Возможно ли в России социальное государство?

В ст. 7 ельцинской конституции записано, что Россия – социальное государство. Конституций наш народ не читает, и почти никто на эту бирюльку внимания не обратил. Но иногда, неясно почему, вдруг в среде политиков возникает озабоченность, они хватают какую-то бумагу, которую никто всерьез и не принимал, и начинают с большим или меньшим жаром обсуждать, что там написано. Так и с этой статьей. Из таких вспышек активности надо извлекать пользу и задуматься. Но не заноситься в философские выси, а поговорить о нашей земной жизни. И не надеяться на чудо, помнить, что, как сказал Ломоносов, «если где чего прибудет, то в другом месте убавится».

О чем же речь? Что это такое – «социальное государство»? Во-первых, это понятие перенесено к нам с Запада. Ни к чему знакомому мы его привязать не можем. Во-вторых, оно относится к тому классу понятий, которые специально сделаны такими туманными и размытыми, чтобы ни за что твердое в них ухватиться было невозможно. Вроде понятий рыночная экономика, гражданское общество, демократия. Один их понимает так, а другой эдак, и в случае конфликта попробуй что-нибудь докажи. Все равно прав будет тот, у кого сила, и тебе скажут: «Ты неправильно понимаешь».

Все-таки в советское время было попроще, законы опирались на что-то твердое. Если сказано: «Право на труд», то далее следует приписка, что оно гарантировано общественной собственностью. Ты потому имеешь право получить работу, что являешься частичным собственником рабочих мест (средств производства). Если записано в конституции, что гражданин имеет право на жилье, то под этим правом – абсолютный запрет на выселение. Хоть ты год не плати за квартиру – из тебя будут не мытьем, так катаньем вытягивать квартплату, вплоть до стенгазеты в подъезде, но выселить не могут.

Если уж спрашивать, возможно ли у нас социальное государство, то полезно было бы сначала договориться хотя бы в главном – где та черта, за которой мы будем считать государство социальным. Я-то думаю, что никогда по этому вопросу мы с Гайдаром не договоримся, а Путин и отвечать не будет. Но хотя бы мы выставим свои критерии и будем настаивать на них, как сумеем. А то сегодня в Приморье замерзшие люди выходят с плакатами: «Хотим жить». На это им Греф резонно может ответить: «Ну и живите на здоровье, никто вас не убивает». Люди в таком мысленном диалоге, конечно, завопят: «Мы замерзаем. Мы не можем жить без отопления!». А Греф столь же резонно им ответит: «Вы имеете полную свободу покупать тепло. Но вы не имеете права требовать тепло от государства. Это право вы имели, но сами его выплюнули, когда сидели у телевизоров 4 октября 1993 г.».

Пойдем снизу, от самого крайнего минимума. Социальным можно считать лишь то государство, в котором признается и обеспечивается материальными ресурсами право гражданина на жизнь. Это – резкая граница. Например, либеральное государство признает свободу граждан, но не берет на себя обязанности гарантировать ему жизнь. В либеральном государстве средства к жизни добываются на рынке.

Если рынок твою рабочую силу отвергает, то никаких прав требовать себе пропитания ты не имеешь. Да, никто тебя пальцем не имеет права тронуть, твое тело, эта твоя священная частная собственность, охраняется законом. Но никто не обязан тебе помочь. Это обосновано Мальтусом – самым читаемым и уважаемым автоpом Англии вpемен «чистого» капитализма. Он писал: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор». Что наша либеpальная интеллигенция пpиняла мальтузианство, pанее отвеpгаемое pусской культуpой, факт поpазительный и пpискоpбный, но факт.

Дело и не в Мальтусе – он лишь «онаучил» pеальность pыночного общества. Ибо именно в этом обществе возник голод части населения как ноpма, а не бедствие. Здесь голодают отвеpгнутые pынком, а остальные не только не обязаны, но даже не должны им помогать, чтобы дpугим неповадно было pасслабляться. И Мальтус, и Даpвин pезко выступали пpотив благотвоpительности и бесплатной медицины, котоpые наpушают действие естественного отбоpа, ликвидиpующего «человеческий бpак». Даpвин даже сожалел о том, что медицина (напpимеp, пpививки) сохpаняет жизнь плохо пpиспособленным людям – а таковыми считались как pаз те, кто голодает. Это и есть экономический либерализм.

Так что трещать на каждом шагу, как Греф, что государство привержено либеральным ценностям, и в то же время называть его «социальным» – это сапоги всмятку. У нас не только нет социального государства, у нас сейчас нечто вообще небывалое. Аномалия.

На Западе рабочие в долгой борьбе вырвали себе социальные права. Богатые поняли, что выгоднее поделиться, чем колотить голодных дубинками, меньше хлопот. Но не своими прибылями стали делиться, а тем, что выкачивают из рабочего скота в «третьем мире». За одну и ту же работу в Бразилии или на Филиппинах платят в 10-15 раз меньше, чем на Западе. Из этой разницы и отчисляют на социальные программы – пособия по безработице, дотации на врача и учителя. Так западное государство стало социальным (социал-демократическим). Хотя и бывают там неолиберальные волны, как при Тэтчер и Рейгане, палку там не перегибают. Кстати, такое социальное государство вовсе не является гуманистическим – социальные права предоставлены только гражданам, а не людям вообще. Потому и топит береговая охрана утлые лодки, на которых беженцы из Гаити пытаются проникнуть к социальной кормушке.

Итак, если Россия всерьез плюхнется в либерализм, то по определению социального государства нам не видать. Или Греф с Чубайсом, или 7-я статья конституции. А если вдруг у руля встанет социал-демократия, как Сальвадор Альенде в Чили? Тогда, если вести дело по правилам, и никакого Пиночета не понадобится. Помыкается наша социал-демократия и сама уйдет. Ибо это штука очень дорогая, а никого доить в «третьем мире» нам не дадут. Нас самих доить будут, да уже и начали. Социального государства западного типа в ограбленной стране быть не может – не по карману.

У нас один путь обеспечить людям право на жизнь, а потом понемногу прибавлять и роскоши – соединить те крохи демократии, что мы успели урвать, с общинной солидарностью. Общинность, то есть взаимопомощь не рациональная, а братская, как в семье, – это не совсем то, что социальность. Кое-что в ней тяготит вольнолюбивого человека, как и вообще бывает в семье. Сейчас не до жиру. Вылезем из ямы, подкормимся, а потом и опять можно за перестройку браться, демократию наращивать. Но уже укрепив голову задним умом.

Февраль 2003г.