Древо и контекст

Я начну с задействования принципа контекста. Но перед этим покажу, как выглядит конкретное «древо лубков» (рис.27).

А теперь, показав предварительно, как выглядит это «древо лубков», заполнив его конкретными «лубко-сюжетами», предлагаю соединить это заполнение с контекстуальной рамкой и «устремленностью в реальное нетранспарентное» (рис.28).

Что я имею в виду под элементом №1? Некую систему претензий к русским за их поведение в Ираке. Эта система претензий не является тайной за семью печатями. Претензии обнародованы на официальных американских сайтах. Их презентация освящена именем высшего американского спецслужбиста господина Негропонте.

Я долго колебался, пытаясь оценить, чем именно является эта система претензий? Это контекст? Или лубок третьего ранга?

В конце концов, я все-таки решил разместить это в пределах контекстуальной рамки, зарезервировав место и в лубке. А также указав на связь этого с лубочной конструкцией. Да, конечно, это лубок... И все же... Проявим уважение к статусу. Лубок – это все же другое. Когда интернет-сайт проблематичного качества с названием «Лефт.Ру» проблематичным образом воюет с «бандой Антона Сурикова» – это лубок. Когда Голливуд выпускает фильм «Оружейный барон», соединяя слишком конкретные данные об определенных операторах оружейного рынка с абсолютным вымыслом по поводу всего, что касается способов работы на этом рынке, – это тоже лубок.

А информационная активность «царя разведки» сверхдержавы – это в чем-то уже сродни объективности.

Впрочем, лубок и контекст... контекст и лубок... Пока что это не имеет решающего значения.

Контекст – элемент №1

Середина марта 2006 года. По распоряжению директора Национальной разведки США Джона Негропонте в Интернете появляются сенсационные данные разведки США. Согласно этим данным, в 2003 году, накануне войны в Ираке, посол РФ в Багдаде Владимир Титоренко сдавал Саддаму Хусейну некие разведданные о планах антииракской коалиции. Данные включали в себя подробный перечень войск, сосредоточенных в сопредельных Ираку странах. Равно как и детали военного плана проведения операции «Свобода Ираку».

Конец марта 2006 года. Американская телевизионная компания ABC News и Агентство АР более широко знакомят американское общество с шоковыми разоблачениями, размещенными ранее в Интернете по прямому распоряжению Джона Негропонте. В числе разведсведений, представленных Негропонте американскому обществу, во-первых, сделанная от руки запись беседы неизвестного иракского чиновника с вышеуказанным послом РФ в Багдаде. И, во-вторых, компьютерный текст докладной записки первого заместителя министра иностранных дел Ирака Хаммама Абдель Халика. В этом тексте излагается план предстоящей военной кампании. Правда, в нем есть искажения в столь существенном вопросе, как дата начала операции. Но в целом, повторяю, все достаточно достоверно.

Итак, один раз Титоренко упоминается в рукописи неизвестного иракского чиновника, другой раз – в докладе известного иракского дипломата. Если таких двух ссылок достаточно, чтобы констатировать наличие происков со стороны Титоренко, то приходится с прискорбием признать, что мы живем в мире, где «крыша поехала» сразу у всех без исключения. Причем с высокой степенью синхронизации. И очень сходным образом. По-настоящему секретная информация никогда не содержит прямых ссылок на источник. Источник, как известно, берегут и уводят от подозрений. Иракцы учились у нас, и не только у нас. Даже если их учили плохо – это уж вбивали в головы даже им. Поэтому ссылку на Титоренко можно рассматривать, в том числе, и как способ закрыть истинный источник сведений.

МИД РФ и СВР далеко не всегда грамотно реагируют на обвинения в свой адрес. Но в данном случае реакции были достаточно адекватными. И в целом сводились к общеизвестной фразе из анекдота: «Ну, вы ващще!»

Досаду у меня вызывает только то, что к подобной самодостаточной реакции (конечно, переведенной на канцелярит) было добавлено нечто избыточное. А именно, настойчивое утверждение, что «в действительности посол России не встречался с иракскими чиновниками, которые якобы подготовили упомянутые доклады руководству страны».

С кем именно встречался посол РФ в Ираке – это дело посла и руководства страны. Доказывать иностранцам мы тут ничего не должны и не можем. Если мы начнем предоставлять им исчерпывающую информацию о действиях и встречах посла, то мы потеряем тот самый суверенитет, о котором так печемся. Если же мы пытаемся удовлетворить иноземцев пустыми фразами, то мы слишком мало уважаем и их, и себя.

Поэтому сказать надо: «Вы ващще!» (на канцелярите – «не обсуждаем заведомо безосновательных обвинений»). И точка. А с кем встречался посол – абсолютно, простите, ненужные и далеко не безопасные «бантики». Потому что может возникнуть вопрос: «Если один из чиновников анонимен, то откуда вы знаете, что Титоренко с ним не встречался?» И пошло, и поехало.

Что касается Титоренко, то атаки в его адрес начались задолго до мартовских злоключений. В частности, Титоренко фигурирует в широко известном докладе Комиссии Пола Уолкера по расследованию злоупотреблений в рамках гуманитарной программы ООН «Нефть за продовольствие». Ему в этом докладе вменяется получение нефтяного ваучера на экспорт трех миллионов баррелей иракской нефти.

Ну, пусть на каждом барреле делалось по 30 долларов! Это крайнее завышение. Но пусть так. Тогда вся прибыль составляла около 100 миллионов. Ее делили на много неравных частей (родовая особенность таких сделок). А раз так, то, скорее всего (если, повторяю, все это было!), Титоренко получил совсем немного (по сегодняшним российским масштабам).

Вновь – мы не утверждаем, что он что-то получил. Мы утверждаем, что если он что-то и получил, то это никак не сопоставимо с миллиардными барышами настоящих королей иракской нефтяной коррупции. Международных, в том числе. Считать, что на этом наживались все, кроме русских, мне как-то «западло», используя современный емкий язык. Но то, что там были не только русские, Уолкер знает лучше меня, Негропонте – лучше, чем Уолкер, а Буш – лучше, чем Негропонте. Так что хватит «ваньку валять» – на американский или наш манер, неважно.

Еще более меня развлекают наши отечественные «утечки». Анонимный информированный источник в российских силовых структурах сообщает в интервью РИА «Новости»... Один такой заход по советским, да и вообще серьезным международным, меркам предполагал бы, что отстрелить надо (сделаю обязательную оговорку: «в рамках закона и Конституции») и того, кто дает интервью, и того, кто это интервью публикует, а уж тем более санкционирует. Но все-таки что же сообщает этот «взбесившийся источник»? В чем доверительная информация, которую почему-то публикуют?

А она, представьте себе, в том, что вышеуказанные обвинения Негропонте в адрес России «являются своего рода местью американской стороны за твердую позицию России в отношении к военным действиям на территории Ирака».

Видавший виды комментатор из «Совершенно секретно», и тот обалдевает: мол, против американской военной операции в Ираке возражали и Франция, и Германия, и Китай, но им пока не мстят...

Это возражение, что называется, по минимуму, или, как еще говорят, «вскользячку». Главное же возражение состоит в том, почему не мстят «по горячим следам»? Материалы оказались у американской разведки в 2003 году. Если это только упомянутые материалы – все вообще высосано из пальца. И тогда возникает один вопрос: почему понадобилось так напряженно сосать этот палец именно в 2006 году, а не в 2003-м? По сути, тот же вопрос возникает в случае, если американцы «засвечивают» лишь верхушку айсберга. Ведь весь айсберг (если он есть) оказался у них в распоряжении три года назад!

И, в любом случае, непонятно, при чем тут Титоренко? Почему надо бить по ложным мини-целям? Почему надо идти такими кружными путями? Да и вообще – что, собственно, произошло? Россия вошла в состав антииракской коалиции, втерлась в доверие к американцам, вызнала их секретные планы и предательски передала их Хусейну? Так ведь не было этого!

А если Россия не вошла в антииракскую коалицию, то почему какому-то российскому господину (совсем не обязательно Титоренко, не хочу пускать имена в оборот в столь грязных и непростых ситуациях) не выполнить чье-то поручение и не «сдать» данные об американских планах (если они были получены)? Или же не продать эти данные?

В нашем сегодняшнем моральном климате, опять-таки, никак не могу этого исключить. Могу лишь в очередной раз настойчиво констатировать, что климат этот был создан при прямом и решающем влиянии американцев. И что лишь малая толика этих американцев отбывает срок в американских тюрьмах за это глобальное преступление, низведенное к каким-то там периферийным взяткам, так сказать, «гарвардского разлива».

Ведь формально нынешние американские арестанты наказаны просто за мелкие (по нынешним российским масштабам) взятки. Может быть, в этом прямом наказании отдельных мелких фигурантов, вписавших частные интересы в гарвардский модуль диалога между Россией и США, есть еще и более общий упрек Гарварду, наиболее рьяно участвовавшему в российских шоковых либеральных реформах. Может быть, это так, а может быть, и нет.

Но если я прав, и масштаб российских негативных трансформаций (я это называю «российским постсоветским отрицательным бытием») столь велик, что в российскую «воронку» затянет всю нынешнюю мировую реальность... Если распад СССР и социальный регресс, последовавший после этого распада вернул мир к эпохе «действия законов неравномерности развития империализма»... Если следствием этого распада и этого регресса будет ядерная мировая война, подобная Первой мировой... А также, может быть, и более невеселые вещи. Согласитесь, если все это так, и запуск всего этого связан с тем, о чем я говорю, то кара за это не может сводиться к наказанию нескольким мелким гарвардским взяточникам.

Тогда справедливость требует другой общечеловеческой кары. Ну, например, чтобы в тюрьме в итоге сидело примерно в сто раз больше американцев, весомость каждого из которых будет в тысячу раз превышать весомость тех, кто сейчас уже находится за решеткой. Подчеркиваю: справедливость требует этого. Наверное, она требовала чего-то подобного во всем, что касается ответственности за фашизм и Вторую мировую войну. Но ответили лишь фашистские «стрелочники». Так что справедливость пока размещена вне той реальности, где нет места «сущностной ответственности», а есть место лишь ответственности очень узкой и непосредственной.

А главное – ответственность ответственностью... Наверное, лучше, чтобы она была. Однако для жертв катастрофы она лишь слабое утешение...

Но вернемся к Титоренко, Негропонте и прочим разным. Что еще вменяется в вину российской стороне по иракскому вопросу? Багдад взяли 9 апреля 2003 года. В июне 2002-го, то есть за 9 месяцев до того, на нас началось активное давление по отмене поставок компании «Авиаконверсия», которая снабжала Ирак оборудованием для создания помех в системе глобального позиционирования (GPS). Такие помехи мешали американцам использовать свое интеллектуальное оружие в Ираке. И они начали на нас давить.

Мы вначале просто отнекивались: мол, какая «Авиаконверсия», нет такой и в помине! (Сравни заходы об отсутствии у Титоренко встреч с анонимным арабским дипломатом.) Те, не лыком шиты, начали бомбардировать нас сведениями об «Авиаконверсии» (вплоть до адресов и телефонных номеров высоких лиц из этого предприятия, которые работали по иракскому направлению).

Когда это не помогло, Райс стала давить непосредственно на Сергея Иванова. А затем (в первые дни американских бомбардировок) Буш напрямую обратился к Путину.

Чем бы это ни было на деле, американцы сейчас выставляют нам счет по истории с «Авиаконверсией». Но опять же – весь вопрос в том, почему этот счет выставляют именно сейчас?

Тот же вопрос возникает в случае, когда реанимируют скан дал, датируемый 6 апреля 2003 года. Тогда, за три дня до взятия Багдада, российский МИД и все тот же Титоренко начали что-то вывозить. То ли персонал, то ли имущество, то ли и то, и другое сразу. Двинулись они через Сирию – именно по тому направлению, где еще существовало «окно» и не было американского контроля. В этом же направлении уходили иракские функционеры.

Это известно. Как известно и то, что Титоренко хотел любой ценой избежать досмотра багажа. Опять же, вопрос – кто имел право досматривать дипломатический багаж, не подлежащий досмотру? Но предположим, что дело было слишком серьезное, а американцы в военных условиях могли пойти на что угодно. В том числе, и на нарушение дипломатических норм.

Предположим также, что посол действительно эвакуировал документы особой важности. То ли некоторые сведения, которые могли скомпрометировать Москву... То ли даже архивы иракской разведки...

В таких случаях всегда «одно из двух». Либо пользуются дипломатическим каналом, и тогда уж по полной дипломатической норме, надеясь на дипломатическую неприкосновенность. Либо... либо используют совсем другие каналы. И тогда не везут все это, образно говоря, «под флагом Титоренко». Вот, мол, посол, а вот имущество. И делайте, что хотите.

Американцы и делали. Тем более, что «окна» они оставили именно для того, чтобы в них ломанулись. Поэтому ломануться в сирийское «окно» можно было, только желая, чтобы тебя там прихватили. И организовали пальбу. Опять же – непонятно зачем. Потому что если нужно было имущество, то его надо было захватывать. А зачем по нему палить и устраивать скандал?

Если это на что-то и тянет, то только на «операцию прикрытия», причем как-то проговоренную с американцами (отдельный вопрос – по каким каналам проговариваются подобные виражи; ясно, что не по дипломатическим... эти каналы явно не годятся). Либо это игра – либо тупость неимоверная. В любом случае, как-то это все несерьезно. И уж никак не заслуживает того, чтобы быть воскрешенным после нескольких лет в виде непонятного «особого счета».

Уже совсем анекдотично «неимоверно сенсационное» обнаружение британскими и американскими журналистами в апреле 2003 года в Багдаде некой таинственной слесарно-токарной мастерской. Сюжет с этой мастерской для меня важен лишь постольку, поскольку он соотносится с уже высказанной мною ГИПОТЕЗОЙ (подчеркиваю, именно гипотезой) о серии квазиразоблачительных операций прикрытия, исполнявшихся по некой договоренности. И, что важнее всего, с какой-то серьезной целью. Потому что если моя гипотеза подтвердится, то сразу же встанет вопрос – что прикрывали? А это очень крупный вопрос!

Так вот, о таинственной слесарно-токарной мастерской... В этой мастерской, обнаруженной в ходе багдадской военной операции (дело было достаточно «жаркое» – хотя иракцы и сдались сами, о чем отдельно, но стреляли повсюду), журналисты увидели нечто фантастическое.

Во-первых, аппаратуру по изготовлению прослушивающих устройств. Оказывается, в хусейновском Ираке кто-то доходил до этой степени инфернальности. Аппаратура, правда, была итальянская, немецкая, японская и прочая разная. Рядом лежали проспекты с расценками и всем остальным. И попадала эта аппаратура, увы, под категорию «аппаратура для частного сыска». Но все равно, журналисты послушно содрогнулись от этого проявления иракского диктаторско-полицейского произвола, нарушавшего права человека, конституционные нормы et cetera.

Понятно, что у Хусейна никакого частного сыска быть не могло. И речь идет о каком-то вспомогательном периферийном подразделении его, Хусейна, госбезопасности.

Во-вторых, в здании этого периферийного подразделения отважные американские и британские журналисты нашли личные дела агентов иракской разведки вместе с документами, свидетельствовавшими, что эти агенты окончили двухнедельные курсы в Москве. А также вместе с фотографией (точнее, с негативом фотографии), изображавшей группу мужчин арабской внешности на фоне Кремля. Это уже был ужас кромешный, неслыханный.

Но и этим все не исчерпывалось.

В-третьих, там же были обнаружены документы. Москва согласовывала с Ираком свои поставки оружия в Сирию и Египет... Она обсуждала с Ираком кувейтские поставки оружии Сообщала Ираку подробности об «Аль-Каиде» и Бен Ладене (наверное, самое ужасное злодеяние начавшегося XXI века). Обсуждала с иракцами же визовую поддержку иракцев. Дерзость неслыханная!

А на закуску репортерам удалось найти копии рождественских открыток, которые шеф хусейновского ГБ Тахер Джалиль Хаббаш посылал российскому коллеге. Во наглость!

Наши опять повели себя как-то неустойчиво. Сначала вяло отбрехивались. Потом стали рассказывать совсем уж сентиментально-романтические истории... Мол, обучали иракцев правам человека (шучу – конкретно было сказано об обучении борьбе с террором, наркоторговлей и прочим). Потом Примаков начал повествовать, как он по совету Путина уговаривал Хусейна уйти в отставку. Словом, что с одной стороны лубок, что с другой.

А вот что имело место, кроме лубка, и имело ли место что-нибудь? Право, даже не знаю, с чего начать. Потому что тема эта непростая. И как-то тут надо пройти по лезвию бритвы. С одной стороны, указав на суть дела. С другой стороны, не обсуждая ничего лишнего.

Контекст – элемент №2

Одно дело – действия Негропонте. А другое дело – сам Негропонте как фигура, размещенная на сложно выстроенном американском поле спецслужб (а значит, в чем-то и «закрытых систем – ЗС»). Это место (да и сама система американских спецслужб, вне ее определения место указать невозможно) – уже никак не лубок. Это такая объективность, что дальше некуда. А значит, это следующий по счету элемент нашей контекстуальной рамки (элемент №2) – рис.29.

Начну все-таки с того, что является абсолютно открытой информацией. Тут ведь важно не только то, что открытой – значит разрешенной, «легитимной в качестве предмета публичного обсуждения». Это тоже важно. Но еще важнее, что открытая информация – это информация, которую можно пощупать, проверить. То есть мне не обязаны верить на слово. А ну как я что-нибудь выдумаю...

Так вот – об открытом, то есть достоверном, в том, что касается уже не наших, а американских ЗС.

Как и в любой большой стране мира, система спецслужб в США крайне разветвлена. Надведомственные органы, обеспечивающие работу этой системы, включают в себя Национальный совет по разведке, Совет по национальной безопасности, структуру главного директора по разведывательным программам, структуру национального координатора по безопасности, защите инфраструктуры и контртерроризму.

Есть еще совещательные звенья. Это Консультативный совет по разведдеятельности при президенте США и Национальный совет по контрразведке.

И еще есть такое надведомственное звено, как некое Административно-бюджетное управление.

Говорю лишь о том, что общеизвестно и доступно открытому обсуждению.

Кроме надведомственных структур, есть еще и ведомства, составляющие разведсообщество США. Этих ведомств (или ведомственных структур) – 15.

Перечисляю основные: ЦРУ, Министерство внутренней безопасности, несколько агентств в пределах Департамента обороны (Департамент оперативной контрразведки, РУМО, Национальное агентство США по разведке земной поверхности, Национальный центр рекогносцировки – иначе Национальное управление военно-космической разведки и т.д.). В пределах того же Пентагона есть еще армейская разведка, военно-морская разведка, разведка военно-воздушных сил и разведка морской пехоты.

Кроме того, есть структуры рассматриваемого нами профиля в пределах Министерства юстиции, Департамента финансов, Департамента энергетики. Есть и другие аналогичные структуры в таких ведомствах, которые заняты чрезвычайными ситуациями или чем-то наподобие этого.

И, наконец, своими возможностями обладает Госдепартамент США, создавший Управление разведки и исследований Государственного департамента (рис.30).

Описываю имеющиеся звенья очень кратко для того, чтобы перейти к интересующему вопросу. Суть вопроса в следующем.

Еще президент Клинтон начал реформу системы спецслужб США, попытавшись изменить соотношение сил между двумя крупнейшими американскими спецслужбами – ЦРУ и ФБР. Для изменения этого соотношения был создан Национальный совет по контрразведке. Это произошло на излете клинтоновской эпохи. Доделать тут Клинтон ничего не успел. Да и не до того было. Надо было правильно уйти, что он и сумел исполнить. По сути, передав эстафету Бушу.

Буш не слишком торопился что-то менять. К февралю 2001 года была сформирована команда, которая должна была отвечать за национальную безопасность. Команда стала вяло раскачиваться.

Но тут подоспели события 11 сентября 2001 года. И уже 8 октября 2001 года Буш официально представил новую структуру по обеспечению защиты США от террористической угрозы – Министерство внутренней безопасности. Американцам надо было быстро объяснять, что теперь их безопасность будет иначе защищена. Буш действовал бюрократически: есть проблема – создаем ведомство. При этом всем было понятно, что новые ведомства такого типа будут набирать обороты лет по 15–20. И что если кто-то может с чем-то бороться в режиме реального времени, то это действующие структуры.

Но одно дело – логика реальных дел. А другое дело – бюрократическая и пиаровская логика. Поскольку речь шла об этом, а не о реальном деле, то все двигалось «ни шатко, ни валко», даже несмотря на вызов 11 сентября и все, что за этим последовало (Афганистан, Ирак и так далее).

В июле 2003 года был создан пост руководителя национальной контрразведки. Параллельно с этим действовала «Комиссия 9/11», занимавшаяся разбором событий 11 сентября 2001 года. Эта комиссия представила свои рекомендации в Конгресс.

В августе 2004 года (первый срок Буша подходит к концу) Буш, в соответствии с рекомендациями «Комиссии 9/11», обратился в Конгресс по поводу создания поста директора Национальной разведки. Кроме того, речь шла и о создании Национального антитеррористического центра.

Так вот, о директоре Национальной разведки.

17 февраля 2005 года президент США Джордж Буш представил на пост директора Национальной разведки посла США в Ираке Джона Негропонте.

Через год начались только что рассмотренные «танцы» этого же Негропонте вокруг «русского следа в иракской тематике».

Чтобы хоть что-то здесь понять по существу, необходимо ответить на два вопроса.

Вопрос №1 – кто такой Негропонте?

Вопрос №2 – зачем понадобился новый надведомственный разведорган и почему его поручили возглавить именно этому Негропонте?

Это еще один элемент контекста – третий по счету (рис.31).

Контекст – элемент №3

Биография Негропонте может быть рассмотрена, так сказать, в двух аналитических проекциях: формальной и содержательной.

Скупые формальные данные говорят о немногом. Джон Негропонте родился в 1939 году. Он карьерный дипломат. Последнее место работы (05.2004–02.2005) – Ирак (сразу же обратите на это внимание!). До этого он был представителем США в ООН (09.2001–05.2004) и в этой должности имел одно задание – изменить отношение ООН к военной операции США в Ираке (опять Ирак!). До этого (с 1997 по 2001 год) Джон Негропонте работал вице-президентом по глобальным рынкам в компании McGraw-Hill. Но это был небольшой (хотя и неслучайный) перерыв в дипломатической деятельности.

С 1993 по 1996 год Негропонте работал послом на Филиппинах.

С 1989 по 1993 год – послом в Мексике.

С 1987 по 1989 год – заместителем помощника президента по национальной безопасности.

С 1985 по 1987 год – помощником госсекретаря по делам океанов, окружающей среде и науке.

С 1981 по 1985 год – послом в Гондурасе.

Вообще же он на дипломатическом поприще с 1960 года. То есть 46 лет. И начать тут надо с Гондураса.

Негропонте был послан в Гондурас с особой миссией (что сейчас, в связи с его новой ролью, достаточно широко обсуждается, так сказать, в узких кругах). Он там был не просто послом, а так называемым «послом-чистильщиком». Что же это такое?

В последние годы, как свидетельствуют очень авторитетные американские эксперты, Пентагон особо интенсивно обсуждает возможность реанимации секретной стратегии рейгановской администрации. Которая конкретно называется «сальвадорским вариантом».

«Сальвадорский вариант» был задействован Рейганом в начале 80-х годов против левых сил. По сути, он представлял собой хорошо продуманную систему построения так называемых «эскадронов смерти». А также применение этой системы на практике. Теперь «сальвадорский вариант», если верить американским (подчеркиваю – американским) экспертам, планируется применить в Ираке по отношению к противникам американского режима. Эксперты утверждают, что полным ходом идет тренировка курдских и шиитских команд, работающих против суннитских повстанцев.

Правда, применение этих команд пока что затруднено.

Это затруднение требует рассмотрения еще одного контекстуального элемента – четвертого по счету (рис.32).

Контекст – элемент №4

Американцы в борьбе с Хусейном не могли не задействовать шиитский фактор в Ираке. Шииты – большинство. И только Хусейн держал в узде это большинство. Причем весьма свирепыми методами. Шииты за это Хусейна ненавидели. Кроме того, они естественным образом (кто больше, кто меньше) ориентированы на Иран – главное шиитское государство на планете.

Американский удар по Ирану не может не создать качественно новую ситуацию для иракских шиитов. И это новое качество неминуемо выстроит новый ареал иранского влияния. Ядерный потенциал Ирана, может быть, и уничтожат. Но шиитский потенциал – увеличат. И не только в рамках самого Ирана. Но и в Ираке, Саудовской Аравии. Да и в других местах.

На сегодняшний день иракский шиитский фактор (в умеренной своей части) находится под контролем одного духовного и политического лидера. Это аятолла Али Аль-Систани. Аль-Систани очень влиятелен. Он не придерживается радикального антиамериканизма. Но он дорожит влиянием. И потому категорически выступает против американских бомбардировок Ирана.

Систани, по мнению экспертов, «может одной фетвой зажечь весь шиитский юг». В этом случае зажженный шиитский юг неминуемо перейдет под контроль Ирана. Ведь бомбардировки американцев сделают Иран не только главной жертвой американского империализма, но и главным борцом с «большим шайтаном». Перейдя под иранский контроль, зажженный шиитский юг образует как бы единое тело хаоса с нынешним «суннитским треугольником».

Систани противостоит как американскому удару по шиитскому режиму в Иране, так и американскому удару по шиитской милиции в Ливане (последнее тоже активно обсуждается). В каком-то смысле (прошу читающих ответственно отнестись к этой оговорке) вся операция США в Иране, буде она состоится, ознаменует собой только изменение позиции Систани, со всеми следующими за этим трансформациями.

А именно – с радикальным изменением размера «тела хаоса», существующего в Ираке. И с такими же изменениями в температуре и «векторе активности» данного тела. Температура повысится. Иранский контроль станет тотальным. Хаос приобретет новые очертания и новое качество.

В самом деле, Национальное собрание Ирака детерминировано позицией блока шиитских религиозных партий «Объединенный иракский альянс». Этот блок партий набрал на выборах 2005 года 48% голосов. Объединенным этот альянс можно считать лишь постольку, поскольку им руководит все тот же аятолла Али Аль-Систани. На втором месте – блок курдских партий (26% голосов). На третьем – партия американского ставленника и тогдашнего премьера Айяда Аллави (14% голосов). У всех остальных партий – 12%. Выборы состоялись 30 января 2005 года.

На следующий день после выборов (буквально на следующий день!) Буш отзывает из Ирака посла США – представьте себе, по имени Джон Негропонте. А 17 февраля того же года фактически назначает Негропонте директором Национальной разведки (иначе это сейчас называют «царем разведки», но об этом чуть позже).

А сейчас – о пятом по счету элементе все того же контекста. А именно – о не вполне протокольных, так сказать, но абсолютно объективных сюжетах, которые стоит рассмотреть отдельно от формальной биографии Негропонте (рис.33).

Контекст – элемент №5

Итак, о гондурасской (а также прочей разной) экзотике...

В Гондурасе Негропонте (и это общеизвестно) занимался окормлением бывших гвардейцев свергнутого никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы. Окормление предполагало структурирование бывших гвардейцев в эти самые «эскадроны смерти», иначе называемые... как? Правильно – «банды контрас». Это те самые «контрас», которые прославились в связи с известной операцией «Иран-контрас», которая очень дорого стоила Рейгану и которая раз и навсегда показала наличие связки между радикальными исламистами и некоторой частью американского истеблишмента. Помимо затертых фигур типа Оливера Норта (этих «мальчиков для битья»), в деле был засвечен и отец нынешнего президента, Джордж Буш-старший. Что вовсе не помешало ему в дальнейшем стать президентом США.

Итак, Негропонте создавал «контрас» в Гондурасе, предполагая задействовать их в Никарагуа против победивших сандинистов.

Кроме того, он использовал эти же «эскадроны смерти» для поддержки тогдашнего гондурасского диктатора. Международный суд ООН принял тогда фантастическое решение, признав США – ни много ни мало – спонсором международного терроризма. Негропонте получил тогда статус одного из самых талантливых и безжалостных операторов, использующих «эскадроны смерти» в политических целях. Совершенно ясно, что он находился в связке с Джорджем Бушем-старшим, который был отнюдь не чужим делу «контрас».

Отозвав Негропонте из Ирака (где одновременно с его отъездом Айяд Алави заявил, что Ирак находится на грани катастрофы и может попасть под влияние Ирана, а он, Алави, готов к эмиграции), Буш-младший назначает Негропонте «царем разведки».

Зачем? Вряд ли затем, чтобы Негропонте изменял своему профилю. Видимо, речь идет о другом. Тогда о чем же?

Нам нужен еще один (шестой по счету) контекстуальный элемент. Назовем его «контр-Негропонте» (рис.34).

Контекст – элемент №6

Обсуждение этого элемента потребует рассмотрения неких деталей корпоративной конкуренции.

За кем будет пальма первенства в деле применения «новых контрас»? Армейская верхушка и ее шеф министр обороны США Дональд Рамсфелд не хотят отказаться от своего первенства в этом вопросе. Рамсфелд два года лоббировал и выбивал из президента полномочия по использованию своих «коммандос» и в конце концов получил эти полномочия в связи с борьбой с «Аль-Каидой».

Но речь шла совершенно не об этом. Рамсфелду нужно было другое. И он готов за это бороться. Пентагон в его лице требует полного контроля над боевыми частями ЦРУ. Об этом говорит не кто-то случайный, а Говард Хант, бывший глава директората боевых операций ЦРУ. И не только он.

Так, 27 октября 2002 года военный аналитик газеты «Лос-Анджелес тайме» Уильям Аркин печатает статью, в которой настаивает на том, что под эгидой министра обороны Дональда Рамсфелда осуществляется проект, предполагающий, в том числе, и знаменитую игру по принципу «банда» – «контрбанда» Игра предполагает, что некие группы осуществляют насилие, а другие группы это насилие гасят. В результате такого «диалектического» процесса нечто меняется нужным образом. Фактически, эта технология воспроизводит хорошо известную по 60-70-м годам стратегию напряженности. А также некий тип действий в Латинской Америке, известный под названием «сальвадорского».

Здесь важно не то, что это делается вообще. А то, что это делает Рамсфелд, причем создавая для этого особую организацию – группу PLOG (иначе – группа активных упреждающих мероприятий). В группе для начала есть 100 штатных мест. И ей дан годовой бюджет в 100 млн. долларов. Ни такой бюджет, ни такой штатный состав сами по себе не могут беспокоить ЦРУ. Но тут ведь «лиха беда начало».

1 мая 2005 года Питер Маас публикует в «Нью-Йорк Таймс Мэгэзин» отчет, согласно которому в Ираке созданы полувоенные диверсионные подразделения («эскадроны смерти»). Этот отчет в неявном виде «заточен» на Негропонте, который уехал из Ирака 31 января того же 2005 года. В статье фигурирует Джеймс Стил, который в 80-е годы возглавлял группу из 55 советников – военнослужащих специальных сил армии США, работавших в Сальвадоре. Засвечен также старший советник иракского МВД американец Стив Кастел, который якобы работал по наркотематике, а на самом деле участвовал в тех же операциях «банда на контрбанду».

Это означает, что дело не в «сальвадоризации» как таковой. Дело теперь в том, кто ее возглавит, а точнее, монополизирует, – армия или ЦРУ?

Как действующие ЦРУшники, так и отставники крайне обеспокоены таким разворотом событий. Они усматривают в этом запуск такого передела власти, который приведет к фундаментальным «сменам вех».

Тревога ЦРУшников такова, что после лондонских взрывов уже не кто-то, а старейшина ЦРУ, виднейший специалист по спецоперациям Рей Кляйн начинает обсуждать пресловутый «Полевой устав армии США 30-31В», в котором «армейские негодяи» (армейская разведка США) наделялись правом уничтожать граждан стран-союзников США для оправдания тех или иных «операций вторжения».

До того времени данный полевой устав рассматривался на Западе как «деза», запущенная КГБ. Теперь же Рей Кляйн утверждает, что это не деза. И что армейские (читай – «негодяи») этим реально пользовались.

Для такого демарша ЦРУ должно было иметь очень серьезные основания. И эти основания были. Впрочем, почему были? Они остаются, а в чем-то даже усиливаются.

Так, вполне осведомленные (и не оголтелые) эксперты считают, что вся иранская эпопея во многом предопределена желанием Рамсфелда и его единомышленников взять «под флагом борьбы с Ираном» полный контроль над совокупными «контрас».

Команды данного профиля уже засылаются в Иран. И, видимо, существуют там в глубокой связке со своими иранскими альтер-эго. Рискую предположить, что этими альтер-эго являются далеко не иранские реформаторы, а вовсе даже наоборот. В чем и состоит стратегический казус «контрас».

Если добавить к этому очевидную непрозрачность всего, что связано с терактом, осуществленным в Ливане против Рафика Харири, и некоторые, скажем так, американские «идеи» относительно раскачки шиитско-суннитского конфликта в регионе, то картина вырисовывается далеко не простая. Утверждать здесь что-то окончательно невозможно, но присмотреться внимательнее к Негропонте, право же, стоит.

Негропонте часто называют просто «сыном эмигранта из Греции». Но вряд ли любой сын эмигранта может поступить в суперпрестижный Йельский университет. Между тем, Негропонте окончил именно этот элитный вуз. Его же, кстати, окончил и директор ЦРУ Портер Госс. Он однокашник Негропонте. Его же окончил Буш-старший.

Много сказано о знаменитой йельской ложе «Череп и кости». И не все из сказанного является абсолютной ложью. Это адресует к другим ипостасям того же «мира ЗС». Легко пожать плечами и сказать, что это все просто выдумки. И столь же легко все свести к этому. Видимо, путь к истине лежит посредине между этими крайностями. Тут главное не поддаваться соблазну дедукции, соблазну «упрощающих спекуляций». Понимая, сколь опасен такой соблазн, я предлагаю двигаться индуктивным путем, постоянно поверяя себя конкретикой. И потому, сделав «йельскую» пометку на полях, ввожу вслед за этим новый (седьмой по счету) вполне конкретный контекстуальный элемент. Я назову его «аналитико-биографическое крещендо» (рис.35).

Контекст – элемент №7

Осуществляя это крещендо, мне что-то придется повторить из уже сказанного. Но это более чем полезно. Начать же крещендо необходимо с того, что Негропонте не просто «сын эмигранта из Греции». Точнее, он сын очень специфического эмигранта – греческого магната-судовладельца. Место рождения Негропонте – Лондон. Именно оттуда семья Негропонте прибыла в США. Клан крупных греческих судовладельцев очень узок. И хорошо известен (Онассисы, Клиридисы и т.д). В этом клане нет лишних. А клан обладает не только профессиональной, но и политической спецификой (хорошо дешифрируемой по Онассису).

Далее – невредно обратить внимание на фамилию. Негропонте... «Понт» – море, «негро» – черное...

Далее – еще и еще раз надо обратить внимание на Йель (университет для избранных). Одно дело – Йель сам по себе. Другое дело – Йель вместе с вышеприведенными биографическими обстоятельствами.

После Йеля Негропонте попадает на службу в Госдепартамент.

Место его первой командировки – Гонконг.

Место следующей командировки – Вьетнам. Во Вьетнам он прибывает в 1964 году. Работает в Сайгоне советником посольства США. Имеет такой профессиональный козырь, как знание вьетнамского языка (что делает ему честь). Кое-кто (возможно, что злопыхатели) считает, что и тогда профиль деятельности Негропонте как-то соотносился с его будущей карьерой в Гондурасе.

Вьетнамские успехи Негропонте привлекают внимание Генри Киссинджера, тогдашнего советника президента Никсона по национальной безопасности. Негропонте становится помощником Киссинджера. Киссинджер вводит Негропонте в Совет национальной безопасности администрации Никсона (весьма высокий карьерный взлет).

После вьетнамского фиаско США Негропонте попадает сначала в Эквадор, затем в Грецию.

А вот потом наступает как бы его второй звездный час при Рейгане. Тот самый гондурасский час, который мы уже обсуждали. Диктатор Гондураса Густаво Альварес Мартинес требовал от США особых форм помощи. И Негропонте сумел ему в этом посодействовать. С 1981 года, когда он приехал послом в Гондурас, до 1984 года американская военная помощь Гондурасу возросла с 4 миллионов долларов до 77 миллионов (что по тем временам совсем немало для маленькой страны). А экономическая помощь достигла 200 миллионов.

Злые языки настаивают, что фильм «Сальвадор», снятый Оливером Стоуном в 1986 году, в каком-то смысле посвящен Негропонте. Что прототипом одного из наиболее ярких персонажей является именно он. В любом случае, там показаны американские дипломаты, работающие в весьма специфическом стиле.

Что касается связей с Джорджем Бушем-страшим (а он тогда был вице-президентом США), то эксперты по Латинской Америке и США единогласно утверждают, что именно Негропонте имел право постоянного прямого доклада Джорджу Бушу по вопросам об особых формах политических и иных действий в Латинской Америке.

Американцы тренировали «контрас», в том числе печально знаменитый батальон «3-16». Вместо дерзких спецопераций против вооруженных до зубов агентов Кастро эти самые «контрас» похищали и продавали людей, убивали мирных жителей, миссионеров (особо известен случай «исчезновения» в Гондурасе 32 монахинь, которые вряд ли являлись боевиками Фиделя Кастро). Заодно «контрас» усиленно истребляли политических оппонентов диктатора Альвареса Мартинеса. Многие западные посольства (отнюдь не только посольства противников США) открыто заявляли протест. Негропонте же регулярно посылал в Вашингтон отчеты об особо позитивной ситуации с правами человека в Гондурасе.

Под надзором Негропонте была построена военная база Эль-Агуакате, использовавшаяся в качестве тренировочного лагеря «контрас». А также концлагерь. В ходе раскопок на этом месте в 2001 году были обнаружены захоронения 185 человек, в том числе двух американцев. Как в таких случаях говорится, «без комментариев».

В начале 90-х годов Джордж Буш-старший сделал Негропонте своим «оком» в Совете национальной безопасности, где тот фактически негласно опекал Колина Пауэлла.

Затем – Мексика. Негропонте очень активно работал там все по тому же профилю, создавая аналогичные силы «контрас» против сапатистских повстанцев из штата Чьяпас.

В 1994 году созданная в Гондурасе Комиссия по правам человека предъявила Джону Негропонте официальные обвинения в нарушении прав человека. Это была эпоха Клинтона. Но и Клинтон не захотел дать этому делу ход. Негропонте получил синекуру на Филиппинах, а потом ушел на работу в коммерческую компанию.

Джордж Буш-младший сразу же продвинул Негропонте на пост представителя США в ООН (кое-кто считает, что этому содействовал Колин Пауэлл). Сенаторы-демократы резко воспротивились, заговорили о проведении специального расследования, касающегося роли Негропонте в создании «эскадронов смерти» в Гондурасе (так что это далеко не новая тема). В США нашлись несколько бывших «контрас», готовых дать показания. Однако в считанные дни эти «контрас» были «выкинуты» из США к себе на родину, что тоже общеизвестно.

Негропонте, который в целом не слишком любил общаться с прессой, начал дозированно оправдываться. Ничего он особо не отрицал. Говорил в основном о том, что иначе с коммунизмом было бороться невозможно. И тем не менее в течение 6 месяцев Сенат США категорически отказывался утвердить Негропонте представителем США в ООН. Все изменилось после 11 сентября 2001 года, когда было решено на время оставить политические разногласия. И Негропонте получил искомую должность.

В ООН Негропонте настойчиво доказывал наличие у Багдада оружия массового поражения. При этом кое-кто называл Негропонте «представителем президента Буша по разрушению ООН».

С ООНовского поприща Негропонте был переброшен в Ирак, Где, опять же, попытался отработать знакомые ему алгоритмы. И видимо, он так понадобился на общенациональном уровне, что ему вручили высочайший «разведывательный» пост.

Такая необходимость не может объясняться только иранской тематикой. Корни этой необходимости обязательно размещены внутри большой игры, которую ведут элиты США, конкурируя между собой.

Настаивая на создании поста директора Национальной разведки, члены «Комиссии 9/11» аргументировали это тем, что нельзя далее терпеть, чтобы один и тот же человек являлся и директором ЦРУ, и руководителем всего разведсообщества США. Такая практика тотальных полномочий ЦРУ была введена еще при Аллене Даллесе. При нем и в дальнейшем ЦРУ фактически монополизировало доступ развединформации к президенту.

И тут мы переходим к новому, восьмому контекстуальному элементу под хорошо нам всем известным названием «доступ к телу» или, точнее, к «уху» (рис.36).

Контекст – элемент №8

Помимо потока информации для президента, контролируемого ЦРУ, существовал лишь один дополнительный поток – информация Национального совета по разведке. Однако этот совет готовил либо стратегические прогнозы, либо короткие сводки («национальные разведоценки»). По России их, например, готовила и готовит Анджела Стент, профессор Джорджтаунского университета. Однако даже эти оценки до последнего времени контролировались директоратом ЦРУ. И только приход Негропонте должен изменить ситуацию.

А поскольку основным материалом для президента была (и остается) продукция Департамента разведки ЦРУ, дающая два вида ежедневных разведсводок и подготавливаемая исключительно экспертами Департамента разведки ЦРУ, то контроль ЦРУ над информационным разведресурсом президента являлся фактически абсолютным. И этот контроль знаменовал собой зависимость президента от разведки (а не разведки от президента).

Суть новшества, которое соорудила «Комиссия 9/11», состоит в том, что ранее существовавшая система действительно оказалась сломана, хотя бы формально. Национальный совет по разведке теперь подчиняется Негропонте как директору Национальной разведки (ранее этого поста не существовало). Кроме того, Негропонте, а не директор ЦРУ будет контролировать разведсводки, которые ложатся на стол президента. Речь идет о самой закрытой из ежедневных разведсводок PDB (President's Daily Brief), а также о другой, не менее важной сводке SEIB (Senior Executive Intelligence Brief).

Кому-то кажется, что это мелочи. Однако согласиться на данный «высокий пост» в условиях, когда этот пост чреват такими изменениями и такой борьбой, может только очень сильный человек.

И тому есть доказательства. Ведь вначале Буш хотел назначить на пост директора Национальной разведки не абы кого, а Роберта Гейтса, директора ЦРУ при Буше-старшем. Такое назначение фактически сохраняло и даже укрепляло возможности ЦРУ. Но Гейтс отказался. И причина, как мне кажется, очевидна. Гейтс на всю жизнь запомнил силу давления на него в эпоху замены Буша Клинтоном. У него, наверное, до сих пор стоят в ушах слова, сказанные одной весьма известной американской особой в самом конце 1992 года: «Ты, вонючая немецкая свинья, убирайся в свой фатерланд!» (если кто-то спросит меня об источнике этой информации, я скажу, что мне приснилось).

Итак, Гейтс отказался. А Негропонте согласился. И теперь он должен заниматься не какими-то там мелочами вроде Ирака или Ирана, а отношениями внутри американского разведсообщества. А тут ведь все к ЦРУ не сводится. Основные службы разведки существуют в составе Пентагона. Соответственно, и большую часть разведбюджета контролирует Пентагон. Конкретно, он контролирует более 80% этого бюджета. Так-то вот! А вы говорите – «Иран... Ирак... Россия...».

Вместо перечисления каких-то «периферийных» для конфликта такого масштаба стран, право, стоит ввести в рассмотрение еще один (девятый) контекстуальный элемент. И назвать его «крещендо темы контр-Негропонте» (рис.37).

Контекст – элемент №9

Все эксперты по США просто настаивают на том, что острейшая борьба вокруг проблемы создания поста директора Национальной разведки велась с 1992 года. Именно тогда идея была впервые «продавлена» и перешла из разряда умствований в разряд реальных административно-бюрократических (а точнее элитно-политических) дел. Но тогда идея была вскоре отброшена. Ее операторы придавлены и напуганы. А за всеми этими отбрасываниями данной идеи, а также ее проводников, стоял не абы кто, а... правильно, вице-президент США Дик Чейни (тогдашний министр обороны).

Но идея была вброшена вновь. Упорство, с которым ее продавливали, а также отпор, который дал этой идее уже не прошлый, а нынешний министр обороны Дональд Рамсфелд, ближайший сподвижник Ричарда Чейни, говорят о том, что идет борьба двух групп. Группы сторонников создания поста директора Национальной разведки. И группы противников этой идеи. А также всего, что она за собой «волочет».

Группа противников понятна. Сюда входят, как минимум, Чейни и Рамсфелд.

Что касается группы сторонников... То в нее пока что можно записать просто самого директора – Негропонте. Не может же он быть противником самого себя. Хотя тут требуются уточнения. И они будут осуществлены. Но для начала зафиксируем данный гипотетический расклад (рис.38).

Для того чтобы произвести необходимые уточнения, нужно разобраться с теми конфликтами, которые волнуют соответствующие элиты США намного больше войн в Иране и Ираке. Один из этих конфликтов – война между Пентагоном и ЦРУ, которая началась из-за создания внутри Пентагона нового разведподразделения – Отдела стратегической поддержки, фактически дублирующего функции ЦРУ.

В январе – феврале 2005 года «Вашингтон пост» опубликовала серию материалов о новой службе. В результате утечек (ох уж, эти утечки!) шефу этого самого Отдела стратегической поддержки полковнику Джорджу Уалдроупу пришлось уйти в отставку.

Негропонте просто вынужден будет встать на сторону ЦРУ. Если он не захочет этого сделать, то ему напомнят, кто был поставлен к нему в качестве заместителя. Это генерал-лейтенант Майкл Хейден, ранее исполнявший обязанности главы Агентства национальной безопасности АНБ (забегая вперед, укажем, что в момент, когда писалась эта книга, Хейден заменил на посту директора ЦРУ Портера Госса).

Эксперты по американской элите утверждают, что между Майклом Хейденом и Дональдом Рамсфелдом имеет место давний, системный и крайне острый конфликт. Хейден, по сути, «заточен» на то, чтобы самым разрушительным образом реформировать всю армейскую разведку. То есть, конфликт носит далеко не личный характер. Что резко уточняет схему (рис.39).

Помимо интриги с Отделом стратегической поддержки, а также всего, что из этого вытекает, Негропонте придется заниматься еще одной интригой. А именно – отношениями между ФБР и ЦРУ. ФБР хочет нарушить монополию ЦРУ на ведение агентурной разведки. Это для определенных кругов американской элиты тоже вопрос, по отношению к которому злоключения в каких-то там Ираке и Иране просто меркнут. Ибо это вопрос о власти в США. Чью же сторону займет Негропонте? Сейчас это трудно предсказать однозначно. Но...

Во-первых, налицо примеры достаточно глубокого взаимодействия между Негропонте и (теперь уже бывшим) директором ЦРУ Портером Госсом.

Во-вторых, Негропонте уже объединился с ЦРУ по вопросу о претензиях «армейских сил». Вряд ли он захочет оказаться под ударом коалиции из ЦРУ и «армейских сил», встав на сторону ФБР. Скорее, ситуация побудит «царя разведки» вновь поддержать ЦРУ. И что же получается в случае, если все наши выкладки справедливы? А вот что (рис.40).

Возникает еще один вопрос. Если Буш поставил Негропонте на данную позицию да вдобавок подкрепил Хейденом, значит, не только Негропонте борется с кланом Чейни–Рамсфелда. А и сам Буш. Для этого должны быть какие-то резоны.

Я не хочу подробно распространяться по поводу ставки, которую сделала семья Бушей, выдвигающая преемницей (заразительная, однако, тенденция) Кондолизу Райс. А также по поводу того, насколько искренним является желание Бушей видеть Райс президентом. А ну как за этим стоит понимание реальной политической коллизии? А именно – того, что как раз Конди Райс является наиболее удобным «спарринг-партнером» для Хиллари Клинтон.

Этот сюжет ранее уже обсуждался нами, да и другими. Но он, при всей его политической выпуклости, для меня меркнет на фоне того, что обсуждается в данном докладе. Потому что здесь речь идет о войне элит. Причем войне, которая имеет своим предметом самый ценный из властных ресурсов XXI века.

Чтобы не упрощать расклад сил, я просто обязан констатировать, что против Рамсфелда и его группы выступают и армейские фигуранты, причем именно профессиональные.

Особо тут богат публичными событиями 2006 год. Но и не только.

В 2006 году журнал «Тайм» публикует выступление экс-генерал-лейтенанта корпуса морской пехоты Грегори Ньюбоулда, который в 2000–2002 гг. занимал пост начальника оперативного управления Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ). Ньюбоулд требует сменить Рамсфелда и многих других. Этого же требует служивший в Ираке генерал-майор Пол Итон. Ранее с критикой Рамсфелда выступал (и это ключевой момент!) бывший глава Центрального командования, отставной генерал морской пехоты Энтони Зинни.

Отставки Рамсфелда требуют также: отставной генерал-майор Джон Батисте, отставной генерал-майор Чарлз Суоннак-младший, генерал в отставке Джон Риггз, наконец, Уэсли Кларк (бывший кандидат на президентский пост от Демпартии США в 2004 году).

Кампанию против Рамсфелда ведут не только демократы. Уже давно этим занят неоконсервативный журнал «Weekly Standard», очень близкий к сегодняшней республиканской администрации.

Эксперты считают, что виной всему – экстатическая ставка Рамсфелда на армейский спецназ как ключевой вид войск в новую эпоху. Наряду со спецназом, рамсфелдовская доктрина отдает высокий приоритет авиации. Но снижает авторитет пехоты и многого другого. Соответственно, за Рамсфелдом (и всей его группой) должны стоять какие-то силы внутри армейского спецназа.

Дешифровка этих сил и их целей не входит в задачу данной работы. А вот вопрос о том, кто из военных дирижирует антирамсфелдовской кампанией, интересен. Эксперты утверждают, что этим дирижером (по крайней мере, явным дирижером; является Энтони Зинни.

Зинни – член Совета по международным отношениям США (того самого, который в марте 2006 года опубликовал и местный скандальный антироссийский доклад). Зинни пришел в ВМФ США в 1961 году. Стал генералом за 6 лет (что почти беспрецедентно). Долго служил во Вьетнаме. Уже во время этой службы закладывались основы отношений Зинни с Бушем-старшим.

В 1970 году Зинни оказывается на Окинаве. Затем много времени проводит на Карибских островах.

В 80-х становится «оператором-челноком» на маршруте Южная Америка – Ближний Восток – Остин – Майами – Мена.

В 1981–1986 гг., в годы деятельности «Иран-контрас», работает в Квантико близ Лэнгли.

Затем становится главой спецподразделений, занимающихся террором и антитеррором, а также спецоперациями более широкого профиля. Он обучает боевиков в Форте Беннинг.

В 1989 году возвращается в Квантико.

А в 1993 году отправляется в Сомали. Там он фактически организует американское фиаско. Цель – подорвать позиции Клинтона. То есть Зинни действует по прямому указанию Буша-старшего, который и начинал операцию в Сомали (а значит, имел на руках все необходимое для того, чтобы «разруливать» там кризис в любом направлении).

Эксперты считают, что Зинни очень близок к Бушу и занят самыми конфиденциальными спецпроектами. Это занятие (суперконфиденциальные спецпроекты) является профилем Зинни со времен Вьетнама. Молва приписывает Зинни статус особо доверенного порученца Буша-старшего.

Углубление здесь в избыточные детали, помимо прочего, перегрузило бы исследование. Но основания для того, чтобы видеть в Зинни нечто, не чуждое системе, которую мы оконтурили по фигуре Негропонте (близость к Бушу, спецтемы, Латинская Америка и т.д.), достаточно очевидны.

Тем самым речь идет, видимо, все же о войне между каким-то внутренним кругом, связанным с Бушем-старшим (и никак не сводимым к этой фигуре), и внутренним кругом, маркируемым Чейни и Рамсфелдом (и также не сводимым к этим фигурам).

В любом случае, это не война демократов с республиканцами. Это и не война между умеренными республиканцами и крайними неоконсерваторами. Это, в чем-то, война между ЦРУ и армией. Но тоже лишь «в чем-то». На самом деле, это война очень узких и очень влиятельных элитных группировок, в каком-то смысле выходящих на миропроектную финишную прямую. Такая диагностика, при всей ее размытости, указывает на очень и очень многое.

Задав описанием этой войны некую «систему аналитических координат», я теперь спрашиваю себя и других: а при чем тут Россия? (рис.41).

Объяснение присутствия во всем этом пресловутого «русского фактора» требует своеобразной «аналитической петли». Нам надо мысленно объединить все элементы консенсуса, лубочные фактуры с русским участием – и все это устремить в сферу реально нетранспарентного. Последнее невозможно, если на входе в эту сферу не будет построен терминал под названием «модельная гипотеза» (рис.42).