ЧАСТЬ ПЯТАЯ.РЕЛИГИЯ.

Даже в таком виде, в каком она сегодня существует – утомленная, оскорбленная и ограбленная, – Россия все-таки остается решающим полем боя для тех сил, которые стремятся покорить мир. Уже тысячу лет Русь находится на рубеже разных цивилизаций – между Западной Европой и Азией, между исламом и христианством. Одна шестая зем­ной суши. Уникальный перекресток мира. И не в первый раз жадные завоеватели косятся на Россию, она для них ре­шающий плацдарм к мировому господству. Сможет ли Русь отстоять грядущее нашествие? В каком лагере она очутит­ся? В американском? В исламском? В западно-европей­ском? В китайском? Если кто-то сможет покорить Россию, он получит решительный перевес в борьбе за мировое гос­подство.

А что случится, если Россия не поддастся никому и про­бьет какой-то новый, самостоятельный путь? Сможет ли она определиться в собственных ценностях и целях? Если нет, то Россия вынуждена будет примкнуть к чужому лаге­рю. Мы и наши дети можем оказаться свидетелями этих роковых событий. Судьба мира начала XXI столетия решается судьбой России.

Уже много веков Русь является главной заставой Евро­пы и христианства, крепостью, за которой Европа до сих пор могла процветать. Естественно, как только возникает новая мировая угроза европейской цивилизации, первый удар почти всегда принимает на себя Россия. Трижды это повторялось только за последние сто лет.

В 1905 году Япония одержала победу в войне против царской России. Это было роковое событие. Впервые в со­временной истории азиатская держава дала решительный отпор европейской империи. Победа Японии над Россией в 1905 году не только предшествовала дальнейшим япон­ским победам над американцами, англичанами, француза­ми и голландцами в 1940—1942 годах – она открыла путь Индии (1947), Китаю (1948), Вьетнаму (1975) и другим азиатским державам в их борьбе за независимость.

Коммунизм, хотя он зародился в самой Европе, пред­ставлял смертельную угрозу для традиционной христианско-европейской цивилизации. Когда интернациональный коммунизм накопил достаточно сил, чтобы взять власть, именно в России (в слабом звене европейской мировой цивилизации) в 1917 году он одержал свою первую побе­ду и тем самым проложил себе путь к дальнейшему рас­пространению по всему миру.

Теперь, когда интернациональный коммунизм обанкро­тился и экономически и духовно, в бой против остатков ев­ропейской цивилизации в России, Западной Европе и Аме­рике вступила третья сила: воюющий ислам. Начало этой новой эпохе положила исламская революция в Иране в 1979 году. Затем последовали военные победы нового ис­лама в борьбе за мировое господство: поражение Советской армии в Афганистане (1979—1989) и поражение Рос­сийской армии в Чечне (1994—1996). Опять же первые удары приняла на себя Россия.

Сегодня происходит великий сдвиг в мировом порядке. Борьба против воюющего ислама кончится не скоро. Ведь боевики нового ислама мечтают завоевать мир. Почти все кровопролития в сегодняшнем мире происходят там, где ислам соприкасается с другими верами и культурами: Ал­жир, Нигерия, Судан, Египет, Палестина, Ливан, Босния, Ко­сово, Македония, Чечня, Дагестан, Нагорный Карабах, Тад­жикистан, Афганистан, Пакистан, Кашмир, Индонезия и Филиппины. Недаром политики мира называют эту страш­ную полосу войны, бунта и терроризма полумесяцем кри­зиса.

Новый ислам является подлинным интернациональным революционным движением. И как все интернациональ­ные революционные движения, он дважды деструктивен: своей революционностью он разрушает общественный строй, а своей интернациональностью разрушает народ­ные традиции и народную культуру. Плоды этого движения очевидны: мир переживает волну убийств и притеснений, невиданную с 1930—1940-х годов. Вчерашние душегубы совершали свои зверства под знаменем фашизма или ком­мунизма, сегодняшние – во имя Аллаха.

Почему возвращается кровавый кошмар дикого про­шлого? Кто все эти люди? Все эти отчаянные, кровожадные толпы на улицах мусульманских городов, все эти сумасшед­шие борцы за Аллаха, эти чудовищные убийцы из 11 сентя­бря. Откуда все эти призывы к джихаду, все эти стремления разорвать иноверцев на части?

За последние сто лет почти ни одна исламская страна не имела успеха в развитии современной экономики, в обустройстве процветающего общества или справедливого государства. Создание так называемого «исламского госу­дарства», как, например, в Иране в 1979 году или в Афга­нистане в 1996 году, лишь ухудшает духовное и материаль­ное состояние общества. Многие мусульманские боевики идут сегодня на войну, чтобы защитить свою веру, культу­ру и нравы. Но полно и тех, кого толкает к войне самая элементарная зависть: ненависть к достижениям и успеху соседей, желание истребить то, что сами не способны со­здать у себя дома.

Конечно, ненависть исламских фанатиков сосредоточе­на на Америке и Израиле, но главные их завоевательные амбиции направлены на Россию. Именно потому, что Рос­сия снова является слабым звеном европейского мирового порядка...

Я не верю, что все религии равноценны, так же как я не ве­рю, что все культуры равноценны.

Нухаев очень красиво повествует об обустройстве ис­ламского общества. К несчастью, существует огромный разрыв между реальным исламом и исламом, описываемым Нухаевым. На самом деле история ислама – это постоян­ные войны и разгул бандитизма. Исламская цивилизация никому не уступит в насилии и беззаконии. Сегодняшние исламские государства почти все без исключения погряз­ли в бедноте и невежестве. Вот, наверное, почему гнев и ярость переполняют исламских экстремистов, когда они наблюдают за достижениями европейской цивилизации.

История человечества знает много великих цивилиза­ций. Но только одна цивилизация – европейская – смог­ла овладеть всем миром. А ведь было время, когда ислам­ская цивилизация ничем не уступала Европе, а китайская цивилизация в продолжение многих веков даже превосхо­дила Европу и по технологии, и по экономике, и по государственности. Однако ни исламу, ни Китаю завоевать весь земной шар не удалось. Удалось только Европе – по крайней мере на время.

Посмотрите на мир в начале XX века: везде царствует европейская цивилизация. Северная и Южная Америка давно завоеваны и европеизированы. Вся Африка, за ис­ключением гордой Эфиопии, поделена между разными ев­ропейскими державами. Индия – британская колония. Китай, хотя и не колония официально, все-таки строго под­чинен европейским державам.

Японии удалось отстоять свою политическую незави­симость, но только при помощи жестких реформ, благода­ря которым государство, армия, экономика и образование Японии были перестроены по германскому образцу. Вели­кая держава античного мира – Персия – к XX веку была разделена на сферы влияния между Россией и Великой Британией. Османская империя и последний халифат окончательно рухнули в 1922 и 1924 годах; арабские зем­ли бывшей империи стали европейскими колониями, а са­ма Турция довольно быстро европеизировалась. Какие же страны смогли отстоять свою политическую, культурную или экономическую независимость, смогли не покориться европейцам? Лишь вечно мятежный Афганистан да Эфио­пия с Таиландом.

Итак, европейская цивилизация восторжествовала. Но все же остается вопрос: почему именно Европа?

Стоит вспомнить, что представляла собой европейская цивилизация в 1453 году. Именно в это время турки взяли Константинополь, и великая Византийская империя на­всегда исчезла. С каждым годом европейско-христианский мир терял огромные территории. Все города восточного и

южного побережья Средиземного моря были покорены арабами и турками. А ведь когда-то эти города – Пергам, Смирна, Эфес, Милет, Таре, Антиохия, Тир, Пальмира, Цеза­рея, Александрия, Кирена, Триполи, Карфаген – являлись очагами христианского мира, блестящими образцами гре­ко-римской цивилизации. Но к 1453 году от этой цивили­зации остались лишь руины. Так же и все побережье Чер­ного моря, одно время являвшееся главнейшим центром европейской цивилизации, оказалось под татаро-монгола­ми и турками. Грузия и Армения были разделены между турками и персами. Турки же захватили Грецию и почти всех славян на Балканах. Арабские войска оккупировали Сицилию и южную Испанию, турецкие войска двигались на север по Дунаю, угрожая Вене...

Русь, загнанная в северные леса, только-только прихо­дила в себя после татаро-монгольского нашествия. Осталь­ная часть Европы была раздроблена на множество вражду­ющих княжеств и королевств. Словом, в 1453-м Европа еле держалась.

И вот чудо... Всего лишь 450 лет спустя этот уголок ми­ра – этот небольшой полуостров азиатского материка – приобрел полное господство над всеми. Старая, осажден­ная Европа развилась в цивилизацию, которая осветила самые далекие края земли. Как такое могло случиться? По­чему именно из Европы пошло мировое господство, а не из Китая, Индии или исламского халифата?

Ответ простой. Европа выросла на греко-римской циви­лизации и христианстве. Эти корни и обеспечили ей победу.

Некоторые считают, что самое важное наследие греко-римской цивилизации – современная наука и рациональ­ное мышление. Однако для Европы не это было решающим фактором, ибо исламский мир тоже в определенный пери­од воспользовался научно-техническим наследием греко-римской цивилизации, а Китай и Индия вообще в сфере науки не уступали никому. Нет, судьбу Европы решило не­что иное. Она переняла от Древней Греции и Древнего Ри­ма такие уникальные явления, как гражданственность, правосознание и народовластие. Ислам же подобного от античного мира не унаследовал, а до Индии и Китая эти понятия и вовсе не дошли. На такой политической основе и возвысилась Европа.

Не менее важна и нравственная основа европейской цивилизации – христианство. Именно христианство со­здало почву для процветания личности. Именно христиан­ство отражает то деликатное равновесие между личной свободой и дисциплиной (совестью), творчеством и терпе­нием, усердным трудом и размышлением, самоопределени­ем и самоотверженностью. Нельзя представить себе лучше почву для развития цивилизации. Более того, по сравне­нию с исламом, христианство – мирная религия. Тот факт, что большинство европейцев искренне исповедовали хри­стианскую веру, привел к созданию уникального духовно­го пространства в старой Европе.

Где идут постоянные кровопролития, невозможны ни изысканная культура, ни сложная экономика, ни цивилиза­ция. Именно христианство позволило европейским госу­дарствам мирно существовать в соответствии с христиан­скими понятиями человеколюбия, личной свободы и чело­веческого достоинства, что и привело к процветанию евро­пейской цивилизации.

Конечно, разговор о мирной миссии христианства мо­жет показаться смешным, так как вся европейская история изобилует разрушительными войнами между разными христианскими государствами, страшными кровопролити­ями, жестокими завоеваниями колоний. Но такова греш­ная суть человеческой природы вообще. Каждой державе, каждому племени присущи убийства, насилие, жестокое подавление соперников. Но и Византия, и Русь, и европей­ские королевства процветали и развивались несмотря ни на что. Именно христианская вера призывала враждую­щие государства к примирению, и тем самым она добива­лась моментов передышки между войнами, что давало возможность оправиться после особенно страшных госу­дарственных катаклизмов. Европейская цивилизация все­гда находила «кислород» для дальнейшего развития. Кро­вожадность и разврат многих диктаторов и королей не могли стать решающими факторами. Решающими оказа­лись закон и культура, экономические отношения. Именно они определяли жизнь простых людей, далеких от интриг двора. А основой нравственности, закона и культуры в Ев­ропе за последние 1700 лет была христианская вера.

Христианство и европейское господство вместе вырос­ли и вместе исчезли: как только погасла христианская ве­ра в Европе, погасла и Европа.

Что примечательно: процесс разложения зародился в момент наивысшей славы Европы, когда европейская циви­лизация еще бурно развивалась. Отступление от христиан­ства и веры в Бога впервые проявилось среди аристокра­тии и интеллигенции Франции XVIII века, незадолго до Французской революции. В XIX веке безбожие захлестнуло интеллигенцию других европейских стран и к началу XX ве­ка пустило корни в широких слоях населения. В наивысший момент своего торжества Европа теряет уверенность в се бе. Она перестает быть проповедником греко-римской ци­вилизации и христианства, она становится мировым рас­садником атеизма и материализма. В Европе распространя­ется идеология социализма и марксизма. Сумасшедшая ми­ровая война 1914—1918 годов окончательно дискредити­рует старую Европу. Огромные победы одерживает в мире коммунизм. Быстро разгорается и гаснет безбожный наци­онализм фашистов и нацистов. Коммунистическая цивили­зация, основанная также на отрицании Бога, оказывается пустой и безнравственной и распадается через семьдесят лет после своего возникновения. Сегодня только один из преемников старой европейской цивилизации имеет хоть какую-то динамичность: США.

Что же сегодня слышно от самой Европы? Там продол­жает гаснуть вера в Христа и почитание предков. Одурма­ненная сладкой жизнью и запутанная безликой бюрокра­тией, Европа давно уже не говорит своего слова, а только подражает той же Америке. Не так уж давно Европа, роди­на бетховенской «Эроики», стремилась к славе, понимала, что такое подвиг... Сегодня Европе не нужно ни славы, ни подвижничества – лишь бы был покой. Вспоминаются слова Достоевского. «Я хочу в Европу съездить... – гово­рит Иван Карамазов, – и ведь я знаю, что поеду лишь на кладбище, но на самое... дорогое кладбище, вот что! До­рогие там лежат покойники, каждый камень над ними гла­сит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, – в то же время убежден­ный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более».

Да, от Западной Европы действительно ничего не слышно. Но и восточная часть Европы (Русь) тоже без­молвствует.

Погасло христианство – погасла и Европа.

У каждого народа есть своя традиция жестокости. Но почему-то исламскому миру присуща какая-то особая кровожадность. Я даже не говорю о тех террористах-смертниках, которые способны захватить гражданский самолет и врезать его в небо­скреб, заполненный невинными людьми, или взорвать жилой дом в момент, когда все жители спят... Нет, я имею в виду ту изысканную кровожадность, которая таится в исламском мире. Это целая культура убийства, эстетика душегубства.

В Индии несколько лет назад во имя независимости Кашмира мусульманские террористы захватили в заложники четверых туристов (из Норвегии и Германии), продержали их в пещере несколько месяцев, а затем торжественно отрубили им головы. То же самое проделали в прошлом году с американскими туристами на Филиппинах и с американским же журналистом в Пакистане. Очевидно, в исламском мире традиционно принято не только убивать людей, но отрубать им головы.

В Чечне исламские бандиты частенько торжественно документировали, записывая на видеопленку, как они отстреливают пальцы невинным заложникам, как они режут головы русским пленным, причем обязательно каким-ни­будь зубчатым ножом.

В Алжире во время исламского партизанского восста­ния в середине 1990-х террористы наезжали ночью в те поселки, которые их не поддерживали, и умерщвляли всех жителей, до последнего ребенка, опять же с обязательным отрезанием голов. (Почему-то алжирские проповедники джихада совершали свои самые зверские убийства во вре­мя священного месяца Рамадана.)

Как же все это понимать? Может быть, это самый обыч­ный криминал, который присущ любому обществу? Нет, по­добная жестокость носит слишком систематичный и идео­логический характер, чтобы можно было говорить о быто­вом криминале. Это даже не политический экстремизм, а какая-то дикая жажда крови.

Когда историки пытаются объяснить появление какого-нибудь экстремистского политического движения – боль­шевизма, допустим, или нацизма, или маоизма, – они прежде всего всматриваются в «священные писания» это­го движения, ибо именно там находится шкала ценностей, которая подталкивает людей к совершению зверств или к геноциду.

Интересно, а что такое есть в Коране, что позволяет многим мусульманам истолковать его как призыв к жесто­кости, душегубству, терроризму и войне? Стоит любому бандиту упомянуть Аллаха и поднять знамя джихада, и он уже считает себя свободным совершить самое страшное насилие. Почему? Как это соотнести с теми мирными доб­родетелями исламской цивилизации, которые мы все зна­ем и уважаем, – с красотой и поэзией исламских культур, с гостеприимством и вежливостью простых мусульман? Я не могу ответить на этот вопрос. Тем не менее мне кажет­ся, что истоки сегодняшних зверств все-таки нужно искать не в политике, не в экономике, а в самом Коране.

Когда я прочитал первые несколько глав (сур) Корана, сразу подумал о великих полководцах истории. Наполеону и Юлию Цезарю не суждено было проповедовать слово Гос­подне... Мне представилась арабская пустыня VII века, и я не мог избавиться от впечатления, что читаю проповеди красноречивого полководца, восторженно призывающего к бою. Пусть я неправильно воспринял писание, но, чем дальше я погружался в Коран, тем больше мне казалось, что я слышу, как Мухаммад обращается либо к войску, либо к народу, готовящемуся идти на войну. И я вообразил себя сегодняшним ваххабитским фанатиком – человеком, кото­рый посвящает свою жизнь очищению мира от неверных, и не нашел в Коране почти никаких возражений подобному жизненному пути. Наоборот, практически каждая страница Корана поощряла беспощадную войну с неверными.

Воинственность Корана повергла меня в шок. Невоз­можно вообразить в христианских священных писаниях, например, такую фразу:

«Не берите же из них друзей (из неверных. – П.Х.), пока они не выселятся по пути Аллаха; если же они отвратятся, то схва­тывайте их и убивайте, где бы ни нашли их» (Коран 4:89).

Или такую проповедь:

«А когда кончатся месяцы запретные, то избивайте многобожников (Коран часто называет христиан многобожниками. – П.Х.), где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!» (Коран 9:5).

Чеченские бандиты, захватывающие заложников и са­модовольно отрезающие им сперва пальцы и уши, а затем и головы, могут найти оправдание в следующей строке:

«Помощь – только от Аллаха, великого, мудрого, чтобы от­сечь какую-либо конечность у тех, которые не веровали...» (Ко­ран 3:126—127).

Ислам – вера строгая, суровая. В Коране почти на каждой странице упоминается о том, какая судьба ждет не­верующих или неверных: «вечный огонь», «наказание», а то и «жестокое наказание», «болезненное наказание», «мучительное наказание» или «унизительное наказание». Иногда образцы этого наказания уточняются:

«Поистине, тех, которые не веровали в Наши знамения. Мы сожжем в огне! Всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания» (Коран 4:56).

При этом Пророк постоянно повторяет, что Аллах ми­лостив и милосерден. Но для меня, человека христианской веры, столь часто повторяемая угроза наказания и вечно­го огня заслонила собой возможность милости и проще­ния. Сложилось впечатление, что Аллаха надо не столько любить, сколько бояться. Коран постоянно напоминает: «Аллах велик, обладатель мщения!» (Коран 3:4), «Аллах быстр в расчете!» (Коран 3:19), от «замыслов Аллаха» ни­кто не уйдет (Коран 7:99).

Может быть, строгость и воинственность при провоз­глашении строк Корана нужны были Мухаммаду, чтобы ус­мирить и вразумить дикие племена арабской пустыни? Ве­роятно, покорить их можно было только страхом и мечом.

А христианство выросло на почве уже глубоко развитой греко-римской цивилизации, поэтому здесь возможен был совершенно другой тон.

Суть любой веры определяется не только священным писанием, но и ее видимыми проявлениями – архитекту­рой, искусством, обрядами.

В традиционных христианских храмах (православных и католических) на верующих глядят добрые глаза Христа, Божьей Матери и множества святых. Со Святейшей Семьей верующему тепло, уютно. Мерцают свечи, дымится ладан, музыка потрясающей красоты возносит душу человека к небесам.

В мечети нет изображений. Есть только изящные узоры на стенах и коврах верующих; узоры эти имеют глубочай­ший символический смысл, но остаются чистой абстракци­ей. Молитвы преподносятся Богу строгими напевами по арабскому обычаю. Верующие, построенные в четкие ря­ды, одновременно кланяются в направлении Мекки. Ме­четь не стремится создать тот уют, то семейное общение с Богом, присущие христианским храмам. Наоборот, архи­тектура мечети должна изображать просторы пустыни; че­ловек должен себя чувствовать маленьким перед могуще­ством Всевышнего.

Мухаммад считал христиан многобожниками, а ислам – религией строгого единобожия. Действительно, христиан­ство – религия сложная. Корень христианской веры – символ Троицы (Бог един в трех лицах: Бог-Отец, Бог-Сын и Святой Дух) – парадоксален. Не сразу поймешь... К тому же христиане молятся Богородице и всем святым о заступ­ничестве. Получается... многобожие? Нет. Ибо христианин твердит: «Верую во Единаго Бога-Отца, Вседержителя, Творца небу и земли...»

На самом деле не единобожием объясняется противо­стояние исламского мира и христианской Европы. Нет, корни этого противостояния нужно искать в других, нрав­ственных и идеологических, разногласиях. В исламе, на­пример, преобладают общинное начало и абсолютное под­чинение вождю (азиатские ценности), а в Европе прослав­ляется вольница и свободное объединение личностей (древнегреческие ценности). Народовластие, права чело­века, свобода личности, гражданственность – все эти идеи чужды исламу.

По исламской вере над миром царствует «бесчеловеч­ный» Бог (по словам Владимира Соловьева), а по христи­анской вере Бог явился человеком в виде Иисуса Христа, братом всех людей. Для мусульман Бог недоступен. Хрис­тиане же, радуясь пришествию Христа, верят, что Бог бли­зок, что Он среди них.

В отличие от христианства, ислам очень легалистская религия. Помимо всего прочего, Коран является сводом законов, регулирующих жизнь верующего до самых мелких деталей. Христианство тоже регулирует ежедневную жизнь верующего, но более общими заповедями (вера, на­дежда и любовь). Христианство ставит задачу не столько выработать свод законов, по которым человек должен жить, сколько пробудить в человеке совесть, к которой он обязан прислушиваться. Другими словами, христианский человек свободно решает, как применить повеления своей совести к ежедневной жизни. Закон уступает нравственно­сти. Когда человек действует безнравственно и против своей совести, какая разница, что он остается в рамках за­кона? Ведь он все-таки совершает грех.

Таким образом, различие в оценке личности проложи­ло глубокую пропасть между христианством и исламом.

Христианин обязан повиноваться своей совести (внутрен­ний голос Бога), а мусульманин обязан повиноваться зако­нам, ниспосланным Богом. Христианин опасается совер­шить грех, а мусульманин – нарушить закон Аллаха. Но поскольку закон Аллаха распространяется главным обра­зом лишь на верующих (мусульман), то мусульманину срав­нительно легко прийти к выводу: по отношению к неверу­ющим почти любой поступок позволен.

Один богослов, хорошо изучивший исламскую веру, объяс­нил мне: «Коран кажется достаточно прямолинейным и од­нозначным писанием, но вся его тонкость заключается в его истолковании». Не знаю, не могу сказать. Мне, по крайней мере, ясно одно: в Коране, если надо, очень легко найти оправдание всякого рода насилию. Отсюда и весь разгул терроризма, совершаемого ныне во имя Аллаха.

Многие исламские авторы в ответ варварству и терро­ризму толкуют Коран как заповедник милости, доброты, сострадания, щедрости, справедливости, миролюбия. С мо­ей точки зрения, ислам достоин уважения хотя бы своим многовековым возрастом. Более того, в исламской цивили­зации можно найти много красоты – ив архитектуре, и в поэзии, и в устройстве садов, а красота является доброде­телью сама по себе. Наконец, я провел достаточно време­ни в обществе традиционных мусульман и был поражен их гостеприимством, добротой, вежливостью и элегантнос­тью. Каждый может оценить такие добродетели мусульман, Как глубокая преданность своей вере и своему народу.

крепкое чувство семейственности и общинности, постоян­ное внимание к воспитанию детей, почитание старшего по­коления, широко развитая благотворительность, замеча­тельное чувство достоинства даже у самого скромного че­ловека, резко отрицательное отношение к алкоголизму и наркомании.

Я не могу поверить, что Бог мусульман сродни Богу ац­теков, жаждущему крови иноверцев и даже своих собст­венных детей. Нет, все это, наверное, просто сумасшедшая фантазия ваххабитских фанатиков. Однако меня сильно беспокоит, что та общинность, которая лежит в основе многих исламских добродетелей, очень легко сращивается с принципом круговой поруки (коллективной ответствен­ности), по которому вся община ответственна за проступок своего члена. Если следовать этому принципу, то получает­ся, что даже грудной ребенок ответственен за «преступле­ния» своих соплеменников. А это прямой путь к геноциду. Именно принцип коллективной ответственности лежит в основе всех зловещих диктатур XX столетия. Виновен не один человек, а вся группа, к которой он принадлежит, – целый класс, целая национальность, целая религия.

Это глубоко антихристианский принцип, ибо христиан­ство основано на идее личной ответственности. Священные писания христианства не повествуют о борьбе целых наро­дов (как в Торе и Коране), не требуют восторжествовать над собственной личностью (как в буддизме), они провоз­глашают личные отношения с Богом. Христианство старает­ся добиться трудного равновесия между свободой личнос­ти и заветом «возлюбите друг друга».

В исламе существует опасность впасть в наиболее зло­стную трактовку коллективной ответственности, ибо Коран четко делит мир на своих и врагов, на верующих и неверу ющих. Это чуть ли не самая ярко выраженная нить всего пророчества.

Коран часто призывает верующих творить добрые де­ла, оказывать милосердие бедным и несчастным. «Вы не будете поклоняться никому, кроме Аллаха; к родителям – благодеяние, и к родичам, и сиротам, и беднякам. Говори­те людям хорошее, выстаивайте молитву, приносите очи­щение» (Коран 2:83). Но все эти благодеяния направлены только на других мусульман. Призывы к благотворительно­сти всегда сопоставлены с призывами остерегаться ино­верцев. «Обрадуй лицемеров вестью о том, что им – мучи­тельное наказание, – тех, которые неверных берут друзь­ями вместо верующих!» (Коран 4:138—139). Коран посто­янно приказывает верующим «не брать себе друзей поми­мо Аллаха и Его посланника и верующих» (Коран 9:16), не приближаться к иноверцами, «не сидеть с ними», «не брать их в жены» и т.д.

Некоторые либералы в Европе и Америке во многовеко­вой вражде между исламом и христианским миром обвиня­ют христиан, которые якобы «демонизировали» ислам, со­знательно отталкивали мусульман от себя, не давали мусуль­манам шанса войти в европейское общество, создавали ис­кусственный образ «мусульманского врага» и т.д. Однако, когда я прочитал Коран, мне стало ясно, что враждебное от­ношение ислама ко всем остальным религиям мира заложе­но в священных писаниях самого ислама. Коран четко гово­рит: «Проклятие же Аллаха над неверующими!» (Коран 2:89). Именно в Коране очень ясно прослеживается образ врага – примерно на каждой третьей или четвертой стра­нице. Коран характеризует неверных (безнравственных. – Л.Х.) и неверующих (иноверцев. – П.Х.) не просто как лю­дей заблудившихся, слабых или невежественных, а именно как яростных врагов. Неоднократно мусульманам напомина­ется, что их долг – таких людей покорять и истреблять. Му­сульманин обязан воспринимать весь неисламский мир как сборище врагов; он обязан вести против этих врагов непре­кращающуюся борьбу. «И сражайтесь с ними (с иноверца­ми. – П.Х.), пока не будет больше искушения, а (вся) рели­гия будет принадлежать Аллаху» (Коран 2:193).

Христианство не политическая религия. Оно не призы­вает верующих воевать против неверующих или устраивать государственный переворот в нехристианских странах. Сотни лет христиане спокойно жили в странах, где преоб­ладающее большинство населения придерживается друго­го вероисповедания (в Индии, допустим, Египте или Ки­тае), – и никогда они не устраивали бунтов, революций, заговоров, террористических акций. В проповедях Христа и его апостолов вы никогда не найдете призывов нападать на иноверцев и умерщвлять их.

Конечно, христианские народы тоже часто впадали в зверство, но все же закон милосердия у них восторжество­вал над законом насилия.

Именно христианство покончило с рабством, тогда как в некоторых частях традиционного исламского мира рабст­во существует до сих пор. Уже более тысячи лет исламский мир является центром мировой работорговли. Вспомним порабощение негров двести лет назад. Да, покупали рабов англичане, американцы, французы, испанцы и португаль­цы. Но кто на самом деле порабощал этих бедняг? Кто ор­ганизовывал набеги на африканские деревни, забирал не­винных мужчин, женщин и детей, заковывал их в кандалы и гнал к морской гавани для продажи европейцам? Это бы­ли либо местные африканские воеводы, либо мусульман­ские (арабские) работорговцы.

К середине XIX века страдающие от угрызения совести европейцы запретили работорговлю и рабовладение. А в мусульманских странах рабство оставалось нормальным явлением до тех пор, пока не пришли европейцы и не за­ставили местных рабовладельцев освободить своих рабов.

В Турции рабство официально было запрещено только после крушения Османской империи в 1918 году. В Саудов­ской Аравии рабство официально исчезло несколько деся­тилетий назад. А в некоторых исламских странах Африки (например, Судан и Мавритания) рабство существует до сих пор.

По исламской вере мусульманину запрещено порабо­щать другого мусульманина, поэтому рабы в исламском ми­ре – в основном иноверцы. Многие традиционные мусуль­мане, особенно ваххабитского толка, до сих пор считают, что жизнь иноверца стоит немного больше, чем жизнь ба­рана.

Нобелевский лауреат по литературе В.С. Найпул написал блестящую книгу «Атопд г.ле ВеНеуегз» («Среди верую­щих») о своих путешествиях в исламском мире в 1980 го­ду. По мнению Найпула, ислам является арабским колони­альным движением. Ислам зародился как арабская рели­гия, таким он и остался. Везде, где ислам завоевывал но­вые территории – будь то Персия или Индия, – он разру­шал культурное наследие этих стран, что явилось огромной потерей для человечества.

Но разве исламский мир не полон примеров замеча­тельной культуры? Разве не это ставилось во славу «араб­скому колониальному движению»? Согласен. Однако исто­ки главных достижений исламской культуры более слож­ные. Когда арабские воины в течение нескольких столетий после смерти Пророка покоряли Персию, Византию, Египет и Индию, они охотно приобщались к богатствам этих вели­ких цивилизаций – пользовались услугами архитекторов, художников, математиков, ученых, поэтов, инженеров из числа неверующих. Перед талантливыми мастерами была поставлена задача построить новую, исламскую цивилиза­цию – и они это сделали. Таким образом, те славные об­разцы исламской цивилизации, которые известны нам се­годня, в основном являются заслугой не арабов-завоевате­лей, а покоренных ими народов. Да, в арабском мире тоже есть аристократия (и очень даже достойная), но если мы заглянем в исламский отдел любого музея мирового значе­ния, то найдем там множество объектов потрясающей кра­соты из Андалусии (юг Испании), Персии, Индии, Средней Азии и бывших византийских территорий Ближнего Восто­ка (Сирия, Анатолия, Палестина и т.д.) и очень мало чего с родины Пророка, из Аравии. Да, арабы времен великих за­воеваний действительно положили основу мировой ис­ламской цивилизации, но прежде всего своей верой и арабским языком, а сами они при этом оставались в основ­ном либо воинами, либо торговцами. Наибольшая часть са­мых тонких моментов исламской культуры является пло­дом тех оседлых, более древних народов, которые ислам покорил.

Народы эти были вовлечены в ислам, и от их древних цивилизаций почти ничего не сохранилось, ибо ислам не терпит соперников. Веротерпимость и по сей день почти полностью отсутствует в исламском мире. Вся Европа пол­на мечетей. Но постарайтесь найти хотя бы один христиан­ский храм в Саудовской Аравии! Даже в таких сравнитель­но европеизированных государствах, как Египет или Тур­ция, большинство христианских храмов давно закрыли, превратили в музеи или мечети. Где та блестящая греко-римская цивилизация южного побережья Средиземного моря? Сегодня это самые настоящие трущобы. Христиане там почти полностью исчезли. Остались лишь маленькие, осажденные общины – потомки светлого Рима и Визан тии. Последний очаг христианской цивилизации на Ближ­нем Востоке – Ливан – был разрушен во время граждан­ской войны христиан с мусульманами в 1970-е годы. Те­перь уже никто не назовет Бейрут «Парижем Ближнего Востока».

Христианские государства Европы тоже истребляли другие цивилизации. Самый яркий тому пример – истреб­ление испанскими и англоязычными завоевателями индей­ских племен в Америке. Но именно европейцы ввели обы­чай беречь и восстанавливать останки Древнего мира. Первое современное проявление такого бережного отно­шения к погибшим цивилизациям относится к эпохе италь­янского Возрождения (XV—XVI веков) – это воскрешение из мертвых давно забытой греко-римской цивилизации. В XIX веке европейцы, завоевавшие к тому времени почти весь мир, обратили взор на те сокровища, что гибнут у них под ногами, и заложили основы современной археологии и этнографии. Французы приступили к раскопкам и изуче­нию останков великого Египта. Англичане провели науч­ное исследование древних греческих, индусских и ислам­ских культур. Немцы обнаружили руины Трои. Русские изу­чили и систематизировали языки и культуры разных ко­ренных народов на территории Российской империи (в том числе и чеченцев). Хотя сегодня принято считать, что европейские завоеватели небрежно и деструктивно отно­сились к другим цивилизациям, тем не менее многие из этих древних культур сохранились до наших дней лишь благодаря стараниям европейских ученых и исследовате­лей-любителей.

А исламские завоеватели в основном все истребляли. Хотя, скорее, это относится к представителям так называе­мого молодого ислама, который отличается своей кровожадностью и дикостью. Молодой ислам почти всегда несет с собой массовые убийства, грабеж, невежество и разруху. Война молодого ислама против иноверцев часто выливает­ся в самый настоящий геноцид. В 1915 году турки и курды постарались стереть с лица земли армянский народ, они угробили полтора миллиона человек. То же произошло в 1922 году с греческим населением сегодняшней Турции – этакая полномасштабная этническая чистка. Ныне ислам­ское правительство северного Судана планомерно уничто­жает христианское население на юге этой страны (за по­следние 20 лет погибло около двух миллионов южан).

Ясно, что для исламских фанатиков жизнь любого ино­верца ничего не стоит. Точно так же они относились даже к самым блестящим образцам доисламской культуры. По­скольку в исламе запрещено изображение человеческой формы, завоевания во имя Аллаха сопровождались безжа­лостным истреблением статуй, живописных полотен и книг. Ислам был первым мировым проявлением иконобор­чества – и тем самым нанес непоправимый ущерб миро­вой культуре. Может быть, европейские христиане и разру­шили цивилизации инков и ацтеков, но от разрушения культур Древней Греции, Персии, Индии и Византии чело­вечество потеряло намного больше.

Особая жажда разрушения присуща ваххабитам. При­чем их разрушительная сила направлена не только на европейско-христианский мир. Когда ваххабиты в XVIII– XIX веках покоряли Аравийский полуостров, они безжало­стно разрушали все то, что издавна почиталось невахха­битскими мусульманами. Недавно ваххабиты объявили войну буддизму. В 2001 году афганские ваххабиты (тали­бы) хладнокровно взорвали две древние статуи Будды в Бамаяне. Это были уникальные образцы величайшей религии, которые к тому же несли в себе отголоски древнегре­ческой культуры, просочившейся в Среднюю Азию еще со времен Александра Македонского. Значение памятника в Бамаяне трудно переоценить – это понимает любой куль­турный человек любого вероисповедания. А воины Аллаха без колебаний взяли на себя его уничтожение.

Ваххабитские фанатики готовы истреблять даже памят­ники, созданные самой природой. Я говорю об острове Ба­ли (Индонезия) – месте райской красоты, пронизанном древней индусской культурой и религией, исполненном глубочайшего духа примирения. Уже больше ста лет путе­шественники, посещавшие Бали, утверждают, что это са­мый мирный край на Земле. Но вот в 2002 году исламские террористы и сюда пришли со своей «священной войной»: они взорвали дискотеку – погибло более 200 невинных людей. Зачем нужно было разрушить спокойствие этого ос­трова? Понятно, что террористы главным образом хотели ударить по австралийским и американским туристам, но чем добрые, ласковые балийцы угрожали исламу? Только тем, что они придерживаются другого вероисповедания?

[ПХ]В продолжение последних нескольких столетий ислам во всем мире отступал под натиском хрис­тианской Европы. Однако сегодня он быстро рас­пространяется повсеместно. В Афганистане в 1989-м, в Боснии в 1995-м, в Косово в 1999-м войска, сражающиеся под мусульманским знаме­нем, смогли устоять под натиском иноверцев и даже завоевать новые территории.

[Х-АН] Такие военные победы могут поднять дух, но са­ми по себе они не могут возродить ислам. На са­мом деле возвращается не ислам, а ваххабизм.

[ПХ] У меня сложилось впечатление, что ваххабизм – это просто очень консервативный ислам.

[Х-АН] Наоборот, это новый ислам. Да, мир считает, что ваххабиты представляют самый такой фундамен­тальный ислам. Но ничего общего с фундамен тальным исламом они не имеют. Тот ислам, кото­рый ваххабиты сегодня называют «традицион­ным», на самом деле уже обновленный, относи­тельно первого ислама, изначального, от Проро­ка. Традиционный ислам, основанный на нацио­нальных традициях и кровно-родственных свя­зях, наоборот, в мирное время противостоит вах­хабизму.

Ваххабиты максимально все упрощают. Они подходят к единобожию строго, так же как проте­станты. Все просто, все ясно. Они решили «отчи­стить» и «обмыть» ислам. Но получается, что вме­сте с водой они выбрасывают и ребенка. Они от­рицают суфийский ислам, например. Исламская мистика, путь святых, путь пророков – все это упрощается. Есть единый Бог, и все остальное в Коране они трактуют так, как им удобно. То есть именем Бога уничтожаются традиции. Но те тра­диции и обычаи, которые пришли от пророков, не нужно отделять от религии. Это есть часть ре­лигии.

[ПХ]Чтобы было более понятно человеку несведуще­му, объясните разницу между традиционным ис­ламом и ваххабитским исламом на примере отно­шения к женщинам.

[Х-АН]Я считаю, что каждая женщина должна носить свою национальную одежду. Женщина может быть свободной в обществе, потому что родопле-менная система все регулирует. Коран не говорит, что женщин нужно полностью закрывать. А вах хабиты идут с новшеством. Насколько я знаю, они требуют, чтобы женщина закрывала полно­стью лицо, и трактуют это в русле Корана. Они вынуждены на крайности идти, чтобы оторваться от всех национальных традиций.

[ПХ]Зачем ваххабитам нужно уничтожать традиции исламских народов?

[Х-АН]Чисто для строительства государства – это как раз тот самый путь. То есть в ваххабизме органи­зационные моменты очень сильны, подчинение строгое. Есть эмир, и остальные ему подчиняют­ся. Освобождаясь от традиций, они освобожда­ются и от тормозов религии. Остается только внешняя форма – единобожие, а все остальное трактуется с позиции строительства государства. А те традиции, которые в других странах всегда тормозят строительство государства, у них не тормозят.

[ПХ]Какие традиции они отрицают?

[Х-АН]Ну, скажем, кровно-родственные связи, кровную месть, коллективную ответственность, почитание отцов и старших. У них нет понимания кровно­родственной общины. У них просто есть мусуль­мане и четкое подчинение эмиру.

[ПХ]Если ваххабизм противоречит традициям разных исламских народов, почему он так быстро разрастается .

[Х-АН]Потому что везде, где уже сорваны корни, созда­ется благоприятная почва для этого. Люди не за­щищены ни кровно-родственной системой, ни государством. Все одинокие. И вот приходит вах­хабит и объясняет самые простые вещи: здесь единобожие, здесь подчиняться надо, здесь враг, здесь убить надо... и все.

Поэтому я говорю, что ваххабизм – это идео­логия, по которой проще всего построить органи­зацию, сосредоточить силы и двигаться вперед. Это новая культура, не связанная с корнями. Вах­хабизм делит общество на единицы. Все традици­онные, клановые и общинные моменты, все кровно-родственные связи, которые ему мешают организоваться, он отрицает. А когда отрицается традиционное, когда люди просто становятся че­ловеком-единицей, такими людьми легче управ­лять. Наказывать можно свободно. Правильно, неправильно – никто уже не обсуждает.

[ПХ]Получается, ваххабиты такие же революционеры-интернационалисты, какими были в прошлом большевики?

[Х-АН]Идеология ваххабизма приспособлена для строи­тельства международной организации. Ваххабиты стремятся создать сильное государство, набрать военную мощь и думают, что этим ислам победит. Но они заблуждаются. Они поклоняются тому же золотому тельцу. Они хотят сделать то же, что и Америка: убить все национальное, все, что меша­ет им двигаться и распространяться. Поэтому-то ваххабизм везде побеждает, везде создает серьез­ные движения.

[ПХ]Где именно ваххабиты одержали победу?

[Х-АН]Ну в той же Саудовской Аравии, допустим. И вся исламская идеология, которая распространяется в мире с помощью Саудовской Аравии, вся эта борьба, которую мы видим сегодня, – все это де­ло ваххабитов. Ваххабиты считают, что они в со­стоянии объединить все исламские народы и вос­становить халифат. Афганистан под талибами, хо­тя у них есть свои какие-то национальные оттен­ки, – это дело ваххабитов. В Пакистане ваххаби­ты тоже побеждают. Даже в Америке среди му­сульман ваххабизм быстро распространяется. И в Чечне до того, как война началась, ваххабиты стремительно шли к власти.

Нухаев прав. Сегодня главная опора мирового вахха­битского движения – Саудовская Аравия. Именно вахха­биты создали Саудовское королевство, и до сих пор вахха­бизм (более формально – современное проявление Хан-балийской школы суннитского ислама) является офици­альной религией Саудовской Аравии.

Ваххабитскую секту ислама основал некий Ибн Абд ал-Ваххаб около трехсот лет тому назад. Ваххаб родился в 1703 году в центральной части Аравийского полуострова, в пустынном, диком районе, славящемся невежеством, бан­дитизмом и беднотой местного населения. Ваххаб долго занимался торговлей, много путешествовал по исламскому миру. Где-то в 174-0 году он вернулся на родину и провоз гласил «реформу» ислама, призвав к его «очищению» от всего наносного, что исказило первоначальную и чистую веру времен Пророка.

Ваххаб проповедовал, что только он и его сторонники придерживаются истинного единобожия. Он отвергал дав­но укоренившийся исламский обычай почитать святых и предков, отрицал всяческие исламские праздники (напри­мер, празднование дня рождения Пророка), запрещал ме­стные поверия (обожествление некоторых источников, де­ревьев, рек, ущелий, скал). Все это казалось Ваххабу воз­рождением многобожия. По вопросам общественных зако­нов и нравов Ваххаб придерживался самой суровой трак­товки арабского ислама. Мужчинам запрещалось стричь бороду. Женщинам приказано было полностью закрывать­ся при людях, не разрешалось работать и независимо об­щаться. Другими словами, при ваххабизме женщина лиша­лась всех прав и практически не признавалась человеком.

Большинство видов искусства были осуждены, как дья­вольщина; Ваххаб приказал истреблять все памятники, все писания, кроме Корана, все объекты изобразительного ис­кусства и даже образцы священной каллиграфии. Особая дикость ваххабизма проявилась в полном запрете музыки. Ваххабитам также было строго запрещено контактировать с иноверцами; врагов ваххабитского ислама предписыва­лось умерщвлять беспощадно.

Естественно, мусульманские народы восприняли уче­ние Ваххаба с недоумением. Даже на Аравийском полуос­трове его проповеди казались каким-то сумасшедшим бре­дом. Однако Ваххаб умудрился заключить союз с местным воеводой Мухаммадом ибн-Саудом, который славился сво­им военным искусством. Сауд и его племя преимуществен­но занимались разбойничьими набегами на соседей. По еле заключения союза у Ваххаба с воеводой появилась но­вая мечта: подчинить себе всю Аравию, если не весь ис­ламский мир. Союз получился успешным. Ко времени смерти Ваххаба, в 1792 году, саудовские войска, вдохнов­ленные ваххабизмом, разгромили почти все племена Ара­вии.

Ваххабитам сопротивлялись все другие ветви ислам­ской веры – не только шиитские мусульмане, преоблада­ющие в Персидском заливе, и приверженцы суфизма, с его мистически-поэтическим пониманием ислама, но и осман­ский халифат, и большинство представителей суннитского ислама. Поэтому завоевание Аравии ваххабитами-саудита-ми продолжалось еще 140 лет.

Исламский запрет на убийство других мусульман не ос­тановил ваххабитов от разжигания полномасштабной бра­тоубийственной войны. Испокон века разные племена Аравийского полуострова воевали друг с другом. Однако с появлением ваххабитов эти сражения приобрели особо кровавый характер. Ваххабиты не ограничились набегами, грабежами, умертвлением противостоящих им вождей – очень скоро они перешли к прямому геноциду: убивали жителей покоренных городов и полностью истребляли их святые места. Они крушили все на своем пути, разрушали кладбища (в том числе, в 1925 году, кладбище Джаннат ал-Баки в Медине, где был похоронен имам Шамиль, глава са­мого известного чеченского восстания против России), вы­кидывали останки святых, разрушали непокорные мечети, жгли книги, грабили селения, насиловали женщин и часто убивали всех жителей, не щадя ни стариков, ни женщин, ни младенцев.

В 1932 году ваххабиты установили свое окончательное господство над полуостровом и провозгласили Королевство Саудовской Аравии. Однако идея государства, ограни­ченного определенной территорией, нелегко воспринима­ется народом-кочевником. Более того, яростную и прими­тивную трактовку ислама поклонниками Ваххаба нелегко было соотнести с понятием самоограничения. Как любое учение, основанное на религиозном фанатизме, ваххабизм стремился либо покорить весь мир, либо его истребить.

Скоро у ваххабитов появились некоторые перспективы в этом направлении. В 1937 году американская нефтяная компания (ныне – Сегоп Техасо) нашла первую нефть в Саудовской Аравии. Сегодня известно, что под песками Саудовской Аравии на­ходится треть нефтяных резервов всего мира. От этой сау­довской нефти пошел такой поток денег, о котором ни Ваххаб, ни Сауд и мечтать не могли. Оставшиеся верными идее мирового господства ваххабизма. Саудовская Аравия и разные ваххабитско-арабские эмираты до сих пор жертву­ют миллиарды долларов каждый год на строительство ме­четей и религиозных школ, распространение Корана и бес­платных билетов в Мекку. На самом деле все это укрепля­ет не столько ислам, сколько ваххабитский ислам. Таким образом через двести лет после смерти Ваххаба его секта продолжает осуществлять мечту о завоевании мира.

Что же представляет собой ваххабизм в настоящее время? По словам Нухаева, ваххабизм стремится создать государство – новую международную цивилизацию, и в этом смысле он подражает Америке. С другой стороны, са­мый известный нынешний ваххабит – Осама бен Ладей больше походит на ваххабитов двухсотлетней давности, которые завоевывали Аравию путем бандитских набегов и массовых убийств, разрушая и устрашая.

Народы мира можно разделить на оседлых и кочевников. Для кочевников нация определяется племенем (или кров­но-родственными связями), и ничем другим. Для оседлых народов понятие кровно-родственных связей неотделимо от понятия родины, от определенной территории. Оседлые народы развиваются и самоутверждаются внутри террито­риальных границ исторической родины. А кочевники не признают национальных границ; у них полностью отсутст­вует понятие почвенности. Почвенный человек ценит по­рядок и спокойствие, стремится к благоустройству своего участка, а кочевнику неуютно постоянно находиться на од­ном месте – он вечно скитается, вечно стремится завое­вать какие-то новые территории.

Кочевничество – мощная сила, часто определяющая путь мировой истории. Многие знаменитые завоеватели были кочевниками – гунны, варяги (морские кочевники), татаро-монголы, арабы. Когда кочевники мирно живут ма­ленькими группами, пасут свой скот в пустыне или в степи, они никому не угрожают. Но если кочевой народ объединяется под знаменем вождя и идет грабить соседние пле­мена и покорять новые территории, то тогда он становится силой, способной все разрушить на своем пути.

Даже в мирных обстоятельствах, когда кочевники до­стигают более-менее развитой экономики, они редко ду­мают о создании какого-либо производства; их, скорее, заботит, где и как добыть то, что необходимо. Дух зодчест­ва чужд кочевникам; им присущ дух базара. Для кочевни­ка созидательный труд – это удел женщин и рабов. А там, где зодчество и созидательный труд недостаточно ценятся, местное производство, естественно, слабо развито. Вот и получается, что недостающее надо где-то добывать, а то базары скоро оскудеют... Кочевники просто обречены снова стать либо воинами, либо бандитами.

Кочевой народ может положить основу цивилизации лишь тогда, когда станет оседлым. Так было с варягами (норманнами), например. Они примкнули к почве и тем са­мым помогли созданию цивилизации Скандинавии, России, Франции и Англии.

Так же и любого бандита, который лишь думает о том, где бы ему совершить «наезд», можно считать кочевником. Но стоит только бандиту осесть на определенной террито­рии, он сразу будет заинтересован в том, чтобы то место, где он осел, процветало (только тогда он сможет с него больше получать). Тем самым оседлый бандит уже нахо­дится на полпути к государственности.

Оседлые народы – земледельцы, строители и тружени­ки; они создают культуру, науку и сложную экономику. Са­мый яркий пример оседлости – история Европы.

Однако вернемся к Аравийскому полуострову. В мо­мент, когда появился Мухаммад, в Аравии преобладал дух кочевничества. Арабские кочевники объединились под знаменем ислама и пошли покорять соседей, разрушая и убивая. После покорения Византии, Персии и других осед­лых цивилизаций ислам начал осваивать их культуру и тем самым создал новую цивилизацию.

Итак, история показывает, что кочевой ислам был наи­более разрушительным. Оседлость и почвенность сделали ислам мудрее и умереннее.

Нынешний исламский терроризм, в том числе и вахха­битского толка, не что иное, как возрождение кочевого ду­ха ислама. Современным ваххабитам присущи те же черты, что и первым ваххабитам-кочевникам: неспособность к территориальному самоограничению, стремление к экс­пансии, зависть к благоустроенным соседям. Но нынешние ваххабиты, в отличие от традиционных кочевников, объе­диняются не на племенных или кровно-родственных осно­вах, а лишь по своей приверженности ваххабитскому исла­му. Таким образом, они окончательно потеряли и почвен­ность, и национальность. В террористической организации Осамы бен Ладена, например, можно найти и саудовских арабов, и египтян, и алжирцев, и пакистанцев, и узбеков, и чеченцев, и албанцев; многие из них навсегда покинули свою родину и даже отреклись от своих семей. Такие люди чистые интернационалисты.

К счастью, в России вероятность распространения ре­волюционного и интернационального ислама не велика. В России живет большое количество мусульман, но почти все они сильно ощущают свою почвенность. Многие народы, сегодня проповедующие ислам, приобщились к вере Про­рока сравнительно недавно, они чувствуют сильнее свою народность, чем приверженность к Аравийскому полуострову или международному исламу. Татарин, например, в первую очередь татарин и только затем – мусульманин. Вот и Хожа Нухаев, хотя он строго соблюдает исламские обряды и часто использует в своей речи арабские выраже­ния, остается в первую очередь чеченцем.

США по всему миру сегодня распространяют «американ­скую идею». В некоторых смыслах «американская идея» – лишь отражение старой европейской цивилизации: прин­цип личной ответственности (наследие христианства), де­мократия (греко-римская идея) и либеральная экономика (Адам Смит и другие европейские экономисты).

Но распространение «американской идеи» отнюдь не означает новую победу европейской цивилизации. Ибо су­ществуют почвенная модель «американской идеи» и экс­портная модель «американской идеи». Чем экспортная мо­дель «американской идеи» отличается от традиционной европейской цивилизации? А тем, что в эту модель не вхо­дят ни христианство, которым живет великое большинство американского народа, ни какая-либо другая нравствен­ная система. Экспортная модель «американской идеи» привлекает народы всего мира (при помощи Голливуда) обещанием личной свободы, научно-технического про­гресса и материального рая. Но многих людей она и оттал­кивает, так как они знают, что без нравственности и без религии личная свобода отождествляется с полной безот­ветственностью; без духовного очага научно-технический прогресс и материальное процветание оказываются пусты­ми. Безбожная идеология, заложенная в экспортной моде­ли «американской идеи», имеет мало общего с теми осно­вами, на которых построено американское общество.

Как Голливуд представляет миру искаженное изобра­жение Америки, так и американское правительство вносит свой вклад в ложное восприятие Америки остальным ми­ром. Ведь внешняя политика США часто состоит из под­держки режимов, основанных на коррупции, расизме или кровавой репрессии. Другими словами, США поддержива­ют в остальной части мира политику, которую американцы ни на минуту не потерпели бы у себя дома.

При таком искажении «американской идеи» неудиви­тельно, что большая часть исламского мира считает Амери­ку воплощением зла, насилия, безбожия и даже сатанизма. Многие в исламском мире просто не понимают Америку. В этом смысле рассуждения Хожи Нухаева об Америке очень характерны.

[ПХ] Когда вы говорите об американизации, что вы имеете в виду?

[Х-АН]Если вкратце – это деградация человека: цивили­зация, унификация, урбанизация, все эти техно­генные моменты. Технический прогресс всегда идет в ущерб нравственности, природе, всему жи­вому, что создано Богом.

Америка – главный проводник цивилизации сегодня. Почему? Потому что опора прогресса – государство. Со всеми ее недостатками, Америка все-таки имеет самую успешную форму государ­ственности. Но чтобы создать такую демократию, сначала столько людей надо было убивать, столь­ко надо было уничтожать, чтобы родственных от­ношений не было.

Почему американцы сумели за короткий про­межуток времени построить такую отшлифован­ную государственную систему? Потому что суб­страт соответствовал, то есть соответствовал тот народ, который есть у Америки. В Америке люди лучше, чем где-либо, подходят для государствен­ной формы. Там только люди без корней, люди без традиций, люди-единицы. Для них государ­ство уже все. Люди уже настолько потеряли чув­ство кровного родства и естественных человечес­ких взаимоотношений, они уже настолько оди­нокие, что государство им необходимо. Они больше не могут жить без государства. Им необ­ходим государственный надзор в лице его право­охранительных органов, им нужна машина поли­цейская, которая людей будет защищать друг от Друга.

[ПХ] Получается: Америка – самое совершенное госу­дарство, но ее нация больна?

[Х-АН] Да. Чем сильнее государство, тем слабее нация.

[ПХ] С вашей точки зрения, сила нации определяется силой кровно-родственных связей. Ну а как же все-таки быть Америке, в которой перемешано более сотни разных народностей и этносов?

[Х-АН]Я считаю, что Америка как раз та страна, которая уже почти вышла за предел. Любому народу, кото­рый выйдет за предел, – ему только гибель пред­стоит.

Просто знать надо сначала: какие народы ко­ренные проживают в Америке? Что они из себя на сегодняшний день представляют? Какой там образ жизни? Осталось ли что-нибудь такое, отку­да могло бы пойти кровно-родственное возрожде­ние? Если ничего не осталось, то поправлять в этом смысле невозможно. Потому что сегодня там нет народа. Там все те, которые с корнями выдернуты и переселены. Все россыпью живут. Уже семья где-то дробится, вплоть до семьи раз­рыто. Получается человек-единица. И если у него нет государства, чтобы его защитить, он беспо­мощный, у него никакой энергии нет.

В Америке есть знания и есть единицы-люди. Но остальное все потеряно. В глубине, может быть, сидит в самом человеке нравственная сто­рона, религиозный момент. А все остальное, сам образ жизни, экономика, инфраструктура обще­ства – все поставлено, чтобы травить людей до конца, чтобы делать их одинокими.

[ПХ]Ну допустим, что в Америке живут люди одино­кие, без корней. Почему для людей так важны корни?

[Х-АН]Без корней и традиций не могут быть правильны­ми отношения между людьми. Без корней не вы­живет ничто живое, будь это дерево, будь это любое существо. Более того, все живое и коренное существует в общинном порядке. Даже если ты сажаешь дерево с корнями, но отдельно, – оно не защищенное. Все, что создано в природе, создано общинами. Посмотрите в лесу: буквально корни друг друга питают, защищают. Это та система, со­зданная Всевышним.

А антисистема как раз старается обрубить все корни и сделать всех одинокими. Только тогда она может их подчинить себе. Поэтому у всего живого должны быть корни, и чем они глубже, тем сильнее. И нация может строиться, только ес­ли есть корни.

[ПХ]Ваши утверждения звучат красиво, но это не все­гда срабатывает. Многим традиционный строй не по душе. Многие как раз приезжают с того же Кавказа в Москву или в Нью-Йорк, чтобы осво­бодиться от своих корней. Они мечтают быть про­сто русскими или американцами. Такому челове­ку наплевать на свои корни, на то, что делал его прадедушка, на кого был обижен, кем был угне­тен. Он хочет начать новую жизнь, жить самосто­ятельно. И почему бы нет?

[Х-АН]Да, он будет жить. Но у него уже никогда не бу­дет близких. Он нарушил принцип ближнего. А ближний – это тот, который за тебя будет пере­живать, болеть, заступаться и так далее. В госу­дарстве люди по территориальному принципу объединяются. А в традиционном обществе объ­единение идет по принципу ближнего. То есть до седьмого отца единый код у людей, у них в крови этот код, который их объединяет, кото­рым они живут, который их вместе воспитывает. Никто не боится завтрашнего дня, что кто-то может остаться голодным, холодным. Там общинность, там максимально любви, как в Биб­лии говорится.

Что получается, когда нету общинности? Да­же если мы не будем уходить в сферу вечности – то есть говорить за рай, за ад, за спасение в сле­дующем мире, – даже если мы просто будем исходить из задачи этого мира, здесь ясно, что ты будешь одиноким, незащищенным, потому что ты полностью зависишь от государства. Зав­тра будет какой-то беспредел по отношению к тебе, и тебя не защитит государство. Сегодня может быть хорошее государство, а завтра дру­гое, само государство может с тобой несправед­ливо поступить, и тебя никто не защитит. Или если завтра будет какая-то беда с энергоресур­сами или просто развал государства, все стано­вятся незащищенными. Тогда все рухнет. Даже есть нечего будет, все толкаться будут, друг дру­га за горло хватать будут, вся дикость проявит­ся. Потому что нации нет. Есть только дегради­рованная масса.

Государство – это хороший механизм для экс­пансии, но очень слабый механизм для самоза­щиты. Посмотрите, как в Америке было. Стоило потушить на сутки свет, как там такой бардак на­чался!

[ПХ]Вы имеете в виду 1977 год, когда в Нью-Йорке были проблемы с электричеством и последовала целая волна погромов и грабежей?

[Х-АН]Да. В Нью-Йорке, Стоило только погасить свет, и миллионы горожан занялись грабежом. По всему городу разбивали витрины магазинов, ломали ок­на и двери, насиловали женщин – словом, тем­нота способствовала проявлению в людях самых зверских инстинктов. Полиция, парализованная страхом при виде огромной толпы, даже не попы­талась вмешаться. Лишь с подачей света грабежи и насилие постепенно прекратились. Подобным людям действительно не обойтись без аппарата насилия, без государства.

Эта часть моей беседы с Нухаевым состоялась за полго­да до событий 11 сентября 2001 года. Нухаев не подозре­вал, что в этот день Нью-Йорк покажет совсем другое лицо, не то, что во время погромов 1977 года. 11 сентября город проявил удивительное чувство гражданственности и силу общественных нравов. Жаль, что Нухаева там не было. По­дозреваю, что он, увидев, как отреагировал город, должен был бы изменить свои представления об Америке и вообще о способности большой христианской цивилизации под­няться до самых высот духовного мужества.

Я там был. Я видел, как в момент всеобщей беды граж­дане Нью-Йорка не струсили и не разбежались, как пред­полагал Нухаев (и сами террористы), не начали грабить и резать друг друга – наоборот, они подтянулись, сплоти­лись и мужественно справились с бедой. И никакой пани­ки. Да, люди были угрюмыми, грустными, немного ошарашенными – но все вели себя спокойно, каждый стремил­ся что-то сделать, чем-то помочь другим. Ньюйоркцы тол­пами приносили пожарным воду и еду, стояли в длинных очередях, чтобы пожертвовать кровь, собирались в парках на молебны. В тот день город проявил невиданную доселе гражданскую доблесть.

Нет, американцы – твердый народ. Даже если завтра у них исчезнет все богатство и война придет на американ­скую землю, не сомневаюсь, они покажут себя сильными и непокоримыми.

[ПХ]Вы говорите, что Америка имеет самую успешную форму государственности, но что, кроме государ­ства, там нет никаких общественных устоев. Я не согласен.

Во-первых, государство играет меньшую роль в американском обществе, чем в европейских странах, чем в России.

Во-вторых, мне кажется, что и нравственность в американском обществе гораздо сильнее разви­та, чем в Европе или в России. Я имею в виду не духовность, а именно нравственность простых американских граждан. В Америке вы найдете де­сятки тысяч городков, где люди, уходя из дому, не запирают дверь, потому что они знают, что никто у них ничего не украдет. Большинство американ­цев честно ведут свои дела, усердно работают, охотно помогают друг другу, к посторонним отно­сятся вежливо и с уважением, доверяют друг дру­гу, еженедельно ходят в церковь, успешно воспи­тывают детей, охотно принимают на себя ответст­венность за общее благо...

[Х-АН]Ну они пока находятся в определенных парнико­вых условиях. Раз все у них хорошо, они считают Америку лучшей страной в мире. А если эти усло­вия завтра переменятся, полная дикость проявит­ся. И если завтра появилась бы какая-то другая Америка – лучшая, они бы бросились туда, к дру­гой Америке, к лучшей.

[ПХ]Вы думаете, что в трудный момент американцы покинут свою страну? Сомневаюсь.

Америка сегодня находится в парниковых ус­ловиях, как вы выразились, потому что она себе эти условия создала. Это великая заслуга той ев­ропейской цивилизации, которую унаследовала Америка. Эта цивилизация дала человеку свободу. В обществе действуют твердые и ясные законы, общество живет по справедливым и предсказуе­мым правилам. Именно поэтому европейская ци­вилизация (сегодня даже больше американская) процветает. Именно поэтому она столь заманчива для других народов.

[Х-АН]Вся эта цивилизация разукрашенная. Этим и при­влекает людей. Но внутри все пустое. Она слабо стоит. Там слабая религия, слабые общинные ус­тои, и когда появляется что-то фундаментальное, все быстро ломается. Так же, как ствол, который не имеет внутреннего содержания, который внутри весь сгнил, сломается. Он сломается резко, неожи­данно, и никто не поймет, как он сломался. Вроде было дерево огромное, сильное, а внутри уже все сгнило.

Чтобы продолжить мысль Нухаева об угрозе «техноген­ной цивилизации», можно процитировать великого Нико­лая Бердяева, который писал в 1916 году:

«Торжество буржуазного духа привело в XIX и XX веках к лож­ной, механической цивилизации, глубоко противоположной всякой подлинной культуре. Механическая, уравнивающая, обезличиваю­щая и обесценивающая цивилизация с ее дьявольской техникой, слишком уж похожей на черную магию, есть лжебытие, призрачное бытие, вывернутое бытие... В ней гибнет внутренний человек, подменяется внешним, автоматическим человеком. Цивилизация развила огромные технические силы, которые по замыслу должны уготовить царство человека над природой. Но технические силы цивилизации властвуют над самим человеком, делают его рабом, убивают его душу...»

Да, такая опасность действительно грозит современно­му человеку. Безбожный материализм именно к этому и приведет. Но пока что этого не произошло. Лично я себя удобно чувствую при современных технологиях. Я радуюсь, когда все правильно и по назначению работает, когда все делается вовремя, когда система умно организована, когда моментально разрешаются сложнейшие задачи, когда все чисто и аккуратно. Я восхищаюсь французскими поездами, немецкими автомобилями, швейцарскими часами, япон­ской электроникой, русскими достижениями в космосе, американскими компьютерами – словом, всеми плодами человеческой изобретательности и трудоспособности. Я считаю, что технология дала мне огромную свободу дейст­вий, открыла новые просторы и отнюдь не убила мою душу. Ведь технология и человеческая изобретательность вполне сопоставимы с божественным началом. Техника не обязательно бездуховна. Замечательный автомобиль, ма­тематическое открытие или даже мастерски подбитый башмак тоже отражают совершенство и красоту. Нет, я ве­рю, что духовность и внутренняя свобода вполне возмож­ны в современном мире. Это вопрос культуры.

[ПХ]Когда вы услышали, что этот террористический акт совершен под знаменем ислама, какова была ваша реакция?

[Х-АН]Ну, во-первых, кто это совершил, по-моему, до сих пор еще никто и не знает.

[ПХ]Ну, исполнители известны: арабы, выходцы из

Саудовской Аравии и Египта, послушники Осамы бен Ладена и члены террористической организа­ции «Аль Каида». Это все известно.

[Х-АН] Этого не может быть. Бен Ладен находится в горах, он не смог бы организовать такое нападение – это абсурд.

Чтобы такое организовать, подумайте, сколь­ко там нужно накопить информации, сколько на месте своих людей нужно было иметь. Подумайте, какая организация должна быть, чтобы найти этих людей, чтобы они были со знаниями, были специалисты и к тому же языки знали. Тут целая организация нужна. Назовите мне хоть какую-то одну мусульманскую организацию, которая имела бы эти возможности, чтобы совершить одновре­менно эти нападения. Это должна быть организа­ция с глубокими корнями в самой стране (в США. – П.Х.). К тому же для этого серьезные деньги нужны. То есть там должна быть какая-то серьезная крыша. По-другому это невозможно. Наивно рассуждать, что это могут сделать какие-то 20 или 30 человек.

[ПХ]Тогда кто совершил этот теракт?

[Х-АН] Мы не знаем. Никто не заявил, что это его опера­ция. Все отмежевываются.

Но мы знаем, кто этим воспользовался: США. Именно сегодня, когда машина глобализма тор-мознулась, когда не решается палестино-израиль­ский вопрос, не решаются многие другие вопросы в мире и сосредоточиваются силы евразийские, как отпор глобализму, – именно в этот момент совершено нападение на Нью-Йорк и начинается эта атака (против исламского экстремизма. – П.Х.). Тут же разбивается эта стена, и все эти во­просы решаются.

Нормально, что все люди чувствуют боль че­ловеческую и, естественно, переживают с родст­венниками убитых. Но интересы государства США от этого не меняются. Цель глобализма не меняется. Вот США это все взяли – человеческий фактор и государственный интерес, – смешали в один вопрос и теперь навязывают всем выбор: ты за или против? Естественно, все говорят, что они против терроризма. Таким образом, всех загнали в один лагерь.

[ПХ]Вы намекаете, что американское государство ор­ганизовало это террористическое нападение?

[Х-АН]Я ничего не намекаю. Я просто сейчас хочу про­вести хладнокровный расчет. Посмотреть, кто этим воспользовался.

Нет оснований думать, что это сделала какая-то мусульманская организация. Где логика? Пред­положить, что кто-то думал, что терактами он сможет достигнуть победы истины, и что он эти теракты совершил, а потом умолчал, что он их сделал, – это абсурд, бессмыслица. Потому что тот, кто делает теракт, должен им воспользовать­ся. Ведь результат какой-то должен быть? Сделал, а потом на этом делаешь политику, идешь дальше к своей цели... А так просто сделать взрыв – что этот взрыв дает? Кроме как сосредоточивает именно те силы, против которых ты борешься. Если это верующие сделали, так выходит, что они как раз против себя это сделали. Нет никакой ло­гики.

В человеческих делах очень часто торжествует самая простая глупость. Резкие повороты истории чаще диктуются глупостью или ошибками вождей, чем какими-то успеш­но реализованными замыслами.

Мусульмане, с которыми я встречался, находятся в пол­ном замешательстве по поводу 11 сентября. С одной сто­роны, они скрытно радуются, что наконец-таки «наши» да­ли кулаком в нос американцам. С другой стороны, это пре­ступление настолько ужасное, что они не могут себе пред­ставить, что подобное совершили братья-мусульмане. Та­ким путем – и злорадством, и отрицанием – они уходят от ответственности. Это какая-то глубокая неспособность видеть мир, как он есть, какое-то неодолимое влечение ус­кользнуть из света в щель. Трусливость!

Мне совершенно очевидно, что теракт 11 сентября со­вершила организация Осамы бен Ладена. Может быть, Нухаев тоже в этом убедился, если имел возможность видеть вы­ступление Осамы бен Ладена месяц спустя по арабскому те­леканалу «Аль Джазира». Совершив этот теракт, Осама бен Ладен допустил величайшую ошибку. На самом деле он до­бился того, что натравил на себя весь цивилизованный мир. Он предупредил не только Америку – всех – о той смер­тельной угрозе, которая исходит от исламского мира. Если бы бен Ладен и другие исламские фанатики имели мудрость воздержаться от проведения таких терактов, они смогли бы спокойно набирать силы еще два или три десятилетия, тихо просачиваться в Западную Европу, Америку и Россию, поль­зуясь прикрытием наивного либерализма этих стран, свобод­но создавать там свои семьи и общины. В конце концов они добились бы окончательного демографического перевеса внутри самой европейской цивилизации. Тогда бы они могли встать и объявить о себе и никто бы их уже не остановил.

Но исламский экстремизм не вытерпел. Он должен был показать себя. И теперь каждый рядовой американец, русский, европеец видит, что представляет собой воюющий ислам.

Осама бен Ладен проявил глупость, объявив открытую войну Америке; в свою очередь, американское правитель­ство тоже проявило глупость, приведшую к терактам 11 сен­тября. Американские власти и американское общество в 1990-е годы были слишком озабочены своим обогащением, чтобы заметить тех врагов, которые с каждым годом набира­ли силы за рубежом. А те, кто понимал, что Америке грозит опасность, смотрели совсем в другую сторону. Они беспоко­ились о возможном возрождении «российского империа­лизма», добивали подбитого Саддама Хусейна, травили не­счастную Сербию, которая якобы угрожала всей Европе...

Тем временем террористическая организация «Аль Каида» росла и наносила все более смертельные удары аме­риканским объектам. Другими словами, в 1990-е годы Аме­рика гонялась за кем угодно, кроме своего самого явного врага. Но так часто бывает. Даже самые интеллигентные люди иногда придерживаются самых глупых предубежде­ний.

И тем не менее образованные люди в России и даже в За­падной Европе продолжают сомневаться, что могучая Аме­рика могла просто так подставить себя такому мощному удару.

В свое время либеральный политик Павел Милюков, не­доумевая, почему Россия никак не может одержать победу в Первой мировой войне, поставил вопрос так: «Это что, господа, глупость или измена?» Отвечая на тот же вопрос в связи с терактом 11 сентября, многие утверждают: измена. Теракт совершили не исламские террористы, а американ­ское правительство или израильские спецслужбы – с це­лью спровоцировать новую войну против ислама.

Особенно часто я слышал такую версию в России. Это неудивительно. Ведь в России многие до сих пор убежде­ны, что жилые дома в 1999 году взрывали не исламские террористы, а российские спецслужбы, что нападение на мюзикл «Норд-Ост» на Дубровке организовали не чечен­цы, а все те же спецслужбы. Значит, и теракты 11 сентября совершили сами американцы?

В России эта мания во всем видеть провокацию, обман или измену достигла таких масштабов, что люди вообще перестали верить, что в жизни бывают несчастные случаи, например автомобильные аварии, авиакатастрофы. А уж если погиб какой-то важный политический деятель... По­лучается, что непримиримые враги России никогда не со­вершают терактов по собственному замыслу – их всегда кто-то из Кремля приглашает.

Как же нужно погрязнуть в цинизме, чтобы верить, что государство может пойти на такое величайшее преступле­ние против собственного народа! Для таких циников бан­дит оказывается не бандитом, а марионеткой коварных властей, убийца – жертвой обмана, террорист – подстав­ным лицом. Нравственных или благонамеренных поступ­ков такие циники вообще не признают. Каждый раз, когда они видят честный подвиг какого-то представителя власти или его самую простую гражданскую самоотверженность, они приходят в смятение и не успокаиваются, пока не най­дут за этим какой-то подоплеки.

До некоторой степени подобная паранойя понятна. Русский народ в продолжение трех поколений жил в стра­не, где официальная (государственная) версия событий почти всегда была ложной. Естественно, сегодня люди просто не способны верить, что существуют простые объ­яснения случившемуся, что есть государственные чиновни­ки и государственные учреждения, которые стараются че­стно исполнять свой долг. К тому же 70 лет советского ре­жима приучили людей, что на Руси ничего не случается без ведома и позволения властей. Русский человек видит ха­латность и беспорядок везде, но продолжает верить во всемогущество властей. Он до сих пор не представляет се­бе, что в большинстве случаев бедствия в Российском го сударстве происходят не в результате измены или какого-то злого умысла, а из-за глупости, лености или безответст­венности членов государственного аппарата.

Вера в то, что почти за каждым отрицательным историче­ским явлением стоит какой-то коварный заговор, – это на самом деле вера в собственную беспомощность. Только глу­пые люди верят, что ими свободно управляют умные. Любая организация, любое человеческое общество (тайное или нет) страдают от некомпетентности, неосведомленности, непрозорливости – другими словами, от самой обыкновенной глупости. Именно поэтому обществом так трудно управлять и почти всякий заговор в конце концов обречен на провал.

Любой опытный командир знает, что можно сколь угод­но тщательно разрабатывать план сражения и обучать под­чиненных действовать четко по плану, но как только сра­жение начинается, план тотчас же рушится под лавиной непредсказуемых обстоятельств. Командир в данном слу­чае выйдет победителем, только если сумеет быстро при­способиться к новой ситуации, сумеет удержаться на пла­ву в бурном потоке. Уж если военная организация, постро­енная на железном выполнении воли командующего, не способна полностью контролировать ситуацию в бою, то что можно говорить о гражданских руководителях? Кто хоть раз побывал у власти, знает: контролировать общест­во совсем не так легко, как представляют мечтатели. Это, по английской пословице, – как пасти кошек.

Несомненно, амбициозные люди часто стремятся орга­низовать какой-нибудь заговор или добиться некоего тай­ного понимания, но, за очень редкими исключениями, ни­чего из этого не получается, а если и получается, то совсем не то, что предполагалось. Ибо в мире царствуют беспоря­док и непредсказуемость.

Так что попытка отыскать заговор в резких поворотах истории – почти всегда потеря времени, гонка за мелоча­ми. На самом деле судьба народов и цивилизаций решает­ся глубинными общественными процессами, которые тя­нутся из поколения в поколение.

Самый яркий тому пример – революция 1917 года. Дей­ствительно, февральский государственный переворот и от­речение государя были осуществлены при помощи заговора (между либеральными парламентариями, высшими военны­ми чинами и промышленниками). А появление большевист­ской партии, пришедшей к власти в октябре 1917-го, вооб­ще являлось заговором 20-летней давности – несколько тысяч фанатиков, объединившись, из года в год разрабаты­вали план захвата власти в стране.

Но не заговор погубил царскую Россию. Успех револю­ции был заложен задолго до 1917 года. Царская Россия развалилась по самой элементарной глупости. Образован­ная часть общества – а к 1917 году это примерно четверть населения – перестала поддерживать царя. Из-за непо­нимания исторических процессов, из-за неустойчивости своего патриотизма, из-за туманного представления о том, что такое Русская Идея, преобладающая часть образован­ной России начала заигрывать с революционной идеей. Интеллигенция приветствовала свержение царя в 1917 го­ду и получила то, чего просила, оставшись в итоге в дура­ках. Вот яркий пример человеческой глупости!

Даже если бы февральский или большевистский заго­вор был раскрыт, революцию все равно невозможно было бы предотвратить. К тому же царское МВД знало про боль­шевиков с начала века, а про заговор февральских либера­лов – где-то с 1915 года. Но царская власть уже не могла противостоять революции. Образованные люди России (дураки) уже давно предали монархию, предпочли ей зага­дочную революцию. А вот когда эта интеллигенция оста­лась без родины, тогда она поумнели.

Примерно то же самое случилось в 1990-е годы, во вре­мя кошмарной ельцинской эпохи. Как удалось маленькой кучке людей (всего несколько тысяч человек) захватить власть и богатство страны и выбросить русский народ на свалку? Неважно, что между этими людьми существовал какой-то заговор – множество тайных соглашений, целая цепочка мелких заговоров и мафиозных сделок. Важно то, что в русском обществе не нашлось силы, готовой оборо­няться, готовой постоять за народные (гражданские) инте­ресы. Почти никто (кроме некоторых политических акти­вистов) не принял на себя ответственности за то, что про­исходило. Зачем вмешиваться? Не им же решать... К тому времени идея гражданского долга уже была порочна, идея нравственности была забыта, всякая вера в благочестивый подвиг или доброе дело была утеряна. Вместо боевого ду­ха в народе воцарились трусость и уныние. Таким образом, поле досталось хищникам.

Итак, заговор играет ничтожную роль в истории. Реши­тельную роль играет культура (в широком смысле этого сло­ва – те идеи, нравы, ценности и вера, которые объединяют общество). Цивилизация вырастает вместе с этой культурой и разваливается, когда культура теряет силу. Все самые зна­менательные повороты истории происходят именно на фоне борьбы разных культур. Когда культура гаснет или когда ее покоряет какая-то другая культура, тогда резко меняется жизнь всех членов общества. К 1980-м годам культура граж­данственности в России настолько ослабла, что новой, грабительской культуре ничего не стоило ее вытеснить. Поэто­му никто не может быть равнодушен к борьбе культур. Бо­лее того: каждый человек участвует в этой борьбе, потому что каждый человек несет в себе культуру своего общест­ва – своим забвением он помогает ее разрушать, своей верой он прилагает руку к ее возрождению.

[ПХ]Почему исламский мир так вяло помогает чечен­цам? Когда исламисты бились против русских в Афганистане в 1980-е годы, Саудовская Аравия посылала им на помощь миллиарды долларов и много тысяч добровольцев.

[Х-АН]В то время мир был разделен на две части: блок американский и блок варшавский. Арабы находи­лись и в том, и в другом блоке. Когда началась война с Афганистаном, западный блок, в который входила Саудовская Аравия, стал поддерживать своих афганцев. Таким образом, Саудовская Ара­вия помогла Западу стать доминирующим блоком в мире. В свою очередь западный блок помогал Саудовской Аравии доминировать в исламском мире.

[ПХ]А сегодня?

[Х-АН]Сегодня Саудовская Аравия хочет победы свое­го ислама – ваххабизма. Многие чеченцы при­няли помощь ваххабитов. Желание сосредото­чить все силы на борьбе с Россией привело че­ченцев к соблазнительной идее создать «ислам­ское государство», а чтобы поднять на борьбу с Россией и другие народы, было решено сделать это исламское государство «интернациональ­ным», расширив его границы на весь горный Кавказ. Вот и причины распространения вахха­бизма на Кавказе.

[ПХ]Как вы относитесь к бен Ладену?

[Х-АН]Мне кажется, что он действительно мусульманин. Он действительно верит в свой путь, и средства свои вкладывает в ту войну, которую он ведет. Ес­ли человек, имея и средства, и возможности, не верил бы в свой путь, он не стал бы себя затачи­вать в бедную страну, не находился бы постоянно в трудностях...

Как исламский мир отреагирует на всеобщий на­жим со стороны Америки после II сентября?

[Х-АН]Я думаю, что многие государства согласятся взять нейтралитет в этой войне. От Америки сей­час идет очень сильное давление. Ей достаточно, чтобы эти страны взяли нейтралитет. Но это приведет к прорыву снизу, то есть когда низы проявят сильное несогласие с правительством. И на первом этапе то, что кажется победой глобализма, на втором этапе задохнется, как и было с крестовыми походами. Сначала вроде прорыв, а потом поднимаются силы снизу. Потому что здесь срывается тот тормоз, который каждое го­сударство употребляло, чтобы держать ислам в определенных рамках. Сегодня все мусульмане видят этот нажим со стороны Америки. Они ви­дят, какие их правительства согнулись, какие нет. И получается внутреннее восстание мусуль­ман. Раньше мусульмане были разделены на от­дельные государства, а теперь сама Америка всех мусульман объединила. То есть государства-то остались разделенные, как и раньше, объедини­лись народы исламские, объединились на низах, помимо государств.

Я подозреваю, что в этом Нухаев прав. Действительно теракт 11 сентября открыл новую эру человеческой исто­рии, провозгласил начало новой мировой войны. Эта борь­ба будет продолжаться много десятилетий. Разница взгля­дов исламского мира и христианского слишком глубока, поэтому скорое примирение невозможно. Каждый удар, нанесенный Америкой или Россией, еще более усилит не­нависть исламского мира – и ответные удары последуют с ускоряющейся быстротой. Для Америки, Западной Европы и России существуют лишь два исхода событий – либо от­бить врага, либо сдаться ему. Я предвижу что-то вроде «холодной войны» – долгий, туманный мировой кон­фликт, который иногда будет ограничиваться словами, а иногда будет выливаться в чудовищные теракты или крова­вую войну в одной из частей мирового шара. Вслед за Аф­ганистаном и Ираком, вполне возможно, последуют Саудовская Аравия или Пакистан. Война в этих странах чрева­та гораздо большей опасностью, чем покорение Афганис­тана или Ирака.

Последствия этой новой мировой войны непредсказуе­мы. Никто не может заглянуть так далеко вперед. Однако, я убежден, решающая борьба будет происходить не на Ближнем Востоке или в Алжире, не в Пакистане или Индо­незии, а в Европе.