ГЛАВА III

Секреты «Стандард Ойл»

Американский нефтяной концерн «Стандард ойл оф Нью-Джерси» в 1941 году был крупнейшим в мире. Он и финансировавший его банк «Чейз нэшнл» принадлежали Рокфеллерам. Председатель совета директоров концерна Уолтер Тигл и его президент Уильям Фэриш в деле сотрудничества с нацизмом могли сравниться, пожалуй, лишь с Джозефом Ларкином.

В 20-е годы Тигл во всеуслышание восторгался ловкостью Германии, с которой она уклонялась от выполнения тяжелых для нее условий Версальского мира. Этим он снискал признательность и уважение германских финансистов и промышленников, способствовавших созданию и усилению национал-социалистской партии в Германии. Давним другом Тигла был коренастый и угрюмый Герман Шмиц, председатель правления «И. Г. Фарбениндустри». Они часто беседовали за ленчем в знаменитом тогда ресторане «За облаками», расположенном в небоскребе «Крайслер» на высоте птичьего полета — излюбленном месте Тигла в 20-е и 30-е годы. Тигл также водил дружбу с известным своими пронацистскими симпатиями сэром Генри Детердингом из руководства корпорации «Ройял датч-Шелл». Оба были убеждены в необходимости упрочить капитализм в Европе и уничтожить коммунистическую Россию.

Тигл, Шмиц и Детердинг были не только политическими единомышленниками, но и страстными охотниками на тетеревов и куропаток. Маниакальное увлечение Тиглаубивать, пусть даже просто оленей или лесную дичь, — вызывало восхищение у рейхсмаршала Германа Геринга.

У дружбы Тигла с Генри Фордом были давние и глубокие корни. Впервые они встретились в начале девятисотых годов. Тигл, прослышав о новом детройтском автосборочном цехе, решил заключить с Фордом сделку на поставки бензина, пока не опередили конкуренты. Каково же было разочарование Тигла, когда он пришел к Генри Форду и увидел нищенскую полукустарную мастерскую. Тигл хотел тут же уйти, но что-то во взгляде хозяина мастерской, тщедушного и костлявого человека, остановило его. Сделка состоялась. Много лет спустя судьба свела их вновь, и они подружились. Форд, пронзив собеседника примерно таким же острым взглядом, который заставил Тигла в свое время пойти на риск, сказал: «А ведь мы встречались!» «Точно, — сразу вспомнил Тигл, — и я предложил ваш первый контракт на поставку горючего заключить со мной. Вы в одиночку ковырялись в старом «уинтоне». — «Помню, помню. И дела шли так плохо, что даже эта проклятая развалина мне не принадлежала».

На протяжении 30-х годов Тигл частенько наведывался в Берлин. Здесь он встречался с Германом Шмицем. Кроме того, он защищал интересы концерна «Стандард ойл», который производил танки и бронемашины в нацистской Германии. Уолтер Тигл стал одним из директоров химического гиганта «Америкэн И. Г. кемикл корпорейшн», являвшегося филиалом «И. Г. Фарбен» в США. Он щедро финансировал эту корпорацию, а «Америкэн И. Г.» в свою очередь вкладывала огромные деньги в «Стандард ойл». В руководство контролировавшегося нацистами филиала входили, помимо Тигла, такие магнаты «братства», как Эдзел Форд, сын и наследник Генри Форда, и Уильям Уэйс, председатель совета директоров «Стерлинг продактс».

Вскоре после прихода Гитлера к власти Тигл и Герман Шмиц завербовали некоего Айви Ли, несколько лет работавшего на клан Рокфеллеров. Ли — специалист по рекламе, но это — для отвода глаз. Его настоящая стихия — экономический шпионаж. Ли вменялось в обязанности снабжать «И. Г. Фарбениндустри», а через него и нацистское правительство сведениями о реакции в Соединенных Штатах на программу перевооружения Германии, политику нацистского правительства в отношении церкви и на создание гестапо. Кроме того, он должен был дезинформировать американское общественное мнение, стараясь приукрасить или завуалировать самые мрачные стороны гитлеровского режима. Задача, что и говорить, непростая, но зато и плата за услуги на редкость щедрая: сначала Ли положили 3 тыс. долларов в год, затем4 тыс., причем деньги перечислялись через БМР на счет немецкой компании «И. Г. Хеми». По вполне объяснимым причинам контракт с Ли не был доверен бумаге и оставался на протяжении всего времени устным. Оплата шла наличными, не фигурируя нигде в платежных ведомостях. Агент действовал, судя по всему, профессионально, и оклад его вскоре был повышен до 25 тыс. долларов в год — ведь он занялся активной пронацистской пропагандой в США в пользу «И. Г. Фарбениндустри», сопровождавшейся яростными нападками на евреев и Версальский мирный договор.

В феврале 1938 года комиссия по контролю над операциями с ценными бумагами начала расследование деятельности компании «Америкэн И. Г.», в ходе которого выяснилось, что ее тесные связи с «И. Г. Фарбен» были предусмотрительно завуалированы: юридически «Америкэн И. Г.» принадлежала швейцарскому филиалу немецкого концерна. Члены комиссии попытались было разобраться, кто же в свою очередь владел швейцарским филиалом, и обратились за разъяснениями к Тиглу. Но тот притворился, будто не знает, что этот филиал принадлежал «И. Г. Фарбениндустри» и нацистскому правительству. Тогда комиссия попыталась вырвать у него хотя бы признание о том, что «Америкэн И. Г.» действовала «в интересах Европы, а не США». «А вот это, пожалуй, верно», — согласился Тигл. Не знал он, как ни странно, и того, кто голосовал вместо него по его доверенности на заседаниях правления швейцарского филиала, а о том, что солидный пакет акций «Америкэн И.Г.» принадлежит Герману Шмицу и нацистскому правительству, он просто забыл!

Несмотря на заверения о своей полной непричастности к делу, которое так интересовало комиссию по контролю над операциями с ценными бумагами, Тигл счел ситуацию весьма щекотливой и вышел из совета директоров «Америкэн И. Г.», деятельность которой вызывала столько подозрений. Однако он сохранил с ней самые тесные деловые контакты. Тигл по-прежнему поставлял концерну «И. Г. Фарбениндустри» тетраэтил, необходимый для производства авиационного бензина, патентом на производство которого располагали, кроме «Стандард ойл», «Дженерал моторс» и «Дюпон». Поставки тетраэтила Германии осуществлялись через британский филиал концерна Тигла. В 1938 году Шмиц подписал в Лондоне контракт на 500 тонн этила, а в следующем году закупил его через тот же лондонский филиал еще на 15 млн. долларов. В итоге гитлеровские военно-воздушные силы получили возможность бомбить Лондон — город, который предоставил им горючее. Поставляя тетраэтил в Японию, Тигл помогал тем самым и ей вести войну.

Фактов такого откровенного цинизма можно привести немало. Так, британские военно-воздушные силы фактически оплачивали горючее, которым заправлялись бомбардировщики Геринга для налетов на Лондон. Дело в том, что они делали денежные отчисления владельцу патента по производству тетраэтила фирме «Этил»— британскому филиалу «Стандард ойл», которые затем переправлялись в нацистскую Германию. Эти деньги хранились на счетах «Стандард ойл» в банках «И. Г. Фарбен» вплоть до конца войны.

Перенести, как ему казалось, такое унижение и выступить в качестве свидетеля на заседаниях сенатской комиссии по расследованию Тигл не мог. Мало-помалу он устранился от дел, передав свои самые солидные посты партнеру и давнему другу Уильяму Стампсу Фэришу. И внешне, и по характеру они очень отличались друг от друга. Высокий, худощавый, рано полысевший, всегда в очках, Фэриш часто публиковал на страницах журнала «Америкэн мэгэзин» статьи поучительного характера. Под маской внешне сдержанного, отрешенного ученого-аскета Фэриш с трудом скрывал природный темперамент и болезненно-обостренное честолюбие, которое являлось причиной стольких необдуманных и неверных шагов в период жарких дебатов вокруг «Стандард ойл». Судьба Фэриша настолько тесно переплелась с концерном, что он стал его неотъемлемой частью.

Фэриш, как и Тигл, с нескрываемой симпатией относился к нацистской Германии и часто бывал в доме Германа Шмица. С согласия Тигла и Фэриша танкеры, перевозившие нефть «Стандард ойл», были укомплектованы немецкими экипажами. Вскоре после начала второй мировой войны английская разведка предъявила Фэришу претензии. При проверке танкеров, принадлежащих концерну, английские военные власти неоднократно арестовывали немецких агентов, путешествующих под видом пассажиров (как известно, вдоль всего атлантического и тихоокеанского побережья США вне пределов их территориальных вод была установлена английская морская блокада). Было совершенно ясно: при первой же беседе английских военных властей с командой любого танкера всплывет правда о тесных контактах «Стандард ойл» с гитлеровским режимом. Тогда Фэриш принял решение уволить все немецкие экипажи, а регистрацию танкерного флота, принадлежащего концерну, переменить на панамскую, чтобы избежать его конфискации Великобританией. Эти суда везли нефть на Канарские острова, там они перезаправлялись, а нефть перекачивали в немецкие танкеры, направляющиеся в Гамбург. Точно так же происходила заправка немецких подводных лодок, потопивших немало американских кораблей, даже после того, как американское правительство запретило подобные сделки, а Рузвельт начал необъявленную войну против Германии в Атлантике. Горькая ирония заключалась в том, что один из кораблей, торпедированных немецкой подводной лодкой, носил имя Уолтера Тигла.

Для нацистов было крайне важно перерабатывать сырую нефть в авиационный бензин тут же, на Канарах. И снова Фэриш поспешил на помощь: еще в 1936 году его коллега из «Стандард ойл оф Калифорния» построил там нефтеперерабатывающий завод. Примерно в то же время Тигл возвел точно такой же завод в Гамбурге, ежедневно снабжавший военно-воздушные силы Геринга 15 тыс. тонн бензина.

После начала войны в Европе «Америкэн И. Г.» во избежание ассоциаций с принадлежащим нацистам «И. Г. Фарбен» стала называться «Дженерал анилайн энд филм». Она оказалась под угрозой конфискации американским правительством как собственность противника. Глава гигантской американской телефонной корпорации ИТТ Состенес Бен, друг Тигла и Фэриша, чуть было не купил компанию. Юридически она бы стала американской законной собственностью, а значит, вопрос о конфискации отпал бы сам собой. Однако министр финансов США Генри Моргентау помешал сделке. «Братство» было в панике. Тигл и Фэриш купить ДАФ не решались, поскольку такой шаг окончательно изобличил бы их связь с нацистами.

В 1939 году армия Соединенных Штатов испытывала острую нехватку синтетического каучука. Именно в это время корпорация «Стандард ойл» заключила сделку с гитлеровской Германией, благодаря которой третий рейх получал необходимое количество каучука, что еще больше обострило кризис в США. Контракт не был аннулирован и после Перл-Харбора.

Вскоре после начала второй мировой войны в Европу по указанию Фэриша отправился один из самых предприимчивых вице-президентов «Стандард ойл» Фрэнк А. Говард, входивший одновременно и в совет директоров банка «Чейз нэшнл». Первую остановку он сделал в Лондоне, где сразу по приезде поспешил нанести визит американскому послу в Великобритании Джозефу Кеннеди, страстному поборнику идеи сепаратного мира в Европе. Кеннеди с восторгом отнесся к мысли Говарда встретиться с Фрицем Рингером, представителем фашистской «И. Г. Фарбениндустри». Деловое свидание назначили в Голландии, куда 22 сентября 1939 года и отправился Говард на борту специально выделенного для этого случая бомбардировщика британских ВВС.

В ходе встречи в Гааге, проходившей в помещении голландского отделения «Стандард ойл», Говард и Рингер подробно обговорили совместные планы на будущее. Рингер передал американскому коллеге увесистый пакет немецких патентов, которые в документах «Стандард ойл» были оформлены таким образом, чтобы администрация США не смогла их конфисковать в военное время. Помимо этого, бизнесмены набросали проект соглашения, названного позднее «Гаагским меморандумом», по которому американский и нацистский концерны обязались продолжать деловое сотрудничество «независимо от того, вступят или нет Соединенные Штаты в войну против Германии». В одном из положений этого документа, вернее, в секретном приложении к нему оговаривалось, что сразу по окончании войны патенты и акции, переданные «И. Г. Фарбениндустри» американскому концерну, будут полностью возвращены. Завершив переговоры, Говард вернулся в Лондон, а привезенные им немецкие патенты посол Кеннеди переслал с дипломатической почтой послу США в Париже Уильяму Буллиту,[13] который, не доверяя дипломатической вализе, отправил их со специальным курьером Фэришу в Нью-Йорк.

Еще до вступления США в войну в Германии стал все более ощущаться недостаток горючего. Ее собственные запасы были незначительными. Однако уже много лет Тигл и Фэриш качали румынскую нефть, усеяв вышками район Плоешти, и получали баснословные барыши, продавая ее немцам. Химический гигант «И. Г. Фарбениндустри», для которого нефть была жизненно необходима, финансировал запятнавшую себя кровью «Железную гвардию» румынских фашистов, возглавляемую генералом Ионом Антонеску.[14] Герман Шмиц с согласия «Стандард ойл» через Антонеску осуществлял оперативный контроль за нефтяными разработками в Румынии. За верную службу Антонеску удостоился немыслимых почестей: 5 марта 1941 года Герман Геринг устроил в его честь спектакль Венской оперы в роскошном дворце Бельведер. Двух фашистов, сидящих бок о бок в оперной ложе, чудесные звуки «Мадам Баттерфляй» Пуччини уносили в заоблачные дали. Когда стихли последние аккорды финала, Геринг помог гостю быстро спуститься с небес на землю, тут же перейдя к обсуждению вопроса о возможности использования Германией, как и прежде, румынской нефти, добываемой американским концерном «Стандард ойл», даже если США вступят в войну.

В то время Фэриш вынашивал идею следующей сделки с рейхсмаршалом. Дело в том, что Венгрия, где Тигл поставил буровые еще в 1934 году, уступала в Западной Европе лишь Румынии по нефтяным запасам, к которым могли получить доступ нацисты.

В июле 1941 года Фэриш и Фрэнк Говард обратились в министерство финансов с просьбой о выдаче официального разрешения на продажу венгерского филиала «Стандард ойл» немецкому концерну «И. Г. Фарбениндустри». В письме уточнялись условия сделки: 5,5 млн. долларов немцы заплатят «Стандард ойл» в шведской, швейцарской и латиноамериканской валюте, 13,5 млн. в золоте будут доставлены в Лиссабон, а оттуда переправлены в США и, наконец, на 5 млн. долларов будет выдан вексель, подлежащий оплате через три месяца после окончания войны. Вексель должен был обеспечиваться блокированными в США активами «Дженерал анилайн энд филм». Министерство финансов отказалось санкционировать эту сделку. Тогда Фэриш предложил добиться изменения условий оплаты и получить всю сумму золотом через Лиссабон. Но и этот вариант Моргентау отверг, что вызвало бурю негодования со стороны Фэриша.

Танкеры американского концерна один за другим пересекали океан, перевозя в трюмах нефть для фашистской Германии… Но как мог Фэриш осуществлять перевозки для Геринга и Шмица, если вдоль всего побережья США постоянно курсировали патрульные суда Великобритании, чтобы пресечь любую подобную попытку? В мае 1940 года, например, англичане захватили в территориальных водах Соединенных Штатов танкер под французским флагом, направлявшийся в Касабланку с 16 тыс. тонн нефти «Стандард ойл» в трюмах, предназначенной для гитлеровской Германии. Госсекретарь США Корделл Хэлл потребовал у англичан выдачи судна, и те подчинились, не желая нарушать нормы международного морского права, после чего танкер продолжил свой путь в Африку во главе каравана из шести судов.

Фэриш заключил также договор на поставку авиационного горючего с латиноамериканской авиакомпанией «Л.А.Т.И.», находившейся под контролем нацистов. «Л.А.Т.И.» обеспечивала воздушную линию Рим-Рио-де-Жанейро через Мадрид, Лиссабон и Дакар. Эта линия, которую использовали немецкие шпионы и контрабандисты, нелегально переправлявшие бриллианты, не могла бы существовать без помощи «Стандард ойл», поскольку концерн производил тот высококачественный бензин, благодаря которому воздушные лайнеры легко совершали прыжок через океан длиной 1680 миль.

Молодой сотрудник министерства торговли США Уильям Ла Варре вплотную занялся расследованием сделок «Стандард ойл» с нацистской авиакомпанией. Он выяснил, что она служила для нацистов брешью, пробитой не без труда в британской морской блокаде, поскольку, считаясь бразильской, авиакомпания не подлежала никаким проверкам и оставалась вне подозрений. Ее услугами пользовались нацистские агенты, когда надо было попасть из Германии или Италии в США, сделав лишь пересадку в Бразилии.

«Л. А. Т. И.» перевозила также и грузы. Только в 1942 году ее самолеты взяли на борт 2365 килограммов нацистской пропагандистской литературы, медикаменты для компании «Стерлинг продактс», в основном те, продажа которых была запрещена в США, крупные денежные суммы, тайно переправлявшиеся «Рейхсбанком» в Нью-Йорк для «Нэшнл сити бэнк», а также фотоматериалы, запечатлевшие ужасы войны, которые по указанию Геббельса[15] распространялись среди населения латиноамериканских стран, дабы отпугнуть их от участия в войне против Германии. Перевозились в больших количествах электробытовые товары, золотые и серебряные изделия для продажи в Бразилии. Американские корпорации в Южной Америке в свою очередь отправляли нацистам сотни килограммов бразильской слюды и платины, имевших стратегическое значение для Германии. Полудрагоценные камни, чрезвычайно дешевые в латиноамериканских странах, отправлялись в Германию, обрабатывались в концлагерях в Бельгии и вновь возвращались в Бразилию на продажу.

С целью обеспечить бесперебойную доставку горючего для самолетов «Л. А. Т. И.» Фэриш поставил еще несколько танкеров своей корпорации под панамский флаг. Это обеспечивало им иммунитет, гарантированный одним из видных членов «братства» — заместителем министра военно-морского флота США Джеймсом Форрестолом, одновременно занимавшим пост вице-президента «Дженерал анилайн энд филм». Американская разведка внимательно следила за деятельностью агентов гестапо, абвера и принадлежавшей «И. Г. Фарбениндустри» шпионской сети «Н. В.-7», пользовавшимися самолетами авиакомпании. Еще в начале 1941 года сотрудник госдепартамента Адольф Берли настоятельно рекомендовал Корделлу Хэллу перекрыть этот путь. Хэлл предупредил Фэриша, что вынужден будет ввести контроль за экспортом горюче-смазочных материалов.

Фэриш понял, что его толкают на компромисс, и решил использовать обходной маневр: поставлять горючее «Л. А. Т. И.» и другой латиноамериканской компании, «Кондор», также финансируемой третьим рейхом, не напрямую, как прежде, а через бразильский филиал «Стандард ойл», предварительно заручившись письменным согласием американского посла в Рио-де-Жанейро. Авиакомпании продолжали свои регулярные рейсы. Лишь в конце 1941 года, накануне событий в Перл-Харборе, Берли и Ла Варре сообразили, в чем состоял трюк Фэриша: ведь, заключая сделку через бразильскую компанию, он мог быть спокоен, что не окажется в «черном списке». Механизм, отлаженный Фэришем, работал бесперебойно и довольно долго, пока само бразильское правительство не сочло необходимым закрыть эти авиалинии. К призывам же собственного правительства проявить патриотизм в ответственный для страны момент Фэриш оставался неизменно глух. На первом месте были симпатии к нацизму, которые росли по мере расширения сотрудничества, приносившего сказочные прибыли.

Помощнику госсекретаря Сэмнеру Уэллесу 31 марта 1941 года был представлен подробный доклад о том, что в портах Мексики, Центральной и Южной Америки итальянские и германские торговые суда заправляются американским топливом. Среди компаний, снабжавших горючим противника, значились «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и «Стандард ойл оф Калифорниа». Однако факты, содержащиеся в документе, остались без внимания.

5 мая дипломатическая миссия США в Никарагуа сообщила, что местные филиалы «Стандард ойл» финансируют газету «Эпока», активно ведущую пронацистскую пропаганду. Сотрудник американского консульства в Манагуа Джон Муччо заинтересовался этим вопросом и выяснил, что «Стандард ойл», используя свои неограниченные финансовые возможности, распространяет «Эпоку» по всему миру.

17 июля 1941 года комиссия в составе Дина Ачесона, Моргентау, министра юстиции США Фрэнсиса Биддла и министра торговли Джесси Джонса приступила к составлению так называемого «черного списка». Ачесон возглавил эту межведомственную комиссию на уровне членов кабинета. В «черный список» должны были войти компании и корпорации, тесно связанные со странами «оси», сделки с которыми во время войны объявлялись вне закона.

5 января 1942 года на стол Мило Перкинса, исполнявшего обязанности директора управления экономической войны, лег меморандум, составивший позднее основу «черного списка». Поэтому заверения Рокфеллера, также входившего в состав комиссии, о том, что он не подозревал о незаконных сделках «Стандард ойл» в пользу стран «оси» до и после катастрофы в Перл-Харборе, звучат по меньшей мере наивно.

Нельсон Рокфеллер вообще оказался в довольно двусмысленном положении. Как члену комиссии ему предстояло выяснить в ходе расследования, сколько немецких граждан числилось среди служащих латиноамериканских филиалов американских компаний, львиная доля которых являлась собственностью… семейства Рокфеллеров или их партнеров! В отчетных документах управляющих латиноамериканскими филиалами, которые Рокфеллер регулярно получал, содержался исчерпывающий и, главное, правдивый ответ на занимающий комиссию вопрос. Как не сравнить Нельсона Рокфеллера с двуликим Янусом: ведь, с одной стороны, он — поборник интересов администрации, а с другой — страж прибылей своей гигантской монополии. Оказалось, что совместить несовместимое невозможно, особенно во время войны. Стоит ли говорить, что деятельность на общественном поприще служила Рокфеллеру лишь маской, скрывающей истинное лицо финансового воротилы!

В этом отношении интересен следующий факт. «Стандард ойл» арендовал в Каракасе помещение для представительства концерна. В июле 1941 года с ведома Рокфеллера «Стандард ойл» продлил договор об аренде с немецким гражданином Густавом Зингом, давно внесенным в «черный список», объясняя это тем, что аннулировать договор юридически будет крайне сложно. Иначе говоря, координатор межамериканских отношений, член администрации США, распоряжавшийся по своему усмотрению миллионными суммами из госбюджета, не пожелал поступиться мелочной частной выгодой и порвать деловые отношения с откровенным нацистом.

А вот еще одна интересная деталь: сотрудничавший с нацистами в Каракасе врач, за которым ФБР давно установило наблюдение, по-прежнему числился среди медицинского персонала, обслуживающего отделение «Стандард ойл» в Венесуэле.

15 июля 1941 года военная разведка США сообщала, что концерн наладил транспортировку нефти из Арубы[16] на Канарские острова. В донесении, в частности, говорилось:

«Примерно 20 % этих поставок предназначаются для фашистской Германии, причем команды шести судов из тех, которые осуществляют перевозки по этому маршруту, набраны преимущественно из нацистов. Нашему агенту удалось выяснить, что немецкие подводные лодки, постоянно курсирующие в районе Канарских островов, подходят туда именно с целью заправки. Этот же агент обратил внимание на следующее: до сих пор ни один из танкеров концерна «Стандард ойл» не был торпедирован ВМС Германии, в то время как суда других американских компаний, действовавших на иных маршрутах, постигла такая участь».

22 июля 1941 года состоялось совещание представителей министерства финансов США с заместителем госсекретаря Дином Ачесоном по вопросу о поставках нефти в Танжер[17] американскими компаниями, в том числе и концерном «Стандард ойл». Во время войны открытый порт Танжер служил перевалочным пунктом самых разнообразных товаров, предназначавшихся для нацистской Германии. Никаких позитивных решений на совещании принято не было. Обсуждался среди прочих вопрос о берлинской собственности концерна «Стандард ойл», но никто не решился выдвинуть требование о ее ликвидации.

28 октября госсекретарь Корделл Хэлл направил запрос Эдварду Фолею, исполнявшему обязанности министра финансов в отсутствие Моргентау. Хэлл просил разъяснить, может ли компания «Стандард ойл оф Нью-Джерси» через свои филиалы в различных латиноамериканских государствах продавать и транспортировать нефть и нефтепродукты, а также заключать иного рода сделки с лицами, внесенными в «черный список» нацистских приспешников. Далее Хэлл интересовался, может ли бразильский филиал концерна поставлять через Арубу горючее для финансируемой нацистами авиакомпании «Кондор». Фолей ответил, что подобные сделки подпадают под президентский приказ № 8389, даже если они предусмотрены ранее заключенным контрактом, и не могут осуществляться без специального разрешения министра финансов. Иными словами, торговать с нацистами и их пособниками не грех, если на это есть разрешение министра финансов. Такая установка осталась в силе и после вступления США в войну. Как министерство финансов, так и госдепартамент продолжали санкционировать торговлю с врагом концерна «Стандард ойл» и других американских компаний в течение всей войны.

Через три недели после Перл-Харбора, 31 декабря 1941 года, от руководства «Стандард ойл» в госдепартамент на имя советника по правовым вопросам поступило письмо с просьбой разъяснить, какие страны и какие корпорации следует рассматривать как союзников врага. В ответе от 6 января 1942 года говорилось, что госдепартамент «еще не отпечатал список врагов и их союзников». Далее шли строчки, подкупающие неосознанностью содержащейся в них иронии:

«Конгресс Соединенных Штатов Америки объявил, о чем вы, безусловно, знаете, состояние войны между правительствами Германии, Японии и Италии, с одной стороны, и правительством и народом США — с другой». Затем в письме разъяснялось, что президентским указом от 13 декабря 1941 года допускаются сделки, в принципе запрещенные законом о торговле с врагом, если на то получено письменное разрешение министерства финансов.

В январе 1942 года на Фэриша, осуществляющего торговые сделки с нацистской Германией, повел наступление министр внутренних дел США Гарольд Икес, занимавший с начала войны также пост координатора по вопросам национальной обороны и военной политики. Фэриш, уже имевший заклятых врагов в лице Моргентау и Декстера Уайта, приобрел еще более грозного и непреклонного противника — Икеса.

Икеса в шутку называли «старый скандалист». Он был своего рода знаменитостью в Соединенных Штатах. Темноволосый, с колючими глазами, всегда напряженный, как натянутая струна, резкий и крайне бескомпромиссный, Икес обладал нюхом настоящей ищейки на очередной скандал и делал все, чтобы поднять как можно больше шуму вокруг своего имени. Причем страсти кипели, и всеобщее внимание было сосредоточено именно там, где этого желал Икес. Он мертвой хваткой вцеплялся в свои жертвы, которыми становились, как правило, финансовые и политические тузы типа Тигла и Фэриша. Бескомпромиссность и целеустремленность Икеса были вознаграждены. В один прекрасный день Рузвельт вызвал его, чтобы предложить пост министра внутренних дел в своем правительстве. Президент сказал: «Мистер Икес, единство наших с вами взглядов в течение последних, я думаю, двадцати лет убедило меня — на этом посту нужен именно такой человек, как вы».

Доверие президента окупилось невероятной преданностью Икеса. Военные годы он провел, почти не вставая из-за своей видавшей виды пишущей машинки, исправно отстукивающей едкие памфлеты для центральных газет о джентльменах с туго набитой мошной, а также межведомственные записки с нелицеприятными эпитетами в адрес многонациональных космополитических гигантов, таких, как «Стандард ойл». То, что не попадало в официальную переписку или газетную статью, Икес, не стесняясь в выражениях, заносил в свои дневники. Рано утром он вставал и перво-наперво поливал свои обожаемые георгины, затем снимал телефонную трубку и обрушивал поток обвинений на Уолтера Тигла или на еще более ненавистного министра торговли Джесси Джонса. Недавние коллеги-репортеры — в юности Икес работал в чикагской газете — нарекли непримиримого министра внутренних дел «совестью Рузвельта». Однако сам президент не раз приходил в ярость от отсутствия гибкости и излишней прямолинейности своего министра: неподкупность и бескомпромиссность последнего, несомненно, мешали хрупкому контакту, который президент с большим трудом установил с руководством «Стандард ойл». Сделать это было необходимо в интересах национальной обороныэнергетические потребности США в условиях войны резко возросли.

Икес решительно отказывался понимать, зачем президент, чтобы достичь основной цели — увеличить военный и экономический потенциал США, — идет на уступки. Он постоянно устраивал скандалы из-за того, что концерны, принадлежащие или находящиеся под руководством всяких тиглов и фэришей, с избытком снабжали различными нефтепродуктами Германию или Японию. Одновременно, не унимался министр, эти господа занимают руководящие посты в правительственных органах, созданных в начале войны для контроля за распределением горючего, в котором страна испытывает острую нужду! Понятно, что «твердолобость» Икеса делу отнюдь не помогала, зато сильно раздражала, более того, приводила в ярость президента Рузвельта.

22 июня президент попытался раз и навсегда поставить Икеса на место. Письмо Рузвельта своему министру было выдержано в граничащем с грубостью, не терпящем возражения тоне. Поводом послужило введенное «старым скандалистом» ограничение на экспорт бензина. Теперь Икесу предписывалось его отменить и не мешать компании вывозить горючее, если на это предварительно было получено разрешение госдепартамента в лице Корделла Хэлла. Вечером того же дня Икес с горечью записал в своем дневнике признание (позже, правда, вычеркнутое цензурой при подготовке к изданию): в течение последних двух лет президент, не моргнув глазом, одно за другим нарушает данные прежде обещания и все чаще опускается до очевидной лжи. Поэтому, рассуждал Икес, не лучше ли уйти из когорты правящих, где надо лгать, и обрести свободу говорить людям правду? Искушение поступить именно так стало еще сильнее после того, как президент и Корделл Хэлл в своем официальном заявлении, в очередной раз греша против истины, значительно преуменьшили действительный объем экспорта в страны, с которыми США находились в состоянии войны.

На протяжении всего 1941 года министр внутренних дел испытывал все усиливающееся давление со стороны госдепартамента, послушно шедшего на поводу у «Стандард ойл». Еще в июне в госдепартаменте был образован новый отдел, ведавший отношениями со странами Карибского бассейна, а Икеса даже не поставили об этом в известность. Теперь «Стандард ойл» имел возможность практически бесконтрольно поставлять американскую и венесуэльскую нефть в связанные с Германией страны Латинской Америки, откуда она, пройдя через нефтеперерабатывающие заводы Арубы, доставлялась странам «оси».

В начале 1942 года Рузвельт и вовсе отстранил верного министра от вопросов, связанных с поставками нефти, образовав при совете экономической войны, позднее переименованном в управление экономической войны, специальный комитет, на который возложил ответственность за экспорт нефти и нефтепродуктов. Гнев и негодование Икеса не знали границ, когда он обнаружил, что во главе комитета встал преданный Фэришу человек, его правая рука Макс Торнбург, а среди членов комитета оказались Гарри Кольер и сам Фэриш. Торнбург, ловкий и опытный бизнесмен, послушный воле Фэриша, получал теперь 8 тыс. долларов в год от правительства и 13 тыс. от «Стандард ойл».

Возмущенный торжеством сил коррупции в высших эшелонах власти, Икес позвонил вице-президенту Генри Уоллесу и с присущей ему прямотой потребовал объяснить, как Уоллес, возглавлявший совет экономической войны, может мириться с происходящим? А именно: включением в состав комитета Торнбурга, человека не слишком щепетильного, крайне тщеславного, вполне готового поступиться национальными интересами, чтобы сослужить службу хозяевам? Икес заявил, что Торнбург добился назначения, конечно, обманным путем, оказав давление на Рузвельта. «Разве это не свидетельство колоссального влияния «Стандард ойл» на Белый дом?!» — кричал в трубку Икес. Уоллес слушал молча.

Икес не отступал. В течение нескольких месяцев он настойчиво требовал отставки Торнбурга со столь важного поста. Отчаявшись, он во всеуслышание назвал Уоллеса человеком «коварным и беспринципным и с врагами и с друзьями». Ненависть его к Уоллесу теперь была сравнима лишь с ненавистью к Торнбургу. Прямолинейный, честный и не признававший компромиссов, Икес не хотел понимать, почему на пути к победе в войне Рузвельт и Уоллес вынуждены заигрывать с нефтяными монополиями.

В итоге Икес добился лишь того, что Рузвельт вообще запретил ему появляться на заседаниях возглавляемого Торнбургом комитета, куда приглашались представители всех правительственных органов, ведающих вопросами распределения и потребления нефти, и тем более совать нос в решения, которые там принимались. Икес несколько раз вчерне составлял письмо с просьбой об отставке, но потом решил бороться с разъедаемым коррупцией истэблишментом изнутри. Через своих агентов он выяснил, что министра торговли Джесси Джонса и Уильяма Фэриша крепко связывают общие деловые интересы в Техасе. Уже совсем было разочаровавшийся в людях, Икес неожиданно приобретает союзника и единомышленника — Тэрмена Арнольда. Арнольд возглавлял в министерстве юстиции управление по вопросам антитрестовского законодательства.

С Икесом и Моргентау Арнольда роднила ненависть к коррупции. Едва заняв свой пост в министерстве юстиции, он провел неслыханную ревизию в строительной промышленности, подав в суд на 985 нарушителей закона. В итоге судебных разбирательств по этим делам было вынесено 74 обвинительных приговора.

В течение первых недель после событий в Перл-Харборе его старенький «ла салль» образца 1930 года часто видели у дома Икеса в Вашингтоне. Вместе они убедили нерешительного министра юстиции Фрэнсиса Биддла в необходимости начать расследование принятого Фэришем решения о поставках синтетического каучука Германии, что означало прежде всего острый его дефицит в США, грозивший обернуться катастрофой для армии, ВВС и ВМФ. И вот 27 февраля 1942 года Арнольд отправился в логово зверя — штаб-квартиру «Стандард ойл», находившуюся в Нью-Йорке на Рокфеллер-плаза, дом 30, зажав под мышкой пухлую папку с документами. Его сопровождали верные сторонники: глава военно-морского министерства США Франклин Нокс и военный министр Генри Стимсон. Арнольд сразу же перешел в наступление, выложив все обвинения в адрес концерна под напряженными взглядами представителей обеих сторон. Он заявил, в частности, что, продолжая поставлять гитлеровцам дефицитный в самих Соединенных Штатах синтетический каучук, а также заключая с фашистами на выгодных для них условиях патентные соглашения, Тигл и Фэриш действуют в ущерб интересам своей страны. Зажав в углу рта изжеванную сигару, Арнольд бесстрастно заключил: в силу вышеизложенного на «Стандард ойл» накладывается штраф в размере полутора млн. долларов. Компанию обязали патенты «И. Г.

Фарбениндустри», полученные Ф. Говардом в Гааге, направить в управление по охране секвестрованной иностранной собственности.

Фэриш с порога отверг все требования Арнольда. Он подчеркнул ведущую роль руководимого им концерна в снабжении горючим и другими стратегическими материалами армии, военно-воздушных сил, военно-морского флота США. Иначе говоря, он пошел на прямой шантаж и навязал Арнольду оборонительную тактику. Тот, спешно переговорив с Ноксом и Стимсоном, спросил у Фэриша, каковы в таком случае встречные предложения «Стандард ойл» по урегулированию создавшейся ситуации. Инициатива теперь полностью оказалась в руках Фэриша. Поняв, что выиграл поединок, Фэриш холодно заключил:

«Стандард ойл» может выплатить не более 50 тыс. долларов штрафа, причем сумма эта будет распределена между различными компаниями, входящими в концерн, и отдельными членами руководства с таким расчетом, чтобы каждому пришлось платить не более шестисот долларов. Высокомерная и унизительная для Арнольда, Стимсона и Нокса отповедь Фэриша имела целью показать им, насколько истинная власть концерна больше и реальнее той, которой располагала администрация США в их лице. Условия, продиктованные Фэришем, были приняты с оговоркой, что число персональных ответчиков будет снижено до десяти. Фэриш попал в эту десятку и уплатил 1000 долларов штрафа — ровно четверть своей недельной зарплаты — за то, что предал интересы Америки.

Дело «Стандард ойл» слушалось в суде штата Нью-Джерси, в Ньюарке. Предъявленные ранее концерну обвинения в закулисных сделках с противником были сняты в обмен на обещание руководства передать патенты в руки государства на время войны и уплатить скромный штраф. Таким образом, решение суда было призвано успокоить общественное мнение и существенного урона концерну не нанесло. В дневнике Икеса, в записи от 5 апреля 1941 года, есть горькие слова о том, что, когда на всю историю крупных сделок с врагом был пролит свет, стало совершенно ясно, почему среди лиц, чьи имена стали символами богатства и могущества Америки, так много симпатизирующих нацизму и стремящихся к сотрудничеству с ним. Нацистский режим оказался привлекателен прежде всего как деловой партнер, источник баснословных прибылей, поэтому так несложно было найти общий язык с диктаторомроднило стремление к господству. Какая польза была бы для страны, с тоской и безнадежностью констатировал Икес, если бы все эти махинации были тщательно расследованы и преданы широкой гласности.

Арнольд был точно такого же мнения. Несмотря на проигранное сражение на Рокфеллер-плаза, он и Икес изыскали еще одну возможность, чтобы вывести «Стандард ойл» на чистую воду. Их союзником оказался сенатор из Миссури — Гарри Трумэн, возглавлявший комиссию конгресса. Эта комиссия, названная по его имени, должна была разоблачить предательские сделки с противником. Под председательством Гарри Трумэна, или как его прозвали Гарри-дай-им-жару, комиссия провела в марте 1942 года несколько бурных заседаний, на которых рассматривалась противоправная деятельность «Стандард ойл».

26 марта на заседании комиссии выступил Арнольд, настроенный как никогда по-боевому. Он обстоятельно изложил все собранные им факты — а их оказалось более чем достаточно, — свидетельствующие о давних связях концерна с противником. Членам комиссии были представлены неоспоримые доказательства того, что американский концерн и немецкий химический гигант — опора нацистской экономики «И. Г. Фарбениндустри» — поделили между собой мир, как рождественский пирог, на рынки сбыта своей продукции. Арнольд представил комиссии также документы, изобличающие Фэриша, отказавшего канадцам в просьбе передать им необходимую для военной промышленности страны патентную информацию, поскольку Канада находилась в состоянии войны с фашистской Германией. На стол заседаний комиссии Арнольд положил солидную папку с неопровержимыми документами о преступной деятельности все того же Фэриша. Фэриш постоянно уклонялся от выполнения обязательств по ленд-лизу и действовал наперекор американской политике добрососедства в отношении союзной Канады, чтобы угодить Гитлеру. Не упустил Арнольд и вопроса о поставках синтетического каучука, в котором руководство концерна отказало ВМФ США, и о том, что представителю военно-морского министерства за время посещения одного из заводов концерна не разрешили наблюдать за технологическим процессом производства синтетического каучука. Были предъявлены также свидетельства сговора с Японией о продолжении сотрудничества в случае войны или торговой блокады. По окончании заседания 28 марта Трумэна, окруженного журналистами и фоторепортерами, спросили, убедили ли его представленные Арнольдом свидетельства о предательстве государственных интересов? Он ответил утвердительно.

Атмосфера вокруг Фэриша настолько накалилась, что он потерял голову и метался, словно загнанный зверь. Хладнокровно переждать бурю, чтобы потом, сохраняя спокойствие, предстать в сенатской комиссии, Фэриш не мог. Он устраивал бесконечные пресс-конференции, засыпал президента телеграммами, выступал по радио с длинными и маловразумительными заявлениями, дал газете «Нью-Йорк таймс» интервью, над текстом которого Тигл накануне просидел всю ночь и в котором все обвинения, выдвинутые Арнольдом, отвергались как «лишенные всяких оснований». Подогревая таким образом в самом себе и без того неуемную ярость, Фэриш, представ наконец 31 марта перед сенатской комиссией, кричал в лицо ее членам, брызгая слюной, что в грош не ставит все утверждения о предательской роли возглавляемого им концерна и отметает их с «негодованием и отвращением», и вновь подчеркивал свою безупречную преданность интересам отечества. Следующим хорошо продуманным ударом, который он нанес, был не раз впоследствии используемый демагогический довод о том, что деловое сотрудничество с «И. Г. Фарбениндустри» оказалось крайне полезным для Соединенных Штатов, поскольку патенты, полученные от немецкого концерна, содержали громадное количество ценной технической информации. При этом он, правда, не стал уточнять, что в распоряжение США они попали отнюдь не по милости «Стандард ойл», а по предписанию суда.

Действительно, по условиям соглашений между «Стандард ойл» и «И. Г. Фарбениндустри» большая часть основных исследовательских работ должна была проводиться в Германии. В силу этого американский партнер получал из Германии больше технической информации, чем был в состоянии давать сам. Однако в отчете руководства немецкого концерна германскому министерству хозяйства пояснялось, что и «И. Г. Фарбениндустри» получил от «Стандард ойл» ряд важных сведений о новых открытиях, необходимых в его научных исследованиях, тогда как казавшаяся довольно обширной информация, переданная американцам, в действительности состояла из неполных и отрывочных данных, которые могли найти практическое применение лишь в результате серьезных дополнительных исследований.

2 апреля разгневанный Арнольд ворвался в кабинет Икеса и с порога заявил: «Ты знаешь, эти деятели из «Стандард ойл», давая показания комиссии Трумэна, пошли на явное лжесвидетельство. Я могу это подтвердить и предупредил об этом. Как ты думаешь, если я выложу все доказательства, решатся наконец вынести против них обвинение?» Но Арнольд знал ответ наперед: не решатся. Осознав, что все его усилия бесполезны, Арнольд впал в апатию, хотя долго еще с мрачным видом выкладывал Икесу факт за фактом, изобличая министра Джесси Джонса в преднамеренном содействии нефтяному концерну в сотрудничестве с фашистской Германией.

Слушания в комиссии Трумэна были для президента Рузвельта настоящим кошмаром. Ему было ясно как день, что скандал вокруг «Стандард ойл» и нападки, зачастую самого оскорбительного содержания, на Тигла и Фэриша никак не помогут решению тех сложных задач, которые встали перед администрацией США после вступления страны в войну. Он не сомневался, что Арнольд и дальше будет ставить палки в колеса и без того со скрипом начавшей ход военной машины. Словом, для занимаемого поста Арнольд оказался слишком щепетилен, и в министерстве юстиции ему не место. Его просто убрали с дороги, сделав членом кассационного суда округа Колумбия. Узнав об этом, Икес 5 апреля с грустью отметил в своем дневнике, что нашли наконец способ заставить замолчать и несговорчивого Арнольда. Более того, военное и военно-морское министерства, оказавшие поначалу Арнольду самую решительную поддержку, теперь потребовали гарантий от президента, что действие антитрестовского законодательства будет приостановлено на время войны в отношении корпораций, выполняющих военные заказы. Урок, преподанный двум министрам во время встречи на Рокфеллер-плаза, видимо, не прошел бесследно: сотрудничество с концерном — вот что необходимо, как воздух, а всякие там принципы, патриотизмэто, извините, предрассудки.

Тигл был столь подавлен и обеспокоен самим фактом проводимого комиссией Трумэна и Арнольдом расследования, что решил направить письмо президенту. В нем он попытался оправдать свою позицию, а также высказал просьбу об отставке с поста главы национальной военной комиссии по использованию трудовых ресурсов. В ответном письме от 2 апреля 1942 года Рузвельт пытался убедить его изменить решение:

«Дорогой мистер Тигл! Передо мной лежит Ваше письмо от 23 марта с просьбой об отставке с поста главы национальной военной комиссии по использованию трудовых ресурсов. Прошу Вас отказаться от этого намерения, ибо глубоко убежден: Ваша деятельность в этом качестве приносит несомненную пользу государству. По моему мнению, которое совпадает с мнением министра юстиции, расследование деятельности концерна «Стандард ойл», проведенное сенатской комиссией, никоим образом не может и не должно повлечь подобной реакции с Вашей стороны».

Тем не менее, в сентябре 1942 года после новых разоблачений закулисных махинаций руководства нефтяного гиганта, теперь уже комиссией Боуна, Тигл вторично обратился с прошением об отставке, которое на этот раз было удовлетворено президентом, сделавшим при этом, однако, глубокий реверанс в виде следующей записки:

«Хотелось бы Вас заверить в том, что я высоко ценю усердную работу, проделанную Вами на протяжении многих месяцев… и Ваш чрезвычайно полезный вклад в наращивание военных усилий».

Фэриш по-прежнему оставался членом военного совета по нефти. Икес никак не мог смириться с тем, что тот занимает такой стратегически важный пост, о чем и заявил Рузвельту 3 апреля 1942 года в разговоре по телефону. Однако президент настоятельно просил его не вмешиваться в это дело. Тогда бескомпромиссный министр на свой страх и риск за спиной Рузвельта решил позвонить Джону Д. Рокфеллеру-младшему с просьбой по своей инициативе сместить Фэриша, рассудив, что владелец «Стандард ойл» пойдет на это, чтобы избавиться от человека, чье имя запятнано в результате скандальных разоблачений. Но, как увидим, просчитался. Разговор с Рокфеллером он начал с заявления, что связи концерна с фашистским «И. Г. Фарбениндустри» уже не секрет не только для него. Рокфеллер на другом конце провода слушал молча. Икес с целью вызвать желаемую реакцию, не жалея красок, нарисовал страшную картину шумного разоблачения, когда возмущенная общественность потребует решительных действий. Икес добавил, что позвонил не затем, чтобы потребовать у Рокфеллера немедленного увольнения Фэриша, а с целью предупредить скандальную ситуацию, когда Рокфеллер будет вынужден к такому шагу дальнейшими расследованиями, в ходе которых председатель правления его концерна будет, несомненно, окончательно разоблачен.

Тут наконец Рокфеллер нарушил молчание, но лишь для того, чтобы заявить министру, что ни секунды не сомневается в кристальной честности, искренности и патриотизме Тигла и Фэриша. Рокфеллер заверил Икеса, что сам он абсолютно не причастен к тем сделкам, которые ставят в вину руководству принадлежащего его семье нефтяного концерна (в это крайне трудно поверить, принимая во внимание существование инвестиционного банка «Шредер, Рокфеллер, инк.»!).

В заключение Рокфеллер подчеркнул, что мнение его относительно Тигла и Фэриша осталось непоколебимым и он будет отстаивать обоих, пока не получит самых неопровержимых улик против них. Рокфеллеры, добавил он назидательно, потому и стали Рокфеллерами, что всегда умели постоять за своих друзей.

Икес поспешил заверить, что ни в коем случае не намерен сгущать краски, но в данном вопросе, затрагивающем престиж администрации США, нельзя сбрасывать со счетов фактор общественного мнения. Нельзя допустить, чтобы правительство заподозрили в потворстве дельцам, пытающимся свести на нет усилия, направленные на борьбу с врагом.

На другой день Трумэн и Икес обедали вместе. Разговор, естественно, вертелся вокруг этой же темы. Трумэн считал, что Икес должен немедля исключить Фэриша из членов военного совета по нефти. Икес не мог ни возразить, ни сказать, что Фэриша взял под защиту сам президент. Вместо этого он обрушился на прессу, обвинив ее в продажности. Как ловко она сумела замять дело, продемонстрировав истинные чудеса в искусстве умалчивать, недоговаривать и препарировать факты! Он, профессиональный репортер, впервые видит такую тесную зависимость прессы от большого бизнеса. Позже, оставшись наедине с собой, Икес записал в дневнике, что все его действия очень напоминают со стороны отчаянные попытки пробить лбом каменную стену.

Трумэн обещал сделать все возможное, чтобы сенатский комитет продолжил расследования. Икесу этого было мало. С его помощью сенатор Гомер Т. Боун был назначен главой сенатской патентной комиссии, начавшей работу 1 мая. Во всем, что касалось сомнительной деятельности «Стандард ойл», Боун проводил ту же линию, что Икес, Арнольд и Трумэн. Буквально на следующий день на заседании патентной комиссии выступил молодой коллега Арнольда по управлению по вопросам антитрестовского законодательства министерства юстиции Ирвинг Липковиц с новыми обвинениями в адрес нефтяного концерна. Он заявил, что «Стандард ойл» умышленно оттягивает массовое производство для военной промышленности США уксусной кислоты с одобрения своих нацистских партнеров. По его образному выражению, «Стандард ойл» превратился в «Чарлз Маккарти «И. Г. Фарбениндустри» в химической промышленности».[18]

Следующим на заседании выступил сенатор Роберт Лафолет-младший. Он говорил, что Тигл и Фэриш, эти «мастера обмана общественного мнения», ради узких интересов своего концерна предпочли не появляться лично на заседаниях комиссии. Они боялись «выйти с открытым забралом», ибо прекрасно понимали: перед дачей показаний сенатской комиссии будут приведены к присяге и подвергнуты перекрестному допросу. Вместо этого они предпочли тактику голословного отрицания всего, что говорится не в их пользу, анонимно, через подставных лиц. Руководство «Стандард ойл» использовало старый демагогический прием: оно предпринимало все возможное, чтобы дискредитировать противников и тем самым компенсировать неубедительность доводов в свое оправдание.

6 мая представитель министерства юстиции Джон Джэкобс в своей речи аргументированно утверждал, что «Стандард ойл» приложил немало сил, чтобы противодействовать производству взрывчатых веществ на предприятиях. Концерн блокировал освоение нового способа изготовления синтетического аммиака, по просьбе опятьтаки «И. Г. Фарбениндустри». Новая технология еще долго оставалась недосягаемой для американской промышленности. Вдобавок в США по вине «Стандард ойл» было ограничено производство из природного газа водорода и смазочных материалов, необходимых авиации при полетах на больших высотах. Затем он представил комиссии документ, из которого явствовало: 1 сентября 1939 года, в день, когда Германия вторглась в Польшу, руководство «Стандард ойл» в срочной телеграмме «И. Г. Фарбениндустри» услужливо предлагало выкупить за 20 тыс. долларов 20-процентную долю участия немецкого концерна в одном из располагавших важными патентами филиалов «Стандард ойл». В письме, отправленном вслед за телеграммой, пояснялось: «Единственно, чем мы руководствуемся при этом, — желанием застраховать пусть небольшой интерес «И. Г. Фарбениндустри» от неприятных последствий, которые может повлечь вступление США в войну против Германии, ибо очевидно, что в этом случае, если не принять предложенных нами мер, 20-процентная доля немецкого участия в нашем филиале перейдет целиком под опеку управления по охране иностранной секвестрованной собственности в США и окажется, таким образом, вне нашего контроля».

Выяснилось также, что между этими промышленными гигантами существовала договоренность, в силу которой «И. Г. Фарбениндустри» должен был под прикрытием «Стандард ойл» оформить заявки на постройку нефтеперерабатывающих предприятий во Франции и Великобритании во время войны. Это последнее разоблачение шокировало сенатора Боуна. «Просто непостижимо, — сказал он. — Единственная польза, которую несет война, — разоблачение этих чудовищных вещей».

Почуяв, что ситуация крайне обострилась, Фэриш 7 мая прислал в адрес сенатской комиссии длинную и сердитую телеграмму. В ней Фэриш опровергал утверждение, будто он не решился лично предстать перед сенаторами и отмести все наветы. Ему было отказано, как следовало из телеграммы, в доступе на заседания. (На самом деле никто и никогда не препятствовал его присутствию.) Текст телеграммы был составлен таким образом, что понять, о чем идет речь, никому не удалось. Это была не первая телеграмма, отправленная Фэришем с единственной целью — максимально запутать расследование и увести его в сторону с верно найденного пути. Очередная увертка профессионального интригана!

Слушания в комиссии Боуна возобновились 7 августа. Первым выступил инженер одного из нефтеперерабатывающих заводов в Техасе, Р. Старнс, который рассказал, что все его попытки наладить производство синтетического каучука со времени событий в Перл-Харборе неизменно наталкивались на противодействие со стороны «Стандард ойл». Прочитав отчет об этих показаниях, Фэриш тут же отправил очередную телеграмму сенатору Боуну с выражением недоумения относительно того, почему сенатор позволяет превращать заседания возглавляемой им авторитетной комиссии сената в арену для «грубых и необоснованных выпадов» против возглавляемой им корпорации.

Выступление Старнса он назвал «беспардонной ложью и подтасовкой фактов». По словам Фэриша, никакого саботажа со стороны «Стандард ойл» не было — зря Старнс старается убедить членов сенатской комиссии в обратном. Фэриш продолжал:

«Наиболее клеветнические утверждения мистера Старнса почерпнуты из распространенных комиссией пресс-релизов, откуда эта подтасованная информация попала в печать при содействии самих членов сенатской комиссии. Таким образом, вы вряд ли возьметесь утверждать, будто не знали заранее об оскорбительных для нашей корпорации обвинениях, с которыми готовился выступить этот свидетель. Кроме того, само его появление перед членами комиссии обращает на себя внимание и говорит о многом: даже если, как вы утверждаете, этот свидетель предстал перед комиссией по собственной инициативе, трудно поверить, что лишь в силу случайного совпадения его показания попали в тот же бюллетень заседаний комиссии, что и речи ранее выступавших свидетелей».

Вся эта риторика Фэриша с единственной цельювыйти сухим из воды — не произвела особого впечатления ни на Боуна, ни на членов специально созданной Рузвельтом комиссии по вопросам производства дефицитного для США синтетического каучука. Кстати, во главе комиссии стоял известный сенатор Бернард Барух. Заседание комиссии проходили в несколько необычной обстановке: ее члены в сорочках с короткими рукавами, без галстуков, обычно располагались на садовых скамейках площади Лафайет, то и дело обмахиваясь носовыми платками — душное лето в Вашингтоне! В центре живописной группы, удобно откинувшись на спинку скамьи, сидел сам Барух, неторопливо излагая сенаторам свой план выхода из острого «резинового кризиса» и бросая хлебные крошки слетавшимся к его ногам голубям.

12 августа с опровержением обвинения Старнса выступил Ричард Дирборн, представитель федерального агентства «Раббер резерв компани», которое ведало вопросами производства и распределения синтетического каучука. Его показания, впрочем, едва ли можно отнести к разряду объективных, ведь он тесно сотрудничал со «Стандард ойл» и «Тексас компани». Затем перед членами комиссии снова предстал Джон Джэкобс, на этот раз в форме рядового американской армии (он лишь накануне надел погоны). Джэкобс рассказал, что по уговору с «И. Г. Фарбениндустри» «Стандард ойл» преднамеренно сократил производство метанола, использовавшегося иногда в качестве горючего и весьма ценного в условиях нехватки бензина.

Кульминационным моментом расследования стало заседание комиссии Боуна 20 августа, когда ее члены имели счастье лицезреть Фэриша и Говарда. Последний заученно отбарабанил традиционные доводы о том гигантском вкладе, который концерн вносил в эффективность военных усилий США, снабжая вооруженные силы горючим, синтетическим каучуком и множеством других материалов, без которых ни один самолет, автомобиль или военный корабль не сдвинулись бы с места. Говард попросил членов комиссии обратить внимание на следующий важный факт: лабораторные исследования масел, горючего и резины сбитых вражеских самолетов показывают, что фашистская Германия «в незначительной степени» пользовалась обменом информации с американскими корпорациями. Он, правда, не объяснил, как получил доступ к сбитым самолетам, а главное, как удалось установить качество и состав горючего самолетов, от которых остались лишь обгоревшие обломки.

Крикмор Фат, привлеченный комиссией Боуна в качестве эксперта, попытался подробнее расспросить Фэриша о поставках «Стандард ойл» авиационного бензина бразильским авиалиниям, принадлежащим нацистам. «По условиям ленд-лиза ваша компания, как и все остальные, должна была всемерно помогать союзным странам. Тогда в чьих, по-вашему, интересах действовал «Стандард ойл», поставляя горючее нацистской компании «Л. А. Т. И.», — в интересах Соединенных Штатов или Его Величества Доллара?» — съязвил он. «Я действовал по указанию Его Величества государственного Департамента, — не задумываясь парировал Фэриш. — Может быть, вы и его патриотизм ставите под сомнение?»

Подобным перепалкам между Фатом, с одной стороны, Фэришем и Говардом — с другой, не было конца. В процессе изнурительного для обеих сторон расследования Фат неоднократно уличал Фэриша в откровенной лжи. В ответ на негодующие реплики Фэриша Боун, желая восстановить порядок, как-то в сердцах заметил: «Вы разве не знаете, что в суде сначала должен быть выслушан истец?», на что Фэриш отреагировал мгновенно: «Так вы рассматриваете слушание в сенатской комиссии как судебное разбирательство?»

Словесные дуэли мало впечатляли Боуна, хотя он и пытался положить конец бесплодной перепалке. «Стандард ойл», что и говорить, мощный концерн, — примирительно заметил он, — но это не означает, что ему позволительно вводить в заблуждение американский народ, во всяком случае, пока я жив, этому не бывать! Вы сами знаете, насколько беспочвенны все доводы вашей и других гигантских корпораций о том, что конгресс пытается парализовать и подчинить себе их деятельность. Вы лучше нас знаете, что это не так. Никто не сумеет тягаться с вами — крупнейшей в мире нефтяной компанией».

Разраставшаяся лавина скандальных фактов, выявленных в ходе расследования, достигла близких Тигла и Фэриша. Сыновья Фэриша, служившие в американских ВВС, неоднократно слышали упреки в том, что их папочка снабжает горючим немецкие самолеты, которые каждый день уносят жизни служивших бок о бок с ними ребят. Жен этих двух крупных дельцов прежние подруги по светским дамским клубам перестали узнавать. Не говоря уже о том, как неуютно чувствовали себя Тигл и Фэриш на общих собраниях акционеров концерна, недовольных падением прибылей, ибо традиционные партнеры сторонились «Стандард ойл», снискавшего столь дурную славу. В порыве отчаяния члены совета директоров решили прибегнуть к услугам знаменитого Эрла Ньюсома, специалиста по коммерческой рекламе, надеясь, что его профессионализм сотворит чудо и поднимет престиж концерна в глазах американцев. Джон Рокфеллер не хотел обжечься о пламя скандала, бушевавшего вокруг принадлежавшего ему концерна. Джон и после продолжительных бесед с Фэришем и Тиглом занял позицию стороннего человека — он якобы и не подозревал, что конкретно предприняло руководство его компании, налаживая сотрудничество с фашистской Германией. На бесчисленных пресс-конференциях Фэриш не уставал твердить о том вкладе, который внес «Стандард ойл» в увеличение военного потенциала США… Но ничто не смогло отвести или ослабить тот роковой удар, который был нанесен прежде всего самому Фэришу деятельностью сенатской комиссии Боуна. Он был сломлен, как, впрочем, и Тигл. Их теперь редко видели даже на заседаниях совета директоров. Стрессовое состояние оказалось столь тяжким, что оба потеряли интерес к охоте, она больше не доставляла им удовольствия. Устланные коврами коридоры роскошного здания на Рокфеллер-плаза редко оглашал раскатистый бас Тигла, выветрился запах его сигары. Что и говорить, Трумэну, Боуну и Арнольду удалось нанести Тиглу глубокую, если не смертельную рану.

29 ноября, отметив День благодарения[19] в Нью-Йорке, Фэриш с семьей отправился в свой любимый «охотничий домик», недалеко от Милбрука, штат Нью-Йорк. Весь день он бродил по осеннему лесу, готовому вот-вот сбросить сухую как пергамент листву, не в силах надышаться необыкновенно чистым после нью-йоркской гари воздухом. Он совершал эту прогулку в одиночестве, и никто не видел ни необычайной бледности его лица, ни сведенных к переносице бровей, ни усталости в каждом движении… Ночью около двух часов Фэришу вдруг стало плохо. Срочно послали за врачом. Через полчаса он признался жене, что чувствует сильную боль в руке, а через несколько минут его сердце остановилось. Заупокойную мессу отслужили в Сент-Джеймском епископальном соборе в Нью-Йорке три дня спустя, а похоронили Фэриша в Хьюстоне.

На траурную церемонию съехались многие близкие ему и его делу люди: Тигл, новый председатель правления концерна Ральф Галлагер, Альфред Слоан из «Дженерал моторс» и президент «Нэшнл сити бэнк» Уильям Брэди. Был здесь, конечно, и Фрэнк Говард. Одним словом, выстроился почетный караул — «братство» бизнеса отдавало последнюю дань уважения одному из самых видных своих членов. Гарольд Икес, не один день потративший на разоблачение деятельности Фэриша, готового сотрудничать с нацистами ради узкокорыстных интересов концерна, счел возможным отреагировать на смерть Фэриша довольно лицемерным некрологом:

«Узнав о смерти мистера Фэриша, я испытал ощущение большой потери. Он был деятельным членом многих правительственных комиссий и военного совета по нефти с момента их создания, отдавая этой работе свои знания, опыт, невероятное трудолюбие, движимый как истинный патриот сознанием необходимости сделать все, но выполнить правительственную программу по мобилизации нефтяных ресурсов для нужд обороны, а с началом войны — для приближения победы. Подчас эти задачи требовали от мистера Фэриша, как главы концерна, немыслимого напряжения и вынуждали отказываться от шагов, в иное время логичных в конкурентной борьбе. Для дела осуществления правительственной военной программы по нефти — это трудно восполнимая утрата».

Страсти вокруг «Стандард ойл» продолжали кипеть, сталкивались характеры, политические симпатии и антипатии, а концерн не менял ни стратегии, ни тактики, действуя чрезвычайно активно в прежнем русле. 8 августа 1942 года один из филиалов концерна «Вест Индиа ойл компани» продал в Буэнос-Айресе нефть связанной с нацистами «Компаниа Аргентина комерсиаль де паскериа» с согласия министерства финансов США. Сделку санкционировали в соответствии с законом американское посольство в Аргентине и госдепартамент, а кроме того, члены совета по нефти в Вашингтоне, регулярно получавшие денежное вознаграждение от «Стандард ойл».

24 августа первый секретарь американского посольства в Панаме написал госсекретарю Корделлу Хэллу письмо, начало которого смахивало на газетный заголовок: «Подозрительная переписка, — возможен контроль стран «оси» над патентами на горючее!» Оказывается, в руки местного почтового цензора попало письмо некоего Мигеля Брауна, гражданина Коста-Рики, изобретателя нового вида горючего, названного им в свою честь браунитом. В письме, адресованном Фрэнку Говарду и Г. Макларину из руководства «Стандард ойл», он предлагал концерну приобрести патент на это изобретение. Но самое любопытное заключалось в том, что Браун одновременно являлся секретарем и казначеем компании «Кемнико», нью-йоркского филиала «И. Г.

Фарбениндустри», занесенного в «черный список» с начала войны. Перехвачено было и ответное письмо Фрэнка Говарда, в котором он высказал крайнюю заинтересованность этим предложением и просил как можно скорее начать конкретные переговоры.

28 августа, то есть через четыре дня после описываемых событий, сотрудник аппарата американского торгового советника в Аргентине подписал разрешение на продажу филиалом «Стандард ойл» нефти аргентинскому отделению «И. Г. Фарбениндустри», которое также числилось в «черном списке».

Осенью 1942 года стало очевидно: Германия испытывает острейшую нехватку горючего (автор преувеличивает, утверждая, что осенью 1942 г. Германия испытывала «острейшую нехватку горючего». В то время она использовала почти всю нефть, добываемую в странах-сателлитах — Румынии и Венгрии. Кризис с топливом в Германии возник после того, как в результате нового наступления Советской Армии летом 1944 г. она полностью утратила доступ к крупным нефтепромыслам в Румынии).

Из-за плохих погодных условий транспортировка нефти танкерами и автоцистернами оказалась затруднительной. В Северной Африке генерал Бернард Монтгомери разбил немцев под Эль-Аламейном, Советская Армия осуществила успешные наступательные операции против нацистских армий (попытка автора приравнять значение событии на советско-германском фронте и в Северной Африке осенью 1942 г. беспочвенна. В сражении под Эль-Аламейном 23 октября — 4 ноября 1942 г., выигранном английскими войсками, немецко-итапьянская танковая армия. «Африка» потеряла 55 тыс. человек, 320 танков и около 1 тыс. орудий. Советская же армия только в ходе контрнаступления под Сталинградом (19 ноября 1942 г. — 2 февраля 1943 г.) нанесла фашистскому блоку несравнимые потери. Он лишился 800 тыс. человек, до 2 тыс. танков и штурмовых орудий, более 10 тыс. орудий и минометов, около 3 тыс. самолетов).

В этой ситуации роль нейтральной Швейцарии в глазах гитлеровского командования чрезвычайно возросла. На словах сочувствуя союзникам, правительство этой страны на деле оказывало неоценимые услуги Гитлеру, позволяя транспортировать через свою территорию сырье в Германию, а оттуда вывозить точные приборы и станки. Нацисты использовали Швейцарию как «нефтяной путь» во Францию, которая с середины ноября 1942 года была ими полностью оккупирована. Зная все это, преданные интересам родины американские компании, связанные с европейским рынком, делали все возможное, чтобы перекрыть нефтяное русло, по которому из Румынии и Венгрии через Швейцарию текла нефть, как воздух необходимая нацистской военной машине. Горючее, полученное из этой нефти, использовалось для заправки гитлеровских военных грузовиков, бронемашин и танков. Но Фэриш не обременял себя патриотическими чувствами точно так же, как и Форд, который поставлял врагу грузовики.

Швейцарское отделение «Стандард ойл» поддерживало постоянный контакт со штаб-квартирой концерна на Рокфеллер-плаза в Нью-Йорке. Было принято решение не оформлять это отделение как самостоятельное юридическое лицо, поскольку Швейцария в войне оставалась нейтральной. В начале ноября 1942 года Генри Хенгглер и Давид Дювузэн, руководившие отделением «Стандард ойл» в Берне, явились с визитом в американскую дипломатическую миссию, где встретились с ее главой Леландом Гаррисоном и торговым атташе Дэниелом Риганом. Бизнесмены просили разрешения госдепартамента на продолжение перевозок нефти из Румынии, где ее добывали из скважин, проданных или сданных в аренду в свое время «Стандард ойл» нацистам. Нефть предполагалось перевозить в автоцистернах через Швейцарию для использования, в числе других, германским и венгерским посольствами.

В соответствии с инструкцией госдепартамента от 10 июля 1942 года Гаррисон и Риган имели полномочия решать подобные вопросы по собственному усмотрению, руководствуясь положениями президентского указа № 8389, регламентировавшего торговлю с противником. Установившаяся практика, однако, требовала, чтобы сотрудники любой американской дипломатической миссии в случае обращения к ним с подобной просьбой, прежде, чем дать согласие, запрашивали мнение Дина Ачесона и Моргентау.

Эта встреча в американской миссии проходила в самой сердечной атмосфере. Гаррисон и Риган пообещали, что сразу же свяжутся с Вашингтоном, а Хенгглеру и Дювузэну посоветовали, не теряя времени, заручиться согласием швейцарских властей. Представители «Стандард ойл» так и поступили и услышали, изложив свою просьбу, типично швейцарский ответ: «Прежде всего, джентльмены, мы должны исходить из нашего национального законодательства. Статья 273 Уголовного кодекса гласит, что всякий, кто торгует с подданными той страны, против которой его государство ведет войну, может быть приговорен к тюремному заключению». Швейцарские чиновники посоветовали американским джентльменам, как обойти законы их страны: «Стандард ойл» должен хранить в тайне названия компаний, которым собирается поставлять продукцию. В этом случае швейцарские власти будут избавлены от необходимости возбуждать уголовное дело.

Дэниел Риган 4 ноября направил Дину Ачесону письмо с просьбой разрешить эту сделку. Поскольку швейцарские власти не вправе ее санкционировать, подчеркивал он, разрешение должно исходить непосредственно из Нью-Йорка.

«Стандард ойл», — писал Риган, — просит вашего согласия на транспортировку и хранение в Швейцарии бензина и горючих масел, импортируемых для использования нацистской и венгерской дипломатических миссий. Цистерны с нефтью, перевезенные по контролируемым странами «оси» железным дорогам, «Стандард ойл» получит на одной из швейцарских железнодорожных станций. Американские и британские нефтяные компании находятся в зависимом от противника положении из-за поставок нефти, импортируемой швейцарским синдикатом «Петрола». Распоряжение концерну «Стандард ойл» прекратить обслуживание вражеских миссий может послужить лишь поводом для отказа противника от разрешения американским компаниям участвовать в распределении нефти, которую добывают на подвластной ему территории.

При этом надо иметь в виду, что дипломатическая миссия США в Швейцарии отапливается углем, а посольские машины заправляются бензином, купленными у противника. Кроме того, если «Стандард ойл» прекратит доставку горючего и других нефтепродуктов миссиям вражеских стран, его место тут же займет неамериканская компания — без всякого ущерба для потребителей. Одним словом, настаивать на подобных мерах неразумно, ибо они неизбежно повлекут ответные репрессивные меры против всех американских и британских нефтяных компаний. В силу изложенных выше причин миссия США в Берне рекомендует выдать «Стандард ойл» разрешение продолжать такого рода торговую деятельность».

В том же письме Риган просил разрешение выплачивать ежемесячную зарплату немецкому служащему бернского отделения концерна с имевшегося у него в Швейцарии клирингового счета. Далее он сообщал, что «Стандард ойл» по-прежнему принадлежит на Рейне баржа «Эссо-4», находящаяся с самого начала войны в распоряжении гитлеровцев, причем ДАПГ, немецкий филиал концерна «Стандард ойл», платит в Нью-Йорк за пользование этой баржей. Что касается принадлежащих концерну барж «Пико-I» и «Пико-II», то они регулярно перевозят по Дунаю грузы для Круппа, «И. Г. Фарбениндустри» и других нацистских компаний, а «Стандард ойл» получает за это деньги, выплачиваемые нацистами через ДАПГ.

Особое внимание в письме было уделено некоему Жану Инглесси. Он занимал ответственный пост в парижском отделении «Стандард ойл» во время нацистской оккупации, оставаясь также членом совета директоров филиала «Стандард ойл» в Лозанне (Швейцария).

Риган настаивал, чтобы Инглесси и впредь сохранял оба поста.

Далее Риган ходатайствовал перед госдепартаментом о предоставлении концерну «Стандард ойл» официально го разрешения на перевозки принадлежащих ему цистерн нефти по железным дорогам оккупированной Франции в Швейцарию. Несколько таких цистерн уже было предоставлено в распоряжение немецкой армии и застраховано швейцарским страховым агентством на случай непредвиденных обстоятельств в военное время. «Стандард ойл» стремился заручиться поддержкой госдепартамента и заставить швейцарские власти потребовать у нацистов возмещения ущерба — цистерны были повреждены во время бомбежки английской авиацией.

26 декабря 1941 года Джон Вайнант, посол США в Лондоне, обсуждал этот вопрос с министром финансов Великобритании сэром Кингслеем Вудом. Все взвесив, ответственные представители стран-союзниц в войне против нацистской Германии не решились прекратить экономическую помощь врагу. Мастерски воспользовавшись дипломатической риторикой, они признали, что «предпочтительней», разумеется, было бы, если бы швейцарская, а не американская компания занималась поставками горючего дипломатическим миссиям стран «оси», но если все останется по-прежнему, тоже не страшно. Самое главное — «избежать риска спровоцировать противника подняв этот вопрос». Стороны пришли к следующему выводу, о котором Вайнант тут же сообщил в Вашингтон:

«Посольство США разделяет мнение британского правительства о том, что в данный момент не следует ломать установившийся порядок вещей и предпринимать шаги, которые едва ли негативно отразятся на положении Германии, а только усугубят тяжелое положение союзников и лишат перспективы деятельность американских и британских нефтяных компаний».

Дух потворства коллаборационизму бизнесменов с врагом восторжествовал. Американский посол и британский министр согласились с тем, что служащий-нацист будет получать зарплату из американского кармана. Плату за аренду нацистами речных барж было решено по-прежнему перечислять крупнейшему американскому концерну. Жан Инглесси может, как и раньше, занимать руководящий пост в отделении концерна с условием, что он не будет постоянно проживать в оккупированной Франции. Наконец, «Стандард ойл» получит официальное разрешение от соответствующих ведомств на переговоры с Францией через отделение «Чейз нэшнл бэнк» в Париже для истребования возмещения ущерба, нанесенного концерну. (Во время бомбежки взорвались железнодорожные цистерны, принадлежащие «Стандард ойл»).

29 декабря посольство США в Лондоне направило в Вашингтон ходатайство об удовлетворении всех поданных заявок на торговлю с врагом.

Дела были переданы на рассмотрение Моргентау. Под сильным нажимом со стороны госдепартамента он санкционировал почти все сделки, но наотрез отказался разрешить «Стандард ойл» и впредь поставлять топливо дипломатическим миссиям стран «оси». Однако ему пришлось согласиться, чтобы поставки продолжались, пока их не возьмет на себя какая-нибудь швейцарская компания.

28 января Гаррисон в резкой форме выразил несогласие с этим решением, повторяя привычный довод о том, что «крайне опасно провоцировать противника», однако взял на себя заботу подыскать швейцарскую фирму, готовую стать преемницей американского концерна.

Результатом бумажной волны, поднятой по всем этим вопросам причастными к делу ведомствами, явилось то, что «Стандард ойл», как и раньше, снабжал горючим противника, а в обмен получал топливо и бензин для американской дипломатической миссии, и продолжалось это до середины 1943 года.

Торговля с врагом шла бойко не только на европейском рынке, но и в Латинской Америке. 5 марта 1943 года «Стандард ойл» получил разрешение от госдепартамента на покупку у одной из контролируемых нацистами корпораций большой партии специального оборудования. 22 марта юрисконсульту адвокатской конторы в Рио-де-Жанейро, занесенному в «черный список», «Стандард ойл» перевел 3668 долларов «за услуги». Практически каждый раз, когда концерн обращался к госдепартаменту и министерству финансов с просьбой о разрешении на торговлю с контролируемыми противником компаниями, ответ был положительным. 21 апреля Дювузэн отправил в Цюрих телеграмму, подтверждающую отправку 16,7 тонны горючего нацистам. Телеграмму перехватила цензура и срочно передала всем подразделениям разведки… но никакой реакции не последовало.

1 июня 1943 года И. Стоун, корреспондент журнала «Нэйшн» (кстати, ничего не подозревавший о приведенной выше переписке между представителями правительственных органов США по поводу «Стандард ойл», ибо все эти документы были рассекречены только в 1981 году), опубликовал отчет о торжественном обеде, устроенном руководством концерна для акционеров концерна в Флемингтоне (штат Нью-Джерси). Репортер не без юмора описывал, как Ральф Галлагер, преемник Уолтера Тигла на посту председателя совета директоров, пытался отбиться от возмущенных акционеров, в основном почтенных и патриотически настроенных потомков первых американских колонистов, желавших знать правду о сотрудничестве концерна с флагманом нацистской экономики — «И. Г. Фарбениндустри». Галлагер приготовил «веские» аргументы против подобных нападок. Он продемонстрировал собравшимся двух молчаливых молодых людей, случайно уцелевших после того, как нацистские подводные лодки по недоразумению пустили на дно два танкера «Стандард ойл». На этом основании акционерам по сценарию Галлагера был задан риторический вопрос: можно ли ставить под сомнение патриотизм компании, принесшей на алтарь борьбы с фашизмом жизнь трехсот своих людей? «Цинизм Галлагера, — писал в своем репортаже корреспондент, — вызвал у меня легкую дурноту».

Затем слово взял Джеймс Джерард, бывший посол США в Германии, и заверил всех присутствующих, что ему ни разу за все время пребывания на своем посту не доводилось слышать о каких-либо американо-германских контактах. В искренности почтенного старца никто не мог усомниться, но лишь немногие из присутствующих знали: выступавший покинул Германию в 1915 году — за десять лет до создания концерна «И. Г. Фарбениндустри».

Это из ряда вон выходящее застолье увенчали слова Ральфа Галлагера, произнесшего без тени смущения: «Мы никогда не связывали себя с «И. Г. Фарбениндустри» какими-либо картельными соглашениями». При этом, как признается своим читателям видавший виды корреспондент влиятельного журнала, он вновь почувствовал, что вот-вот упадет в обморок.

Вместе с тем всего лишь восемь дней спустя представитель «Стандард ойл» в Венесуэле получил секретное распоряжение продолжать торговлю нефтью (общим объемом 13 тыс. тонн ежемесячно) с компанией Густава Зинга (с фирмой Зинга Нельсон Рокфеллер на протяжении длительного времени был связан договорами об аренде оборудования. — Прим. авт.) и тремя другими корпорациями, также внесенными в «черный список».

15 июня того же года временный поверенный США в Венесуэле направил Корделлу Хэллу документ, содержание которого в условиях войны вызывает по меньшей мере недоумение. Это было не что иное, как перечень сделок, заключенных американскими компаниями и корпорациями с фирмами и частными лицами, внесенными в «черный список»! Остается добавить, что такие перечни ежемесячно направлялись в госдепартамент на протяжении всей войны.

Из докладной записки, поступившей в госдепартамент из Каракаса (Венесуэла) в августе 1943 года, следует, что венесуэльский филиал «Стандард ойл» добился права на торговлю еще с пятью местными компаниями из числа внесенных в «черный список», доставляющих нефть в Арубу для отправки в фашистскую Испанию.

Ни одна из этих преступных сделок никогда не была предана гласности — об этом позаботились прежде всего верховные власти, засекретив все документальные свидетельства подобных махинаций более, чем на сорок лет. Все же Ральфу Галлагеру и Уолтеру Тиглу не удалось спрятать концы в воду. Вскоре широкую огласку получил факт о поставках нефти в Испанию после начала второй мировой войны, причем оплачивались они из активов франкистского режима, хранившихся в Федеральном резервном банке США и специально размороженных с этой целью. В то же время деньги, находившиеся на счетах республиканцев в Банке Англии, Банке Франции и БМР, были переданы нацистам.

Надо сказать, что фашистская Испания не была конечным адресатом: американская нефть следовала далее в Гамбург. В то время когда в США ощущался острейший дефицит горючего, американские компании перекачивали в Испанию нефти больше, чем ее поступало потребителям в США.

Первым забил тревогу американский посол в Мадриде Карлтон Хейс, заявивший 26 февраля 1943 года, что «на душу населения в Испании приходится значительно больше нефтепродуктов, чем в данный момент на каждого из жителей Атлантического побережья Соединенных Штатов». Это заявление привлекло внимание печати. Газета «Нью-Йорк таймс» обратилась к пресс-секретарю Корделла Хэлла с просьбой его прокомментировать. Он, глазом не моргнув, заявил: нефть в Европу поступает из стран Карибского бассейна, а не из США, и перевозится испанскими танкерами. Пресс-секретарь счел нужным умолчать и о том, что при содействии коллаборационистов американская нефть переправлялась также в Виши и во французские владения в Вест-Индии.

Посол Хейс в Мадриде признал: объем ввозимого из Америки бензина и нефтепродуктов равноценен полной грузоподъемности испанского танкерного флота. Он, правда, при этом не сказал о том, что большая часть этого флота постоянно курсировала между Испанией и Германией, снабжая топливом немецкие посольства, консульства, военные объекты, подвозя горючее для заправки танков и бронемашин, а также перевозя личный состав на Восточный фронт, помогая таким образом гитлеровцам в войне против Советской России, союзницы США.

Противника снабжали не только нефтью. В 1943 году американские компании продали франкистам 25 тыс. тонн сульфата аммония и 10 тыс. тонн хлопка, несмотря на то, что нехватка этих товаров ощущалась в Соединенных Штатах.

26 февраля 1943 года в газете «Нью-Йорк таймс» появилась статья известного экономиста Генри Уолдмена. Он писал: «Итак, мы представляем собой нацию, оказывающую активную экономическую помощь противнику, с которым ведем войну, но и это еще не вся правда. Устами посла своей страны мы заявляем, что готовы продолжать и даже расширять эту помощь… Испаниянаш противник, а мы не устаем печься о решении ее проблем!..»

Вынужденный реагировать на подобную критику, помощник госсекретаря Сэмнер Уэллес заявил 11 марта:

«Правительство США и Великобритании получили заверения, что немцам не достанется ни капли американской нефти». Он не потрудился уточнить, что «заверения» исходили от… Франко и потому верить им смешно и непростительно.

Нефтяная река не мелела. 22 января 1944 года заместитель госсекретаря Дин Ачесон в радиопередаче Эн-би-си, озаглавленной «Говорит госдепартамент», заявил:

«США вынуждены продавать Испании нефть, поскольку это предусмотрено комиссионным соглашением, достигнутым с нейтральными странами в ответ на их обещание воздерживаться от поставок противнику необходимых ему товаров».

В течение ближайшей недели вскрылись новые факты о помощи врагу. Опираясь на них, Гарольд Икес, несмотря на противодействие со стороны Дина Ачесона, добился принятия президентом Рузвельтом решения о временном прекращении поставок нефти в Испанию. Икес предусмотрительно подобрал целое досье, из которого явствовало, что нефть из Испании попадала прямо в Германию, что на испанской территории беспрепятственно действовали немецкие агенты, а Франко недавно предоставил фашистской Германии кредит в размере 400 млн. песет. Лишь одного этого кредита было достаточно Гитлеру, чтобы купить столько нефти, сколько ему необходимо, а также стратегически важный материал — вольфрам.

Все это было, конечно, прекрасно известно госдепартаменту задолго до того, как Икес сделал решительный шаг. Однако никто там никогда и не думал предпринимать что-либо подобное. Всплывшая на короткое время правда о поставках в Испанию вынудила официальные органы США ввести в практику досмотр судов, шедших под испанским флагом. Обнаружилось, что везли они нефть, платину, промышленные алмазы и большое количество аргентинского печеночного экстрактатонизирующего средства для пилотов, экипажей подводных лодок и десантников. Разрешения, полученные от американских властей, помогали им благополучно избегать задержания английскими патрульными судами.

28 января 1944 года правительство Великобритании сумело, наконец, добиться прекращения поставок нефти, бензина и других нефтепродуктов в Испанию. Возмущению Франко не было предела. Дин Ачесон дипломатично хранил молчание.

Справедливость торжествовала недолго. Очень скоро карантин был снят: уже 2 мая 1944 года нефтяное лобби выиграло сражение — поставки горючего и вольфрамовой руды в Германию были возобновлены. Правда, Корделл Хэлл уговорил генерала Франко выслать нацистских агентов из Испании, Танжера и испанских районов Северной Африки. Хотя формально Франко и внял этим робким мольбам, на деле он, как и прежде, сквозь пальцы смотрел на немецких шпионов, ни на минуту не прекращавших свою деятельность под уютной сенью дипломатических представительств Германии, ибо мысль разорвать с ней дипломатические отношения не приходила ему в голову, даже когда крах нацизма стал вопросом дней и часов. Фашистская Германия снова стала получать ежемесячно 48 тыс. тонн американской нефти и 1100 тонн вольфрама.

19 сентября 1944 года в интервью вице-президента «Стандард ойл» Р. Хэслема газете «Нью-Йорк таймс» промелькнула любопытная фраза, оставшаяся, впрочем, незамеченной. В Германии сравнительно недавно началось производство высокооктанового бензина, эквивалентного американскому. «Производится он немцами пока, правда, в небольших количествах».

13 июля 1944 года глава «Стандард ойл оф Нью-Джерси» Ральф Галлагер предъявил от имени компании правительству США (точнее: управлению по охране секвестрованной иностранной собственности) иск с требованием возвратить принадлежавшие ей ранее акции некоторых предприятий и солидный пакет акций и патентов, переданный в свое время Фрэнку Говарду в Гааге представителем «И. Г. Фарбениндустри» Ф. Ригером. Юрисконсульт этого немецкого концерна Август фон Книрим прибыл из Германии как свидетель обвинения. Надо было видеть выражение лица Галлагера, когда на пороге зала заседаний показался барон фон Книрим! Кто-кто, а он знал лучше всех: Книрим может вскрыть всю подноготную связей руководства американского концерна с нацистами.

Наконец 7 ноября 1945 года судья Чарльз Визански зачитал решение окружного суда, предписывавшее конфисковать все переданные «Стандард ойл» немецкие патенты в пользу государства. Галлагер обжаловал решение.

22 сентября 1947 года судья Чарльз Кларк произнес в Верховном суде последнюю речь по этому делу. Он сказал: «Тот факт, что «Стандард ойл» сохранял с «И. Г. Фарбениндустри» тесные связи после вступления США в войну против Германии, позволяет считать этот концерн врагом нации». Апелляция была отклонена.

Примечания:

1

Освенцим — концентрационный лагерь фашистской Германии на территории оккупированной Польши. Каторжный труд узников использовался для строительства в Польше военно-промышленных предприятий концернов Круппа — «И. Г. Фарбениндустри». В Освенциме было уничтожено 4 млн. граждан СССР, Польши, Югославии, Чехословакии, Франции и других стран

13

Уильям Кристиан Буллит, 1897–1967, — реакционный политический деятель США. Через своего брата, крупного банкира в Филадельфии, был лично связан с германским военным концерном «И. Г. Фарбениндустри». В 1934–1936 гг. — посол США в СССР, в 1936–1941 гг. — посол в Париже. Ярый антисоветчик, один из активных проводников политики поощрения фашистской агрессии в Европе во второй половине 30-х годов, Буллит способствовал развязыванию второй мировой войны. В послевоенные годы занимался подрывной и разведывательной деятельностью в Европе и Азии в интересах американского монополистического капитала

14

«Железная гвардия» — фашистская организация, созданная в 1931 г. реакционными буржуазно-помещичьими кругами Румынии. В 1934 г. после убийства членами этой организации румынского премьер-министра Й. Г. Дуки «Железная гвардия» формально была распущена, но продолжала действовать под названием «Партия — все для отечества». В 1940 г. лидеры нелегально существовавшей «Железной гвардии» участвовали в формировании фашистского правительства во главе с генералом И. Антонеску, с которым у них в январе 1941 г. произошел конфликт. В 1944 г. после освобождения Румынии от фашизма «Железная гвардия» была распущена и запрещена

15

Йозеф Геббельс, 1897–1945 — один из главных нацистских военных преступников. Идеолог расизма, насилия и захватнических войн. С 1933 г. — во главе пропагандистского аппарата фашистской Германии, в 1944 г. — имперский уполномоченный по тотальной военной мобилизации. После вступления советских войск в Берлин покончил жизнь самоубийством

16

Аруба входит в состав Малых Антильских островов в Вест-Индии

17

Танжер — портовый город в Северо-Западной Африке

18

Чарлз Маккарти-первый директор Комитета по связям с промышленностью. Он немало потрудился, чтобы обеспечить финансово-политические интересы частного капитала, и в особенности крупных промышленников

19

День благодарения — официальный праздник в США в память первых колонистов Массачусетса, празднуется в последний четверг ноября