался. Сегодня что?

– Среда, – подсказываю я.

– Ну вот! – оживляется он.

– Ты что, отсюда так три дня и не уходил? – недоверчиво спрашивает Буланов.

– Нет. А зачем? – резонно переспрашивает его моряк.

* * *

Внизу, под билбордом с изображениями Руслана Аушева и Алихана Амирханова, стояли две милицейские машины. Дежурили два автоматчика.

– Брат, – спросил мой водитель одного из них, открыв окошко машины, – скажи, зачем ты тут стоишь?

– Президента охраняю, – с достоинством сказал автоматчик.

– И не надоело? Это же не живой президент. Это же картина, фотография. Ты же фотокарточку охраняешь, брат!

– Да что там я… – расстроенно промолвил автоматчик. – Там дальше майоры и подполковники стоят.

* * *

– Вы председателя правительства-то поздравили с днем рождения? – негромко спросил господин Путин.

Алексей Кудрин не торопился с ответом.

– Да, – медленно ответил он, обдумывая каждое слово. – Он сегодня принимал поздравления.

– Нет, а вы-то его поздравили? – уточнил господин Путин.

– Я-то? Конечно! – кивнул господин Кудрин. – Заочно, конечно… Его же нет сейчас, в отъезде же он…

– То есть не поздравили, – мстительно констатировал президент. Министр финансов не моргая смотрел на президента. Он не мог ни подтвердить, ни опровергнуть своих собственных слов.

– Ну ладно, я-то поздравил его: и от своего имени, и от имени правительства, – с плохо скрытым торжеством произнес президент.

Алексей Кудрин слабо улыбнулся.

– Ну, значит, с вас приходится, – приободрил его господин Путин.

– Ну, сейчас…, – пробормотал окончательно деморализованный министр финансов.

– В этой части прошу воздержаться от комментариев, – повернулся господин Путин к журналистам.

От комментариев воздерживаюсь.

* * *

Одно место в первом ряду пустовало. На него и обратил самое пристальное внимание министр культуры Михаил Швыдкой. Подойдя к министру иностранных дел Игорю Иванову, он попросил его пересесть на пустующее место.

– А я на ваше место сяду, – сказал он господину Иванову.

– Меня куда посадили, там я и сижу, – после короткого замешательства уверенно и твердо ответил Игорь Иванов.

Михаил Швыдкой вопросительно посмотрел на него. В этом взгляде не было ничего, кроме вежливого удивления.

– Табличка моя тут лежала, – добавил Игорь Иванов, – на этом стуле. На него и сел.

Господин Швыдкой со все возрастающим удивлением глядел на министра иностранных дел. Ему, похоже, была непонятна такая горячность в столь пустяковом деле.

– Конечно-конечно, не беспокойтесь, – министр культуры даже успокаивающе помахал рукой господину Иванову и отошел.

– Вот же было пустое место, – пожал плечами министр иностранных дел. – Садился бы, да и все.

Михаил Швыдкой услышал это замечание и уже из прохода пробормотал:

– Я между силовиками не сажусь. Плохой знак.

* * *

Глава минпромнауки Илья Клебанов пожаловался, что журналисты приклеили ему лейбл защитника автопрома, и начал защищать автопром.

– Нельзя же так говорить – «лейбл»! – возмутился министр культуры Михаил Швыдкой. – Это же не русское слово! Ярлык – вот что надо говорить!

И сам тут же спохватился, что ведь ярлык – это тюркское слово.

– Но его использовать можно, – не очень уверенно закончил свою мысль господин Швыдкой.

– Почему же тюркское можно, а английское нельзя? – спросил я.

– Потом объясню, – подумав, туманно пообещал министр.

Господин Клебанов молча выслушал все это, но зло в душе явно затаил и после своей пресс-конференции из зала не вышел, а сел на то же самое место, откуда только что встал господин Швыдкой, и стал дожидаться своего часа, чтобы отомстить.

Первый раз министр культуры подставился, когда заявил, что министр культуры Франции – адекватный человек, и с ним можно иметь дело.

– А остальные, – сразу спросили его, – неадекватные?

– Швыдкой не следит за своими словами! – радостно подхватил Клебанов. – Абсолютно! Такое говорить про своих коллег!

* * *

Как только министр культуры Михаил Швыдкой в качестве положительного примера внешних культурных связей привел ансамбль «Березка», глава минпромнауки Илья Клебанов крайне скептически покачал головой.

– Что, вам не нравится ансамбль «Березка»? – подозрительно спросил у коллеги Швыдкой.

– Тащусь от культуры! – крикнул ему господин Клебанов.

* * *

Встреча президента России и премьер-министра Великобритании в Ново-Огареве до боли напоминала кадры из фильма «Мертвый сезон». Там ведь есть эпизод обмена двух разведчиков, нашего и ненашего, на мосту. Мужчины начинают движение навстречу друг другу и, стараясь не спешить, идут в звенящей тишине, глядя прямо перед собой и не мигая. Потому что они профессионалы.

Эту сцену вчера поразительно дотошно воспроизвели Владимир Путин и Тони Блэр. Так же одновременно стартовав и пытаясь не спешить, они начали движение. Владимир Путин пару раз вынужден был сбить шаг, чтобы встреча произошла ровно в середине пути. Позже аналитики назовут происшедшее исторической прогулкой двух лидеров в Ново-Огареве.

* * *

Один из участников пресс-конференции на презентации проекта «Музыка против войны в Чечне», который, судя по его изможденному виду, давно посвятил всего себя делу правозащиты, спросил музыкантов, чем они докажут, что война – это бред.

– И чей это бред? – добавил он, с намеком улыбнувшись. Музыканты хором возмутились:

– Да мы всего-навсего музыканты! Что вы нас о таких вещах спрашиваете?

– Как это? Вы же ввязываетесь в бой! Готовы ли идти до конца? Скажите, чей же это бред! – упорствовал правозащитник.

– Это общественный бред! – нашелся тогда кто-то из музыкантов.

– Как? – неприятно удивился правозащитник. – Не государственный?

– Бред Путина! – крикнула какая-то женщина из коридора в приоткрытую дверь.

– Я боюсь, нас сейчас могут неправильно понять, – заявил Сергей Урушадзе. – Нет, я, конечно, могу послать всех прямо сейчас…

У музыканта сдавали нервы. Этот мог. И уже очень хотел.

– Так чей же все-таки бред? – опять встал с места правозащитник и с вызовом посмотрел на музыкантов.

– Может, и не общественный. У нас вообще общества нет, – добавил какой-то музыкант.

– Ну конечно! – с облегчением произнес правозащитник. – Что и требовалось доказать!

* * *

Владимир Путин встретился с юбилярами отечественного кинематографа Эльдаром Рязановым и Михаилом Ульяновым.

Для начала Владимир Путин подарил каждому гостю часы. Он сказал, что это офицерский сувенир и что гарантия таких часов – 25 лет.

– Это нормально, – растроганно поблагодарил президента Эльдар Рязанов.

– Гарантия – 25 лет, – повторил президент.

– Намек понял, – энергично кивнул кинорежиссер, которому исполнилось 75.

* * *

Свой разговор с Эльдаром Рязановым президент России начал с явной домашней заготовки: поинтересовался, не из Персии ли имя у господина Рязанова.

– Родители работали в Тегеране, – подтвердил догадку Владимира Путина Эльдар Рязанов. – Отец работал разведчиком, – беспечно продолжил он. – Потом им пришлось срочно уехать оттуда…

Сложилось такое впечатление, что сам Эльдар остался.

* * *

Эльдар Рязанов рассказал, как ему повезло, что его назвали Эльдаром:

– В области искусства это очень запоминается. Услышал один раз «Эльдар» – и все, уже не забудешь… А, например, «композитор Андрей Петров»… Как это можно запомнить?

– Тем не менее Андрея Петрова знают все, – поправил его президент. Эльдар Рязанов, спохватившись, закивал.

– И вас бы тоже все знали в любом случае, – добавил президент. – Даже если бы вас Василием звали.

* * *

С одним из финалистов конкурса сочинений «Мой дом. Мой город. Моя страна», Александром Деготьковым, студентом Елабужского пединститута, я разговорился.

– Я рад и счастлив, что попал сюда, – застенчиво сказал он. – Хочу сказать, что культура, которая у нас была, уходит в небытие. Вместе с языком, кстати. Склонения, спряжения – все уходит… А мы говорим на новорусском сленге.

– А Маринина носителем какого языка является?

– Я люблю Маринину и читаю ее, – предупредил он.

– Но ведь не Достоевский.

– Ну, трудно сравнивать! Мне нравится ее язык… Не столько даже язык, – поправился, впрочем, Александр, – сколько ее образы. Точнее, не ее образы, а ее сюжеты… Понимаете ли вы меня?

* * *

– В чем ваше отличие от прежнего поколения?

Я задавал финалисту конкурса сочинений «Мой дом. Мой город. Моя страна», Александру Деготькову эти вопросы, так как мне казалось, что он очень хочет на них ответить. И я, кажется, не ошибался.

– Олигархи очень не нравятся, – честно сказал он.

– А что такое?

– Будем с ними бороться.

– Как?

Я даже не спросил почему.

– Они сами поймут, что ничего у них нет тут, никакого будущего.

– Да что не нравится в олигархах?

– Все.

– Так это вы написали, что они раковая опухоль на теле страны? Нам об этом только что рассказали.

– Нет, не я. Это другая девушка, тоже финалистка конкурса. Но мы все так думаем.

– А кто именно больше всех не нравится?

– Ну, не скажу! Я еще хочу доучиться в своем институте. Александр Деготьков подумал, наверное, что и так сболтнул лишнего:

– Я вообще-то не против них как людей. Я против них как олигархов.

* * *

– Герцог Йоркский, между прочим, военный моряк, – рассказал собеседникам Владимир Путин. – 20 лет служил на королевском флоте. Пока ездили в Эдинбург, подробно рассказал мне о своей службе.

– Я не должен был этого делать! – испуг герцога был неподдельным.

– Тем не менее сделал это. Было интересно, – закончил президент. Герцог, кажется, понимал, что дело пахнет военным трибуналом.

* * *

– А вы давно служите на этом корабле? – по-доброму спросил Владимир Путин у командира корабля. Казалось, ему хотелось поговорить именно с ним, морским волком, а не с начальством Балтфлота.

– Десять лет. Начинал лейтенантом.

– Карьерист! – обрадовался президент.

* * *

Вице-адмирал Апакович вручил президенту России и герцогу Йоркскому медали «300 лет Балтийскому флоту». На оборотной стороне был изображен фрагмент Полтавской битвы.

– А почему Полтавской? – спросил президент.

– Да ведь там произошла наша первая победа над шведами, – сказал вице-адмирал.

– А вы знаете, кто командовал российскими войсками под Полтавой? – в упор спросил президент вице-адмирала. Василий Апакович ошарашенно посмотрел на Владимира Путина. Этого вопроса он явно не ожидал.

– Петр Первый? – еле слышно переспросил вице-адмирал. Он и сам уже знал, что ответ неверный.

– Нет! – со странной радостью в голосе воскликнул президент. – Нашими войсками под Полтавой командовал выходец из Шотландии!

И президент начал тепло прощаться с присутствующими. Попрощался он и с вице-адмиралом. Когда президент уже почти отошел от него, Василий Апакович пробормотал:

– Одним был из командующих этот шотландец. Я помню… В голосе его звучала страшная обида.

Президент ушел, а для вице-адмирала в эти дни лучший собеседник, похоже, психотерапевт.

* * *

На Горбатом мосту у Белого дома, где в честь 10-летней годовщины событий 19–21 августа 1991 года должны были собраться участники тех событий, к словам дающего интервью депутата Госдумы Сергея Юшенкова внимательно прислушивался министр труда Александр Починок, делавший, правда, вид, что бессмысленно стоит на тротуаре. Сразу после интервью господин Починок обернулся к Сергею Юшенкову:

– Приехал, вижу – милиция, журналисты и ты даешь интервью. А больше никого. Что это значит, Сережа?

– Так и десять лет назад так было, – нашелся Юшенков.

– Ну а почему людей-то нет? Кто организатор?

– Я.

– Ну, тогда понятно…

– Ну ты бы сам организовал…

– Это не мой…

– Праздник? – подсказал Юшенков.

– Стиль! – закончил Починок.

* * *

Итальянский журналист поинтересовался у Владимира Путина, зачем он привел за собой на Сардинию ракетный крейсер «Москва» и чего он ожидает от председательства Италии в ЕС. Ведь, как сказал журналист, господин Берлускони пообещал господину Путину, что Россия вот-вот станет членом ВТО.

Российский президент при этих словах скептически улыбнулся, а итальянский премьер вскричал:

– Я такого не обещал!

– А в Москве?

– В Москве? – переспросил господин Берлускони. – А, в Москве… Российский президент выручил его:

– Мы не похожи на жениха и невесту и не даем никаких обещаний. Мы занимаемся политикой. А она такова…

И он объяснил в двух словах, какова она. После этого Берлускони тоже хотел было что-то сказать, но я счел своим долгом напомнить российскому президенту часть вопроса про крейсер «Москва». Владимир Путин даже обрадовался и перебил коллегу. Но тот уже увлекся и ничего не замечал. Тогда российский президент легонько толкнул его под руку. Но господину Берлускони и этого оказалось достаточно: он свалился со своей небольшой трибуны и обязательно упал бы, если бы наш президент не удержал его. В довершение Владимир Путин еще и сочувственно улыбнулся Сильвио Берлускони. Они даже как-то неловко обнялись – от растерянности, как мне показалось.

– Кто это? – спросила Барбара Буш, одетая, как и Людмила Путина, в легкий костюм для прогулки. И показала на Кони.

– Это его собака, – сказала жена российского президента и показала на своего мужа.

* * *

Киргизская интеллектуальная и политическая элита с большим воодушевлением восприняла известие о торжествах в Большом театре, посвященных Неделе киргизской культуры в Москве. Зал был полон ею.

– А что, Самарбюбю будет выступать? – восторженным полушепотом спрашивал у соседа пожилой киргиз в партере.

– А как же! – с жаром, дыша ему в затылок, отвечал сосед. – Исполнит ниязалы «Пер толгоо»!

– О-о-о… – эхом отозвался сосед. – Как давно мы с вами этого не слышали, как оторвались…

– От чего? – с некоторым испугом спросил его сосед.

– От корней, – беззаботно объяснил тот.

– Главное – от президента не отрываться, – заметил ему сосед.

* * *

Наши спасатели проходили курс совместных учений с американскими пожарными. Правда, чему те, сами посудите, могли научить наших парней?

– Все мы и сами умеем, – махнул рукой парень из «Центроспаса».

– Но все-таки есть ли что-то, чего вы не знаете, а они знают? – допытывались журналисты.

– Да, – признался, помявшись, один. – Они знают английский.

– А скажи, у нас оборудование не хуже? – обратился один из них к другому, нервно посматривая на нас.

– Не хуже?! – изумился тот.

– Конечно!

– Ты че?

– Ну вот автомобили, например. У нас не хуже.

– Да че ты хоть?! – упорствовал тот.

– Просто у них более добротно сделаны, – с нажимом сказал наш спасатель, выразительно глядя на товарища.

* * *

Президент Путин провел пару часов на «Мосфильме». Он подъехал на машине прямо к декорациям фильма «Конь бледный». Фильм с таким чувствительным названием снимает режиссер Карен Шахназаров.

Режиссер показал господину Путину броневик и рассказал:

– Вот броневик. Он в рабочем состоянии. Могу показать.

– Я тоже на броневике приехал, – ответил президент. – Тоже могу показать. Им оставалось только обменяться броневиками. И Карен Шахназаров был готов.

* * *

– А вообще, вы думаете, будут смотреть наше кино? – задал кинематографистам самый неприятный вопрос президент.

– Будут, – убежденно ответил Сергей Жигунов. – Никуда не денутся.

– Да?

– Конечно. Наши телесериалы ведь смотрят по телевизору. А раньше смотрели мексиканские. Почему?

– А уже неинтересно людям, от кого Кончита забеременела, – пояснил президент.

– Конечно. Все знают, что от Луиса Альберто, – поддержал его министр культуры Михаил Швыдкой.

* * *

– Да проблему с пиратскими кассетами можно решить за два дня! – горячился режиссер и депутат Станислав Говорухин.

– Это не наши методы, – чрезвычайно мягко, даже как-то вкрадчиво возразил господин Путин.

– Вор должен сидеть в тюрьме! – господин Говорухин на всякий случай заговорил цитатами из своего фильма. – Разгромить видеопиратские фабрики и посадить их всех!

– Ты как депутат сейчас рассуждаешь или как режиссер? – вздохнув, спросил Станислава Говорухина Георгий Данелия.

– Я как депутат! – мгновенно откликнулся тот.

Даже если господин Путин ничего страшного и не держал до сих пор в своей голове, то теперь придется пойти навстречу пожеланиям трудящихся. Надо сажать.

– Да, за два дня такое не решить, – огорченно сказал кто-то за столом. – Это не меньше двух месяцев.

– Да тут два года надо, – расстроенно добавил еще кто-то.

– Два месяца мало, – подытожил президент. – А два года много. Так были утверждены и сроки.

* * *

Президент России Владимир Путин в Ново-Огареве встретился с мэром Москвы Юрием Лужковым, которому не так давно поручил стать сопредседателем совета мудрецов России.

– Я знаю, вы в отпуске, – мягко произнес господин Путин.

– Да, – с беззаботной улыбкой отпускника подтвердил господин Лужков.

– Тогда мы не будем обсуждать хозяйственные и внутриполитические вопросы.

– Нет, не будем, – неторопливо покачал головой господин Лужков.

– А обсудим международные проблемы! – предложил президент.

– Конечно! – со светлой улыбкой согласился мэр.

– Ну, тогда о Японии?

– Согласен! – с готовностью кивнул мэр. Наступила небольшая пауза.

– Мы же по телефону уже говорили об этом, – подсказал президент мэру.

– Ну да, – спохватился Юрий Лужков. – Очень интересно возглавить совет мудрецов с российской стороны.

– Вы ведь уже возглавляли что-то в этом роде, – опять подсказал президент мэру.

– Конечно. Комитет «XXI век». Мы сотрудничали с Японией, и комитет неплохо работал. Но потом участники этого форума снизили уровень активности…

Президент вопросительно посмотрел на мэра.

– Скончались в основном, – пояснил мэр. – Люди-то были престарелые.

* * *

– Сопредседателем совета мудрецов России и Японии с нашей стороны будет мэр Москвы господин Лужков, – сказал господин Путин.

– А почему именно он?

– А почему Иосиро Мори? Человек хороший, уважением пользуется. С политическим весом. И Юрий Лужков такой же.

– А рассматривались другие кандидатуры? – попытался уточнить я.

– Да. Не скажу какие, – быстро ответил президент. – И вы не говорите. Он выразительно посмотрел на стоявшего рядом господина Приходько. Я тоже посмотрел на него. Нет, этот не скажет.

– А мэр Москвы знает о том, что он будет сопредседателем совета мудрецов? – спросил тогда я.

– Конечно! – оживился Владимир Путин. – Я ему только что позвонил. Минут десять назад. Он согласен.

На часах было 11:30 по тайскому времени. И значит, 8:30 по-московскому. Как же хорошо иногда у людей начинается утро!

* * *

Господин Буш делился своими только на первый взгляд непередаваемыми ощущениями от того, что он работает президентом США. Президент России делился с коллегой своим опытом того, как в полном соответствии с Конституцией провести губернаторскую реформу.

* * *

Я подошел к Александру Коржакову, бывшему охраннику Бориса Ельцина.

– Как вам выступление?

– Хорошее выступление, полезное!

– Но ведь я даже еще не сказал, о чьем выступлении спрашиваю.

– Да все хорошие, все полезные! И президент хорошо говорил, и Максимыч. Но мне сейчас вообще-то не до этого.

– А что такое?

– Книгу заканчиваю, – тяжело вздохнул господин Коржаков.

– Какую на этот раз?

– Да все ту же.

– То есть?

– Про царя Бориса.

– А называется как?

– Да все так же. «Борис Ельцин. От рассвета до заката». Только еще приписка будет: «Жизнь продолжается».

– Что-то еще вспомнили?

– И вспомнил, и еще раз осмыслил.

– А есть, вы думаете, сейчас смысл в такой книжке?

– Конечно, есть! – господин Коржаков удивленно взглянул на меня. – У первой книжки тираж был два миллиона. Хрен у кого из писателей есть такой тираж!

Александр Коржаков без охраны пошел по направлению к метро. А ведь такого человека следует, по моим представлениям, очень хорошо охранять от других людей. И уж по крайней мере не пускать на встречу с действующим президентом страны. Напишет ведь потом что-нибудь тиражом в два миллиона.

И хрен ведь у кого будет такой тираж.

* * *

– Когда мы говорим об IT-технологиях, мы понимаем друг друга, – с удовлетворением сказал замминистра финансов РФ Сергей Шаталов.

– Мы думаем, что мы понимаем, – ответил ему Герман Греф.

– Можно вас перебить? – спросил его господин Шаталов.

– Перебить можно кого угодно, в том числе и хороший законопроект, – немедленно отозвался господин Греф.

* * *

Мэр Иерусалима Эхуд Ольмерт с интересом осмотрел выставку «Иерусалимские львы». Его провела по экспозиции устроитель выставки Лесли Наве.

– Посмотрите, какой характер у этого льва! – комментировала она.

– Да, он совсем не бесхарактерный, – соглашался мэр.

– А у этого льва совсем другой характер!

– Да, и этого нельзя не заметить!.. – восклицал мэр.

– А это лев из Библии.

– В самом деле? – вдруг с сомнением спросил мэр.

Повисла неловкая пауза. Господин Ольмерт в искусстве, может, и не очень разбирается, но Библию читал.

– Но ведь не из Корана же этот лев, – сказала Лесли. А по-моему, это был лев из леса.

* * *

За полчаса до прихода президента Путина в зал оперативной дежурной смены Министерства по чрезвычайным ситуациям замминистра МЧС генерал-полковник Короткин беседовал с одним из своих полковников.

– Ну что вы мне говорите, что в стране все хорошо и все под контролем! Вы что, и президенту то же самое скажете? И нет нигде чрезвычайной ситуации?

– Ну да, – соглашался полковник, мирно сидящий за компьютером. – То же самое. Ситуации-то нет такой.

– И в Петропавловске нет чрезвычайной ситуации? – слишком спокойно спросил Геннадий Короткин.

Чрезвычайная ситуация складывалась в этом зале.

– Нет, – беззаботно ответил полковник, – и в Петропавловске.

– А что же там тогда такое?! – разъярился генерал-полковник.

– Там – режим чрезвычайной ситуации, – преувеличенно мягко, как больному, объяснил полковник.

– Да?! Режим?! Воздушного сообщения нет! Автомобильного нет! И это не чрезвычайная ситуация!

– Нет. Это режим чрезвычайной ситуации.

– И что мы там делаем сейчас, скажите мне тогда?!

– Вместе со всеми работаем в режиме чрезвычайной ситуации. Готовимся.

– К чему?!

– К чрезвычайной ситуации, – пояснил полковник.

* * *

Господин Путин поощрительно посмотрел на коллегу из внешней разведки, которая обеспечивала безопасность Тегеранской конференции. Он жаждал подробностей. И он их получил.

– Мой муж завербовал меня в свою группу, – поделилась интимным Гоар Вартанян. – Мы работали. Но я никогда, никогда не думала, что буду в результате сидеть в Кремле!

– Сколько стран вы сменили за время службы? – как на допросе спросил Владимир Путин.

– Много, – как на допросе ответила Гоар Вартанян.

– Но в основном были в Тегеране?

– В основном, – откликнулась разведчица.

* * *

Актер Георгий Жженов не вошел в Белую гостиную Кремля, а сначала как-то выглянул из дверей, осторожно начал движение, едва заметно ударился о косяк, но не остановился, а буквально проложил себе путь к столу, преодолевая свое же сопротивление. В свои 90 лет он еще на многое способен. А выглядит – наверное, в целях конспирации – на 70.

– Я рад! – сказал он, подойдя к Владимиру Путину.

– А я очень рад! – добавил президент России.

Он, таким образом, с самого начала решил переиграть актера.

* * *

– А мы не только земляки, Владимир Владимирович, – произнес актер Георгий Жженов, – по Васильевскому острову. Из моих окон видны, мне недавно сказали, ваши окна на…

И он назвал адрес. Я, честное слово, просто не успел записать, а повторить никто так и не отважился.

– А у меня дом 25… – продолжил актер. – На 2-й линии.

– Похоже, – загадочно улыбнулся президент. «Имена, пароли, явки…» – мелькнуло в моей голове.

* * *

– Согласен! – оживился Владимир Путин. – Понимаю вас. Новые возможности, открывающиеся в связи с волной деприватизации на Украине, например.

Да?

– Да! – до обидного легко попался доверчивый президент «Евразхолдинга» Александр Абрамов. – У нас есть хищный интерес там. Грех было бы не попробовать. Не знаю, получится ли…

– Попробуйте, – кивнул ему господин Путин. Уже не будет.

* * *

Один студент, на первый взгляд застенчивый, решил проконсультироваться у президента России относительно его дочерей.

– У вас же две, Маша и Катя, – уточнил он.

– Хотите познакомиться? – переспросил господин Путин. Юноша покраснел, и зря.

– Приезжайте в гости, – предложил студенту предприимчивый отец. Почему предприимчивый? Да ведь он, конечно, понимал, что на встречу с ним пригласили только лучших студентов, гордость университета.

– На каком вы курсе? – спросил студента Владимир Путин.

– На шестом, – пробормотал молодой человек. – И вот где ваши дочери собираются продолжить образование?

Владимир Путин кивнул, уже довольно сухо. Очевидно, молодой человек оказался староват для его юных дочерей.

* * *

– Как вы оцениваете недавнюю поездку в Страсбург? – спросил президента Чечни президент России.

– Если коротко: состоялся диалог! – произнес Алу Алханов.

Это было действительно коротко. Президент жаждал подробностей.

– Я в прошлом году ездил в Страсбург, – с готовностью продолжил господин Алханов. – Тогда диалога не было.

* * *

Один из белорусских переговорщиков оказался в непосредственной близости от меня – и, очевидно, очень скоро пожалел об этом.

– Почему вы так долго заседали? – спросил я.

– Так вопросов-то сколько! – воскликнул он.

– Сколько?

– Утвердить состав новых комиссий, комитетов… Сложнейшие вопросы! – объяснил он.

– А что с бюджетом?

– Лучше не бывает! Прорыв!

– То есть утвердили?

– Не хотелось бы предвосхищать события… Ну конечно, утвердили, – не утерпел он.

– И что теперь будет? Начнете тратить?

– Я, наверное, вам больше ничего не скажу, – задумчиво произнес переговорщик.

– И даже свою фамилию? Он рассмеялся:

– Вы же не наивный человек, раз сидите в этом зале! Никаких фамилий. Просто гражданин Беларуси. Разве этого мало?

– А почему вы ничего не скажете? – упорствовал я. – Раз уж я сижу в этом зале.

– Потому что иначе вам будет неинтересно слушать наших президентов! – выкрутился он.

И оказался прав.

* * *

– Вот кубок, – показал тренер футбольного клуба ЦСКА Валерий Газзаев. – Вот футболка с номером 1, вам дарим. Вот мячишко.

И он, по-прежнему стесняясь, положил мяч в выигранный кубок УЕФА. Президент поблагодарил его за подарки и хотел было произнести, кажется, короткую бодрую речь. Но тут, как часто бывает и в игре, из-за спин других футболистов вынырнул Вагнер Лав. Кривляясь и дергаясь всем телом, с бесовской улыбкой он схватил мяч и показал президенту, что надо его почеканить. На лице президента не дрогнул ни один мускул. Тогда Вагнер Лав кинул мяч прямо в ноги господину Путину. Выбора у того не осталось. Он ударил по мячу, поймал его и неожиданно мощно, даже свирепо кинул мячом в Вагнера Лава. То есть можно было ведь кинуть мяч Вагнеру Лаву. Но он кинул в Вагнера Лава мячом. Вагнер Лав, согнувшись пополам, поймал его. Улыбка слетела с его лица.

Футболисты и президент перешли в комнату, где стояли пирожные и бокалы с шампанским.

Вагнер Лав и туда шел теперь уже с опаской. Думал, что придется ловить.

* * *

– Но главное, что все сражались за честь родины… – продолжил главный тренер.

Тут его взгляд упал на Вагнера Лава. Тот, не понимая ни слова по-русски, с готовностью скорчил ему приветливую рожицу.

– Несмотря на национальность, – вздохнув, закончил Валерий Газзаев свою мысль.

* * *

– А второй гол кто забил? – спросил господин Путин. Ему показали на Юрия Жиркова.

– Хороший игрок, – вступил в разговор Сергей Иванов. – Жаль, что закончил службу в рядах российской армии.

– Да нет, еще служу, – с досадой сказал игрок.

* * *

Я попытался выяснить, почему на этой встрече не было господина Гинера. Оказалось, организаторы посчитали, что чем меньше будет бюрократов и чем больше игроков, тем, стало быть, лучше. «Но раз президент сам поинтересовался, значит, будет Гинер», – услышал я.

И правда, через несколько минут среди выходящих из дверей гостевой усадьбы российского президента я увидел президента ЦСКА господина Гинера. За такое короткое время он никак не мог приехать из Москвы. Значит, его привезли на всякий случай и держали, как бухгалтера Берлагу, а в нужный момент выпустили. Вернее, впустили.

– Вы откуда подъехали? – спросил я его.

– Я? – удивился он. – Откуда?

– Ну да. Вас же не было на встрече.

– Меня? – еще больше удивился он. – Не было?

– Вас.

– Да нет, я был.

Я начал что-то понимать.

– Но если вы были, то ведь не на всей встрече.

– Не на всей? – эхом отозвался он.

– Не на всей, – отозвался и я.

Я пытался войти с ним в резонанс.

– Не на всей, – внезапно согласился он. – Но был же.

То есть в резонанс-то с ним я вошел, но так и не понял, был он там или нет.

* * *

– В последние пять лет мы обеспечиваем устойчивый экономический рост около 7 процентов ежегодно, – произнес господин Путин.

– Около 5 процентов ежегодно, – невозмутимо перевела квалифицированная девушка из российского МИДа.

Возможно, девушка предпочитала оперировать реальными цифрами. Во всяком случае, лично меня воодушевила уверенность, с которой она поправила президента.

– Не файв, а сэвен, – в свою очередь, поправил ее господин Путин. Девушка посмотрела на него и, видимо поняв, что спорить бесполезно, кивнула.

– За пять месяцев 2005 года рост экономики составил 5,4 процента, – продолжил господин Путин.

Все-таки, таким образом, в принципиальной позиции девушки был смысл. Не зря она настаивала на цифре 5.

* * *

– Как вы думаете, зачем Михаил Евдокимов пошел в политику? – спросил я главу Республики Алтай Михаила Лапшина.

– Он ни с кем не советовался, – вздохнул Михаил Лапшин. – Решил – и пошел. И со мной не советовался.

– А вы бы что ему посоветовали?

– Я бы промолчал, – решительно сказал господин Лапшин.

* * *

– Кто травил Михаила Евдокимова? – спросил я.

– Старая гвардия, – уверенно сказал глава Республики Алтай Михаил Лапшин. – Такой шмон создавали… Хоть я это слово и не употребляю. Даже если он говорил, что дважды два – четыре, такая истерика начиналась! Ему плечо надо было подставить, а они… Его же все-таки президент назначил.

– Да нет, выбрали его всенародно, – напомнил я.

– Выбрали, – согласился Михаил Лапшин. – Но мы-то с вами понимаем…

* * *

– Мне очень не понравилось, что вы сказали такую фразу, – отвела меня в сторонку замдиректора исполнительного комитета по подготовке Сочи к Олимпиаде 2014 года Светлана Гурьева. – Что если не догоним, то согреемся. Ох, как не понравилась мне эта фраза. Мы верим, что победим.

– Москва тоже верила, – сказал я.

– Мы учли все ляпсусы Москвы и не повторим их! – вскрикнула Светлана Гурьева.

– А какие у Москвы были ляпсусы? – переспросил я.

– Вы никогда этого не узнаете! – торжественно сказала она.

* * *

Я поинтересовался у пресс-секретаря президента России Алексея Громова, оплатил ли господин Путин перевозку личного автомобиля из Москвы в Сочи транспортной авиацией (служебные лимузины президента перевозятся по воздуху за счет госбюджета).

– Она перегонялась по земле, – сообщил пресс-секретарь президента.

– Кем? – попытался уточнить я.

– Тем, кто умеет перегонять, – уточнил Алексей Громов.

* * *

Президент России должен был принимать вице-премьера чеченского правительства Рамзана Кадырова, как и премьера Сергея Абрамова и президента Чечни Алу Алханова, на втором этаже резиденции. Поднявшись, он обратил внимание, что за ним следует неумолимый в своей преданности лабрадор Кони. Присутствие собаки в помещении явно не входило в планы господина Путина, и он, уверенно пройдя сквозь строй журналистов, невозмутимо вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, которая была ровно напротив той, через которую он зашел. Этот уверенный проход выглядел цинично. Кони доверчиво последовала за хозяином. Она не поняла, что президент этим маневром решил просто заманить ее в другую комнату и закрыть там.

Еще через минуту господин Путин снова вышел к журналистам (словно ничего и не было) и начал (как ни в чем не бывало) ждать гостей.

Но тут из соседней комнаты донесся многозначительный лай. Кони поняла, как с ней поступили. Хозяин, очевидно, тоже понимал, что Кони не успокоится, а ему надо было сказать собеседникам нечто такое, что исключало любую лирику.

Между тем большей лирики, чем сопящий на паркете лабрадор, представить себе невозможно.

Господин Путин вынужден был открыть еще одну дверь и выпустить собаку, которая положила своего хозяина на лопатки.

* * *

Губернатор Ставропольского края Александр Черногоров голосом, до жути похожим на голос президента СССР Михаила Горбачева, поприветствовал президента Башкирии Муртазу Рахимова:

– Ну как жизнь в Башкортостане?!

– Да уж получше, чем в Татарстане, – буркнул господин Рахимов.

* * *

По пути от вольера к пресс-центру я уточнил у господина Путина, как зовут мини-лошадь, которую ему подарил президент Татарстана.

– Вадик, – отчего-то очень тихо ответил он, и голос его дрогнул.

– Как же Вадик? – удивился я. – В Казани он был, по-моему, Чипом. А вчера в «Бочаровом ручье» его все уже называли Семеном. А теперь – Вадик!

– Не знаю, что там было в Казани, – твердо сказал господин Путин, – а у нас будет Вадик.

– Вы сами придумали? – с искренним участием спросил я.

– Нет, – еще тише сказал президент.

– А кто? – я тоже невольно перешел на шепот.

– Людмила Александровна, – прошептал он.

* * *

Перед самым началом встречи президента США Джорджа Буша с лучшими представителями российской общественности в резиденции американского посла Спасо-Хаус через наушники можно было прослушать разговор двух американских переводчиков.

Один, местный, вводил в курс другого, заезжего, которому предстояло переводить господина Буша:

– Настроились? Он войдет в зал минут через десять.

– А русские будут задавать какие-нибудь вопросы?

– Что вы, никаких вопросов!

– Почему?

– Так решили. Будет только выступление Буша.

– И сколько?

– Минут сорок.

– О, сорок минут! А потом он, я слышал, будет здороваться с русскими? Может быть, им переводить то, что он будет им говорить?

– Ну, знаете… Мы, наверное, вас попросим сопроводить его. Но не нужно стараться переводить то, что будет говорить он, и особенно то, что будут говорить ему. Ну вы поймете…

* * *

– Немирович-Данченко в 1943 году, – говорил Олег Табаков, – занимался организацией театра, хотя никто тогда не знал, что наши победят…

– Наши знали… – поправил его идеологически бдительный президент.

– Но еще не сказали никому, – согласился Олег Табаков. – И был театр! И будет! И самое главное, чтобы мы тоже понимали, что на нас жизнь не кончается.

* * *

Господин Путин попросил Олега Табакова быть поближе к теме.

– Москва живет, еще сводя концы с концами, – кивнул Олег Табаков, – а в регионах и этого нет. Складывается впечатление, что в театре работают одни юродивые…

– Юродивые, говорите? – заинтересовался господин Путин. – А вы откуда приехали-то? Из Швейцарии? Юродивые в Швейцарию не ездят!

– А князь Мышкин? – тихо сказал за столом кто-то из режиссеров. Господин Путин не среагировал.

* * *

Руководители России и КНР выступили с зажигательными речами, в течение которых ораторам удалось не спалиться, а почти всем участникам этой церемонии – не заснуть.

Дзюдоист Дмитрий Носов, время от времени заинтересованно поглядывая на свою загипсованную правую руку, рассказывал, как он по направлению врачей из Олимпийской деревни пришел в обычную афинскую больницу накладывать гипс:

– Они посмотрели мою руку и говорят: «При каких обстоятельствах случилась травма? Поскользнулись на ковре? А что, ковер был скользкий?» И переводчик переводит, а они пишут… «А вы могли бы избежать травмы? А что для этого надо было, по-вашему, сделать?»

– Дима, – спросил я его, – скажите, а надо ли было после олимпийского полуфинала вскакивать с носилок?

– Конечно, – удивился он, – я же сам мог идти!

– И за «бронзу» надо было бороться со сломанной рукой?

– Там не перелом, а трещина и надрыв связки… Мне после полуфинала и плакать, и смеяться хотелось, и паника была. Я в раздевалке кричал. Просто мычал от ярости. Я хотел выиграть. Для страны типа…

– Страна, по-моему, оценила.

– Да?

– Ну, если бы вы за Америку выступали, были бы другие знаки внимания.

– Точно! – оживился он. – Фильм бы сняли, как я спасал мир. Играл бы меня… Кто бы играл?

– Том Круз.

– Да. Выполз бы такой без руки. И без ноги… И пополз спасать мир…

* * *

Владимиру Путину показали макет Храма неба и несколько девушек с веерами и монахов в оранжевых накидках в натуральную величину. Монахи стояли в боевых созерцательных позах и при виде Владимира Путина и Ху Цзиньтао произвели угрожающую перестройку. Я обратил внимание, что президент России и председатель КНР тоже машинально поменялись местами.

* * *

Детский доктор Рошаль рассказал, что он вернулся из-за границы.

– Там прекрасные поля, лошади, коровы… Я подумал: может быть, Гордеев (министр сельского хозяйства России Алексей Гордеев. – А. К.) прав?! Они там пьют такое количество молока! И вы знаете, Владимир Владимирович, у них там очень много двойняшек рождается! И детей там в воду бросают прямо в одежде, и они так учатся плавать, а у нас – в трусиках бросают, поэтому смертность от утопления высокая (то есть наши люди не умеют плавать в одежде и автоматически утопляются. – А. К.). Вот я не люблю Америку!..

– Напрасно, – засмеялся господин Путин. – Они там за 300 лет многого добились.

– Да в гробу я видел их систему здравоохранения! – признался доктор Рошаль.

– В гробу – систему здравоохранения? – уточнил господин Путин. – Это сильно сказано.

После этого доктор Рошаль с той же силой обрушился на систему российского здравоохранения.

* * *

Владимир Путин встретился в Константиновском дворце с президентом Грузии Михаилом Саакашвили. Встречи двух этих людей всегда радуют глаз как зависимого, так и независимого наблюдателя. Такое ощущение, что два президента до сих пор меряются друг с другом своей независимостью – как друг от друга, так и от своих стран.

* * *

На встрече с Владимиром Путиным директор российских и европейских программ Института мировой безопасности Николай Злобин взял с президента расписку в том, что тот не будет менять Конституцию и не станет баллотироваться на третий срок. Это была громкая история.

Николай Злобин по английскому алфавиту был последним, и его посадили за стол в Екатерининском зале Кремля рядом с президентом России. Владимир Путин рассуждал о достоинствах российской Конституции, о ее неприкосновенности, а потом увидел, что сидящий рядом с ним человек тянет к нему руку – видимо, не для того, чтобы потрогать, а чтобы спросить разрешения задать вопрос. Президент согласился выслушать господина Злобина, и тот спросил, будет или не будет Владимир Путин баллотироваться на третий срок.

– Это что, предложение? – поинтересовался президент России и, как говорит Николай Злобин, хотел отвернуться, чтобы послушать какой-нибудь более приятный вопрос, но тут господин Злобин стукнул кулаком по столу и крикнул:

– Здесь вопросы задаю я!

Николай Злобин рассказывал про это и сам себе, по-моему, не верил.

* * *

Когда встреча закончилась и ее участники прощались с президентом, господин Злобин сказал ему, что разговор произвел на него сильное впечатление.

– А уж на меня какое сильное, – произнес Владимир Путин.

– А слабо написать расписку, что не будете?

Владимир Путин сказал, что не слабо. Написал расписку и подарил господину Злобину ручку, которой он это сделал. То есть он осознавал историчность этого момента.

В отличие от господина Злобина.

* * *

В Сиднее президенты России и США Владимир Путин и Джордж Буш обсудили все ключевые вопросы двусторонних отношений – американскую систему противоракетной обороны, иранскую ядерную программу, российское вступление в ВТО. Договориться удалось об одном – съездить вместе на рыбалку.

* * *

Я подошел к министру обороны Украины Александру Кузьмуку и спросил у него:

– Скажите, вам есть еще что сделать на благо страны? Вы сами хотели бы еще поработать министром?

– Я? Ну и ну! – покачал он головой. – Хотел бы я? А на хлеб надо зарабатывать?

– Да заработали бы на хлеб-то и так, – сказал я. – Не пропадете же.

– Не пропаду, – зло ответил министр. – Я-то не пропаду. А вот у вас странные вопросы.

– Провокационные, – подсказал кто-то из членов правительства.

– Московские, – поправил министр обороны. – И вообще, запомните: я не работаю. Я командую!

Он отвернулся. Я тоже.

* * *

Владимир Путин и Никола Саркози открыли в Лефортове памятник летчикам французского авиаполка «Нормандия-Неман». Памятник следующего содержания: два бронзовых летчика, советский и французский, после успешного боевого вылета усталые, но довольные идут по взлетной полосе из полированного гранита.

Идя после церемонии к машинам, Владимир Путин и Никола Саркози были поразительно на них похожи.

Я попытался получить ответ на вопрос о том, есть ли у ТНК-ВР проблемы с претензиями налоговиков.

– Ну они сказали, что по поводу налогов к ним вопросов нет! – ответил помощник президента России Игорь Шувалов.

– К кому нет? – переспросил я. – К господину Брауну или к господину Фридману? Кто из них сказал это на встрече?

– Господин Браун, – уже не так жизнерадостно ответил господин Шувалов.

– А господин Фридман что сказал?

– Господин Фридман промолчал, – упавшим голосом закончил господин Шувалов.

* * *

– Вы же любите лошадей? – осторожно спросил я министра сельского хозяйства России Алексея Гордеева.

– По работе, – быстро ответил он.

– И только?

– Нет, ну и бизнес какой-то еще, – так же быстро согласился он. – Теневые ставки на скачках, туда-сюда…

Я не стал спрашивать, шутит ли он. Все было слишком очевидно.

* * *

– Зачем вашей армии столько оружия? – спросил я начальника генштаба алжирской армии генерала Ахмеда Гаида Салаха.

– Армия хочет воевать, – сказал генерал. – Вы согласны?

С этим можно было бы поспорить. Я и поспорил. Но сначала генерал рассказал, что два года учился в Советском Союзе.

– На кого? – поинтересовался я.

– На солдата, – ответил он.

– Не любая армия хочет воевать, – сказал я. – Любая армия должна быть готова воевать.

Он уловил разницу.

– Нет, – сказал он. – Наша армия хочет воевать. Мы должны победить. Нас так учили. У вас.

* * *

Как-то актер Александр Пороховщиков спросил свою жену:

– Вот если бы за мной пришли, я бы стал отстреливаться до последнего патрона. А что делала бы ты?

– А я бы, – говорит, – их подавала. Ответ его удовлетворил.

* * *

Председатель Сибирского отделения Российской академии наук Николай Добрецов заявил, что хочет создать сибирский центр информационных технологий вместе с китайскими учеными.

– Не усек что-то, – переспросил президент Путин. – Зачем с Китаем?

– А, Китай… – пробормотал господин Добрецов. – Они рвутся участвовать в создании наших технопарков. Это вещь обоюдоострая, я понимаю… Но они предложили, мы поэтому не хотим отказываться.

– Странная логика: их инициатива, а мы не хотим отказываться, – продолжил президент.

– Странная, – согласился господин Добрецов. – И это же с учетом безопасности тоже странно, я понимаю… Самим нам пробиться тяжело, – неожиданно закончил господин Добрецов.

– Последний аргумент – самый логичный, – так же неожиданно согласился и президент. – Только чтобы эти зоны не превратились потом для китайцев в доступную такую… Ну, понятно…

Господин Добрецов пообещал.

* * *

– Когда придет время, мы уйдем со сцены с чистой совестью! – произнес актер Владимир Зельдин, и голос его зазвенел в конце монолога.

– Мы вас пока не отпускали, – негромко сказал ему Владимир Путин. Владимир Зельдин сел обратно в кресло и больше при журналистах не выступал.

* * *

Я спросил слепого:

– Какие сны? Что тебе может сниться, Сережа? Ты же никогда ничего не видел. Я не стеснялся так разговаривать с ним, я видел, что только такой разговор его и устраивает – без жалости.

– А вот! Снилось. Все снится. Как людям. Цветы. Мячик. Дорога. Норильск снится, а я там никогда не был. Вчера ты приснился, что едешь ко мне в Русиново в желтой шубе.

– Так твои сны еще и цветные? Он удивился.

– А почему нет? Конечно, цветные. Какие же. Все в цвете, так ярко, что иногда дух захватывает.

Только тут я понял, что он мне все врет. Не снятся ему сны. Я сказал ему и об этом. Он, подумав, согласился:

– Не снятся. А хотелось бы. Но я все читал. Я знаю, как снятся сны. И как это тебе удалось меня подловить?

* * *

– Да неужели не хочется увидеть? Все – увидеть?!

Сережа берет из кучи в углу комнаты электропатрон и начинает лихорадочно собирать его. Потом другой, третий, феноменально ловко.

– Не хочется. И страшно увидеть. И не хочется. Зачем? Погоди, не перебивай. Вот я тебе три простых примера приведу, и ты согласишься.

Он очень быстро, скороговоркой, рассказывает, что в октябре 89 года ему нужна была куртка, а нигде не было. Он позвонил в универмаг «Первомайский», и там ему сказали, что куртки есть, но только по талонам. Да талоны ладно, главное, что куртки есть, решил он и поехал в универмаг. «Киевская», «Арбатская», «Щелковская», мужчина помог… В универмаге пояснили, что куртки за 127 рублей полагаются работникам сельского хозяйства за сданную картошку. Но продавцы подумали и продали ему куртку.

– А был бы я зрячий? Катись, сказали бы.

В радиомагазине на «Колхозной» девушка Света всегда продавала ему 316-й элемент, а другим отказывала, причем в его же присутствии.

И наконец, самый убедительный аргумент. Концерт Бони Тайлер в Москве. Он не мог не поехать. Там была толпа безбилетников, но кассир Наташа, у которой было 15 билетов на всю толпу, потихоньку сунула один билет ему.

– Понял? – спрашивает он меня.

– Понял, – говорю я.

Он немного успокаивается.

– Ну, если ты так хочешь, я скажу. Хотел бы я увидеть? Ты знаешь что? Знаешь что? Иногда бывает. Вот по радио реклама идет: ресторан «Эль гаучо». Так красиво. Очень уж красиво. Хотелось бы посмотреть… Ты не был? Вот на него посмотрел бы.

* * *

На одном из тренажеров фитнес-центра базы американских миротворцев в Тузле я увидел немолодого человека. Он не производил впечатления трехзвездного генерала Мигса, и впечатления морского пехотинца тем более. Я подошел к нему и спросил, что он тут делает. Человек этот оказался капитаном Колби, капелланом. Я заинтересовался.

– В чем заключается ваша миссия? – спросил я его.

– О, у меня очень много работы, – ответил он. – Ко мне подходят 7–8 человек в день и спрашивают, зачем мы здесь.

– И что вы им отвечаете?

– Я рассказываю им, что с нашим появлением на этой земле все меняется к лучшему. Я рассказываю, что здесь строятся дома, сажаются деревья…

– А если они не удовлетворены вашим ответом? Было такое?

– Да, было, – помедлив, ответил он. – Тогда я направляю их к психиатру.

* * *

У Сергея Шойгу спросили:

– Представьте, что вы премьер-министр и у вас в правительстве коррупция. Что вы будете делать?

Его пресс-секретарь Марина Рыклина даже прикрыла глаза в предчувствии ответа. Сейчас Шойгу скажет, и это уже не исправить.

– Представьте, что вы космонавт и у вас разгерметизация. Ваши действия? – ответил господин Шойгу.

То есть этого и правда уже не исправить.

* * *

В Астрахани у Сергея Шойгу две встречи – с общественностью в здании администрации и со студентами университета.

– Здравствуйте, Сергей Кужугинович! – приветствует его председательствующий.

– Кужугетович! – поправляет министр.

– Итак, Сергей Кужугинович Шбйгу. Или Шойгу, – продолжает председатель, – это уж кому как нравится!

Единственный человек, которому это все вообще никак не нравится, – Сергей Кужугетович Шойгу.

* * *

Утром, проснувшись после встречи Нового года в Ханкале, я увидел перед собой вчерашнего знакомого полковника. Он был бодр и свеж, хотя и казался немного озабоченным.

– Все утро вас ищу, – со значением сказал он.

– Зачем? – спросонья спросил я.

– С Новым годом! – воскликнул он и поднес мне рюмку водки и вскрытую банку тушенки.

Я был растроган.

– Неужели для этого и приехали?

– Да не только, – махнул он рукой. – Тут со вчерашней пальбой проблемы. Несколько мин упало прямо на город.

– Есть жертвы?

– Слава богу, нет. Но будут!

И он погрозил пальцем стоявшему рядом майору.

* * *

– Можно с вами сфотографироваться? – с участием, словно понимая, что слышать все это ему будет в тягость, спрашивала режиссера Резо Габриадзе дама.

– Конечно, – радостно отвечал он. – Давайте, давайте! Как вас зовут?

– Лариса, – смущенно сказала она.

– У меня была одна знакомая Лариса, – сказал он ей. – Помните, может быть, «Мимино»? Кто-нибудь, может быть, помнит?

Все засмеялись.

– Кто же может не помнить Ларису Ивановну?! – услышал я сразу с нескольких сторон. – Он ее хотел!

– Ну да! – засмеялся автор.

Он, как ребенок, радовался тому, что все тут помнят его «Мимино».

– А я тоже Ивановна, – сказала эта дама.

– Что? – поразился автор. – Вы и есть Лариса Ивановна?

Она подтвердила – кажется, впрочем, уже несколько не уверенная в этом.

– Идите сюда! Идите все сюда! – крикнул Резо Габриадзе. Тут он вдруг спохватился и шепотом добавил:

– Я Ларису Ивановну встретил.

Он глядел на эту женщину. В его глазах были слезы.

* * *

Она ушла, два раза по дороге обернувшись.

– Вы видели? – сам он спросил вдруг меня.

– Видел.

– Вы ее видели?

– Конечно. Лариса Ивановна.

– Первый раз в жизни встретил Ларису Ивановну.

– Что же вы ее отпустили?

– А что я должен был сделать? – он словно спрашивал совета.

– Не знаю.

– А вы видели, какая она красивая? А если бы я ее 30 лет назад встретил…

– И что было бы?

– Нет, как хорошо, что я ее 30 лет назад не встретил! – вздохнул он. – Я бы сломал ей жизнь! Боже, как же ей повезло! А как повезло мне… Как же нам повезло… – бормоча это, он вернулся в пустой зрительный зал.

* * *

– А почему не видно Геннадия Зюганова? – спросил кто-то из журналистов.

– А вместо него Валентин Купцов, – откликнулся Борис Немцов. Господин Купцов, сидящий к нам спиной, как-то резко дернулся, словно подтверждая, что так оно и есть. Ну и что, мол, дальше?

– Вот он, главный коммунист, – продолжил Борис Немцов. – А не тот, кого вам по телевизору показывают.

Господин Купцов, не оборачиваясь, опять мучительно дернулся всей спиной, словно говоря, что, мол, и не надо нас показывать, не очень-то и хотелось.

– Так где же Зюганов? – спросил я эту так много говорящую спину. Спина на этот раз даже не дернулась.

– Да в отпуске он! – с готовностью продолжал отвечать на все поступающие вопросы Борис Немцов.

– А куда поехал, не знаете?

– Как куда? В Северную Корею! – резвился лидер СПС.

Валентин Купцов неожиданно повернулся лицом к Борису Немцову и вполоборота ко мне. Он должен был, конечно, что-то ответить. И что-то очень веское. Что-нибудь про то, где сейчас отдыхает Ирина Хакамада.

Но, увы, полемистом господин Купцов оказался никаким. Он долго и страшно, с какой-то невыразимой в словах болью смотрел на господина Немцова, а потом отвернулся от него – да и все. В этот момент в зал вошел главный рефери, и бой был прекращен за явным преимуществом одного из противников.

* * *

Мы с Машей наблюдали за танцующими. Гедиминас Таранда поднял на руки Ингеборгу Дапкунайте и крутанул его вокруг своей, так сказать, оси. Она счастливо вскрикнула. Затрещала ткань. Я думал, у него на брюках, а оказалось – у нее. Он ей порвал брюки.

– Папа, – сказала Маша, – пойдем танцевать.

Я взял ее на руки, и мы начали танцевать. Я не понял, медленный это был танец или быстрый.

– Папа, – сказала Маша, – мне хорошо!

– И правда хорошо, – ответил я. – Очень. Лучше не бывает.

– Бывает.

– А что может быть лучше? – удивился я.

– Подумай, – предложила она.

– Не знаю, – признался я.

– Папа, – вздохнула Маша, – ты можешь порвать мне джинсы?

* * *

Александр Козлов из Печерского муниципального поселения Смоленской области рассказал президенту про свой сон.

В этом сне пять-шесть человек тащили на себе тяжелую раму от какого-то грузовика.

– И среди них был Владимир Владимирович! – с торжеством признался Александр Козлов.

– Вы мне теперь тоже приснитесь, – с тревогой сказал господин Путин.

* * *

На концерте Владимира Спивакова в Доме музыки рядом со мной, через кресло, села женщина.

– Скажите, – спросила она, – а вы на концерте Алексея Рыбникова были? Я хотел сказать, что, конечно, был, но потом передумал и сказал, что, конечно, не был. Она, по-моему, не заметила подлога.

– Ну все мне теперь ясно. То-то я смотрю, что публика здесь не музыкальная. Не наша публика.

Она испытывала большое облегчение. Слишком много неясностей до сих пор жило в ее душе.

– А как отличить музыкальную публику от немузыкальной?

– Ну это сразу видно! – засмеялась она.

– Ну вот я – из музыкальной?

– Вы?! – она расхохоталась на весь зал.

На нас стала оглядываться как музыкальная, так и немузыкальная публика.

– У вас мама, может быть, из наших, – внезапно сказала она.

* * *

Любимову надо сокращать солженицынский текст. Он засекает время прогона, видит, что выходит лишних десять минут, злится. Надо сокращать. Он решает сделать это за счет слов актерского хора и долго меняет местами слова, предложения, что-то вставляет, больше выбрасывает. Он мучится, он творит. Актеры поют. Все это продолжается довольно долго.

– Наперекор, – бормочет Любимов. – Да, наперекор…

– На перекур? – с надеждой, не веря собственным ушам, переспрашивают актеры. – Конечно, на перекур!

– Наперекор! – уже громко говорит Любимов. – Придется пойти наперекор Солженицыну. Да, и Давиду.

Имеет в виду Давида Боровского, художника.

И он работает дальше, наперекор Боровскому и Солженицыну. Ни о каком перекуре больше никто не заикается. Наконец, кажется, слово найдено.

– Да, вот так и будет, – удовлетворенно говорит Любимов. – Так гораздо лучше. Все с облегчением вздыхают. И только какая-то женщина, в темноте не видно, подходит к нему и очень осторожно говорит:

– Юрий Петрович, вы понимаете, что произошло?

– Конечно, понимаю, – с раздражением говорит Любимов. – Я сократил текст, и он стал гораздо лучше.

– Юрий Петрович, вы только что полностью восстановили первоначальный текст Александра Исаевича, только в один оперный кусок.

– Не может быть, – медленно говорит Любимов. Но, в общем, конечно, так оно и есть.

Так писатель Солженицын победил режиссера Любимова.