В ожидании тайфуна


Солнце садилось среди тяжелых темных облаков, зловеще нависших над покрытой рябью поверхностью океана. Горизонт на западе был расцвечен тысячами красок и напоминал палитру художника-экспрессиониста. «Калипсо-2» решительно рассекал воды Восточно-Китайского моря, направляясь от Тайваня к Нагасаки. Выйдя из Перл Харбора, корабль шел вдоль северного экваториального течения, которое провело его вокруг Гуама, через Филиппинское море, между восточным побережьем Тайваня и островами Рюкю и вынесло в Восточно-Китайское море. Этот путь был значительно длиннее, чем прямой маршрут Сан-Франциско — Шанхай, зато он делал легенду-прикрытие об экологических исследованиях более правдоподобной.

Тэд Маккензи и Крэйг Энрайт стояли на верхней палубе, удобно облокотясь на поручни. Глядя на запад, они с большим любопытством наблюдали живописные картины, создаваемые на небе облаками. Правда, их интерес к этой величественной панораме имел мало общего как с любовью к природе, так и с эстетическим или артистическим чутьем. Полученный недавно метеорологический прогноз, предсказывающий мощный тайфун в Южно-Китайском море, был воспринят как нежданный подарок и благословение свыше. Военные эксперты тщательно изучили прогноз погоды, и приближающийся тайфун срочно включили в стратегический план операции.

— Надеюсь, тайфун будет паинькой и не нарушит график, который дали нам ребята из метеослужбы, — озабоченно хмурясь, сказал Маккензи. — Время решает все. Будет скверно, если шторм закончится раньше, чем Левиафан доберется до базы

— Или если тайфун зацепит не тот район, который нам назвали, — добавил Энрайт. — Конечно, метеорология сейчас куда точнее, чем раньше, но когда все зависит от такого множества факторов, никогда не знаешь, насколько можно доверять прогнозам. Особенно меня тревожит пресловутый «эффект бабочки», — признался он, имея в виду теорию, согласно которой в сложных системах самые незначительные события порой могут иметь колоссальные и непредсказуемые последствия.

— Нам остается одно, — изрек Маккензи, возвысив голос, — делать все, что от нас зависит, и верить, что провидение на нашей стороне.

Тэд вырос в семье католиков-ирландцев и усвоил веру в то, что все в руках Божьих, которая нисколько не мешала его сексуальным подвигам. Он не сомневался, что западная демократия и американский образ жизни — именно то, чего хочет Бог для всего мира, и считал своей святой обязанностью защищать и распространять эти ценности всеми доступными способами. Именно из-за этого бескомпромиссного убеждения он всегда охотно брался за секретные задания, от которых многие старались уклониться, и безупречно их выполнял.

Пришло время последней проверки перед стартом Левиафана. Маккензи и Энрайт спустились с палубы и направились к командному отсеку. То был скрытый во внутренностях корабля огромный бронированный зал, в котором располагался штаб операции. Окон в зале не было, а большая часть стен была занята экранами мониторов, панелями компьютеров и хитросплетениями кабелей. Сложность размещенной в нем аппаратуры внушала благоговейный трепет — все это походило на декорации какого-нибудь научно-фантастического фильма.

Энрайт и Маккензи сели за большой стол в центре этого впечатляющего лабиринта и приготовились к обзору последних отчетов о ходе операции.

Тэда Маккензи включили в состав участников операции «Левиафан», потому что у него была репутация в высшей степени надежного, волевого и беспринципного человека, закаленного во многих рискованных тайных операциях, проводившихся в разных уголках планеты. За его готовность без колебаний браться за самые дерзкие задания и выполнять их с непреклонной решимостью члены команды прозвали его Железный Тэд. Но сегодня, сознавая всю важность и серьезность операции, Маккензи явно чувствовал себя не в своей тарелке. Его лицо и поведение выдавали нервозность, волнение и неуверенность.

— Как тебе все это, Крэйг? — спросил Тэд после того, как они тщательно изучили компьютерные отчеты.

— Все прекрасно, мы доставим малыша без всяких проблем, — заверил его Энрайт.

Заметив легкую дрожь в голосе командира и его озабоченный вид, он спросил:

— Ты в порядке, Тэд? Никогда не видел тебя таким. Что, угрызения совести замучили или, может, ты передумал?

— Должен признаться, что эта операция куда сложнее всего того, чем я занимался до сих пор. Ведь речь идет не об уничтожении базы и захвате горстки подводных лодок. Взрыв такой силы мгновенно уничтожит сотни тысяч людей, а еще миллионы умрут потом медленной смертью. Будут загрязнены и парализованы устье реки Янцзы, залив Ханчжоу и весь район Шанхая. Только представь, вдруг что-то не сложится и китаезы смекнут, что произошло на самом деле. Ведь это может запросто перерасти в ядерный конфликт с Китаем и привести к глобальной катастрофе!

— Тебя беспокоит успех операции или все дело в твоей совести? Ты что, пытаешься вообразить, чем все это закончится? — спросил Энрайт, явно ощущавший нечто похожее. — Представляю, как это может действовать на нервы.

— Всего понемногу, — признался Тэд и после короткой паузы добавил: — Ведь речь идет не только о военных объектах. Этот теракт сотрет с лица земли остров Пу-то, знаменитый буддийский центр паломничества, где расположено множество монастырей и храмов. Я не особо жалую буддизм, но погибнет очень много гражданского населения. Пока моя совесть не очень меня допекает, но трудно сказать, что будет, когда все это закончится. Парень, почти век назад сбросивший бомбу на Хиросиму, всю жизнь мучился от страшной вины, в конце концов сошел с ума и покончил с собой. А ведь он был не каким-нибудь педиком или чистоплюем. От этого никто не застрахован, кто знает, как все обернется.

Обремененный грузом ответственности, Тэд Маккензи в третий раз тщательно проверил все данные. Наконец он убедился, что все идет по плану.

— Через пару часов мы подойдем к тридцатой параллели, пора начинать последние приготовления, — сказал он к сидящему рядом Энрайту.

Процедура последней проверки была сложной и отнимала много времени. В целях безопасности во время операции «Левиафан» все ключевые команды должны были отдавать оба человека, ответственных за ее проведение. Тэд Маккензи прижал большой палец к небольшому экрану и приблизил глаза к сканеру, анализирующему глазное дно.

«Командир Тэд Маккензи», назвался он, и, когда сканеры и анализаторы голоса подтвердили его личность, отдал приказ:

— Компьютер, начать отсчет: «П минус 120!

Кодовое название времени старта Левиафана было «Пуск», или просто «П». «П минус 120» означало, что до старта кита оставалось два часа.

Крэйг Энрайт повторил ту же процедуру, назвав вместо имени Маккензи свое. Повинуясь двойной команде, главный компьютер послал подробные указания на нужные участки.

Перепоручив дальнейшую проверку машинам, Маккензи вновь просмотрел последние метеорологические сводки.

— Циклон идет точно по расписанию, — успокоил он Энрайта. Потом откинулся на спинку стула и вдруг затих, погрузившись в невеселые думы.