Он один. Он Омкар — высшая правда.
Он — создатель, он выше лжи, выше злобы.
Он — форма вечности,
Он никогда не был рожден, а создан собою.
К нему приблизит благодать гуру.
Он был правдой до того, как время начало свой бег.
Нанак говорит: Он вечная правда есть и пребудет ею всегда.
Его постичь нельзя ни миллионом мыслей,
Ни долгими часами медитаций, молчанием смиряющими разум,
Не утолить горами хлеба глад душевный,
И сотня тысяч подвигов ума не даст нам единенья с Ним.

Как правды нам достичь и сдернуть лжи завесу?
И Нанак говорит: лишь подчинив себя божественному строю.

Была темная безлунная ночь, облака отяжелели от влаги — стоял сезон дож чей. Внезапно прогрохотал гром и молния высветила первые упавшие капли дождя. Деревня пала. Только Нанак бодрствовал, и отзвук его песни витал в воздухе.

Мать Нанака встревожилась: минула уже половина ночи, а лампа в его комнате все еще горела. Его пение доносилось до матери, и она, не в силах больше сдержаться, m «стучала в его дверь. "Спи сын мой! Скоро рассветет." Нанак умолк. Из темноты доносился призыв ястреба-перепелятника. "Пиу, пиу, пиу!", — окликал он.

"Послушай, мама! — вскричал Нанак. — "Ястреб-перепелятник подзывает свою возлюбленную. Как могу я молчать, когда я состязаюсь с ним? Я буду призывать возлюбленного Бога так долго, как ястреб будет звать свою возлюбленную, и даже дольше, потому что его возлюбленная поблизости, может быть, даже на соседнем дереве! Мой же возлюбленный Бог очень далеко. Я буду петь, пока мой голос не достигнет Его". И Нанак возобновил вою песню.

Нанак приближался к Богу с помощью своего пения: его путь необычен — его тропа расцвечена песнями. Первое, что надо осознать: Нанак не следовал по пути аскетизма, не использовал медитацию или йогу, он только пел, и своим пением он приближался к желаемому. Он пел всем своим сердцем и душой, поэтому его пение становилось медитацией, его пение становилось его очищением и его йогой.

Когда кто-нибудь отдается тому, что делает, всем сердцем и всей душой, это дело становится его тропой. Даже бесконечная медитация не приведет никуда, если в ней участвует лишь половина сердца, но если вы поете простую песню и полностью поглощены ею, если танцуете и полностью погружены в свой танец — вы достигнете Бога. Вопрос не в том, что вы делаете, а в том, как много себя вы вкладываете в свое действие.

Дорога Нанака к высшему пониманию, к божественной реализации устлана цветами и овеяна песнями. Все что он говорил, он говорил в стихах. Его дорога была преисполнена мелодии и благости, над ней витал аромат амброзии.

Кабир говорит: "Мой очарованный ум был так опьянен, что я осушал наполненный кубок, не заботясь о мере выпитого". Так было и с Нанаком: он пил, не заботясь о том, как много им выпито, к тому же он пел и пел. И его песни не были песнями обычно! о певца. В них содержится звучание правды, отражение Бога.

А теперь — о Джапджи. Безлунная ночь, о которой рассказывалось в начале, случилась, когда Нанаку было около шестнадцати или семнадцати лет. Когда же пришло постижение Джапджи, Нанаку было тридцать лет, шесть месяцев и пятнадцать дней. А в ту безлунную ночь он был лишь взыскующим, лишь тем, кто вышел на поиски своего возлюбленно! о Бога. Но его зов, его припев "Пиу, пиу, пиу…" был еще зовом ястреба-перепелятника, он не встретил еще своего возлюбленного Бога.

Джапджи было первое, что он провозгласил после того, как воссоединился с возлюбленным Богом. Ястреб-перепелятник обрел свою возлюбленную, и его зов "Пиу, пиу, пиу…" прекратился. Джапджи — это первые слова, который произнес Нанак после того, как свершилось его самопознание, поэтому они занимают особое место в речениях Нанака. Слова эти — позднейшая весть, принесенная из небесного царства.

Также нуждается в пояснении то, что предшествовало рождению Джапджи. Нанак вместе со своим другом и последователем Марданой сидел на берегу реки в полной темноте. Вдруг, не говоря ни слова, он снял одежду и вошел в реку. Мардана окликнул его: "Куда ты идешь? Ночь так темна и холодна!" Нанак шел все дальше и дальше, он погрузился в глубокие воды реки. Мардана ждал, думая, что он скоро выйдет, но Нанак не возвращался.

Мардана спокойно ждал пять минут. Когда же прошло десять минут, он начал волноваться. Где он может быть? Его не видно и не слышно. Мардана побежал вдоль берега, крича: "Где ты? Ответь мне! Где ты?" Ему показалось, что он слышит голос, который говорит ему: "Будь терпелив, будь терпелив!". Но ничто не указывало, что Нанак где-то поблизости.

Мардана кинулся назад, в деревню, и поднял на ноги всех. Было уже за полночь, но на берегу собралось множество народу, потому что все в деревне любили Нанака У всех было смутное, мимолетное чувство, что Нанак появится. Они ощущали аромат его присутствия, как ощущают аромат цветка, когда он еще в бутоне, когда он еще ждет своего часа, чтобы раскрыться. Вся деревня плакала. Люди горестно ходили вдоль реки, звали, но никто не отзывался.

Прошло три дня. Стало совершенно ясно, что Нанак утонул. Быть может, тело его унесло вниз по реке, а может быть, его уже растерзали дикие звери. Деревня погрузилась в скорбь. Но на третью ночь Нанак вдруг возник, вышел из реки. И первыми словами, которые он произнес, были слова: Джапджи.

Таково предание, и это означает, что правда, в нем заключенная, — в то же время не является правдой. Это правда, потому что является таковой по сути своей, и эго неправда — потому что вся история состоит из символов. Очевидно, что чем глубже и сложней предмет обсуждения, чем ближе к сути — тем больше потребность в символах.

Когда Нанак исчез в реке, гласит история, он предстал перед вратами Бога. Он узнал Бога. Здесь, перед его глазами, стоял его возлюбленный Бог, которого он так жаждал, которому день и ночь он пел свою песню. Тот, к кому устремлялось каждое биение его сердца, открылся Нанаку! Все его желания осуществились. И тогда Бог сказал ему: "Сейчас иди назад и посвяти других в то, во что я посвящаю тебя". Джапджи — стало первым подношением Нанака людям после того, как он вернулся от Бога.

А теперь необходимо раскрыть, что символизирует эта история. Первое. Не утратив себя полностью, не пройдя через смерть, вы не можете надеяться встретить Бога. Неважно, погибнете ли вы в реке или на горной вершине, но вы должны умереть. Ваше растворение открывает Ему путь. Пока вы есть, Он быть не может. Вы — препятствие, стена, разделяющая вас. Вот какой смысл скрыт в легенде о смерти Нанака в водах реки.

Вам тоже должно погибнуть, вам тоже должно утонуть. Смерть полностью вступает в свои права через три дня, потому что "эго" не уступит так легко своего места. Три дня, о которых говорится в истории Нанака, — это время, которое ушло на то, чтобы его "эго" растворилось полностью. До той поры, пока люди видели только "эго", но не душу, они думали, что Нанак мертв.

Когда человек становится саньясином[1], странником, пустившимся на поиски Бога, члены семьи понимают это и отдают его во власть смерти. Он перестает быть тем же самым человеком: все старые связи порваны, прошлого более нет и проявляется новое. Между старым и новым лежит огромная расселина, — вот что стоит за словами о "трех днях", предшествовавших возвращению Нанака.

Тот, кто потерян, неизменно возвращается, но он возвращается иным. Тог, кто ступил на тропу поиска Бога, возвращается обязательно. Пока он шел, он томился жаждой, но когда вернулся, он стал благодетелем; он уходил нищим, а вернулся королем. Каждый вышедший на тропу влачит свою нищенскую котомку, но возвращается назад владельцем несметных сокровищ.

Джапджи — первый подарок Нанака миру.

Предстать перед вратами Бога, достигнуть своего возлюбленного — это символические слова, которые не следует принимать буквально. Нет восседающего в горних высях Бога, перед которым вы предстаете. Но как иначе можно выразить это? Когда "эго" истреблено, когда вы исчезаете, То, что открывается вашим глазам, и есть сам Бог. Бог безличностен, Бог — энергия, которая живет вне формы, не принимает никакой формы.

Предстать перед этой, не имеющей формы энергией, означает видеть Его вне зависимости от того, на что вы смотрите и что вы видите. Когда глаза открыты, псе, что перед вами — есть Он. Необходимо только, чтобы вы прекратили быть и чтобы глаза ваши были открыты. "Эго" подобно пылинке в вашем глазу: когда помеха удалена, Бог открывается вам. И не ранее чем Бог явится, вы и сами станете Богом, потому что нет ничего кроме Него.

Нанак возвратился, но вернувшийся Нанак был также Самим Богом. Каждое произносимое им слово бесценно, ибо даже не соотносится с ценой, каждое слово сравнимо лишь со словами Вед.

А сейчас попытаемся понять Джапджи:

Эк Омкар Сатнам
Он один. Он Омкар — высшая правда.
Он — создатель, он выше лжи, выше злобы.
Он — форма вечности,
Он никогда не был рожден, а создан собою.
К нему приблизит благодать гуру.

Он — один: Эк Омкар Сатнам.

Для того, чтобы быть видимым нам, окружающее должно иметь множество уровней, множество форм. Поэтому что бы мы ни видели, мы видим это во всем разнообразии. Сидя на берегу, мы видим лишь волны, но не видим океана. Но тем не менее есть лишь океан, а волны только его поверхность.

Но мы видим только поверхность океана, потому что наш глаз улавливает лишь внешние формы. Чтобы видеть вглубь, внутрь, требуется внутреннее зрение. Каковы глаза — таков и взгляд. Вы не можете видеть глубже, чем видят ваши глаза. Поверхностному зрению доступны только волны, а вы думаете, что видите океан. Чтобы узнать океан вы должны оставить поверхность и погрузиться вглубь. Поэтому в истории о Нанаке он не остался на поверхности, а погрузился глубоко в реку. Только таким образом вы можете узнать

Одни лишь волны не есть океан. Океан не есть собрание множества волн. Основополагающий факт в том, что волна есть сейчас, мгновением позже ее не будет, и не было ее мгновение назад.

Жил когда-то факир-суфий по имени Джунаид. Его сына, которого он горячо любил, убили в случайной стычке. Джунаид пошел и похоронил его. Его жена была поражена. Она ожидала, что он сойдет с ума от отчаяния: ведь умер сын, которого он любил так горячо. А Джунаид вел себя так, будто ничего не случилось, будто его сын не умер! Когда все ушли, жена спросила: "Неужели ты совсем не горюешь? Я боялась, что ты не выдержишь это; о горя, ведь ты так сильно любил его!"

Джунаид ответил: "На мгновение я был потрясен. Но затем я вспомнил время, когда сына еще не было. А я тогда уже был, и я был совершенно счастлив. И какой смысл предаваться горю сейчас, когда сына опять нет? Я снова стал таким, каким был до его рождения. Был миг жизни, когда сын пришел и ушел. Я не был несчастлив до его рождения — и почему я теперь должен быть несчастлив без него? В чем разница? Этот миг был только сон — и не более того".

Все, что было создано, а затем разрушено — в настоящий момент не более ч ем сон. Все, что приходит и уходит, — это сон. Каждая волна — только сон. Океан — это явь. Воль множество, океан только один. Но мы видим его как множество волн. До того, как мы увидим океан в его единстве, мы будем продолжать заблуждаться.

Существует одна реальность, одна единственная правда — Эк Омкар Сап нам. И, как сказал Нанак, имя его Омкар. Все другие имена, которые дал ему человек: Рам, Кришна, Аллах — все это символы, созданные лишь человеком. И только одно единственное имя не было дано человеком — это имя Омкар, и Омкар означает звук Ом.

Почему Омкар? Потому что когда слова утеряны и пустеет ум, когда личность погружается в океан, даже тогда звучание Омкара остается слышным внутри человека. Это не мелодия, созданная человеком, это мелодия бытия. Омкар — сама суть существования. Поэтому Ом не означает ничего. Ом — это не слово, это резонирующая вибрация. Он уникален и не имеет ни источника, он никем не создан. Это резонанс самой сути существования. Он подобен водопаду: вы сидите близ водопада и слышите его песню. Этот звук создан водой, которая сталкивается в противоборстве со скалами. Сядьте у реки и слушайте ее. И вы услышите звук, который рождает ее столкновение с берегами.

Нам необходимо углубиться, чтобы постигнуть окружающее. Наука пытается расчленить целостность существования. Вначале была открыта энергия в форме электричества. А затем — частицы, подобные электрону. Электричество рождается благодаря их существованию.

Электричество лишь форма энергии. Если мы спросим ученого, из чего сделан звук, он скажет, что нет ничего, кроме электрических волн, волн энергии. Поэтому энергия — в корне всего сущего. Мудрецы говорят то же самое. Они согласны с учеными, за исключением небольшого различия в языке, в терминах. Мудрецы пришли к знанию, что все существование рождено из звука, и звук лишь проявление энергии. Существование, звук, энергия — все одно.

Чтобы сделать какие-либо заключения, наука прибегает к анализу, то есть к расчленению вещей. У мудрецов совершенно другой подход. Они берут мир вещей в их целостности, в синтезе. Через синтез они открывают неделимость всего сущего.

Поднимается ветер, рождающий шорох в ветвях деревьев. Это столкновение воздуха и листьев. Когда музыкант играет на инструменте, звук возникает от удара. Весь звук возникает от столкновения. Чтобы произошло столкновение, необходимы две составляющие: струны инструмента и пальцы музыканта. Чтобы создать любой звук, необходимы две составляющие.

Но имя Бога выше всех разграничений. Его имя — резонанс, который остается, когда все двойственности стерты и прекратили существование. Внутри этого неделимого целого вы случайно встретите этот резонанс. Когда человек достигает состояния самадхи, Омкар звучит внутри него. Он слышит это звучание внутри себя и вокруг себя. Кажется, вместе с этим звуком колеблется и трепещет все мироздание.

Поначалу человек поражен тем, что случилось. Ведь он знает, что не он создал этот звук. Он не делал ничего, но все же возник резонанс. Откуда? Более того, он затем осознает, что этот звук не возник в результате какого-либо столкновения. Он возник как бы сам по себе. Это — анахат над, звук без столкновения, звук, не рожденный конфликтом, звук безначальный.

Нанак говорит: Омкар — единственное имя Бога. Нанак придает имени громадное значение. Что бы Нанак ни говорил о Его имени — "Его имя есть путь" или "Тот, кто помнит, как достичь его имя", — он относит его к Омкару, ибо Омкар — Его единственное собственное имя, в отличие от других, данных Ему людьми. Ни одно из имен, данных людьми, не может привести вас далеко. Если они и помогают немного приблизиться к Нему, то лишь потому, что легкая тень Омкара присутствует и внутри этих имен.

Возьмем, к примеру, слово Рам. Если вновь и вновь повторять имя Рам. оно начинает немного приближать вас, поскольку звук "м" в этом слове также присутствует и в слове Ом. И если вы будете долго, вновь и вновь, повторять его, вы внезапно обнаружите, что звучание слова Рам неуловимо преображается в резонанс Ом, потому как повторение начинает очищать ум, и Омкар вторгается и пронизывает Рам. Рам постепенно стирается и вступает Омкар.

В этом заключен опыт всех мудрых людей: не имеет значения, с каким именем они начали свой путь. В конце пути это всегда Ом. Как только на вас нисходит покой, вступает Ом. Ом всегда в ожидании, ему необходимо лишь ваше спокойствие.

Нанак говорит: "Эк Омкар Сатнам".

Слово сат необходимо понимать. В санскрите существует два слова: сат означает бытие, жизнь, существование. И сатья означает истину, правду.

Существует огромное различие между этими двумя понятиями, хотя оба они происходят от одного корня. Давайте посмотрим на различия между ними. Сатья — это поиски философа. Он взыскует правды. Ищет истину. Что есть правда? Она заключена в правилах, которые говорят, два плюс два всегда равно четырем. И никогда пяти или трем. Потому сатья — это математическая формула, людской расчет, но не сат. Это торжество логики, это правда по логике, но это не реальность существования.

Ночью вы видите сны. Сны существуют. Они есть сат/реальность. Но не сатья/правда. Сны есть — иначе как бы вы их видели? Их существование видно, но вы не можете сказать, что это правда. Потому что утром вы обнаруживаете, что они испарились, исчезли, стали ничем. Из этого можно сделать вывод, что есть и такие явления жизни, которые можно назвать правдой, но которые в реальности не существуют. Точно так же, как есть существующие явления, которые нельзя назвать правдой по логике. Вся математика — правда, но ее нет в реальности, она абстрактна. Это сатья, но не сат. Сны есть, они существуют, но они не являются правдой.

Бог — и то, и другое. Он равно и сат, и сатья. Он правда и одновременно реальность. Будучи и тем, и другим, Бог никогда не может быть полностью постигнут ни при помощи науки, цель которой истина, логическая правда, ни при помощи искусства, которое исследует существование. И то, и другое не исчерпывает в своим поиске всего сущего. Потому что и наука, и искусство движутся лишь к одной Его ипостаси.

Поиск религии всецело отличается от всех других поисков. Он сочетает в себе и cam, и сатья: он более достоверен, он ближе к истине, чем любая математическая формула. Этот поиск ближе к реальности, ближе к опыту, чем любой поэтический образ. Религия обращается и к тому, и к другому. Основываясь в поиске лишь на одной из точек зрения, вы потерпите неудачу, и только совокупность обоих направлений поведет вас к цели.

Поэтому, когда Нанак говорит: "Эк Омкар Сатнам", и сат, и сатья заключены в этих словах. Имя высшего существования так же истинно, как математическая формула; так же реально, как любое произведение искусства; столь же прекрасно, как мечта, и с голь же верно, как научное определение; оно несет в себе чувства, рожденные сердцем, знания и опыт, обретенные разумом.

Когда встречаются ум и сердце, тогда начинается религия. Если ум подчиняет себе сердце, рождается наука. Если сердце побеждает ум, мы вступаем в сферу искусства — поэзии, музыки, пения, живописи, скульптуры. Но если голова и сердце существуют согласованно, вы вступаете в Омкар.

Верующий стоит выше величайшего ученого, он смотрит свысока на величайшего художника, потому что его поиск содержит в себе объединенную суть их исканий. Наука и искусство двойственны, делят между собой сферы, религия же — синтез обеих сфер.

Нанак говорит: "Эк Омкар Сатнам".

Он один. Он Омкар — высшая правда.
Он — создатель…

Буквальное восприятие этих слов сузит понимание того, что сказано Нанаком. Надо избежать этой ошибки.

Одна из сложностей, которую должен преодолевать мудрец, лежит в необходимости использовать общеупотребительные слова. Говоря с вами, он должен говорить на вашем языке, но то, что он подразумевает, находится вне области, охваченной этими словами Ваш язык не может содержать это, он очень ограничен, в то время как правда не знает границ. Гак выглядели бы попытки кого-нибудь втиснуть небо в свой дом или собрать свет в пригоршню. Несмотря на это, мудрец должен пользоваться вашим языком.

Это скудость языка, это ограниченность слов повинны в том, что существует так много сект. Например, Будда родился за две тысячи лет до Нанака и использовал язык своего времени. Кришна родился за две тысячи лет до Будды. Он пользовался совершенно другим языком, потому что страна была совершенно иной, иными были и климат, и культура. Также было и с Махавирой, и с Иисусом. И Нанак использовал язык своего времени.

Нанак говорит: "Он — создатель". Отсюда может проистекать мысль "Если Он — создатель, а мы созданы, это устанавливает различие между нами", но Нанак отрицает двойственность в самом начале, говоря: "Бог — один". Именно язык несет ответственность за все препятствия, которые будут возрастать по мере того, как мы будем вникать в слова Нанака.

Первые слова, произнесенные Нанаком после самадхи, были: "Эк Омкар Сатнам".

Суть религии Сикхов полностью содержится в этих трех словах. Все, что есть сверх того — лишь попытки научить вас, помочь вам понять. Послание Нанака заключено и этих трех словах. Из-за того, что обычные люди не способны, не имеют возможности непосредственно воспринять это послание, возникает необходимость развить его. Объяснения призваны побороть эту невозможность; иначе говоря, Нанак сказал все, что он хотел донести людям: "Эк Омкар Сатнам". Мантра была совершенна, но вы еще не постигли ее значения. Эти три слова сами по себе не могут открыть вам тайну, и возникает необходимость использовать язык.

Бог — создатель. Но поймите: Он не стоит в стороне от своего создания. Все, что им создано, вобрало, впитало Его в себя. Поэтому Нанак никогда не разделял саньясина и семьянина. Если бы создатель был в отдалении от своего создания, тогда вам пришлось бы прекратить любую деятельность, чтобы отыскать Его. Пришлось бы оставить и лавки, и конторы, и базарные площади. Нанак не отказывался от своих мирских обязанностей до самого конца. Как только он возвращался из своих странствий, он отправлялся работать на поля. Всю свою жизнь он пахал землю. Деревню, где он поселился, он назвал Картарпур, что означает деревня создателя.

Бог — создатель, но не надо думать, что Он отделен от своего творения Скульптор создает скульптуру, и по завершении его труда человек и созданное им изваяние более не составляют одно — они существуют уже каждый отдельно. Скульптура может надолго пережить своего творца. И если изваяние разбить, то скульптор уцелеет, ибо они более не связаны друг с другом. Но нет такой дистанции между Богом и его созданием.

Какого же рода связь существует между Богом и его созданием? Она подобна связи между танцором и танцем. Когда человек танцует, можете ли вы отделить его от его танца? Может ли он вернуться домой, оставив танец после себя? Если танцор умирает, танец умирает вместе с ним. Когда танец прекращается, он перестает быть танцором. Они едины. Поэтому с древних времен индуисты представляли себе Бога танцующим, танцующий Бог — "Натарадж". В этом символе выражено единство танцора и танца.

Когда стихотворение закончено, поэт более не связан со своим творением, Завершив скульптуру, скульптор более не связан с ней. Мать и рожденный ею ребенок существуют раздельно, а отец от своего ребенка обособлен всегда. Бог же не обособлен от своего создания, Он всегда содержится в нем. Наиболее правильно будет сказать: создатель — это создание, или создатель — это ничто иное, как созданное им.

Отметая полностью идею разделенности, Нанак говорит, что нет нужды отвергать мир, бежать от мира. Где бы вы ни были — Бог есть. Нанак дал жизнь уникальной религии, для которой семьянин и саньясин одинаковы и едины. Лишь тот может называть себя Сикхом, кто будучи семьянином, есть еще и саньясин. Тот, кто будучи саньясином, вес еще остается семьянином.

Вы не можете стать Сикхом только оттого, что отпустили волосы или надели тюрбан. Быть Сикхом трудно. Легко быть семьянином или саньясином, но Сикх — это и тог, и другой. Вы остаетесь дома, но в то же время вы и не там, как было бы, если вы были в Гималаях. Продолжайте торговать в лавке, но поддерживайте память о Его имени, чтобы оно всегда пульсировало, билось в вашей душе; вы можете подсчитывать вашу выручку, но хранить в это время в себе имя Его.

До достижения самадхи перед Нанаком многажды открывались проблески, мимолетные проявления Бога — то, что мы называем сатори. В первый раз это случилось, когда Нанак торговал в зерновой лавке. Его работа заключалась в том, чтобы взвешивать покупателям пшеницу и другое зерно. Однажды, взвешивая его и считая: "Один, два, три…", — Нанак дошел до числа тринадцать. А на пенджабском языке "тринадцать" звучит как "тера". Но "тера" также означает и "ваш". Когда Нанак дошел до числа "тринадцать", до "тера", он утратил сознательную связь с окружающим миром, потому что ему напомнил о себе его возлюбленный Господь.

Он наполнял меру и повторял "Тера — Ваш, Твой, Ты…" Снова и снова он наполнял ее… "Тера" — как если бы все числа оканчивались так. "Тера" стало его мантрой. Назначение было достигнуто, и все заканчивалось на "тера" для Нанака. Люди подумали, что он сошел с ума и попытались остановить его, но Нанак полностью был в ином мире: "Тера! Тера! Тера!". Он не мог продвинуться дальше "тера", и не было ничего вне этого.

В действительности есть только два пункта остановки: первый — Я, и второй — Вы. Вы начинаете с "Я" и завершаете путь на "Вы".

Нанак не против светского мира. Фактически он влюблен в него, потому что для него мир и его создатель едины. Любите мир, и через этот мир любите Бога, вы видите Его через Его собственное создание.

Когда пришло время, когда Нанак возмужал, родители велели ем> готовиться к женитьбе. Они опасались, что он станет возражать, потому что с самого детства его образ жизни отличался от образа жизни всех остальных. Но Нанак не возражал. Отец Нанака был очень обеспокоен на его счет. Он никогда не мог понять сына — все это благочестивое пение и компанию святых людей, с которыми все время общался Нанак.

Однажды он послал Нанака в соседнюю деревню, дав ему двадцать рупий, чтобы тот закупил там товары для выгодной перепродажи. Так как суть коммерческой деятельности состоит в том, чтобы купить подешевле и продать подороже, отец велел Нанаку купить что-нибудь, что можно продать с барышом. Нанак сделал несколько покупок. На обратном пути он наткнулся на странствующих аскетов, которые уже пять дней как не ели. Нанак предложил им пойти вместе с ним в деревню, а не ждать, что еда придет к ним сама.

"Но мы дали обет, — ответили они. — "Бог даст нам пищу, когда Он соблаговолит. Мы счастливы соблюдать Его волю. Голод — нас не мучает".

И тогда Нанак подумал: "Что может быть более выгодным и стоящим делом, чем накормить этих великих подвижников? Я отдам им еду, которую я купил. Не сказал ли мой отец, что нужно сделать что-то очень выгодное и стоящее?"

Поэтому он раздал святым людям все, что он купил, хотя его спутник, Бала, пытался остановить его и говорил: "Что же ты делаешь, ты сошел с ума?"

Но Нанак был настойчив: "Я делаю нечто стоящее, как желал мой отец". И он возвратился домой, очень удовлетворенный.

Его отец был крайне разозлен: "Как же ты глуп! Это так ты получил выгоду? Ты разоришь меня!"

Нанак ответил: "Что может быть более выгодно, чем это?"

Но никто другой не мог усмотреть в этом меньше выгоды, чем Калу Мехта, отец Нанака. Он не видел ничего хорошего в том, что сделал его сын. Он был уверен, что парень сбился с пути под влиянием святых подвижников людей. Отец надеялся, что женитьба сделает Нанака более благоразумным. Люди обычно думают, что раз саньясин отвергает женщин и уходит прочь, то удержать человека в мире можно, привязав его к женщине. Но эта уловка была излишней, потому что Нанак вовсе не противился женитьбе.

Когда отец велел ему готовиться жениться, Нанак охотно согласился. Он женился и у него были дети, но это совершенно не изменило его образ жизни. Не существовало способа отвлечь и испортить этого человека, потому что он не видел различия между Богом и миром. Как можно испортить такого человека? Если человек уходит от богатства, чтобы стать саньясином, вы можете соблазнить его дав ему богатство. Если человек уходит or жены, дайте ему женщину, и он падет. Но как можно испортить человека, который не уходит ни от чего? Нет способа привести его к падению. Нанака нельзя подкупить.

Мое понимание саньясина такое же, как у Нанака, потому что он как раз образец саньясина, которого невозможно подкупить. Он живет прямо в вашем мире, и нет ничего, что каким либо образом могло бы соблазнить его.

Бог, которого Нанак называет создателем, лишен страха, потому что страх есть тогда, когда рядом существует что-либо иное или кто-либо иной. Есть знаменитое выражение Жана Поля Сартра: "Ад — это другие". Это иллюстрация вашего существования. Как часто вы хотите избавиться от другого, как от источника вашего беспокойства? Пока другой закрыт для вас, пока он отдален от вас, пока он чужой для вас, волнений меньше, но другой всегда причиняет беспокойство.

Что есть страх? В страхе всегда заключен другой. Если кто-нибудь отбирает что-то у вас, он нарушает вашу безопасность. И смерть, и болезнь — это тоже проявления другого. Ад — быть окруженным другим; ад — проявление, вторжение другого.

Но как вы можете избежать другого? Даже если вы уйдете в Гималаи, вы все же не останетесь в одиночестве. Вы сидите под деревом — и вдруг вам на голову что то падает; вы поднимаете глаза и видите ворону, и вас охватывает злоба к этой птице. Там есть и дожди, и солнце — раздражение подстерегает вас повсюду. Как можете вы избежать другого, если оно присутствует везде? Единственный путь — искать его самому. Тогда другого не останется. Тогда сгинут все страхи. Нет ни смерти, ни болезни, нет никаких неудобств, потому что нет другого. Наконец, вы одни. Страх сохраняется до тех пор, пока другое остается для вас другим.

"Эк Омкар Сатнам". Однажды эта мантра пронижет ваше существо — и где же страх? Бог не имеет страха. Кого Он должен бояться? Он один, и нет никого, кроме Него.

Он — создатель, он выше лжи, выше злобы.
Он — форма вечности,
Он никогда не был рожден…

Поймите, что время означает изменение. Если ничто не меняется, ны не можете отдавать себе отчет во времени. Вы не можете сказать, который час, если стрел* и ваших часов неподвижны. Все находится в постоянном изменении: солнце встает и наступает утро, затем приходит день, а затем его сменяет вечер. Бывший некогда ребенком, становится юношей, взрослым, стариком. Здоровый становится больным, а больной выздоравливает; богатый становится нищим, а нищий — королем. Изменения постоянны. Река всегда течет. Изменение есть время.

Время — это промежуток между двумя изменениями.

Поднявшись однажды утром, представьте себе, что сегодня до самого вечера ничего не произойдет, не будет никаких событий, ничто не изменится. Солнце как стояло в ранний час на горизонте, так и стоит, стрелки часов не двигаются, листья не шевелятся. Все неподвижно, все остановилось. Как вы узнаете в этом случае, что такое время? Времени не будет.

Вы чувствуете движение времени, потому что все вокруг вас изменяется. Для Бога нет времени. Потому что Он вечен, нескончаем, бессмертен. Он есть всегда. Для Него ничто не меняется. Все неподвижно. Изменения — это опыт незрячих глаз, которые не видят окружающее в перспективе. Если бы мы смогли посмотреть на окружающее с самой дальней, немыслимо и непредставимо дальней точки зрения, все изменения тотчас бы исчезли. Время бы остановилось. Прекратило существование. Бог видит и смотрит на все окружающее с немыслимо дальней точки зрения. Для Него ничто не меняется, все неподвижно.

Он — форма вечности,
Он никогда не был рожден, а создан собою.

Он никем не рожден. У него нет ни отца, ни матери. Все, кто появились на свет из утробы живого существа, входят в мир изменений. Вы должны найти внутри самого себя это нерожденное. Тело рождено — и оно умрет. Оно возникло из соединения двух других тел. И оно однажды распадется. Когда тела тех, кто дал жизнь, умирают, как может останься то, что родилось от них?

Но внутри тела так же существует то, что никогда не рождалось и не родится, но тем не менее есть уже в зародыше. Оно было там до образования плода — и без него тело однажды превратится в глину, станет прахом. Вечность пронизывает тело. Вечность меняет тела, как человек меняет одежду. Вечное пребывает в преходящем. Только когда вы достигнете сущности бытия, ощутите вечность внутри самих себя, только тогда вы и будете способны понять слова Нанака. Вы должны искать внутри себя то, что никогда не меняется. То, что вечно.

Закройте глаза, отрешитесь от всего внешнего — и вы почувствуете, что не знаете, сколько вам лет. Если вам сейчас пятьдесят, то вы будете себя чувствовать так ж с, как в пять лет. Как если бы время исчезло, а весь мир внутри вас. Закройте глаза — и вы обнаружите, что ничто внутри вас не изменилось.

То, что неизменно внутри вас, не рождено из людского чрева. Вы произошли от своих родителей, но не они даровали вам жизнь — они только тропа для вашего прихода Вы прошли через них. Они удовлетворяли потребности вашего тела. Но то, что вошло внутрь вашего тела, пришло извне. В тот день, когда вы достигнете того, что внутри вас, что не рождено, но есть, вы узнаете, что Бог не имеет происхождения, не имеет источника, потому что Бог есть единое целое. Он вбирает в себя все. Бог — это всеобщность. А как может всеобщее родиться от чего-то отдельного? По ту сторону всеобщности нет ничего, что могло бы быть Ему матерью и отцом. Поэтому "Он никогда не был рожден, а создан собою".

"Создан собою" означает, что Он существует сам собою, Сам в Себе, и нет у него оплота, кроме Него; он само-рожден и не имеет начала. В тот день, когда вы мимолетно прочувствуете (сколь бы кратко ни было это мгновение) это в себе, вы будете избавлены от всех тревог и волнений. Почему вы беспокоитесь? Потому что ваше беспокойство всегда произрастает из вашей зависимости от окружающего, потому что любая поддержка в любой момент может быть отобрана у вас. Сегодня вы богаты? А завтра можете ста гь бедным. Так будет всегда, пока вы считаете себя богатым на основании вашего богатства, но не на основании себя.

Саньясин богат собственной правотой; он богат собою, поэтому вы не можете украсть у него его богатства. Что можно похитить у Будды или у Нанака? Вы не можете сделать их беднее, забрав что-либо у них; вы не можете ни прибавить ничего к их богатству, ни вы честь ничего из него. Все, что есть у Нанака и все, что есть Нанак даровано ему свыше. Вы же не имеете ничего, на что можно опереться.

Высшее бытие не есть отдельная сущность. Бог не имеет оплота. Тот день, когда вы почувствуете, что готовы быть без поддержки, станет днем вашего воссоединение с Богом.

Это определение Бога не является толкованием философа. Но оно правильно для ищущего, поэтому он знает, что такое Бог для него. Если вы хотите достичь Бога, вы должны сделать эти основные черты облика Бога, Его постулаты вашей религиозной практикой. Вы как бы попытаетесь слегка быть Богом. Если вы начнете становиться похожим на Него, вы обретете установленный Им ритм, и между вами и Богом возникнет резонанс.

Он никогда не был рожден, а создан собою.
К нему приблизит благодать гуру.

Почему Нанак говорит: "благодать гуру"? Не достаточно ли труда самого человека? Необходимо понять это очень тонкое, неуловимое положение, потому что Нанак подчеркивал огромную роль гуру. Позже Нанак говорит, что без гуру Бог не может быть достигнут. Почему? Если Бог вездесущ, почему не могу я непосредственно встретить Его? Что за нужда обращаться к гуру?

Кришнамурти говорит, что в гуру нет необходимости. Его мысль обращена к разуму. Что за нужда вводить гуру, если я так же рожден от Бога, как гуру? Рассудок не принимает гуру, поэтому вокруг Кришнамурти всегда собирались себялюбцы. Совершенно правильно в гуру нет необходимости в том случае, если вы способны сами истребить ваше "эго".

Но покончить со своим "эго" самостоятельно так же трудно, как приподнять себя за шнурки собственных ботинок. Или как собаке пытаться поймать свой хвост. Чем быстрее она поворачивается, тем дальше отлетает ее хвост. Если же человек способен на уничтожение "эго", то Кришнамурти абсолютно прав, и нет необходимости в гуру.

Но здесь и кроется вся сложность. Когда вы каким-либо образом победите ваше "эго", тогда вы скажете: "Я одолел мое "эго". Но как раз тогда вы и вступите в новую форму "эго", гораздо боле опасную, чем предыдущая. Поэтому и нужен гуру, что это новое "эго" не родилось. Даже когда вы говорите: "Благодать гуру", это звучит как гордость своим смирением: "Смотрите, как я покорен! Никто не может быть больше покорен, чем я!" И это и есть новые проявления все того же "эго". Если вчера вы гордились вашим богатством, то сегодня вы гордитесь своим отказом от него и своей кротостью. Веревка сожжена, но петля осталась. Как разрушить это высокомерие? Поэтому Нанак и подчеркивает особую роль гуру.

Нет трудности в том, чтобы достигнуть Бога непосредственно, потому что он находится прямо перед вами. Куда бы вы ни шли, Он есть всюду. Но сложность в том, что вы остаетесь внутри себя, и как можете вы устранить эту помеху? Отсюда — "благодать гуру". Ищущий может прилагать усилия, но достичь Бога можно благодатью гуру. Эта трактовка милости гуру не позволит сформироваться вашему "эго". Она разрушит старое "эго" и предотвратит появление нового; иначе вы освободитесь от одной болезни, но приобретете другую.

Возникает очень забавная ситуация. Толпа себялюбцев, находившихся около Кришнамурти, — это люди, которые не желают кому-либо поклоняться. Они свободны до тех пор, пока их не попирает чья-либо нога: они не склоняются не перед кем. Они непоколебимо уверены, что гуру не требуется, они доберутся самостоятельно. И это само по себе является трудностью.

Если бы около Кришнамурти была личность, подобная Нанаку или Рамакришне, тогда его идеи были бы обоснованны и доказаны жизнью. Жизнью Рамакришны и Нанака. Людей, способных отрешиться от своего "эго". Но те, кто окружал Кришнамурти, были как раз людьми, неспособными избавиться от своего "эго". А как раз таким настоятельно необходим гуру. В этом заключена предельная ирония: все окружение Кришнамурти нуждалось в гуру. А ге люди, что окружали Нанака, могли обойтись без гуру.

Теперь вы можете сказать, что это загадка. Но это факт: те, кто окружал Нанака, могли достичь Бога даже без гуру, потому что это были люди, готовые и стремящиеся принять дар гуру; они были готовы отринуть собственное "я". Достижение приходит без гуру, но присутствие гуру необходимо для разрушения "эго", для того, чтобы вы не преисполнились высокомерия оттого, что вы совершили. Иначе вы будете бахвалиться: "Я могу стоять на голове три часа, я медитирую каждое утро!"

Жена одного набожного сикха однажды пожаловалась мне: "Все у нас не так, как надо. Мой муж часто заходит к вам, прислушивается к вам. Пожалуйста, вразумите его советом".

"Что случилось?", — спросил я.

"Он поднимается в два часа ночи и начинает провозглашать Джапджи. И будит всю семью. Если я жалуюсь, он велит подниматься и нам и распевать вместе с ним. Что делать?"

Я позвал ее мужа к себе.

"Когда вы возглашаете Джапджи?" — спросил я его.

"Ранним утром, около двух часов", — ответил он гордо.

"Но это же нарушает покой все вашей семьи", — сказал я.

"Это их проблемы, — сказал он. — Они ленивы и праздны! Они все должны вставать в это время. А я, между прочим, старюсь и для них. Я читаю так громко, что святые слова достигают не только их ушей, но хорошо слышны даже соседям".

"Не переусердствуйте, — посоветовал я ему. — Не будет никакого урона для вашего благочестия, если вы начнете свои радения в четыре часа утра".

Такого человека можно остудить только постепенно. Или же его невозможно остудить совсем.

"Никогда! — ответил он. — И я не ожидал услышать от вас такие слова. Вы хотите лишить меня моей веры?"

Казалось, что он не верит своим ушам.

В этом и заключалось его высокомерие. Он считал, что никто не может возглашать Джапджи, как он. Это неосознанное им высокомерие и было единственным его препятствием на пути к Богу. Вы можете повторять Джапджи на протяжении всей жизни не достичь Бога. В то время как необходимо только лишь разрушить ваше высокомерие.

Поэтому Нанак говорит все время: "Что бы вы ни делали, ничто не будет достигнуто, пока вы не истребили ваше собственное "я". Эта мысль гуру — бесценное средство для уничтожения "эго". Ведь что бы вы ни делали, вы говорите: "Все это благодать гуру". "Я делаю" — в этом вся трудность. Если вы можете истребить ваше "я" без посторонней помощи, вы не нуждаетесь в гуру. Но среди людей существует лишь один на миллион, кто способен сделать это. Он — исключение, для которого нам не нужно устанавливать какие-либо правила, давать ему наставления.

Иногда случается, что кто-либо избавляется от своего "эго" без помощи гуру, но это требует очень глубокого, абсолютного понимания, которого у вас нет. Это понимание должно быть столь глубоким, что вы можете приказать своему "эго" встать перед вашими глазами. И лишь под вашим взглядом "эго" должно исчезнуть. Ваши глаза должны быть подобны глазам Шивы, который мимолетным взглядом обращал все в пепел. Вот какое вы должны иметь осознание. Будда, Кришнамурти взирали на "эго" с такой силой напряжения, что оно растворялось, превращалось в ничто. И никакие другие чувства не возникали потом на его месте. А они, совершая это, даже не осознавали, что они что-то совершают.

Но вы — не они. Что бы вы ни делали, внутренний голос постоянно твердит: "Я делаю это, я делаю это…" Если вы поете гимны, то вы ощущаете, что вы поете гимны. Если вы медитируете, внутри вас чувство: "Я медитирую". С каждой вашей молитвой ваше "эго" воссоздается заново и даже наполняется новым содержанием.

Оставим в стороне людей, способных самостоятельно уничтожить свое "я". Таких — единицы на миллионы. Для миллионов других существует только один путь: что бы они ни делали, какой бы ритуал ни совершали, повторяя его из раза в раз, они должны осознавать, что все происходит благодаря благодати гуру.

Он был правдой до того, как время начало свой бег.
Нанак говорит: Он вечная правда есть и пребудет ею всегда.

По индийским сказаниям, во времена Сат-юги, эпохи правды, гуру был не слишком нужен. Но во времена Кали-юги, эпохи тьмы, гуру стал необходим. В чем причина? Сат-юга — это время, когда люди были очень восприимчивы, с обостренным сознанием. А в эпоху Кали-юги — огрубевшими, нечувствительными, с дремлющим сознанием.

Поэтому учения Будды или Махавиры, родившиеся во времена Сат-юги, не могут быть использованы в сегодняшнем мире, как учение Нанака. Хотя и сикхизм насчитывает уже пять сотен лет. Человечество нуждалось в другой, новой религии. Потому что те кто слышал Махавиру и Будду, были другие люди, не такие, как мы. Они были мудрее, проще, и безыскуснее. А если посмотреть еще дальше в глубь времени, в древность, то ми увидим, что люди, слушавшие Кришну, были еще более восприимчивыми и простодушными.

Да, если мы посмотрим в даль времен, то убедимся, что в людях тогда было больше простодушия, наивности, неиспорченности. Мысленное путешествие в те эпохи похоже на рассказ человека, который вспоминает свое детство, когда он был наивен и невинен. В юности он уже утрачивает детское восприятие, становится более сложным. И уж совсем трудно переубедить в чем-либо, победить старика, наполненного мудростью. Он не знает ничего, но все же считает, что знает все. В жизни ему здорово доставалось. Испытав немало страданий, он думает, что накопил большой опыт жизни. На самом же деле, он собирает хлам, мусор, а думает, что коллекционирует брильянты.

Ребенок прост и невинен, он — символ Сат-юги. Старик сложен, и его нечувствительность возрастает день ото дня, по мере приближения к смерти. Он — символ Кали-юги. Сознание ребенка очень свежо, потому что фонтан жизни для него еще закрыт. Он подобен волне, идущей непосредственно от Бога. Старый человек загрязнен, замутнен, отягощен прахом. Ребенок — свежий бутон. Старик — увядший цветок, дыхание жизни которого почти утрачено.

Кали-юга — это время, когда конец близок. Жизнь сейчас стара. В Кали-юге при любых обстоятельствах вы не можете действовать без гуру. Потому что "эго" будет постоянно переполнять вас. И как же вам не преисполниться высокомерием, когда каждое самое малое ваше деяние переполняет ваше "эго"? Если вы непомерно гордитесь собой при строительстве маленького домика и ваше самомнение не знает границ, то что же с вами стаж гея, когда вы начнете поиск высшего сокровища? Тогда ваше самомнение и тщеславие будут неизмеримы, бездонны. Обратите внимание, как пренебрежительно смотрит человек, идущий в храм или в мечеть, на тех, кто туда не идет. Его глаза как бы говорят вам: "Вы грешники, вы будете гореть в адском огне! Взгляните на меня! Я молюсь каждый день и я спасаюсь!" Он возглашает "Рам, Рам" и думает, что для него врата небесные открыты, а все остальные попадут в ад.

Чем больше вы огрубели, чем больше дремлет ваше сознание, тем больше вы нуждаетесь в гуру. Поймите это. Если вы крепко спите, то как вы можете сами проснуться? Нужен кто-то, кто бы растолкал вас. Но даже в этом случае вполне возможно, что вы перевернетесь на другой бок и заснете снова.

Он был правдой до того,
как время начало свой бег.
Нанак говорит: Он вечная правда есть
и пребудет ею всегда.

Это — определение сатьи-правды и асатьи-неправды. "Сатья" — это то, чего никогда не было, и что снова станет ничем, впадет в ничто. Сатья — то, что есть сейчас. Это то, чего нет в обоих концах, а существует только в середине. Возьмем, к примеру, сны. Пока вы ночью спите, сны существуют. Когда утром вы пробуждаетесь, сон утрачен. И потому вы говорите, что сны — ненастоящее.

Когда-то ваше тело не существовало. И однажды оно вновь прекратит быть. Таким образом, тело — не настоящее. Гнев приходит. Секундой раньше его не было. И спустя какое-то время его снова не будет. Гнев подобен сну. Потому что не является правдой. Осознание преходящего и настоящего — вот правда, которая есть всегда. Как только вы усвоите эту мысль, как только она овладеет вами, ваша жизнь преобразится. Не позволяйте, чтобы вами овладели вещи и понятия, которых нет. Ищите только то, что не меняется. То, что неизменно

И в себе ищите лишь то, что никогда не меняется. Неизменное — это ось, а все преходящее — колесо: Ось недвижна, но колесо вращается вокруг нее и благодаря Ей. Если убрать ось, колесо упадет. Все, что изменяется, вращается вокруг вечного Ось души неподвижна, и колесо тела вращается вокруг нее. Стоит оси исчезнуть — колесо отлетит в сторону.

Нанак говорит, что Бог и только Бог является истиной, поскольку Он бил до начала всех начал. Он есть; Он будет всегда; Он пребывает вовеки. Все остальное — лишь сон. Проникнитесь этими словами до глубины души.

Когда приходят гнев, ненависть или жадность, повторяйте эти слова Пусть они напомнят вам о том, что подлинно, что реально. Помните: то, чего не было прежде, но что существует сейчас, может быть лишь сном и растает без следа. К чему излишне увлекаться сном, лучше оставаться наблюдателем.

Все ненужное само постепенно отпадет, поскольку оборвется ваша связь с ним, а полезное, значимое пустит в вас корни. И по мере роста вечного будет таять мирское.

Его постичь нельзя ни миллионом мыслей,
Ни долгими часами медитаций, молчанием смиряющими разум,
Не утолить горами хлеба глад душевный,
И сотня тысяч подвигов ума не даст нам единенья с Ним.
Как правды нам достичь и сдернуть лжи завесу?
И Нанак говорит:, лишь подчинив себя божественному строю.

Это очень важная сутра — квинтэссенция учения Нанака. Потуги ума не приводят к познанию Бога. Миллионы раз размышляя о Нем, мы так и не можем уразуметь Его. Никому еще не удавалось постичь Его посредством мысли, мы потеряли его в силу излишней активности ума. Чем больше мы размышляем, тем больше теряемся в мысли.

Бог не есть концепция, не есть мысль. Он не является разрешением спора или плодом размышлений. Бог — это истина. Думать бессмысленно, нужно видеть. Ум позволит вам лишь блуждать вокруг да около. Вам же необходимо раскрыть глаза. Но если глаза ваши застят мысли и концепции, они так и останутся незрячими. Лишь глаза без мыслей позволяют видеть.

Для этого требуется то, что мастера Дзен называли не-умом, а Кабир — состоянием анмани, состоянием не-ума. Будда говорит об этом, как о растворении ума, а Патанджали, — как о нирвикальпа самадхи, самадхи без мысли. Все они описывают одно и то же состояние, в котором исчезают все сомнения и споры. Вот о чем говорит Нанак.

Думай мы хоть миллион раз, бесконечный поток мыслей не даст нам познания Бога. Мы можем целую вечность просидеть в медитации, но внутреннее молчание не поможет нам обрести это безмолвие.

Почему же все наши знания не дают нам познать Его? Почему бесплодны усилия достичь тишины?

Вы обнаружите, что чем больше вы стараетесь, тем невозможнее становится достичь внутреннего безмолвия. Не все достигается усилием. Через силу не заснешь чем больше напрягаешься, тем труднее уснуть. Суть сна — отсутствие каких бы то ни было усилий; лишь тогда он приходит. Усилие не дает вам сомкнуть глаз. Но стоит лишь как следует потянуться и полностью расслабиться, отложив все заботы, как приходит сон. И точно так же, так вы можете добиться внутренней тишины? Вы можете заставить себя сидеть в позе Будды, но мысли по-прежнему будут роиться у вас в голове, и все у вас будет кипеть внутри.

Нанак гостил у магометанского набоба. Для Нанака не было ни индуистов, ни магометан, ибо мудрец не соблюдает условных границ. Набоб сказал Нанаку: "Если ты действительно думаешь и чувствуешь то, что ты говоришь, если для тебя действительно нет ни индуистов, ни магометан, — тогда пойдем вместе с нами в мечеть. Сегодня как раз пятница. И давай помолимся вместе".

Нанак охотно согласился. Но поставил условие: "Я буду возносить молитвы только в том случае, если ты так же будешь молиться". Набоб ответил: "Что за странное условие? Я ведь и иду в мечеть, чтобы молиться!"

Весть об этом распространилась по деревне, как лесной пожар. Все собрались у мечети. Индуисты были чрезвычайно взволнованы. А родные и близкие Нанака чувствовали себя оскорбленными. Все решили, что Нанак хочет стать магометанином. Именно так люди нагружают и заражают других людей своими собственными страхами.

Нанак вместе со другими магометанами вошел в мечеть. Началось богослужение. Однако Нанак не стал вместе со всеми склоняться в молитве. И сколько ни оборачивался в гневе набоб, Нанак по-прежнему стоял как статуя. Тогда набоб быстро протиснулся сквозь молящихся и вышел из мечети. Ибо как можно молиться, если душу переполняет злость? Он подошел к Нанаку и сказал: "Ты обманщик! Ты вовсе не святой, ты вовсе не ищешь Бога! Ты обещал молиться, но обманул меня и всех!"

А Нанак ему сказал: "Да, я обещал, но не забыл ли ты условия? Я сказал, что буду молиться, если ты тоже будешь молиться. Но ты этого не делал, поэтому как мог я молиться?"

"Что ты такое говоришь? Ты в своем уме? Посмотри, сколько здесь людей, которые своими глазами видели, как я возносил молитвы!"

"Я не могу доверять этим свидетелям. Потому что я тоже наблюдал за тобой все это время. Ты покупал коней в Кабуле!".

Набоб был ошарашен. Потому что именно об этом он и думал во время молитвы. Его любимая лошадь пала как раз этим утром. И он был потрясен и безмерно огорчен потерей такого прекрасного коня. И все утро думал, как бы скорее отправиться в Кабул и купить там другого, столь же прекрасного коня. Потому что чистокровный конь для него — символ положения, знатности и богатства.

"А мулла, который читал молитвы, — продолжал Нанак, — думал в это Время о сборе урожая на своих полях". И мулла подтвердил, что действительно его мысли были заняты сугубо мирскими заботами… "Теперь, скажи мне, — обратился Нанак к набобу, — возносил ли ты свои молитвы так, чтобы и я мог возносить мои?"

Вы вынуждаете себя молиться, вы вынуждаете себя склоняться в поклонах, медитировать, — и все это бессмысленно. Сгибая тело в поклоне, вы не можете вынудить к этому свой ум. Какофония мыслей продолжается. И даже становится громче и сильнее. Когда тело занято какой-либо деятельностью, энергия поделена. Когда же тело находится и абсолютной неподвижности, вся энергия приливает к мозгу — и мысли буквально переполняют вашу голову!

Вот почему у людей, погруженных в медитацию, ум становится необыкновенно активным… Настоящая лавина мыслей, которые нагромождаются одна на другую! Вы сидите на богослужении, но ваши мысли на базарной площади. Вы бьете поклоны к воскуряете благовония, но ваши мысли движутся совсем в другую сторону. Обычно ум не знает отдыха. Когда вы смотрите фильм, ум спокоен. И вы умиротворены. Но как только вы входите в храм, ум становится все более беспокойным. В чем дело? В том, что театр связан с вашими желаниями. В кино все, чем занята была ваша голова, выкидывается вон. Весь вздор, хлам, весь мусор. Кино задевает струны вашей души. В храме же вас ничто не поражает, не удивляет, не отвлекает вас от ваших мыслей. И отсюда конфуз.

Нанак говорит, что, принуждая себя к молчанию, вы не добьетесь ничего Потому что вы не можете достичь такого молчания. Даже если вы постоянно будете пребывать в медитации, ничего не произойдет. Этот голод не может быть утолен даже горой хлеба. Это голод, который вообще нельзя насытить пищей. Ничто в мире не способно утолить его. Нет в мире ничего подробного ему. И он может быть утолен только тогда, когда Сам Бог снизойдет к взыскующему, к тому, кто ищет Его.

Как нам обрести правду в самих себе? Как уничтожить завесу лжи? Нанак говорит: только следуя заветам Бога, руководствуясь единственно Его волей. Все должно быть подчинено Его промыслу; все должно быть отдано в Его волю. И это единственное, что поможет вам.

Как правды нам достичь и сдернуть лжи завесу?

И Нанак говорит: лишь подчинив себя божественному строю.

Ничто не случается, как бы вы ни старались, что бы вы ни делали. Даже когда вы говорите правду, она становится ложью, потому что исходит из вашей лживой сущности. Откуда вы можете взять правду, если вы сами абсолютно лживы?

Нанак гостил у Лалу, бедного плотника. Деревня, в которой он жил, принадлежала богатому помещику. И этот помещик устроил обряд жертвоприношения, созвав на него всю деревню. Нанаку он послал специальное приглашение. Когда же Нанак не появился, помещик сам пошел за ним.

И сказал: "Как ты мог отказаться? как ты мог не прийти на празднество в моей усадьбе? Ведь все яства здесь приготовлены из самых лучших продуктов, какие только есть. А брамины сперва совершили омовения и исполнили все обряды. Можешь ли ты отказаться от пищи, приготовленной на священных водах Ганга и предпочесть скудную пищу этого бедного плотника, который даже не брамин?"

Нанак сказал: "Если ты настаиваешь, я пойду с тобой". Но он попросил Лапу следовать за ним и нести свою еду.

Рассказывают, что Нанак взял у Лалу сухой хлеб и сжал его. И хлынул поток молока. Другой рукой он сжал хлеб помещика — и пошел оттуда поток крови.

Действительно ли тот хлеб сочился кровью или нет — не столь важно. Но история эта — правда. Только если вы правдивы по самой сути своей, вы можете обрести истину. Иначе кто может вылечить вас?

Вы нечестны, и поэтому нечестность может закрасться и внутрь вашей правды. Таким образом и ваша правда будет поставлена на службу вашей лжи. И навредит другим. Ведь вы будете искать такие истины, которые проникнут в сердце другого человека. И точно так же, как раньше вы вредили миру вашей ложью, сейчас вы будете вредить миру своими истинами. Что бы вы ни делали, будет неправедным, если вы сами неправедны.

Есть ли выход? Нанак указывает единственное средство — оставить все Богу, отдать все в Его волю. Ожидайте Его расположения. Живите так, как Он хочет от вас. Будьте там, где Он хочет. Идите туда, куда Он вас ведет. Позвольте Его воле быть вашей единственной духовной нитью. Отметите прочь надежды и желания. И преисполнитесь ощущением чуда и благодарности. Если Он посылает вам горе, в том есть своя причина, некое значение, некая тайна. Не жалуйтесь, но преисполнитесь благодарности. "Приди, радость, приди, горе, распоряжайся мною, как будет на то Твоя воля!" Если он посылает вам бедность — примите бедность. Если он делает вас богатым — будьте благодарны. В счастье или в горе позвольте одной мелодии беспрестанно звучать внутри вас: "Я счастлив тем, что весь в Твой воле. Твоя воля — это моя жизнь". И тогда вы внезапно почувствуете, что вы успокоились. То, чего вы не могли достичь посредством тысячи медитаций, вы достигнете только благодаря тому, что полностью отдались воле Божьей.

Что мы подразумеваем под "беспокойством"? Беспокойство начинается тогда, когда все происходит не так, как вам бы хотелось. Ваш сын лжет. Так не должно быть и вы страдаете. Вы обанкротились — так не должно быть! И вы мучаетесь, вы пытаетесь исправить происходящее, подчинить его своей воле… Все, что случилось — случилось не так, как вы хотели. И все, что происходит сейчас — не должно происходить так, как происходит. Вот источник вашей тревоги и ваших страданий.

И вот Вы, наполненный тревогами, садитесь медитировать. Вы пытаетесь отрешиться от тщеты жизни, но вы все время неизбежно думаете об уборке вашего урожая или покупке коня?! Ваше волнение проникает и отравляет вашу медитацию. И как же вам успокоиться? Существует только одна формула: Принимайте все как есть. Если вы придержи каетесь этого правила, то вы придете к пониманию Востока от Лao Цзы до Нанака.

Древнее имя этому — судьба или рок. Эти слова испорчены от долгою и частого употребления. Потому что их использовали люди с искаженными представлениями и оттого словам этим часто придается неверное значение. Сейчас, чтобы обвинить кого-либо в безответственности и устаревших взглядах, вы говорите, что этот человек верит в судьбу. Нанак же говорит: Лишь подчинив себя божественному строю. Все должно быть оставлено в руках Бога. Все должно быть предоставлено Его воле, Его промыслу. И только это может помочь вам.

Испытайте, проведите маленький опыт: живите так, как Он хочет, чтобы вы жили. Усердно ли вы старались? Стали ли вы чуть лучше, чем были? Возможно вы изменились, но определенно не стали лучше, чем Он вас создал. Вы даже не сохранили невинность и простоту, которые были свойственны вам в раннем детстве. Вы заполнили книгу вашей жизни своими каракулями. Она стоит, испорченная, испачканная, и что вы приобрели, кроме страдания, боли, напряжения и раскаяния? Попытайтесь услышать слова Нанака и действовать сообразно им несколько дней. "Оставьте все Ему, — говорит Нанак. — вверьтесь только Ему, а не молитвам, не мантрам, не медитациям. Существует только одна духовная нить — Его желания. И как только мысль, что все происходит по Его воле, внедрится глубоко в вас, тотчас же теплый, ласковый поток изнутри смоет все напряжение, все волнение, всю вашу тревогу.

Запад переполнен тревогой и напряжением. И это несмотря на то, что Восток беден; здесь нет в достатке еды, людям здесь часто нечем прикрыть тело, у них иногда даже нет крыши над головой. У Запада есть все. Но он наполнен таким напряжением и беспокойством, что люди там не выдерживают и вынуждены прибегать к искусственным успокоительным средствам.

В чем причина? Она ясна. Запад старается навязать собственную волю всему существующему. Запад пытается иметь свой собственный путь. Западный человек полагается только на самого себя: мы должны делать все для самих себя. И западный человек делает это. Но он при этом теряет себя как человек, он превращается в шизофреника. Он торит чудеса вокруг себя, но не может достичь покоя внутри себя, становится слабым и болезненным. Там нет Бога!

Если вы проникнетесь этим стихом, вы обретете покой. Дайте событиям происходить так, как они происходят. Не плывите, а отдайте себя на волю воды. Не боритесь с рекой, потому что она не ваш враг, а ваш друг. Отдайтесь на волю волн! Своей борьбой вы создаете вокруг себя атмосферу вражды. Когда вы плывете против течения, река сопротивляется нам. Но это не река, а вы порождаете борьбу. Река течет своим путем, сама по себе; она даже не замечает вас. А вы начинаете плыть против течения по своей собственной воле. Вы отстаиваете спою волю тем, что движетесь против ее естественного движения. И это означает, что вы лелеете, укрепляете ваше "эго".

Его воля, Его желание… И вы растворяетесь в течении реки. Теперь куда бы река ни повлекла вас, это место вашего назначения. Куда бы она ни привела вас — это берег. Если вы утонете — это тоже место вашего назначения. Где тогда беспокойство, тревога, где тогда боль? Вы выкорчевали корень страдания. То, что говорит Нанак, неоценимо — все должно быть оставлено Божьему провидению и Божьему промыслу.

Нанак закрывает все двери для "эго". Чего бы вы ни достигли вашими усилиями — вы достигли только благодатью гуру. Что бы ни произошло, куда бы течение жизни ни повлекло вас — все свершилось и свершается по Его воле. И тогда обретете покой. Но это произойдет не раньше, чем вы осознаете эти строки:

Его постичь нельзя ни миллионом мыслей,
Ни долгими часами медитаций, молчанием смиряющими разум,
Не утолить горами хлеба глад душевный,
И сотня тысяч подвигов ума не даст нам единенья с Ним.

Как правды нам достичь и сдернуть лжи завесу?
И Нанак говорит: лишь подчинив себя божественному строю.

Божественным промыслом было создано все сущее,
Но нельзя описать Его промысел.
Божественным промыслом было создано все живое,
И величие даруется Его промыслом.
Божественным промыслом одни возвышаются, а другие низводятся
Даруется боль и блаженство.
Его промыслом одни достигают спасения
Иные же странствуют по бесконечной цели воплощений
Все подвластны его Промыслу; ничто не ускользнет из его руки.
Нанак говорит: "Тот, кто понимает Его промысел, освобождается от своего "я".

Те, кто знают лишь силу, воспоют Его мощь.
Познавшие милость, воспоют Его щедроты
Иные поют о Его добродетелях и величии,
Ученость избравшие, воспевают Его всезнание
Иные поют, что из праха создав,
Он в прах возвращается
Иные поют, что, жизнь отобрав, он опять возродится
Иные поют, что очень, очень далек Он,
Иные — что зрит он повсюду и вездесущ.
Нет конца Его качествам,
Хоть миллионы хвалят Его на миллионы ладов.
Дающий вечно дает, хоть берущий брать устает;
С начала времен существуем все мы от Его непрестанных щедрот.
Он повелитель, и вселенная вращается, повинуясь его воле.
Он дарует благодать беззаботно и бесконечно, — так говорит Нанак

Существует два образа жизни. Первый — путь конфликтов, а второй — путь смирения. В конфликте вы чувствуете, что ваша воля отличается от всеобщей воли. В смирении вы чувствуете, что являетесь частью целого, и у вас не возникает вопроса, чем ваша воля отличается от других. Если вы отделяетесь и сторонитесь всего — конфликт неизбежен и естественен. Если же вы сливаетесь с целым, — естественно смирение. Конфликт влечет за собой напряжение, усталость, волнение, тревогу… Смирение приносит пустоту, мир, радость и, в конце концов, высшее знание.

"Эго" разрастается в конфликте, а разрушается в смирении. Мирской человек всегда находится в конфликте. Верующий оставляет все страсти и смиряется. Вера не имеет ничего общего с посещением церкви или мечети, или сикхского храма. Если вы намерены сражаться, если вы боретесь даже с Богом, если вы пытаетесь навязать вашу собственную волю, пусть даже в молитве и поклонении, то в вас нет веры.

Когда у вас нет собственных желаний, то Его желания становятся вашими. Если у вас нет вашей собственной цели, то куда бы Он ни повел вас, это ваш путь. Когда вы готовы идти туда, куда Он зовет, когда вы сами ничего не ждете, тогда вы перестаете грести и начинаете плыть по течению.

Видели ли вы ястреба, парящего в небе? Когда он поднимается достаточно высоко, он широко расправляет крылья и парит в воздухе. Когда вы достигаете подобного состояния, возможно смирение. Вам больше уже не нужно работать крыльями, вы просто парите в божественной атмосфере. Ибо любая тяжесть зачинается в конфликте, и рождается в противодействии. Чем больше вы боретесь, тем ниже вы падаете. Чем чаще вы перестаете бороться, тем легче вы становитесь. А чем легче вы становитесь, тем выше вы взмываете. Если вы оставите все конфликты, то достигнете уровня Божественного, а значит, — освободитесь от всякого бремени, станете невесомым. "Эго" подобно камню на шее чем больше вы боретесь, тем тяжелее он становится.

Однажды Нанак остановился переночевать у колодца недалеко от деревни, где жили факиры-суфии. Рано утром старейшина, узнав о том, что Нанак был неподалеку послал ему кружку молока, наполненную до краев. Она была настолько полной, что нельзя было добавить ни капли. Нанак сорвал с ближайшего куста цветок, положил его в кружку и отослал гуру. Цветок оставался на поверхности, потому что цветок ничего не весит. Ученик Нандка Мардана был в недоумении и спросил учителя, что все это значило.

Нанак объяснил: "В своем послании суфий хотел сказать, что в деревни нет места, что там достаточно святых подвижников, и больше принять нельзя. Мой ответ означает, что мне не нужно место, потому что я легок, как цветок, и буду плавать на поверхности!"

Только не обремененный человек может быть святым, подвижником. Тог, кто несет бремя, остается в невежестве и вредит другим, пока полностью не освободится от этой тяжести. Доброта рождается из самой себя. Любовь расцветает на древе любви. Никто не может вызвать любовь или привить сострадание. А если вы освободитесь от бремени, все произойдет само собой. Ненависть, злоба, насилие, как тень, следуют за человеком, задавленным тревогой. Любовь, сострадание, жалость, молитва следуют по пятам за невесомым человеком. Поэтому самое главное — уничтожить собственное "эго".

Существует лишь один способ сделать это. Веды называют его Рит, Лао Цзы — Дао, Будда — Дхамма, Махавира — Дхарма, Нанак же дал ему имя Хукум — божественный промысел. Только того, кто действует по его заповедям, не проявляя собственной инициативы, не выказывая собственных желаний и чувств, можно назвать верующим.

И тот, кто пребудет в Его власти, обретет все без остатка. Тому, кто повинуется Его велениям, будут открыты врата Его сердца. Полагаясь на самих себя, вы отворачиваетесь от Бога, а, подчиняясь Его воле, вы вновь предстаете пред лицом Его. Вы можете прожить всю жизнь, повернувшись спиной к солнцу, и вам никогда не удастся освободиться от тьмы. А стоит только повернуть лицо к солнцу, мрак бесчисленных воплощений исчезнет. Единственным способом предстать пред Богом является отказ от собственной воли. Достаточно просто плыть по течению. Совершенно не нужно грести или нести бесполезный груз. Все в вас должно быть повержено, и победы — это недуг вашего "эго".

Вы похожи на муху, которая примостилась на огромной повозке, поднимающей вокруг себя клубы пыли. Муха оглядывается вокруг и не видит ничего, кроме пыли. Тогда она подумает: "Сколько же пыли я подняла! Какая же я огромная!" Добиваетесь ли вы успеха или терпите поражение — все из-за этой самой пыли. Вы не больше, чем муха на телеге, поэтому не надо льстить своему крошечному "я", полагая, что именно вы подняли пыль. Всю пыль поднимает Его повозка; именно Он странствует в ней.

Вы, наверняка, слышали историю о ящерице. Однажды друзья позвали ее прогуляться по джунглям. "Извините, я не смогу", — сказала ящерица, — "если я уйду, кто же станет поддерживать потолок королевского дворца? Потолок упадет, и во всем обвинят меня". Бедняжка и подумать не могла, что от нее это ни капельки не зависит! Если только ящерицы вообще способны думать…

Жила-была одна старуха. У нее был петух, который кукарекал каждое утро на рассвете. Старуха этим очень гордилась. Она всегда говорила соседям, что с ней нужно хорошо обращаться, а то она уйдет жить в другое место и заберет петуха с собой. И тогда солнце над этой деревней больше никогда не взойдет.

Было совершенно очевидно, что каждый день солнце всходило, когда кричал петух. Но соседи все смеялись и пошучивали над старухой. Они говорили, что она выжила из ума. В конце концов, старуха разозлилась и ушла жить в другую деревню. И когда ее петух закричал там, то взошло солнце. "Теперь они будут рыдать и рвать на себе волосы, — подумала она — ведь у них теперь нет петуха, и не видать им солнца!"

Логика старухи и ваши аргументы имеют много общего. Никогда не случалось так, чтобы петух кукарекал, а солнце не всходило, но причина и следствие здесь поменялись местами. Но кто объяснит это старухе… и вам? Когда старуха увидела, что солнце взошло в ее новой деревне, она была уверена, что, появившись в одном месте, оно уже не может встать над горизонтом в каком-либо другом.

Ваш ум и способность мыслить также ограничены. Не Бог существует из-за вас, а вы — из-за Него. Ваше дыхание — Его дыхание, а вовсе не ваше собственное. Не вы молитесь, а Он молится в вас.

Если это ощущение проникнет в вашу душу, то бесценные слова Нанака станут вам понятны. Каждое его слово — это драгоценный камень.

Божественным промыслом было создано все сущее,
Но нельзя описать Его промысел.
Божественным промыслом было создано все живое,
И величие даруется Его промыслом.

Нанак употребляет слово хукум, что означает Божественный промысел или вселенский закон, который властвует над всем сущим. Все живое создано Божественным промыслом, и именно хукум дарует вам величие.

Когда вам все удается, не думайте, что вы победитель. Тогда и в случае поражения, вам не придется думать, что вы побеждены. Это Он победитель, и Он же — побежденный И это — Его игра. Не зря, в представлении индусов, весь мир — это игра. Одной рукой Он выигрывает, а другой — проигрывает. Но мнимые победители и побежденные ошибочно считают это своей заслугой, хотя, на самом деле, они не более, чем инструменты, орудия Бога.

В "Гите" Кришна говорит Арджуне: "Не вмешивайся в ход вещей. Это Он действует, и все свершается по Его воле. Это Он начал битву. Это Он убьет тех, кто жаждет убивать, и Он спасет тех, кто стремится спасать. Даже не помышляй о том, что ты можешь быть убийцей или спасителем". То, что Кришна хотел выразить целой книгой "Гита", Нанак сказал в этой сутре: "Он создал великое и малое".

Давайте подумаем над этим: если именно Он создал все великое и малое, то больше не существует ни великого, ни малого, потому что все — Его творение. Делаете ли вы большого идола, или маленького идола, вы остаетесь скульптором обоих статуй. Какая разница между большим и маленьким творением одного создателя? Несчастье нашей жизни заключается в том, что мы мыслим в категориях большого и малого. И сколько бы ни старались, мы не сможем стать великими настолько, чтобы удовлетворить наше "эго".

Как только вы начнете замечать, что через вас действует Его промысел, то вы сразу станете великим. Существует лишь один создатель. Тот, кто создал самый маленький цветочек, сотворил и величественную сосну, которая подпирает небо! Если и то, и другое создано одной рукой, что же больше? И победа, и поражение принадлежат Ему, а мы — лишь пешки в шахматной партии.

Вы наверняка слышали, как преданные говорят: "Все хорошее во мне — от Тебя, а все плохое — мое". На первый взгляд кажется, что преданные приписывают все свои добродетели Богу, а сами отвечают за все свои недостатки. Но такое показное смирение не является подлинным. Если все хорошее принадлежит Ему, то почему же все плохое должно быть вашим? Только полное самоотречение проложит вам путь к ногам Господа, — ничего не оставляйте себе, даже плохого. Это "эго" под маской смирения сохраняет себе опору. Ни в косм случае не настаивайте на том, что успех принадлежит Ему, а неудачи — вам. Это пустой разговор, и в нем нет смысла. Или все принадлежит Ему, или же — вам.

Существует разница между подлинным и ложным смирением. Ложное смирение говорит: "Я лишь пыль на твоих ногах". Если вы посмотрите в глаза того человека который так говорит, вы увидите, что он ждет, что вы скажете: "Нет-нет! Как ты можешь говорить такое? Это я пыль на твоих ногах". А если вы согласитесь с ним и скажете: "Пожалуй, ты прав. Это именно то, что я подумал", — вы приобретете врага на всю оставшуюся жизнь. Он никогда не простит вам этого.

Вся хвала и вся хула по праву принадлежит Ему. Нам здесь нет места. Мы — всего лишь бамбуковая флейта, и пусть Он играет на ней, как хочет. Было бы высокомерием сказать: "Если на мне грех, то это — моя вина". Так вы только защищаете свое "эго". Наше "я" — это злокачественная болезнь: сохраняете хоть чуть-чуть, и оно снова вырастает. Или нам придется избавиться от него целиком, или оно останется с вами в целости и сохранности.

Нанак говорит: "Божественным промыслом было создано все сущее". Это невозможно выразить словами. Все самое значительное в жизни нельзя выразить словами. А Божественный промысел именно таковым и является. Нет ничего превыше него. Слова годятся только для своей обычной цели — служить нам в обыденной жизни. А для выражения необычайного они уже не подходят. И на это есть причина.

Сверхъестественное знание приобретается лишь в безмолвии. А как можно выразить в речи то, что познается в безмолвии? Молчание и речь — вещи прямо противоположные. Когда вы чувствуете Его присутствие в вас, слова отсутствуют, только полная тишина. Как найти слова, чтобы выразить познанное в пустоте? Пустота отличается отсутствием какой бы то ни было формы, в то время как слова обладают формой. А как можно определить форму бесформенного? Эта проблема стояла перед всеми, кто познал высшее знание. Как его передать? Это все равно, что пытаться спеть глухому прекрасную песню.

Я расскажу старую суфийскую историю. Однажды глухой пастух пас овец у подножья горы. Было за полдень, и жена уже давно должна была принести ему обед. Пастух был очень голоден. Раньше жена никогда не опаздывала, и он начал волноваться: не заболела ли она, не случилось ли чего с ней? Пастух посмотрел вокруг и увидел дровосека, который сидел высоко на дереве. Пастух подошел к нему и сказал: "Брат, не мог бы ты присмотреть за моими овцами? Я сбегаю домой, возьму еды".

Но надо же такому случиться — дровосек тоже был глухим. Он сказал: "Иди своей дорогой! У меня нет времени вести пустые разговоры". Из его жестов пастух понял, что тот согласен. Как можно скорее он сбегал домой и вернулся, прихватив еду. Он сосчитал овец: все было в порядке. Пастух подумал, что было бы неплохо вознаградить дровосека за его услугу и доброжелательность. У него был хромой ягненок, которого он намеревался вскорости заколоть. С ним-то он и направился к дровосеку.

Но когда дровосек увидел пастуха с хромым ягненком, он разозлился и закричал: "Что? Ты хочешь сказать, что это я его покалечил?"

Чем настойчивее пастух предлагал ягненка, тем громче кричал дровосек. А тут всаднику, потерявшему дорогу, случилось проезжать мимо них двоих. Он только хотел спросить у них дорогу, как они сами бросились к нему. Как назло, всадник, который тоже был глухим, только что украл лошадь и удирал на ней восвояси. Когда двое поймали его, он подумал, что они и были владельцами лошади. А пастух всего-навсего просил того объяснить дровосеку, что ягненок — это подарок.

Дровосек сказал: "Пожалуйста, скажи этому человеку, что мне больше нечего делать, как трогать его овец, тем более калечить их!"

Всадник сказал: "Забирайте обратно вашу лошадь. Я признаю свою вину и прошу прощения".

Пока происходила вся эта неразбериха, мимо проходил факир-суфий. Все трое ринулись к нему, схватили его за одежду и стали умолять объяснить им что происходит. А суфий дал пожизненный обет молчания. Несмотря на то, что он все понимал, что он мог сделать? Тогда он взглянул в глаза всаднику и долго пристально смотрел на него. Тот же подумал, что факир гипнотизирует его. Он так испугался, что спрыгнул с лошади и убежал.

Потом факир повернулся и посмотрел на пастуха. Тот почувствовал, что теряет сознание. Он быстро собрал свое стадо и пошел своей дорогой. Когда же факир взглянул на дровосека, испугался и дровосек.

Взгляд факира обладал огромной силой. Тот, кто соблюдает длительный обет молчания, обладает неповторимым блеском глаз. Вся накопленная энергия выражается взглядом. Когда факир пристально посмотрел на дровосека, тот быстро собрал свою вязанку дров и ушел. Суфий рассмеялся и продолжил свой путь. Так ему удалось решить их проблемы, не сказав ни слова.

Эту трудность испытывают все духовные подвижники: ведь в мире не трое глухих, а три миллиарда! И каждый гнет свою линию, но никто никого не слушает. В жизни не существует диалога, только дебаты и диспуты. Что же остается делать святому? Познав искусство молчания, уже нет смысла говорить. Кроме того, сколько бы он ни говорил, глухие никогда не поймут его, как и в том случае с факиром. Если бы он заговорил, то только бы запутал всех еще больше. Поэтому он просто посмотрел им в глаза.

Святой, аскет, всегда старается решить проблемы, пристально глядя в глаза. Он пытается передать глазами тот внутренний опыт, которым он обладает. Поэтому Нанак так много говорит о необходимости общения с духовными мастерами. Он призывает приходить к святым, чтобы узнать то, что они уже познали. Просто оставайтесь подле них, a если вы будете слушать и говорить, вы далеко не продвинетесь. То, что вам будут говорить, вы поймете с точностью до наоборот. Люди глухи. Вам будут показывать одно, а вы увидите что-то совсем другое. Люди слепы. Вы сделаете свои собственные выводы, вложите новый смысл в слова святого.

Нанак говорит, что невозможно описать Божественный промысел, хотя можно попробовать его выразить намеками. Это даже не слова, потому что Божественный промысел не может заключаться в словах. Слова похожи на верстовые столбы, с которыми вы сверяетесь в пути. Они говорят, что вы на верном пути и движетесь в правильном направлении. Но некоторые задерживаются у столбов и не идут дальше.

Вы можете поступать точно так же. Если вы каждое утро будете просто повторять Джапджи, вы выучите наизусть и не более. Вы будете привязаны к верстовому столбу! Вместо того, вы можете пойти путем, который указывает вам Джапджи. Попытайтесь понять, но не задерживайтесь долго. Вы должны двигаться, потому что вера — это путешествие. Концентрируясь на Джапджи или Коране, или Библии, или "Гите", вы оказываетесь привязанным к верстовому столбу. Постигайте их, идите дальше, и вы разгадаете тайну!

Божественным промыслом было создано все сущее,
Но нельзя описать Его промысел.
Божественным промыслом было создано все живое,
И величие даруется Его промыслом.
Божественным промыслом одни возвышаются, а другие низводятся
Даруется боль и блаженство.

Давайте немного поразмышляем: когда вы несчастливы, вы возлагаете всю ответственность за свои страдания на других. Если все-таки вам приходится это делать, вините Божественный промысел. Когда несчастлив муж, он винит жену, а когда несчастлива жена, она во всем винит своего мужа. Отец ругает сына, а сын считает, что виноват отец. Но если вам необходимо обвинить кого-то, пусть это будет Его промысел — и не соглашайтесь на меньшее!

Ирония заключается в том, что в своих несчастьях вы вините другие, а счастье записываете на свой счет. Разве есть здесь логика? Вот почему вы не в состоянии ни преодолеть страдания, ни постичь секрет счастья. Вы заблуждаетесь в обоих случаях, потому что никто не ответственен за ваши страдания, а вы не отвечаете за собственное счастье. Только Бог в ответе за все. И если одной и той же рукой вам посылаются страдания и радость, то какая между ними разница?

Жил-был царь-мусульманин. Ему очень благоволил к одному из своих рабов, а раб преклонялся перед царем. Однажды они ехали через лес, и царь увидел, что на дереве висит один-единственный плод. Царь сорвал его и по привычке поделился с рабом. Когда раб попробовал плод, он сказал: "Хозяин, дай мне еще немного".

Раб просил все больше и больше до тех пор, пока царю почти ничего не осталось. Но раб все просил и даже попытался вырвать из рук царя то, что оставалось. Тогда царь быстро положил в рот остатки и тут же выплюнул.

"Ты сошел с ума!? — закричал он на раба. — Это — несъедобный плод, а ты стоишь и улыбаешься! Почему ты мне ничего не сказал?"

Раб упал к ногам своего господина и сказал: "Эти руки дают мне сладчайшие из плодов земных. Разве могу я пожаловаться, если из них же я получу один-единственный горький плод?" Обратите внимание: ему не было дела до плодов, только руки дающего интересовали его.

После того, как на вас снизойдет озарение, и вы осознаете, что только из Его рук приходят к вам печали, — разве вы сможете воспринимать печаль как боль? Страдание является для вас страданием только потому, что вы не видите за ним Его руки. Как только вы осознаете, что и горе, и радость — от Бога, они утратят власть над вами. Радость больше не будет приводить вас в эйфорию, а горе не будет приносить боль. Когда горе и радость будут значить для вас одно и то же, то на их месте возникнет блаженство. Когда исчезает двойственность горя и радости, то неразделяемое нисходит на вас, и вы наполняетесь блаженством!

Никого ни в чем не вините, — ни мужа, ни жену, ни сына, ни дочь, ни друга, ни врага. Пусть Бог будет в ответе за все. В час радости и успеха не позволяйте возвысится вашему "эго": это ведь Он — даритель успеха, Ему по праву принадлежат все награды, все сладкие плоды! Если предоставить все Ему, то радость и горе исчезнут, и останется одно лишь блаженство.

Божественным промыслом одни возвышаются, а другие низводятся,
Даруются боль и блаженство.
Его промыслом одни достигают спасения,
Иные же странствуют по бесконечной цепи воплощений.
Все подвластны его Промыслу; ничто не ускользнет из- под Его руки,
Нанак говорит: "Тот, кто понимает Его промысел, освобождается от своего "я".

Как только вы понимаете самое главное, как только вы понимаете то, что все принадлежит Ему, — что остается от "я"? Не остается ничего, что могло бы сказать "я". Обратите внимание: вам хочется избавиться от "эго", когда оно причиняет вам боль; но проблема в том, что это то же самое "эго", посредством которого вы ощущаете и радость. "Эго" причиняющее страдание, известно всем: когда вас кто-нибудь оскорбляет, вашему "эго" делается больно, и вам хочется освободится от него.

Ко мне приходят люди и спрашивают, как им освободиться от печалей. При этом они добавляют, что им известно, что "эго" — источник всех страданий, и спрашивают: как освободиться от "эго"? Я отвечаю им: вопрос не в том "как", а в том, что если бы вы действительно воспринимали "эго" как источник всех ваших бед, то давно бы от него избавились. Тут не о чем спрашивать!

Но все не так просто: вы ведь хотите избавиться не от "эго" целиком, а только лишь от половины. Вы страдаете от оскорбления и хотите поэтому избавиться от "эго", но в то же время наслаждаетесь, когда его хвалят, давая "эго" расцвести. Ошибешься — будешь горевать, сделаешь все правильно — будешь радоваться; вас ругают — вам больно; вас восхваляют — вы улыбаетесь… Но и то, и другое происходит на уровне "эго".

Трудность в том, что, избавляясь от горестей, вы избавляетесь и от радостей, а вам ведь хочется оставить последнее при себе. Но такого никогда не было и не будет. Исчезнет одно, исчезнет и другое; и, наоборот, если что-то одно остается, то другое остается тоже. Горе и радость — две стороны одной медали, и, поскольку, только одну сторону выбросить невозможно, вы все время колеблетесь: то бросаете эту медаль, то вновь поднимаете ее. Нельзя сохранить — или отбросить — одно без другого.

Представьте себе, в каком положении оказывается "эго": если вы предоставляете радость и горе Богу, являющемуся изначальным источником жизни. В этом случае у вашего "эго" не остается точки опоры. И тогда как же вы скажете "Я существую"? "Я" — это ничто иное, как совокупность всех ваших действий. Это не объект, оно не существует самостоятельно. Если вы сумеете отказаться от идеи личного действия и сказать: "Ты — музыкант, а я — лишь инструмент", то тогда что остается от "эго"? Тогда вы делаете все, что Он вам укажет; и чтобы Он ни указал вам не делать, вы не делаете. Если Он делает вас грешником, то вы грешник; если Он делает вас праведником, то вы праведник.

Постарайтесь понять уникальность учения Нанака. Он говорит, что только через божественный промысел человеку удается достичь знания, божественным же промыслом дано человеку странствовать по бесконечной цепи превращений. Нанак пытается объяснить, что, если вы грешник, то не надо корить себя за это, а лучше сказать: "На все воля Божья".

Вы можете подумать, что здесь таится опасность: ведь любой может беззаботно совершать преступления, во всем виня Его волю. Суть дела в том, что, как только человек осознает, что все — это действительно Его воля, то все, что такой человек делает, становиться достойным. До тех же пор, пока вы этого не осознаете, будет непрерывно длиться конфликт между вами и Им, конфликт, в котором, по определению, берет начало грех. Грех — это результат вашей борьбы с Богом. Эта борьба и приводит вас в состояние, когда вы заставляет о страдать и себя, и других. Но стоит вам во всем положиться на Его волю, как все грехи оставят нас.

Нанак говорит, что это также происходит по Его воле. Если вы грешник, то это — Он; если вы праведник, то это тоже Он. Не думайте, что вы — это тот, кто сделал доброе дело, или что вы — это тот, кто согрешил. Уже в самом подходе "Я это сделал" кроется ошибка.

Есть только одно неведение: оно состоит в убеждении, что "Я сделал… Есть только одно знание: оно состоит в признании высшего творца. Творец делает все, я — лишь его орудие, инструмент. Нет никого и ничего вне пределов божественного промысла. Все включено в него.

Те, кому ведома сила, мощь Его воспевают
Милосердие знающие поют о щедротах Его.
Иные поют о Его добродетелях и величии,
Ученость избравшие, воспевают Его всезнание
Иные поют, что из праха создав, Он в прах возвращается
Иные поют, что, жизнь отобрав, Он опять возродится
Иные поют, что очень, очень далек Он,
Иные — что зрит Он повсюду и вездесущ.
Нет конца Его проявлениям,
Хоть миллионы хвалят Его на миллионы ладов.
Дающий вечно дает, хоть берущий брать устает;
С начала времен существуем все мы от Его непрестанных щедрот.
Он повелитель, и Вселенная вращается, повинуясь Его воле.
"Он дарует благодать беззаботно и бесконечно", — так говорит Нанак.

Бесчисленны данные Ему определения, и все они несовершенны.

Как может человек, сам по себе несовершенный, определить совершенство? Все, что бы он ни сказал, будет несовершенством. Как может часть свидетельствовать о целом? Как бы она ни старалась, она скажет лишь о том, что относится к ней самой. Может ли атом познать абсолют? Чтобы он ни понял, ему не удастся выйти за собственные пределы.

Так что те, кто может петь, воспевают Его качества, но неведомое так и остается неведомым. Упанишады пели Ему хвалу, пока не устали, то же делали "Гита", Коран и Библия. Он неописуем и неопределяем по сути своей. Оказалось невозможным дать ему законченное определение. Все писания несовершенны, и они обречены быть такими, поскольку все они ограничиваются человеческими усилиями выразить бесконечность.

Восходит солнце, и художник пишет с него картину. Но как бы он ни бы и талантлив, картина не будет светиться. Вы не сможете осветить темную комнату, повесив там эту картину. И поэт, вдохновившись восходом и сочинивший о нем прекрасную песню, не сможет осветить ею темноту, сколь бы ни были переданные им чувства искренними и глубокими.

Все песни, восхваляющие Бога, все картины, изображающие Его проявления, несовершенны. Ни одна песня не сможет рассказать о Нем все, поскольку мы не в состоянии низвести Его сущность до уровня слов. Слова пусты, и пусть они такими остаются. Если вам хочется пить, то словом "вода" не утолить вашей жажды. Если вы голодны, то на слове "огонь" не приготовить еды. И если ваша душа возжаждала Бога, то слова "бог" будет недостаточно. Его хватит только тем, кто не испытывает жажды души.

Поймите хорошенько: если вам не хочется пить, то слова "вода" или формулы Н₂0 будет вполне достаточно для определения. Но если вас мучает жажда, то вряд ли этого хватит. Не помогают ни слово "вода", ни формула Н₂0. Вы можете собрать хоть все слова, придуманные людьми для обозначения воды, — а в мире существует около трех тысяч языков, — и завязать их себе узлом на шее, но ни одной капли воды от этого не появится. Но если вы не испытываете жажды, то можете играть со словами.

Философия — это игра для людей, которые не жаждут. Поэтому философия играет со словами, а религия — нет. Религия распознает те значения, которые скрываются за словами, и следует им. Когда вы ищете озеро, то чем слово "озеро" может помочь? Когда вы ищете смысл жизни, то само слово "жизнь" кажется пустым.

Попытаемся понять фундаментальный вопрос, который встает перед любым философом. Турист приезжает в Индию, и ему вручают карту страны. Какая связь между Индией и картой? Если карта похожа на Индию, то она должна быть большой. Если она в точности как Индия, то она будет бесполезна, потому что не только в карман, но и к машину не поместится. А если она не похожа на Индию, то какая от нее польза?

Карта — это символ. Она не похожа на Индию, но своим рисунком и координатной сеткой она сообщает полезные сведения о стране. Вы можете объездить всю Индию из края в край, не увидев ни единой карты. Куда бы вы ни отправились — повсюду будет Индия, а вот карты вы нигде не заметите. Но если у вас с собой карта и вы умеете читать ее, то путешествовать будет проще. Хотя если все время держать карту в кармане, или наоборот — разглядывать карту, сидя дома, — то так ничего толком о стране и не узнаешь. Для полного понимания требуется и то, и другое.

Верующие люди по всему миру прижимают к груди свои карты так, как будто эти карты — реальность, абсолютность бытия. Писания, священные книги, иконы, храмы, — во всем этом есть скрытые указатели, благодаря которым карты остаются картами, а не бесполезным грузом. Индус тащит свою кипу карт, мусульманин — свою, христианин — свою. Карт набирается столько, что под их тяжестью почти невозможно идти. Карты должны быть легкими и понятными, и они существуют не для того, чтобы им поклоняться, но чтобы использовать их для путешествия.

Основы своего мировоззрения Нанак позаимствовал как в индуизме, так и в исламе. Его нельзя назвать ни индусом, ни мусульманином: он ни то, ни другое, и в то же время — и то, и другое вместе. Людям той поры было очень сложно понять Нанака. Была даже такая поговорка: Баба Нанак — царь факиров: он гуру для индусов и святой для мусульман.

Он — и то, и другое. Из двух его приближенных учеников один был индусом, а другой — мусульманином. И все же для Нанака нет места ни в индийском храме, ни в мусульманской мечети. И там, и там сомневаются в его взглядах и не знают, где его место. Нанак — это слияние двух рек, индуизма и ислама. Он собирает урожай на обоих полях. Вот почему сикхи — это ни индусы, ни мусульмане; они ни то, ни другое, и одновременно и то, и другое, поскольку их религия возникла из соединения двух других.

Сейчас трудно понять, как произошло это слияние: контуры реки на карте ясно очерчены, но в реальности трудно различить, где две реки становятся одной. Некоторые слова относятся к индуизму, другие отражают суть ислама, и вместе они становятся неясными, но туман постепенно рассеивается, по мере того, как вы обретаете непосредственный опыт. Если же вы будете прижимать слова Нанака к сердцу, то с ними случится то же, что произошло с остальными священными текстами, — и ведь действительно встречаются сикхи, которые поклоняются его словам, как живому гуру. Поразительно, как хорошо у нас получается повторять одни и те же ошибки…

Однажды Нанак отправился в Мекку. Тамошние священнослужители велели ему следить за тем, чтобы не повернуться во сне ногами к Каабе. В ответ, как рассказывают, Нанак сказал, что не следует ложиться ногами в сторону Бога, после чего, как бы он ни ложился, Кааба, священный камень Мекки, переносился в ту сторону, куда указывали стопы Нанака. Мораль этой истории ясна: Бог везде, куда бы вы ни повернулись. Так в какую же сторону ложиться ногами, если Он вездесущ?

Как-то меня пригласили в Золотой Храм в Амрисаре. Когда я пришел туда, то меня остановили при входе и сказали, что я должен покрыть голову перед тем, как войти в дом Бога. Напомнив привратникам историю о Нанаке в Мекке, я сказал: "Получается, что здесь, где я стою с непокрытой головой, нет ни Бога, ни храма? Мы повторяем одни и те же ошибки! Пожалуйста, — продолжал я, — покажите мне место, где я мог бы находиться с непокрытой головой? Ведь вы снимаете свои тюрбан, когда моетесь или спите? И что, в этих случаях вы не оскорбляете Господа?"

Глупость человеческая одинакова повсюду и во все времена. Будда может говорить все, что угодно, — его последователи иллюстрируют его слова теми картинками, которые устраивают их. То же и с Нанаком. Та же паутина начинает опутывать слова, стоит ему их произнести, ибо глупость человеческая не изменилась, да и глухота осталась той же. Мы слышим, но потом делаем свои личные выводы, и действуем сообразно им, а не тому, что нам в действительности было сказано.

Нанак говорит, что сколь много песен ни было пропето во славу Господа, среди них нет совершенной. Разные люди поют разные песни потому, что Его можно достичь разными путями. И как бы противоречиво не звучали эти песни, в них нет подлинного противоречия, ибо во всех содержится одно и то же послание. В Ведах сказано точь-в-точь то же, что и в Коране, но путь познания у Мохаммеда отличается от подхода Патанджали. И Будда говорит то же самое, но вот путь у него совершенно другой.

Нет числа воротам, ведущим в Его владения. Какой бы дорогой вы ни шли, Он приведет к своим воротам. Добравшись до места, вы можете начать описывать ворота, через которые вы вошли, и путь, который вы проделали. Точно также и другой человек может описать свой путь и свои ворота. На описаниях сказываются не только различия между путями, но и ваше мировоззрение, восприятие, ваше эмоциональное состояние, — все это имеет значение.

Когда в цветущий сад входит поэт, он поет в восторге вдохновения; художник — пишет картину; торговец цветами начинает размышлять, сколько бы он нажил на этих цветах; ученый возьмет образцы растений и почвы, чтобы выяснить их химический состав, и почему они растут; пьяный же будет брести, не замечая красоты вокруг себя, — да он вообще и не узнает, что проходит через сад. Все, что вы видите, вы видите через окна ваших глаз, которые все раскрашивают своими красками.

Нанак говорит: одни поют хвалу Его силе, ведь Он — само всемогущество. Другие поют о его благоволении и щедрости, ведь Он — податель всего. Иные же воспевают Его красоту, ведь Он — воплощение прекрасного. А иные зовут Его Истиной, иные — Шивой, иные — Прекрасным.

Рабиндранат писал: "Я нашел Его в красоте". Эти слова ничего не говорят о Боге; скорее, они говорят о Рабиндранате. Ганди говорил: "Для меня Он — это истина, ибо истина — в Боге". Это характеризует не столько Бога, сколько Ганди. Рабиндранат — поэт, а дня поэта Бог пребывает в красоте, высшей красоте. Ганди, напротив, был практиком, человеком действия, а с подобным складом ума естественно воспринимать Бога как истину. С точки же зрения влюбленного, Он — объект любви.

То, как мы Его видим, зависит от нашего восприятия. Он — это одновременно и все то, что мы в Нем видим, и ничего из этого. Махавира блестяще высказался по этому поводу. Он сказал: "До тех пор, пока ваше зрение не отключится, вы не сможете познать Его". Ибо что бы вы ни познали, вы познаете через ваше зрение, это будет ваша точка зрения на познаваемое. Махавира называет свой метод "Не-взиранием". Видение возникает только тогда, когда отключается зрение. Но тогда вы запинаетесь и погружаетесь в молчание потому, что о чем можно говорить, не имея точки зрения? Освободившись от зрения, вы уподобляетесь Ему: вы будете столь понимающими, столь всеобъемлющими, что становитесь единым целым с небесами. Как вам тогда говорить? Вы больше не будете замкнуты в рамки отдельной личности, но станете едины с абсолютом.

Иметь точку зрения означает быть отделенным от того, что видишь; иметь точку зрения означает быть отделенным от Него.

Вот почему Нанак говорит, что все точки зрения правильны, но все несовершенны; когда частичное объявляет себя целым и совершенным, возникает иллюзия. Любая секта или организация считает, что именно ее неполное и несовершенное воззрение совершенно. Из-за этого секты враждуют между собой, хотя каждая из них является одним из аспектов религии, но ни одна — самой религией. Если бы нам удалось слить воедино все секты, которые только были, есть и будут, то тогда возникла бы религия. Но ни одна секта, ни одно вероучение само по себе религией быть не может.

В хинди слову "секта" соответствует слово сампрадая, которое также означает путь, то, что приводит вас к цели; в то время, как религия, дхарма, означает цель, место назначения. Цель — одна. Путей же — много….

/со с.50/Те, кому ведома сила, мощь Его воспевают
Милосердие знающие поют о щедротах Его.
Иные поют о Его добродетелях и величии,
Ученость избравшие, воспевают Его всезнание
Иные поют, что из праха создав, Он в прах возвращается
Иные поют, что, жизнь отобрав, Он опять возродится
Иные поют, что очень, очень далек Он,
Иные — что зрит Он повсюду и вездесущ.
Нет конца Его проявлениям,
Хоть миллионы хвалят Его на миллионы ладов.
Дающий вечно дает, хоть берущий брать устает

Все, что можно было сказать, сказано уже миллионы раз, но все равно — несказанного осталось еще больше. Дающий все продолжает давать, в то время как берущий падает в изнеможении.

Это очень важные слова. Это Он дарует жизнь; Он — в каждом вашем вдохе; Он — в каждом биении вашего пульса. Он дает неустанно. Нет конца Его дарам и Он ничего не просит взамен.

В результате у вас возникает ошибочное впечатление, что жизнь, по сравнению с другими вещами — дешевый товар. Вы всегда готовы расстаться и со здоровьем, и с самой жизнью, но никогда — с богатством. Ведь богатство досталось вам нелегко, а обрести жизнь вам ничего не стоило, ведь она досталась вам даром. Все, что Он дал вам, Он дал бесплатно, и вы ничего не дали взамен.

Когда его дары начинают изливаться на вас, вы начинаете задумываться, чем же вы их заслужили: А изменилось бы хоть что-нибудь, думаете вы, если я был хоть немного лучше или хуже? Жизненный потенциал, сознание, распустившееся в вас, словно цветок — если бы всего этого не было, то кому бы стали вы жаловаться? И какое из ваших качеств сделало вас достойным жизни? Как вы ее заслужили?

В жизни вам нужны подтверждения ценности каждой мелочи. чтобы стать банковским клерком или школьным учителем, необходимо иметь соответствующую квалификацию: свое место в жизни нужно заслужить. А чем заслужили вы саму жизнь? Вы получили ее в дар, и не потому, что обладаете некими особыми качествами. В день, когда вы начнете это осознавать, у вас родится молитва и вы воскликнете: Что сделать мне, чтобы выразить свою благодарность? Чем могу отплатить тебе?

Молитва подразумевает не мольбу, а выражение благодарности за то, что уже даровано. Если вы идете в храм о чем-либо просить, то это уже не молитва.

Нанак тоже посещает храм, но лишь для того, чтобы выразить свою признательность: "Я не могу поверить, что Ты так щедро одарил меня! Не понимаю, чем заслужил я такое множество Твоих даров, коих недостоин. Если Ты перестанешь осыпать меня благодеяниями, я не стану роптать. Но природа Твоя такова, что Ты все даруешь, даруешь… и даруешь".

А мы? Трудно отыскать более неблагодарных людей, чем мы. Мы не благодарим, не выражаем признательности. Милостям Его несть конца, в то время как наша неблагодарность не знает границ! Мы не утруждаем себя признательностью: она нам так трудно дается, что слова благодарности застревают в горле.

Вы готовы поблагодарить поднявшего нечаянно оброненный вами носовой платок, однако у вас не найдется слов благодарности для Того, кто даровал вам саму жизнь. Если вы и молитесь, то непременно жалуетесь. Вы сетуете на все, что Он делает не так: "Мой сын болен, жена ко мне неласкова, дела идут из рук вон плохо". Ах, как вы раздуваете свои жалобы! А Богу умудряетесь заявить: "Нет Тебя на свете! А если Ты есть, то почему не удовлетворяешь все мои желания?"

Атеизм означает, что ваши жалобы достигли той критической точки, когда уже невозможно верить в Бога. Жалобы ваши убили Его.

А что же подразумевает теизм? То, что вы столь признательны, столь преисполнены благодарности, что видите Бога во всем, что вас окружает. Везде вам видится Его рука, Его отражение, во всем чувствуется Его присутствие. Теизм — вершина благодарения, атеизм — надир жалоб.

Дающий вечно дает, хоть берущий брать устает;
С начала времен существуем все мы от Его непрестанных щедрот.

Наслаждайтесь Им, как только можете, — вам не истощить Его. Проще вы черпать океан чайной ложкой, поскольку и ложка, и океан имеют пределы. Но вам никогда не исчерпать Бога, поскольку Он беспределен. Целую вечность наслаждались вы Его милостями, но ни разу из глубин ваших сердец не вырвались слова благодарности за безмерность обретенных даров. Вы всегда говорили лишь о собственной неудовлетворенности, подчеркивая, сколь многого вы достойны и сколь скромно вознаграждены.

Как-то меня посетил один высокопоставленный чиновник из Дели. А чем выше должность, тем больше жалоб. Он считал себя жертвой несправедливости, полагая, что достоин занимать пост министра, а еще лучше, премьер-министра. "Научите, как мне смириться с такой несправедливостью," — попросил он.

Каждый человек несет в себе боль, связанную с неполучением заслуженного вознаграждения. Один, достойный поста вице-канцлера, достигает лишь должности обыкновенного школьного учителя; другой мечтает об этой должности, но становится батраком. Это происходит сплошь и рядом. Даже премьер-министр, занимающий самый высокий пост в стране, стремится к должности международного значения. Невозможно удовлетворить Александра Македонского, и каждый является на своем уровне таким Александром Македонским — большим или маленьким.

Желания всегда опережают вас, когда вам кажется, что вы заслуживаете все большего. Таково свойство нерелигиозного человека. Религиозный же человек считает, что не стоит и того, что ему даровано.

Задумайтесь об этом. Заслуживаете ли вы большего или меньшего, чем даровано вам жизнью? Всегда меньшего, и гораздо меньшего. Ведь мы ничего не сделали для того, чтобы заслужить величайший дар существования, незаслуженно и непрошено полученный нами, и тем не менее, мы не испытываем и тени признательности!

Нанак утверждает, что нам не истощить Его, даже если мы будем век за веком бесконечно вкушать от Его щедрот. Его воля являет собой божественный порядок.

Здесь сокрыт глубочайший смысл, относящийся к критической стороне размышлений Нанака. Он правит миром посредством Своей воли и всегда повелевает вами. Будь у вас хоть малейшая способность слушать, вы могли бы осознать Его волю и плыть в ее русле. Но вы никогда не слушаете!

Вам лишь бы урвать! "Не надо! Не надо!" — звучит внутри вас Его голос, раз, два раза, тысячу раз. Постепенно голос этот становится все тише, пока вы и вовсе не перестанете различать его. И наступает момент, когда вы Его уже совсем не слышите, хотя Он все еще к вам взывает.

Не один грешник утратил этот голос, голос божественного порядка. но не сыскать такого закоренелого злодея, к которому Он перестал бы обращаться. Он никогда не устает от вас: Он чужд разочарованию. Он никогда не скажет, что вы исчерпали Его терпение. Сколь бы серьезной ни была ваша болезнь, у него всегда найдется лекарство. Надежда Бога безгранична, как и его могущество. Он никогда не разочаровывается в вас.

У одного факира-суфия по имени Байазид сосед был отпетым негодяем, мошенником и преступником. Отягощенный всеми мыслимыми грехами, он держал в страхе всю деревню. Однажды Байазид взмолился: "О, Господь! Я никогда ни о чем тебя не просил. Но человек это переходит все границы. Прошу, избавь нас от него."

И тут же внутренний голос сказал Байазиду: "Если человек этот еще не утомил Меня, как же ты мог от него устать? И если Я все еще в него верю, почему не веришь и ты?"

Его невозможно утомить никаким количеством грехов, совершенных в бесчисленных жизнях. Он непрестанно к Вам взывает и никогда не поставит на вас крест.

И если вы на миг умолкните и прислушаетесь, то непременно, услышите в себе Его голос. Что бы вы ни делали, внутренний голос указывает, как это надо делать.

Он повелитель, и вселенная вращается, повинуясь Его воле.

Потому Нанак и именует Его Повелителем, что все свершается согласно установленному Им порядку. Сознание, живущее в вашем сердце, служит инструментом, доносящим до вас Его голос. Он говорит с вами через это сознание. Прежде, чем что-либо сделать, закройте глаза и услышьте Его. Если вы последуете Его предписаниям, бытие ваше исполнится блаженства. Воспротивиться же Его воле означает повергнуть себя в ад. Повернуться спиной к этому голосу — опасно. Прежде чем на что-либо решиться, прежде чем сделать шаг, закройте глаза и спросите Его. В этом суть любой медитации: сначала отыскать в себе этот голос, а потом уже действовать. Не следует и шагу ступать без Его разрешения. Надо закрыть глаза и слушать Его голос, и следовать указаниям этого голоса, а не собственного.

Как только вы обретете этот ключ, он откроет пред вами мириады дверей. Ключ внутри вас; каждый ребенок рождается с ним. Развивая интеллект ребенка, мы нисколько не заботимся о развитии его сознания. Оно останавливается на полпути, остается незавершенным. Мы накладываем поверх этого голоса столько слоев мысли, что он оказывается на такой глубине, с которой уже нам не слышен, хоть все так же взывает к нам.

Искусство внимать внутреннему голосу именуется медитацией. Узнавать Его предписания жизненно необходимо. Мы обязаны знать Его желания, Его волю.

"Он повелитель, и вселенная вращается, повинуясь Его воле.
Он дарует благодать беззаботно и бесконечно", — так говорит Нанак.

Он все одаривает и одаривает — и ничего не ждет взамен, даже ответа. Он продолжает взывать к вам, независимо от того, внимаете вы или нет. Его не заботит, Его не тревожит, что вы не слышите. Он никогда не считает, что должен умолкнуть, если вы стали глухи к Его голосу, и тем более Он не отбросит вас прочь как свою неудачу.

Вы не можете обеспокоить Бога. Именно по этой причине, человек, начавший различать в себе отражение Бога, делается спокоен. Все касается и не касается его одновременно. Он будет заботиться о вас и одновременно оставаться беззаботным. Вы не сможете вызвать у него волнение или беспокойство.

Вот я! Одному Богу известно, в скольких людях я принимаю участие, и все же я беззаботен. Вы приходите ко мне со своими горестями, и хотя они меня трогают, вы не вызываете у меня волнения или беспокойства. Я не делаюсь печальным от вашей печали, иначе я не мог бы помочь вам. Хоть я и должен сочувствовать вашим неурядицам и изыскивать пути и средства облегчения ваших страданий, я не могу увлечься до такой степени, чтобы позволить вашему беспокойству овладеть и мною.

И я не должен быть недоволен вами, если на следующий день вы придете ко мне снова, не последовав моему совету, а, наверняка, так и будет. У меня не возникает чувства, что я потратил на вас столько сил, а вы пренебрегли моим советом. Я по-прежнему забочусь о вас, но при этом остаюсь беззаботен.

Бог заботится обо всем мире. Он всегда готов поддержать вас, но Он не торопится. И если вам хочется еще немного потешить себя мимолетными удовольствиями, вам предоставляется такая возможность — Его это не заботит.

Его забота о вас безгранична, и вы не можете этому помешать. Он всегда преисполнен благодати, иначе попробуйте представить, во что бы он был ввергнут! Люди, подобные вам и то, что они повсеместно вытворяют, наверняка, бы вывели Его из себя. Вас так мной а Бог один. Вы бы давно уже свели Его с ума; ни будь бытие Его беззаботно.

Беззаботность не означает безразличия. Обратите внимание на тонкое различие этих понятий. Его усилия, направленные на вас, неизменны — Его стремления возвысить вас, изменить, трансформировать. Однако стремления его лишены агрессии. Он готов ждать. Каждое утро лучи солнца стучатся в вашу дверь, но она закрыта. Солнце не станет ломиться в дверь. Оно будет ждать. Но оно никогда не отвернется от вас в гневе. Когда бы дверь ни отворилась, оно войдет.

Богу есть дело до вас; и бытию есть дело. И это разумеется само собой: ведь бытие вас создает; оно вас развило; оно возлагает на вас огромные надежды. Бытие старается стать сознательным внутри вас и изнутри вас достичь состояния Будды. Бог старается выращивать в вас цветы. Но Его не смутит и не обеспокоит, если по вашей вине это будет происходить медленно; Его не тронет, что вы его не слушаете или отказываетесь Его замечать. Если вы поймете и то, и другое, вам станет ясно, почему бытие исполнено благодати. Господь есть благодать.

"Он распоряжается и указует путь, — говорит Нанак, — и все же он беззаботен! Он постоянно расцветает высшей благодатью. Цветок Его цветет непрерывно и непрестанно".

У нас лишь две возможности: либо беспокоиться, что вызывает волнение, либо не беспокоиться — и не ведать волнений. Именно поэтому саньясин традиционно удаляется от повседневного мира. Если вы остаетесь дома, вы не можете абстрагироваться от семьи, не можете сохранять себя безучастным и беззаботным. Если жена заболела, вы будете волноваться, если ребенок безобразничает, вы будете беспокоиться о его воспитании, и вам будет больно, если он не исправится. Если же мы не видим жену и детей, мы забываем о них: с глаз долой — из сердца вон! Вот мы и убегаем в горы, и поворачиваемся спиной к миру, мало-помалу забывая его.

Мы видим лишь две альтернативные возможности: если мы остаемся в миру, мы не можем быть безучастны, а если беспокоимся, нам не избежать волнений, следовательно, путь к блаженному бытию отрезан. Вторая возможность — сбежать и сделаться беззаботным и безучастным: отсутствие волнений повышает шансы на обретение благодати.

Но это не есть путь Бога. Поэтому Нанак остается и семьянином, и саньясином. Он и принимает участие и одновременно остается безучастен. И это искусство, духовный путь — заботиться и при этом не волноваться. Внешне вы делаете все, что от вас требуется, ни к чему не привязываясь внутренне. Вы занимаетесь образованием сына и проявляете огромную заботу о его воспитании; но если он бестолков, если он неуч или неудачник, вас это не волнует.

До тех пор, пока вы не научитесь сочетать в себе и то, и другое: быть саньясином, живя в семье, — вам не достичь Бога, поскольку это Его путь. Он и в миру, и одновременно не принадлежит миру. Чтобы достичь Бога, вам надо, чтобы путь Его стал и вашим путем, только в меньшем масштабе.

Если ребенок болеет, позаботьтесь о нем и о том, чтобы ему была оказана необходимая медицинская помощь в полном объеме. Но к чему волноваться? Какой смысл нарушать или разрушать свое внутреннее состояние беззаботности?

Внешне пребывайте в миру, внутренне — в Боге. Позвольте своим внешним физическим границам контактировать с миром, а центру оставаться незатронутым. В этом суть.

Именно это удивляло людей в Нанаке: будучи семьянином, он носил одежды саньясина. Люди не знали, кем его считать: "Семьянин ты или саньясин? — спрашивали его индусы. — Говоришь ты, как саньясин, ведешь себя, как саньясин, и вдруг… жена, дети? Если ты возделываешь поля и заботишься о семье, какой же из тебя саньясин?"

Магометане задавали ему похожие вопросы. "На тебе платье, как на факире, — удивлялись они, — почему же ты не оставил дом и семью?" Многие гуру из множества мест призывали его бросить все и стать их учеником. Но Нанак не отклонился от своего пути. Он постоянно упражнялся в искусстве оставаться вне всего, оставаясь во всем, — и лишь это путь Всевышнего; лишь таким должен быть путь ищущего.

Люди спрашивают меня: "Как можешь ты предлагать семейным людям одежды саньясина?" Но таков путь Бога; Он пребывает в мире и все же не принадлежит ему. И этот путь должен стать и вашим путем.

"Он повелитель, и вселенная вращается, повинуясь Его воле.
Он дарует благодать беззаботно и бесконечно," — так говорит Нанак.

Преисполненный веселья и благодати, Он расцветает пышным цветом и не ведает забот! Он принимает в вас участие, но не беспокоится.

Следуйте в жизни Его примеру: работайте, заботьтесь о своем деле, но сохраняйте дистанцию между своей работой и своим существом. Пусть работа станет для вас пилой, игрой, но не становитесь ее персонажем. — вот и все. Будьте актером, и пусть искусство игры станет вашим жизненным путем, поскольку это путь Всевышнего, и вы должны следовать этим путем, воплощать его.

Господь — это истина. Истина — имя Его.
Бесконечны пути возносимой Ему хвалы.
Но и те, кто возносит хвалу, все о большем просят,
И Всевышний без устали расточает щедроты.
Что за жертва позволила б нам хоть на миг заглянуть в Его царство?
На каком языке говорить, чтоб Его благосклонность снискать?
Помни сущее имя, славу его созерцай в амброзии час, так советует Нанак.
Это тело ты обретаешь посредством поступков,
И отворяются по Его милости двери спасенья.
Так знай о Нем истину, говорит Нанак, поскольку все сущее есть Он один.

Ни один Его храм не вместит, не создать Его образ искусству.
Безупречный, пребывает в себе Он самом.
Те, кто служат ему, славу стяжают.
И говорит Нанак: "Пойте Ему славу, Господину всего и вся."
Лишь Его слушайте, пойте; запечатлейте Его в своем сердце.
Так гоните печаль и страдания прочь, благодать своим сделав жилищем.
Слова гуру — первейший из звуков, таковы же и Веды.
Держит слово свое Всевышний.
Гуру и разрушитель-Шива, и Вишну-хранитель;
Гуру и Брама-создатель; Он же триада богинь: Лакшми, Парвати, и Сарасвати.
Сколь хорошо бы ни знал я Его, все ж Его не опишешь,
Не выразишь словом.
Гуру — тайна, разгадка загадки.
Он благодетель всего. Да не забуду Его я вовек.

САХИБ, ВСЕВЫШНИЙ — этим именем нарекает Нанак Господа. О Боге можно писать двумя способами. Способ философов — рассуждать о Боге, но слова их сухи и лишены любви. Их речи интеллектуальны, им так не хватает эмоциональной окраски.

Второй способ — способ преданного. Слова его сочны; он рассматривает Бога не как некую доктрину, а в контексте взаимоотношений. Когда нет взаимоотношений, не затронуто сердце. Мы можем называть Бога истиной, но слово сахиб подразумевает нечто, что никоим образом не может быть передано посредством истин. Как установить нам взаимоотношения с истиной? Какой мост соединит истину с нашими сердцами?

Взаимоотношения с Богом — это любовь. Господь немедленно становится возлюбленным и теперь мы можем вступать во взаимоотношения — путь открыт. Преданный ищет, где преклонить голову. Сахиб — столь красивое, исполненное любви имя. Оно означает господин, властелин. Таким образом, взаимоотношения могут быть многогранны.

Суфии рассматривают Бога как возлюбленного, так что ищущий становится влюбленным. Индусы, евреи и христиане говорят о Боге как об отце, так что ищущий становится ребенком. Нанак видит в Боге господина и повелителя, так что ищущий становится слугой.

Необходимо понимать, что разные виды взаимоотношений предполагают различные пути. С возлюбленным мы на равных: один не выше и не ниже другого. Взаимоотношения между отцом и сыном обусловлены обстоятельствами, поскольку мы рождаемся в конкретной семье, что определяет отношения. Будь у нас возможность, мы бы не преминули стать господином, предоставив Богу роль слуги, в то время как эта роль наилучшим образом стирает "эго". "эго" не исчезает ни при взаимоотношениях между отцом и сыном, ни при взаимоотношениях влюбленных; лишь взаимоотношения господин-слуга дают возможность от него избавиться.

И это наиболее трудные взаимоотношения, поскольку они подразумевают состояние, диаметрально противоположное "эго". "Эго" считает: я господин, а все сущее у меня в рабстве. Преданный говорит: "Все сущее — мой господин, я же раб его". И это подлинная йоговская стойка на голове (но не в буквальном смысле слова): необходимо позволить "эго" пасть ниц, поскольку "эго" и есть голова. Следовательно, "эго" преданного, практикующего подлинную стойку на голове, становится слугой. Он встает с ног на голову. Поскольку вы привыкли смотреть на мир глазами хозяина, он изменится, когда вы научитесь относиться к нему, как слуга.

Когда нищий просит у вас милостыню, задевает ли это вашу чувствительную струнку, в результате чего между вами возникают взаимоотношения? Нет, все происходит с точностью до наоборот. Стоит ему попросить, как вы внутренне съеживаетесь, а потом даже если и подаете милостыню, то неохотно. В голове у вас мелькает мысль, что впредь это место надо обходить стороной. Когда кто-то у вас что-то просит, вы норовите отпрянуть и хотите отказать; вы, скорее, готовы отдать, когда вас не просят.

Постарайтесь немного разобраться в себе, и вам откроется путь к Богу. Когда вас просят, вам не хочется отдавать, поскольку сама просьба кажется актом агрессии. Любое требование агрессивно. Когда же никто у вас ничего не просит, вам становится легче, и вы проще отдаете.

Будда наставлял своих монахов, что им не следует просить, когда они отправляются в деревни за подаянием: можно лишь постоять под дверью, и если ответа не последует, отправиться дальше.

В этом различие между просящим подаяние монахом и нищим. Иным странствующим монахам мы воздавали больше почестей, нежели собственным королям, хотя мы не жалуем тех, кто просит милостыню. Мы относимся к ним чуть ли не как к обидчикам и стараемся избегать. "А с чего же люди будут подавать милостыню, если их не просят? — спрашивали монахи. "В этом мире получаешь, именно когда не просишь, — отвечал Будда. — Стоит попросить — и вы сковываете этим другого и создаете трудности себе. Когда же вы не просите, вы, тем самым, располагаете других к тому, чтобы давать."

Этот сюжет кроется во всех возникающих в жизни взаимоотношениях. Стоит жене вас о чем-то попросить, и вам уже трудно дать. Если вы это для нее и делаете, то скрепя сердце и только для того, чтобы избежать ссоры. Это уже не проявление любви, но лишь способ сохранить мир в семье. Если же жена никогда и ничего от вас не требует, вам хочется, что-то для нее сделать. Отдача возможна при отсутствии просьб.

Ваши просьбы отчуждают вас от Бога. Все ваши молитвы — это сплошное: "Дай мне! Дай мне!" Вы хотите, чтобы Господь находился у вас в услужении. Вам хочется распоряжаться Им, как слугой. Вы говорите: "У меня болит нога. Устрани боль… Я на мели, исправь положение". Вы говорите: "Жена больна, исцели ее" или "Я потерял работу, предоставь мне другую". Вы всегда стоите с протянутой рукой у Его дверей. Сама ваша просьба свидетельствует о том, что вы воображаете себя хозяином, которому должен служить Всевышний Неужели ваши желания настолько важны, что и Бога вы хотите видеть у себя на побегушках?

Если же Бог господин, а вы раб, то что остается от ваших требований? Самое удивительное то, что вы все просили, а Он все давал. То есть, когда вы просите, вам не отказывают: вы все получаете снова и снова, но при этом, чем больше вы получаете, продолжая просить все о большем, тем больше от Него отдаляетесь.

Требование не может быть молитвой. Желание не может быть молитвой. Стремление не может быть поклонением. Суть молитвы в благодарении, а не в вымаливании милостыни. Он и так уже даровал достаточно — больше, чем необходимо, больше, нежели мы заслуживаем. Чаша полна до краев и уже переполняется.

Истинно преданный благодарит, и молитва его исполнена признательности: "Ты дал мне так много, я не достоин всего этого". На другом же полюсе находитесь вы, обращающийся к Богу: "Ты только взгляни, какая несправедливость: я заслуживаю большего. Я хочу большего!"

Нанак говорит, что люди все просят и просят, и Он непрестанно даст. Но просьбы людей нескончаемы. Он все дает, а попрошайки все просят. А если ты неустанно просишь, то когда тебе молиться? Когда же вы начнете поклоняться? Стоит вам удовлетворить одно желание, как на его месте возникает десяток новых. Сколько рождений вымолили вы таким образом? И вам все мало!

Вам никогда нет испытать удовлетворения, поскольку уму не свойственна полнота; неудовлетворенность — вот ключевое свойство ума. Лишь избавившись от диктата ума, можно испытать удовлетворение. Вам не найти человека, который скажет, что ум его удовлетворен. Если вдруг кто-то при вас такое скажет, присмотритесь к нему повнимательнее: ума у него, скорее всего, нет.

Ум — ни что иное, как копилка ваших требований: "Дай, дай и еще больше дай…" Большего попрошайки, чем ум, не сыскать, ему нет дела до того, как много мы получаем. Даже Александр Великий был попрошайкой, ничем не лучше любого нищего, выпрашивающего милостыню на обочине дороги. Необходимо понимать природу ума.

Как может ум молиться, если молитва есть состояние не-ума. мировоззрение полностью меняется, стоит отбросить ум. Это означает, что вы пришли с благодарением, а не с протянутой рукой. Снова включите ум — и вам покажется, что вам мало и нужно больше. Ум концентрируется на том, чего не хватает. Упраздните ум — и вы начнете видеть сущее.

Это все равно, что подвести к розе человека, способного видеть одни шипы. Он станет считать шипы, не удостоив цветок и взгляда. Как бы вы ни старались, ему не заметить розы. Подумаешь, какой-то там обычный цветок, когда вокруг столько шипов?

А теперь, если вы будете замечать лишь цветы, растворитесь в них, исполнившись их аромата и прикосновений, в вас зародится совсем другое чувство. Тогда вы подымаете: "Какие там шипы, когда вокруг такие прекрасные розы? Лишь несколько шипов защищают их и помогают цвести. И на это тоже Божья воля. Возможно, цветы и не могли бы существовать без шипов, предохраняющих их от всех опасностей".

А когда вы еще больше сосредоточите внимание на розах, то поймете, что в шипах их все те же соки, что и в цветах. Так какой же между ними может быть конфликт? Ум склонен сосредотачиваться на шипах, все его внимание направлено на отсутствие, несовершенство, жалобы, неудачи. Он замечает лишь неудовлетворительное и неполное. Что же еще остается, как ни требовать? Вот человек, переполненный умом, и идет в храм просить милостыню.

Несколько отстранив ум, вы станете замечать все больше и больше цветов и начнете ощущать силу и радость жизни. Вам так много было дано изначально, какой может быть повод для жалоб? И если Тот, кто столько даровал, не дает чего-то, на то должна быть причина. Возможно, вы еще не готовы это получить или вы этого не стоите.

Все, что приходит преждевременно, приносит, скорее, страдания, чем радость. Все созревает в свое время. Когда вы созреете, вам будет дано Богом. Потоки Его даров бесконечны; у Него тысячи рук, протянутых во всех направлениях и изливающих благодать на всех и вся!

Согласно концепции индусов Бог предстает тысячеруким. Эта концепция исполнена любви. Индусы говорят: "Он одаривает при помощи тысячи рук, а не двух! И вам не удержать Его даров, поскольку у вас всего две руки. Он одаривает тысячей рук, но в свое время, так что ждите своего часа без жалоб, и дождь его щедрот прольется на вас.

Нанак говорит, что даже поющие богу хвалу не забывают обращаться к Нему с просьбами, и Господь все одаривает и одаривает их. Но эти слепцы не видят и продолжают возмущенно требовать все большего. В то время, как благодать Его изливается на них, они без конца сетуют на жажду, будто влюблены в собственные страдания!

Что за жертва позволила б нам
Хоть на миг заглянуть в Его царство?

Это очень существенно. Нанак говорит, что Богом даровано так много, что больше и просить не о чем. Когда вы, отбросив жалобы, преисполняетесь благодарности, то задумываетесь о том, какое подношение принести к Его ногам в залог своей любви. Какой дар вы можете принести в Его царство? Какие сокровища возложить к Его ногам в знак благодарности? Как поклоняться, как боготворить? Вы срываете цветы с кустов — Его кустов. Лучше бы они остались живы. А вы сорвали их — и убили. Вы убиваете Его цветы и возлагаете к Его же ногам — и вам не стыдно? Что вы можете Ему дать, если все принадлежит Ему!

Когда вы тратите деньги на строительство церкви или мечети, что это означает? Вы возвращаете Ему то, что и так Ему принадлежит, и при этом раздуваетесь от гордости. "Я построил храм, — говорите вы. — Я накормил столько бедноты. Я раздал столько одежды." Давая самую малость, вы так важничаете.

О чем это может свидетельствовать, кроме как о вашем непонимании? Возвращение малой толики полученных свыше несметных даров — не повод для гордости. И все же вы чувствуете себя величайшим дарителем, и вам не совестно!

"Что предложите вы Ему?" — вопрошает Нанак. Как и с чем подступиться к Нему, дабы лицезреть Его царство и стать Ему ближе? Что предложить Ему — рис, приправленный шафраном, цветы, купленные на рынке, ценности, сокровища — что?

Нет! Ни один дар не подходит. Достаточно понять, что все принадлежит Ему. И дар принят! До тех пор, пока вам кажется, что что-то принадлежит вам, вы помышляете о подношении. До тех пор, пока вы считаете себя господином, вы можете делан, подношения, если вам угодно. Но вы ошибаетесь. Все, что вы можете предложить, будь го хоть целое царство, — ничто. Поскольку все принадлежит Ему, даже вы сами. Все, что вы заработали и приобрели, — это Его игра.

"Что сделать нам, чтобы предстать пред Тобой, в Твоих чертогах? Чтобы глядеть Тебе глаза в глаза?" — вопрошает Нанак. Когда вы приходите к пониманию, что все уже и так Его, пропадает необходимость что-либо брать. Цветы на дереве — уже подношение Ему, все являет собой подношения к лотосу Его стоп, даже солнце, луна и звезды. Ваши жалкие лампы меркнут пред солнечным светом. Откройте глаза — и вы увидите, что все сущее простерто v Его ног. Это и есть точный смысл слова господин. Он господин всего, все есть жертвоприношение Ему.

И потому Нанак говорит: "Что дать нам?" И вопрошает: "На каком языке заговорить, чтобы Он, услышав, полюбил нас? Что сказать Ему? Какими словами? Как развлечь Его? Как ублажить? Что сделать, чтобы любовь Его хлынула на нас?"

Похоже, Нанак не дает ответа. Он ставит вопрос и оставляет его открытым. И это искусство, поскольку, по его словам, что бы мы ни говорили, это Он говорит нашими устами. И мы не сделаем ничего исключительного, предложив Ему Его же слова. Это можно делать только в силу невежества. Мудрый признает, что ему нечего принести Ему в жертву, поскольку сам он жертва у Его ног. Никакие слова не могут стать молитвой, поскольку все слова принадлежат Ему. Это Он говорит; Он бьется в вашем сердце; Он дыхание дыханий. Что же тогда делать мудрому?

Нанак говорит: Помните подлинное имя — сатнам и славу его в час благословенный. Больше ничего нельзя сделать. Что делать мудрому, сознательному человеку?

Помни сущее имя,
Славу его созерцай в амброзии час.

Индусы называют это санджа, что буквально означает "вечер". Слово используется для обозначения часа молитвы в сумерках и на рассвете. Нанак именует этот час амрит вела, что означает время нектара и амброзии. Это еще более подходящее название. Индусы прокладывали этот путь на протяжении тысячелетий. В ходе поиска истинного бытия и исследования сознания они отыскали пути, ведущие практически во всех направлениях: открывать теперь уже практически нечего. Постепенно они обнаружили, что двадцать четыре часа суток содержат два кратких периода санджа.

Ночью, когда вы отправляетесь спать, наступает краткий период, когда вы еще не спите, но уже и не бодрствуете. В этот самый момент в сознании вашем, происходит, так сказать, переключение скоростей. При переключении скоростей в автомобиле, чтобы перейти на вторую скорость, необходимо сначала пройти через нейтральную. Так что автомобиль на мгновение лишается заданной скорости.

Сон и бодрствование — два весьма различных состояния. В состоянии бодрствования вы можете чувствовать себя глубоко несчастным, а во сне сделаться императором! Вы даже не задумываетесь о том, что нищий днем может сделаться королем ночью. Во сне скорость коренным образом меняется. Вы летите в самолете сознания, радикально отличающегося от вашего обычного повседневного сознания, и эти два уровня не имеют друг к другу никакого отношения, иначе вы бы на миг вспомнили, что вы нищий и тогда какой же вы король? Однако во сне вы полностью отождествляетесь со сновидением. Ваше дневное бытие — абсолютно иная реальность по отношению к миру сна. Вы попадаете в совершенно другой мир.

Днем вы святой, ночью — грешник; и вас это даже не удивляет? Вам случалось во сне усомниться в собственных сновидениях? Стоит этому произойти, как сон тает, поскольку сомнения — атрибут состояния бодрствования; бодрствующего сознания. Во сне вы не осознаете, что спите.

Множество учений предписывают стремящемуся выполнять следующее духовное упражнение — перед отходом ко сну, думать об одном: "Это сон… это сон." Требуется три года, чтобы эта установка закрепилась в памяти настолько прочно, чтобы стремящийся мог воспринимать сон как сон и распознавать момент выхода из состояния сна. С этого момента сновидения прекращают для него существовать, поскольку исчезает переключение скоростей. Два плана сознания сливаются воедино: теперь он бодрствует и во сне. Это и подразумевал Кришна, говоря, что йоги бодрствуют тогда, когда другие спят. Перегородки между отсеками не стало — и теперь это одно большое помещение.

Как ночью, когда вы вот-вот уснете, так и утром, когда сновидение тает, и вы вот-вот проснетесь, наступают два момента, когда сознание в процессе переключения скоростей на миг впадает в нейтральное состояние, дрейфующее между сном и бодрствованием. Именно это время индусы называют санджа, а Нанак — амрит вела. Санджа кал — научный термин. Кал означает час, а санджа подразумевает нечто среднее, ни то, ни се, не относящееся ни к тому миру, ни к этому. Во время санджа кал вы ближе всего к Богу; поэтому индусы и используют это время для молитвы. Амрит вела, время нектара и амброзии — сладчайший момент, когда вы ближе всего к бессмертию.

Все это имеет место в данном временном теле: один механизм функционирования тела обеспечивает сон, другой — бодрствование. Все сны имеют отношение к телу. Вес побуждения и засыпания происходят с телом. А за этим телом прячетесь вы, который никогда не спит и не просыпается. Как же может проснуться тот, кому неведом сон? Существуете вы, а вы никогда не видите снов, поскольку для этого необходимо спать, а вы никогда не спите. За различными состояниями тела кроется амброзия, нектар, не знающий рождения и смерти. Если вам удастся обнаружить санджа кал, вы познаете бестелесное в телесном; господина, прячущегося за рабом. Вы являетесь и тем и другим. Когда вы рассматриваете лишь тело, вы раб, когда видите внутреннего господина, вы им становитесь.

"Итак, — говорит Нанак, — стоит делать лишь одно — медитировать на славу сатнама, истинного имени, амрит вела. Вам ничего не даст хождение по храмам со всяческими требованиями. Не принесут плодов ни поклонение, ни жертвы в виде листьев и цветов: какой смысл подносить Ему то, что Ему и так принадлежит? Лишь одно стоит делать — молиться в час амброзии.

Санджа кал длится лишь миг, но ум ваш никогда не пребывает в настоящем, поэтому вы всегда этот миг пропускаете. Это происходит ежедневно: раз в двенадцать часов вы оказываетесь ближе всего к Богу, но вы упускаете Его, поскольку взгляд ваш не достаточно устремлен в настоящее, чтобы уловить этот краткий миг.

Когда вы находитесь здесь и сейчас, вы действительно здесь или отправляетесь на работу и приступаете к своим привычным обязанностям? Вы погружаетесь в то, о чем я говорю, или это занимает ваши мысли? В случае, если верно второе, вы упускаете настоящее.

Если вы хотите поймать момент амброзии, вам необходимо каждый миг осознавать настоящее! Когда вы едите, занимайтесь только едой, не позволяйте ни одной посторонней мысли занять ваш ум. Когда купаетесь, только купайтесь: в голове не должно быть места посторонним мыслям. Когда вы на работе, ваши мысли должны быть только о работе, не думайте о доме. Возвращаясь домой, забудьте о работе. Целиком и полностью проживайте каждый миг, не будьте и тут, и там. Тогда ваше слабое зрение постепенно разовьется, и вы будете в состоянии видеть настоящее.

И лишь после этого вы сможете медитировать в час нектара, поскольку это едва уловимый миг, мимолетный, как вспышка. Вы можете подумать о чем-то другом, а этот момент наступит — и пронесется мимо!

Прежде, чем уснуть, полежите в постели, полностью расслабившись. Успокойте ум всеми возможными способами, не позволяйте никаким мыслям дергать вас в разные стороны, иначе вы упустите этот момент. Пусть ум ваш станет подобен безоблачному небу: ни следа облачка — настолько он пуст. Постоянно наблюдайте, будьте начеку, поскольку опустошение ума чревато опасностью заснуть. Наблюдайте за своим внутренним миром Если вам удастся не уснуть, вскоре вы услышите звук, свидетельствующий о переключении скоростей, но это едва различимый звук. Если мысли гуляют в голове, вы его так и не услышите. И тогда вы станете свидетелем превращения дня в ночь, бодрствования в дремоту, а также сна в пробуждение. Вы станете сторонним наблюдателем разнообразных процессов.

Свидетель, наблюдатель, и есть нектар. Ему легко видеть угасание бодрствующего сознания и наступление сна; а утром — таяние сна и расцвет сознания. Когда вы будете способны видеть как сон, так и бодрствование, вы сможете отстраниться и от того, и от другого. Вы прозреете. Это момент нектара. "В этот момент, амрит вела, изведайте Его славу," — говорит Нанак.

И вы должны почувствовать: Он истина, имя Ему — истина. Не надо слов, просто испытывайте это внутреннее чувство. Если вы начнете цитировать Джапджи, вы потеряете нить. Не надо ни слов, ни мыслей — только чувства. Если в этот миг вы начнете славить Его: "Ты великий, безграничный, Ты такой… то потеряете нить. Это едва уловимый миг.

Вспомните, как мы влюбляемся. Разве вам надо выражать свои чувства снова и снова? Разве вам необходимо воспевать красу своей возлюбленной при каждой встрече? Слава поверхностны, они только выхолащивают суть. Факт остается фактом: как только вы начинаете выражать свою любовь, ее великолепие улетучивается! Любовь не выразить словами.

Когда вы молча сидите подле возлюбленной, величие любви звучит музыкой в ваших сердцах. Вы взволнованы, преисполнены блаженства, счастливы и жизнерадостны безо всякой на то причины. Беспричинно вы чувствуете, что полны до краев. Пустота улетучилась бесследно; вы полны любви. Влюбленный чувствует, как поток любви переполняет его, подобно реке, вышедшей из берегов! Вы могли заметить, что влюбленные всегда молчаливы, в то время, как муж с женой непрерывно разговаривают. Они боятся молчания, ведь если они умолкнут, меж ними не останется связи, поскольку их отношения держатся только на беседах и словах. Если муж становится молчалив, жена начинает беспокоиться; если молчаливей становится жена, муж чувствует, что что-то не так. Они замыкаются в молчании, только когда ссорятся. Молчание, к которому вы прибегаете при ссорах, следует применять к высшей ипостаси любви.

Когда двое без памяти влюблены друг в друга, чувство переполняет их, не оставляя места словам. В этом состоянии они могут держаться за руки или обниматься, но при этом абсолютно теряют дар речи. Любовники немеют; речи кажутся обыденными и воспринимаются как помеха, разрушающая величие безмолвия; слова грубо дергают струны сердца, возмущают поверхность океана и начинают гнать волны. Поэтому влюбленные делаются молчаливыми.

В сей миг амброзии и нектара вы не должны позволить себе ни одной мысли, ни единого слова. Вам надо сохранить это состояние, ощущение Его высшей славы. исполненной любви благодарности за все, что Им даровано. Вы полны, переполнены; вы чужды желаний. Пусть от вас исходит благодарность, признательность.

На каком языке говорить, чтоб Его благосклонность снискать?

Говорить нам нечего, что можем мы Ему сказать? Любые слова бесполезны. Медитируйте на имя сайтам. Преисполнитесь истинного имени — и вы почувствуете, что вошли в ритм амрит вела. Бодрствуйте — и вы будете потрясены! Вы почувствуете, что вспыхнули ярким светом, не имеющим начала и конца, вечным, истинным, непреложным. Именно в этом свете распахиваются двери бытия, обнажая сокровенную истину.

"Это тело ты обретаешь за счет поступков," — говорит Нанак. В этот великий миг вы постигнете, что тело есть результат содеянного, кармы, и что именно Его великодушные, сопереживающие всему сущему очи распахивают дверь спасения. Тело — плод ваших поступков.

Здесь следует прояснить некоторые моменты. Во-первых, в результате поступков можно обрести лишь определенные вещи, незначительные и тривиальные. Безбрежный абсолют посредством поступков не обрести. "Все свершается путем не-деяния, — сказал Кабир. — Чтобы обрести абсолют, необходимо пребывать в состоянии не-деяния".

Что бы я ни делал, это не может быть больше меня самого. А как иначе? Действие никак не может быть более великим, чем деятель. Скульптура не может быть более великой, чем скульптор, поэма не может превзойти поэта. Это просто невозможно. Все, что от вас исходит, однозначно меньше вас самого, в лучшем случае здесь можно поставить знак равенства, но превзойти вас это не может. Как же вам обрести Бога? Действия плодов не принесут: чем больше вы будете стараться действовать, тем скорее заблудитесь.

Статуи, воздвигнутые вами в храмах, — лишь неудачная попытка скрыть, что вы заблудились. Мы не можем создать образ божий, поскольку это бог придает нам форму. Вы создаете идолов, воздвигаете храмы; все это несет на себе отпечатки ваших рук а значит, это незначительно, Как может безбрежный абсолют стать творением ваших рук? Однако ваше творение может быть отмечено печатью Всевышнего, когда вы полностью отдаетесь Ему: тогда уже Он творит, а вы лишь его орудие.

Один преуспевающий индийский промышленник воздвиг множество храмов, носящих его имя. Но там не найти и тени Бога. При чем тут Бог? Вам не отыскать Его ни в храме, ни в церкви, ни в мечети, ни даже в гурудваре[2], поскольку они отмечены печатью индуизма, христианства, магометанства и сикхизма.

У божьего храма не может быть имени. Он безымянен, поэтому и храм Его должен быть безымянным. Что бы вы ни создавали, сколь бы это ни было прекрасно, усыпано драгоценными камнями, оно будет носить печать человеческого. Храм ваш может превосходить по размеру другие храмы, но вас ему не превзойти. И Его проявление в этом храме возможно только при полном отсутствии ваших проявлений: от вас нигде не должно остаться и следа.

До сих пор нам не удавалось построить храма, не отмеченного печатью человеческого. Все храмы являются чьим-нибудь творением. И рука строителя храма явно ощущается в его атмосфере. Подлинно Его храма не существует. Истина заключается в том, что незачем воздвигать Ему храм, поскольку храм Его — все сущее. Это Он щебечет голосами птиц, Он расцветает внутри цветов, Он — дуновение ветерка, Он — журчание рек и ручьев. Все бескрайнее небо — тоже Он, а вы лишь промелькнувшая в Нем волна. Храм Его столь огромен, как могут ваши маленькие молельни вместить его?

Человек может многого достичь действием. Запад служит тому примером Там многого добились посредством деятельности. Там преуспели в строительстве добротных домов, удобных дорог. Там были сделаны научные открытия, изобретена водородная бомба. Там хорошо подготовились к смерти и разрушению. Но люди там полностью лишены Бога.

Чем больше они достигали в мире физическом, тем больше теряли того, что рождается из состояния не-деяния. Первое, что они потеряли, был Бог. Сто лет назад Ницше заметил: "Бог мертв", и для Запада Бог действительно умер. Когда люди озабочены действиями и свершениями, разрываются все их связи с Ним, и тогда он становится для них не больше, чем мертвецом. А поскольку они практически утратили Бога, все их молитвы стали поверхностными и выхолощенными. Искусство медитации полностью утрачено. Людям стало незачем медитировать. Ведь если всего можно добиться действием, не остается места для недеяния. А медитация и есть недеяние.

Следовательно, для западного менталитета характерно представление о восточном человеке как о существе сонном и праздном. Таким видел Нанака его отец: ленивым и праздным. Почему это он весь день просиживает без дела? Отец его был человеком делового склада, и ему не нравилось, что сын не работает и не проявляет склонности ни к какому ремеслу. Его выгоняли с любой работы, на которую он устраивался. Он не учился, поскольку неизбежно вступал в споры с учителями. "Последнее слово уже сказано, — говорил он им. — Что еще узнавать? Достигли ли вы Его, не смотря на всю свою ученость?" Когда учителю ничего не оставалось, как дать отрицательный ответ, Нанак говорил ему: "Тогда я буду сам отыскивать путь к познанию Его," — и расстроенный учитель отводил его домой, признавая свою неспособность его чему-либо научить.

"Весь мир черпает знания из книг, — говорил Кабир, — но ни единому человеку еще не удалось стать ученым. Тот, кто выучит шесть букв л-ю-б-о-в-ь, станет мудрецом".

Нанак задался целью выучить эти шесть букв любви, дабы обрести знание. К чему ему было продолжать биться над получением всех этих знаний, обеспечивающих достижение совсем иных целей?

Мулла Насреддин был школьным учителем. На протяжении долгих лет он ежедневно приезжал в школу верхом на ослике. В конце концов, тяга к знаниям передалось и ослу, и в один прекрасный день тот, обернувшись, спросил своего седока: "Мулла, зачем ты каждый день ездишь в школу?"

Мулла так и остолбенел. Не ослышался ли он? Осел заговорил? Он повидал немало говорящих ослов, но чтобы четвероногий! "Что ж, раз те могут говорить, почему бы, в конце концов, не заговорить и этому? — подумал Мулла. — Вероятно, на него подействовали все эти поездки в школу, вот он и заговорил. Я сам виноват, что ежедневно гонял его в школу".

— А почему тебя это интересует? — спросил Мулла.

— Да просто любопытно, вот и все, — ответил ослик. — Так почему ты каждый день ездишь в школу?

— Езжу, чтобы учить детей.

— Зачем?

— Чтобы дети могли учиться.

— А что дает учение?

— Человек становится умным и мудрым.

— А какой прок от ума? — настаивал осел.

— Ты спрашиваешь, какой прок? Это за счет ума я на тебе езжу! — отвечал Мулла.

— Научи и меня, Мулла, уму-разуму! — попросил ослик.

— Ну нет, — запротестовал Мулла. — Я не такой дурак. Тогда ты станешь на мне ездить!

Все, что мы в этом мире изучаем, служит для того, чтобы одерживать верх над другими. Это план наших жизненных конфликтов. Чем больше у вас ученых степеней, тем скорее вы скорее преуспеете в битве и победите. Университеты являют собой отражение вашей собственной агрессии; они снабжают вас оружием, помогающим соперничать с другими и более эффективно их использовать. Это дает вам возможность более систематически их преследовать и легально совершать преступления. Нужные правила и методы позволяют вам эффективно добиваться того, чего бы вы иначе не добились и не должны добиваться вообще Образование способствует бесчестию и обману. В результате вы можете одержать победу над другими, но вам никогда не обрести мудрости. Скорее, люди все больше и больше теряют мудрость, впадая в невежество. Наши университеты не являются учебными центрами, поскольку в них нет места мудрости.

Потому-то учителя Нанака сами отводили его домой, признаваясь отцу, что им нечему его научить.

Достигнув двенадцатилетнего возраста, Нанак стоял на пороге посвящения в индуизм и получения священного шнура. Это была торжественная церемония. На нее были приглашено множество гостей и музыканты. Когда священник произнес заклинания и уже собирался надеть на него священный шнур, Нанак произнес: "Постойте! А что принесет мне ношение этого шнура?"

"Ты станешь двийя (то есть приверженцем индуизма, буквально: дважды рожденным)," — отвечал брамин.

"Так старое, действительно, отомрет и родится новое? — спросил Нанак. — Если так, я готов". Брамина обеспокоил вопрос, поскольку он-то знал, что ничего не произойдет, что это пустая церемония. "А что если шнур порвется?" — поинтересовался Нанак.

"Ты всегда сможешь купить на рынке новый и выбросить старый," — ответил брамин.

"Тогда не надо мне этого шнура, — запротестовал Нанак. — Как может нечто, способное порваться и продающееся на рынке по бросовой цене, помочь мне найти Бога? Ведь все человеческие действия страдают ничтожностью и неполноценностью".

Отец его, Калу Мехта, считал мальчика абсолютно ни на что не годным. Он делал все возможное, чтобы заставить его чем-нибудь заняться, но его старания не увенчались успехом. Исчерпав все возможности, отец прибег к последнему средству, доступному в деревне: он отправил сына пасти скот. Нанак, вполне довольный, отправился на пастбище и вскоре погрузился в медитацию, а скот в это время разбрелся по окрестным полям. На следующий день пришлось отказаться и от этого занятия. Отец окончательно убедился в том, что мальчик ни на что не способен и никуда не годится.

Это интересный факт: мир полностью отвергает людей, больше всего сделавших для этого мира. Проводники иного мира оказываются практически неспособны сделать что-либо в этом мире. Дело не в том, что они не могут, просто все их бытие и действия иного качества. Они становятся лишь инструментами, посредниками, посредством которых нечто может произойти.

Чего бы достиг Нанак, стань он пастухом? Это под силу многим. Чего бы он добился как образцовый лавочник? Многие этим занимаются, а мир остается прежним. Этот человек отстранился от мира действий и погрузился в мир славы.

Слава означает: Все есть Твое искусство, Создатель. Что я могу? Только когда вы почувствуете собственную ничтожность, выражаемую словами "Что я могу?", это будет означать, что "эго" ваше начинает таять, капля за каплей. В день, когда вы в полной мере ощутите, что вы ничего не умеете, не можете, что вы беспомощны и ничего не происходит по вашей воле, пред вами распахнутся двери свободы.

Это тело ты обретаешь посредством поступков,
И отворяются по Его милости двери спасенья.
Так знай о Нем истину, говорит Нанак, поскольку все сущее есть Он один.
Ни один Его храм не вместит, не создать Его образ искусству.
Безупречный, пребывает в себе Он самом.
Те, кто служат ему, славу стяжают.
И говорит Нанак: "Пойте Ему хвалу, Господину всего и вся".

Бога нигде нельзя водворить, а тогда как вы можете строить храмы? Как вы собираетесь освящать Его идолов? Он пребывает всецело в себе, так что вам нет нужды создавать Его. Он был, когда вас еще не было, и будет, когда вас не станет. Не тратьте попусту время на создание Его образов. Ритуалы, храмы, идолы — все это никуда вас не приведет.

Каков же тогда путь, ведущий к цели? Те, кто служил Ему, почитал Его и поклонялся Ему, заслужили быть подле него. Если Он есть все сущее, служение Ему является молитвой. Чем больше вы предаетесь служению, тем ближе Ему становитесь. Если есть жажда, утолите ее; если корова голодна, накормите ее. Тем самым вы утолите Его жажду и голод.

Служение требует восприимчивости. Храмы, большие или малые, тут не помогут. Они лишь средство избежать молитвы. Храм Его безграничен, столь же безграничным должно быть и ваше рвение Ему служить, поскольку Он есть ничто иное, как вся неохватная вселенная со всем, что в ней заключено!

Перед самым распятием ученики спросили Иисуса: "Что делать нам теперь?"

"Не беспокойтесь, — отвечал Иисус. — Если вы утолите жажду жаждущего, вода принесет облегчение и моему пересохшему горлу. Если вы поможете бедняку или нуждающемуся, вы найдете меня Сокрытого в них. Если же вы в гневе обидите кого, то незачем вам и приходить в храм. Но если, преклонив колени в молитве, вы осознаете свою ошибку, прежде встаньте и попросите прощения у этого человека. Поскольку, как же вы можете молиться, не сделав этого? Это Он пребывает везде". Поэтому Нанак говорит: "Те, кто служили Ему, достигли Его славы".

Как же поклоняться? Служить! Это очень значимое слово, так что позвольте ему проникнуть в свои глубины. Не забывайте о том, что кому бы вы ни служили, вы служите Богу.

Вы можете служить людям и в другом смысле слова. Но это совсем иное служение. Когда вы служите людям, зная, что они бедны, несчастливы или в нужде, вы делаете это из жалости и ставите себя выше них. Когда вы проявляете великодушие или жалость, — это не служение. Это обычное служение обществу, но не поклонение. Вы просто занимаетесь общественной работой как член клуба "Lions Club" или "Rotarian", щеголяющего девизом: "Мы служим". Вы преисполнены надменности. Строительство крохотной больницы позволяет вам стяжать непомерную славу. Служение социуму не есть молитва: вы подбрасываете крохи беднякам и проявляете неимоверную доброту, а окружающие обязаны вам по гроб жизни. Стоящий на вершине, вы служите распростертым у ваших ног, и они должны быть благодарны. Это не поклонение.

Служение становится поклонением, когда тот, кому вы служите — Бог. Он господин, вы же раб его. Это не Он у вас в долгу, а, скорее, вы, которому он даровал такую возможность. Подавая хлеб нищему, вы сами благодарите его.

У индусов существует давний обычай, подавая милостыню брамину, дарить ему в залог своей любви подарок, символизирующий благодарность за то, что он принял подаяние, не отверг ваше служение. Когда вы чувствуете себя в долгу у того, кому служите, служение ваше превращается в поклонение: это уже не общественная работа, а религиозный акт.

Уясните разницу: общественная работа, преисполняющая вас гордости, не есть то, что Нанак называет служением. Служение преисполняет смирения. Служитель простирается ниц перед Богом. Служение делает его рабом. Последний становится первым. А вы — самым последним. Служение также подразумевает, что вы чувствуете себя должником того, кто дарует вам возможность ему служить.

Безупречный, пребывает в себе Он самом.
Те, кто служат ему, славу стяжают.

Слава эта не имеет никакого отношения к "эго", поскольку осознается она лишь тогда, когда "эго" уже не существует. И тогда подобные служители Господа стяжают славу и сияние, свойственное состоянию Будды, начинает исходить от них. И тогда рассеивается мрак их жилища и в нем ярким светом зажигается лампада.

И говорит Нанак: "Пойте Ему славу, Господину всего и вся."
Лишь Его слушайте, пойте; запечатлейте Его в своем сердце.
Так гоните печаль и страдания прочь, благодать своим сделав жилищем.

Но это может произойти лишь в случае, если вы посвятите Ему все свои деяния. Когда вы сидите в лавке и к вам заходит посетитель, вам надо увидеть в нем не посетителя, а Бога внутри него. Обращайтесь с ним так, будто сам Господь посетил вашу лавку. У вас нет выбора, если вы хотите пребывать в Боге ежечасно. За едой чувствуйте, что это Он входит и вас в форме вкушаемой пищи. Поэтому индусы и именуют пищу Брамой. Не ешьте бездумно. Помните, что это Он расцветал в растениях; это Он сделался зерном. Вкушайте его, преисполнившись предельной благодарности. Если вы принимаете пищу как Браму, а когда пьете воду, чувствуете, как Он является утолить вашу жажду в форме воды, лишь тогда вы сможете вкушать Его двадцать четыре часа в сутки.

Вы идете в гурудвару или церковь, где молитесь или поете псалмы и гимны в течение часа, в то время как ум ваш витает здесь и там. Даже в этот краткий период вы успеваете взглянуть на часы, чтобы проверить, не опаздываете ли вы на работу. Как можно поклоняться Ему урывками? Вы стараетесь немного помолиться утром, немного вечером, оставаясь в течение дня привычным и заскорузлым самим собой.

Религиозность возможна лишь двадцать четыре часа в сутки; вы должны быть исполнены духа религиозности на протяжении всего дня. Религиозность не может быть фрагментарной: не может быть дня или часа, посвященного религии. Вся жизнь в целом принадлежит Ему. Каждое мгновение. Религия предполагает абсолютно иной образ жизни, когда все, что вы делаете, тем или иным образом связано с Богом.

"Пойте славу Господину всего и вся. Пойте только о Нем, слушайте лишь Его, одному Ему позволяя жить в своем сердце" — так говорит Нанак.

Вы можете сидеть и слушать меня двумя способами: либо вы слушаете говорящего, либо доносящийся до вас глас Божий. В последнем случае вы почувствуете свершающуюся в вас трансформацию. Всегда держите Его в мыслях. Таким образом вы избавитесь от страданий и отворите благодати двери своего жилища. Таким образом после долгого трудового дня вы принесете в дом свой не печаль, а радость. Пока же вы приносите домой одну печаль, вызванную либо облапошившим вас покупателем, либо вором, забравшимся в ваш карман, либо съеденной недоброкачественной пищей — всегда есть, на что пожаловаться. День ваш — собрание разного рода печалей.

Но начав видеть Бога во всем, что вас окружает, чем бы вы ни занимались, вы пожнете богатый урожай радости, говорит Нанак. И дело не только в том, что радость станет постоянным гостем в вашем доме, но и в том, что в смертный час, готовый покинуть сей дом ради своего истинного дома, вы будете переполнены радостью до краев. И вы оставите сей мир танцуя, а не стеная. Если же смерть ваша не станет танцем, знайте, что жизнь ваша прожита впустую. Если смерть не явится праздником, источником радости, знайте, что прожили жизнь убого: ведь вы возвращаетесь домой, и если это для вас не праздник, то вся ваша жизнь лишь добавила вам печали.

Так гоните печаль и страдания прочь, благодать своим сделав жилищем.

Ваши страдания вызваны лишь тем, что вы пытаетесь управлять своей жизнью самостоятельно, без Бога. Отстранив Его, вы слишком много на себя берете и о себе думаете — и нет иной причины ваших несчастий.

Что касается причины вашего счастья, она столь же проста: вы оставляете интеллектуальные умствования, не полагаясь на собственные способности, а лишь переживая Его во всем — тогда вы начинаете жить все более в Нем и все менее в себе. И, возможно, постепенно вы полностью переберетесь к Нему.

Почему должны вы видеть в своей жене жену, а не Бога, в сыне — сына, а не Бога в качестве сына? По мере трансформации вашего мировосприятия к вам придет радость. Если сын ваш умрет, вы будете горевать в силу неправильного мировосприятия. Вы будете думать: "Мой сын". Если бы вы уразумели, что это сын Бога, вы бы думали: "Он послал его мне, когда счел нужным, и призвал обратно, когда счел нужным. На все Его воля." И вы приняли бы любые условия, зная, что это Его сын вам ниспослан, и преисполнившись благодарности за дни, которые Он дозволил вам провести с ним.

Кому жаловаться и на что? Бог дал, Бог взял, когда ему заблагорассудилось. Вы никак на это не влияете. Все принадлежит Ему, все на свете! Так где же ваши слезы? Где волнение, горе и печаль? Если Он дает — вы счастливы; не дает — тоже счастливы. Пути Его уникальны. Иногда Он дает, тем самым создавая вас. Иногда отбирает, тем самым способствуя вашему дальнейшему эволюционному развитию! Порой страдания необходимы, поскольку печаль пробуждает, включает сознание. В счастье человек теряется и засыпает! В страдании — бодрствует.

Жил-был один суфийский факир по имени Хассан. В один прекрасный день, ученик сказал ему, когда они садились в лодку: "Мне понятно, что существует радость, поскольку Бог — наш Отец и, естественно, Он должен дарить радость детям своим. Но почему существует печаль, несчастье?"

Ничего не ответил Хассан, лишь стал грести одним веслом. Лодку закружило. "Что ты делаешь? — воскликнул ученик. — Если ты будешь грести одним веслом, нам никогда не достичь другого берега. Мы так и будем кружить на одном месте. У тебя сломалось второе весло или заболела рука? Давай я погребу!"

"А ты куда умнее, чем я думал," — отвечал Хассан.

Если существует лишь радость, лодку будет кружить, и она никуда не приплывет. Для того, чтоб приплыть, нужно и противоположное качество. Лодка движется при помощи двух весел, человек ходит на двух ногах, а для работы нужны две руки. В жизни необходимы ночь и день, радость и печаль, рождение и смерть, иначе лодка так и будет кружить и никуда не приплывет.

Когда человек начинает правильно воспринимать мир, зная, что Он пребывает во всем, то преисполняется благодарности; и даже когда приходит печаль, то принимает с радостью и ее. И тогда Его радость и Его печаль принимаются одинаково. И тогда радость перестает быть радостью, а печаль — печалью: между ними стирается грань. Когда вы начинаете взирать на них беспристрастно, разбиваются вдребезги приверженность радости и неприязнь к страданию — и вы отходите и освобождаетесь от того и другого, обретая состояние наблюдателя. И тогда, освободившись от печали, вы приносите домой радость.

Лишь Его слушайте, пойте; запечатлейте Его в своем сердце.
Так гоните печаль и страдания прочь, благодать своим сделав жилищем
Слова гуру — первейший из звуков, таковы же и Веды.
Держит слово свое Всевышний.
Гуру и разрушитель-Шива, и Вишну-хранитель;
Гуру и Брама-создатель; Он же триада богинь: Лакшми, Парвати, и Сарасвати.
Сколь хорошо бы ни знал я Его, все ж Его не опишешь,
Не выразишь словом.
Гуру — тайна, разгадка загадки.
Он благодетель всего. Да не забуду Его я вовек.

Осознайте, как высоко Нанак превозносит гуру. Все святые пели гуру славу, ставя Его превыше всех писаний. Гуру говорит то, чего нет в Ведах. Забудьте о Ведах, поскольку сам гуру являет собой живое писание. Существует причина, по которой святые так высоко ценили и превозносили слова гуру. Прежде всего, и Веды сами по себе являются выражением гуру; но этих гуру уже нет среди нас. И слова их лишились своей первозданной чистоты, поскольку те, кто подхватил их, безусловно, смешали их с собственными мыслями. Это было неизбежно. Они сделали это не нарочно, но это, безусловно, произошло.

Если я что-либо вам скажу и попрошу передать соседу, вы неизбежно что-то упустите, а что-то добавите от себя. Изменится форма повествования. Даже если вы повторите слово в слово, вы по-другому расставите акценты. Когда вы будете говорить, в слова просочатся ваш собственный опыт, знания и мировосприятие.

Я даю вам цветок, и вы берете его в руки, чтобы кому-то от меня передать; но цветку передастся частица вашего аромата. Равно как аромат цветка останется на ваших руках, вы передадите цветку собственный аромат. И это уже будет не тот цветок, что я дал вам. Если же цветок пройдет через тысячи рук, на нем останется аромат всех этих рук. И если такой цветок вернется ко мне, я никогда не узнаю в нем прежний цветок. Суть знакомого мне цветка утратится из-за прикосновения тысячи рук. Он уже не будет выглядеть так, как выглядел, когда я его отдавал, но рассыплется на части, растеряв там и сям свои лепестки. И людям придется приклеивать к нему другие лепестки, чтобы придать ему завершенность, прежде чем вернуть мне его.

Веды — высказывания гуру. Те, кто ведали, изрекли. Но этим изречениям тысячелетия. Многое утрачено и добавлено. Поэтому огромная удача встретить живого гуру, когда книги стали ветхими.

И еще один весьма интересный факт: когда читаешь книгу, слова интерпретируешь по-своему. Вы сами читаете, сами интерпретируете, и интерпретация не может превзойти вас, ваше собственное понимание. Вы будете сами придавать смысл словам.

Так что книга не может стать для вас гуру; это вы становитесь гуру для нее! Не изучив писаний, вы начинаете по ним проповедовать и, таким образом, находите тысячи интерпретаций. Взять хотя бы "Гиту": сколько к ней комментариев! Каждый, кто ее читает, открывает в ней собственный смысл. Кришны уже нет с нами, и он не может выступить в роли цензора и урезонить: "Брат, я не это имел в виду!" Когда Кришна говорил, он точно знал, что имеет в виду, но кто теперь может сказать, что он хотел донести? Даже Арджуна не мог сказать этого, хотя сам слышал эти слова, но все, что он мог бы сказать, было бы искажением.

"Гита" была целиком написана Санджаем, который был не более, чем репортером того времени. В его обязанности входило отчитываться Дхритараштре, слепому королю, о ходе битвы, идущей в ста милях оттуда. Должно быть, он все это видел по телевизору! Глухой слушает и рассказывает слепому! Так что истина еще больше сокрыта от нас. Даже Арджуна не мог бы передать то, что говорил Кришна, верно, а не в свете собственного мировоззрения. Он мог повторить лишь то, что он понял, но не то, что на самом деле сказал Кришна. А теперь позвольте представить вам Санджая, собиравшего сведения. Он репортер, третье лицо!

А за тысячелетний период появилось еще множество комментаторов, каждый из которых проповедовал на основе собственного толкования. Со временем каждое слово Гиты приобрело бесчисленное количество значений, и она утратила смысл. То, что вы привносите, создает новую версию Гиты.

Потому и Нанак, и Кабир и прочие подчеркивали одно: ищите живого гуру. Даже при жизни этих мудрецов все писания уже успели устареть, пройдя через вторые и третьи руки.

Слова гуру — первейший из звуков, таковы же и Веды.
Держит слово свое Всевышний.
Гуру и разрушитель-Шива, и Вишну-хранитель;
Гуру и Брама-создатель; Он же триада богинь: Лакшми, Парвати, и Сарчсвати.
Сколь хорошо бы ни знал я Его, все ж Его не опишешь,
Не выразишь словом.

Те, кто видел Его своими глазами, не способны полностью описать Его. Он не поддается словесному описанию. А вы еще ищете Бога в книгах — "Гите", Библии, Коране или Гуру Грантхе?! Даже живому гуру не под силу полностью Его объяснить. Нанак говорит о себе: "Даже если бы я полностью знал, я не смог бы дать исчерпывающего описания, поскольку Его нельзя выразить словами".

А вы пытаетесь понять извлечь из печатных слов и объяснений то, что не может быть выражено словами. Однако сведения о Нем вы можете почерпнуть лишь от живою гуру. И это не означает, что вы поймете все, что он вам скажет; вы поймете лишь, кем гуру является. Присутствие гуру позволит вам постичь само Его существо. Его присутствие, возможность дышать с ним одним воздухом создает абсолютно иную атмосферу! По крайней мере, на это время вы потеряны для мира: вы пребываете в ином мире и сознание ваше принимает иную форму. Преисполнитесь желания и готовности смотреть через окно гуру. Иного пути не существует.

Гуру — тайна, разгадка загадки.
Он благодетель всего. Да не забуду Его я вовек.

"Гур" означает техника, метод; гуру — тот, кто предоставляет метод. А по словам Нанака, сокровенный метод, техника — это:

Он благодетель всего. Да не забуду Его я вовек.

Он создатель всего сущего, творец. Да никогда не забуду я сей истины: за всем кроется Он. Он длань всех дланей, око всех очей. Когда вы слышите свой пульс, это Он бьется в вашем сердце. Это Он являет собой жизнь.

Да не забуду Его я вовек.

Пусть память об этом живет в вас ежеминутно. Постижение тайны позволит вам постепенно увидеть за бусинами четки и ухватиться за пронизывающую все их нить. Нить эта — Господь, вы же все бусины. Протекающий через вас поток жизни есть Всевышним. Он та нить, по которой кружат бусины вашего тела, и нить эта в вас и во мне одна и та же. Той же струящейся нитью пронизаны деревья, птицы, животные, горы и равнины. Это Он живет в обличии разнообразных форм, Он набегает каждой волной, так уловите же состояние постоянного осознания этой нити и никогда не забывайте о ней — и секрет ваш Отныне все загадки будут разгадываться сами собой.

Так что же вам делать? Как уберечь это в памяти на протяжении долгого дня? Вам потребуется собрать все свое мужество, поскольку на этом пути вас поджидает множество препятствий. Если бы не эти препятствия, мир давным-давно уже стал бы религиозным. Проблемы и трудности существуют и ни куда не денутся, поскольку любое достижение практически бесполезно, если не является результатом преодоления трудностей. Вам не прибыть в пункт назначения, не совершив путешествия. Вы вынуждены странствовать. Вы цените и лелеете лишь то, что стоило вам труда. Помимо этого, если вы отправились на поиски абсолютной истины, вам придется принести что-то в жертву!

Религия предполагает, с одной стороны, потерю, с другой, — обретение, вследствие чего возникают проблемы. Если вы начнете видеть Господа в покупателе, как вы его обсчитаете? Это будет непросто. Если вы карманный вор, при виде Бога в собственной жертве, вы почувствуете, как у вас отнимается рука. Как тут творить зло? Как гневаться? Как наживать врагов?

Если вы будете во всем видеть Его, строй вашей жизни затрещит по всем швам. Дом ваш построен вопреки всем Его канонам, поскольку вы возводили его, позабыв о Нем. И если теперь вы начнете Его вспоминать, дом ваш не устоит. По крайней мере, ясно одно: вы обретете более просторный дом, хотя еще не можете его видеть.

Так что путь требует риска: мужества оставить синицу в руках ради чего-то еще не совсем ясного. Поэтому я всегда говорю, что религия не для бизнесменов, а для игроков! Игрок ставит на карту все в надежде получить вдвое больше. И никогда нельзя быть уверенным, что он это получит. Он не знает, как выпадут кости, — этого не знает никто. Именно этот вид мужества — мужество игрока — потребуется вам, если вы хотите идти вместе с Нанаком.

Все религии выдохлись, поскольку нам не хватает мужества игрока, нас слишком прельщает математика бизнесмена. В связи с этим очень трудно хранить в памяти сутру, призванную в корне изменить жизнь: даже столь краткая сутра не позволит вам остаться прежним. Она зажжет в вашей жизни столь яростный огонь, что этой жизни не станет.

"Лишь тому, кто готов сжечь дом свой, надо идти со мной," — говорит Кабир. Какой дом он имеет в виду? Речь идет о грандиозной постройке, что вы возвели вкруг себя: прибежище лжи, обмана, гнева, вражды, злобы, ревности и ненависти — это и есть ваш дом.

Помните эту сутру и только ее:

Он благодетель всего. Да не забуду Его я вовек.

Тот, что внутри, владыка всего — вот тот, кто вам нужен. Вам больше ничего не требуется для того, чтобы жизнь изменилась. Не надо выполнять йоговские асаны Патанджали, беспокоиться о соблюдении десяти заповедей евреев или забивать себе голову Гитой и Кораном.

Маленький секрет, совсем крохотный, способен изменить всю вашу жизнь! Нанак достиг цели благодаря этому секрету; ее можете достичь и вы.

Но помните слова Кабира: "Лишь тому, кто готов сжечь дом свой, надо идти со мной".

Если мне удалось добиться Его расположения,
То я омылся во всех священных реках.
А если нет, то зачем мне омываться и наряжаться?
Во всей сотворенной вселенной ничего не достигнуть без действия;
Ноу того, кто услышит хотя бы одно учение гуру,
Понимание становится словно драгоценный камень
Он — это всеобщий благодетель.
Да не забуду о Нем никогда!
Живи хоть все четыре эры и десять раз по столько же потом,
Пусть знают о тебе на всех материках, и вся вселенная последует за mot>ой,
Пусть будешь славен и почитаем всем человечеством,
Но, если лишен Его милости, то ничто не спасет тебя.
Ты будешь как последний из червей;
И худшие из грешников будут порицать тебя.
Нанак говорит: "Он делает недостойных достойными,
И осыпает одаренных новыми дарами".
Лишь Бог один может одарить таким великолепием.

Как-то ночью Нанак внезапно ушел из дома, и никто не знал куда. Его искали во всех храмах и местах, где живут отшельники-садху, но его нигде не было. Кто-то сказал, что будто бы Нанака видели идущим в сторону места кремации, но это было совершенно невероятно: никто не отправлялся на погребальный костер по собственной воле. Даже умерший человек не хочет оказаться там; так что мысль о том, что живой человек добровольно отправился туда, казалась невероятной. Но все же, не найдя Нанака нигде, решили сходить туда. Там-то его и обнаружили, — сидящим у костра, погруженным в глубокую медитацию.

Родные и друзья теребили его, говоря: "Ты в своем уме?! Сидишь здесь, в такое время, оставив жену и детей… Ты что, не знаешь, куда пришел? Это же место кремации!'

Нанак отвечал: "Тот, кто приходит сюда, уже мертв: смерть для него уже позади. То, что вы зовете вашим домом, есть место, где вы рано или поздно умрете. Какого же места следует бояться? Того, где люди умирают, или того, где они не умирают никогда? И потом, если уж суждено сюда попасть, то сделать это на плечах четырех других людей — верх нелепости; вот я и пришел сюда сам".

Это происшествие исполнено глубокого смысла — Нанак не противится тому, чему следует быть. Он принимает все, что есть. Смерть должна придти, и смерть приветствуется. К чему беспокоить других? Лучше придти к ней самому. Но мы вечно сопротивляемся тому, что должно произойти. Мы хотим изменить наше будущее, а Нанак этого не хочет. Все в Его воле! Если Бог пожелает, чтоб Нанак умер, то он примет Божью волю.

В ту ночь люди уговорили Нанака вернуться домой, Но однако, с той поры Нанак никогда не был таким, как прежде; что-то в нем умерло, и что-то новое в нем родилось. В процессе рождения приходится пройти через область огня, и тот, кто проходит через пылающий гхат[3] осознанно, добровольно, обретает новое рождение. Это не рождение нового тела, а начало роста нового сознания.

Вы полны страха, а там, где есть страх, не может быть связи с Богом. Вы молитесь и поклоняетесь лишь из-за страха, а не из любви к Богу. Вы посещаете святые места омываетесь в священных реках, исполняете священные ритуалы, — все это под действием страха. Ваша религия — это лекарство от ваших страхов, а не праздник радости. Вы верите, чтобы защититься. Это мера предосторожности, принятая с тем, чтобы сохранить ваше благополучие. Также как вы сколачиваете состояние, строите дом, открываете счет в банке, оформляете страховой полис, так же и Бог для вас — это еще одна ваша страховка.

А разве можно достичь чего-либо с помощью страха? Страх — это разъединение, а любовь — это слияние. Страх создает дистанцию, а любовь создает близость. (трах и любовь несовместимы. Лишь когда страх полностью исчезает, то возникает любовь. Пока преобладает страх, вы можете только ненавидеть. Вы можете прятать и маскировать ваш> ненависть, но любить вы не в состоянии.

Как можно любить того, кого боишься? Вы сражаетесь с тем, кого боитесь, и вы никогда не сдадитесь ему. А даже если и сдадитесь, то это лишь военная хитрость: еще одна тщетная попытка избавиться, таким образом, от страха.

Если мне удалось добиться его расположения
То я омылся во всех священных реках.
А если нет, то зачем мне омываться и наряжаться?

Люди странствуют по святым местам и омываются в священных водах, но поступают так не из радости, а из желания избавиться от грехов. Есть поверье, что, если омыться водами Ганга, то река унесет прочь ваши грехи. А почему, собственно, Ганг должен эго делать? Как омовение связано с вашими злодеяниями? И потом, источник ваших грехов не в теле, а в уме. Как Ганг сможет омыть ваш ум? В лучшем случае, он очистит ваше тело, смыв с него пыль и грязь; но смыть грязь с вашего ума он не в состоянии.

Для того, чтобы омыть душу, придется поискать какой-то другой Ганг. В одной старой притче говорится: "Один Ганг течет по земле, другой — по небесам", Вам нужно отыскать небесный Ганг. Воды земного Ганга могут коснуться только вашего тела, которое само от земли. Воды небесного Ганга коснуться вашей души и омоют ее. Как отыскать небесный Ганг? Где дорога к нему?

Путь указывают сутры Нанака:

Если мне удалось добиться Его расположения,
То я омылся во всех священных реках.

То, что Он доволен вами, равноценно омовению в небесном Ганге. Добиться Его расположения" — это очень глубокая мысль. Постарайтесь понять ее. Вы добьетесь Его расположения только, если вы не противостоите Ему. Вы добьетесь Его расположения, только когда полностью растворитесь в нем, только когда ваше восприятие себя как "делателя" полностью исчезнет. Он — делатель, творец, а вы — лишь его инструмент, и этого достаточно, чтобы вызвать Его удовольствие!

В данный момент, однако, в вашей душе царит постоянное напряжение: "Я — делатель… Я — все это делаю…" Это вы молитесь, это вы омываетесь в священных водах; занимаясь благотворительностью, опять-таки, вы ею занимаетесь. И все это впустую: ваше омовение, ваша благотворительность, ваша набожность. Ваше восприятие себя как делателя превращает в бессмыслицу все ваши деяния. До сей поры вы мыслите лишь в терминах: "я сам" и "мое".

Между религиозным и нерелигиозным человеком есть одно-единственное различие: для религиозного человека "делатель — это Он", а для нерелигиозного человека "делатель — это я". Все, что происходит, происходит благодаря Ему — это взгляд приближает вас к Нему, потому что такой взгляд и есть религия. Действуя по своей собственной воле, вы поворачиваетесь к Нему спиной. Восприятие своих поступков именно как своих и отвращает вас от Бога. Стоит вам отказаться от подобного взгляда, как вы оказываетесь лицом к лицу к Богу, и все противопоставления исчезают.

Что такого вы сделали, чем стоит гордиться? Ни рождение, ни смерть, ни сама ваша жизнь не являются следствием ваших действий. Все совершается Им, но почему-i о вы каждый раз присваиваете себе всю славу. С этой позиции активного деяния, и когда вы совершаете грех — это грех, и когда вы совершаете добрые дела — они тоже становятся греховными. Помните: поступая так, вы блуждаете в потемках! Грех — в деянии, а в не-деянии — добродетель! Если не отказаться от позиции делателя, то все благие дела превратятся в греховные. И тогда вы можете строить храмы, поклоняться, соблюдать обеты, держать посты, странствовать по святым местам, — и все без толку.

Каждый раз, когда вы говорите "Я это сделал", растет бремя ваших грехов. Ибо грех относится не к поступку, а ко взгляду на поступок. Поступок, совершенный с позиции не-деяния, не может быть греховным.

В "Гите" именно к этому Кришна призывает Арджуну. Он говорит Арджуне, чтобы тот полностью отказался от восприятия себя как делателя и делал бы лишь то, что Бог делает через него. Пусть вершится Его воля, и не надо ставить свою у Него на пути. Не принимайте сами никаких решений. Не думайте: "Что правильно? Что неправильно?" Откуда вам знать, что правильно, а что — нет? Велико ли поле вашего зрения? Насколько проницателен ваш разум? Велик ли ваш опыт? Насколько расширенно ваше сознание? Не пытайтесь осветить себе путь фонариком вашего сознания, который светит не дальше, чем на четыре фута вперед, — ведь жизнь простирается в бесконечность.

Делайте то, что Он повелевает делать, будьте лишь медиумом, посредником. Подобно флейте, позволяющей флейтисту играть мелодию, позвольте Ему действовать через вас.

Тот, кто становится Его орудием, становится и Его возлюбленным. Упорствующий в делании становится его врагом, но и на него изливается Божья любовь, ибо она безусловна. Неважно, кто вы, Его любовь изливается на всех и всегда. Это вы не в состоянии принять Его любовь. Точно также стоящий кувшин наполняется дождевой водой, а перевернутый остается пустым. Но независимо от положения кувшина, дождь продолжает идти. Он не говорит: "Делай то — то, а того — то не делай, и тогда я прольюсь на тебя".

Это очень важно понять, поскольку многие, услышав слова Нанака, решили, что "если я стану таким, то Он меня полюбит". Нет, это неправильно! Его любовь и благоволение изливаются на нас всегда. А если нет, то тогда не было бы разницы между любовью земной и божественной. На знамени земной любви начертано: "Если сделаешь это, то я тебя полюблю. Станешь вот таким, и я тебя полюблю. Я полюблю тебя, только если ты будешь соответствовать моим требованиям". Именно это отец говорит сыну, жена — мужу, друг — другу.

Нанак говорит об опыте, превосходящем земную любовь. Его любовь изливается вечно. Если вы выполняете условия, то будете наполнены ею, как прямо стоящий кувшин И как только Его любовь переполнит вас, она потечет через край, изливаясь на всех, кто вас окружает.

Гуру — это тот, чей сосуд наполнен Божьей любовью до предела и больше не в состоянии вместить. И как только любовь начинает перетекать через край, то через него начинают наполняться другие сосуды. "Гуру" означает человека, чьи желания полностью удовлетворены, поскольку все его желания умерли, а страсти утихли. Его сосуд настолько полон, что он может отдавать его содержимое другим. Да и что он еще может делать, кроме как отдавать?

Когда облако насыщено влагой, оно должно пролиться дождем. Только тогда оно может снова стать легким. Напитанный ароматами цветок должен отдать их ветру.

Таким же образом, когда ваш сосуд наполнится любовью, она изольется на все вокруг вас. Нет конца Его милости. Как только вы осознаете, что будете наполнены, просто держа свой сосуд прямо, благодать будет непрерывно изливаться на вас. И не важно, сколько ее вы будете отдавать, — ваш сосуд всегда будет полон до краев.

Так что помните: Нанак обращается к вам, когда говорит, что, добившись Его любви, уподобился омывшемуся во всех священных водах. Знайте, — Бог жив! А иначе, как бы вы могли существовать? Не пожелай Он, хотя бы на секунду, чтобы вы существовали, — и вас бы уже давно не было. Он пребывает в каждом вашем вздохе. Он — в каждом ударе вашего сердца.

Бытие возжелало вас, сотворило вас и до сей поры любит вас. Ему неважно, на что вы похожи; оно по — прежнему дарует вам жизнь. Вы уже возлюблены Богом, но вы отворачиваетесь от Него, боитесь Его любви. Вы убегаете и прячетесь, стоит Ему только возжелать наполнить ваше существование. Когда Нанак говорит о том, чтобы добиться Его любви, то он имеет в виду стоять прямо и лицом к Богу, отбросив всякий страх.

Только из-за страха вы переворачиваете свой сосуд, — из-за страха, что он будет наполнен чем-то для вас нежелательным или дурным. Из-за страха вы запираете все двери: из страха перед ворами, перед врагами. Из страха вы закрыли ваше сердце наглухо. Когда вы запираете дверь, то врагу не войти, но любящему вас не войти тоже! Ибо дверь одна, и для врага, и для любящего. Помните, что, спасаясь от врага, вы захлопываете дверь и перед любящим вас! А что такое жизнь, лишенная любви?

Вы так боитесь, что нечто войдет в вас, что закрываете отверстие сосуда, а после проливаете слезы о том, что он пуст. Вы жалуетесь, что ни один гость не постучал в дверь вашего дома, но ведь это ваш дом: никто ни разу не постучал в вашу дверь, но это ваш страх отвратил вас от Бога.

Любопытный факт: ваши религии — это лишь продолжения ваших страхов. Ваши так называемые "боги" — это умозрительные концепции, порожденные вашими же страхами, и из страха вы приняли их. Вы боитесь усомниться, и поэтому не задаете вопросов, но в душе вашей нет настоящей веры. Если вы верите из-за страха, то тогда вера — это тонкий лед под которым таится сомнение. Как тогда вы можете встретиться с тайной тайн?

Мулла Насреддин выдвинул свою кандидатуру на выборах. Он получил только три голоса: один — свой собственный, другой — своей жены, а третий — неизвестно чей. Узнав об этом, жена набросилась на него: "Так, и кто же она?!"

Сомнение, запрятанное в глубине души, рвется наружу при первой же возможности; поверхностные любовь и вера хрупки и легко рушатся. Любое пустячное происшествие — и сомнение поднимает голову: занозил палец — и усомнишься в Нем; заболела готова — и вера исчезла; вы потеряли работу, — и любовь к Богу вылетает в форточку. Скрытое сомнение прорывается, как созревший фурункул: малейший толчок, и гной начинает вытекать. Можно попробовать прикрыть его мазями и пластырем веры, но это бессмысленно. Кого тут обманывать? Вам даже себя не одурачить, потому что вам прекрасно известно. — вы верите потому, что боитесь, и душа ваша полна сомнений.

Вы можете омываться в священных водах, молиться в храме или гурудваре, но все без толку: до тех пор, пока нотка веры и доверия не зародится в вашей душе, вы не взываете к Нему по-настоящему. И опять-таки, молясь из страха, вы обречены что-то просить страх всегда клянчит. Если вы получаете то, о чем просите, то ощущаете удовлетворение; если нет, то ваши сомнения усиливаются. А вера — это лишь форма выражения благодарности: "Ты уже дал слишком много. Твоя милость, Твое сострадание так велики…" Вера всегда преисполнена благодарностью; благодарность же изгоняет малейшие признаки сомнения. А гам, где есть просьба, там недалеки и сомнения. Просьба — это скрытый тест и испытание.

В жизни Иисуса был следующий эпизод. После того, как Он выдержал жесточайший сорокадневный пост, к Нему явился сатана и сказал: "В писании ведь сказано, что, когда рождается пророк, то Бог всегда защищает его; если ты действительно Сын Божий. то спрыгни с этой горы, и Он спасет тебя!"

Иисус ответил: "Все правильно, но в писании также сказано, что испытывает Его только то, кто сомневаются. У меня нет сомнений. Я уверен, что ангелы стоят там. с тем чтобы защитить меня. Я уверен в этом полностью. Будь у меня хоть малейшие сомнения в том, что ангелы там есть, или же в том, действительно ли я Сын Божий, тогда бы Я испытал Его".

Как только возникает сомнение, тут же встает вопрос об проверках и испытаниях, и вы выдвигаете свои требования. Вот ваши условия: "Если ты существуешь, то исполни мое желание; а если не исполнишь, то значит Тебя и нет". Верующий не просит и не испытывает. Он всегда переполнен благодарностью и не выпрашивает благодеяний. Ваши страхи исчезнут, стоит только перестать просить. Преисполнясь одной лишь благодарностью, вы почувствуете, как уменьшается желание просить, а ваше лицо поворачивается к Богу, и сосуд устанавливается прямо. И когда он встанет вертикально, капли Его благодати начнут попадать внутрь, и ваши страхи исчезнут. И тогда вы обнаружите, что Его благодать изливается непрерывно, и что вам нечего бояться. И вы широко распахнете двери, так как поймете, что вор, — это лишь один из Его обликов, и обманщик — тоже. А до тех пор, пока вы не начнете видеть Его во всем вам не видеть Его вовсе.

А если нет, то зачем мне омываться и наряжаться?

Если я не нравлюсь Ему, мои омовения и украшательства будут лишь усиливать мое "эго". Вы когда-нибудь видели паломника, вернувшегося из Мекки? Он превращается в живое воплощение высокомерия. Если бы это было подлинное паломничество, он вернулся бы из него более смиренным, преобразившимся человеком, оставившим свое эго в прошлом. Но происходит обратное — он ожидает торжественной встречи и аплодисментов; он хочет, чтобы люди прикасались к его стопам и восхваляли его поступок.

Даже когда вы совершаете поступки, вы совершаете их ради вашего "эго". Вы поститесь, чтобы после можно было бы разговеться. В глубине души вам хочется, чтоб музыка играла и чтобы всему миру стало известно, как долго вы держите пост. И чем сильнее становиться "эго", тем дальше вы оказываетесь от Него.

Чем вас больше, тем сильнее вы отвращаетесь от Него. Поймите, это как уравнение: Чем меньше вас, тем больше вы поворачиваетесь в Его сторону. А когда вас совсем нет, то Он оказывается перед вами. И тогда пробравшийся в дом вор — это тоже Он, и все страхи исчезают, потому что Он — повсюду.

Если мне удалось добиться Его расположения
То я омылся во всех священных реках
А если нет, то зачем мне омываться и наряжаться
Во всей сотворенной вселенной ничего не достигнуть без действия…

Все, что Он создал, весь видимый мир, — ничего здесь не достигнешь, если бездействуешь. Отсюда возникает иллюзия, что, стремясь к Богу, мы тоже должны напряженно трудиться. Поймите, всего в этом мире можно добиться трудом, — всего, кроме любви, молитвенного состояния, веры и близости к Богу.

Почему? Да потому, что действия усиливают "эго". Если вы хотите разбогатеть, вам придется потрудиться. Если хотите известности, то нельзя сидеть, сложа руки. Придется вам крутиться, с одними людьми дружить, с другими — враждовать; много забот свалится на вашу голову… Поскольку усилие, труд и работа — это единственные способы получив что-либо в нашем бренном мире, для нас совершенно естественно думать, что достичь всеобъемлющего, вечного бытия можно лишь с еще большими усилиями. Но вот тут — то мы и ошибаемся! Законы горнего мира прямо противоположны законам мира дольнего. Чтобы добиться чего-либо в этом мире, нам нужно повернуться спиной к Богу.

Поймите, что, чем больше мы игнорируем Его поддержку, тем больше энергии нам приходится тратить, так как мы вынуждены делать то, что в нормальной ситуации Он сделал бы за нас. Нам приходится подменять Его работу своей. Погрузиться в этот мир означает повернуться к Нему спиной. Его помощь уменьшается, нектар перестает течь; го есть он-то течет по-прежнему, но мы не получаем его, так как двери заперты нашим желанием быть самостоятельными, быть главными.

Вот поэтому Нанак повторяет вновь и вновь: Он — Господин, я — раб. Само побуждение быть самостоятельным возникает из-за "эго". Чем сильнее в нас чувство "Одолжен это сделать", тем в большей степени мы отвергаем поддержку Его силы. Это Мы подобны гребцу в лодке, который пытается грести против ветра. Нанак открывает нам секрет: зачем вообще пользоваться веслами? Плывите туда, куда несет вас ветер.

О том же говорит Рамакришна: Зачем грести? Почему бы не плыть по течению? Поставьте паруса и расслабьтесь! Ветер сам доставит вас к берегу. Вам нужно лишь не пропустить нужный момент и нужное направление, вот и все. Не плывите против ветра. Даже если он дует в противоположную сторону, все равно, поднимайте паруса. Не тратьте силы понапрасну.

Если вы плывете против ветра или вверх по течению реки, то вам приходится бороться за каждый отрезок пути, а что в итоге? До цели вы так и не доберетесь, только устанете. Посмотрите на лицо любого обычного человека, когда пора трудов в его жизни миновала, — в нем нет ничего, кроме усталости. Люди мертвы задолго до собственной смерти, так что в конце жизни они тоскуют и жаждут лишь отдыха, — любой ценой! Зачем так себя утомлять?

Старея, человек становиться уродливым. Дикие животные, напротив, в старости остаются такими же красивыми, как и в юности. То же и с деревьями: их красота не уменьшается ни на гран. С каждым годом их кроны становятся чуть больше, и каждый год все больше и больше людей могут отдыхать в их тени. Их красота растет с каждым годом, и сидеть под старым раскидистым деревом гораздо приятнее, чем под молодым, гораздо меньше пережившим.

Бог знает, смену скольких сезонов видело старое дерево, сколько муссонных дождей, сколько весен, лет и зим; сколько людей отдыхало в его тени; сколько живых существ прошло под его ветвями и сколько облаков — над ними; сколько восходов солнца и луны оно перевидало, и сколько темных, безлунных ночей… Все это запечатлелось в нем. Сидеть рядом со старым деревом — это сидеть рядом с историей. Поток традиции протек по его стволу.

И по сей день буддисты, пытаются сохранить дерево, под которым Будда обрел просветление, — это уникальное событие, произошедшее под его ветвями по-прежнему запечатлено в нем. По — прежнему оно гудит от тех вибраций; лучи света, исходившие от высшего знания, достигнутого Буддой, по-прежнему хранятся в памяти этого дерева. Сидя под ним, ощущаешь мир и покой, которого до этого никогда не было. Познав бесконечный покой, оно позволяет вам приобщиться к этому опыту. К старости деревья становятся более красивыми. Львы — еще более величественными, потому что в молодости в них есть возбужденность, нетерпение и страсть, которые с возрастом утихают. А человек с годами становится уродливым, потому что он устает. Деревья не борются с жизнью; паруса их густых крон всегда подняты, и они счастливы плыть по ветру, куда бы он их ни повлек. Вы же боретесь с жизнью и, в результате, надрываетесь. Вы становитесь старым и дряхлым, потому что вся ваша жизнь — одна долгая, непрерывная схватка.

Все, чего можно достичь в сотворенном мире, дается лишь напряженным и упорным трудом, но не нужно трудиться, чтобы достичь Творца. Не нужно молиться, совершать ритуалы, делать йогу, поститься, не нужно повторять мантру. Его не постичь каким-либо деянием, — но лишь любовью! Вектор поступков и вектор любви направлены в совершенно разные стороны.

Любовь — это эмоция. Любовь — это единственное чувство в нашей жизни, которое никогда не устает, потому что это не работа, не действие. И чем больше вы любите, тем более искусны вы становитесь в любви. По мере того, как углубляется ваш опыт любви, увеличивается ваша способность любить. Любовь постоянно растет. В океане любви — всегда прилив, и никогда не бывает отливов. Любовь непрерывно поднимается все выше и выше, и никогда не спадает.

Но любовь — это божественный дар, а не плод ваших трудов. Любовь, если воспринимать ее правильно, — это место отдыха; а значит, когда вы влюблены, вы всегда полны сил. Вы спокойны, собраны и расслабленны. Это относится и к тому, что мы называем любовью в обыденной жизни. Когда вы влюблены и находитесь рядом с тем, кого любите, всякая усталость исчезает; вы чувствуйте легкость и бодрость. Вы наполнены радостью; пыль напряжения не пристает к вам.

А теперь представьте, каково же ощутить божественную любовь! В день, когда Его любовь зародится в вашей душе, какое напряжение, какая усталость устоит? Бог достижим не через труд, но через Его милость. Далее Нанак говорит о даре гуру. У вас не может быть прямого контакта с Богом, ваши глаза еще не готовы. Чтобы взглянуть на солнце, нужно сначала научиться смотреть на лампу. Начав с концентрации на огоньке масляной лампы, потом можно будет перейти к медитациям на яркий огонь, а затем — на ее более сильный источник света. Только так, постепенно вы сможете научиться концентрировать взгляд на солнце, а иначе оно ослепит вас.

Сосуд следует поставить прямо. Но сначала его следует развернуть в сторону гуру. Когда вы готовы наполниться потоком, идущим от гуру, когда вы станете радостны и счастливы и все ваши страхи покинут вас, — только тогда вы полностью раскроетесь Богу. Открытие Богу напрямую может быть опасным, потому что вы скорее всего, не сможете выдержать Его. Чтобы низвести богиню Ганга с Небес нужно быть Бхагиратхой — царем, обретшим подобную способность через покаяние. Вам не удержать богиню реки, ведь вы можете утонуть и в луже, — в том состоянии, в котором вы находитесь сейчас.

Нанак отводит такую роль гуру именно потому, что гуру подготовляет вас. По мере того, как вы становитесь все более и более способным непосредственно воспринимать поток, идущий от гуру, вы становитесь Бхагиратхой. И тогда вы тоже сможете удержать небесный Ганг.

Если Бога не достичь действием, то как же его можно достичь? Нанак отвечает:

Но у того, кто услышит хотя бы одно учение гуру,
Понимание становиться словно драгоценный камень.

Очень трудно выслушать хотя бы одно учение гуру, поскольку в вашем нынешнем состоянии вы ничего не можете услышать. Требуется полностью изменить вашу жизнь. Чтобы воспринять учение гуру, нужно быть усердным и почтительным, нужно обучиться искусству быть тихим и безмятежным в его присутствии. Вы должны научиться оставлять свою голову дома, отправляясь к гуру, а иначе вы не сможете его слушать: даже когда гуру учит, ваша голова будет тасовать значения слов. Вам сказали одно, а вы услышали другое. Вы пришли с пустыми руками и с пустыми руками ушли.

Учения гуру не выучить головой, их нужно слушать сердцем. Его нужно слушать, полностью уверовав. Если гуру учит, а вы в это время размышляете, прав он или нет, то, значит, вы по-прежнему сидите в классной комнате, а не в собрании ищущих духовный путь.

Придти к гуру означает: "Я устал и больше не могу судить, что хорошо, а что плохо". Это означает: "Я больше не могу думать". Это означает: "Я себя больше видеть не могу и хочу от себя избавиться". Короче говоря, именно это означают веру.

Вы приходите к гуру только когда вы окончательно устали от самого себя. Если вы все еще считаете себя умным, то нет смысла приходить к гуру, потому что вы все еще собственный гуру. Вам все еще нужно поблуждать, перенести еще сколько-то тягот, причинить — сомнениями и нерешительностью, — еще сколько-то боли себе и другим. Нет смысла приходить, вы еще не созрели. Дополнительная боль и страдания доведут вас до спелости. Дождитесь, когда вы будете сыты по горло сами собой, и тогда отправляйтесь к гуру.

Люди часто отправляются к гуру, когда они еще не готовы, когда они все еще верят в свое собственное "я". Поэтому, чтобы гуру им не сказал, они сидят перед ним и взвешивают его слова, решая, что хорошо, а что плохо. В то, что их устраивает, они поверят, в то, что не устраивает — нет. В этой ситуации вы следуете за своим "я", а не за гуру.

Это нельзя считать верой, или назвать "капитуляцией эго", потому что вы ничего не изменили. Есть только один секрет в том, как отправиться к гуру: надо оставить свое "я" дома — и в путь!

И тогда все, что скажет гуру, будет правильным; вам нечего будет решать Только тот, кто услышал учение гуру, становиться сикхом.

"Сикх" — красивое слово, оно образовано от санскритского слова "ученик". Сикх — это тот, кто готов учиться. Сикх — это тот, кто готов услышать учение. Но не сикх тот. кто все еще наполнен собственным "эго" и не готов слушать. Намотать на голову чалму и обзавестись другими внешними сикхскими атрибутами не означает стать сикхом; чтобы стать им, нужно эмоциональное преображение.

Нанак говорит:

Но у того, кто услышит хотя бы одно поучение гуру,
Понимание становиться словно драгоценный камень.

Вы слышали тысячу слов, и ничего не произошло; услышали одно-единственное, и все изменилось. Сколько бы вы ни слушали, это ничего не меняет. И сколько бы вы не читали, это ничего не изменит в вас, — и ясно, почему: вы слушаете не тем местом, каким нужно

Есть два способа слушать: разумом и сердцем. Когда слушаете разумом, всегда присутствует дихотомия: интеллект обо всем судит в категориях плохо/хорошо, правильно/неправильно, вероятно/невероятно. Интеллект никогда не выходит за рамки "эго". Он полагает сердце безумным и никогда не доверяет ему: никогда не знаешь, когда оно заставит тебя сделать что-то, за что потом придется расплачиваться.

Вы идете по улице, видите голодного нищего и сердце говорит: "Дай ему что-нибудь". Разум возражает: "Погоди, сначала узнай, действительно ли он бедствует. Может, это просто переодетый мошенник. И вообще, он выглядит вполне крепким и здоровым, — тогда почему он не работает?" Интеллект расскажет вам тысячу всяких вещей, но стоит в сердце зародиться хотя бы одной эмоции, интеллект тут же подавляет ее.

Если в сердце возникает любовь, то разум говорит: "Это опасный путь: любовь слепа и погубила многих. Путь любви блуждает горными долинами и лесными чащами; путь же разума подобен царскому пути, он широк и прям. Куда ты идешь? Не сворачивай с торного пути, иди вместе с толпой. Всегда лучше идти туда же, куда и все остальные, а идти в одиночку, свои путем — опасно".

Любовь — это путь, по которому нужно идти в одиночестве, он требует приватности и уединения. Любовь говорит: "Отдай!" Интеллект возражает: "Подожди! Перед тем, как отдать, наведи справки". Но тогда вы никогда не отдадите. Любовь говорит: "Сдайся! Сложи свою голову к чьим-либо стопам и забудь о себе". Разум возражает: "Как можно?! Мир полон обманщиков. Бог знает, сколько доверчивых людей уже было одурачено такими вот…"

Но что такого у вас есть, что можно было бы у вас отнять? Что вы потеряете, отдавая? У вас нет ничего, кроме горя и скаредности, а вы все еще из всех сил защищаете эти "сокровища".

Если вы живете под диктовку своего разума, то ваше сердце буде! постепенно сжиматься и, в конце концов, надорвется. Между вами и вашим сердцем возникает такая дистанция, что никакие новости от него уже не доходят до вас. Если разум становится между вами и сердцем, то, даже, когда вы любите, вы любите разумом.

Вы не замечали, что ваша любовь рождается у вас же в голове? Даже если вы говорите, что любите всем сердцем, то эти слова — лишь намерение вашего разума. Если вы загляните в ваше сердце, то там ничего не шевельнется; там не будет ни радости, ни танца, ни песни.

Учения гуру можно услышать лишь сердцем. Что имел в виду Кабир, когда сказал: "Если сможешь отрубить себе голову и положить ее на землю, то пойдем со мной'"

Бодхидхарма, буддийский мастер, пришел в Китай. Он сел лицом к стене и сказал: "Я заговорю лишь тогда, когда придет настоящий ученик. Зачем мне говорить с кем-то еще? Это также бесполезно, как говорить со стенами!"

Однажды к нему пришел человек по имени Хуэйнэн[4]. Сутки напролет он безмолвно простоял за спиной Бодхидхармы, а потом, не выдержав, сказал: "Пожалуйста, Бодхидхарма, повернись", — но тот не шевельнулся. Тогда Хуэйнэн отрубил себе правую руку и положил ее перед Бодхидхармой, сказав: "Если этого недостаточно, то я отрублю себе голову и поднесу тебе".

Бодхидхарма ответил: "Какой в этом будет прок? А ты действительно готов отрубить себе голову?"

"Да, — подтвердил Хуэйнэн, — я готов сделать все, что ты захочешь".

Хуэйнэн был первым человеком, к которому Бодхидхарма обратил свое лицо; он удостоился этой чести. Когда Бодхидхарма спрашивал его о готовности отрубить себе голову, он имел в виду не ту голову, которая на плечах, он говорил об "эго". До тех пор, пока существует "Я", "Я решаю", вы не можете быть учеником; вы не услышите слов гуру.

Ноу того, кто услышит хотя бы одно учение гуру,
Понимание становится словно драгоценный камень.

Его разум достигает тогда такой чистоты, такой прозрачности, что он начинает видеть суть вещей. Мысли исчезают, потому что они исходят не из сердца. По мере того, как интеллект отодвигается в сторону и напущенный им туман рассеивается, а то, что остается — это кристально-ясная чистота и свежесть. Под "омовением в Ганге" понимается именно этот процесс очищения.

Когда Нанак говорит об омовении в священных реках, то речь идет о внутреннем омовении, благодаря которому понимание становится ясным, вы больше не думаете, а мысли не отягощают вашу голову. Голова — это вообще не ваше, ее дает вам взаймы этот мир. Когда вы рож даетесь, у вас уже есть сердце, но еще нет мыслей, — одна лишь девственная чистота. Постепенно, одно за другим, вы усвоили слова, и общество принялось формировать ваш образ мышления, готовя вас к тому, что необходимо для жизни в этом мире. Общество дало вам разум, и внутри вас возникла дихотомия: сердце и разум были отъединены друг от друга.

Сердце принадлежало вам. Но, к несчастью, то, что было подлинно нашим, у вас забрали, и оно стало чужим для вас; а то, что было создано обществом, стало вашим. Инородное, имплантированное, стало вашим центром, и вы совершенно забыли о своем подлинном центре — сердце.

Лишь сняв голову, вы сможете услышать учение гуру. Одного учения достаточно; нет нужды выслушивать тысячу разных учений. Один урок, одна тайна, — этого более чем достаточно. Что же это за тайна?

Он — это всеобщий благодетель.
Да не забуду я о Нем никогда!

Существует два состояния, о которых надо сказать по-подробнее: смарана — это означает "вспоминание" и висмарана — забывание. Вспоминание, смарана, всегда течет внутри вас, чтобы вы не делали, — гуляли, говорили, спали, работали…

Беременная женщина выполняет свою обычную работу по дому — готовит, подметает, стелет постель, — но все время она ощущает присутствие ребенка в своем теле. Новая жизнь пустила в ней свои корни, крошечное сердце запульсировало под ее сердцем. Это ощущение, осознание жизни, которую она носит в себе и должна защитить, никогда не покидает ее; в результате, у женщины вырабатывается особая походка, по которой можно с уверенностью сказать, что она беременна.

Вспоминание не требует отдельного усилия, ведь иначе вы будете все время забывать, тысячу раз на дню вспоминание будет теряться, — на кухне, во время походов в магазин, в офисе.

И повторение мантры — это тоже вспоминание. Если вы весь день твердите: "Рам, Рам, Рам", — это не смарана. Продолжая в том же духе, вы рискуете угодить под машину, не расслышав ее гудка. Любое вспоминание, вызываемое усилием, вспоминание, что погремушкой гремит у вас в мозгу, — это не смарана.

Состояние, которое овладевает всем вашим телом, до кончиков волос, Нанак называет "вспоминанием без воспоминания". Это не поверхностное вспоминание за счет непрерывного повторения. Скорее, оно, это вспоминание о Нем, наполняет каждую частицу вашего существа негромкой, эхом повторяющейся мелодией. Подобное вспоминание Кабир называется сурати; отсюда — его "сурати-йога". Сурати также означает вспоминание.

Но есть и другое состояние — висмарана, когда вы помните обо всем, кроме одной мелочи: вы полностью забываете, кто вы. А тот, кто не вспоминает о самом себе, — что он может знать о бытии?

В нашем веке Гурджиев[5] придавал огромное значение само-вспоминанию. Его метод сводился, по сути, к одному: все двадцать четыре часа в сутки помнить, что я есть. Так, постепенно, вспоминание делается все сильнее и сильнее. Происходит кристаллизация, — новый текучий элемент зарождается внутри вас.

Но в этом методе, равно как и в методе Махавиры и в йоге Патанджали есть опасность. Опасность эта заключается в том, что поскольку новый элемент находится в тесном соседстве с "эго", то они начинают срастаться. Гурджиев называет этот элемент "кристаллизованное я", и есть высокая вероятность, что вы начнете отождествлять это "я" с "эго". Вас может переполнить высокомерие, и тогда вы скажете: "Есть только Я". Возникнет реальная угроза, что вы отвергнете Бога. И тогда вы, находясь почти у цели, не достигнете ее; как если бы, переплывая реку и почти добравшись до дальнего берега, вы повернули назад.

Та же опасность кроется и в методе Махавиры, так как он тоже предлагает усилить восприятие себя. Для Бога не остается места. Махавира учит, что когда восприятие "я есть" становится всеобъемлющим, через него Бог являет себя; тотальное "я-чество" становиться Богом. Для самого Махавиры все так и было. Однако его последователи не суме (и повторить опыт учителя, и, следовательно, поток его традиции иссяк. Этот метод опасен еще и тем, что "эго" может надеть на себя личину атмана.

Этим, кстати, объясняется то, среди монахов нет на свете больших эгоистов, чем джайнские муни. Джайнский монах не может даже сложить руки в приветственном жесте — намаскаре, он вообще не складывает рук. Опять-таки джайнский метод верен, но опасен. Одинаковая опасность таится во всех подходах, за исключением подхода Нанака; так как Нанак не учит вспоминать о себе. Он говорит: "Есть один благодетель всего живого — да не забуду я о Нем никогда!" Единый пребывает во всем; Единый скрыт во множестве — Эк Омкар Сатнам. Это Он трепещет в каждом листике; это Он доносится с каждым порывом ветра; Он в облаках, в Луне, в звездах, в каждой песчинке… Это Он! Это — Он! Да не забуду я о Нем никогда! Пусть Его вспоминание во мне станет твердым кристаллом.

Трудно найти подвижника более смиренного, нежели Нанак, — ведь если Он пребывает во всех, то легко склониться в приветствии перед любым человеком. Легко припасть к стопам другого человека, так как Он есть во всяком.

В методе Нанака нет угрозы эгоизма, но таится иная опасность: в постоянном вспоминании Его во всем можно забыть о себе самом. Вы можете забыть, что вы тоже есть, и жить, словно в трансе, в глубоком духовном сне. Вы будете видеть Его всюду вокруг себя, но не в себе. Все стороны света будут полны Им. Вы будете петь Ему хвалу и рассказывать о Его славе, но слава Его так и не коснется вас.

Эта меньшая опасность, чем эгоизм, потому что такого спящего можно разбудить, а вот наполненный собственным "эго" пребывает в летаргическом сне, в коме, из которой его очень трудно вывести. Простой духовный сон йоги назвали йога тандра; чтобы прервать тандру достаточно чтобы кто-нибудь хлопнул в ладоши.

Путь Нанака легче, нежели путь Махавиры, но в обоих методах кроется риск заблудиться и потерять направление. Идущие путем Махавиры теряются в отречении, идущие путем Нанака — в мирских удовольствиях.

Махавира учил полному отречению от мира, отказу от каких-либо удовольствий и абсолютному подвижничеству саньясина. В результате саньясины Махавиры жили как враги мира. Но развить в себе враждебность к кому бы то ни было, означает создать привязанность к врагу. Подвижник Махавиры, непрерывно сражаясь с миром повседневности, самим фактом борьбы непрерывно поддерживает в себе вспоминание внешнего мира объектов, а вспоминание души отодвигает на задний план. Он беспокоится о том, где ему спать, что поесть, во что одеться. Он так глубоко вовлечен в эти обыденные вещи, что сбивается с пути.

У Нанака происходит прямо противоположное: Он является Всем. Поскольку Он присутствует во всякой вещи, то нет надобности покидать этот мир, так что последователи Нанака сбиваются с пути в пределах этого мира. Пенджабцы, сикхи, синдхи, — все последователи Нанака, — сосредотачивают свою жизнь на еде, питье и одежде; они считают этот мир и есть весь мир. Нанак к этому не стремился. Когда он говорил, что нет нужды покидать этот мир, это не означало, что одного мира будет достаточно. Мы должны искать Его в этом мире. От мира не надо отрекаться, но мир — еще не все.

Поскольку риск присутствует в любом методе, — если вы не осознаете его полностью, — в девяносто девяти случаях из ста вы рискуете впасть в духовный сон. Подобно ослу, которого то с места не сдвинешь, то не остановишь, ваш интеллект движется не по прямой, а кидается из крайности в крайность. Тупицу можно назвать упрямым ослом, но настоящая "ослиность" принадлежит интеллекту. Умный шарахается из крайности в крайность; мудрец выбирает середину.

Большая часть секретов пути Нанака была утеряна. Сикхи есть и в наши дни, но это не подлинные сикхи Нанака, — не те, кто услышали учения, не те, кто отложили головы в сторону, не те, кто помнит лишь об одной вещи, об одной тайне: есть лишь один благодетель всех живых существ — Да не забуду я о нем никогда!

Это знание должно постоянно присутствовать в человеке. Если каждый поступок наполняет все ваше существо вспоминанием, то тогда вы, пребывая в обыденности, можете достичь иного. Нет необходимости идти в храм, поскольку сам дом становится храмом. Повседневный труд наполняется божественным величием, самая заурядная работа превращается в уникальную. А любая вода, которой вы омоетесь, станет водою Ганга.

Любая опасность, в конечном счете, сама по себе не страшна. Не важно, что вы делаете; важно, каковы вы сами. Когда вы меняетесь, самый обычный ручеек становится Гангом; но если вы ничем не отличаетесь от себя обычного, то даже священные воды Ганга станут обычной водой. А что есть обычность, заурядность, как не жизнь без Его вспоминания? Необычность, — бесценна. Жить необычно означает жить Его вспоминанием. Примите любую утрату, но только не утрату Его вспоминания

Понимание становится словно драгоценный камень.
Он — это всеобщий благодетель.

Откуда это сравнение с драгоценным камнем? Если потребуется, вы бросите все, но не драгоценности. Если возникнет необходимость потратиться, а у вас есть пачка денег и рубин, вы расстанетесь с деньгами, но сохраните рубин, как самое ценное. Вспоминание — это драгоценный камень; позвольте всему остальному в вашей жизни отпасть, вы ведь знаете, что во- это не стоит и ломаного гроша.

Живи хоть все четыре эры и десять раз по столько же потом,
Пусть знают о тебе на всех материках, и вся вселенная последует за тобой,
Пусть будешь славен и почитаем всем человечеством,
Но, если лишен милости, то ничто не спасет тебя.

Нанак говорит о том, что ваша жизнь может продлиться все четыре юги, от Сат-Юги до Кали-Юги. Ваша жизнь может сравниться с жизнью мироздания, — или быть в десять раз дольше.

Все люди в этом мире, все живущие во Вселенной могут узнать о вас и поклониться вам, велики могут быть ваше имя и слава, но если при этом Он недоволен вами — то все бессмысленно, все теряет ценность.

С 122

В чем тут причина? Вы хотя бы раз встречали удовлетворенного жизнью человека? Разве богач, став миллионером, успокаивается? Разве, достигнув славы, были довольны Александр Македонский или Гитлер? Вокруг так называемых преуспевающих людей возникает не атмосфера благополучия и завершенности, которую можно было бы ожидать, а как раз наоборот: чем ближе вы к этим людям, тем сильнее вы ощущаете их отчаяние. Их чашка для подаяния стала больше, и они просят — больше, еще больше! Девять материков мира — мало; жизнь длиной четыре юги — мало… Нет конца их просьбам, потому что, чем больше они получают, тем больше они желают.

Желания всегда бегут впереди вас. Куда бы вы ни пошли, что бы вы ни получили, вы не ощутите удовлетворения, а ваше эго не позволит вам повернуть вспять.

Однажды, двое нищих отдыхали под деревом, и вот один из них принялся жаловаться. Если даже короли не довольны своей жизнью, то вообразите, каковы страдания нищего! "Что за жизнь! Вообще, это — жизнь?! Сегодня мы в одной деревне, завтра — в другой. Если контролеры ловят нас в поезде, то вышвыривают из него… И все читают нам нотации; мы просим хлеба, а получаем проповеди. Нам всякий раз твердят, что мы достаточно крепки, что бы работать. Сплошные оскорбления и побои! Отовсюду нас гонят, каждый полицейский грозит нам, а стоит нам заснуть — они нас будят. Ни одной ночи не поспишь спокойно!.."

Другой нищий просил: "Тогда почему ты не бросишь эту работу?"

"Что? — возмутился первый, — признаться, что у меня не получается?!"

Если нищий не может признать свою несостоятельность, то чего ожидать от миллионера? Никому еще не удавалось доказать, что ему удалось достигнуть чего-либо реального в мирских делах; в противном случае, и Махавира, и Будда, и Нанак оказались бы глупцами.

Но "эго" отказывается повернуть обратно: оно беспрерывно понукает человека идти вперед: "Может быть, цель все еще там, впереди, — кто знает? Еще два — три шага, и мы ее достигнем… "Эго" разбрасывает тенета надежды перед вами, завлекая вас все дальше и дальше, не давая вам повернуть обратно. Вы зашли уже так далеко, не признавая, что выбрали неправильный путь, — как же вы сделаете это теперь? И вот вы скрываете ваши ошибки, и продолжаете делать то, что делали, изображая уверенность том, что, в один прекрасный день, у вас все получится.

Все так называемые преуспевающие люди прячут от мира свои слезы. Их лица в частной жизни сильно отличаются от тех лиц, которые видит публика. На людях они только и делают, что улыбаются и смеются, но в одиночестве своих комнат они плачут.

Нанак учит: добившись всего, не получаешь никакого удовлетворения. Ты сможешь быть доволен жизнью, только если Он доволен тобой. Даже нагому факиру иногда удается достичь удовлетворения, а человек, владеющий всеми земными благами, остается несчастным. Это означает, что удовлетворение не имеет никакого отношения к высшему закону. — к вашему взаимоотношению с Богом. Если это взаимоотношение установлено, если вам удалось повернуться к Нему лицом и наполниться Его благодатью, то это и есть решающий фактор в достижении счастья.

Что значит — добиться Его расположения? Ведь, если Он недоволен вами, то зачем Он позволил вам родится? Он любит вас, но, увы, — вы стоите к Нему спиной! Добиться Его расположения означает встать к Нему лицом и наполниться Его благодатью. Когда вы видите Его лик в каждом лице, ощущаете Его присутствие повсюду, то ощутите Его даже в камне; и вот, ощущая Его всеприсутствие, вы добьетесь Его расположения.

Нанак говорит: "Если мне удалось добиться Его расположения, то я омылся во всех священных реках". Теперь это не омовение в том Ганге, что течет из Гималаев через Праяк и Каши[6], теперь небесный Ганг поистине нисходит на вас. Его Ганг с горных высот нисходит на вас, когда вы добиваетесь Его расположения.

Любой мирской успех ничего не стоит; в более глубоком смысле его можно считать проигрышем. Любое состояние окажется несостоятельным, ибо не принесет Его расположения. Но когда Его расположение становится вашей единственной целью, тогда вы становитесь саньясином в миру. Тогда, чем бы вы не занимались, Он у вас перед глазами Вы заняты трудами, великими и малыми, но ни на секунду не забываете о нем. Он непрерывно присутствует в вас. Это — смарана, это — сурати, это — вспоминание без воспоминания, которое постепенно расчищает вам место в Его сердце. Добившись Его расположения, наполнившись Его благодатью, вы превратите свою жизнь в один нескончаемый праздник. И тогда у вас ничего не останется — и будет все:

Ты будешь как последний из червей;
И худшие из грешников будут порицать тебя.

Нанак говорит о том, что человек, отлученный от Бога, пусть даже скопивший несметное состояние, не лучше последнего червяка, и даже худшие грешники смотрят на него свысока.

Нанак говорит: "Он делает недостойных достойными,
И осыпает одаренных новыми дарами".
Лишь Бог один может одарить таким великолепием

Один лишь Бог может одарит вас добродетелями. Утратить Бога — утратить все. Помните, Он — единственная цель, единственное "яблочко" а мишени, единственное к чему стоит стремиться.

Если стрела вашей жизни не долетела до Него, то уже неважно, где она у пала, — вы все равно промахнулись.

Представьте себе состояние влюбленности. Возлюбленный (или возлюбленная) открывает свое сердце, и ваша жизнь наполняется волшебством любви. Вы не чуете под собой ног от счастья, вы не ходите, а парите, словно у вас выросли крылья. Ваше лицо озаряется каким-то непонятным очарованием, а в вашем взгляде появляется нечто не от мира сего!

Вот почему так трудно скрыть любовь. Все остальное скрыть можно, а вот любовь — нет. Если вы любите, то это будет видно по всему: по выражению вашего лица, по тому, как вы ходите, как разговариваете, по вашим глазам, — все ваше существо излучает любовь. Каждая клеточка вашего тела будет пропитана любовью, потому что любовь — это вспоминание. Если любовь и приятие обычного человека наполняют вашу жизнь подобным блаженством, то подумать только, что будет, когда само бытие возлюбит вас! Когда весь мир любит и обнимает вас; когда вас и мир связывают узы любви!..

Именно это имеет в виду Мира, когда говорит: "Кришна, когда ты взойдешь на брачное ложе? Я украсила его цветами. Когда ты придешь? Когда ты примешь меня?"

Преданный всегда жаждет общения с господом, точно также, как возлюбленная — встречи с любимым. Когда куропатка жаждет, то, в ожидании утренней росы, она поет. Достаточно одной-единственной капли, и эта капля превращается в драгоценную жемчужину.

Когда человеку очень хочется пить, даже обычная вода оборачивается жемчугом Когда ваше устремление достигает высшей точки, одно-единственное учение становится драгоценным камнем. Одной капли достаточно; одно учение гуру может стать океаном. Что это за учение? Это такая короткая сутра. Но она короткая, если вы поймете ее, ухватите ее суть; если нет, то может понадобиться бессчетное количество жизней, чтобы постичь ее!

Итак, Нанак делится одним маленьким тайным рецептом, который утоляет любовную жажду, в котором находится все: Он — это всеобщий благодетель. Да не забуду о нем никогда! Такая короткая сентенция, а ведь она утоляет любую жажду, разрушает все желания! Еще Нанак говорит: "Он делает недостойных достойными и наполняет вас благородными качествами".

Повернувшись к Нему лицом, вы становитесь достойны почестей. Вы всегда были их достойны. Вы всегда были пусты и стоило вам повернутся к Нему, — вы наполнены. Его слава пробудила вас. Вина[7] всегда была наготове у вас в душе, и стоило вам вручить ее богу, стоило Его пальцам лишь дотронуться до струн, — и родилась музыка! Та музыка, что всегда пребывала в вас подспудно, дожидаясь Его прикосновения. Но это музыка может зазвучать, только если вы вложите вину в Его руки.

Вручить свою вину, вверится, и означено шраддху, — ученичество; вверить я — означает стать сикхом. Это означает стать саньясином. Поступая так, вы словно говорите: "Да будет воля Твоя. Отныне моя жизнь — это Твое желание. Все мое достояние — это помнить о Гебе; все же остальное принадлежит Тебе". Единственная потребность в этой жизни — это чтобы Он наполнил ваш сосуд, чтобы не остаться в этой жизни одиноким странником, чтобы Он стал вашим другом и спутником; в противном случае, вы будете искать Его повсюду, но не найдете нигде.

Некоторые, чтобы обзавестись другом, обзаводятся деньгами, другие — мужем или женой; но все это несовершенные пути. Вас не достичь Его, если не ищите Его напрямую. А достигнув Его, вы избавляетесь от всех недостатков.

Нанак не предлагает вам избавляться от дурных качеств постепенно, по одному, так как их бесконечно много. Избегать убийства, воровства, злобы, секса, алчности, привязанности, зависти, — так, что там еще? Вместо этого Нанак учит нас повернутся лицом к Богу. Помните о Нем! Как только Его взор коснется вас, все изменится. Как только вы добьетесь Его расположения, гнев и алчность отпадут и исчезнут сами собой.

Если вы достигнете Бога, то чего еще вам алкать? Из-за чего вам гневаться? И где теперь секс? Разве останется место для сексуальных желаний после высшего слияния, брачного союза с бытием? Возлюбленный Богом больше не ищет любви. Кабир говорит "Я — невеста Рамы". Если Рама любит вас, если вы — Его невеста, то разве останется место для сексуальных желаний?

Глубинный смысл нашей похоти — это поиск Бога. Мы ищем Его в грязи, и, не найдя, никогда не удовлетворяемся. Это все равно, как заставить лебедя, привыкшего к кристально-чистой воде озера Манасаровар, пить из сточных канав. Лебедь вас также просит напиться воды из Манасаровара. Никто, кроме Бога, не сможет утолить вашей жажды.

Ищите сколько угодно, — никто, кроме Бога, не даст вам счастья. Без Него вы так и будете странствовать по бесконечной цепи перерождений, так и не приходя в себя по-прежнему надеясь добиться своего без Его участия. Ваше "эго" все время начеку, убеждая, нас не бросать то, на что вы тратите свою жизнь.

Это как если бы человек строил дом на ненадежном грунте, скажем, на песке. Когда стройка близится к завершению, приходит другой человек и говорит, что нельзя вселяться в этот дом, потому что он наверняка рухнет и тот, первый человек, может погибнуть. И тогда разум возражает: "Ты потратил так много денег, ты так трудился, преодолел столько трудностей… Неужели ты откажешься от части своей жизни? И потом, кто знает — может дом и не рухнет! Эксперт тоже может ошибаться; сейчас-то дом стоит! Откуда ты знаешь, может он так и будет стоять…"

С вашей душой происходит то же самое, точь-в-точь как с тем человеком, что заблудился и которому сказали, что нужная дорога осталось далеко позади.

При чтении мемуаров одного поэта, мне особенно понравилась следующая история. Он описывает, как заблудился в высокогорных долинах Гималаев. Он остановился у какой-то хижины. Дверь открыла женщина, и он спросил у нее: "Правильно ли я еду в Манани?"

Женщина хитро посмотрела на него и сказала: "Но ведь я не знаю, в какую сторону вы едете".

Поэт решил, что, похоже, эта горянка не слишком умна, и задал вопрос по-другому: "Скажите, свет моей машины указывает в сторону дороги, ведущей в Манали?"

"В той стороне, — ответила женщина, — у света красный цвет".

Если вы проехали не один десяток миль по горным дорогам, а потом кто-то говорит вам, что фары вашей машины светят совсем не в ту сторону, — это ужасный удар Получается, что вам нужно проделать весь, уже пройденный, путь в обратную сторону. Протестуя, ваше "эго" говорит: "Не сдавайся, попробуй проехать еще немного вперед. Кто знает, — вдруг эта женщина ошибается? И потом, она дура, или сумасшедшая, или врунья… может, она хочет, чтобы ты заблудился!"

Повернуть обратно — означает нанести удар по "эго". Вы ошеломлены: "Неужели я мог все время ошибаться?" Вот почему детей учить проще, чем пожилых. Если они уже прошли шестьдесят или семьдесят миль, то каково им признать, что они ошиблись дорогой! Ребенок никогда не упирается, потому что еще не отправился в путь. Он пойдет за вами, куда бы вы его ни повели. Пожилой человек никогда этого не сделает; наоборот, он будет настаивать, что правилен тот путь, по которому он идет, — потому что от этого зависит существование его "эго"!

Но ведь вы все — старики! Одному Богу ведомо, сколько жизней вы уже отшагали по неправильному пути, — вот в чем проблема. У вас не хватает смелости отказаться от этого пути, ведь так много усилий было потрачено, в таком количестве воплощений, — неужели все было напрасно?.. Вот почему, отправляясь к гуру, вы заготавливаете уйму всяких уловок и трюков, чтобы сохранить свое старое "Я", чтобы не пролилась на вас Его благодать, смывая коросту знаний и опыта!

Помните: вам придется повернуть назад, потому что развилка с правильной дорогой осталась позади… далеко позади. Именно в этом смысле следует понимать слова Иисуса: "Станьте снова как дети". Он говорит, что вам надо повернуть назад, вновь обреет к невинность ребенка. Как только вы уберете с дороги интеллект, то все благодатные качества изольются на вас. Да они все время на вас изливались!

Нанак не был ни высокообразованным, ни очень богатым. Он родился в обычной семье; первый же день в школе показал, что обычное обучение ему не впрок, и все-таки божественная благодать излилась на него.

Она изливалась на Нанака, на Кабира, — почему бы ей не изливаться и на вас? Единственным препятствием является то, что вы стоите к Нему спиной.

Она тайная формула, которая решает все:

Он — благодетель всех живых существ.
Да не забуду я о Нем никогда!

Слушая, обретаешь тайные силы,
Небеса и земля становятся незыблемыми,
Наш мир и нижние миры вращаются.
Слушая, избежишь прикосновения смерти.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Слушая, видишь, как возникают Вишну, Брахма и Индра,
И самые грешные поют Ему хвалу.
Открываются секреты йоги и тайны тела.
Слушая, познаешь все писания и учения.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Слушая, достигаешь истины и счастья,
Обретаешь добродетель омовения в шестидесяти восьми святых местах.
Слушая, снова и снова завоевываешь честь.
Слушая, неожиданно начинаешь медитировать.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Слушая, достигаешь высочайших добродетелей,
Перед тобой возникают старцы, святые и цари,
И слепой находит путь.
Слушая, постигаешь непостижимое.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Махавира описал четыре исходные точки, с которых вы можете достичь другого берега. Из них легко можно понять две: точку садху и точку садхви, святой-отшельник и отшельница.

Две других кажутся более сложными: шравака и шравика. Они означают соответственно мужчину и женщину, овладевших искусством слушать. Они знают, как слушать и понимать значение услышанного.

Махавира говорит, что некоторые могут долго совершать садханис — подвиг отшельничества, чтобы достичь просветления. Это необходимо для тех, кто не может услышать, потому что тем, кто умеет слушать, больше вообще не нужно ничего делать, чтобы достичь другого берега.

Эти сутры Нанака отражают славу шраваны, искусства слушать, хотя на первый взгляд, может показаться преувеличением то, что всего можно достигнуть, всего лишь слушая. Мы слушали в течение бесконечного числа воплощений, и ничего не произошло. Из нашего опыта мы знаем, что, сколько бы мы слушали, мы остаемся прежними. Наш сосуд испачкан жиром, и слова скользят по нему, не попадая внутрь.

Если наш опыт верен, то Нанак преувеличивает. Но это не правда. Наш опыт неверен, потому что мы никогда не слушали. Мы пользуемся множеством приемов и хитростей, чтобы не слушать. Давайте для начала разберемся в них.

Первая хитрость: мы слушаем только то, что хотим, а не то, что говорят. Мы очень хорошо умеем слышать то, что позволяет нам оставаться такими, каковы мы есть Нет ничего, что может вызвать в нас перемены. Это не только наблюдения старцев. Ученые, проводившее исследование человеческого разума, говорят, что девяносто восемь процентов юго, что мы слышим, мы не принимаем. Мы слышим только два процента, соответствующих нашему пониманию, которые не могут обойти многочисленные преграды.

Но все то, что отвечает вашему пониманию, не может вас изменить. Это только может приумножить понимание. Вместо того чтобы преображать вас, это укрепляет фундамент вашего "эго" камнями и цементом.

Индусы слышат только то, что укрепляет их индуистский разум, мусульмане слышат только то, что укрепляет их мусульманский разум, также как и сикхи, христиане и буддисты. Если вы слушаете только для того, чтобы усилить ваши собственные предположения, укрепить ваш собственный дом, вы полностью теряете способность слышать, так как правда не связана с индуизмом, мусульманством или сикхизмом. Она также не имеет ничего общего с состоянием вашего ума.

Только, когда вы полностью отвергнете свой образ мыслей, вы сможете понять, что имеет в виду Нанак. В любом случае, сделать это очень трудно, потому что наши представления незримы. Они микроскопичны или так же прозрачны, как стеклянная стена. Их нельзя увидеть. Пока вы не наткнетесь на них, вы не уверены в их существовании. Вы думаете, что перед вами простирается открытый космос с солнцем, луной и звездами. Вы не знаете, что еще существует прозрачная стена.

Слушая говорящего, вы убеждаетесь в его правоте, только если то, что он говорит, согласуется с вашими мыслями. Про все остальное вы говорите, что это не так, потому что это противоречит вашим мыслям. Поэтому вы на самом деле не слушаете, а только выслушиваете то, с чем вы согласны и укрепляете вашу позицию. Все остальное, до чего вам нет дела, вы отвергаете и забываете. Если же все-таки вам случится услышать что-то противное вашему пониманию, вы разберете это по косточкам, объяснив все по-своему. Потому что вы уверены только в одном: все, что подходит вашим взглядам, — правильно, а то, что нет, — неправильно, ложно.

Если вы обрели истину, нет надобности дальше слушать, если же не обрели, то слушать — ваш долг. Как вы можете продолжать искать истину, если, по-вашему, вы ее уже обрели? Напротив, вы должны встать перед истиной абсолютно пустыми, свободными, обнаженными, нагими… Если ваши писания, ваши убеждения, ваши учения стоят на пути, вы никогда не сможете слушать. В ваши уши будет проникать лишь эхо ваших собственных представлений, и вы услышите, только как ваши собственные мысли пульсируют внутри вас. И тогда слова Нанака покажутся нелепым преувеличением.

Другой способ не слушать — заснуть, когда вам должны сказать что-либо значительное. Разум пользуется этой хитростью, чтобы защититься, когда что-то вот-вот затронет вас.

Я был в гостях у одного ученого пандита. Он очень хорошо знал "Шастры", и ему не было равных в чтении "Рамаяны". Тысячи людей приходили его послушать. Мы легли с ним спать в одной комнате, и, когда выключили свет, я услышал, как вошла его жена. Она говорила тихо, но я все равно услышал:

"Пожалуйста, скажи что-нибудь Мунне. Он никак не заснет".

"Но как тут могут помочь мои слова?" — спросил пандит.

"Я видела, как люди засыпали, когда ты говорил на собраниях. Как маленький ребенок сможет устоять против твоих слов! Пойди и скажи ему что-нибудь", — ответила она

Люди ходят на религиозные службы только для того, чтобы уснуть. Даже страдающие бессонницей очень хорошо спят на религиозных встречах. Что же происходит? Это — хитрость вашего разума. Сон, словно броня воина, защищает от всего для вас нежелательного. Поэтому все выглядит так, будто вы слушаете, но при этом спите. И что же вы услышите во сне?

Пока вы говорите, вы бодрствуете, пока слушаете — нет. И это происходит не только на религиозных встречах. Когда другой человек разговаривает с вами, вы больше не бдите, вы теряетесь в вашем собственном внутреннем диалоге. Пока он разговаривает с вами, вы притворяетесь, что слушаете, но на самом деле вы разговариваете с самим собой. В таком случае, кого вы предпочитаете слушать? Определенно, вас самих, потому что голос другого просто не доходит до вас. Вашего голоса вполне достаточно, чтобы заглушить все остальные голоса. А потом вы засыпаете от скуки в обществе самого себя, потому что все, о чем идет речь, вы уже слышали множество раз. Сон — это побег от постоянно повторяющихся внутренних разговоров.

Только тот, кто прервал этот внутренний разговор, способен слушать. А это — искусство шраваны. Если внутренний диалог прекращается хотя бы на минуту, вы видите, как вся полнота космоса открывается в вас. Все, что вы до сих пор не знали, становится понятным. Вы обнаруживаете границы того, что казалось безграничным. Вы познаете неведомое. Вы сами становитесь тем, кто был для вас абсолютно чужим, с кем вы даже не были знакомы! И все это происходит так неожиданно. Оказывается, что Вселенная — ваш дом!

Все гуру, все религии стремятся к одному: прервать постоянный внутренний диалог. Как бы мы ни назвали эту практику — йога, медитация, повторение мантры — ее цель в том, чтобы осушить внутренний словесный поток, освободив тем самым немного места в нашем восприятии. Если это произойдет, пусть даже не надолго, то вы поймете, о чем гонорит Нанак.

Слушая, обретаешь тайные силы,
Небеса и земля становятся незыблемыми,
Наш мир и нижние миры вращаются.
Слушая, избежишь прикосновения смерти.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Трудно поверить в то, что, только лишь слушая, можно обрести сиддхи, тайные силы, или можно стать пир, святым или дэвата, небесным божеством, или даже Индрой, царем небес; что лишь слушая, познаешь движение небес и земли, существование мира и нижних миров и избегаешь прикосновения смерти.

Все это кажется сильным преувеличением, но это совсем не так, потому что, как только вы обретаете искусство слушать, вы обретаете умение познавать саму жизнь. И как только вы начнете постигать знание бытия, вы обнаружите, что та тишина, которую вы ощущаете в момент шраваны, является основой всего сущего. Это — основа, на которую опираются небо и земля. На вселенской оси вращаются миры. В этой тишине семя прорастает и становится деревом, восходит и заходит солнце, звезды и луна появляются и пропадают. Когда слова утонут в вашем внутреннем безмолвии, вы достигнете того места, где все творение рождается и умирает.

Однажды мусульманский факир пришел к Нанаку и сказал: "Я слышал, что ты можешь испепелить меня своей волей, и возродить меня своей волей. Я не могу в это поверить". Это был честный человек и подлинный искатель прозрения, который, однако, еще не избавился от праздного любопытства.

Нанак сказал: "Закрой глаза, расслабься и молчи, и я сделаю то, что ты хочешь". Факир тут же закрыл глаза и безмятежно замер. Если бы он не был серьезен в своих духовных поисках, он бы испугался, так как то, о чем он попросил, было очень опасным: превратиться в пепел и возродиться. Ведь ему сказали, что Нанак владеет созиданием и разрушением.

Было утро, день, прямо как сегодня. Нанак сидел под деревом около колодца на краю деревни. Его ученики Бала и Мардана были с ним. Они были очень возбуждены, потому что Нанак еще никому не говорил подобного. Что же произойдет? Они затаили дыхание, а деревья и камни затрепетали, потому что Нанак собирался совершить чудо.

Факир сидел спокойно и тихо. Должно быть, он был человеком великой веры. Он стал внутренне абсолютно пустым. Нанак положил руку ему на голову и произнес "Омкар". В рассказе человек превратился в пепел. Потом Нанак снова произнес "Омкар" и человек вновь обрел свое тело.

Если вы примите рассказ за чистую монету, вы не поймете, что же произошло внутри этого человека. Когда он стал внутренне абсолютно пустым, когда прекратился внутренний диалог, и Нанак спел "Омкар", садхана обрел состояние шраваны, и не было ничего, кроме звука Ом внутри него. Этот звук вызвал самоуничтожение. Все в человеке пропало — весь мир и его границы — превратилось в ничто, в пепел. В нем не было ничего и никого. Дом был пуст. Затем Нанак еще раз спел Окмар, и человек пришел в себя. Он открыл глаза, упал к ногам Нанака и сказал: "Я всегда думал, что такого никогда не случится, но ты доказал, что это возможно!"

Есть люди, которые пропускают суть и верят, что человек на самом деле превратился в пепел, и Нанак вернул его к жизни. Но это — глупое толкование. На внутреннем плане, однако, действительно произошло уничтожение и возрождение. Факир умел слушать. Если вы научитесь искусству слушать, то не меня вы услышите. Я только инструмент. Гуру — это всего лишь инструмент. Тогда вы сможете услышать, как ветерок пролетает в деревьях. В тишине одиночества вы услышите Омкар, основу всей жизни. А в звучании Омкар, вы обнаружите, что все зависит от пустоты. Реки текут в пустоту, океан становится с ней одним целым. Когда вы закроете глаза, вы услышите биение вашего сердца и тихий звук течения крови, и поймете, что все это — не вы. Вы наблюдатель, свидетель. И тогда смерть не коснется вас.

Тем, кто овладел искусством шраваны, больше нечему учиться. Все сущее обретает бытие в шраване. Все сущее исходит из пустоты. И когда вы слушаете, печать пустоты ложится на вас. Потом пустота начинает вибрировать в вас, и это главное звучание сущего — это основа всего.

В шраване смерть не может коснуться вас. Если вы обрели искусство слушать, то останется ли место для смерти? Ведь слушающий обретает знание свидетеля. Сейчас вы все думаете и думаете, а потом — слушаете. Думающий умрет, потому что он принадлежит плоти. В тот день, когда вы будете слушать, не думая, вы станете свидетелем. И когда я буду говорить, ваша голова будет слушать, и внутри вас будет третий, который будет просто наблюдать за тем, как вы слушаете. Когда это произойдет, в вас начнет возникнет новый элемент, начнет кристаллизовываться свидетель, а для свидетеля не существует смерти.

Вот почему Нанак говорит, что в шраване смерть не коснется. Именно слушая, преданный достигает постоянного счастья. Именно в шраване рушатся страдания и грех.

Как же прервать этот внутренний диалог? Как же вам замолчать? Как разогнать облака, чтобы увидеть голубое небо? В том-то и дело: когда кто-то говорит, вам уже нет нужды говорить. Вы можете молчать, но с этой привычкой сложно покончить, поэтому вы продолжаете и продолжаете говорить.

Как-то я спросил одного мальчика: "Твоя сестренка уже заговорила?" Он ответил: "Заговорила? Еще бы! Она заговорила очень давно и все никак не остановится. Теперь мы все пытаемся заставить ее помолчать".

Когда вы пришли в этот мир, то вы молчали. Хотите ли вы продолжать говорить до того момента, когда вы его покинете? Тогда вы упустите жизнь и откажете себе в наивысшем соприкосновении, наивысшем блаженстве смерти. Вы тихо пришли в мир, готовьтесь тихо покинуть его. А остальное время — говорите, только в обыденной жизни это имеет смысл, только в общении с другим человеком.

Безумие разговаривать с самим собой, потому что именно молчание — это состояние общения с самим собой. Если вы будете молчать, то не сможете общаться с людьми, если же говорить, то вы не сможете общаться с самим собой. Разговор — это мост, соединяющий нас с другими; тишина — мост, ведущий к нашей душе. Почему-то в какой-то момент вы ошибаетесь в выборе средств.

Если человек молчит и ни с кем не говорит, то он не устанавливает никаких отношений, и постепенно люди начинают о нем забывать. Немые люди — самые несчастные, даже больше, чем слепые. Обратите внимание, что вы больше жалеете немых, нежели слепых. Хотя слепой не видит, он все-таки создает взаимоотношения: у него может быть жена, он может разговаривать со своими детьми, он может быть членом общества, он может найти друзей. А немой замкнут в себе без всякого выхода наружу, без всякой возможности установить контакт с другими. Вы можете почувствовать всю тяжесть, всю агонию его жестикуляции. Когда вы не можете понять его, каким беспомощным и несчастным он себя чувствует! Нет никого несчастнее немого человека: он не может говорить, он никому не может открыть свое сердце, он не может выразить любовь, радость или горе, не может облегчить свою душу.

Так же как немой не может установить контакт с другими, так и вы теперь не способны установить контакт с самими собой. Там, где вы должны быть немыми, безмолвными, вы продолжаете говорить. Рядом с вами никого нет, с кем же тогда вы разговариваете? Вы сами задаете вопрос, и сами же на него отвечаете. Это не что иное, как признак сумасшествия. Единственная разница между вами и "официальным" сумасшедшим заключается в том, что последний говорит с собой вслух, а вы — про себя. Если вы громко заговорите сами с собой, вы можете пополнить их число. Пока вам удается подавить в себе умопомешательство, но оно может прорваться в любой момент, так как это — непрерывно прогрессирующее заболевание.

Почему же продолжается этот внутренний диалог? В чем причина? Да просто в силу обыкновенной привычки. В течение всей жизни вас учат говорить. Ребенок рождается, и единственная забота всех окружающих состоит в том, чтобы он заговорил как можно скорее, ибо это считается признаком ума. Чем больше времени ему требуется, тем глупее его считают.

Так как говорить — это социальное искусство, а человек является частью общества, то как же счастливы должны быть родители, когда их ребенок заговорит! Кроме того, множество жизненных потребностей удовлетворяются при помощи разговора: когда, например, вы голодны или хотите пить, то можете выразить ваше желание. Это дает чувство защищенности.

Тогда какая же польза от молчания? Оно кажется бесполезным. Оно не имеет смысла в нашей каждодневной жизни. Как вы можете пойти в магазин, если вы молчите? Как вы можете удовлетворить разные физические нужды, не общаясь? Мы настолько привыкли говорить, что говорим даже во сне, все двадцать четыре часа в сутки. Мы говорим машинально.

Мы продолжаем говорить и репетируем разговоры. Перед тем, как поговорить с кем- либо, мы внутренне репетируем диалог, а потом после разговора мы повторяем снова и снова все, что произошло: что я сказал, и что он сказал, и опять что я сказал. И постепенно мы забываем, что теряем в этом бессмысленном разговоре. Может быть, внешне вы приобретаете что-нибудь, но внутренне вы теряете контакт с самими собой. По мере того, как вы становитесь ближе к людям, вы отдаляетесь от себя. И чем больше вы входите в эту игру, тем труднее вам уйти в молчание. Привычка! А привычку можно сломить в одночасье.

Когда человек ходит, он использует ноги, а когда сидит, то ему не нужно двигать ногами. Когда вы голодны, вы едите. А если человек ест, когда он не голоден, это признак помешательства. Точно так же, если вы пытаетесь заснуть, когда вы не хотите спать начинаются ненужные переживания. Но мы не думаем так же, когда дело доходит до разговоров. Мы никогда не скажем, что прекратим говорить, пока это не станет необходимым.

Похоже, что мы абсолютно забыли, что по своей воле можем начать и кончить говорить, что это на самом деле возможно. Иначе все религии не могли бы существовать. Вера возможна только в молчании. Вот почему Нанак так возносит шравану и восхваляет молчание. Прославление в молчании заставит вас слышать. Но вы продолжаете весело болтать, движимые внутренней инерцией. Даже если до вас что-то доходит, оказывается, что остановиться очень трудно, так как нужно время, чтобы избавиться от привычек. Часто для этою требуется развивать противоположные привычки. Таким образом, вам придется упражняться в молчании. Находиться в обществе святых значит упражняться в молчании. В присутствии гуру сказать нечего — нужно внимать. Вы слушаете и тихо сидите. К гуру не ходят поболтать.

Несколько дней назад мой друг предложил подискутировать.

Я сказал: "В таком случае, ты будешь говоришь, а я — слушать в молчании".

Он сказал: "Но я хочу обменяться с тобой взглядами".

Я ответил: "Мне нечего делать с твоими мыслями. Если ты готов остаться без мыслей, я могу тебе что-то дать. Или же, если у тебя есть, что дать, я готов принять".

Нам вообще нечего дать, но, но тем не менее, стремимся менять мысли на мысли. Мы говорим "обмен мнениями", а на самом деле, это значит, что ты мне дашь немного своего сумасшествия, а я — своего. А так как мы оба и так достаточно безумны, то никакого обмена и не нужно.

Мы не ходим к гуру обменяться мнениями, но молча сидим рядом с ним. Только когда мы молчим, мы можем слышать, а это требует некоторой тренировки. С чего начать? За день вам нужно помолчать около часа, когда вам удобно. Внутренний диалог будет продолжаться, но не сосредоточивайтесь на этом. Тут все дело в том, чтобы слушать внутренний разговор, как если бы вы слушали двух людей, но держались бы в стороне. Не позволяйте себе включиться. Просто слушайте, что одна часть разума говорит другой. Что бы ни прозвучало оставьте, не пытайтесь подавить это. Просто оставайтесь свидетелем.

Огромное количество мусора, собранного вами за многие годы, начнет выходить наружу. Вашему разуму никогда не позволяли выбрасывать этот мусор. Получив такую возможность, разум будет мчаться как лошадь, сорвавшаяся с привязи. Пусть его: сидите и наблюдаете. Наблюдать, просто наблюдать, — это искусство терпения. Вы захотите скакать на лошади, направлять ее, потому что такова ваша старая привычка. Вам придется упражняться в терпении, чтобы преодолеть эту привычку.

Куда бы ни направился разум, просто наблюдайте. Не стремитесь к какому-либо порядку, так как одно слово будит тысячи и тысячи других слов, ведь в мире связано. Вполне возможно, Фрейд, создавая свой психоаналитический метод на "свободной ассоциации мыслей", не знал, что нечто похожее уже есть в йоге. Приходит одна мысль, за ней другая, и каждая мысль связана с другой в бесконечную цепочку.

Однажды я ехал в переполненном поезде. Когда вошел контролер, чтобы проверить билеты, он посмотрел под мое сидение, а там прятался старик. Контролер сказан: "Вылезай, старик! Где твой билет?"

Бедняга упал к его ногам и сказал: "У меня нет ни билета, ни денег, но я должен попасть в деревню, я еду на свадьбу дочери. Я буду благодарен, если вы позволите мне доехать".

Контролер пожалел его и разрешил ему остаться, но когда он повернулся к следующему ряду, он увидел, что там под сидением тоже прячется человек. Этот был молод. "Ты тоже едешь на свадьбу к дочери?" — пошутил контролер.

"Нет, сэр", — сказал юноша: "но скоро я стану зятем этому старику, и у меня тоже нет денег".

Вот как все взаимосвязано. Кто-то кому-то приходится зятем, кто-то — свекром. Связи скрыты, и их нужно извлекать. В вас скрыты целые цепи причин и следствий Вы будете поражены, когда узнаете как и насколько странным образом ваши мысли связаны между собой. Иногда вы можете даже испугаться и подумать, что сходите с ума.

Однако, это и самый прекрасный метод. Что бы ни случилось, дайте этому случиться. Если это удобно и возможно, проговорите ваши мысли вслух, так, чтобы вы тоже могли их слышать, потому что в уме мысли путаются, и есть опасность, что вы не будете уверены в них. Проговорите их вслух, слушайте их и будьте бдительны и уверены в том, что вы остаетесь отстраненным. Вам нужно решиться говорить все, что придет в голову, но быть при этом абсолютно бесстрастным и независимым. Если начинаете ругаться — ругайтесь! Если в голову приходит Рам, Окмар, дайте звучать и им.

Абсолютно необходимо терпеливо освобождать разум в течение шести месяцев, потому что всю свою жизнь до этого вы только и делали, что загружали его мыслями. Если вы будете заниматься прилежно и усердно, то вам хватит шести месяцев, а иначе это может занять шесть лет, — или шесть жизней! Это зависит от вас, насколько вы самоотверженно и искренне вы работаете по этому методу.

Часто может получаться так, что вы позабудете оставаться свидетелем. Снова будете скакать на лошади и отправляться в мысленное путешествие, вновь вы вступаете во внутренний разговор. Как только вы осознаете это, то слезайте с лошади и дайте словам и мыслям двигаться дальше самим по себе, не вскакивая на них. Просто наблюдайте.

Постепенно, едва заметно, вы начнете слышать шаги молчания и овладевать искусством слушать. Когда же вы научитесь слушать, вам больше не нужно будет искать гуру, потому что где бы вы ни были, гуру будет с вами. Ветерок будет шелестеть ветвями, цветы и сухие листья опадут — вы все услышите. Сидя на берегу моря, вы услышите волны. Вы услышите реку, наводнение, молнию в небе, гром в тучах. Вы услышите пение птиц, плач ребенка, лай собаки. В любом случае вы услышите.

Когда вы постигнете искусство слушать, гуру будет присутствовать повсюду. Но если шравана вам не известна, никакой учитель, сидящий перед вами, не сможет заставить вас слушать. Гуру всегда рядом — для тех, кто умеет слушать.

Нанак говорит: слушая, посвященные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Если вы постигли искусство слушать, вы преисполнитесь радостью, потому что вы станете свидетелем, а свидетельство — это всегда радость. Наступает шравана, и разума больше нет, а его угасание и есть радость. Счастье заключается в том, чтобы выйти за пределы разума. Когда вы слушаете, рвется цепь мыслей, и в этом счастье, в этом величие (исключительность).

Теперь вы уже не в долине мыслей, а на высокой вершине, которой не достигают мысли, выше всей грязи и пыли, — там, где царит первозданная тишина. На этой высокой, тихой вершине ничего нет, кроме отзвука счастья, и вы обретаете высшее благословение.

Только в шраване разрушаются страдание и грех. Как может быть грешен тот, кто обладает искусством слушать? Ибо грех связан только с мыслями. Попробуйте это понять. Например, мимо вас проезжает машина, и вы думаете: "У меня должна быть такая же машина". Теперь вы прилипли к этой мысли. Ваша голова занята только одним: как получить такую машину. Вы хотите раздобыть машину любым путем, честным или нет — не важно. Вы не спите ночами, вам нет покоя днем. Ваши мечты наполнены машиной, ваши мысли, наполненные машиной обступают вас со всех сторон.

Что же происходит на самом деле? Проезжает машина, и к вам приходит мысль, потому что все, что вы видите, отражается в вашем разуме. Но однажды вы сливаетесь с этой мыслью и не можете без нее жить.

Мимо вас проходит прекрасная женщина, и вы начинаете думать. Это естественно, потому что разум — это только зеркало: он должен отражать все, что происходит вокруг. Когда прошла женщина, в уме появляется отражение (мысль), а когда женщина ушла, то и мысль должна исчезнуть. Если бы вы остались лишь свидетелем, то никакого греха и не было бы. Но вот вы отождествились с этой мыслью, и захотели обладать этой женщиной любым путем: ухаживанием, добром, хитростью, силой…

Так одна-единственная мысль ловит вас в свои сети, овладевает вами. Если бы вы дали мыслям возникать и исчезнуть, оставаясь лишь свидетелем, вопрос о грехе не стоял бы. Все грехи возникают из-за того, что вы привязываетесь к мыслям. И тогда мысли настолько захватывают вас, что вы трепещете, как лист на ветру. Мысли не приносят вам ничего, кроме несчастья и страдания, но вы не в состоянии достаточно осознать их взаимосвязь. Счастье же возможно только в состоянии безмыслия.

Нанак говорит, что в шраване страдание и грех рушатся, потому что плод греха — это страдание. Грех — это семя, а страдание — плод.

Страдания нет, когда нет греха. А когда не остается ни греха, ни страдания, наступает состояние самадхи, абсолютного блаженства.

Нанак говорит: слушая, посвященные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Тот, кто овладевает искусством слушать, избавляется от всех грехов. Этим, говорит Нанак, преданные обретают счастье, и их счастье множится из дня в день. Здесь Нанак употребляет многозначное слово вигасу, подразумевающее не только счастье, но и непрекращающийся рост. Поэтому ананда, блаженство, — это цветок, который все время в цвету. И никогда не наступит момент, когда он полностью распуститься. Он просто цветет и цветет, от совершенства к еще большему совершенству, как если бы солнце взошло утром и продолжало восходить, никогда не садясь. Так же и ананда, как цветок, который не увядает, как солнце, которое не заходит.

Когда в сердце начинает выкристаллизовываться пустота и рождается молчание, то поднимаются волны ананды и, поднявшись, расходятся все шире и шире. Запомните, что ананду можно ощутить, воспринять, но ей нельзя овладеть, ибо у нее нет границ. Открывшись вам, она постоянно, безгранично возрастает.

Поэтому мы и говорим, что Бог бесконечен. Поэтому мы и говорим, что Бог — это счастье. Поскольку счастье бесконечно, вы не можете полностью обладать им. Каждый момент вы чувствуете, как оно все больше возрастает, и каждый раз полностью насыщает вас. Это загадка, которую невозможно разгадать при помощи интеллекта. Разум возражает: "Если ты однажды этого достиг, то к чему еще стремиться?"

Ананду нельзя измерить, отвесить. Вы не можете купить килограмм-другой и на том успокоиться, потому что блаженство бесконечно. Однажды вы вступаете в него, вы втягиваетесь все больше и больше, и чудо в том, что всякий раз, ощутив его в полной мере, в следующий раз вы ощущаете его все сильнее.

Пурна — целое, совершенство, — тоже прогрессирует. Это не неодушевленный предмет. Оно ни на секунду не перестает распространяться. Кроме того, мы вызвали к жизни имя Брахмы — того, кто ширится бесконечно. Он не остается таким же, как вчера, но распространяется бесконечно.

Слушая, видишь, как возникают Вишну, Брахма и Индра,
И самые грешные поют Ему хвалу.
Открываются секреты йоги и тайны тела.
Слушая, познаешь все писания и учения.
Нанак говорит: слушая, посвященные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Тот, кто услышал правду в словах гуру, познал вкус тихого присутствия подле него. Он открывает, что реальность стремится к нему через такого человека и начинает проникать в него. Знание заразительно, блаженство заразительно. Если двери ваши открыты, блаженство входит в вас, как легкий ветерок, исходящий от человека, который уже его обрел. Вы обретаете, а он ничего не теряет, так как счастье растет и ширится, восполняя то, что было отдано. Если вы замолкаете, в вас возникает пустота. Запомните, бытие заполняет вакуум. Как только вы станете пусты, бытие наполнит ваш вакуум. Приготовьтесь быть пустыми, и вы наполнитесь, но пока вы заполнены самими собой, вы останетесь пустыми. Очиститесь, и вы наполнитесь высшей энергией. Когда вы начнете двигаться, Бог шагнет вам навстречу.

Нанак говорит, что если бы те, кто ведут греховный образ жизни, с чьего языка не сорвется доброго слова, чьи рты исторгают одну ругань, чьи мысли наполнены проклятьями, прислушались хоть один раз, то наполнились бы славой. Даже бесконечно малый отблеск шраваны, может освежить вас, может омыть все ваше существо.

Нанак не призывает грешников перестать грешить. Он всего лишь просит их слушать, и тогда грехи отпадут. Он не призывает их стать лучше, а потом слушать, потому что это невозможно.

Нанак говорит: "Слушайте и забудьте о грехах, забудьте о зле". И как только вы услышите, — так новая сутра, новый свиток вашей жизни, — откроется новый путь Новая искра зажжет огонь, в котором сгорят все ваши грехи. Ваше прошлое превратится в пепел, как только вы замолчите.

Что такое грех? Что вы делали всю вашу предыдущую жизнь? Вы полностью отождествлялись с вашими мыслями, постоянно воплощая их в действиях, и это — грех. Отступите от ваших мыслей, и действия распадутся, "делатель" исчезнет, а все свя <и с прошлым порвутся. Тогда вы осознаете, что прошлое было только сном. В бесконечной цепочке воплощений вы действовали, движимые иллюзией действия. В день, когда пропад. иот иллюзии, наступает конец действию.

Люди не смогут понять Нанака, если будут придерживаться обычного убеждения, что каждый отдельный грех можно уничтожить соответствующей добродетелью. Но если бы это было так, то вам вы бы никогда не освободиться. Вы грешили в бесконечной череде жизней, и где же гарантия, что в ходе компенсации вы не будете больше грешить? Если невозможно порвать эту цепочку, освобождение также не возможно.

Ваши грехи разворачиваются в бесконечной череде жизней. Если Бог — это торговец или судья, который настаивает на искуплении каждого греха, будет ли этому конец? Допустим, что все ваши нынешние поступки безупречны, но и тогда вам потребуется бесконечность, чтобы исправить прежние. А как вы можете быть уверены в то, что вы будете совершать только хорошие поступки? Святые, отшельники следуют другому способу подсчета, потому что они говорят, что проблема не в грехе, но в основе греха, в его корнях.

Скажем, поливали дерево пятьдесят лет. Теперь вы решили, что вам придется лишить его корни воды на пятьдесят лет и оно засохнет? Но дерево выросло, оно больше не нуждается в поливке; его корни пьют влагу непосредственно из почвы. Обрубите корни, и дерево умрет тотчас же. Но если обрывать листок за листком, то дерево не умрет и за сорок лет. Не успеете вы сорвать один лист, как на его месте появятся два новых. Нет, обрывая листья и ветки, вы только подстригаете дерево. Точно так же вы не можете уничтожить грех добродетелью. Искорените один грех, — и четыре новых дадут побеги.

Постарайтесь ухватиться за корни. Наши действия — это листва, а смысл того, что мы делаем, — в корнях. Прекратите действовать, и дерево тотчас же высохнет, потому что его главным источником является наша деятельность. А научиться искусству искоренять действие можно, наблюдая. Станьте свидетелем, и вы познаете шравану.

Нанак воспевает это неповторимое и удивительное великолепие! Он говорит: "Оставайтесь в молчании и слушайте". В те моменты, когда вы слушаете, вы уже перестаете быть деятелем. Слушая, вы становитесь пассивны, поскольку вы бездействуете, чтобы слушать, что само по себе действием не является.

И тут мы подходим к самому интересному. Чтобы видеть, необходимо открыть глаза. Уши же всегда остаются отрытыми. Вам не нужно ничего делать, чтобы слышать. Когда вы смотрите, вы в каком-то смысле совершаете действие, но нельзя сказать, что вы действуете, когда слушаете. Кто-то говорит, а вы сидите без движения и слушаете; вы пусты и пассивны; вы в бездействии. Вот почему даже наблюдая, вы не познаете той славы, что познается слушающим, и отсюда — особое внимание к шраване.

Махавира говорит о самъяк шраване, искусстве правильно слушать, которое особо выделял Будда. Нанак считал, что слышать — это величайшая благодать. Здесь нет места для действия. Никто не может реально присутствовать в этот момент. Если вы безмолвствуете, кто еще может участвовать в этом? Моменты безмолвия сопровождаются одиночеством, в котором голос перестает звучать, так как нет никого внутри. Если появляется мысль, вы следуете за ней, а если нет мыслей, то и вас — нет. Поскольку "эго" — это определение для некоторого количества мыслей, следовательно, шравана обозначает состояние отсутствия "эго".

Нанак говорит, что одной шраваны достаточно, чтобы познать пути йоги и секреты человеческого тела. Это очень важно. Западные врачи не в состоянии понять, откуда и каким образом на Востоке появилось знание о человеческом теле и его секретах. На западе развитие хирургии было вызвано по большей части тем, что христиане не сжигали умерших. Поэтому всегда хватало мертвых тел для вскрытия.

Индуисты, напротив, сжигают покойников, и их тела никогда не подвергаются расчленению. Как же тогда Восток получил знание человеческого тела? Ведь на Востоке не существовало никаких возможностей для этого: ни трупов, ни научного развития, ни инструментов, ни технологии. Но, несмотря на все это, Восток обладает совершенным знанием анатомии. В связи с этим ведутся многочисленные исследования и споры. Но сутра Нанака раскрывает эту тайну.

Только шравана позволит вам овладеть приемами йоги и познать секреты тела. Когда вы становитесь пустыми и сосредоточиваетесь на самом себе, вы начинаете видеть свое тело изнутри. Сейчас все, что вы можете увидеть, — это кожа. До настоящего времени вы бродили вокруг вашего дома, не пытаясь преодолеть внешние стены. Поэтому вы никак не могли узнать, что находится внутри.

Только изнутри вы начинаете видеть всю совокупность различных систем организма. Вы станете обладателем уникального опыта, когда войдете во "дворец" и увидите его внутреннее великолепие. Это происходит в тот момент, когда вы проникаетесь спокойствием и безмолвием, когда разум не ставит перед вами никаких задач. Ведь разум является дверью во внешний мир, и когда эта дверь открывается, вы выходите наружу, и все, о чем бы вы ни подумали, связано с тем, что вас окружает: богатством, женщиной, домом, машиной, славой, положением в обществе. Все, о чем вы думаете, находится вне вас.

Поэтому, как только вы прекращаете думать, вы покидаете внешний мир и концентрируете всю свою энергию внутри. Теперь вы восседаете на своем собственном троне и впервые обозреваете ваши собственные владения. И только теперь вы осознаете что ваше тело вовсе не такое уж маленькое, как могло бы показаться. Оно является моделью безграничной вселенной, всего сущего. Вот почему Нанак говорит, что только тот, кто овладеет искусством слушать и погрузится в безмолвие, вслушается в свой внутренний мир и будет внимать своему собственному телу, познает все секреты своего тела вместе с искусством йоги.

Все, что Патанджали пишет в "Йога-сутре", происходит именно из знания его собственного тела, а не чьего-либо чужого. И его открытия до сих пор никто не смог опровергнуть. Следовательно, все приемы йоги родились из опыта познания собственного тела.

Я приведу несколько примеров. Если вы успокоитесь, вы увидите, что поменяется ваш дыхательный ритм. Как только прекратится поток ваших мыслей, изменятся дыхательные движения, а когда мысли возвратятся, восстановится прежний дыхательный ритм. Если вы сможете запомнить ритм вашего дыхания в состоянии покоя, то сможете легко войти в это состояние, всего лишь сменив дыхательный ритм. И это — ключ к одной из тайн человеческого тела.

Когда вы обретаете абсолютный внутренний покой, ваш позвоночник принимает положение перпендикуляра к поверхности, на которой вы сидите. Это происходит само собой, при условии, что человек здоров и не слишком стар. Поэтому, если вы хотите умиротворения, зафиксируйте свой позвоночник под углом в девяносто градусов. Так постепенно йог овладевает опытом познания того, что происходит внутри него.

По мере того, как вы будете продвигаться в вашем развитии, вы почувствуете, как по вашему хребту поднимается энергия. Это будет ощущаться, как интенсивное тепло, струящееся по позвоночнику.

Волны энергии поднимаются все выше и выше внутри вас, и вы наполняетесь радостью, которая растворяет и вымывает прочь боль и уныние. А когда энергетические волны поднимаются еще выше, все низменное и скучное отпадает от вас и остается далеко внизу, в долине, а вы оказываетесь как бы на вершине высокой горы. Теперь вы высоко, а туман повседневных тягот и пустой болтовни остался далеко внизу.

Вот почему позвоночный столб называют Меруданд, или столб Меру, а Меру — это космическая гора, ось мироздания. Считается, что поднявшийся на вершину своего "столба Меру" достигает тех же высот, что и вершина космической горы.

Правоверный индус никогда не стрижет прядь волос на макушке: это последняя вершина, седьмой портал, из которого личная энергия уходит в бесконечность. Когда ваша энергия начнет течь через седьмой портал, то вы достигнете брахмачарьи, целомудрия. Не нужно ничего делать специально, чтобы достичь брахмачарьи, когда бы ни возникло сексуальное желание, не следует его активно подавлять. Нужно лишь выпрямить позвоночник, так, чтобы вся энергия потекла бы вверх. Та же самая энергия, что питает сексуальные желания, становится энергией брахмачарьи, целомудрия. Вся разница лишь в том, течет ли она вниз, от седьмых врат к природе и земле, или вверх, через седьмые врата, навстречу с параматма, — божественным.

Человек, упражняющийся в искусстве неподвижного сидения, вскоре обнаруживает, что его собственное тело обеспечивает ему тысячи различных опытов, ощущений. Вес, что написано в "Йога-Сутре", можно узнать, наблюдая за собственным телом. Можно и не читать Патанджали вовсе, хотя, вообще говоря, его полезно читать по ходу практики, только чтобы удостовериться, что вы не сбились с правильного пути. При погружении в себя вы не один раз столкнетесь с пугающими переживаниями и засомневаетесь: правильно ли то, что происходит с вами? Сравнение личного опыта с зафиксированным в писании может оказаться очень полезным. То- то и то-то происходило с другими людьми, происходит с вами, и, скорее всего, произойдет еще с кем-нибудь в будущем.

Священные писания — это свидетельства об опыте аскетов-подвижников. но подлинное знание приходит только через личный опыт, а не через чужие слова.

Нанак говорит:

Слушая, познаешь все писания и учения.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Слушая, достигаешь истины и счастья,
Обретаешь добродетель омовения в шестидесяти восьми святых местах.
Слушая, снова и снова завоевываешь честь.
Слушая, неожиданно начинаешь медитировать.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Чтобы достичь полного освобождения, индусу требуется омыться в шестидесяти восьми святых местах. Эти святые места отмечены на карте Индии, но в действительности они означают шестьдесят восемь точек в теле, через которые должно подняться сознание. Точки на карте — всего лишь символы; к сожалению, индусы, странствуя от одной географической точки до другой так, будто это не символы, а реальность, потеряли восприятие жизни. Есть такое присловье: "Набери воды в Ганге и сделай подношение этой водой в Рамешваре". Это означает, что энергию следует взять в одной точке тела и переместить в другую, — это и есть святое паломничество. А что мы делаем? Мы всерьез таскаем воду из Ганга в Рамешвару!

Карта внешнего мира была символическим воплощением внутреннего мира. Психологические и энергетические структуры человека очень тонки, и, чтобы полнее и ярче выразить их, была разработана внешняя символика; но, приняв символы за реальность, мы сбились с пути.

Символы никогда не бывают истиной, они лишь намекают на нее. Они — указатели на пути, вот почему Нанак говорит: через шравану обретается истина и достигается счастье и знание, а также добродетель омовения в шестидесяти восьми святых местах. Достигнув безмолвия, вы ощутите, что вы сами, ваше тело несет некие знаки святости, точки через которые вы соприкасаетесь с истиной. И тогда вам уже не надо ломать голову над тем, что есть истина, потому что вы будете воспринимать истину напрямую. До тех пор, пока вы думаете, существуют мысли, концепции, но не истина. Истина — это опыт. И, если вам удалось обрести его, то зачем думать дальше?

"Достигаешь истины и счастья". До тех пор, пока вы думаете, вы несчастны, потому что каждая из тысяч мыслей требует своего: сделай так, поступи эдак! Мысли порождают новые желания, а желания — приводят к неудовлетворенности и чувству несчастья. Очень вредно держать мысли за друзей: они собьют вас с пути. Если есть дурная компания, от которой стоит отказаться, так это мысли. Нет ничего страшного в том, чтобы использовать мы< ли, но если вы начали им повиноваться, то вы обречены на всяческие неприятности. Мышление подобно наркотику; стоит стать зависимым от него, и вы сбиваетесь с пути, и не знаете, что вам делать.

Как-то раз мулле Насреддину довелось так крепко выпить, что он боялся возвращаться домой. Ему нужно было придумать что-то в свое оправдание, но ничего не приходило в голову, и он продолжал бесцельно шататься по улицам. Было уже очень поздно, когда к Нему подошел полицейский, и грозно спросил: "Что ты здесь делаешь в такое время? Быстро отвечай, а не то я отведу тебя в участок!". "Если бы у меня был ответ, — сказал на это мулла — я бы давно отправился домой".

Мысли — это дурная привычка, не дающая нам ответа. Если бы вы получили ответ, вы бы давно уже оказались дома. Почему вы бесцельно бродите в темноте ночи? У вас нет ответа, объясняющего смысл и цель вашей жизни. Настоящий ответ можно найти только в состоянии без-мыслия.

Нанак говорит: счастье и истина — через шравану; и только через шравану, мы достигаем самадхи.

Если вы только слушаете, то возникает состояние медитации. Без медитации вы не можете слушать. В чем смысл медитации? Медитация существует только там, где ум бездействует, там, где прервался внутренний диалог.

Слушая, достигаешь высочайших добродетелей,
Перед тобой возникают старцы, святые и цари,
И слепой находит путь.
Слушая, постигаешь непостижимое.
Нанак говорит: слушая, преданные обретают счастье,
А грех и горе рушатся.

Только лишь слушая, слепой находит дорогу, нищий становится королем, а вы достигаете глубин безграничного! Мышление подобно ложечке, а вы пытаетесь измерить ею океан! Слушать — означает войти в океан. Дна океана можно достичь, лишь погрузившись в него, а, не измеряя его чайной ложкой.

Однажды Аристотель, греческий философ, прогуливался по морскому берегу, погрузившись в раздумья. Внезапно он наткнулся на человека, который, выкопав ямку в песке, пытался наполнить ее морской водой, черпая ее ложкой. Заинтересовавшись, Аристотель спросил: "Брат, что ты делаешь?"

Незнакомец ответил: "Если ты не слепой, то сам все видишь. Все ясно, как день: я пытаюсь перелить море в эту ямку".

Аристотель рассмеялся и сказал: "Это ли не сумасшествие?! Можно ли вычерпать море ложкой и ложкой же наполнить яму? Зачем тратить свою жизнь на столь бессмысленное занятие?"

Рассмеявшись в ответ, человек ответил: "А я-то думал, что сумасшедший — ты, ведь разве не ты был занят тем, что наполнял бесконечность из ложки своих мыслей!" Говорят, что потом Аристотель пытался разыскать этого человека, но это ему так и не удалось.

Незнакомец был прав: как крошечны наши мысли, и насколько необъятно бытие! Как вы можете измерить эту необъятность своей ложкой? И куда вы ее поместите? Вселенная — велика, а ваша голова такая маленькая… Посмотрите на ваши руки: они такие короткие, далеко ли они дотянутся? Вы занимаетесь бессмысленным делом. Кстати, может, тому человеку и удалось бы осушить море ложкой, ведь море, океан в целом конечны. Океан, из которого зачерпнули одну ложку, стал на одну ложку меньше, но бесконечность никогда не исчерпать мыслями.

Вот почему, говорит Нанак, нищий становиться царем, стоит ему только замолчать. Познаются глубины беспредельного, неведомое становится знакомым, незнакомец — возлюбленным, слепой находит путь — и все это с помощью шраваны.

Неизреченным созерцанью быть;
И всякий, кто пытается словами
О нем поведать или написать,
Потом жалеет… Нет пера с бумагой
Таких, чтоб отразить его смогли.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

И в созерцании себя ты вспомнишь,
И сам себя осознавать начнешь,
И миг придет — ты осознаешь мир.
И больше нет раскаянья в словах,
Теперь тебе не тяжко бремя жизни,
И смерти бог уж над тобой не властен.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Теперь очищен путь от всех препятствий,
И путник отправляется без страха,
Храня свое достоинство и честь.
И он с пути прямого не собьется,
Его водитель — истинная вера.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

И двери созерцание открыло
К свободе, и семья теперь спасется.
Теперь искатель обретает гуру,
И тот поможет реку переплыть.
И нет нужды молить о подаянье.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Давайте посмотрим сначала, что означает манан, созерцание. И мышление, и созерцание — процессы, которые происходят в уме, но они очень разные, они даже противоположны друг другу.

Когда человек переплывает с одного берега реки на другой, он остается на поверхности воды. Он передвигается, но не погружается. Теперь представьте ныряльщика; он может и не двигаться с места, его путь лежит вглубь, в самые толщи. Мыслящий подобен пловцу, созерцающий подобен ныряльщику. В мышлении мы переходим от одной мысли к другой; в созерцании мы погружаемся в глубины единственного слова. Мы не двигаемся с места, но глубина меняется.

Мышление линейно; думаете ли вы о вашем бизнесе или о духовном освобождении, о Боге или о вашей жене, вы остаетесь на поверхности. Созерцание открывает путь внутрь; вы бросаетесь в пучины слова. И самые потаенные значения его начинают звучать.

Созерцание — единственный подлинный способ раскрытия мантры.

Поймите как следует это единственное слово, и вся сутра откроется вам. Квинтэссенция учения Нанака — созерцание, созерцание единственного имени — Омкар. Эк Омкар Сатнам. Омкар — единственное, настоящее, имя, единственная истина. Нанак дал своим ученикам эту мантру не для того, чтобы они размышляли о ней, но для того, чтобы они погрузились в нее. Пока звучит Ом, единственное слово, сам резонанс углубляет переживание.

Есть три уровня, на первом вы произносите слово вслух: Ом… Ом… Ом… Это уровень речи. Затем вы смыкаете губы, и язык не шевелится; вы произносите это имя в уме: Ом… Ом… Ом… Этот уровень глубже, чем первый. Ваше тело совсем не участвует; участвует только ум. На третьем уровне и он не нужен. Вы не произносите Ом. Вы затихаете и слушаете, как Ом уже звучит внутри вас. Ума больше нет; когда он исчезает, начинается созерцание. Созерцание — это бездействие ума.

Звучание мантры Омкар с вами с самого вашего рождения. Вы обращал и внимание, как беспричинно счастливы младенцы? Лежат в колыбели, машут ручками и ножками, воркуют. Матери в Индии считают, что малышам вспоминается что-то из прошлых жизней, ведь в этой у них пока нет никаких причин для счастья. Их путь только начинается. Психологи недоумевают, им непонятно, отчего дети радуются; они считают, что это выражение здоровья, хорошего самочувствия.

Йоги нашли иное объяснение, ведь одного хорошего самочувствия недостаточно. Ребенок слышит, как внутри него звучит тихая мелодия Омкар. Он поглощен, зачарован ею. Он слышит ее, улыбается, курлыкает — и счастлив. Он и потом может чувствовать себя хорошо, но мелодия теряется; исчезает и эта детская радость. Ребенку становится трудно расслышать Омкар за звучанием слов.

Звучание Эк Омкар Сатнам — первое из событий. В нем — источник жизни. Потом появляются слова; их приносят обучение, впечатления, общество, культура.

Возникает речь, произнесение слов вслух, разговоры… Когда вы говорите, вы, на самом деле, дальше всего от слов. Поэтому Нанак, поясняет, как важно учиться слушать. Когда вы слушаете, слышите, вы посередине; перед вами два пути — в разговор или в молчание.

Так что есть три состояния: состояние Омкар, состояние речи и промежуточное состояние мыслей и чувств. Когда вы слушаете, вы в этом промежуточном состоянии. Если вы начнете рассказывать другим, что вы услышали, вы спуститесь на уровень речи. Если вы будете осознавать, созерцать то, что вы услышали, вы попадете в состояние созерцания — в пустоту. Расстояние почти незаметно. Каждый должен как следует понять различие между состоянием речи и состоянием Омкар в себе, и сохранять равновесие.

Созерцание начинается, когда вы погружаетесь в любое слово. Любое слово годится, но прекраснейшее из слов Омкар, ибо оно есть чистое звучание. Слова Аллах, Рама, Кришна тоже подойдут, но вовсе нет необходимости брать для этого великие имена. Английский поэт Теннисон повторял свое собственное имя и терял себя в его звучании.

Когда вы погружаетесь в глубины слова, само слово постепенно исчезает; когда оно тает, наступает созерцание. Слово всегда растворяется; все мантры уходят, потому что они — от ума. Но высшая мантра всегда звучит внутри. Первая мантра помогает вам придти к молчанию, но не к высшей мантре. Но когда вы умолкли, вы можете услышать звучание Омкар внутри себя.

Все мантры вначале учат вас плавать; а когда вы научитесь плавать они учат вас нырять. Но как долго будете вы настаивать на том, чтобы плыть по поверхности? Как долго вы будете переходить от жизни к жизни? Как долго вы собираетесь менять только ситуации, в которые вы попадаете? Когда же настанет тот миг, когда вы нырнете, где бы вы в тот момент ни находились? Вот тогда и начнется созерцание. Имея это в виду, попробуем теперь понять сутру Нанака.

Неизреченным созерцанью быть;
И всякий, кто пытается словами
О нем поведать или написать,
Потом жалеет…

Почему это так? В первую очередь, о созерцании невозможно рассказан ь, потому что в нем нет движения; созерцание — это не-движение. Путь не начинается; на самом деле, это конец пути. Аллегория движения поможет нам это понять.

Когда вы едете на поезде, вы видите, как все вокруг проносится мимо. На самом деле, движется поезд, а остальное все неподвижно. Таким же образом, из-за того, что вы привыкли к движению ума, когда он останавливается, вам кажется, что это — движение Но когда ум останавливается окончательно, вы вдруг обнаруживаете, что замерло вообще все — потому что и не двигалось вовсе.

Тот, Кто сокрыт внутри вас, никогда не сделал ни шага. Он не путешествовал, не посещал святые места. Он не покидал Своего дома. Он пребывает там вечно.

Это ум не останавливается ни на секунду, и бежит с такой скоростью, что все вокруг, кажется, мчится. Когда ум приостанавливается, все вокруг тоже приостанавливается, и когда ум замирает, замирает все. О движении можно рассказать, но что можно рассказать о не-движении? Рассказывая о путешествии, вы описываете те места, в которых побывали, но о чем вы будете рассказывать, если вы вообще никуда не ездили? Что можно рассказать, если ничего не происходило?

Можно написать увлекательную историю о жизни беспокойного человека, но что напишешь о том, чья жизнь — только покой? Всякий, кто пытался сочинить роман или пьесу, знает, что сюжет разворачивается только вокруг плохого человека. Жизнь праведника скучна и неинтересна.

Не стоит заблуждаться, думая, что Рамаяна повествует о Раме: вся история разворачивается вокруг злодея Раваны. Равана — вот кто главный герой, а Рама — второстепенный. Уберите Равану, и что останется? Никто не похитил Ситу, никакой битвы не было — все мирно и спокойно. Что можно было бы рассказать тогда о Раме? Можете вы сочинить сказание о Боге? Он там, где Он и был всегда. Он неизменен — разве можно расе казать об этом историю? Потому-то и нет ни биографии, ни автобиографии Бога. Чтобы о ком-нибудь рассказать, нужно, чтобы было путешествие.

По поводу мыслей можно много написать; но что бы вы написали о не-мысли? Чтобы вы ни сказали о не-мысли, будет ложью, и вы будете раскаиваться. Мудрецы всегда раскаиваются, что бы они ни пытались сказать, потому что они понимают, что не смогли выразить то, что хотели, но сказали то, что не нужно было говорить. То, что они пытались донести до слушателя, тот не понял, а в том, что он понял, нет никакого смысла.

Лao Цзы сказал: "Истина не может быть выражена в словах. То, что выражено в словах, не есть истина". Чем больше вы узнаете, тем труднее станет вам выразить себя. Каждое слово становится для вас вызовом, потому что теперь у вас есть пробный камень, чтобы проверить, получилось ли у вас выразить то, что вы хотели; и все слова становятся мелким и и не вмещают смысл. То великое, что случилось внутри, не помещается в словах; и слова не могут заполнить то огромное пространство, что раскрылось внутри.

И даже если вы найдете подходящие слова, сожаление будет еще больше. Ведь когда ваши слова дойдут до слушателя, их смысл станет совсем иным. Вы даете человеку бриллиант, он превращается в булыжник. Золотая монета в руках другого становится фальшивой. Вы глядите ему в глаза и видите, что у него — фальшивая монета, и вам становится очень жаль — ведь теперь он будет таскать ее с собой всю жизнь.

Вот так и возникают секты, так приводятся в движение несметные толпы. Они несут тяжкий груз того, что им никто никогда не давал. Если бы вернулся Махавира, он бы рыдал и бил себя в грудь, увидев то, что стало с джайнизмом; Будда оплакивал бы буддистов; если бы вернулся Иисус, снова началась бы битва против сынов Израиля, потому что их слова никогда не достигали тех, кому были предназначены. Люди слышат и берут себе что-то совсем иное, а не то, что им говорится.

Если бы Нанак вернулся, никто не огорчил бы его так, как сикхи, ведь сердиться можно только на тех, с кем вы говорили; именно они исказили, переиначили ваши слова

Мы очень хитрые. Когда такой человек, как Нанак, говорит что-то, мы вкладываем в его слова те значения, какие подходят нам. Мы не меняемся по слову Нанака; мы меняем его слова по-своему. Вот такой хитрый способ вернуть все "на свои места". Существует только два пути.

Жила однажды очень богатая женщина. Она отличалась тонким художественным вкусом, а также упрямством и придирчивостью. Очень ей нравилась одна очень дорогая пепельница; эта женщина так обустроила всю комнату, что все в ней — занавесь и, мебель, цвет стен — было подобрано так, что пепельница стала центром композиции. И вот однажды пепельница разбилась. Женщина пригласила лучших мастеров, чтобы они сделали точно такую же пепельницу, но, сколько они не старались, им не удавалось воспроизвести тот самый оттенок, к которому и было подобрано все в комнате.

И вот в один прекрасный день к женщине пришел мастер и предложил свои услуги. Он поставил условие: пусть в течение месяца никто, даже хозяйка, не заходит в эту комнату, и тогда к исходу месяца пепельница будет готова. Через месяц мастер показал хозяйке комнату.

Женщина осталась довольна.

Когда другие мастера спросили его, в чем секрет, он сказал: "Все просто. Сначала я сделал пепельницу, похожую на прежнюю, — как смог, а потом перекрасил стены". Воспроизвести тот самый оттенок было невозможно, так что это был единственный выход.

Когда говорит Нанак, у вас есть только два пути: либо вы, к вашему же удовлетворению, принимаете тот цвет, в который вас "красит" Нанак, либо вы "перекраиваете" Нанака. Быть рядом с таким человеком, как Нанак, все равно что стоять поблизости от костра. Либо вы загораетесь так же, как горит Нанак, превращаетесь в пепел, как Нанак, и теряете себя, как он, — так капля падает в океан; иначе, вам остается только перекрашивать слова Нанака в ваш собственный цвет. Это так просто, ведь на самом деле мы никогда не слышим то, что нам говорят, а только то, что нам хочется. Мы не стоим на стороне истины, наоборот, мы заставляем истину стать на нашу сторону и следовать за нами.

Истинный искатель отличается от ложного тем, что последует за истиной всюду, куда бы она не повела его, не раздумывая, что это ему даст, — рискуя потерять при этом все, даже саму жизнь. Он готов потерять все. Ненастоящий искатель заставляет истину следовать за ним; но тогда она перестает быть истиной, и за ним следует ложь. Как может истина следовать за вами? За вами может следовать только ложь, ибо сами вы лживы. Вы можете последовать за истиной, если пожелаете, но истина никогда не последует за вами. Она не уложится в ваши понятия; она чересчур велика для ваших голов. Поэтому Нанак и говорит, что попытка сделать это приведет лишь к раскаянию.

Есть и еще одна причина, на которую вам следует обратить внимание; я о ней уже говорил. Когда вы почти достигаете созерцания, вы оказываетесь на распутье. Перед вами — два пути. Один из них — начать рассказывать об этом другим людям. Этот путь ведет к раскаянию; поэтому, если вы чувствуете потребность рассказать другим, сначала спросите своего Учителя. Не доверяйте своему решению рассказать, пока гуру не разрешит вам.

"Эго" коварно. Стоит вам сделать шажок, как оно тут же кричит, что вы уже многого достигли. Оно получает горсть, и утверждает, что весь космос принадлежит ему! Искра промелькнет, а "эго" говорит, что взошло солнце. Капля готова сорваться и упасть, а вы начинаете рассказывать об океане. Слова притягивают слова, и вот единственная капля исчезла, искра угасла. Вот так человек и остается мелким пандитом, не имеющим ничего, кроме сведений; кажется, что он знает так много. Он столько говорит, но у него нет никакого опыта. Если вы понаблюдаете за ним внимательно, вы увидите, что его слова полностью расходятся с делом.

Однажды Мулла Насреддин пытался успеть на поезд, который уже отходил от перрона. Он схватился за поручень и почти уже вскочил на подножку, когда проводник с платформы схватил его и сказал: "Ты что, не знаешь, что запрещается садиться в поезд на ходу?" Пришлось Мулле слезть.

И вот, когда поезд уже почти отошел, проводник вскочил на последнюю площадку. А Мулла тут же стащил его обратно, приговаривая: "А к тебе это не относится, что ли?"

Пандит находится точно в таком же состоянии. Свои утверждения он адресует всем окружающим, но не себе. Ему нравится вкус речей — ведь вкуса жизни он не знает. В этом-то и заключается опасность.

Второй путь, который открывается вам, это путь мудреца. Путь пандита вымощен словами, произносимыми звуками; он ведет вас во внешний мир. На пути мудрого вы оставляете слово и полностью растворяетесь в не-слове. Поэтому, пока гуру не разрешит вам, не рассказывайте ничего.

У Будды был ученик по имени Пурна Касьяп, который достиг просветления, но продолжал в молчании следовать за Буддой. Так прошел год, и Будда подозвал его и спросил: "Почему ты ходишь за мной по пятам, как тень? Иди в мир и поведай людям то что ты постиг, чему ты научился". Пурна Касьяп ответил: "Я ожидал твоих распоряжений. Что этот ум? Ему может оказаться приятно разглагольствовать перед другими людьми, и тогда я вмиг потеряю то, чего таким трудом добивался. Я знаю, "эго" дожидается любой возможности, чтобы вернуться".

Очень трудно достичь знания, очень легко его потерять, ибо путь узок, стоит оступиться — и вы уже заблудились. Поэтому Пурна Касьяп и ожидал, пока Будда даст ему разрешение; он знал, что Будда поймет, когда Пурна Касьяп будет готов рассказывать остальным. Не начинайте учить других, пока вам не разрешит гуру, иначе вас ждет раскаяние. Обидно потерять все, когда вы уже так близко к цели! Корабль вот-вот готов бросить якорь, а берег возьми да и исчезни… Мудрость и знание — последние искушения.

Неизреченным созерцанью быть.
И всякий, кто пытается словами
О нем поведать или написать,
Потом жалеет… Нет пера с бумагой
Таких, чтоб отразить его смогли.

Кто бы смог выразить состояние созерцания? Ведь, когда созерцание углубляется, деятель исчезает, и ум приходит к концу. Созерцание — это смерть ума.

Это ум может говорить, рассказывать. Ум — большой специалист по объяснению разных вещей, и тех, которые он знает, и тех, о которых ему ничего не известно. Постоянное повторение приводит к иллюзии, что вы что-то знаете. Если вы будете довольно долго объяснять что бы то ни было, то вы постепенно забудете, знали вы это изначально, или нет, и будете верить в то, что вы действительно это знаете. Попробуйте подумать и осознать: вы говорите только о том, что знаете, или и о тех вещах, о которых и понятия не имеете? Вы знаете, что Бог существует? Если вы не уверены, не говорите о том, что Он есть. Вы познали истину? Если нет, не говорите никому об истине. Опасность здесь не столько в том, что вы собьете других с пути истинного, введете их в заблуждение, а в том, что постоянным повторением вы собьете с пути самих себя.

Это очень коварная иллюзия. Если вы чего-то не знаете, а мысль, что вы это знаете, захватывает вас, ваш корабль никогда не доплывет до другого берега. Спящего можно разбудить; трудно разбудить того, кто притворяется спящим. Можно просветить невежественного; невозможно просветить того, кто утверждает, что уже все знает. Теперь вы вооружены этим пониманием: избегайте святых и схоластов. Идите к ним только тогда, когда у вашего знания будет достаточно сил, чтобы защитить вас. Пандит ищет общества глупцов, а от мудрого держится подальше. Если Нанак придет в город, все пандиты в ужасе разбегутся — ведь он выведет их на чистую воду, и все люди увидят, каковы пандиты на самом деле. Он может приподнять покров, скрывающий их невежество; а покров столь тонок и слаб что рвется от малейшего прикосновения.

Но если не на чем написать, и пишущего нет, то это состояние ума не существует. Кто будет размышлять о созерцании?

И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Вот так оно и есть, но только вам это будет известно. Так же, как немой не может рассказать другому человеку о том, какой вкус у сахара, так же и ваши уста сомкнет печать. Каждый раз, когда вы подумаете об этом, ком встанет у вас в горле, а сердце переполнится; у вас потекут слезы, или вы будете смеяться, но не сможете сказать ни слова. Люди подумают, что вы сошли с ума. Вы будете так переполнены внутри, что ваше состояние будет словно переливаться через край — наружу. Вы будете танцевать, петь, но говорить не сможете. Именно поэтому Нанак пел, а Мардана аккомпанировал ему. Когда кто-нибудь спрашивал Нанака, что он чувствует, в каком он состоянии, Нанак бросал взгляд на Мардану и кивал ему. И Мардана брал свой инструмент и играл, а Нанак пел. Он никогда не говорил, он только пел.

Если вы встретите подвижника, и вам удастся его услышать, вы поймете что он поет, а не говорит. Вы услышите в его словах поэзию. Даже когда он сидит, он танцует. В воздухе вокруг него какой-то дурман, но вы от этого не засыпаете, и не теряете сознания. наоборот, вы просыпаетесь. Этот дурман дарует вам не забытье, а пробуждение. Если вы готовы броситься в этот поток, он может унести вас в неведомые, удивительные края. Если вы уже готовы нырнуть в этот океан, это состояние может взять вас в потрясающее, долгое путешествие — к высшему пределу.

Напев мудреца — это, скорее, мелодия, нежели слова. Ведь то, чего он достиг, не может быть выражено в словах. Может быть, напев сумеет передать это. Какой-то отзвук — и вот, поток уже подхватил вас и унес.

Гурджиев говорил, что существуют два вида искусства. В обычном искусстве художник, певец или скульптор выражает свои собственные чувства.

Даже такой великий художник, как Пикассо, всего лишь улавливает свое собственное состояние сознания в своей работе. Гурджиев называл это субъективным искусством. Произведения объективного искусства — это Тадж-Махал, или пещеры Аджанта Элпори[8]; в них мастер не выражает свои собственные чувства, но создает некое состояние — условие для каких-то изменений в зрителе.

Вот статуя Будды. Если это действительно произведение объективного искусства, — а она может быть им, только если скульптор познал, что есть состояние Будды, — тогда вы почувствуете, что эта статуя каким-то загадочным путем делает вас причастным к состоянию Будды. Вы смотрите на нее, и обнаруживаете, что глубоко погрузились в себя; идол стал созерцанием.

Идолы помещены в храмах не просто так. Все они — часть этого объективного искусства. Музыка тоже создается не случайным образом. Те, кто погрузились в самадхи, в первую очередь искали способ выразить это состояние в музыке. Они слышали звучание Ом внутри и пытались передать его отзвук в слышимом звуке, так, чтобы и остальные стали причастны этому. Маленькие дети приходят в храм, чтобы принять участие в подношениях божеству. По какой бы причине вы ни приходили в храм, в этом есть смысл, ценность. Слышимые звуки — колокольный звон, священные песнопения, — могут стать божественным даром, если они пробуждают вспоминание внутренней музыки.

То глубокое наслаждение, которое мы получаем от музыки — отзвук самадхи. Танец — тоже объективное искусство, поэтому есть традиция танцевать перед божестном. Когда вы смотрите на такой танец, ваша лодка может совершенно неожиданно сняться с якоря и уплыть в далекие края!

Помните: все, что ни говорил Нанак, он пел. Когда он пытался что-то передать, сообщить, он делал это с помощью музыки, а не слов, потому что реальное — это музыка, это нада, звук. Неважно, что говорит Нанак, какие слова он произносит, ведь его цель — вызвать в вас резонанс, ответное звучание. Если вы действительно срезонируете, откликнетесь, ваши мыслительные процессы оборвутся, и вы окажетесь на совершенно другом уровне. Если в вас достаточно мужества, чтобы поплыть туда, если вы не цепляетесь, как безумный, за свой берег, тогда возникнет третье состояние — созерцание.

… Нет пера с бумагой
Таких, чтоб отразить его смогли.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Это как если бы немой попробовал сахар. Только ему известно, какой v сахара вкус, и он не забудет его. А вкус созерцания не забывается никогда, не только в этой жизни, но и в последующих, в бесконечной череде жизней.

Когда вы почувствуете этот вкус, вы поймете, что он шире, чем вы. Не вы вмещаете этот вкус, а он вмещает вас, вы теряетесь в нем. Вы — капля, которая растворяется в океане.

Действительно, как вы можете попробовать на вкус Бога? Это, скорее, Бог пробует вас на вкус, проверяет, готовы вы или нет. Вы растворяетесь в этом вкусе, и возникает гармония, созвучие, унисон с божественным. Таково имя Ниранджан — безупречный.

И в созерцании себя ты вспомнишь…

Чем больше вы вовлекаетесь в разговор, тем меньше становится вспоминание, может быть, вы это уже осознали сами. Когда вы вспоминаете себя, большая часть ваших трудностей сама собой исчезает. Они появляются снова, когда вы начинаете говорить. Что происходит? Когда вы говорите, вспоминания практически нет, а самоосознавания нет совсем, потому что, когда вы говорите, ваше внимание обращено не на вас, а на собеседника. Сознание подобно стреле. Когда вы говорите, вы целитесь в другого человека; вы осознаете его, а от себя вы внимание отвращаете. В этом состоянии неосознавания себя вы говорите такое, о чем потом всю жизнь жалеете.

Например, вот так неосознанно вы говорите женщине, что любите ее, хотя раньше это вам и в голову не приходило. В какой-то момент слова вылетают, и вот вы уже вовлечены в ситуацию, одно невнимательное действие порождает тысячу других; вы пытаетесь оторвать один листочек, а на его месте вырастают четыре. И вот вам уже необходимо отправляться в путешествие, о котором вы и не помышляли.

Может быть, вы раньше не задумывались об этом, и это поразит вас, но, практически, корень большинства ваших проблем — в словах. Стоит произнести слово, и "эго" в своей гордыне настаивает на том, чтобы вы сдержали его. Вы влюблены, и вы говорите вашей любимой: "Я буду любить тебя вечно". Но вы же не знаете, что вам может принести следующий момент. Как вы можете говорить о будущем, когда вы не знаете, что случится завтра утром, не говоря уже об отдаленном будущем, о последующих жизнях… Если бы вы хоть немного осознавали себя, вы бы сказали: "Сейчас, вот в этот момент, я тебя очень люблю, а про завтра я ничего не могу сказать". Но "эго" это не обрадует!

Однажды жена Муллы Насреддина сказала ему: "Ты меня теперь не любишь так, как любил раньше! Это потому что я стала старая, и тело у меня больное и неуклюжее. Разве ты забыл, как клялся, что будешь со мной в горе и в радости?"

А Мулла ответил: "А мы разве не вместе, в горе и в радости? А про старость там ничего не было!"

Когда сегодня вы клянетесь в вечной любви, вы понимаете, что за этим последует? Вам придется всю жизнь выполнять это обещание, а это ой как непросто! Если вы не сможете сдержать слово, вы будете сожалеть и раскаиваться; если сможете — станете совершенно несчастным человеком. Ведь когда любовь уйдет, то что вы будете делать? Притащите ее обратно силой? Не выйдет, и вам придется сплести целую сеть из нечестности и обмана.

Когда вы говорите, то очень трудно осознавать себя, потому что на уровне речи ваше внимание обращено на другого человека. Говорить правильно может только Будда — подвижник, который в своей садхане создал стрелу с двумя наконечниками, — сознание, направленное на другого так же, как и на себя. Такое сознание называется сурати — вспоминание или самовспоминание. Ум может смотреть в обе стороны одновременно, и возможно не терять осознания в процессе разговора. Свидетель стоит на страже все время, пока вы говорите, и поэтому ни одно слово не может причинить вам вреда.

Есть такая суфийская история: Один гуру призвал четверых своих учеников, чтобы они практиковались в садхане молчания. Четверо сидели в мечети, наступил вечер, стало темнеть. И никто еще не зажег лампу. Мимо прошел служитель, и один из учеников окликнул его:

— Брат, зажги свет, ночь на дворе.

Второй ученик упрекнул его:

— Учитель велел нам молчать, а ты разговариваешь!

— Ты тоже разговариваешь! — не сдержался третий.

А четвертый, до тех пор сидевший тихо, произнес:

— Только я выполняю указания гуру: до сих пор ничего еще не сказал.

Вы можете смеяться, но эта история о вас. Если вы на минуточку замолчите, вы сразу почувствуете, насколько вам хочется говорить, как включается внутренний диалог. Вы теряете созерцание по любому поводу.

В чем же смысл этой истории? Пока никого рядом не было, ученики помнили о том, что нужно хранить молчание. Но вот появился служитель — некий "другой", который привлек их внимание, и созерцание было утрачено.

И в созерцании себя ты вспомнишь…

Вспоминание — прекрасное слово. Оно означает то же самое, что "правильное сознание" у Будды. Что бы вы ни делали, делайте это осознанно. Говорите осознанно, ходите осознанно, моргайте осознанно. Нельзя ничего делать бессознательно, бесчувственно, невосприимчиво, потому что все, что вы делаете таким образом, неотвратимо приведет к греху. Все, что вы делаете без осознания, уводит вас от вас самих. Единственный способ приблизиться к себе — это становиться все более осознающим себя. Каковы бы ни были обстоятельства, какова бы ни была ситуация, держите крепко и никогда не отпускайте ваше осознание. Даже если вам придется потерять все остальное. Даже если ваш дом горит, двигайтесь с полным осознанием.

Ишвар Чандра Видьясагар, философ и социальный реформатор, описал в своих мемуарах следующий случай:

Однажды он был приглашен на аудиенцию к вице-королю. Видьясагар был бедняк, одежда у него была старая, изношенная, одевался он на бенгальский манер, в курту и дхоти[9]. Друзья посоветовали ему ради такого случая одеться по-новому, сначала он отказывался, а потом передумал и позволил им заказать ему новую одежду.

За день до аудиенции Видьясагар возвращался с вечерней прогулки, и заметил, что впереди идет хорошо одетый мусульманин, в халате, идет не спеша, опирается на тросточку, и наслаждается вечером. Тут к нему подбегает человек, по всей видимости, его слуга, и кричит: "Скорее, господин мой, в вашем доме пожар!" Но мусульманин не ускорил шага. Он шел так, будто вообще ничего не случилось. Слуга подумал, что, может быть, тот не расслышал, и повторил погромче: "Господин, ваш дом горит! Неужели вы не слышали?"

Этот несчастный слуга, которому нечего было терять, дрожал и потел от страха, а его хозяин шел себе как ни в чем не бывало. "Да, я услышал," — ответил он слуге, — "неужели я должен менять привычный мне темп ходьбы, привычную мне скорость только из-за того, что мой дом горит?"

Ишвар Чандра был поражен. Вот человек, его дом сейчас горит, а он не желает изменить привычную ему скорость ходьбы?! А сам он, философ, готов отказаться от привычной ему одежды из-за визита к какому-то вице-королю! Ишвар Чандра захотел узнать побольше об этом уникальном человеке. Он пошел за мусульманином — тот шел все так же, не спеша, опирался на тросточку, дошел до горящего дома, совершенно спокойно распорядился, чтоб огонь затушили, а сам стоял в стороне и наблюдал совершенно бесстрастно.

Ишвар Чандра писал: "И я преклонил голову в почтении перед этим человеком. Никогда не встречал я никого, кто был бы ему подобен".

Что же охранял так ревностно этот мусульманин? Он охранял свое сурати, свое самоосознание, какова бы ни была цена этого. Что бы ни случилось, пускай случается. Все, что необходимо было сделать, было сделано, он проследил за этим, и этого достаточно. Нет такой цены, за которую можно было бы продать созерцание. В жизни нет таких сокровищ, ради которых стоило бы отказаться от самоосознания.

А вы отказываетесь от него по малейшему поводу. Вы потеряли одну рупию — и сходите с ума, ищете. Вы ищете ее даже там, где просто не могли ее потерять, там, где ее быть не может.

Человек потерял какую-нибудь вещь и, глядите, он ищет ее в малюсенькой коробочке, куда его потеря просто не могла бы поместиться. Вы постоянно готовы потерять осознавание. На самом деле, у вас его и нет, вы бессознательны! Нанак говорит:

И в созерцании себя ты вспомнишь,
и сам осознавать себя начнешь…

Когда Омкар укореняется в вас, то сначала вы перестаете произносить мантру вслух. Стрела поворачивается внутрь, потому что теперь не к кому обращаться. Другими словами, внешних отношений, которые создает речь, теперь нет. Говорить — значит, строить мост, чтобы дойти к людям; создавать отношения. Когда мы молчим, мы разрываем эти отношения.

Замолчать — значит, пойти в другую сторону, внутрь. Как только это произойдет, у вас возникнет первый отблеск осознанности, и вы осознаете — впервые в жизни! — что вы существуете. До этих пор вы видели все, кроме себя. Вы были во тьме, — пламя освещает все, кроме самого светильника. А теперь вы проснулись. Когда внутри нарастает интенсивность Омкар, созерцание направляется на слово, тем самым, пропорционально нарастает осознание.

Можно представить это следующим образом: это как чашечные весы — если одна чашка опускается, другая поднимается. Чем глубже вы уходите внутрь, тем больше осознание. На третьем уровне, когда само слово исчезает, и остается только чистый звук, осознание внезапно становится полным. И вы рождаетесь вновь. Вы просыпаетесь, как от тысячелетнего сна. Тьма исчезает, и остается свет, только свет. Как будто вы крепко спали, и бесчисленные жизни проносились мимо, подобно снам. И вот вы проснулись. Утро! Вы видите рассвет, как будто впервые в жизни.

И в созерцании себя ты вспомнишь,
и сам себя осознавать начнешь,
и миг придет — ты осознаешь мир.
Теперь тебе не тяжко бремя жизни,
и смерти бог уж над тобой не властен.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

В день, когда вы проснетесь, вы впервые осознаете бесконечные пространства, бессчетные миры, это бытие, эту лилу — божественную игру. Пока вы связаны своими желаниями, затеряны в лабиринте вашего собственного ума, вы слепы, вы ничего не видите. Ум — другое название слепоты. Быть в созерцании — значит, прозреть, восстановить зрение.

Нанак говорит: в созерцании и только в созерцании вы осознаете нее миры. Все небесные тела, вся вселенная становится видимой вам. Мир проявляет себя в своей полной и совершенной красоте, в совершенной славе. Вы видите инициалы Бога на всех вещах, великих и малых. Вы находите Его Имя на каждом листочке, звучание Его — в каждом волоске на вашем теле, вы слышите Его мелодию в шуме ветров. Все бытие разворачивает вам славу Бога.

Вот вы спрашиваете: в чем смысл жизни? Что за всем этим стоит, в чем суть всего этого? Для чего мы рождаемся? Зачем мы живем? Великий французский философ-экзистенциалист Габриэль Марсель написал, что единственная проблема в жизни — это самоубийство. Зачем жить? Почему бы не покончить с собой? Состояние предельной бесчувственности, невосприимчивости, бессознательности, — это и есть самоубийство, когда мы отбрасывай бесценные дары жизни, потому что не находим в них ничего.

Совершенно противоположное происходит, когда вы пробуждаетесь к осознанности. Тогда миры за мирами открываются вашим глазам в неизбывной славе. Каждый крохотный уголок переполнен загадками и чудесами. Тогда вы понимаете, для чего нужна жизнь, — это блаженство, которое мы называем самадхи.

В вашем теперешнем состоянии вы не можете этого знать. Сколько бы вы ни спрашивали, сколько бы вам ни рассказывали, что цель вашей жизни — достичь Бога, это ведь не решает ваших проблем. Неважно, сколько вам трубили в самые уши о том, что самадхи и есть цель вашей жизни — ничто не попадает в цель по-настоящему, пока самоосознание не пробудилось в вас. Вам говорят, что цель вашей жизни — самадхи, а вы пропускаете это мимо ушей, как будто тот, кто говорит с вами — сумасшедший Вы доверяете только своему собственному пониманию, но куда оно вас уже привело? На край самоубийства? Жизнь ниспосылается нам даром, а вы отбрасываете этот бесценный дар, потому что не находите в ней смысла. Но пока вы не проснетесь, чудо жизни, ее мистерия не откроются вам. Вы проснетесь и увидите — вот распускается цветок, и каждый его лепесток воспевает радость — это завораживающая благодать, завораживающее счастье и красота, чистое блаженство.

Нанак — простой человек. Он говорит: в созерцании вы перестаете нести бремя жизни. Он говорит на простом, деревенском языке, но то, что он говорит, очень важно и потому попадает в самую точку. Когда вы в созерцании, нет необходимости извергать слова только для того, чтобы потом подавиться ими — проглотить оскорбление, встретить насилие к, может быть, пощечину за то, что вы сказали в вашей скучной речи, в вашей скучной жизни Вы говорите сквозь сон, сквозь ваше "эго" и не осознаете, что вы говорите, что вы делаете, куда вы идете, — и вполне понятно, что потом вы получаете пощечину.

Сегодня ночью вы говорили, что влюблены, — еще не пропел петух, а ваша любовь уже куда-то улетучилась… Вот вам кажется, что сию минуту вы готовы убить кого-нибудь, — а потом вы хватаетесь за голову, вы разбиваетесь в лепешку, чтобы только порадовать этого человека. Сейчас вы говорите одно, а в следующую секунду — совершенно противоположное; как можно вам доверять?! Вы меняетесь, как погода. В вас нет ничего постоянного, кристаллизованного, и поэтому вас можно бить по лицу каждую секунду.

Нанак говорит: только созерцание защитит вас от оплеухи, и не надо идти одной дорогой с богом смерти. Все умирают, но вовсе не каждый должен следовать за Ямой, богом смерти. Поймите, это символ. Все умирают, но если человек умирает осознанно, он не должен следовать за Ямой. Пока вы живете без самовспоминания, вы — пленник Ямы. Слово "Яма" означает "страх". Человек, который живет, не осознавая себя, и умирает, не осознавая себя. Он дрожит и все время ждет кого-то, кто спасет его от смерти. Он цепляется за каждый вдох, до самой последней секунды, и жаждет, что бы кто-нибудь — каким угодно образом — спас его от жадных челюстей смерти. Это темное лицо страха символизирует бог Яма, восседающий на черном буйволе.

Но человек, который умирает в полном сознании и в полном самоосознавании, не поддается страху. Он бесстрашно встречает смерть и понимает, что смерть — это вершина, кульминация жизни, а вовсе не ее конец. Не надо бояться смерти, смерть — это дверь в жилище Бога, это приглашение в Его дом, это — слияние с Богом. И не надо плакать и сожалеть. Умирающий видит беспредельную, непорочную красоту смерти; исполненный радости и торжества, он идет на встречу с Возлюбленным.

Последние слова Нанака бесценны. Когда он собирался оставить тело, он сказал: "Цветы цветут, весна пришла. Деревья пронизаны пением птиц".

О каком царстве, о каких краях он говорит? Кто-то думает, что Нанак вспоминает детство, деревню, в которой он вырос, и представляет, как там весной распускаются цветы и поют птицы. Просто совпадение, что и в ту пору была весна, и цветы, и птицы на деревьях, и в воздухе была разлита радость. Но не это Нанак имел в виду. Нанак видел что го еще. Но он обращался к смертным, и ему надо было использовать известные им слова. В последние мгновения он входил в высшую красоту, ни с чем не сравнимое очарование, где цветы никогда не вянут, и птицы поют вечно, и их пение не наскучит.

Человек не станет просветленным, пока не поймет, что смерть — это не растворение, а предельное цветение, высшее существование, пока не поймет, что смерть не в силах лишить нас чего бы то ни было; одна дверь закрывается, открывается другая. Праведник, подвижник входит в эту дверь танцуя и с песней на устах; незнающий человек издает крики и вопли Если человек следует за посланниками смерти, он сам отвечает за это, потому что Ямы нет, и тем более, нет его посланников. Ваш страх — это ваш собственный бог Яма. Вы становитесь бесстрашными — и Единый Господь простирает к вам Свои руки.

Ваше теперешнее восприятие смерти зависит от того, кто вы, чем вы являетесь. Смерть — это окончательная проверка того, как вы жили. Если в момент смерти человек радостен и спокоен, исполнен благодарности и блаженства, — знайте, что его жизнь была несравнима ни с чем, потому что его смерть — это его последнее подношение Богу. Но если человек кричит, плачет, — будьте уверены, его жизнь была его собственным адом.

Нанак говорит:

…И смерти бог уж над тобой не властен.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Теперь очищен путь от всех препятствий,
И путник отправляется без страха,
Храня свое достоинство и честь.
И он с пути прямого не собьется,
Его водитель — истинная вера.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Все препятствия на вашем пути — внутри вас, снаружи ничего нет Препятствия существуют потому, что вы не воспринимаете мир, и потому не можете просто убрать их. Единственный путь — пробудиться внутри себя, тогда все препятствия исчезнут.

Вот представьте: ваш дом погружен в темноту, вы заходите в него, и вам кажется, будто в каждом углу притаилась опасность. Может быть, там привидения, или гоблины, или грабители… Может быть, убийца прячется в углу…

Все кажется таким угрожающим; в доме — тысячи опасностей, там, может быть, даже змеи и скорпионы… Как справиться с ними со всеми? Ничего не получится, если вы будете сражаться с ними поодиночке, вызывать их на бой одного за другим. Неизвестно, сколько их там, может быть, легион. Единственный способ — зажечь свет. Единственная лампа освещает все пространство внутри, и страхи исчезают; как только дом освещен, вы сразу можете видеть, где опасность на самом деле. И тогда вы можете найти способ отразить ее.

В действительности, как говорит Будда, дом, где темно, притягивает взломщика. Вор не заходит в дом, который хорошо освещен. Если светильник зажжен внутри, если oсознание стоит на страже, никакое затруднение, никакое препятствие не посмеет встретиться вам.

Однажды рано утром Мулла Насреддин прибежал ко мне. В руке у него была какая-то бумага, и он выглядел очень расстроенным. Он протянул мне эту бумагу и плюхнулся на стул. Неизвестный предупреждал, что застрелит муллу, если тот в течение трех дней не перестанет волочиться за его женой.

— Что же мне делать? — спросил Мулла.

— Ясное дело, оставь в покое его жену, — ответил я.

— Какую именно? Если б это была единственная женщина, за которой я волочусь, тогда бы я знал…

Если бы на вашем пути было единственное затруднение, не составило бы труда от него избавиться, но их же очень много. Вы волочитесь за бесконечным количеством женщин, ваши желания неистощимы. Уничтожьте одно желание — десять новых займут его место. Если вы будете сражаться с каждым из них, пытаясь одолеть их одно за другим, вы никогда не преуспеете. Нужен способ покончить с ними раз и навсегда. И тот, кто покажет вам этот способ, — а способ на санскрите будет гур, тот и есть ваш гуру.

Нанак говорит: созерцание устраняет все препятствия на пути. Продолжайте повторять мантру Омкар, и придите в то состояние, когда она даже не произносится вслух. И вы почувствуете, что ваши глаза открыты. Нет препятствий, вы сами насоздавали их себе. Нет внешнего врага, не с кем сражаться. Вы — свой собственный враг; ваша нечувствительность, невосприимчивость, невнимательность — вот ваш враг; именно поэтому вы и путаетесь постоянно в каких-то препятствиях. Какими бы осторожными вы ни были, вы на каждом шагу добавляете себе сложностей.

Есть, например, люди, которые стремятся управлять собственной жизнью путем жесткого контроля и самоограничения. Им приходится делать каждый шаг очень-очень аккуратно, только чтобы не сбиться с пути. Но самоограничение не есть конечная цель. Цель — самоосознавание. Приглашение в путь всегда внутри. Сколько бы вы ни ставили себе ограничений, ваши страсти найдут возможность разрушить все эти ограничения. Человек, который практикует самоотречение и контролирует каждое свое действие, всегда в страхе, потому что внутри него страсти продолжают кипеть.

Теперь очищен путь от всех препятствий,
И путник отправляется без страха,
Храня свое достоинство и честь.

Это особый род чести, он не зависит от мнения окружающих людей. Это то уважение, которое происходит от ощущения внутреннего достоинства. Тот умирает величественно, кто чувствует, что смерть — это единение с Богом. Он умирает с радостью и торжеством в сердце, он благодарен существованию, которое жизнь даровала ему. Это атмосфера благодарения за все отражается на его лице, в каждой клеточке его тела. Совершенно не важно, где он умер, сколько человек шло за его гробом; это не имеет отношения к его истинному достоинству, с его славе, благородству, — это его внутренние качества…

Вы умрете с достоинством, только если перестанете бояться смерти. О каком достоинстве можно говорить, когда вы вопите, рыдаете, проклинаете и умоляете? Если вы умерли так, то какая разница, каким было ваше погребение, насколько пышными были церемонии? Они не смогут устранить ваше отчаяние. Можно сыпать цветы сплошным дождем, но ваш разлагающийся труп не перестанет от этого смердеть. Салют из пушек на похоронах не принесет вам радости и облегчения. В такой смерти не будет никакой чести.

Когда Нанак говорит, что созерцание дает человеку возможность отойти с честью, он говорит об этой внутренней чести, внутреннем почтении, о чувстве благодарности.

И он с пути прямого не собьется,
Его водитель — истинная вера.

Неважно, сколько скрижалей вы прочли, вы не можете таким образом достичь истинной веры. Ни один храм, мечеть, синагога не может дать вам веру. Когда вы не осознаете себя, то вы спите, и сквозь сон совершаете поклонение. Вы бегаете по магазинам, вы же идет в дом поклонения. Вы остаетесь все тем же, вы не меняетесь. А ваше отношение должно меняться, и когда оно изменится хотя бы чуть-чуть, изменится и все остальное. Иначе, вы будете пытаться делать все, что угодно, но все равно останетесь вы останетесь собой и никаких изменений не произойдет.

Однажды, в месяц подношения мертвым, Нанак отправился в Хлрдвар[10]. Люди наполняли кувшины водой, и потом, обратившись лицом к востоку, бросали кувшины в небо, чтобы эти кувшины достигли их предков на небесах. И Нанак тоже взял ведро, наполнил его водой, но повернулся к западу, и, выплескивая воду на землю, кричал: "Достигни моих полей!"

Когда люди опустошили свои кувшины, они окружили Нанака и спросили: — Что ты делаешь? Ты не туда повернулся! Тебе надо встать лицом навстречу восходящему солнцу. И почему ты кричишь: "Достигни моих полей!" Где твои поля?"

Нанак ответил:

— Ну, примерно в двухстах милях отсюда.

Народ расхохотался:

— И ты думаешь, что вода, которую ты вылил здесь, достигнет твоих попей в двухстах милях отсюда? Ты с ума сошел!

— А как далеко ваши предки? — спросил Нанак.

— О, они бесконечно далеко, — ответили люди.

— Ну, если ваша вода может оказаться бесконечно далеко отсюда, то почему бы моей воде не переместиться всего лишь на двести миль?

Что Нанак пытался этим сказать? Он просил их немножко подумать: "Что за глупостью вы занимаетесь? Осознайте, что вы делаете! Что вы получаете от этого?"

К сожалению, любая религия переполнена такими глупостями. Кто-то посылает предкам воду, кто-то купается в Ганге, чтобы смыть с себя грехи, кто-то сидит тред идолами и совершенно не чувствует никакого вдохновения, никакого божественного восторга. Они просто сидят и молятся, чтобы получать какие-то мирские вещи. Тысячи глупостей npoцветают в этом мире, и каждая — во имя веры.

И поэтому Нанак настаивает на том, что невозможно обрести истинную веру, читая книги, или слепо следуя традиции и исполняя обряды. Человек обретает истинную веру, только когда достигает созерцания.

Когда человек просыпается, пробуждается, в нем возникает это осознание. Как только начинает звучать Омкар, возникает связь с истинной верой. В день, когда вы услышите звучание Ом внутри вас, не произнося его вслух, вас переполнит радость; вы — свидетель, вы — наблюдатель. В этот день вы установите вашу связь с верой — не с какой-нибудь сектой или группкой, а с тем, что Будда называет словом Дхарма. Это та религия, о которой говорили Нанак и Махавира.

Религия, Дхарма — это природа, естественный ход вещей. То, что Лао-цзы называет Дао, Нанак называет религией. Не следовать своей природе — значит, потеряться. Вернуться к своей природе — значит, вернуться домой. Быть укорененным в своей природе значит, быть укорененным в Боге.

Имя Ниранджан — Бог, незапятнанный, Безупречный, Единственный, — таково, что его узнает только созерцающий собственное сердце.

И двери созерцание открыло
К свободе, и семья теперь спасется.
Теперь искатель обретает гуру,
И тот поможет реку переплыть.
И нет нужды молить о подаянье.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Дверь — внутри вас. Путь, и все препятствия на пути — тоже внутри вас. Как только вы зажгли лампу, вы можете видеть оба направления: что есть истина и что есть ложь. При свете лампы все желания видимы как неистинные. И все мирское — это то, что следует желаниям. Когда внутри горит свет, вы видите, что отсутствие желаний — это истина, и это путь к освобождению.

Вы связаны своими желаниями. Желания — цепи, которые удерживают вас. Каждое желание — это звено в цепи. Бог знает, какие у вас длинные, замысловатые, запутанные цепи! Вы желаете — и вы вступаете в тюрьму, вы желаете — и вот, вы уже связаны. Чем сильнее ваше желание, тем крепче ваши путы, тем толще стены вашей тюрьмы.

Нанак говорит: только созерцание открывает двери в освобождение. Как только вы пробудитесь, ваши глаза откроются, и вы увидите ясно. Прекратите желать, и ваши оковы спадут.

Тогда, и только тогда открываются двери в освобождение. Отсутствие желаний — дверь в спасение.

И только в созерцании семья может быть спасена. О какой семье говорит Нанак? Конечно, не о жене, детях, братьях и сестрах, потому что Нанак не может их спасти. Никто не может их спасти. Это другая семья, это гуру и его ученики, настоящая семья, потому что здесь возникает любовь в своей первозданной чистоте. Эта любовь возникает от отсутствия желаний. Она не имеет причины.

Вы любите отца, потому что он дал вам жизнь, вы любите жену — ее любит ваше тело, вы любите сына, потому что вы видите в нем часть себя или опору на старости лет. Но отчего вы любите гуру? Так трудно найти настоящего учителя, потому что вы ищете необусловленную любовь, любовь без причины. Когда вы встречаете гуру, это любовь и только любовь, никаких желаний, никаких ожиданий. Если вы чего-то от него хотите, чего-то ожидаете, вы не можете быть частью его семьи. Вам нужно появиться перед ним во всей простоте и безыскусности ребенка.

Веру называют слепой, и так и кажется тем, кто отдал себя на откуп думанию. Люди приходят и говорят: "Наши родители спрашивают у нас: "Чего ты так с ума сходишь по этому Ошо? Совсем ненормальный, да?"

И те, кто спрашивают, правы. Эти люди действительно сумасшедшие. Человек, который разобрался с мирскими делами, действительно ненормальный. Этот человек обрел новую любовь, о которой не рассказать словами. И невозможно придумать причину для этой любви, даже если очень стараться.

Нанак говорит: только созерцание может спасти семью. Семья вырастает вокруг гуру, но когда такая семья становится сектой, все хорошее уходит. Пока это — семья, все иначе. Когда рождается Будда, тысячи людей собираются, чтобы стать его семьей. Если вас допускают в семью гуру, это — великое событие, потому что это означает, что вы вступаете в беспричинный мир, в необусловленную любовь.

Нанак окрасил своих последователей в свой цвет и погрузил их в свою сущность. Его ритм захватил их сердца, и они потеряли рассудок. Но Нанак ушел, и ушли за ним те, кто стал его семьей по собственной воле. То, что их дети тоже называют себя сикхами имеет совсем другое значение, потому что любовь, которую вы не выбрали сами, не может вас изменить. Выбрать Нанака — это революция, но вырасти среди сикхов и тоже называть себя сикхом, — в этом нет ничего особенного.

Мусульманин вырастает в мусульманском окружении, христианин — в христианском, то же самое происходит с сикхом, или с индуистом, или с джайном. Ваша секта или ваша религия предопределена вашим рождением, вашей культурой. А семья в том смысле, о котором говорю я, — это то, что вы выбрали сами. Религиозный человек всегда выбирает сам. Нерелигиозный человек — это сектант. Он слепо отождествляет себя с той религией, в которой он воспитан.

Вот вы по рождению джайн, или христианин, или индуист, — а как это возможно? По рождению вы получаете кровь, и плоть, и кости, — но не душу. У этой загадки нет решения.

Когда вы встречаете живого гуру, вы видите вокруг него свет, в котором он парит и приглашает других тоже парить в этом свете. Это энергия жизни, вокруг него все время что-то происходит. Когда гуру уходит из тела, и те, кто были с ним все это время, тоже покидают тела, их дети отождествляют себя с их религией, и называют себя сикхами, или христианами, буддистами, но истинного соприкосновения с верой у них нет

Вы должны четко понимать, что религия — это личный выбор каждого. Невозможно быть религиозным по рождению.

И двери созерцание открыло
К свободе, и семья теперь спасется.
Теперь искатель обретает гуру,
И тот поможет реку переплыть.
И нет нужды молить о подаянье.
И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Когда кристаллизуется созерцание, желания отпадают. Что есть мирское, как не бесконечный сбор подаяния? Понаблюдайте за собой; что вы делаете, когда вам что-нибудь нужно? Все двадцать четыре часа в сутки вы чего-то желаете, и протягиваете руку, как нищий. Вы и есть нищие, а Нанак говорит, что, когда вы станете созерцателями, вы перестанете побираться. Вспоминание делает вас королем, императором, оно освобождает вас от необходимости просить милостыню. Созерцание дает вам все и отодвигает вас за пределы всех желаний.

В созерцании вы достигаете Бога. Что еще вам искать? Когда вы достигли предела, дальше ничего нет. Когда вы достигли всего, что осталось желать? Вы достигли самадхи. Когда вы достигли всего, нет нужды больше просить.

И только созерцающий узнает,
как имя Безупречного звучит.

Есть пять министров и пять испытаний;
Почет и прибежище находят они у Его дверей;
Они украшают царский двор.
Внимание — гуру всех пяти.
И что бы ты ни говорил, прежде взвесь слова хорошенько,
На вере, рожденной из сострадания, зиждется мир.
Обрети покой и установи равновесие.
Всякий понявший становится истиной
И познает то бремя, что вера несет.
Миров существует — не счесть, а за их тьмами — другие несчетные тьмы.
Кто же способен их вес удержать?
Его волей возникли все твари земные
Но лишь немногие знают, как рассказать об этом.
Способен ли кто-то создать летопись этого таинства?
Сколь велика бы была она, будь написана,
Какая была бы в ней сила и мощь! Как прекрасен Его облик!
Как велико Его милосердие, — кто сможет постичь?
Единым словом Он создает бескрайний простор, —
Все горы и реки, живое и неживое.
Как мне помыслить об этом?
Что б ни придумал я, все будет мало!
Чтоб ты, Господь, ни пожелал, — то будет наилучшим для меня. —
Ты безличен, Ты всемогущ, — Ты, пребывающий в вечности!

Мир начинается там и тогда, где и когда кончается единое, и потому, естественно, что путешествие кончается, когда единое обретается вновь. И это единое, это одно можно обрести множеством способов, ибо разбито оно было на множество частей. Проходя через призму, солнечный луч распадается на семь частей, семь цветов, которые составляют спектр; сходным образом и бытие распадается на составные части.

Мир полон красок: цвета — неотъемлемый атрибут множественности. Цвет Бога — белый, цвет, в котором нет цвета. Все садханы — это лишь методики, приемы для того, чтобы отыскать единое во множестве, соединить части в неделимое, целостное. Индусы полагают, что единое распалось на две части: материю и дух. Если вы сумеете хотя бы на миг узреть одно в этих двух началах, то ваше странствие завершено.

Есть другая теория, согласно которой одно распалось на три части: истину, доброту и красоту. Если вы способны увидеть истину в красоте, или наоборот; если вы находите доброту в истине или в красоте; если вы хотя бы на миг увидите одно общее в этих трех частях, общее, в котором растворяться три части, и останется лишь Эк Омкар Сатнам, — то тогда вы достигли конца пути.

Нанак говорит, что одно разделилось на пять из-за пяти чувств. Если вы ищите и найдете единое в этих пяти, то вы станете сиддха — освобожденным. В конечном счете, не имеет значения, на сколько частей вы разделяете одно, потому что оно уже разделено на бесконечное число отдельных сущностей. Важно суметь раскрыть для себя нераздельное, совершенное целое в этих осколках.

У нас пять чувств, но за ними, объединяя их, стоит одно — медитация. Нет смысла перебирать бусины на четках, но если вы ухватитесь за нить, на которую они нанизаны, то обретете прибежище в Боге. Держаться за бусины — означает оставаться в мире повседневности; ухватиться за нитку, соединяющую бусины в четки, — достичь Бога.

У нас пять чувств, но кто стоит за этими пятью чувствами? Кто смотрит через ваши глаза, когда вы смотрите? Когда вы слушаете, осязаете, обоняете, едите, — кто есть тот, который переживает опыт восприятия, кто воспринимает? В центре всех чувств, объединяя их в одно целое, находится внимание, — отвечает Нанак.

Есть одна древняя притча о саньясине, которому его гуру повелел отправиться в царский дворец, сказав при этом: "Может быть, царь сумеет заставить тебя понять то, что я объяснить не в силах". У ученика были на сей счет сомнения, но он должен был выполнить волю гуру. Придя во дворец, он увидел, что залы ярко освещены, вино течет рекой, и девушки — танцовщицы скользят под звуки возбуждающей музыки. Он испытывал страшную неловкость, уверенный в том, что наверняка попал не по адресу; и попросил у царя разрешения удалиться, объяснив, что его поиск требует другого водительства. Как может помочь ему царь, который сам сбился с пути?

Царь сказал: "Я не сбился с пути, но ты поймешь это, если только побудешь здесь какое-то время. Смотреть извне бесполезно. Если ты возьмешь на себя труд заглянуть поглубже, то возможно, тебе удастся найти ключ. Твой гуру послал тебя ко мне отнюдь нес проста". Ключ уже спрятан внутри, и он — не в органах чувств.

Итак, царь уговорил саньясина переночевать во дворце. Ему отвели великолепную комнату, обставленную по последнему (тогдашнему) слову комфорта… вот только точнехонько над кроватью под потолком висел, на тонком шелковом шнуре, обнаженный меч. Всю ночь саньясин не сомкнул глаз, — ведь шнурок был столь ненадежным, что меч мог сорваться в любую секунду. Он был поражен этой жестокой шуткой.

Утром царь осведомился, хорошо ли спал гость. "О, просто прекрасно! — но без сарказма ответил саньясин, — просто лучше некуда, но что это за шутка с мечом, который болтался над моим изголовьем? Я глаз не мог сомкнуть: все мое внимание было приковано к клинку".

Царь ответил: "Точно также меч смерти висит над моей головой, постоянно напоминая о себе. Девушки танцуют, но мои мысли далеко от них; вино течет рекой, но мало мне в том радости; столы ломятся от изысканных блюд, но еда не доставляет мне удовольствия, ибо меч смерти всегда висит надо моей головой".

Пять чувств — это пять порталов, через которые мы вступаем в связь с внешним миром. Без них невозможна жизнь, но чем чаще и дальше мы выходим из них, тем больше мы удаляемся от самих себя. Дхияна, внимание, таиться за каждым из наших чувств. Как только какое-либо из чувств направляется вовне, через него вовне же устремляется и внимание. Вот почему, когда ваше внимание сосредоточено на какой — то одной форме восприятия, вы не замечаете всего остального. Дело в том, что мы познаем только посредством внимания. Например, вы сидите за пиршественным столом, а вам в ногу впилась колючка; боль невыносима, и вот уже еда лишается всякого вкуса, так как внимание полностью поглощено болью.

Другой пример: вам сообщили, что ваш дом загорелся, и у вас в голове только одна мысль, — как побыстрее добраться до него. Вокруг вас полно людей, но вы ничего не замечаете: ни проносящихся мимо людей, толкающих друг друга, толкающих вас, — ни даже тех, кого вы сами толкаете. Вам неинтересно ни что там выставлено в витринах магазинов, ни о чем говорят люди вокруг, ваши уши слушают все, но вы не слышите ничего; ваши руки прикасаются к другим людям, но вы ничего не ощущаете. Вы можете думать только о пожаре.

Без разума не может быть опыта восприятия; процесс восприятия полностью зависит от внимания. Только когда вы направляете ваше внимание в какой-либо из органов чувств, он обретает цель и энергию. Но если вы отключаете внимание от всех пяти чувств, то остается только одно, ибо все пять мгновенно исчезают. И это одно, это единое, — подлинная цель поиска. В этой сутре Нанак показывает нам, каким образом можно отвести внимание от всех пяти чувств.

Попробуем понять эти строки:

Есть пять министров и пять испытаний;
Почет и прибежище находят они у Его дверей;
Они украшают царский двор.
Внимание — гуру всех пяти

Дхияна, внимание, — это единый гуру всех пяти чувств. Если вы разбрасываетесь по всем пяти направлениям, то бесцельно блуждаете, но если вы "зацепитесь" за одно, то вы уцелели.

Глядя на женщину, размалывающую пшено, Кабир сказал: "Никто не сможет уцелеть, попав между двумя жерновами". Так Кабир хотел объяснить своим ученикам, что тот, кто попал между жерновами двойственности, будет стерт в прах и не сможет спастись.

На это сын Кабнра заметил: "Помимо жерновов в ручной мельнице есть еще кое-что — общая ось. Что, если кто-нибудь ухватиться за нее?"

Следующую строфу Кабир посвящает этой оси, говоря о том, что тот, кто находит в ней прибежище, тот, кто ищет спасения в том, чтобы ухватиться за ось мельницы, не будет перемолот жерновами.

Вы можете говорить "два", как Кабир или "пять", как Нанак, или "девять", или "бесконечно много", — каждый из множества извилистых путей ведет к одной и той же цели. Каждый из них единственный в своем роде. Способ Нанака заключается том, чтобы, например, во время еды осознавать свое внимание; полностью ощущать, переживать процесс: вот пища попала в рот, вот возникают различные вкусовые ощущения… Если вы будете вкушать еду со вниманием, то в конце концов ощутите, что вкус исчезает и остается одно лишь внимание. Внимание и наблюдение объединяются в будущее пламя, которое обращает вкус в пепел.

Любуясь красивым цветком, смотрите очень внимательно, и вы вскоре обнаружите, что цветок исчез, а внимание осталось. Цветок — это проходящий сон, внимание — вечная реальность.

Если вы смотрите на красивую женщину и не даете при этом потоку мыслей унести вас, то вскоре обнаружите, что она исчезла, — как линия, проведенная на водной глади, — и осталось лишь внимание. Если поддерживать таким образом сосредоточенность в каждом из пяти чувств, то образы, формы чувств растают, и в восприятии останется одно — лишенное формы. Как только человеку удается достичь подобной дхияны, она уже никогда не исчезнет.

Нанак говорил, что есть лишь один хозяин у всех пяти чувства, — это внимание. Все пять чувств, словно пять рек, несут свои воды в океан внимания.

Психологи также изучают этот феномен: глаза видят, уши слышат, руки осязают, нос обоняет; но ни глаза, ни уши, ни нос, ни руки не в состоянии функционировать сами по себе. Что же объединяет их всех?

Вот кто-то говорит: вы слушаете и смотрите одновременно. Но как вы можете быть уверены, что слушаете именно того, кого видите?

Зрение и слух отличаются друг от друга. Зрение указывает на то, что вы можете кого-то увидеть. Слух — что вы можете кого-то услышать. Но как вы можете соединить дна сигнала? Кто этот некто, кто объединяет два потока восприятия и сообщает нам, что они относятся к одному человеку?

Должна быть некая общая область, в которой объединяются все опыты чувственного восприятия: то, что, увидели глаза, то, что услышали уши, то, что обонял нос и то, что фокусирует внимание; именно оно определяет границы опыта.

В противном случае, жизнь превратилась бы в настоящий хаос: вы так бы и не смогли убедиться в том, что говорите именно с тем человеком, которого видите, обоняя запах, исходящий именно от него. Не будь одного, объединяющего пять, вы бы распались на кусочки. Все пять дорожек должны где-то пересекаться друг с другом, и это место — дхияна, внимание.

Нанак говорит, что внимание — это гуру всех пяти, которые суть его ученики; но вы возвели учеников в сан гуру, а о самом гуру позабыли. Вы сделали слуг господами, а об истинном господине не имеете не малейшего представления. Вы заботитесь о чувствах и не задумываетесь о внимании. Вы совершенно забыли о том, что чувства — это лишь поверхностное, периферийное продолжение внимания, и вам неизвестно, что находится в глубине.

Если вы хотите жить по-настоящему красиво, то не обращайте внимание на чувства, ибо они несовершенны и от них одни только хлопоты. Большинство людей являются рабами того или иного чувства. Одних сводит с ума вкус, — еда, еда, еда! — ни о чем другом они и думать не могут. Говорят, что император Нерон был чудовищным обжорой. Он ел не просто много раз в день, — он ел непрерывно. Рядом с ним все время были врачи, помогавшие ему облегчать желудок рвотой после каждой перемены блюд, после чего он снова набрасывался на еду.

Можно, конечно, просто считать Нерона сумасшедшим, но тем же безумием охвачены, в той или иной степени, все люди. Некоторые из них — наркоманы зрения, они одержимы потребностью созерцать красивые лица, красивые тела, даже если процесс для них мучителен. Они — рабы своих глаз, и они слепцы, потому что не глаза являются подлинным органом зрения. Глаза — это лишь окно.

Есть некто, кто смотрит из этого окна. Не спрашивайте об окне, спрашивайте о том, кто смотрит из него! Люди, одержимые стремлением ублажать слух и обоняние, или телесные ощущения, те, кто растворяется в музыке или осязании, — все они сходят с ума по своим чувствам, все они согласились считать своих рабов своими господами. Вместо этого стоит прислушаться ко внутреннему хозяину, господину всех чувств, ибо стоит ему удалиться, и все чувства становятся бесполезными.

В 1910 радже Бенареса удалили аппендицит. Поскольку раджа дал обет не принимать ничего, что приводит к потере сознания, то перед операцией он отказался от анестезии. Врачи оказались перед дилеммой: операция была абсолютно необходима, — а значит, и анестезия. Они пытались объяснить радже, что речь идет о вскрытии брюшной полости, но тот настаивал на том, чтобы ему позволили читать "Гиту" во время операции, и этого будет достаточно. Докторам пришлось сдаться, потому что дальнейшая отсрочка могла оказаться роковой. Всю операцию правитель читал священный текст, и, когда были наложены швы, ошеломленные хирурги спросили: не чувствовал ли он хоть какой-то боли? Раджа ответил: "Я был настолько погружен в мою "Гиту", что не замечал происходящего".

Вы замечаете нечто, когда вы думаете о нем, вы видите только то, что хотите видеть. Стоит вашему вниманию отвлечься, и все меняется. Вы не замечаете тех вещей, которых по- настоящему хотите избежать. Прогуливаясь по рынку, вы замечаете лишь то, что вас интересует: сапожник сосредоточится на изделиях из кожи, ювелир будет высматривать алмазы. Вы видите только те вещи, которые освещены вашим вниманием. Все остальное остается в темноте.

Настоящим, подлинным искусством жизни является искусство управления вниманием. Если вы движетесь по направлению к Богу, то мир потерян для вас; именно поэтому аскеты называют мир "майей", иллюзией. Однако "майя" не подразумевает небытия мира. Мир существует, да еще как, но аскеты — подвижники обнаружили, что, когда поток внимания направлен к Богу, то мир исчезает из поля восприятия. А в той области, где нет внимания, понятия бытия и небытия теряют смысл. Бытие рождается из акта восприятия. Оно исчезает, когда внимание переключается на что-то еще.

Аскеты говорят: "Бог — истина, мир — не-истина".

Означает ли это, что мир, который мы видим вокруг нас, в действительности не существует? Нет, он есть, он — здесь, с нами, но аскет больше не воспринимает его. Если вы жадны, то богатство для вас — реальность; как только жадность исчезает, сокровища становятся словно простая глина. Богатство не есть богатство само по себе, его делает таким лишь ваше внимание. Стоит вам это осознать хотя бы раз, и вы становитесь господином самому себе. Отыскав господина в себе, вы больше не слушаете своих собственных слуг, своих учеников: какой смысл спрашивать у тех, кто сам не знает? Теперь вы повинуетесь господу в самом себе.

Нанак говорит, что один, — дхияна, — является гуру всех пяти. В расхожем понимании дхияна означает внимание; на более глубоком уровне это — медитация. Медитация, ведущая к открытию господина, наставника внутри самого себя. Нет ничего более глубинного, более подлинного, чем медитация, так что поразмыслит е как следует, не позволяйте себе бездумных реплик по столь значительному поводу. Но таковы у ж люди, — они говорят о внимании и медитации, не имея непосредственного опыта. Людям, которые сами этого не испытали, нравится разговаривать на эти темы просто ради самого разговора, и тем привносят в вопрос страшную путаницу.

Мы здесь экспериментируем с сотнями различных техник медитаций. Ко мне однажды пришел человек и спросил: "Мне такой-то рассказал о медитации, — это то, чем вы занимаетесь? Вы называете это медитацией?" Я посоветовал ему спросить у своего друга, знает ли тот, что такое медитация, и, если знает, то поучиться у него. Дело ведь не в том, учитесь ли вы у меня или у кого-то еще; главное, чтобы вы научились медитировать. Этот человек пошел снова к своему другу, который сказал ему, что своего опыта медитаций у него не было, и он не знает, что такое медитация, но зато хорошо знает, чем медитация не является. То есть, не зная, что такое, он имел и был готов делиться своим мнением. Вот до чего доходит наша безответственность!

Нанак советует нам хорошенько взвешивать свои слова, перед тем, как говорить. Осознавайте все, что бы вы ни делали, говорите лишь о том, что знаете сами. Человечество сбилось с пути не из-за невежд, а из-за всезнающих и всепонимающих, которые на самом деле ничего не знают, но, тем не менее любят говорить и поучать других. Не осознавая, что и зачем они делают, эти люди — просто бедствие со своими мнениями и точками зрения.

Собрать дураков вокруг себя — дело нехитрое; надо только говорить и не останавливаться, несмотря ни на что. Через несколько дней вокруг вас соберется вполне внушительная толпа последователей, — ведь на свете всегда найдутся люди глупее вас. Все, что требуется, чтобы обзавестись учениками, — это чуть-чуть безумия, немного высокомерия и луженая глотка, — и люди к вам потянутся. По мере того, как они начнут концентрироваться вокруг вас, вам начнут приписывать всякие чудеса. Люди, пребывающие в полной тьме, никогда не видавшие света, попадутся на вашу удочку, стоит вам только заговорить о свете, потому что им почудится, что в вас несомненно что-то есть.

Кроме того, у людей очень развито воображение: все, что им хочется, чтобы произошло, они начинают представлять себе. Когда запускается игра воображения, возникают грезы. Если кто-то вообразил, что у него поднимается кундалини, он может увидеть свет, или цвета, и, когда подобное происходит, в свою очередь усиливается вера в человека, который провозгласил себя гуру. Вот почему на свете так много гуру.

Я знаю много таких гуру, не имеющих представления о медитации. Когда я встречаюсь с кем-то из них с глазу на глаз, все они задают один и тот же вопрос: "Как медитировать? Что такое медитация?" И ведь у них тысячи последователей!

Нанак говорит, что, беседуя о медитации, нужно тщательно взвешивать слова, потому что говорить на эту тему — это играть с огнем. Нет ничего более тонкого, и ничего более ценного, чем это: путь, ведущий из повседневного мира к Богу, высшему духовному началу. Это очень узкий и хрупкий путь, и нужно как следует поразмыслить, прежде чем решиться сказать хоть что-нибудь на эту тему.

В любом случае, ответьте сначала на вопрос: "Знаю ли я это сам? Есть ли у меня личный опыт?" Если бы все люди на свете дали бы обет говорить только о том, что они знают, то всем обманам и заблуждениям тут же пришел бы конец. Если человек готов признать свое невежество и осознает, что у него нет права судить о том, что он не знает, то жизнь становиться простой и ясной, и становится нетрудно осознать истину.

Но на свете столько лжи и обмана, существует целая сеть фальшивых гуру, так что вам не удастся найти сатгуру — совершенного мастера. Вам не встретиться с настоящим Нанаком, потому что существует множество обманщиков, выдающих себя за гуру. И нет критерия, который бы помог вам отличить подлинного от ложного.

Вот почему Нанак учит нас очень тщательно выбирать слова и говорить только о том, что мы познали сами, через личный опыт. Не играйте с чужими жизнями. Именно это и происходит, когда вы учите других тому, что не познали сами. Нет греха более тяжкого, чем сбить другого с пути познания. Кража, убийство, обман — ничто не сравнимо с этим. Обкрадывая, вы всего лишь лишаете жертву каких-либо земных, рукотворных ценностей, что, практически, не имеет последствий. Убивая, вы лишаете человека тела, но телесных оболочек всегда в достатке; опять-таки, это лишь кража бренного тела, но не атмана. Обманывая, чего вы добиваетесь? Удовлетворения жалкой, ничтожной корысти, — и ничего больше.

Но если вы выдаете себя за гуру и ведете своих учеников по путям, о которых вы не имеете ни малейшего представления, вы рискуете обречь их на блуждание в бесконечной череде перерождений. Нет более обмана, чем этот, и нет греха отвратительней! Нет грешника более великого, нежели невежественный гуру.

Помните: человек, странствуя от гуру к гуру и находя их всех недостойными, может поколебаться в вере и утратить надежду. У него возникает ощущение, что вся религия, — это не что иное, как надувательство и лицемерие. Когда девяносто девять из ста оказываются лицемерами, то как поверить, даже если сотый окажется искренним? Даже встретив сатгуру, подобного Нанаку, такой человек будет очень осторожен, подозревая, что вновь столкнулся с обманом.

Именно засилье лже-гуру, (а не развитие, как принято думать, науки и идеи философов- скептиков) является основной причиной распространения атеизма. Людей в наше время невозможно убедить в том, что подлинные мастера существуют. Заодно они перестали верить и в существование Бога.

Ведь если гуру — поддельные, то как Бог может быть настоящим? Их Бог, их методы и их практики — лишь способы эксплуатации доверчивых людей; таков печальный опыт многих духовных искателей, хороших людей, которых безнадежно запутали.

Вот почему Нанак убеждает говорить, лишь хорошенько поразмыслив, нот почему это все равно, что играть с огнем, все равно, что играть, ставя на кон чужие жизни. Тщательно взвешивайте слова — или храните молчание.

И что бы ты ни говорил, прежде взвесь слова хорошенько,
Ибо деяний действующего невозможно оценить.

Кто и что может сказать о Боге? У него нет ни начала, ни конца, ни границ. Лучше, что тут можно сделать — это промолчать о Нем. Что вы можете сказать о Нем? Что вы сможете — и вам есть о чем, — сказать о медитации? Если да, то хорошенько подумайте, что и как говорить.

Медитацию следует понимать как метод познания, и Бог, параматма, есть вершина опыта, высшее знание. Возможно, вам удастся сказать что-то о пути, если вы прошли его, но ничего — о цели, которая лишена границ и очертаний. Я не могу сказать вам, что есть Бог, но я наверняка смогу рассказать вам, как я достиг Его; о пути говорить можно.

Будда сказал, что будда может лишь намекнуть и показать путь, — и ничего больше. Нанак повторял раз за разом: я — всего лишь врач, прописывающий лекарство. О здоровье я ничего не знаю. Умение врача сводится к лечению конкретных заболеваний; ого лекарство врачует недуг, но он ничего не знает о здоровье, о состоянии благополучия, которое наполняет все существо радостью и благодарностью, когда болезнь исчезает, — об этом врач ничего не знает!

О Боге можно рассуждать лишь в негативных терминах. Все, что мы можем сказать, это, что Он "не то… и не то…" Как только вы скажете: "Он есть то, "вы загоняете Его в рамки, потому что определить — это значит ограничить. А безграничное ограничить нельзя. Вот почему, говорит Нанак, о Боге ничего сказать нельзя, так что лучше хранить о Нем молчание.

Но нигде в мире не найдете людей, которые способны молчать о Боге. Более того, это постоянная тема для жарких дискуссий. Организовываются семинары и диспуты, на которых пандиты спорят о том, есть ли Бог или Его нет. Деловито погружаясь в дебри аргументации, все, похоже забывают о том, что бытие Бога нельзя ни подтвердить, ни, тем более, опровергнуть. Можно познать Бога, можно жить в Боге, можно стать Богом, — но нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть Бога.

Как вы докажете, что Он есть? Любое "доказательство о Боге" ошибочно, — оно нелепо и бьет мимо цели. А как вы докажете обратное? Доказательства Его небытия столь же нелепы и несостоятельны. Все, что вы в состоянии сказать о Нем, оказывается до абсурдного несостоятельным, потому что Бог — это всеобщность, целостность. Вся безграничная ширь земных просторов и бесконечность окружающей вселенной соотносима с этим простым словом "Бог", Бог — это не персонаж, восседающий где-то там в небесах; Бог — это опыт погруженности, омовения божественным, растворения в нем, Бог — это состояние, когда вас больше нет, и, в то же время, вы существуете, как никогда прежде.

Это странное и чудесное противоречие: с одной стороны, вы полностью исчезаете, а с другой — вы достигаете идеальной целостности, вы — высшее совершенство! Итак. Бог — это не личность, не идея, не гипотеза. Бог — это опыт, высшее переживание! Переживание настолько сильное, что вы втягиваетесь в него и растворяетесь в нем так, что некому возвращаться и не о чем говорить.

Вот почему, говорит Нанак, о Нем ничего не может быть сказано. Что-то еще можно сказать о медитации, — но только если вы имеете личный опыт и с величайшей осторожностью. Возьмите себе за правило говорить только о том, что сами знаете, и это нехитрое правило преобразит вашу жизнь. Забудьте обо всех остальных; подумайте о себе и не отступайте от этого правила.

Мы любим преувеличивать. Образно говоря, стоит нам узнать с дюйм чего-нибудь, а уж мы выдаем милю информации! Познав крупицу, мы обсуждаем гору.

Гиперболизация — естественное состояние нашего разума, так как "эго" буквально упивается преувеличениями.

Однажды мулла Насреддин потерял сознание прямо на улице. Его отвезли в больницу; и уже положили на операционный стол, когда в его кармане нашли записку, написанную крупными буквами: "Я страдаю эпилепсией. Пожалуйста, не надо оперировать меня по поводу аппендицита. Аппендикс мне уже несколько раз удаляли!"

Разум выдумывает с великим пылом и усердием. Он получает невероятное удовольствие от этого! Немножко знаний, и разум берется за работу, добавляет цвет и аромат, и чем больше красок, тем фальшивей становятся ваши знания, и так до тех пор, пока суть не теряется окончательно и остаются одни лишь краски.

Всегда говорите меньше, чем знаете, и вы никому не причините вреда. Опасайтесь тяги к преувеличению! Это правило относится не только к теме Бога, но и к медитации и теме жизни в целом. Ибо бытие, жизнь необъятна; чтобы вы ни знали о ней, это — бесконечно малая частица, не дающая вам никакого права судить.

Допустим, вы — владелец магазина. Ваш магазин — это все, что вы знаете о жизни, но в мире существует бесконечно большое число образов жизни. Вы не знаете жизни во всем ее многообразии. На свете есть многие тысячи магазинов, торгующих тысячами всяких товаров, вы же имели дело только с одним видом товаров. Даже на своем уровне вы можете утверждать, что знаете лишь одно конкретное направление в торговле, а из миллионов покупателей вам известны лишь несколько десятков, которые ходят к вам. Так что, в конечном счете, ваши знания — лишь крупица.

Ньютон сказал: "Люди считают, что я знаю много. Сам же я полагаю, что то, что мне удалось постичь, сравнимо с песчинкой на морском берегу. Мое знание — песчинка, в то время как мое неведение — весь остальной песок на берегу!"

Направляйте ваше внимание на то, что вы не знаете, на то, что предстоит познать. Это сделает вас смиренными; сосредоточенность же на том, что вам известно, напротив, преисполнит вас гордыни и укрепит ваше "эго". Всякий раз сосредотачивайтесь на том, что еще предстоит узнать, предстоит пережить. И тогда вы осознаете всю бесцельность подсчета того, что вам уже известно, ведь полученный объект окажется бесконечно малым в сравнении!

Вот почему Сократ говорит: "Когда мудрый постигает высшее знание, он обнаруживает, что осталось постичь еще одну вещь — он ничего не знает!" Вот отличительная черта мудреца: он знает, что ничего не знает.

Вот почему Нанак говорит нам оставаться в отведенных нам пределах, быть простыми, быть смиренными. Говорите только о том, что знаете, а когда разговор заходит о Боге, — храните молчание! Ибо что вы можете сказать о Нем?

Максимум, на что вы будете способны, будет чем-то вроде сплетни. Может ли муравей рассуждать об океане? Кто вы такой, чтобы доказывать факт Его бытия или небытия? Кто назначил вас судьей? Неужели ваши аргументы окажутся решающимися в судьбе Бога?

Кешав Чандра однажды нанес визит Рамакришне с тем, чтобы поспорить с ним о существовании Бога. Он выдвинул массу изощренных аргументов в пользу того, что Бога нет. И пока Рамакришна слушал, сердце его переполнялось радостью. Под руку он обнял Кешаву Чондру и сказал: "Вы были очень добры, решив приехать ко мне, простому селянину. Ни разу до этого я не встречался со столь великолепным интеллектом, и, глядя на вас, я теперь окончательно уверовал, ибо не может быть более убедительного доказательства того, что Бог есть. Как мог цветок, подобный вам, расцвести иначе, как не по Его воле?"

Кешав Чандра приехал с одной — единственной целью — доказать, что Бога нет. Его аргументы были яркими и убедительными, логические ходы — безупречными. Такой гений — мыслитель рождается лишь раз в тысячелетие. Возразить такому оппоненту было бы очень трудно, да Рамакришна и не выдвигает ни одного контраргумента. При виде Кешав Чандры он настолько преисполнился любовью и ликованием, он настолько искренне убедился в том, что Бог есть, что Кешав Чандра был обезоружен этим чистым экстазом. Рамакришна сказал ему: "То, что вы существуете, доказывает, что мир — не чисто материальное явление. Если возможна подобная работа интеллекта, если мышление может быть настолько изощренным, то, значит, этот мир не есть одна лишь материя; он не может быть бездушен, подобно камню; в нем, несомненно, таится разум. Для меня само ваше существование доказывает, что Бог есть".

Вернувшись домой, Кешав Чандра записал в дневнике, что был побежден в этом диспуте. Трудно переспорить верующего человека, который не выдвигает никаких аргументов. Верх можно взять лишь над тем, кто возражает или утверждает, — нужно просто быть лучшим спорщиком и более искусным оратором.

Верующий, религиозный человек, отказываясь соперничать с вами, тем самым лишает почвы любую дискуссию. Он говорит: "Я верю в Бога. У меня есть вера в Нею. У меня нет никаких мнений или суждений о Нем. Бог — это не моя мысль, но мое ощущение. Бог в моем сердце, а не в моей голове. А сердце хранит молчание". Верующий человек всегда молчит, когда его спрашивают о Боге. Спросите его о медитации, и он ответит, но говорить будет только о том, что узнал на личном опыте.

В древности люди были более честны и откровенны. Есть прекрасная история из жизни Будды, о его поиске истины. Шесть лет Будда странствовал от гуру к гуру. Обучившись у одного из них всему, он отправлялся к другому. И вот настал день, когда Будда постиг все, что знали все гуру на свете. Он обратился к последнему из своих наставников: "Что мне теперь делать?"

"Я обучил тебя всему, — что знаю, ответил гуру. — Тебе придется поискать другого наставника".

Последнего гуру Будды звали Алар-Калам. Когда Будда уходил от него, Алар-Калам сказал: "Я открыл тебе все, что мне удалось узнать самому, больше мне нечего тебе дать. Иди же и ищи того, кто укажет тебе путь дальше, но не забудь поделиться со мной тем новым, что узнаешь!"

Честность была неотъемлемым свойством людей прошлого, потому-то столь многим из них удалось обрести мудрость. Кого в сегодняшнем мире волнует честность? Если вы умеете производить впечатление, то уже неважно, знаете ли вы то, о чем говорите, или нет, — люди все равно к вам потянутся. Все зависит от того, сумеете ли вы себя разрекламировать, точь-в-точь как любой другой потребительский товар. Если рекламная компания удалась, если вы сумели разбудить в людях страсть и алчность, то вы просто обречены на успех и огромную клиентуру. Легче легкого стать таким гуру!

Поэтому Нанак и учит быть осторожным, говоря о медитации, на вере зиждется мир. Всего лишь двумя-тремя верными или ошибочными суждениями вы можете перевернуть жизнь тысячам людей; при том неверные суждения могут сбить с пути на тысячи будущих воплощений. Вера — это не какой-то пустяк, это — основа вашей жизни, опора всего бытия. Говорите о религии только то, что по-настоящему знаете. Обрести ложное понимание веры означает утрату всего, что является основой жизни. На вере зиждется мир, а зарождается она из милосердия и сострадания, и является балансом бытия.

Позвольте этим двум строкам достичь самых глубин вашей души:

На вере, рожденной из сострадания, зиждется мир.
Обрети покой и установи равновесие.

Религия — это основа всей жизни, всего бытия. Без нее бытие утрачивает внутренние связи; мир распадается на части. Это — фундамент, на котором стоит мироздание Все остальное в мире можно уподобить различным строительным материалам, — кирпичу, цементу, раствору… Вера — это основа, неотъемлемое качество нашей природы. В самой природе огня — согревать, давать тепло; без тепла огонь немыслим. В природе солнца — испускать свет; если оно не светит, то оно уже не солнце, ибо оно утратило свое прирожденное качество, свою дхарму.

Иисус часто повторял: если соль утратит свое качество, свой соленый вкус, как вы сможете вернуть его? Это невозможно. Любая вещь, утратив свое внутренне присущее качество, перестает быть самой собой.

Солнце — это солнце, поэтому оно светит; огонь — это огонь, потому что он греет. А человек — это человек, потому что он медитирует, — такова его природа! Утративший способность, качество медитации, остается человеком только по названию. Сохраняя человеческий облик, он, по сути, становится животным. Потому что живет, как животное. Мы никогда не ругаем животных за то, что они живут согласно своей природе. Браня собаку, мы не говорим ей, что она ведет себя по-собачьи — это бессмысленно. Но вот, попрекая других людей, мы часто говорим, например, "не веди себя по-свински!"

Говорить так мы можем лишь потому, что человек не является подлинным, настоящим человеком, если он не утвердился в медитации, в своей изначальной сути. Будда, Кабир, Нанак — это настоящие люди. Но основная масса человечества пала так низко, что >тих особых — настоящих — людей мы называем аватара, воплощенными. Конечно же, мы не воспринимаем их как людей, потому что, если они лишь люди, то тогда кто же мы? Чтобы считать себя людьми, мы должны поставить их на ступеньку выше нас, почитать их божественным воплощениями. Это решает нашу проблему: они — богоподобны (да что там, просто боги!), а мы — люди. Но мы — ненастоящие люди.

Манушья означает "человек". Корень слова — мана, что означает "разум". Вникнем в смысл этих слов. Когда вы по-настоящему глубоко погружаетесь в медитацию, вы становитесь манушья, потому что внимание и сознание как высшее состояние разума является неотъемлемым качеством человека. Когда вы реализуете потенциал своего сознания, вы обнаруживаете что это — портал, ведущий в сознание всего бытия. Таким образом, единственным способом для человека достичь Бога — это достичь глубочайшего базиса своего существования.

На вере, рожденной из сострадания, зиждется мир.
Обрети покой и установи равновесие.

Религия — это опора, суть, основание всей вашей жизни. Она — дитя сострадания. Обретите покой, и установится равновесие.

Сострадание и внутренний покой — это два очень ценных слова, потому что вся жизнь духовного искателя заключается в них. Покой внутри и сострадание вовне уравновешивают друг друга на чашах весов. Будьте всегда удовлетворены своим внутренним миром, и всегда сострадайте другим людям, но никогда не делайте наоборот: не стремитесь к балансу и покою в отношениях с другими, и не сострадайте самому себе. Обычно мы именно так и поступаем: видим на улице нищего, умирающего от голода, и говорим: "Жизнь есть жизнь, — нужно принимать ее такой, какая она есть". Пусть нас учили, Что внутренняя уравновешенность означает удовлетворенность окружающим нас, как данностью, — что ж, надо переучиваться: уравновешенность, удовлетворенность должна быть тем, что человек имеет сам, но к окружающим следует быть сострадательным. Опять-таки, если я знаю, что я нахожусь там, где мне и следует быть, и нет необходимости менять что-либо, что мне довольно той судьбы, которая мне уготована, — тогда я доволен собой таким, каков я есть.

Ну, а за неудовлетворенностью, отставая от нее лишь на шаг, следует беспокойство и волнения: когда мне кажется, что все вокруг меня не такое, как мне хотелось бы, что я не тот, кем мне следует быть; что я не получил того, что я достоин получить; что, судя по всему, Бог мною недоволен; что по отношению ко мне допущена какая — то несправедливость, что я определенно заслуживаю большей благодарности, большей славы, больших денег… как только в вашем сознании появляются подобные мысли, вы начинаете ощущать нехватку вещей в окружающем мире и беспокойство в душе. Ваш разум сосредоточивается только на том, чего вам не хватает и замечает только беды и огорчения.

Когда вы удовлетворены тем, что вы есть, то вы начинаете ощущать и замечать все, что у вас есть. А когда вы начнете осознавать, как многое к Нему, тому, кто одаривает вас так щедро, и подумаете: "Разве я заслужил все это!"

Удовлетворенность собой и сострадание к другим. Делайте все, что в наших силах (и сверх того) ради других; одаривайте других; одаривайте их счастьем и покоем, и не расстраивайтесь, если они не могут принять вашего дара. Делайте все, что можете, и не корите себя, если не получается, — сохраняйте удовлетворенность собой.

Но вместо этого мы сочувствуем себе и вполне удовлетворены положением других людей. Эта тенденция очень распространена в Индии, и именно она послужила причиной ее падения; именно из-за этого Индия — страна нищих, больных и несчастных. Ее ни проблемы у других, то мы говорим: "На все воля Божья!" Но если проблемы у нас, то мы никак не готовы считать их проявлением Божьей воли, и сражаемся до полного поражения.

Эгоизм и самолюбование заставляют нас думать: "Да будет воля Твоя!., до тех пор, пока Ты делаешь меня богатым, а других — бедными. Пусть свершится то, что нам на роду написано, — при условии, что я буду господином, а остальные — рабами". У нас не остается жалости к обездоленным, так как всю эмоциональную энергию мы тратим на сострадание к себе.

Слово "сострадание" и "удовлетворенность" сами по себе бесценны; но стоит поменять их точки приложения, и они становятся опасными. Если мы удовлетворены своей судьбой, то мы можем наслаждаться покоем и безмятежностью в жизни; мы становимся свершенными. Если мы способны быть сострадательными и помогаем другим, то с лица Земли исчезнут нищета и страдания. Доброта и сострадание преобразуются в потребность служения другим, и наполняют вас молитвой и благоговением, потому что это потребность становится путем, ведущим к Богу.

Если вы добры к другим, но недовольны собой, то кончите социальным работником, но не станете верующим человеком. Если вы довольны собой, но не сострадаете другим, вы превращаетесь в потерянного для жизни аскета. Потеряв все драгоценное и значимое в жизни, такие люди бегут в джунгли. Они преуспели в поисках собственного счастья, но они — сверхэгоисты. Если вы посмотрите кому-либо из них в глаза, то не увидите ни одной искорки жалости; ответом вам будет лишь безжалостный взгляд.

Спросите джайнского монаха, занятого самосовершенствованием: "Как насчет доброты и сочувствия к окружающим?" Ответом будет: "Мы все пожинаем плоды наших деяний. Что я могу тут поделать?" Его садхана несовершенна, несбалансированна, так как он культивирует удовлетворенность собой.

Посмотрите на миссионера-христианина: он культивирует сострадание и доброту: его не пугают ни джунгли, ни адивази — племя лесных дикарей, которым он служит с таким фанатичным рвением; он не брезгует работой. Но самим собой он не удовлетворен.

Все эти люди несовершенны, неполны: у миссионера — христианина есть сострадание, у джайнского аскета — внутренний покой; но у обоих нет равновесия. Если одна чаша весов перевешивает другую, — то инструмент бытия невозможно настроить на резонанс с божественной мелодией.

Нанак так говорит:
Обрети покой и установи равновесие.
Всякий понявший становиться истиной
И познает то бремя, что вера несет

Воплотивший в себе и сострадание, и внутренний покой, — в правильной пропорции и с правильными точками приложения, — достигает высшего познания жизни. Он узнает, что такое вера; он становится воплощенной истиной. Вот идеал: удовлетворенность внутри и сострадание вовне; медитация внутри, любовь и доброта вовне.

Будда описывает похожий идеал, используя слова "сострадание" и "мудрость": мудрость — внутри, сострадание — вовне. До тех пор, пока не появится и то, и другое, любое знание, любой опыт могут быть только фальшивыми. Отсутствие одного из компонентов делает знание незавершенным.

Одними благодеяниями вы ничего не достигнете: нужно кое-что изменить и в себе. Сколько трудов вы ни положили на служение больным и отверженным, вы ничего не достигнете, если не будете культивировать самосозерцание и вспоминание. Не найдя Единого, стоящего за пятью чувствами, вы сами остаетесь ущербной личностью. Также как человеку нужны две ноги для ходьбы, а птице — два крыла для полета, как требуется два глаза, чтобы получить целостную картину окружающего мира, точно также вам потребуется два крыла для самого важного путешествия. Нанак называет эти два крыла состраданием и удовлетворенностью.

И познает то бремя, что вера несет.
Миров существует — не счесть, а за их тьмами — другие несчетные тьмы
Кто же способен их вес удержать?

Ученые полагают, что, в пределах наблюдаемой Вселенной существует как минимум пятьдесят тысяч обитаемых миров, и кто знает, сколько их еще за этими пределами? То есть возможно, что жизнь существует не только на этой планете, но и на десятках тысяч других. Как вы сможете вместить это величественное полотно бытия в тесные рамки своего разума? Придется обойтись без него.

Как только разум затихает, то все окна распахиваются, и вы оказываетесь под открытым небом. Затем вы начинаете воспринимать всю необъятность бытия, его бесконечность.

И вот, когда до вас доходит все восхитительное величие бытия, вы начинаете недоумевать; почему вы до сих пор были поглощены всякими ничтожными пустяками: кто-то вас оскорбил, кто-то вас ударил, вы занозили пятку или голова у вас разболелась, — вот из таких эпизодов и состояла вся ваша жизнь! Величие бытия пребывает с вами и вокруг вас всегда и повсюду, но вы поглощены пустяками. У вас вышла осечка в калькуляции неизмеримые сокровища дождем сыпались вокруг вас, а вы тем временем считали черепки.

Миров существует — не счесть, а за их тьмами — другие несчетные тьмы.
Кто же способен их вес удержать?
Его волей возникли все твари земные
Но немногие знают, как рассказать об этом.
Способен ли кто — то создать летопись этого таинства?
Сколь велика бы была она, будь написана,
Какая была бы в ней сила и мощь! Как прекрасен Его облик!
Как велико Его милосердие, — кто сможет постичь?
Единым словом Он создает бескрайний простор, —
Все горы и реки, живое и неживое.
Как мне помыслить об этом?
Что б ни придумал я, все будет мало!
Чтоб ты, Господь, ни пожелал, все то будет наилучшим для меня
Ты безличен, Ты всемогущ, — Ты, пребывающий в вечности!

Стоит вам отступить на шаг от ваших ничтожных дел, как вы увидите свое теперешнее состояние. Это как если бы на улице шел дождь из рубинов с алмазами, а вы бы сидели дома, запершись и захлопнув ставни; сидели бы, прижимая к груди самое ценное из своего скарба, боясь, что вы его потеряете.

В какой точке потока ваших мыслей вы сейчас находитесь? Что привлекает ваше внимание? Какие диалоги и споры идут сейчас в вашей душе? Стоит вам сосредоточиться на этих вопросах, и вы осознаете, что все вышеперечисленное было настолько тривиальным и пустяковым, что на это вообще не стоило обращать внимание, но именно на это вы и потратили всю вашу жизнь.

И вот Нанак говорит: когда ум отставлен в сторону, когда вы в состоянии не-ума и в вашей душе начинается вибрировать звук Омкар, то вы начинаете осознавать в» е величие, всю необъятность бытия; вы наблюдаете бесконечность жизни, нескончаемый поток нектара, безграничную красоту и неизмеримую силу, не имеющую ни начала, ни конца. Все это вы видите, входя в Его чертоги. И тут вы понимаете, что ни разу до этого не могли ни представить всю громадности бытия, ни ощутить, сколь чудесен его вкус. Увы, как же глупы все мы, своей суетой лишающие себя каких-либо шансов на встречу с реальностью!

Нанак говорит: "Как мне помыслить об этом?" Тут нужно просто стоять ошеломленно созерцая чудеса вокруг. Проблема в том, что мы смотрим только вниз, ни раз;, не поднимая взгляд от гальки и камушков у себя под ногами.

Можем ли мы постичь бытие разумом? Принеси я себя в жертву хоть тысячу раз, это все равно будет лишь пустыми жестом. Как мне отплатить, Создатель, за бесконечное, вечно меняющееся, разнообразие мира, за нектар, непрерывно изливающийся на всю Вселенную? Невозможно, невозможно, принеси я себя в жертву хоть пять тысяч раз! Подобное чувство благоговения и благодарности и есть настоящая молитва.

Бесценны слова Нанака, обращенные к Богу: "Чтоб ты, Господь, ни пожелал, — то будет наилучшим для меня". Да будет воля Твоя! В такие минуты все ваши страсти и желания отпадают от вас, и в вашей душе звучит только одна молитва: "О Господи, не исполняй моих желаний: пусть исполнится одна лишь Твоя воля!" Ибо все, что вы можете возжелать, оказывается, в конечном счете, вредным и ненужным. Дети всегда тянуться у дурацким игрушкам; взрослые — алчут ненужных вещей.

А потом вы скажете Ему: "Господи, не осуществи моих помыслов, ибо лишь Твой промысел для меня — наилучший. Кто я такой, чтобы решать, чему следует быть а чему — нет? Воля Твоя — наилучшая, какова бы она ни была, отныне и вовеки веков".

Бог существует всегда. Это я существую в одни отрезки времени и Ht существую в другие. Мое бытие подобно пузырьку в воде. Он — океан, а я — волна. Так о чем же может просить волна? Она живет лишь миг, так могут ли ее желания быть реальными? Последние слова Иисуса были поистине бесценными: "Да будет воля Твоя, Господи!"

Чтоб ты, Господь, ни пожелал, — то будет наилучшим для меня.
Ты безличен, Ты всемогущ — Ты, пребывающий в вечности!

Даже в душе Иисуса поднялась уродливая голова сомнения, когда он был распят на кресте. В то самое время, когда вбивали гвозди в его руки и ноги, в то время, когда заструилась кровь, — был один миг, очень ценный, потому что он показывает, насколько слаб человек. Все, что есть в человеке человеческого, продемонстрировало, через Иисуса, свою полную беспомощность. Иисусу сказал в тот момент: "Что Ты мне показываешь? Что Ты творишь со мной, о Господи?"

Разумеется, Иисус не усомнился в Боге, но все-таки некий намек на сомнение в этом вопросе есть. Он задает очень личный вопрос: "Что Ты этим хочешь показать мне?" — и сомнение прячется за этим вопросом. Одно ясно: Иисуса в тот момент не радовало происходящее. Его не радовал крест, не веселили впивающиеся в тело гвозди. Случилось то, что не должно было случиться.

[страницы 155–158 в скане отсутствуют]

Не счесть способов имя Его повторять преданными устами,
Не счесть способов поклоняться Ему, очищаться.
И бессчетны писанья, повторяемые бессчетными языками,
И бесчисленны йоги пути, что наш ум избавляют от страсти,
И стремящиеся добродетель и мудрость Его постигнуть.
Добродетельным нет числа и числа нет щедрым.
Нет числа храбрецам, Его ради рискующим жизнью,
И дающим молчанья обет, и Ему в медитации верным.
Нанак так говорит: "Как же мне восхвалять Его благость?
Моя жертва любая достойной быть Бога не может!
Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.
Всемогущ, не имеющий формы, вовек непреложен!"

Нет числа бестолковым невеждам, нет счета незрячим слепцам,
И воров с подлецами бесчисленных не перечислить,
И тиранов, что силою правят, пока не уйдут к праотцам,
И убийц, промышляющих только кровавым убийством,
Не счесть грешников, что непрестанно грешат,
И лжецов, что без лжи бы прожили едва ли,
Не счесть варваров, что лишь отбросы едят,
И придир, помышляющих лишь о скандале —
Вот что думает Нанак про низость людскую и гадость.
"Моя жертва любая достойной быть Бога не может!
Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.
Всемогущ, не имеющий формы, вовек непреложен!"

Нет числа и Твоим именам, и местам обитанья,
И бессчетным мирам, которых никто не достигнет.
Что сбиваться со счету, лишь отягощая сознанье?
Через буквы является имя, молитвы приходят.
Буквы носят все знанья, все гимны, что к Богу взлетают,
И на буквах вся письменность зиждется, устное слово,
И события все через буквы судьбу обретают.
Судьбы все предначертаны,
Автор судьбою не скован —
Все творенье есть имя Его —
И нет места иного.
Нанак так говорит: "Как же мне восхвалять Его благость?
Моя жертва любая достойной быть Бога не может!
Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.
Всемогущ, не имеющий формы, вовек непреложен!"

[страницы 155–158 в скане отсутствуют]

Индусы утверждают, что Господь уже единожды ниспослал Веды. И нет нужды в новом писании, поскольку Всевышний, в отличие от человека, не совершает ошибок и содеянное Им не нуждается в улучшении. Он являет собой абсолютное знание, и Веды — Его единственные подлинные слова, следовательно, все прочие писания ложны. Господь уже единожды дал Свой завет, и все последующие писания служат лишь обманом человечества. Однако христиане и магометане утверждают, что вселенная претерпевает непрестанные изменения, и поскольку меняется человек, меняться должен и Бог. Заветы меняются в силу изменения ситуации. И верить, стало быть, надлежит новому, а не устаревшему.

Кому же вы будете внимать? Кому поверите? В конечном итоге вы остаетесь один на один с собственным пониманием. Вы заплутали, вы стоите среди полной неразберихи, и ваши ноги дрожат…

Человек обратился к атеизму, поскольку стало неизмеримо сложнее во что бы то ни было верить. Необходимо отыскать некий путь, который позволил бы простому, неискушенному человеку обрести веру и снова стать теистом. Если даже великие философы не сумели сделать выбор, что уж и говорить о простом человеке? У него нет ни средств, ни времени, и он не вооружен рассудительностью и логикой. Какой же ему избрать путь и как это сделать?

Нанак предлагает бесценный выход: бесполезно бродить по этим бесчисленным путям, и единственное известное мне решение таково:

Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.

Следовательно, сам я живу всецело для Твоего удовольствия. Я не могу самостоятельно совершать выбор в силу своего невежества и тьмы, в которой пребываю — я слепец. Я абсолютно лишен силы, необходимой для начала поиска. Я лишен критерия аутентичности собственного пути. Что делать мне? Я припадаю к ногам Твоим — и да свершится воля Твоя.

И да будет воля Твоя: я сижу, послушный Твоей воле; и стою, послушный Твоей воле; на все, что я делаю воля Твоя. Я абсолютно не привношу в это себя сам. Заставишь меня скитаться, пущусь в скитания; заставишь достигнуть конечной цели, — и на то да будет воля Твоя. Я не стану сетовать на скитания, не стану и гордиться достижением цели, ведь на все Твоя воля. Не я буду решать. Именно это имеет в виду Кришна, обращаясь к Арджуне словами Гиты: "Сложи с себя все религиозные обязанности и предай себя мне". Слова эти сказаны от имени Всевышнего.

Нанак же говорит устами стремящегося так: для меня всего лучше то, что радует Бога. Путь, избранный для меня Тобою, станет моим. Спасусь ли я, — на то Твоя воля. Я не стану заботиться о выборе, веди же меня, куда Тебе угодно. Если Тебе угодно, чтобы я блуждал, блуждания станут моим путем. Если Тебе угодно, чтобы я пребывал во мраке, мрак станет для меня светом. Если Ты день превратишь в ночь, он станет ночью для меня. Тебе выбирать мой путь, не мне, о Господь!

Это очень и очень сложно, поскольку ваше "эго" будет вмешиваться снова и снова, а ум — назойливо интересоваться, что же все-таки происходит. Ужели Бог совершил ошибку? Не ошибся ли я, поверив Ему до конца? Пока все в порядке, вы будете относиться к Богу с доверием, когда же действительность станет расходиться с вашими желаниями, возникнут проблемы. И это будет истинное время практических испытаний.

К примеру, идя по пути, усыпанному цветами, вы, вторя Нанаку, будете восклицать: "Твоя воля есть и моя воля". Однако когда ввергнутый в пучину страданий, вы будете встречать на своем пути одни оскорбления и провалы, наступит истинное время испытания вашей веры на практике. Охваченный тоской и болью, вы также должны вторить Нанаку: "Тебе выбирать мой путь, не мне, о Господь! Я рад всему, что Ты выберешь для меня!" В тоске и страдании равно принимайте то, что Он вам дает.

Однако подобное приятие не должно являть собой шоу наигранного удовлетворения. Не забывайте, что иногда мы спасаемся ложным удовлетворением от ощущения собственной беспомощности. В безвыходном тупике страданий и несчастий проще всего сказать: "И да будет воля Твоя". А тем временем за нашими словами кроется неудовлетворенность. Внешне мы принимаем, тогда как внутренне протестуем! То, чего мы желали, не сверши лось, и с этим ничего не поделаешь. Мы беспомощны, бессильны; и самое лучшее для нас — принять Его волю.

Если бы вы твердили эти слова Нанака в состоянии беспомощности и покорности, до вас не дошел бы их истинный смысл. Удовлетворение не является достойным жалости состоянием: это состояние высшего благословения. Слова эти произносятся не в утешение, когда ничего иного не остается, а в утверждение истины. Уразумейте, что это не должен быть акт самообмана или самоутешения.

Обычно чувство это приходит после того, как человек сделал все от него зависящее, чтобы выбраться из некой затруднительной ситуации. Исчерпав стремление к действию, он признает свое полное поражение и лишь тогда обращается к Нему, преисполнившись отчаяния. Однако это не означает истинной капитуляции перед Всевышним. С самого начала вы не должны предпринимать никаких попыток изменить обстоятельства, но должны вверить Ему свою судьбу.

Концепция полной капитуляции Нанака предлагает предельно духовный путь, наивысшую духовную практику стремящегося. И тогда уже незачем беспокоиться о выборе пути, метода или писания; незачем беспокоиться и о логике или обосновании некой философии — все это ни к чему. Стремящийся избавляется от всего этого посредством одного лишь акта капитуляции. Он одним махом отбрасывает это, воскликнув: "Тебе выбирать мой путь, не мне, о Господь! И да будет воля Твоя!"

Вы поймете это, немного поэкспериментировав. Нанак не философ. Он не оставил писаний; слова его являются выражением внутреннего чувства. Он озвучивает собственный опыт. На каждом шагу у вас будут возникать трудности, связанные с "эго", кричащим что есть мочи: "Я знаю, что правильно и как надо".

У Толстого есть один короткий рассказ. Бог смерти послал своего ангела на землю за душой новопреставленной женщины. Ангел был в затруднении, поскольку женщина родила тройняшек. Это были три девочки: одна все еще сосала молоко мертвой матери, вторая плакала, а третья настолько утомилась, что уснула. Вот такая ситуация: три младенца лежат подле трупа матери, и некому взять на себя заботу о них, ведь их отец уже умер, а больше в семье никого нет.

Ангел вернулся с пустыми руками и поведал богу о кончине женщины: "Прости меня, я не принес ее души. Ты не представляешь, чему я был сейчас свидетелем: женщина только что родила троих младенцев, один из которых все еще сосет ее грудь. И некому взять на себя заботу о них. Не предоставишь ли ты женщине еще немного времени, чтобы ее девочки могли подрасти и сами о себе позаботиться?"

"Похоже, ты стал слишком рассудителен и мудр," — молвил бог смерти, "возможно, ты мудрее того, кто распоряжается как жизнью, так и смертью всех смертных. Ты совершил первый грех — и будешь наказан. Тебе придется вернуться на землю и до тех пор, пока ты три раза не посмеешься над собственной глупостью, тебе не вернуться назад".

Поймите: надо три раза посмеяться над собственной глупостью. "Эго" всегда смеется над чужими ошибками. Когда же вы сможете посмеяться над собственным абсурдом, "эго" сломается. Ангел с готовностью согласился принять наказание. В данной ситуации он был вполне уверен в собственной правоте и гадал, как найти способ над собой посмеяться. Он был изгнан с небес.

На пороге стояла зима. Сапожник, отправившийся купить теплую одежду детям, наткнулся на совершенно раздетого беднягу, дрожавшего от холода. Это был ни кто иной, как наш старый знакомый ангел. Сапожнику стало жаль его. Вместо того чтобы купить детские вещи на тяжелым трудом заработанные деньги, он пошел и купил раздетому человеку одежду и одеяло. Узнав, что тому вдобавок нечего есть и некуда идти, он предложил ему свой кров. Сапожник предупредил, что жена его будет сердиться, однако расстраиваться не стоит, со временем все наладится.

Сапожник привел ангела в свой дом. Ни сам он, ни его жена не имели ни малейшего представления о том, кто это был на самом деле. Стоило им отворить дверь, как жена обрушила на мужа шквал брани за то, что он натворил.

Ангел рассмеялся в первый раз.

Сапожник поинтересовался, почему он смеется. "Я скажу тебе, когда рассмеюсь в следующий раз," — ответил тот, зная, что жена сапожника не подозревает о тысяче преимуществ, которые дает само присутствие ангела, столь немилого ее сердцу гостя.

Но так ли уж дальновиден человек? Для жены это означало лишение теплых детских одежек. Она была способна увидеть в ситуации только утрату, а не находку, и к тому же бесплатную. Вот он и рассмеялся, видя что женщина не подозревает о том, что происходит вокруг.

За неделю ангел освоил сапожное ремесло, и уже через несколько месяцев сапожник прославился на всю округу. Даже короли и вельможи заказывали у него обувь, и деньги потекли к нему рекой.

В один прекрасный день королевский слуга принес в мастерскую особую кожу и заказал для короля пару сапог. "Постарайтесь не испортить, поскольку такой кожи больше нет, — предупредил слуга. — И помните, что королю нужны сапоги, а не тапочки". Тапочки в России надевают на мертвецов, отправляющихся в свой последний путь. Сапожник распорядился, чтобы ангел выполнил королевский заказ с особым тщанием, дабы не случилось беды.

Вместо этого ангел изготовил королю тапочки. Сапожник был вне себя от гнева. Он уже не сомневался, что будет повешен. Он погнался за ангелом, чтобы отдубасить его палкой. Ангел же громко рассмеялся в тот самый миг, когда от короля примчался гонец, чтобы, сообщить им: "Король умер. Пожалуйста, сделайте тапочки из сапог".

Нам неведомо будущее: одному Ему известно, что должно свершиться. Человек принимает все решения на основе прошлого опыта. Пока король был жив, ему нужны были сапоги, когда умер — понадобились тапочки. Сапожник бросился в ноги к ангелу, умоляя простить его. "Не волнуйся, — ответил ангел. — Я отбываю свое наказание." И он снова рассмеялся.

"Чему ты смеешься?" — спросил сапожник.

"Я рассмеялся второй раз, поскольку мы не знаем будущего и все же настаиваем на своих желаниях, которым не суждено реализоваться, поскольку это не входит в планы судьбы, — отвечал ангел. — Космический закон действует, судьба предначертана, и мы лишены права голоса. И все же мы поднимаем шум и вопим так, будто сами вершим судьбы. Стоя одной ногой в могиле, король заказывает себе сапоги! Жизнь клонится к закату, а мы все строим планы на будущее".

Вдруг ангел вспомнил о тройняшках: "Я не знал их будущего. Так зачем же я понапрасну вмешивался в их жизнь?"

Вскоре это случилось и в третий раз. Три юные барышни в сопровождении пожилой богатой дамы зашли в мастерскую заказать себе туфли. Ангел узнал в них дочерей умершей женщины, из-за которой он был наказан. Все три девушки сияли счастьем и красотой. Ангел осведомился о них у пожилой дамы, и та ответила: "Это три дочери моей соседки. Мать была крайне бедна и скончалась прямо после родов. Мне стало жаль беспомощных деток, и я удочерила их за неимением собственных детей".

Останься мать в живых, девочки выросли бы в нужде и лишениях. Но поскольку она умерла, они росли, окруженные богатством и комфортом, а ныне стали наследницами состояния пожилой дамы. Им также предстояло сочетаться браком с членами королевской семьи.

Ангел рассмеялся в третий раз.

"Я смеюсь третий раз благодаря этим барышням, — пояснил он сапожнику. — Я заблуждался. Судьба исполнена величия, в то время как наше видение ограничено тем, что находится в поле зрения. Однако мы столь многого не видим. Мы не способны представить себе грандиозность того, чего не видим и чему суждено свершиться. Я трижды посмеялся над собственной глупостью; наказание позади; теперь мне пора.

Нанак говорит о том, что перестав чувствовать себя пупом земли и стоять у себя на пути, вы отыщете Путь из Путей. И тогда вам не нужно будет беспокоиться об иных путях. Вверьте все Ему и преисполнитесь благодарности за все, что случилось с вами по Его воле, за все, что Он заставляет вас совершать в данный момент и за все, что Он заставит вас совершить. Всячески прославляйте Его! Выпишите Ему чек благодарности на предъявителя без ограничения суммы оплаты. Чтобы Он ни избрал для вас и через вас, независимо от того, нравится вам это или нет, принесет ли это славу или позор, сочтут ли вас счастливчиком или неудачником, принимайте вес это с равной степенью благодарности.

Нанак видит лишь один путь: всемогущ не имеющий формы, вовек непреложен. Я слишком ничтожен, подобно волне в океане. Я вверяю все Твоей воле. Ты даровал мне так много. Потоки Твоих щедрот непрестанно изливаются повсюду. И даже принеси я себя Тебе в жертву тысячу раз, сей дар был бы слишком ничтожен. Ему ведом лишь один путь: для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.

Не счесть способов имя Его повторять преданными устами,
Не счесть способов поклоняться Ему, очищаться.
И бессчетны писанья, повторяемые бессчетными языками,
И бесчисленны йоги пути, что наш ум избавляют от страсти,
И стремящиеся добродетель и мудрость Его постигнуть.
Добродетельным нет числа и числа нет щедрым.
Нет числа храбрецам, Его ради рискующим жизнью,
И дающим молчанья обет, и Ему в медитации верным.
Нанак так говорит: "Как же мне восхвалять Его благость?
Моя жертва любая достойной быть Бога не может!
Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.
Всемогущ, не имеющий формы, вовек непреложен!"

С одной стороны, существует масса святых и философов, тщательно продумавших и предложивших миру бесчисленные методы отыскания истины. Однако, к сожалению, истина утрачена в силу бесчисленности подобных методов.

Нет числа бестолковым невеждам, нет счета незрячим слепцам,
И воров с подлецами бесчисленных не перечислить,
И тиранов, что силою правят, пока не уйдут к праотцам,
И убийц, промышляющих только кровавым убийством,
Не счесть грешников, что непрестанно грешат,
И лжецов, что без лжи бы прожили едва ли,
Не счесть варваров, что лишь отбросы едят,
И придир, помышляющих лишь о скандале —
Вот что думает Нанак про низость людскую и гадость.
"Моя жертва любая достойной быть Бога не может!
Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.
Всемогущ, не имеющий формы, вовек непреложен!"

С другой стороны, существует толпа подлецов, грешников, убийц и развратников. И они отыскали бесчисленное количество способов перехитрить истину, употребив на это всю изощренность собственного эго. Это изобретательные новаторы в области лжи. Это великие первооткрыватели, покорившие захватывающие дух высоты неправды, авторы красивейших снов, дразнящих ложной надеждой. Любой может попасть в ловушку их гипнотического обаяния и сбиться с пути.

Сбиться с пути можно либо избрав неверный путь, либо воздерживаясь от принятия решения в отношении выбора правильного пути. В обоих случаях вы совершите ошибку. Нанак говорит: "Я ни о чем не забочусь. Что бы Ты ни избрал, это будет для меня лучше всего. Мне нет дела до того, что говорят праведники или грешники. Я не выбираю ни грех, ни добродетель, ни верный путь, ни неверный. Я ничего не выбираю: я предоставляют тебе все решать. Все, что Ты заставишь меня сделать, будет благоприятным. Куда бы Ты ни привел меня, для меня это будет благом. Какой бы путь Ты ни указал, он станет моим путем. И не важно, будет ли достигнута цель.

Поймите: если в вас притаилось желание чего-либо добиться, вы не сможете все предоставить на Его усмотрение. И тогда все ваше внимание будет сосредоточено на цели, и вы будете постоянно беспокоиться о собственном прогрессе. Ваша капитуляция будет неполной и не чистосердечной, что еще хуже, чем отказ от капитуляции.

Нет! О достижении или не-достижении конечной цели и речи быть не может, поскольку конечной цели больше не существует. Отказ от любых мыслей о достижении конечной цели и есть конечная цель как таковая. Способность к капитуляции — неотъемлемое качество стремящегося. Капитуляция не оставляет камня на камне. И тогда, если Он заставит стремящегося опуститься на предельные глубин, последний будет ощущать свое вознесение. Если Он забросит стремящегося в яму, где царит кромешный мрак, тот почувствует восход солнца в тысяче направлений. Дело не в том, куда вы идете, не в том, чего достигнете, а в том каковы ваши самые сокровенные чувства.

Метод Нанака всецело является методом капитуляции.

Нет числа и Твоим именам, и местам обитанья,
И бессчетным мирам, которых никто не достигнет.
Что сбиваться со счету, лишь отягощая сознанье?
Через буквы является имя, молитвы приходят.
Буквы носят все знанья, все гимны, что к Богу взлетают,
И на буквах вся письменность зиждется, устное слово,
И события все через буквы судьбу обретают.
Судьбы все предначертаны,
Автор судьбою не скован —
Все творенье есть имя Его —
И нет места иного.
Нанак так говорит: "Как же мне восхвалять Его благость?
Моя жертва любая достойной быть Бога не может!
Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.
Всемогущ, не имеющий формы, вовек непреложен!"

Его имя! Их было открыто почти столько же, сколько людей в мире. Каждый делает свой выбор. Существует индийское писание, Вишну Сахастранам, содержащее одни только имена Бога. У магометан свои имена. Как у индусов, так и у магометан существует традиция нарекать ребенка одним из имен Бога, таким как исламские имена Бога Рахман, Рахим, Абдулла, а также Его индусские имена Рам, Кришна, Харе.

Если бы перед нами стояла задача выяснить все разнообразные имена, мы бы обнаружили, что они столь же многообразны, как и люди на земле. И все же вывод существует: сколько бы имен мы не наштамповали, все они порождение человеческого ума У Него же нет имени. Следовательно, мы можем дать Ему любое имя.

Поэтому Нанак вопрошает: "Какое из имен Твоих повторять мне? Каким из них именовать Тебя?" Ищущий всегда беспокоится о том, какое из имен лучше. Всем известно, что для того, чтобы послать письмо, нужно указать адрес, поэтому мы больше всего внимания уделяем имени и адресу.

Было время, когда Мулла Насреддин работал на человека, у которого была слабость к написанию анонимных писем. Последний слал их министрам, редакторам газет, а также представителям интеллектуальной элиты города. В один прекрасный день он написал письмо и отдал его Насреддину, который сразу же его отправил.

"Где письмо? Ты отправил его?" — спросил он Насредцина.

"Да," — был ответ.

"Но я еще не указал адрес на конверте. Как же ты этого не заметил?"

"А я заметил, — ответил Мулла. — Но я просто подумал, что на сей раз ты решил сохранить в тайне не только свое имя, но и адрес".

Если утаить адрес, как дойдет письмо? Как адресовать Ему письмо так, чтобы оно дошло? Значит, важно знать Его имя. И люди бесконечно ищут подобающее Ему имя, на которое бы Он откликнулся. Нанак же говорит: "Либо все имена — Его имена, либо ни одно имя именем Его не является. Акшара — буква — есть имя Его. Акшара означает букву, а также то, чего нельзя стереть. Буквы А, Б, В, Г можно стереть после того, как они были написаны. И буквы называются акшара по очень важной причине. Это слово подразумевает нечто значимое, истинное и невыразимое; написанное же является лишь его отражением.

Это подобно тому, как светящая в небе луна отражается в озере. Возмущение водной глади разобьет отражение на тысячу осколков, поскольку отражение подвержено уничтожению. Но сколько бы вы не старались, вам не разбить луны, поскольку она не подвержена разрушению. Язык наш — лишь эхо языка Господа. Все, что мы пишем в книгах и на дощечках, является лишь слабым отражением, которое может быть в любой момент уничтожено. В то время как источник, из которого исходят слова, не подвержен уничтожению. Вы, говорящие, уничтожимы, то же, что говорит через вас, не подвержено уничтожению.

Поэтому Нанак и говорит, что акшара есть имя Его, буква, которая не может быть ни написана, ни уничтожена. Все же остальное, кроме акшары, создает человек. Что же такое акшара, что это за буква, что за слово?

Омкар доносит до нас весьма близкое эхо акшары. Вся философская система Нанака зиждется на таком центральном понятии как Эк Омкар Сатнам — вот и все. Зная эти три слова, вы будете знать Джапджи целиком; и тогда вы поймете Нанака во всей его полноте, поскольку это суть его стихов. Согласно Нанаку, акшара есть Омкар — единственный существующий резонанс, вибрирующий, даже когда он не выражен и не написан. Резонанс этот не подвержен уничтожению, в нем сама музыка бытия, и нет способа разрушить его. Он пребудет, и когда все прочее будет разрушено.

В Библии сказано то, что неизменно повторяется во всех писаниях: "В начале было слово". Логос, подразумеваемый под словом на западе, и есть Омкар. В начале было слово, все остальное появилось вслед за этим. И когда всего остального не станет, слово будет по- прежнему резонировать, вобрав в себя все остальное.

В Индии были разработаны разнообразные методики шабд йоги — ноги слова. Вся практика заключается лишь в словах. Смысл ее в том, чтобы стать бессловесным и заставить умолкнуть внутреннего болтуна, — тогда можно услышать глас божий. Так утверждает йога.

Нанак же говорит: "Нет числа и Твоим именам, и местам обитанья, и бессчетным мирам, которых никто не достигнет. Что сбиваться со счету, лишь отягощая сознанье?" И действительно, говорить о Всевышнем означает лишь приумножать бремя словес, поскольку все, что вы скажете, послужит только излишним отягощением ума, ведь все, что вы скажете будет в основе своей неверно.

Представьте себе человека, стоящего на берегу океана и произносящего: "Этот океан безбрежен". Если он не предпринял попытки измерить океан и просто это утверждает, то какой в этом прок? Говорят, Тихий океан имеет глубину пять миль, и все же нельзя сказать, что он безграничен, поскольку так говорят о том, что действительно не имеет границ.

Если спросить говорящего, что он имеет в виду, он может ответить: "Я просто стоял на берегу и утверждал это". Значит он неправильно подобрал слова. Если бы он сказал: "Я нырял, но не смог добраться до дна," — и тогда это было бы неверно, поскольку дна не било лишь на той глубине, на которую он нырял. Возможно, нырни он чуть глубже, он бы достиг океанского дна. В данном случае ему следовало сказать: "Я нырял на глубину пять миль от поверхности океана, но не достиг его дна". Если бы он сказал, что спустился на такую глубину и не достиг дна, это была бы неправда. Спустившись на такую глубину, неизбежно достигаешь дна океана, поскольку дальше океана нет.

Что же сказать о Боге? Чтобы сказать, что Он безбрежен, вы должны полностью познать Его. Однако, если это произойдет, все слова утратят свой смысл, поскольку достигнута абсолютная глубина. Или вы можете сказать, что продвинувшись весьма далеко не обнаружили предела. Но и в этом случае вам не следует использовать слова безбрежный. Как знать, возможно продвинувшись чуть дальше, вы бы достигли цели.

Как вы можете говорить "неисчислимый". Вы окончили счет? Если да, то сколь бы велико ни было полученное число, оно все же не выходит за рамки счета. Если же вы ответите, что все еще заняты счетом, тогда ждите и не торопитесь с выводами. Как знать, возможно, счет все еще может оказаться конечным.

Так что именовать Бога неисчислимым означает называть неисчислимое его же собственным именем, что лишь способствует дополнительному отягощению ума Как бы вы Его ни именовали: неизмеримым, беспредельным, безграничным, — это не имеет значения. Бесполезно и бессмысленно говорить что бы то ни было о Всевышнем. Все, что вы скажете, будет характеризовать лишь вас самого. Человек, именующий Господа непостижимым, лишь признает, что ему не под силу измерить Бога.

Каждый человек подходит к проблеме определения неисчислимого со своей меркой. В одном африканском племени счет не выходит за пределы трех. Когда не существует чисел, больших, чем три, все, что превышает три, становится неисчислимым. Три — это уже слишком много, и все за пределами этого слишком многого становится бесконечным.

Действительно ли Бог неисчислим, или же наш счет конечен? Неизмерим ли Он, или нам просто не хватает измерительных средств? Бескрайний ли Он, или просто наши ноги не могут дальше идти? Что бы ни сказали, мы говорим это о себе; о Нем же мы абсолютно ничего не можем сказать. Было бы лучше ограничиться разговорами о себе, поскольку лишь в этом случае можно сказать правду.

Перед Ним мы становимся абсолютно несостоятельными и некомпетентными; ни один из наших подходов и методов не дает результата. Мы терпим полное фиаско, при этом восклицая: "Промысел Твой безграничен, бесконечен, безмерен!" И мы расписываемся в собственной неспособности измерить Его. Если же мы чувствуем, что сказали что-то о Нем, то, тем самым, лишь отягощаем бремя собственных мыслей.

Вы не можете, просто не можете сказать что-либо о Боге. Вы можете лишь хранить молчание о Нем. Одно только полное безмолвие способно дать отдаленное представление о Всевышнем. Поэтому, говорит Нанак, называть Его неисчислимым, неизмеримым означает лишь множить бремя слов. Ничего не говорите — ничего абсолютно! Станьте чем-то. Не произносите ни слова. Когда ваша личность претерпевает изменения, вы становитесь ближе к Богу. Лабиринт слов лишь все больше вводит вас в заблуждение, и вы не оказываетесь близ Господа.

Когда Нанака приняли в школу, первый вопрос, с которым он обратился к учителю, был: "А поможет ли мне ваше учение познать Бога?" Вопрос застал врасплох учителя, никак не ожидавшего услышать такое из детских уст. "Благодаря учению ты узнаешь очень многое, однако это учение не дарует возможности познания Бога," — отвечал учитель.

"Так покажи мне способ познания Всевышнего. Что делать мне со столь обширными знаниями? Если же я познаю Единого, я познаю все. Познал ли ты Его, учитель?"

Должно быть, педагог был честным человеком. Он отвел Нанака обратно домой и сказал его отцу: "Простите меня, но мне нечему научить этого ребенка. Он знает уже так много, что задает мне вопросы, на которые у меня нет ответов. Этот мальчик наделен сверхчеловеческим, и ему суждено стать великим. Нам нечему его научить. Нам бы лучше чему- нибудь самим у него поучиться".

Как это объяснить? В Индии бытует особое философское объяснение как раз таких случаев: у Нанака было тело ребенка, в то время как сознание в нем пребывало древнее. Через бесчисленные рождения сознание его искало и боролось, пока Нанак не понял, что Его не постичь посредством знания. Вы не можете установить с Ним словесный контакт. Одно безмолвие способно даровать вам надежду на общение с Ним. Слова, произнесенные Нанаком-ребенком, являются следствием знания, обретенного его сознанием в результате бесконечных рождений.

Ни один ребенок не является абсолютным ребенком, поскольку ни один ребенок не рождается с абсолютно девственным сознанием. Ребенок приносит с собой впечатления обо всем пережитом благодаря бесчисленным рождениям. Так что относитесь к ребенку с должным уважением: как знать, возможно, ему известно больше вашего! Тело ваше может быть старше его тела, однако опыт его может быть старше вашего опыта. Часто дети задают нам обескураживающие вопросы, и мы не находим ответа, Однако полагаем, что будучи старше и сильнее, обязаны его знать — и душим их любопытство своей тяжелой рукой.

Нанаку повезло, что учитель его был честным человеком, и привел мальчика обратно домой, ясно понимая, что тот говорит чистую правду. Учитель осознал, чти если никакие писания не сделали его мудрым, то нет смысла учить ребенка тем же бесполезным предметам. Это бы лишь способствовало отягощению его бремени.

Познание Единого избавляет от всякого бремени. Знание же всего на свете лишь чрезмерно отягощает ум. Говорить неисчислимый значит лишь обременять ум Слово, буква является именем.

Слово есть имя Его. Омкар — Его имя, Его единственное восхваление и молитва. Ничего не говорите — вообще ничего. Лишь наполнитесь резонансом слова Омкар — и начнется молитва! Не надо ничего говорить. Не говорите: "Я грешник, я ничтожен; Ты искупитель! " Нет смысла и преклонять колена, падать ниц, крича и стеная, — это также не имеет отношения к молитве.

Человек сочинил Богу молитвы, пригодные разве что для льстиво! о восхваления эгоиста. Ступайте к королю, валяйтесь у него в ногах, воздевайте к нему руки, называйте своим искупителем, своим спасителем — и он будет доволен вами. Вот вы и сочиняете Богу молитвы подобного рода.

"Это не молитва, — говорит Нанак. — Господь не эгоист. Кого же вы тогда надеетесь обольстить? Кого пытаетесь обмануть? Должно быть, вы стараетесь получить что-то от Него, воспевая Ему хвалу, иначе к чему все эти восхваления? Нет, молитва не означает восхваления. Велика ли цена похвалы?" Поэтому Нанак повторяет снова и снова: "Что можно сказать о мироздании или о природе? Как можно выразить их очарование? Этого не опишешь никакими словами".

Что еще может означать молитва? Ее единственное значение должно быть наполнено словом Омкар. Вне резонанса сего слова не существует никакой молитвы, никакого поклонения. Храмы возведены таким образом, что купола эхом вторят резонансу слова Ом и возвращают вам его вибрации. Особое внимание уделялось тому, чтобы всякий храм возводился гак, чтобы при правильном произнесении слова Ом, единственный резонанс возвращался тысячекратно.

Недавно на западе возникла новая технология — обратная биосвязь, которая в дальнейшем может оказаться весьма полезной. Это метод обучения, помогающий успокоить ум, показывая ему, что происходит внутри. Когда ум крайне занят и возбужден генерируются электрические токи, отражающие уровень его активности. Посредством маленьких проводков эти токи могут передаваться устройству обратной биосвязи, функция которого заключается в том, чтобы показывать уровень умственной активности посредством измерения силы тока и преобразования его в звук, воспринимаемый слухом. Когда ум полон мыслей, а в теле царит напряжение, происходит быстрое повторение высокого тона. По мере того, как ум успокаивается, звук замедляется, и тон его понижается. Мало-помалу устройство помогает вам лучше осознавать происходящие внутри изменения, пока вы, наконец, не обретаете способность контролировать звуки, а значит и впадать в состояние полной релаксации и внутренней тишины. В конце концов, когда тело научится себя слушать, вам уже не понадобится устройство. Подобная техника обратной биосвязи может также использоваться при обучении и медитации.

Восток на протяжении веков был весьма искушен в технике обратной биосвязи. Одним из подтверждений этого являются стены храмов. Они аккумулируют резонанс слова Ом и посылают его обратно в центр, из которого оно исходит. Вы производите звук и он обрушивается на вас потоком. И по мере того, как резонанс слова Омкар возникает, чтобы все больше и больше приближаться к истинному Омкар, нарастают скорость и интенсивность обратной связи. По мере продвижения вы почувствуете, как внутри вас формируется резонанс; тогда ваш Омкар будет исходить, скорее, из сердца, чем из горла. Одновременно будет наблюдаться изменение тона эха, звучащего в храме. Вы обнаружите, что оно стало носить более спокойный характер.

По мере того, как резонанс Омкар будет все глубже спускаться к вам в сердце, эхо, звучащее в храме, будет доставлять вам все больше удовольствия. Когда же звук будет издаваться только ртом, поначалу вам будет казаться, что слишком шумно. Когда же произнесение начнет идти от сердца, вы начнете улавливать музыку резонанса. Добившись идеального произнесения, вы обнаружите, что резонанс возникает сам по себе, и вы его уже не создаете. И тогда каждый атом храма будет изливать на вас благодать.

Храм подобен маленькому бассейну, где вы можете потренироваться подобно тому, как учатся плавать на мелководье. В совершенстве овладев искусством произнесения Омкар, выходите в безбрежный океан космоса. Весь мир станет вам одним большим храмом, увенчанным голубыми куполами небес. Где бы вы ни стали произносить Омкар, величественные своды небес ответят вам, и со всех сторон прольется благословение.

Вот что говорит Нанак: "Восхвалять Его можно лишь посредством буквы, слова. Все знание стяжается лишь посредством акшары. На акшаре зиждется вся письменная и устная речь. Из акшары берут начало все судьбы".

Это очень тонкий момент с точки зрения понимания. Нанак говорит, что "события все через буквы судьбу обретают". По мере того, как внутри вас раскрывается слово, меняется ваша судьба. Ключ к изменению жизни имеет форму Омкар. Чем дальше вы уходите от Омкар, тем на более жалкое существование себя обрекаете. По мере вашего соединения со звуком, словом, развивается имя, и соответственно, к вам приходит удача.

Отлучение от Омкар подобно седьмому аду, приближение к Омкар означает приближение к небесам, а единение с Омкар есть спасение. Таковы три возможные направления судьбы, и нет иного способа изменить судьбу свою. Сколько бы богатств вы ни стяжали, если вы в аду, то вы в аду — просто это ад богатого человека. Если ваш удел — печаль, ны пребудете в печали, даже если отстроите себе дворец; вы преуспеете в превращении лачуги во дворец, но не нищеты в счастье. Ваши страдания никуда не денутся. Судьба ваша не изменится, поскольку не изменится длина волны вибраций, определяющих вашу судьбу.

В этом мире есть два типа людей. Одни постоянно пытаются изменить условия своего существования: бедняк стремится разбогатеть, мелкий служащий — возглавить свою фирму, арендатор жилья — обрести собственный кров, иным хочется жену покрасивее и г д. Такие люди пытаются изменить ситуацию, однако длина волны течения их жизни остается прежней, и в них не происходит ни малейших изменений.

Другой класс людей составляют ищущие. Они не заботятся об изменении внешних условий, а принимаются за изменение длины волны своей жизненной вибрации. Длина эта не изменится до тех пор, пока ищущий не будет чувствовать себя в высшем из царств независимо от того, находится он в лачуге или во дворце. И заброшенный в ад, он будет испытывать одно лишь присутствие в раю. Резонанс Омкар наполнит его празднеством благословения. Вам не отнять у него счастья, даже если вы бросите его в огонь!

Одна монахиня Дзен перед смертью обратилась к ученикам с такими словами: "Пока я еще жива, хочу взойти на свой погребальный костер. К чему перемещаться на чужих плечах? Я не хочу, чтобы обо мне говорили, что другим пришлось меня нести. Я никогда в жизни не принимала чьей бы то ни было помощи. И лишь Единый — мой единственный оплот. К кому еще мне обращаться и зачем?" Она не слушала никаких доводов. Ученикам ее пришлось соорудить погребальный костер. Она взошла на него и приказала поджечь. Жар был столь нестерпимым, что люди разбежались, тогда как монахиня сохраняла невозмутимость.

"Что ты чувствуешь?" — выкрикнул кто-то из толпы. Она открыла глаза и ответила: "Только то, что ты можешь задавать столь дурацкие вопросы".

Выражение лица ее так и не изменилось. Ложе из цветов или ложе из пламени — для нее все было едино.

Как только регулируется длина внутренней волны, никакой огонь ей уже не страшен, а цветам нечего к ней добавить. Именно внутренний поток называет Нанак судьбой. Судьба не написана у вас на лбу. Скорее, она записана в длине волны течения вашей жизни, в вашей вибрации. А следовать за этим течением жизни можно только посредством Омкар

И на буквах вся письменность зиждется, устное слово,
И события все через буквы судьбу обретают.
Судьбы все предначертаны,
Автор судьбою не скован.

Для Бога не существует судьбы, предначертания. Всевышний чужд стремлений и побуждений. Он вне судьбы. Ему некуда идти. Он не ищет конечной цели. Поэтому индусы говорят о лиле Бога, что означает игра Бога. Господь играет с собственным творением, как ребенок играет в игрушки: у малыша нет иного побуждения, кроме как играть ради игры. Он всегда жизнерадостен и счастлив.

Цветы расцветают — чего ради? Луна сияет и мерцают звезды — для чего? Какой смысл любить? Зачем текут реки и ручьи?

Всевышний пребывает. Он никуда не движется. В день, когда течение вашей жизни обретет нужную длину волны, вы обнаружите, что вас покинули все стремления. Вот почему мы употребляем слово лила, а не биография в отношении жизней Рамы и Кришны. Жизни их — игра, спорт, шалость, празднество!

Автор судьбою не скован. Мы получаем лишь то, что Ему угодно. Все творения есть имя его. Так к чему отыскивать Его имя? Роспись Его стоит на деревьях, растениях, камнях и гальке. Иисус говорил: "Подними камень — и найдешь меня распластанным под ним. Сломай ветку — и найдешь меня, сокрытого в ней". Везде имя Его. Он вибрирует в каждом звуке, и все вибрации являются формами Единого — Омкар. Его интенсивность и утонченность порождает все звуки.

Единый кроется во множестве. Все творение есть имя Его. Нет места, где бы не было Его имени… как же мне восхвалять Его, творца творения? Нанак полон недоумения. Снова и снова преисполняется он благодарности и благоговения — как же выразить естество?

Нанак так говорит: "Как же мне восхвалять Его благость?
Моя жертва любая достойной быть Бога не может!
Для меня всего лучше лишь то, что Всевышнему в радость.
Всемогущ, не имеющий формы, вовек непреложен!"

Оставьте все на Его усмотрение. Нужно только ослабить хватку, с которой вы цепляетесь за себя самое — и все разрешится. Вашей единственной проблемой является прислушивание к собственным советам. Вы принимаете себя как собственною гуру. И тут только один выход: предоставьте Ему быть вашим гуру и не вмешивайтесь в собственные дела; отойдите в сторонку, доверив Ему бразды правления вашей судьбой. И тогда, что бы ни случилось, не судите и не делайте выводов, поскольку ничто не случается вопреки Его воле. Все, что ни делается, — все к лучшему. Благоприятнее всего то, что приятно Ему. И да будет воля Твоя!

Если тело грязью покрыть,
То смыть ее сможет вода.
Если в пятнах, вся замаралась, одежда,
То мыло с водой отстирают ее добела.
Пусть даже разум преисполнен злобы
Любовь к Его имени окрасит тебя в Его цвет.
Святой и грешник — не пустые слова:
Поступки все наши записаны были.
Человек, сам посеяв, сам урожай собирает.
Нанак говорит: "Божественным промыслом спасены одни
И вновь родятся другие".

Святые места посещая, милосердью и добрым делам предаваясь,
Стяжать ты сможешь людей уважение;
Но у того, кто слушает Бога и медитирует на Его имя,
Наполняется сердце любовью и очищается тот до конца.
Все добродетели — твои, о Господи! Во мне же нет ни одной.
Без добродетельных поступков не бывает истинной преданности.
Твое слово — единственное истинное. Ты — это звук.
Ты — это Брахма. Велика твоя сила, и лишь ты ей хозяин.
Какой был час, что за день, время года
И месяц, когда Ты принял форму и началось творение?
Не знают о том пандиты,
Иначе они написали бы об этом в священных книгах;
И кази об этом не знают,
Иначе они бы о том написали в Коране;
И йогам неведом ни день, ни час,
Ни время года, ни месяц, когда это было.
Один лишь Создатель, все создавший,
Знает об этом.
Как восхвалять Его, как выразить Его величие?
Как можно познать Его?
Он — высочайший. Имя Его велико.
Все происходит так, как Он повелел и задумал.
Тот, кто сам себя считает достойным
Не будет в чести у Него.

Религия суть внутреннее омовение. Мы путешествуем с места на место, и наши одежды вбирают дорожную пыль, становясь грязными. Эту грязь можно легко отстирать. Но, странствуя во времени, разум наш обрастает пылью, смыть которую не так легко, как стряхнуть пыль с одежды. Подобно тому, как вода, необходимая для того, чтобы омыть тело, находится вовне нас — так и средство, что очистит разум от пыли, мы должны искать внутри нас.

Каждое мгновение пыли внутри нас становится все больше, пусть даже мы просто сидим и ничего не делаем. Человек может не заниматься ничем, но все равно телу его каждый день нужно купание. Разум же не бывает бездеятелен — напротив, он всегда чем-то занят; спокойный разум редок. Поэтому грязи в разуме нашем прибывает с каждым мгновением, и смыть ее невозможно обычной водой, сколько бы раз в день мы не принимали ванну.

Сутра эта — о воде внутри нас. Она бесценна. Постигнув это настолько, чтобы увидеть озеро внутри себя, вы станете обладателем ключа к перемене всей своей жизни. Ни один из ключей, которые есть у вас сейчас, не работает. Если бы хотя бы один из них выполнил свою роль, вам более не пришлось бы стараться понять Нанака. У вас есть много ключей, но ваше собственное "эго" не даст вам признать, что все они бесполезны.

Мулла Насреддин был слугой в доме богатого человека. Один раз он сказал своему господину: "Я хочу покинуть вас. Я не могу вам больше служить. Всякому долготерпению есть конец. Вы не верите мне, и я не могу дольше вынести это".

"Как же можешь ты говорить, Насреддин, — возразил господин, — что я не доверяю тебе? Разве не лежат всегда ключи от моего сейфа на столе?"

"Да, господин, — сказал Мулла, — но ни один из них не подходит к сейфу"

У вас тоже много ключей; эти ключи — информация, полученная вами. Ее ни информация работает, вы приобретаете знания; в ином случае, она является просто бесполезным грузом.

Неся на себе бремя такого количества ключей, следует спросить себя, а работают ли хоть какие-то из них? Можно ли открыть ими врата жизни? Проникнет ли внутрь свет? Испытаю ли я благодать? Слышал ли я чарующие звуки божественной музыки? А также, выражаю ли я свою радость и благодарность Господу, давшему мне жизнь? Восклицаю ли я: "Милосердие Твое велико. Ты подарил мне жизнь!".

Несть числа мольбам нашим, но благодарность наша ничтожна. Да и как быть благодарным, если ни один ключ не подходит? Так выбросьте эти ключи и слушайте Нанака, говорящего о том ключе, который действует, и не один лишь Нанак говорил об этом ключе, но и Махавира, и Будда, и Иисус. Воистину странно — нести целую связку бесполезных ключей и упустить из вида тот единственный, что подходит! Впрочем, неправильно говорить: "ключ, который работает", потому что это главный ключ, которым можно открыть все двери жизни. Испокон веков человек говорит о бесполезных ключах и никогда — о том единственном, что действительно имеет значение.

Причина этого вполне ясна: те ключи, которые хочется использовать, не требуют от вас никаких изменений. Вы остаетесь прежним. Нет опасности стать другим или потерять сеоя. Кроме того, позвякивать ключами и производить громкие звуки настолько приятно, что люди довольствуются уже тем, что у них есть эти ключи, а они сами убереглись от тру дно го пути изменения.

Вы не послушали ни Нанака, ни Будды, ни Махавиры, ибо тот ключ, что дают они — действует! И будучи однажды вставлен, он разомкнет замок, и вы уже никогда не будете прежним. Так много труда вложено в того, кто вы есть теперь, так много можно потерять; но если вы изменитесь, все прежние труды ваши станут напрасными. Возведенные с Жители рухнут подобно карточным домикам; пущенные в плавание корабли опрокинутся. Все то, что вы хранили в сознании, все сны ваши и мечты — все предстанет обманом.

Ваше "эго" противится этому. Ваше "эго" говорит: "Быть может, я не мудрейший из мудрых, но я достаточно умен. Быть может, я совершал ошибки, но ведь не может быть все, что я делал, неправильным! Человеку присуще совершать ошибки — разве есть безгрешные?". Вы призываете на помощь все эти старые, как мир, присловья и тем утешаете себя.' Человеку свойственно ошибаться", — говорите вы.

Но лишь одну вещь вы не готовы признать ни при каких условиях — что мы несведущи. Вы ошиблись — пусть, ведь это просто случай. Разве мудрые не делают иногда ошибок? Хорошо образованные люди тоже могут заблудиться, или упасть в яму, или наткнуться на непреодолимую стену. Вы не готовы признать, что слепы.

Постарайтесь понять: каждый раз, совершая ошибку, вы говорите, что с. училось что-то плохое. Вы защищаете того, кто это сделал, обвиняя во всем само деяние. Вы сердитесь и говорите: "Ах, какая ужасная вещь случилась, она вывела меня из себя!", словно гнев снизошел на вас сам собой, будто виной всему были обстоятельства — но вы не допускаете мысли, что вы сами — человек в гневе. Словно если бы вы не гневались, то пострадал бы кто-то другой, или будто бы гнев ваш — ради кого-то другого, но вы так и не заметите неистовство вашего собственного нрава. Или же заметите, что иногда гнев может проснуться в вас, даже если вы знаете, что сделали ошибку. Поразительным образом вам удается защищать того, кто это сделал, обвиняя во всем само действие. Вы признаете ошибочность самого деяния, но никогда — бытие личности, совершившего его.

Именно это и есть ваше "эго". Оно заставляет вас оберегать себя от настоящего ключа, ибо самое первое, что уйдет в небытие, как только главный ключ повернется и откроет замок, это ваше "эго". Вы превратитесь в неприметное ничто. Все ваши заслуги и накопления обратятся в одночасье в бесполезный мусор. Все пропадет, и вы сами вместе со всем. Если "эго" умерло, знайте: ключ сработал; а раз так, то надо держаться как можно дальше от этого ключа.

Рабиндранат Тагор написал одну замечательную поэму. В ней говорится "Много жизней провел я в поисках Бога. Не счесть тех дорог, что я прошел, и тех религий, что я познал. Одному Богу известно, в сколько дверей я стучал, скольким гуру служил, сколько йог выполнил и сколько принес покаяний. И вот в один прекрасный день я наконец смог прийти к порогу Его двери. Прежде мне случалось видеть Его мимолетный лик, но Он был не более близок, чем далекая звезда. И пока я добрался сюда, звезда эта уже давно исчезла с небосклона.

Что же теперь? Теперь я стою пред Его вратами. Я смотрю на табличку с именем — Его именем. Радость переполняла меня, когда я взбирался по ступеням, и вот цель достигнута. Я держу дверное кольцо, я уже готов постучать, и тут…

И тут я почувствовал, как страх овладевает мной! А если дверь распахнется? Что мне делать тогда? А если я встречу Господа — что тогда? Что мне делать дальше? До сего дня в жизни была единственная цель — достичь Бога. И тогда не будет больше никаких целей, к которым надо стремиться. До сего дня существовало лишь одно стремление, лишь одно занятие — и оно исчезнет! Что будет, когда я встречу Его? Больше ничего не нужно будет делать, не станет ни будущего, к которому идешь, ни странствий, в которые пускаешься — ничего для работы "эго".

От страха я стал дрожать. Я потихоньку отпустил кольцо. Я сделал это очень осторожно из-за боязни, что случайное резкое движение может вызвать какой-либо звук, и дверь откроется! Потом я снял ботинки, чтобы бесшумно спуститься по лестнице. И я побежал прочь! Я бежал изо всех сил, и даже ни разу не оглянулся!"

В последних строфах поэт говорит: "Я все еще ищу Его. Вы можете встретить меня, занятого поисками Его, на разных дорогах, хоть я и знаю доподлинно, где Его обитель. Но все равно, я вопрошаю: "Где мне найти Его?" Но я знаю, где Он живет. Даже сейчас я ищу Его. Где- то далеко, рядом с луной и звездами, мелькает лик Его. Но теперь я чувствую себя уверенным, потому что знаю, что Он уйдет далеко-далеко к тому времени, как я приду. Теперь я ищу Его везде, кроме одного места — Его обители; и никогда даже не приближаюсь к ней. Я берегу себя… только от Него самого!".

Эта поэма необычайно важна для нас, ибо она в точности описывает те обстоятельства, в которых находитесь и вы. Никогда не говорите, что не знаете, где находится Бог. Он везде; поэтому вы не можете не знать, где Он. Никогда не говорите, что замок заперт, а мы понятия не имеете о ключе, ибо ключ этот давался вам тысячи раз, но вы всякий раз забывали, где оставили его. Вы где-то положили его; а ваше подсознание старается убежать подальше от этого места. Пока ваши сомнения не развеются, вы обречены — одновременно искать и терять Его. Вы будете делать один шаг в Его сторону и тут же второй в противоположную.

Вы лелеете миф о том, что ищете Его, потому что так приятно вам и спокойно вашему сознанию. Ощущение себя отличным от обычного, приземленного человека, стремящегося к богатству и положению, дает вам чувство собственной значимости. Вы ощущаете себя выше них, так как вы заняты поисками Бога, истины, веры. Другие заняты мелочными вещами, вы же избрали стезю возвышенного, вселенского бытия.

Итак, вы утверждаете, что ищете Его, в то время, как — в тайне от себя самого — вы стараетесь избежать встречи с Ним. Пока вы не осознаете и не посмотрите в лицо этой раздвоенности внутри вас, вы никогда не сможете искать Его.

Ваше нынешнее состояние похоже на состояние человека, который строит дом днем, а ночью разрушает его. Изо дня в день он повторяет этот процесс. Или, другими словами, одной рукой он кладет кирпич, а другой убирает его, или нанимает двух работников: один из них кладет кирпичи, а другой разбирает кладку. Когда же он сможет завершить свое строительство? С незапамятных времен вы пытаетесь построить дом, но все еще не выстроили. Очевидно, что что-то неправильно в самой сути, раз вы делаете две противоположных вещи одновременно!

Вы — обладатель фальшивых, неработающих ключей. Вы купаетесь в святых источниках, но ваш разум не познал чистоты. Вы следуете церковным ритуалам, но не в этом есть служение Богу. Вы преподносите цветы, но не жертвуете себя самого. Вы раз даете милостыню, кормите бедных, совершаете все эти богоугодные поступки — и находите укрытие за ними.

Помните: вы сможете очиститься только тогда, когда будете готовы исчезнуть, а следовательно, вам нужны те воды, которые растворят вас, уничтожат вас полностью. Именно об этих водах мы и говорим сейчас. Постарайтесь понять:

Если тело грязью покрыть,
То смыть ее сможет вода.
Если в пятнах, вся замаралась, одежда,
То мыло с водой отстирают ее добела.
Пусть даже разум преисполнен злобы
Любовь к Его имени окрасит тебя в Его цвет.

В цвет любви. Нет более важного, более исполненного смысла слова, нежели слово "любовь". Вслед за именами Бога, "любовь" — самое важное слово. Постарайтесь понять это.

Все мы знаем это слово. Вы скажете, что все мы знаем, что есть любовь. Что же в нем особенного, что делает его столь важным? Хоть это слово и кажется нам давно знакомым, знакомство это — еще не все. Вы узнаете слова, читая словарь языка, но не словарь бытия. Словарь дает нам многочисленные значения, но любовь не имеет отношения ни к одному из них. Когда любовь появляется в книге вашего бытия, переживания наполняют это слово жизнью — и это так непохоже на мертвое слово из книги. Огонь, например, описан в словаре как что-то, что горит, однако огонь этот не сможет зажечь вас, подобно тому, как и вода, что в словаре, не сможет утолить вашу жажду. Если вы будете подобным же образом пытаться понять и любовь, грехов ваших никогда не смыть.

Любовь есть огонь. Золото очищают, пронося его сквозь огонь, в котором сгорает все, кроме золота — остается лишь то, что ценно. Так и в вас все бесполезное и ненужное уносится с пламенем, когда вы проходите сквозь огонь любви. Все грехи ваши сгорают дотла, и остается только суть ваша, все, что ценно в вас. Вы очищаетесь, становясь самой добродетелью.

Поэтому необходимо постигнуть смысл любви. Прежде всего, следует ясно понять различие между любовью и грехом, ведь только тогда вам удастся уничтожить грех. Возможно, вы не смогли определить взаимосвязь между двумя этими понятиями, глубоко укоренившимися внутри вас. Грех возможен только тогда, когда нет любви. Грехи порождены отсутствием любви. Если есть любовь, грех невозможен.

Так Махавира называет это: "ненасилием". Ненасилие значит любовь. Будда — "милосердием". И милосердие значит любовь. Слова Иисуса тем более прямы и ясны: "Бог есть Любовь!"

Некто спросил Святого Августина: "В чем существо религии? Прошу вас, ответьте как можно быстрее. Как мне спасти себя от греха? Грехов так много, а жизнь так коротка!".

Смысл вопроса вот в чем: раз жизнь коротка, а грехов много, то как мог бы вопрошавший избавиться от них, один за одним, за короткий промежуток его жизненного пути? Другими словами, он просил о том главном ключе, что открывает все замки.

Украсть возможно, только не чувствуя любви к тому человеку, чьей вещи вы возжаждали. Убить возможно, только не чувствуя любви к тому, кого вы хотите убить. Обман, предательство, все прочие грехи — возможно совершить, только если любовь отсутствует внутри вас. Грехи рождаются только тогда, когда нет любви. Точно так же дом с темными окнами манит воров, разбойников, змей и скорпионов, пауки плетут в нем свои паутины, и летучие мыши строят гнезда. Но стоит зажечь в доме свет, как все они обращаются в бегство.

Любовь есть свет. В вашей жизни никогда не загорался свет любви — вот в чем корень греха. В грехе нет никакой положительной энергии. Грех — это негатив, это отсутствие. Вы можете совершить грех, только если то, чему место внутри вас, отсутствует.

Осознайте простую вещь: вы поддаетесь гневу вопреки наставлениям всех священных писаний. Но что еще вы можете делать, кроме как гневаться, если ваша жизненная энергия не течет в направлении любви? Вам не остается ничего, кроме гнева, ибо гнев — если мы вникните в его суть — есть та же самая любовь, потерявшая верное направление. Это та же сам ля энергия, но она неспособна стать цветком, а обращается в шипы. Любовь есть созидание. Если в вашей жизни нет созидания, ваша жизненная энергия становится разрушительной.

Все различие между святым и грешником состоит лишь в том, что жизненная энергия первого направлена на созидание, а второго — на разрушение. Любой, кто созидает не может творить зло. А тот, кто не создает ничего, не может быть святым, сколько бы он себя не обманывал. Внутренняя энергия должна находить какое-то применение, потому что она не может застаиваться — ей суждено литься потоком. Обладая способностью любить, вы открываете новые каналы для своей энергии, направленные на любовь. Если внутри вас нет любви, какой выход найдет себе ваша жизненная энергия? Она сможет только разрушать и уничтожать. Не будучи способным созидать, вы будете разрушать. Добродетель есть жизненная энергия, обладающая положительным зарядом, в то время как грех — это та же энергия, но с зарядом отрицательным.

Люди приходят ко мне и говорят: "Во мне столько гнева, что мне делать?". Я советую им прекратить думать о своем гневе. Чем больше вы думаете о гневе, тем большей энергией вы его снабжаете. Энергия всегда течет в направлении наших мыслей. Мысли служат ей каналами. Подобно тому, как вода из водоема поступает по акведукам на поля, заботы служат акведуком для жизненной энергии. На что направлены ваши заботы, там и течет ваша жизнь. Если ваши заботы направлены не в ту сторону, то ваша энергия тоже течет не туда. Если же они направлены на нужные вещи, то и жизнь ваша течет в нужном русле, а праведная забота есть любовь.

Нанак говорит: "В тот день, когда твоя любовь направится на Его имя, ты окрасишься в Его цвет; ты станешь чист". Будут не только смыты ваши прежние грехи, но и исчезнет сама возможность греха в будущем; вы будете омыты и очищены прежде, чем грязь прилипнет к вам. Ваше омовение и очищение будет происходить ежесекундно.

Вы, должно быть, уже испытывали это ощущение в присутствии праведника — ощущение свежести утренней росы, словно он только что вышел из купальни. Причина проста: присутствие любви не дает грязи скапливаться на нем.

Любовь непрестанно смывает прочь всю грязь — даже прежде, чем она коснется его.

Поэтому в отношении любви главная задача — не превратить свою жизненную энергию в разрушительную. Разрушение — грех, если является самоцелью. Существует и другой тип разрушения: когда человек ломает дом, чтобы затем построить новый. Тогда это не разрушение, но часть строительства. А когда вы разрушаете лишь для того, чтобы разрушить, это становится грехом.

Если у вас есть маленький ребенок, которого вы очень любите, вы иногда даете ему пару подзатыльников — вы любите его, и поэтому можете ударить его для его же пользы, в целях воспитания. Вы можете ударить его, потому что вы заботитесь о нем. Если бы вы не проявляли заботы о нем, вас бы не беспокоило, что он делает и чего он не делает; вам было бы все равно. Однако вы его любите достаточно сильно для того, чтобы не позволить ему делать нее, что ему вздумается. Вы остановите его, если он подойдет слишком близко к огню; вы даже можете ударить его, если он не послушается. Такие подзатыльники не есть грех, но направлены на созидание. Потому что вы хотите, чтобы он вырос достойным человеком.

Удар своего противника — то же самое; пощечина — то же, энергия — та же. Если вами владеют недобрые чувства, если вы бьете затем, чтобы разрушить, но не создать, то это становится грехом. Само по себе действие — не грех. Когда вами движут положительные, созидательные чувства, никакое действие не будет грехом, но если вами управляет желание разрушить, то же самое действие превращается в грех.

Существует одна суфийская притча. Один суфий, который держал путь в некий храм, укрывшийся где-то в горах, проходил через близлежащую деревню. Он зашел в придорожную чайную лавку и попросил: "Скажите мне, пожалуйста, кто в этой деревне самый честный человек, а кто самый нечестный?". Лавочник назвал ему два имени. В маленькой деревушке все про всех все знают, поэтому найти этих людей не составило труда.

Суфий пошел к самому честному человеку и попросил его показать дорогу. Человек посмотрел на него и сказал: "Самый легкий путь лежит через горы". И подробно рассказал суфию, как добраться до храма.

Потом суфий пошел к самому нечестному человеку и попросил его показать самый легкий путь к храму. Суфий был поражен, когда и этот человек показал ему ту же дорогу, что и честный человек. Он не знал, чему верить! Он вышел на деревенскую площадь и спросил, нет ли в этом селении суфия.

Путешественника отвели к суфийскому святому. Честный человек и нечестный человек — это две крайности; достигнув же святости, человек может встать над ними обеими. Факир выслушал его и сказал: "Ответы одинаковы, а вот точки зрения — разные. Честный, добродетельный человек указал тебе путь через горы, хотя легче было бы пересечь реку и идти по другому берегу. Он принял во внимание, что у тебя нет ни лодки, ни плота, чтобы перебраться через реку. Ты путешествуешь на ишаке — как бы ты смог переправить его на другую сторону? В горах ишак сослужит тебе хорошую службу, а в лодке он только причинит неудобства. Учитывая все эти обстоятельства, он подсказал тебе наилучший способ.

Нечестный человек показал тот же самый путь, но намерения его были бесчестны. Он хотел причинить тебе зло. Ему было приятно сознавать, что горная дорога изнурит тебя". Ответы были одинаковыми, но намерения различными. Действия могут быть схожими, поэтому они не скажут вам ничего. Желания же, являющиеся их причиной, имеют решающее значение.

Поэтому мы никогда не ведем учет тому, сколько раз отец или мать наказывают ребенка. Истина в том, что, как говорят психиатры, если мать никогда не бьет своего ребенка, то между ними не может быть глубокой связи; это свидетельствует о том что она на самом деле не расценивает его как своего собственного; между ними существует дистанция, разрыв.

Сын никогда не простит отца, который выполняет все его требования. Став взрослым, он поймет, что его отец причинил ему вред. Ребенок еще не имеет жизненного опыта, поэтому его требования менее значимы. Отец должен подумать и решить, как для него будет лучше, ибо его опыт богаче. Если он действительно любит своего ребенка, он примет решение, используя свой собственный опыт, а не требования ребенка. А если человек предоставит своему ребенку полную свободу, ребенок никогда не сможет простить ему это.

Нигде в мире ребенку не предоставляли столько свободы, сколько в после инее время на Западе. На протяжении всего этого века западные психологи учили людей предоставлять своим детям абсолютную свободу. Результатом этого явилась непреодолимая пропасть между родителями и детьми. В былые времена сыновья боялись своих отцов; на Западе же в наше время отцы боятся своих сыновей. Раньше родителей чтили и уважали. Сегодня на Западе дети не проявляют никакого уважения к старшим, ни на йоту любви и заботы. Какова же причина? Вот она: вырастая, ребенок начинает осознавать тот вред, который нанесли ему родители, когда дозволяли ему делать все, что вздумается. Его следовало бы останавливать, когда он делал что- либо неправильно. Не давать ему сбиться с пути было их долгом, ибо они обладали опытом, он же — нет. Они не должны были слушать его; они не должны были уступать его желаниям. Осознание ошибки наступает, но — увы! — уже слишком поздно.

Помните одно: любовь заботлива. Любовь заботится о том, чтобы ваша жизнь была достойной, красивой, праведной и достигла высшей славы. Безразличие есть верный знак того, что взаимоотношений просто не существует, и что тот факт, что вы родились именно у ваших родителей — не более, чем случайное совпадение для всех вас. Нет чувства единения и общности, что на Западе привело к тому, что все внутрисемейные отношения разрушаются.

Любовь также может и наказывать, ведь любовь так сильна и так уверенна в себе, что способна созидать через разрушение. Главное в том, что конечной целью всегда есть созидание. Если требуется разрушение, значит за ним должна стоять созидательная цель.

Гуру убивает своего ученика, уничтожает безвозвратно. Он убивает его одним движением и наповал — не то, что отцовские тычки, которые чувствует только тело. Подобно тому, как вода очищает тело снаружи, отец очищает жизнь сына своего поверхностно, гуру же бьет сильно и глубоко внутрь. Он проникает в самые сокровенные тайники вашей души, и не успокаивается, пока совершенно не растворит ваше "эго". Знайте же, что до тех пир, пока вы не найдете такого гуру, то за каким бы учителем вы не последовали, вы никогда потом не сможете простить его. Рано или поздно вам откроется, что этот человек зря тратил ваше время.

Знак любви — творение. Пока в ваших взаимоотношениях с людьми присутствует созидание, вы неспособны на грех. Как могу я грешить, когда я наполнен любовью? Любовь постепенно распространяется на окружающий мир, и вы обнаружите себя в каждом живом существе. Тогда кого же вам грабить, и кого обманывать? Кого предавать, чьи кошельки воровать? По мере того, как любовь заполняет вас, вы понимаете, что все кошельки — ваши; и когда вы причиняете кому-либо вред, вы причиняете его самому себе.

Жизнь подобна эху: что бы вы ни делали, все к вам вернется. Тому, чья любовь возрастает, становится ясно: в мире нет незнакомцев. Ведь все знают, что когда любишь кого-то, то чувствуешь себя одним целым с ним.

Вы не станете причинять вред своей жене, когда поймете, что, делая плохо ей, вы в итоге наносите вред себе самому, ибо когда она несчастлива, то и вы несчастны.

Вы желаете ей счастья, если ее счастье увеличивает и ваше возможное счастье.

Однажды вы осознаете, что печаль, вызванная нами у других, делает нас столь же грустными; а радость, доставленная нами другим, делает нас столь же веселыми.

Мы же поступаем совсем наоборот: оставляем радость себе, а другим желаем несчастий. Мы, вероятно, считаем, что таким образом нам самим достанется больше счастья. Но в конце концов вы обнаружите, что жизнь ваша наполнена горем, ибо все, что вы отдаете, возвращается вам. Если для других вы сеете шипы, то ваша собственная жизнь устлана будет шипами. Если же вы займетесь сеянием цветов, не заботясь от том, что делают другие, то и жизнь ваша будет наполнена цветами. Что посеешь, то и пожнешь. Однако мы, кажется, еще не постигли эту формулу жизни.

Один раз ко мне пришла женщина, которая хотела развестись с мужем. Я никогда не забуду, о чем она попросила меня. Она сказала: "Посоветуйте, как мне добиться развода так, чтобы мой муж остался несчастен на веки вечные". Прекрасно зная, что ее муж станет счастливейшим человеком на свете в день их развода; она хотела, чтобы он остался несчастным даже после их расставания.

Когда мы вместе, мы желаем отдавать лишь печаль; когда мы порознь, мы так же желаем отдавать лишь печаль. Вместе или врозь, если цель нашей жизни в том, чтобы причинять горе и боль другим, то внутри нас самих постепенно, но неминуемо возникнет кровоточащая рана. Рана, сотворенная нашими собственными руками. Она возникнет от постоянного желания причинять боль.

Это мы называем кармой, цепью причин и следствий. Судьба, или рок, означают лишь, что все, что вы делаете, возвращается вам. Пусть пройдет какой-то промежуток времени, но в конце концов все это обязательно вернется обратно и поразит вас. Поэтому делайте только то, чего бы вы хотели для себя самого.

Оказавшись вдруг в сущем аду, знайте: вы сотворили его сами, он — плод наших деяний на протяжении многих жизней.

Люди приходят ко мне и говорят: "Благослови нас, чтобы стали мы счастливыми". Не было бы никаких проблем, если б это было так легко, если б кто-то мог просто благословить всех, и все бы нашли свое счастье. Как может мое благословение смыть ваши печати? Постарайтесь понять меня и не просить о благословении; оно явилось бы простым обманом. Вы причиняли другим боль и страдания, и теперь должны пожать плоды ваших деяний — и вы приходите с просьбой о благословении? А теперь вы решили, что вы страдаете, потому что не даю я вам своего благословения. Ни одно благословение неспособно уничтожить наши страдания. Если чьи-либо благословения помогают вам лучше понять что-либо и сеют семена любви внутри вас — этого более чем достаточно. Грехи можно смыть только любовью, и страданию можно положить конец, только начав дарить счастье другим.

Нанак говорит: "Если разум наполнен грехом, то только любовь к Его имени способна очистить его". Когда вы любите человека, вы и мысли не допускаете о том, чтобы обидеть его, ведь счастье другого становится и вашим счастьем; печаль другого становиться вашей печалью.

Более не существует границы между вашей жизнью и жизнью вашего возлюбленного; вы перетекаете друг в друга.

Когда подобное происходит между человеком и Богом, как и любовь между людьми, любовь между Богом и человеком — это называют молитвой, богослужением, преданностью Господу; это — высшая форма любви. Если отношениям имя — любовь, вы в раю; в отсутствии же любви вы низвергнетесь в глубины ада.

Бог означает тотальность, весь мир. Вам нужно полюбить это безбрежное пространство, всю вселенную, все сущее, как если бы это был один человек. Все грехи ваши будут смыты, когда вы безнадежно влюбитесь во все сущее. Тогда кого вам обманывать? Куда бы вы не кинули свой взгляд — Он там; в чьи бы глаза не заглянули — вы увидите там Его.

Преданность Богу изменяет все в корне. Она означает, что теперь нет никого, кроме Него. Жизнь ваша становится вдруг простой и понятной. Теперь нет нужды грешить, нет нужды обманывать. Но не следует думать, что преданность означает посещение храмов с тем, чтобы воздать молитвы. Ни чтение "Джапджи" рано поутру, ни посещение мечети или церкви не есть преданность. Это вас ни к чему не приведет.

Существуют фальшивые ключи. Настоящий ключ есть любовь к безграничному Богу, — когда каждая мельчайшая песчинка на этой земле имеет право на вашу любовь. Я июблю каждый дюйм этой земли; на каждом листе написано о моей любви, Он смотрит на меня всеми глазами. Он есть все, Он вездесущ.

Когда вы достигнете понимания этого, то как бы вы ни жили, ваша жизнь посвящена будет служению; это преобразит сам образ вашей жизни вплоть до мелочей, вы станете по-другому сидеть, по-другому ходить, ибо везде вы будете видеть Его присутствие. Вы станете говорить по-другому, ибо каждый, с кем вы разговариваете, есть Он. Теперь вы не сможете досаждать или лгать кому-либо, не сможете обидеть. Вы должны будете служить людям, ибо даже в ногах их вы найдете Его!

Когда это знание озарит вас, вы пребудете в вечном экстазе — об этом говорит Нанак, называя это "окраситься в его цвет". У вас не будет ничего, но вы будете владеть всем. Вы останетесь в совершенном одиночестве, но весь мир будет с вами. Между вами и бытием установится согласованность и гармония; у вас возникнет сокровенная связь с бытием.

Нанак говорит, что только такая любовь способна очистить вас от греха. Любые молитвы и песнопения, любые жертвы и заклинания бесполезны, так как в них отсутствует самое главное.

Однажды я ехал на поезде. На одной из станций в него села женщина с десятком детей, которые мгновенно разбежались по всему вагону, опрокидывая сумки пассажиров и путаясь у всех под ногами; они устроили настоящий хаос. Наконец, один пассажир, которому перевернули корзинку и порвали газету, не выдержал. Он повернулся к женщине и сказал: "Сестра, зачем вы пустились в путешествие с такой оравой детей? Если вам очень нужно было ехать, нам всем было бы гораздо удобнее, если бы вы оставили половину из них дома". Женщина вскипела: "Вы что, за дуру меня принимаете? Я и оставила половину дома!".

Если отсутствует понимание в главном, то неважно, сколько детей вы оставили. Раз эта женщина не слишком задумывалась, производя на свет двадцать детей, то и во время поездки от нее нельзя ждать особого понимания.

Грехам несть числа, добродетель же лишь одна; болезней тысячи, здоровье же только одно. Не существует разницы между вашим здоровьем и моим. Однако у вас может быть туберкулез, рак или какой-то другой недуг; болезни могут быть различными. В этом может быть ваша особенность. Болезнь несет в себе ваше отражение, потому что болезнь — это часть вашего "эго". У разных "эго" — разные болезни, но здоровье — одно и то же. Добродетель одна, ибо Бог один. В этом отношении все одинаковы.

Что же есть это единственное здоровье, это благополучие, это одно? Это чувство любви. Постарайтесь погрузиться в жизнь, пусть она поглотит вас шаг за шагом. Встав со стула, поступайте так, как будто возлюбленный ваш рядом. Даже заходя в пустую комнату, действуйте так, словно Бог присутствует везде вокруг.

Жил когда-то факир-суфий по имени Джунаид. Он говорил своим ученикам: "Идя в толпе, помните о своем одиночестве, и тогда мысль о Боге пребудет с вами. Когда же нет никого вокруг, идите так, словно Бог присутствует повсюду "

Он прав. Помня о своем одиночестве в толпе, вы поддерживаете мысль о Боге; иначе толпа завладеет вашим вниманием и увлечет вас не туда. А если вы не будете поддерживать мысль о Боге, когда вы один, то в неправильном направлении увлечете вас вы сами.

Есть две опасности: опасность потерять себя среди других и опасность потеряться в себе самом. Бог превыше обеих из них. Помня о своем одиночестве в толпе и о Его присутствии, когда вы один, вы никогда не собьетесь с пути.

Нанак говорит: "Тот, кто окрасился в цвет любви, стал чист изнутри. Он совершил внутреннее омовение".

Быть святым либо грешником — не пустые слова:
Поступки все наши записаны были.
Человек, сам посеяв, сам урожай собирает.

Заявления о том, что вы стараетесь быть добродетельным, не привносит в вас никаких изменений. В результате раздумий и разговоров никогда ничего не происходит. Нет ничего странного в том, что мы много говорим о добродетели и хороших поступках, и никогда не думаем и не говорим о грехах — мы просто совершаем их. Если вас попросят сдержать свой гнев хоть на минуту, когда вы рассержены, вы ответите, что это невозможно, так как гнев нельзя отложить. Как вы можете сдержать гнев, если тот, к кому обращена эта просьба, отсутствует в момент ярости? Где же мы находимся, когда гнев владеет нами?

Если вам говорят медитировать, вы возражаете: "Не сегодня, у меня нет времени". Кроме того, вы думаете: "Что за спешка? У нас впереди еще такая долгая жизнь, а подобными вещами положено заниматься на ее закате, когда приближается смерть". Помните что вы не можете почувствовать приближение смерти; даже умирающий человек не чувствует ее.

Когда умер один политик, муллу Насреддина пригласили прочитать надгробную речь. Мулла сказал нечто, достойное внимания: "Милость Божия велика. Когда б мы ни умерли, это происходит в конце нашей жизни. Представьте, как ужасно было бы умереть в начале или в середине ее!".

Мы стремимся отдалить этот конец. Кажется, что его не будет никогда — до той поры, пока он действительно не придет. Окружающие узнают о чьей-то кончине; тот же кто умер, отошел в мир иной прежде, чем узнал об этом!

Таким образом, если вы правильно поняли, вы не умираете никогда. В ваших мыслях вы навсегда останетесь в живых. Вы не узнаете о приходе смерти — об этом узнают другие. Вы строите новые жизненные планы даже в момент смерти. Вы откладываете смерть на завтра. Все благие дела мы откладываем на потом; все остальное мы делаем немедленно.

В тот час, когда вы поступите наоборот, вы окраситесь в цвет Его имени. Тогда вы отложите все злые начинания и тут же приметесь за добрые. Если у вас возникает желание дать что-то — сделайте это сразу же. Не слишком доверяйте себе; разум ваш за мгновение изобретет тысячи способов, чтобы заставит вас забыть.

Марк Твен писал, как однажды он пошел послушать проповедь священника. Через пять минут, весьма впечатленный и взволнованный, он принял решение отдать сто долларов, которые у него были с собой, в пользу его прихода. Через десять минут, писал далее Твен, у него возникла мысль, что сто долларов, пожалуй, слишком много, и пятидесяти будет вполне достаточно. Как только мысль о ста долларах возникла у него в голове, он почти перестал слушать проповедника, так как внутренний диалог возобладал. Не прошло и получаса, как сумма его предполагаемого пожертвования снизилась до пяти долларов. По окончании проповеди он подумал: "Никто ведь не знает, что я собирался пожертвовать сто долларов. Да и кто столько дает? Люди даже одного не дают. Одного доллара, полагаю, будет более чем достаточно". Когда, наконец, до него дошел поднос для сбора пожертвований, как он пишет, то "этот доллар так и остался в моем кошельке. Вместо этого я взял один доллар с подноса… никто же не видел! И никто никогда не узнает".

Не слишком доверяйте себе в отношении совершения праведных поступков; чаще всего это сложно. В определенное мгновение, находясь во власти эмоций, вы испытываете настойчивое желание творить добро. Упустив возможность сделать это, вы рискуете никогда не получить ее снова. Никогда не пускайтесь в размышления о добродетели, ибо доброе побуждение — это не повод для раздумий, но сигнал к действию. Если вам хочется дарить — дарите! Если вам хочется поделиться чем-либо — делитесь! Если вам хочется отказаться от чего- либо — отказывайтесь! Если вам хочется стать саньясином — станьте им! Не упускайте момент, ибо никто не знает, когда еще в жизни представится вам такая возможность, да и представится ли она вообще.

В случае же, когда нечто недоброе, злое пробуждается в вас — остановитесь! Отложите все на двадцать четыре часа. Возьмите себе за правило откладывать все на следующий день, если возникает желание насолить кому-то. Что за спешка? Смерть не дожидается вас у порога, но даже если она уже там — что плохого может случиться? В худшем случае ваш противник избежит урона, больше ничего!

Если вы сможете отложить неправедное дело до завтра, у вас уже не достанет сил сделать его, потому что страстное желание причинить вред кратковременно. Желание зла другому мимолетно, так же как и желание сотворить добро. Если вы сможете овладеть собой и сдержаться в этот момент, вы поймете, сколь пуста была ваша затея. Удержите убийцу на секунду — и он не сможет убить. Помешайте человеку, готовому утопиться, и он больше не будет пытаться покончить с собой. Определенные действия возможны лишь в определенные моменты. У вас бывают моменты и полнейшего равнодушия, и острого сочувствия.

В периоды повышенной чуткости вас переполняют любовь и желание творить. В моменты полного равнодушия вами владеет жажда бессмысленного разрушения. Неистовствуя, вы стремитесь разрушать; впоследствии к вам придет раскаяние, но оно будет пустым и бессмысленным. Если вы жаждете раскаяния, покайтесь после совершения доброго дела. В чем смысл покаяния после греха? Ведь так вы и поступаете всегда — сначала грешите, а потом каетесь. А добрые дела? Вы же никогда не совершали их, потому и вопрос о покаянии не возникает.

Нанак говорит, что ни от размышлений, ни от разговоров ничего не происходит. У греха и добродетели нет ничего общего со словами, они — действия. Бог смотрит не на слова ваши, но на поступки. Он судит вас по вашим деяниям, по тому, чем вы являетесь. Все, что вы сказали, чему научились, о чем думаете, не имеет никакого отношения к этому. Итоговый результат зависит от ваших поступков. Нанак говорит: "Человек, сам посеяв, сам урожай собирает".

Обычно мы утверждаем, что окружающие создают нам проблемы, а успеха мы добиваемся своими силами. Неудачи происходят из-за помех, создаваемых теми, к го меня окружает; все же, что получилось хорошего, есть моя собственная заслуга. Думать так — совершенно неправильно. Все, что происходит у вас в жизни, есть продолжение цепочки ваших поступков, часть вашей кармы; вы несете ответственность за все хорошее и плохое, благочестивое и злонамеренное, за цветы и колючки. В тот момент, когда человек принимает и начинает чувствовать полную ответственность за себя, внутри него начинается процесс изменения.

Пока же вы вините других, изменений быть не может. Если другие — источник вашего несчастья, то что вы можете поделать? До тех пор, пока все они не изменятся, неудачи ваши будут продолжаться с той же силой. Но как вам изменить окружающих? Единственный выход — смиренно нести свою печаль. То волшебство, которое может разогнать невзгоды, — это религия.

Для того, чтобы семена обратились в плоды, нужно время; вот поэтому-то вы совершенно забываете о том, что посеяли к тому времени, когда плоды начинают созревать. Из-за этой забывчивости вы считаете других источником своих бед. Помните, до вас никому нет дела. Каждый беспокоится о себе: все страдают от своих недугов, и вы страдаете от своего. Каждому человеку нужно отыскать свою собственную линию поведения. Только тогда, когда вы это до конца осознаете, станут возможными глубокие изменения. Как только вы поймете, что несете на себе ответственность, вы сможете что-то сделать. Прежде всего вы должны осознать и спокойно принять последствия и результаты прошлых ваших поступков. Нет смысла затевать новую суматоху во время сбора плодов ваших прежних действий. Только так можно уравновесить ваши прошлые поступки.

Один человек плюнул в Будду. Будда спокойно отер лицо своей накидкой. Человек этот был очень зол, в ярости от увиденного были и ученики Будды. После того, как человек ушел, Ананда не выдержал и вскричал: "Это же святотатство! Сдержанность еще не значит, что любой может сделать все, что ему вздумается, и спокойно уйти. Другие увидят это и решат, что так можно. Наши сердца объяты пламенем! Мы не в силах снести такое оскорбление."

И ответил Будда: "Не волнуйтесь понапрасну, дабы не превратилось это в звено вашей кармической цепи. Должно быть, я когда-то обидел его, и теперь он вернул долг. Наверно, я как-то оскорбил его, теперь же мы квиты. Я пришел в эту деревню исключительно ради него. Если бы он не плюнул в меня, я оказался бы в затруднительном положении. Он разрешил дилемму. Отныне счет мой закрыт. Этот человек освободил меня от какого-то прошлого моего поступка. Я благодарен ему.

А почему вы так взволнованы? Это не имеет к вам никакого отношения. Если гнев проснулся в вас, и вы в возбуждении сделаете что-либо с этим человеком, в вашем кармической цепи возникнет новое звено. Моя цепь разрублена, ваша же сложится вновь — причем без какой-либо причины. Зачем вы вмешиваетесь? Я должен пожать плоды своего поступка, причинившего этому человеку неприятности. Перед совершенным, высшим моим уничтожением, прежде чем сопьюсь я полностью с бесконечностью, я должен рассчитаться со всеми людьми, вещами, по всем отношениям, возникшим из гнева, высокомерия, ненависти, привязанности, жадности, и так далее. Ибо только тот, чьи деяния уравновешены, есть существо полностью освобожденное."

Так что помните: пусть ваши прежние деяния будут компенсированы мирным путем. Примите их с готовностью и тем будьте довольны. Помните, что вы рассчитываетесь по своим долгам, а не создаете новые звенья; и тогда ваша связь с прошлым постепенно ослабнет и распадется совсем.

Другая вещь, о которой надо помнить: не чините новых неприятностей другим, иначе вы просто привяжете себя к своим поступкам. Мы создаем путы внутри самих себя. Так что памятуйте о том, что вам нужно разорвать старые узлы и не создавать новых.

Для обозначения этого Махавира использовал два красивых слова: асрава что значит "не позволять новому появиться", и джирджара, что означает "позволить старому отпасть". Рано или поздно наступает момент, когда не остается ничего старого и не образуется ничего нового; вы свободны. Только в этом состоянии наступает наивысшее блаженство.

Человек, сам посеяв, сам урожай собирает.
Нанак говорит: "Божественным промыслом спасены одни
И вновь родятся другие".

Святые места посещая, милосердью и добрым делам предаваясь,
Стяжать ты сможешь людей уважение;
Но у того, кто слушает Бога и медитирует на Его имя,
Наполняется сердце любовью и очищается тот до конца.

Никакие внешние омовения не приносят изменений. В лучшем случае, вы можете заработать немного уважения в глазах окружающих. Однако уважение это представляет собой опасность, так как ваше "эго" попытается раздуть из мухи слона; оно не устанет по учитывать, сколько раз вы совершали паломничество и сколько постов соблюли.

Бодхидхарма прибыл в Китай из Индии. К нему пришел император Китая. Этот правитель стал буддистом и построил тысячи монастырей, ашрамов и храмов. Он напечатал и роздал тысячи буддийских трактатов. Каждый день он давал пищу миллионам неимущих. Обо всем этом он рассказал Бодхидхарме. Кроме того, он сообщил, сколько изображений Будды он изготовил. Действительно, и по сей день сохранился один из построенных им храмов, в котором находятся десять тысяч статуй Будды. Целые горы были срыты ради достижения этой цели. Щедрость его была безгранична, и обо всем этом он не преминул поведать Бодхидхарме.

Бодхидхарма выслушал его, не шелохнувшись. Император уже начал терять терпение. "Какие плоды принесут все эти добрые дела?", спросил он.

"Никаких. Ты будешь гореть в аду," — промолвил в ответ Бодхидхарма.

Император был ошеломлен. "Что ты такое говоришь? Я — в аду?"

"Дело вовсе не в самих делах твоих. Дела эти действительно добрые, однако, проблема в твоих чувствах от их свершения. Добрые дела были сделаны; оставим же их на этом. Не приписывай себе роль их вершителя. Полагая, что именно ты совершил их, ты обращаешь в пыль всю добродетельность деяний; лекарство превращается в яд. Собственно говоря, лекарство и готовится из яда."

В те времена, когда наряду с рупиями еще имели хождение аны и пайсы[11] Мулла Насреддин пошел однажды к лекарю — его жена страдала от бессонницы.

"Помогите мне, пожалуйста, — попросил Мулла. — Она ворчит всю ночь напролет, да вдобавок еще и весь день".

"Вот вам порошок, — сказал лекарь. — Каждый вечер давайте ей столько, сколько помещается на четырехановой монете".

Примерно через неделю лекарь повстречал Насреддина на дороге. "Ну, как поживает ваша жена?", — поинтересовался он.

"Ваше снадобье подействовало превосходно. Она все еще крепко спит!"

Лекарь забеспокоился. "Сколько порошка вы ей дали?", — спросил он.

"Ну, — ответил Мулла, — у меня не оказалось четырехановой монеты, так что я взял четыре монеты по одной ане, насыпал на них порошка и дал жене — теперь в доме такой покой! Какое чудесное лекарство".

Лекарство становится ядом, если вы невнимательны с дозой. Добродетель также может превратиться в яд, если не соблюдать определенные пропорции. Помните: пока добродетель остается просто делами, все хорошо. Когда же сюда вовлекается тот, кто творит эти дела, пропорция становится угрожающей. Если добрые дела совершаются для того, чтобы воспрепятствовать делам злонамеренным, все нормально. Но если добрые дела совершаются с целью завоевания либо приумножения достоинств, это опасно. Вы сможете завоевать некоторое уважение, но это все. Не подумайте, что это и есть религия.

Как-то раз я ехал с Насреддином в автобусе. Внезапно мулла встал и выкрикнул: "Братья, никто не потерял пачку денег, перевязанную тесемкой?". Множество людей стали кричать, что это их пачка, и пытались дотянуться до муллы, борясь друг с другом "Тихо, тихо!", — воскликнул Мулла. — Пока что я нашел только тесемку".

Религия подобна этой пачке банкнот; добрые дела — как та тесемка. Не следует гордиться ими. Тесемка сама по себе ничего не стоит, и только будучи обвязанной вокруг пачки рупий, она имеет цену. Сколько стоит тесемка, повязанная на камень? Когда добрые дела сочетаются с бескорыстием, они становятся той лодкой, что доставит вас на другой берег. Если же добрые дела привязаны к вашему "эго", они превращаются в булыжник у вас на груди, который неизбежно *топит вас. Поэтому есть люди, утонувшие в своих темных делах, но есть и люди, утонувшие в делах добрых.

Вот почему часто случается так, что грешник достигает просветления быстрее отстающего праведного человека. Тому, кто поступает дурно, легче отказаться от своего "эго", потому что он знает, что он грешник; он знает, что достичь Бога ему почти невозможно. Он убежден, что у него нет положительных качеств, зато целая кладовая отрицательных. Он и думать не смеет, что его голос когда-либо сможет достичь Его ушей. Однако в отсутствие "эго" даже глас грешника сможет; с "эго" же даже добродетельный человек тонет.

Святые места посещая, милосердью и добрым делам предаваясь,
Стяжать ты сможешь людей уважение;
Но у того, кто слушает Бога и медитирует на Его имя,
Наполняется сердце любовью и очищается тот до конца.

Таким должно быть вашему отношению. Не позволяйте гордости прокрасться внутрь сознания, стать выше самоотречения, милосердия, препятствовать делать то или иное. Не позволяйте императорской гордыне утвердиться в вас — иначе, как говорил Бодхидхарма, "Вы будете гореть в аду".

Все добродетели — твои, о Господи! Во мне же нет ни одной.
Без добродетельных поступков не бывает истинной преданности.

Я недостоин даже поклоняться Тебе. У меня нет ни права, ни возможности. Поэтому, говорит Нанак, все, что мы приобретаем, получаем мы Его милостью. Каковы наши возможности? Все истинно верующие говорят одинаково. Все, чего вы достигаете дается вам Его милостью, ибо вы неспособны достичь этого сами.

Если вы чувствуете, что способны, — это предполагает, что Он обязан одарить вас. Если Он не дает, несмотря на вашу способность, тогда у нас возникают причины для жалоб; если же Он дает нам — надо ли благодарить? Ведь вы достигли своего исключительно своими силами. Недовольство возникает в вас от того, что вы считаете себя способным на что-то, но не достигаете этого.

С другой стороны, сознание истинно верующего всегда наполнено благодарностью, поскольку он всегда чувствует себя недостойным всего того, что получил. Его мышление устроено совершенно по-другому. Пение и восхваление никого не может сделать истинно преданным Господу; для этого ваше отношение к жизни должно быть таким: Мне, недостойному, Он дал так много!" Молитвы истинно преданного всегда исполнены благодарения и признательности — и никогда роптания.

Нанак говорит: "Я не обладаю даром, а без дара я неспособен совершать достойные поступки, так как же мне почитать Тебя? Все, что я могу, это петь хвалу Тебе, о Господи! Велика слава Твоя! Это все, что могу я сказать, Боже. Я могу лишь петь хвалы Тебе. Я недостоин, я не заслуживаю ничего. Я столь бесполезен, что могу лишь восхвалять славу Твою — и это все."

Твое слово — единственное истинное. Ты — это звук.
Ты — это Брахма. Велика твоя сила, и лишь ты ей хозяин.
Какой был час, что за день, время года
И месяц, когда Ты принял форму и началось творение?
Не знают о том пандиты,
Иначе они написали бы об этом в священных книгах;
И кази об этом не знают,
Иначе они бы о том написали в Коране;
И йогам неведом ни день, ни час,
Ни время года, ни месяц, когда это было.
Один лишь Создатель, все создавший,
Знает об этом.

А я? Я лишен какого-либо дара. Пандиты не знают, и кази — мусульманские священники, — не ведают. Не узнать об этом и из священных книг; и если никто из мудрецов не знает, кто Ты, где Ты, как принял Ты форму, как Ты творил, то как могу я, жалкий несведущий глупец, знать, что делать?

Истинный верующий не беспокоится о том, кто Он; пандитов же и ученых интересует это. Образованный человек пытается найти Его посредством анализа; он старается весь мир разложить по полочкам, чтобы добраться до Него. Истинно верующий остается счастлив Его милостью, потому что его убеждение таково: "Как может кто-то еще, кроме Тебя, знать, как все вокруг возникло? Только Ты можешь знать об этом, все остальное суть глупые фантазии". Истинно верующий никогда не утверждает, что знает. Его единственное утверждение — любовь. Помните, что претензия на знание исходит от "эго"; утверждение любви неэгоистично.

Как восхвалять Его, как выразить Его величие?
Как можно познать Его?

Нанак говорит: "Ты один знаешь; как должен я взывать к Тебе? Я не ведаю форм приветствия! Какие слова мне использовать? Я боюсь, что скажу неправильные слова. Какую Твою сторону должно мне прославлять? Какие похвалы подойдут? Какие слова будут достойны Тебя? Я не знаю. Умные люди пели хвалебные песни в Твою честь, и каждый старался превзойти остальных."

Но все фразы несовершенны. Действительно умные люди поняли, что Его нельзя выразить, ибо никакое из имен не соответствует Ему и предстает пустым и ничтожным в сравнении со славой Его.

Он — высочайший. Имя Его велико.
Все происходит так, как Он повелел и задумал.
Тот, кто сам себя считает достойным,
Не будет в чести у Него.

Всякий, кто считает себя чем-то, неизбежно минует Его, ибо может быть только один: либо вы, либо Он. В одних ножнах хватит места только для одного меча, но не дли двух.

У суфийского поэта Руми[12] есть одна очень известная поэма. Один влюбленный пришел к своей возлюбленной и постучал в ее дверь. "Кто там?", — спросил голос. "Открой, это я", — ответил он. Но ответа не последовало, и за дверью все было тихо.

Влюбленный опять постучал. Он кричал снова и снова: "Открой дверь, это я, возлюбленный твой". Но ответа все не было.

В конце концов, голос, исходивший изнутри дома, произнес: "В этом доме не могут находится двое. Это дом любви, здесь не поместятся двое". И опять наступила тишина.

Влюбленный пошел прочь. Многие годы он странствовал по джунглям. Он соблюдал посты и ритуалы; выполнял обряды и подвиги послушания. Он очистился и очистил свой разум. Он просветился; он стал понимать окружающий мир. И вот спустя много-много лет он возвратился и постучал в дверь еще раз. Из-за двери прозвучал тот же вопрос: "Кто там?". На этот раз тот, кто стоял перед дверью, ответил: "Ты один есть".

И дверь распахнулась, заключает Руми.

Придя к вратам Божьим и считая себя кем-то, даже если вы предстанете в виде саньясина, отрекшегося, мудреца или кого-то еще — вы потерпите неудачу. Врата откроются только тем, кто есть ничто, никто, кто уничтожил себя полностью.

Так и в обычной жизни, любовь открывает свои двери только тогда, когда вас больше нет, когда вы полностью слились с другим человеком, и голос "я" больше не звучит. И когда это "я" станет менее важным, чем "Ты", когда "Ты" станет всей вашей жизнью, тогда вы сможете разрушить себя ради возлюбленного; вы примете смерть с готовностью и радостью. Только тогда расцветет любовь. Так в повседневной жизни мы на мгновение можем увидеть это единое целое, когда двоих больше не существует.

Когда всходит высшая любовь, от вас не остается ни следа; имя ваше, ваш титул, само ваше естество обращается в пыль. Это может произойти, только когда вы полностью уничтожите себя. Помните слова Иисуса: "Тот, кто спасает себя, потерян будет; тот, кто теряет себя, будет спасен". В Его царстве тот, кто уничтожает себя, получает все, а тот, к го спасает себя — все теряет.

Нанак говорит: "Тот, кто считает себя кем-то, ничтожен перед Ним". Истина в том, что он никогда даже не дотянется до Него.

Гордые глаза — слепые глаза. Тот, кто хоть раз подумал о том, что он является кем-то — его личность глуха и бездейственна; он уже умер. Он не может предстать перед Господом. Бог всегда стоит перед вами, но пока вы существуете, вам не увидеть Его. Вы есть препятствие, помеха. Если устранить эту помеху, глаза ваши станут чисты и широко откроются избавившись от гнета "я". Вы станете ничем, одной лишь пустотой. И в такую пустоту сразу входит Он.

Кабир говорил, что гость приходит к тому, кто опустошил свой дом. Как только вы станете пусты, этот гость придет. Вы упускаете Его, пока вы наполнены самим собой. Но в тот час, когда вы опустошите себя, Он наполнит вас до краев.

Вот миллионы нижних миров,
И нет конца небесам.
"Веды " говорят о миллионах, искавших духовный путь,
Не добившихся лишь истощения.
Святое писание повествует о восемнадцати тысячах миров,
Но лишь одна сила ответствует за все творение.
Если бы описание было возможным, мы пошли бы этим путем,
Но все описания разрушительны. Нанак говорит:
Он выше всех великих.
Только Он может познать самого себя.

Поклоняющиеся восхваляют Его,
Но нет у них о Нем вспоминанья,
Ибо реки и потоки не знают океана,
К которому они беспрестанно стремятся.
Даже цари и императоры великих стран,
Владыки огромных сокровищ,
Не сравнятся со скромным муравьем,
В сердце которого о Боге вспоминание.

Этот случай произошел в одном исследовательском институте, где проводились исследования различных видов яда. Институт наводнили крысы, и их количество возрастало с каждым днем. С ними пытались покончить всеми возможными способами, но безрезультатно. Какой бы яд ни использовался, крысы съедали его с превеликим удовольствием. Они приспособились к ядам и очень быстро размножались, потому что и раньше это была их единственная еда. Крысы были устойчивы к ядам.

Вскоре кто-то предложил старый проверенный способ: поставить крысоловки. Но крысы полностью проигнорировали как ловушки, так и приманку — хлеб и сыр. Они настолько привыкли к яду, что не проявляли интереса ни к чему другому. В итоге не поймали ни одной крысы.

В конце концов, кому-то пришло в голову совершенно очевидное решение проблемы — посыпать приманку ядом. И крысы сразу же стали попадаться в ловушки.

Этот случай, несмотря на всю его странность, не выдуман. С человеком происходит почти то же самое. Человек настолько привыкает к словам, что, даже когда ему предлагают молчание, он ищет отдыха в словах. С ним происходит то же, что с крысами, которые не могли съесть ничего, кроме отравленных продуктов.

Чтобы объяснить, что такое бесконечность, мы будем вынуждены воспользоваться ничтожными словами. Даже если необходимо ввести человека в пустоту, важно использовать низменный язык слов. Описывая океан, можно рассказать лишь о его капле. А обсуждения этой капли весьма далеки от самого океана, потому что даже намеком невозможно его постигнуть. Взгляните на мощь океана и неприметную капельку. В таком случае, где взять слова, сравнимые с пустотой? Что такое интеллект слабого человеческого существа по сравнению с необъятностью вселенной? Перед нами пространства и космос, перед нами миры — верхние и нижние, и все это абсолютно беспредельно.

И все это необходимо постигнуть слабыми силами человеческого понимания, потому что человек настолько привязан к своему разуму, а это так трудно — расстаться с любой привязанностью. Истина совсем недалеко, и только наши привычки мешают нам приблизиться. Истина совсем близко, даже ближе, чем биение сердца, ближе, чем дыхание. Бог находится к вам ближе, чем вы сами. Однако мы запутываемся в паутине привычек, которую сами же сплели. Наши привычки не дают нам видеть. Разум — это ни что иное, как набор определенных привычек. Вот почему все святые подвижники всеми силами стараются уничтожить разум и достичь без-мыслия состояния.

Как только вы освободитесь от разума, отойдете от берега, вы окажетесь в океане. Не существует иного пути познать океан, как стать океаном — другого пути просто нет. Если вы размышляете и толкуете об океане, оставаясь на берегу, вы просто ведете бесполезные разговоры. Само то, что вы стоите на берегу, свидетельствует о том, что вы совсем не знакомы с океаном. А если бы вы его знали на самом деле, разве вы остались бы на берегу? Никакие земные силы не в состоянии привязать к берегу человека, однажды прикоснувшегося к бесконечности, так велика ее притягательность. Не существует большей силы, чем притяжение бесконечности, а все другие увлечения меркнут, не выдерживая его мощи.

Однако же мы продолжаем сидеть и разговаривать. Мы остаемся запертыми в комнате, а ведем речь о бесконечных небесах… снаружи! Мы запираемся в собственных клетках, а говорим о свободе. Мы опутаны паутиной наших собственных слов, а говорить нам не о чем.

Вот драгоценные строки Нанака:

Вот миллионы нижних миров,
И нет конца небесам.

Не существует ничего, кроме космоса… и космоса… Одно лишь небо бесконечно, потому что не существует ограничений для космоса. Это — одно беспредельное пространство. Существует небо, небо и только небо… и его бесконечность вовеки.

Но не существует одной-единственной бесконечности, их бесконечное множество. Куда бы вы ни пошли, вы обнаружите пространство. Какое бы направление вы ни избрали, вы обнаружите бескрайнее пространство. Безграничность будет переполнять все, что бы вы ни встретили.

И вы пытаетесь в самой сердцевине этой бесконечности отыскать Бога и завлечь Его в крохотную клетку своих слов? Вы пытаетесь заключить Его в такие книги, как "Веды" или Коран. Это все равно, что пытаться охватить безбрежные небеса вашей ладонью. Обратите внимание на одно удивительное обстоятельство: когда ваша ладонь открыта, в ней есть место для пространства, но в тот момент, когда вы сожмете руку в кулак, то, что было на ладони, исчезает. А если вы еще сильнее стиснете кулак, то там ничего не останется.

Пользуйтесь словами, которые похожи на раскрытую ладонь, а не на сжатый кулак, однако в "открытых" словах отсутствует логика. Чем больше логики вы пытаетесь вложить в свое утверждение, тем более замкнутым оно выходит. Если попытаться сделать определение как можно более подробным, то оно потеряет всякую выразительность. Чем лучше определение, тем оно ограниченнее. Вы сами создаете вокруг него стены.

Чем больше в словах разума, тем меньше они свидетельствуют о Боге. Вам кажется, что они так много вам говорят, но на самом деле они ничего не могут вам сказать, потому что ладонь закрыта. Когда слова свободны от разума, создается впечатление, что они могут сказать очень мало, но они действительно способны все объяснить. Не забывайте об этой разнице.

Слова Нанака — слова не логика, а поэта, барда. Это слова почитателя красоты. Нанак не пытается определить Бога; он пользуется словами, которые похожи на открытую ладонь, только указывающую на что-то. Они намекают на то, что невозможно высказать. Не увязайте в словах, или же вы совершенно не уловите смысл послания Нанака.

Если я показываю пальцем на луну, а вы хватаетесь за мой палец и отказываетесь посмотреть в ту сторону, куда он указывает, увидите ли вы луну? Сам по себе мой палец ничего не значит, он нужен только для того, чтобы показать луну. Вам придется оторваться от пальца, чтобы взглянуть на луну. Но люди таковы, что они сосредотачиваются именно на пальце.

Вот поэтому люди поклоняются книгам. Одни почитает "Веды", другие — Коран, а третьи — "Гуру Грантх". Они отдают все свое внимание книге, и упускают то, на что указывает книга. Чем сильнее вы привязываетесь к книге, тем больше вы отдаляетесь от истины — книга вам ближе. И тогда слова становятся важнее, в то время как величие покоится не в словах, а в молчании, потому что только в молчании возможно познание.

"Веды " говорят о миллионах искавших духовный путь,
Но не добившихся ничего кроме истощения.

Человек терпит поражение, когда он ищет духовный путь при помощи интеллекта. Все, старавшиеся постичь Его глубину, сами постепенно разрушались, в то время как Он по-прежнему оставался непознанным. "Веды" — это длинная история несостоятельности человека. Все писания свидетельствуют: чтобы ни делал человек, поле его деятельности все равно настолько мало, что не позволяет заманить Бога в свои сети. Чем усерднее вы пытаетесь поймать Его, тем меньше вы обнаруживаете в своих руках.

Не таков путь обретения Бога. Ваш способ познания — "ухватить" — не годится, вместо этого необходимо освоить способ "отпустить". Вам также не помогут ни размышления, ни рефлексия. Это вам тоже придется отбросить. Разум и логика скорее будут вам мешать, чем помогать. И ваш ум будет стеной на пути, а не камнями, проложенными через ручей. Если на этом пути вы будете полагаться на свое понимание, то вы просто заблудитесь Вам остается лишь предоставить все Ему.

Вера в интеллект — это путь "эго". Это означает, что вы берете на себя за дачу отыскать Его. Задумывались ли вы о том, что предмет ваших поисков всегда должен быть меньше нас самих? Все, что вы получаете или обретаете, должно быть достаточно небольшим для того, чтобы вы могли удержать. А если вам в руки попадает Бог, Он уже больше не может быть Богом.

Как же тогда обрести Бога? Совершенно противоположным путем: тот, кто готов потерять себя, обретает Его. Единственный способ обрести Его — оказаться на Его ладони. Обычно мы пытаемся связать Его и отнести домой, чтобы показать остальным: "Посмотрите, мы обрели Его!" В этом случае вас ожидает неудача, потому что невозможно охватить и связать Его безмерное величие. Нельзя завернуть космос в оберточную бумагу. Все пакеты и связки вы можете принести домой, а космос — нет. Предоставьте себя в Его руки, если хотите Его обрести.

Нанак повторяет без устали: "Бесконечные самопожертвования слишком малы"… "Чтоб Ты ни пожелал — то будет наилучшим для меня"… "Что бы Ты ни повелел мне сделать — то мой путь"… "Что бы Ты ни показал мне — это истина"…

Все эти утверждения предполагают только одно: мне приходится самоустраниться. Я не должен Тебе навязываться. У меня нет ни желаний, ни цели, ни мотива. Я просто плыву по Твоему течению.

Вот почему я говорю вам, что вера бесценна, а разум губителен. Разум означает: я решаю и я сужу. А вера означает: Ты судья.

Вот миллионы нижних миров,
И нет конца небесам.
"Веды" говорят о миллионах искавших духовный путь,
Не добившихся ничего кроме истощения.

"Веда" означает не только четыре книги индуистов. Скорее имеются в виду слова старцев, которые достигли просветления. Слово "веда" происходит от "вид", "знать". Это относится к словам тех, кто обладает знанием — буддистов, джайнов, риши так же как и подлинные "Веды", "Ригведа", "Атхарва веда" и т. д. — это слова древних риши, людей, которые владели знаниями. Как только человек обретает божественное знание, его слова тут же становятся Ведами. Это произойдет и с вами, когда вы достигнете просветления. Для Вед не существует ограничений, так как Веды — это слова всех, кто овладел божественным знанием в прошлом, настоящем и будущем. Веды — это квинтэссенция знания и истины.

Нанак говорит: "В Ведах сказано, что все те, кто отправлялся на поиски духовного пути, в конце концов, прекращали искать, разочаровавшись и утомившись. Это очень важно понять, потому что усталость и истощение имеют огромное значение в жизни искателя Вы не будете готовы к самоотвержению, пока не иссякнут ваши силы, и вы не ослабеете от истощения. Это произойдет только тогда, когда вы, наконец, поймете, что ваши собственные попытки бессмысленны, и что бы вы ни пытались сделать — все равно ничего не получится. Когда ваше отношение к активной деятельности достигнет последней стадии, вы поймете, насколько бесполезно все, что вы делаете, все, что вы ищете, а то, что вы находите, не имеет никакого смысла. Желание возбуждает вас, но даже успех не приносит удовлетворения. Тогда вас переполняет грусть и меланхолия, потому что все ваши старания напрасны. И мы обязательно испытаете это состояние, прежде чем избавитесь от "эго".

Могли ли вы освободиться, если вы все еще питаете надежду что-то обрести? Еще чуть-чуть, и это произойдет. Или же вам кажется, что вы избрали неверное направление, поэтому вы меняете метод или гуру, уходите из храма в мечеть, из церкви в гурудвару. Пока вы не достигнете крайней степени истощения и полностью разочаруетесь, пока подавленность и уныние не завладеют вами, вы не освободитесь от "эго".

Будда искал божественное знание шесть долгих лет. Возможно, еще не один человек в своих поисках не был столь настойчив. В каждом испытании духа он рисковал всем. Что бы ни просили его сделать, он выполнял с точностью. Ни один гуру не мог сказать, что ему не хватало старания и решительности.

Один гуру сказал ему съедать только одно зернышко риса в день ь течение трех месяцев. Будда выполнил его указание. От него остались кожа да кости, его живот прилип к спине. Он едва дышал, потому что был слишком слаб. И все равно он не овладел знанием, потому что делами не достигнуть духовного знания.

Будда делал все, что ему говорили, но возобладало "эго". Он постился, повторял бесчисленные мантры, подвергался епитимье, прилежно занимался разнообразными практиками, но глубоко внутри его изворотливое "эго" не переставало повторять "Это Я делаю это". Кулак был сжат, а в нем — "я".

Единственное условие познания Бога — оставить "я". Какая разница: работаете вы в мастерской или возносите молитвы? В обоих случаях действует "эго", и это — ваша работа или ваше поклонение. И то, и другое является мастерской, и вы остаетесь там, пока существует "эго". Существует призвание и работа, как мир самсары, мир ежедневных дел. Когда исчезает "эго", начинается Бог. Как только вы отпадаете и исчезаете, появляется Он. Вы уходите — приходит Он. Сосуществование не возможно, ибо здесь нет места для дуализма: или вы, или Он.

В конце концов, Будда устал от всего этого. Он сделал все, на что только способен человек. Все бесполезно. Его руки были по-прежнему пусты. Он вошел в реку Нираньяна, чтобы омыться. Он был настолько слаб, что не мог выйти из реки. Течение начало относить его в сторону, у него не было сил плыть. Он схватился за ветвь дерева, которое склонилось над рекой, и пока он висел уцепившись за дерево, он осознал бесполезность всех своих усилий. Он сделал все возможное, но ничего не получил. По ходу дела он потерял физическую силу, и был настолько слаб, что не мог преодолеть даже такую маленькую реку, как Нираньяма. Мог ли он в таком случае пересечь океан сущего? "Вот к чему привели меня все мои усилия. Мир стал совершенно бесполезным для меня; дворец и все сокровища княжества — пыль в моих глазах. Теперь я настолько устал, а сердце настолько опустошено, что все духовные поиски бессмысленны, даже освобождение бесполезно". В этот момент Будда осознал, что ни в обыденном, ни в духовном мире не существует достойной цели. Все — обман, и заниматься этим совершенно бессмысленно.

Каким-то образом ему удалось выбраться из реки. Он пошел и сел под дерево. В этот самый момент он оставил все свои попытки, все старания, потому что ему совершенно не к чему было стремиться. Малейшее усилие вызывало разочарование и отчаяние. Все его надежды рухнули. Пока была надежда, продолжало существовать "эго". В ту ночь Будда спал под деревом. После бесконечной череды воплощений это была первая ночь, когда было нечего желать и добиваться, не к чему стремиться. Просто ничего не осталось. Если бы в этот момент приблизилась смерть, то Будда даже не попытался бы немного отсрочить ее, потому что все надежды рухнули.

Палитра цветов и оттенков желаний поблекла в абсолютной усталости, исчезли все мечты. В эту ночь Будда спал крепко, и ни одно сновидение не потревожило его. Люди перестают видеть сны, когда им не к чему стремиться, потому что сны и мечты идут по пятам желаний. Впереди идут желания, а за ними, как тени, следуют сны, так как они рабы желаний. А если нет желаний, нет и снов.

Будда проснулся, когда последняя звезда почти погасла. День отличался ото всех предыдущих, потому что было нечего делать. Все стало бессмысленным. Вплоть до предыдущего дня он вел лихорадочную жизнь: искал свою душу, обретал веру, Бога и многое другое. А сегодня — ничего! Он просто лежал. Что еще ему оставалось делать. Он смотрел на угасающую звезду, и, как говорит предание, в этот момент он постиг истину.

Что же случилось в этот момент? Что случилось в эту ночь такого, что не происходило в течение шести лет, пока он напрягал каждую клеточку своего тела? Какое конкретное событие помогло Будде познать предельное знание в это утро? Ответом является полнейшее бессилие, о котором говорит Нанак. Будда был не в состоянии что-либо делать. Он достиг предела своих физических возможностей, и ничего не добился. Его "эго" разрушилось, и то активность исчезла.

Как только уходят стремления, нисходит благодать. Как только рушатся наши надежды, прекращается действие, и заканчиваются борьба, исчезает "эго", и раскрывается ладонь.

Поняли ли вы, что для того, чтобы раскрыть ладонь, не нужно прикладывать усилие, в то время как нужно потрудиться, чтобы сжать кулак? Когда вы бездействуете, ладонь открывается сама по себе, потому что это ее естественное состояние. Вам действительно не нужно ничего делать, чтобы разжать кулак. Просто не сжимайте руку, и ваша ладонь будет раскрыта. В то утро Будда ничего не делал, и ладонь раскрылась.

Кабир сказал: "Происходит лишь то, что не делается". В тот момент Будда абсолютно ничего не сделал, но произошло главное! Он смертельно устал, он был разочарован. Он отказался продолжать искания, и "эго" пропало. И как только оно пропало, появился Бог.

Нанак сказал, что во всех Ведах говорится о том, что все пытавшиеся проникнуть в Его глубину, разочаровывались и смертельно уставали. И только, когда их истощение становилось абсолютным, они достигали просветления. И вы познаете Его, только, когда ваше утомление будет полным.

Цель йоги — довести себя до крайнего истощения. Но через йогу не достигнуть Бога. Вы просто утомляете свое "эго". Не существует метода прийти к Богу, есть только способы добиться измождения, чтобы достичь состояния совершенной релаксации. Вот почему, когда вы разжимаете кулак, у вас не остается сил, чтобы снова сжать его.

Многие теряли силы и иллюзии во время духовных поисков. Веды говорят, что усилия не могут не привести к этому состоянию, а после наступает постижение. Сатгуру, великие мастера, говорят, что познание Бога возможно только божественной благодатью, а не собственными силами. Насколько Он был бы мал по сравнению с вами, если вы могли бы познать Его вашими силами. В действительности он бесконечно велик. Вы же, как только становитесь пустыми, сразу наполняетесь.

Когда начинается дождь, он одинаково орошает и горы, и долины. Долины наполняются влагой, а горы остаются сухими. В горах нет места для воды, но долины пусты, поэтому они наполняются водой, и появляются озера.

Бог одинаково изливает свою благодать на всех. Для него все равны Для каждого человека бытие едино, без всякой дифференциации. Не существует достойных и недостойных, грешника или святого. Божья благодать изливается на всех так же, как небо покрывает все и вся. Но люди, переполненные самими собой, не вмещают Его благодать, потому что для нее нет места. Те же, кто пуст, наполняются, потому что могут вместить благодать.

Святое писание повествует о восемнадцати тысячах миров,
Но лишь одна сила ответствует за все творение.

В этой необъятной шири с ее бесконечным разнообразием, за всем ее множеством скрывается единое. Если вы будете сосредоточиваться на множестве, вы будете скитаться в миру. А если вы сконцентрируетесь на едином Ом, вы откроете Бога.

Понимайте это так: мала (четки) состоят из многих бусин, но шнурок, соединяющий их всех, один. Если вы будете держаться за бусины, то собьетесь, а если ухватитесь за нить, то познаете Бога.

На поверхности океана катятся бесконечные волны. Если вы обращаете свое внимание не на океан, а на волны, вы блуждаете. Ибо волны рождаются и исчезают бесконечно. Одна волна переносит вас к следующей, а за ней еще и еще… Вы похожи на хрупкий бумажный кораблик, который скачет с гребня на гребень, захлебывается то в одной волне, то в другой, страдает то здесь, то там. Вы не найдете пути, потому что у волн нет назначения, а только постоянная изменчивость. Назначение неизменно и постоянно. Вы не можете покоиться в волнах. Обрести покой можно, только когда успокоятся волны. И тогда вы по таете то, что никогда не меняется.

Понимаете ли вы, что, чем больше в вашей жизни перемен, тем больше беспокойства в вашей жизни? Это объясняет многочисленные волнения в сегодняшнем мире, потому что все постоянно меняется. Ученые считают, что количество изменений, происшедших за первое тысячелетие нашей эры, сравнимо с изменениями, которые произошли в течение предшествующих пяти тысяч лет. А в следующие двести лет все изменилось в том же масштабе, что и за предыдущее тысячелетие. К моменту наступления нашего века мы достигли поистине фантастического уровня изменений: теперь пять лет равны пяти тысячелетиям до нашей эры! А к тому времени, как век завершится, те же самые изменения будут происходить за пять месяцев.

Это происходит так быстро, что вы едва ли можете успеть за одной волной, прежде чем нахлынет следующая.

Спросите старого селянина, и он скажет вам, что его деревня сохранилась почти такой же, какой она была, когда он родился. А теперь посмотрите, что происходит с городами. Они олицетворяют будущее, и нет ничего общего между двумя, следующими друг за другом, днями. На Западе темпы перемен уже достигли устрашающих размеров.

Люди не живут на одном месте в Америке. Постоянное проживание там в среднем длится три года. А так как это усредненные цифры, то по меньшей мере половина людей остается на месте на более длительное время, но есть и другие, которые меняют место жительства каждые два или четыре месяца. Представьте себе: переезжать каждые два месяца. Это значит меняется атмосфера, еда, одежда. С каждой сменой сезона меняются машины, одежда. Волны накатываются с пугающей мощью, а они верят: чем сильнее изменение, тем больше удовольствие. А на самом деле, чем больше перемены, тем сильнее страдание. Это все равно, что через день выкапывать растение с корнем и пересаживать его в другое место. У вас просто нет времени укоренится, прежде чем вы снова перемещаетесь.

Если происходят большие изменения, то жизнь становится похожа на ад. Вот почему жизнь на Западе все сильнее напоминает преисподнюю. В прежние времена на Востоке было очень спокойно, потому что почти ничего не менялось. В такой стабильности и статичности было проще погрузиться в океан, потому что корни были крепкими, и каждый человек мог собрать все свое мужество для прыжка в глубину.

Помните, если вы плывете по волнам, вы мирской человек. А если вы начинаете поиски океана среди волн, то постепенно вы становитесь саньясином. Поиски вечного в переменах — это саньяс. Если вы пытаетесь познать неизменное в изменяющемся, то это — искусство саньясы. И только это является верой.

Нанак говорит, что авторы святых писаний поведали о восемнадцати тысячах миров. Но за этими восемнадцатью тысячами стоит сила, которая по сути одна. Выбор зависит от вас: и то, и другое открыто для вас. Вы можете избрать то, что меняется, приходит и уходит. Или же вы можете избрать то, что не меняется, не приходит, не уходит, а существует всегда, на чьей ладони происходят все изменения, а оно само остается неизменным.

Жизнь того, кто сможет ухватиться за Единого, наполняется блаженством. Тот же, кто хватается за бесконечную изменчивость, раз за разом оказывается перед лицом страдания. Он никогда не бывает счастлив, он может испытать лишь отблеск счастья в промежуток между двумя периодами страдания.

Сколько раз вы меняли дом? Сколько раз вы меняли машину? Когда вы меняете старую машину на новую, сам процесс обмена приносит минутное счастье, но это как раз похоже на то, что вы чувствовали в прошлый раз, когда вы покупали машину, и на то, что вы почувствуете, когда купите машину следующей модели. И то же самое вы ощутите, когда поменяете одну жену на другую, или же одного мужа — на другого. Это короткое мгновение надежды.

Когда люди несут тело умершего на место сожжения, они меняют плечо, когда оно слишком устает. Какое-то время они чувствуют облегчение, но вес остался прежним, и очень скоро другое плечо устает, и нужно опять перекладывать груз.

Вы просто меняете плечи, когда вы перемещаетесь с волны на волну. Достигнуть счастья можно единственным способом — соскользнуть с волны в океан. Может существовать бесконечное количество форм бытия, но сила одна. Он единственный прячется внутри каждого. В этих стихах заключается искусство жить: ищите единосущного Бога, хватайтесь за нить четок.

Если бы описание было возможным, мы пошли бы этим путем,
Но все описания разрушительны.
Нанак говорит: Он выше всех великих.
Только Он может познать самого себя.

О Нем ничего не может быть написано, потому что все написанное можно стереть, в то время как Он вечен. Как может тленное свидетельствовать о нетленном? Любые писания могут потеряться. А сколько уже было потеряно? Те же писания, что существуют сейчас, исчезнут в будущем. Сколько слов уже родилось и растворилось в пустоте? А истина остается неизменной в вечности.

Итак, писание и Бог по сути различны. То, что может быть написано, может быть стерто. Если вы научитесь читать ненаписанное, если вы постигните искусство читать чистый лист бумаги, вы сможете понять Бога.

Это произошло в штате Махараштра в Индии, где жили три святых аскета: одного звали Экнат, другой был Ниврутинат, а третья, была Муктабай, женщина-факир. Экнат прислал Ниврутинату письмо, которое представляло собой лишь чистый лист бумаги, на котором просто ничего не было написано. Ниврутинат открыл письмо и прочел его с огромным интересом, а потом протянул Муктабай. Она тоже прочла его с безраздельным вниманием. Они оба погрузились в блаженный экстаз. А затем Ниврутинат протянул гонцу то же самое письмо со словами: "Отнеси наш ответ Экнату".

Гонец был в растерянности. Когда он принес письмо, он не знал его содержания. Конечно же, он не подозревал, что это был белый лист бумаги. Теперь он был смущен, что ему предстояло принести в ответ тот же белый лист. Он сложил руки и повернулся к Ниврутинату: "Махараджа, прежде чем я уйду, не мог бы ты удовлетворить мое любопытство? Что ты прочел, если там ничего не написано? И не только ты, даже Муктабай прочла это письмо с интересом, и вы оба были в восторге. Ты читал с таким усердием, что казалось, что ты действительно что-то прочел. Что же ты прочел? А теперь ты возвращаешь тот же лист бумаги, не написав на нем ни слова!"

"Экнат прислал слово", — объяснил Ниврутинат, — прочитать которое можно только на чистом листе. Что бы вы ни написали на бумаге, — это не Он. Мы в этом согласны с ним. Мы поняли его послание, и вот наш ответ, что мы его поняли. То, что он сказал нам, абсолютно верно".

Можно написать книгу, но нельзя описать Бога. Как может книга рассказать о Нем? Вы жаждете прочесть неписаное. Прочтите Веды, "Гуру Грантх", Коран, а потом оставьте написанное слово и обратитесь к ненаписаному. Читайте между строк, между слов и запоминайте то, что прочли.

Если вы читаете и сосредоточиваетесь на написанном слове, вы станете пандитом или священником. Если вы читаете нечитаемое, вы станете святым. Если вы сосредоточитесь на написанном слове, вы получите очень много информации, а если вы вернетесь к не написанному, вы станете, как ребенок, невинным и безыскусным. Вспомните, ненаписанное — это врата.

Вот почему Нанак спрашивает, существует ли Его описание или зафиксированное на бумаге? Знал ли кто-нибудь когда-нибудь о Нем что-то, что он мог высказать? Не существует никакой информации о Нем. Тот же, кто имеет знание, молчит. А если они и произносят что-то, это всегда указывает на молчание. А если они и написали что-то, то подразумевали, что вы сможете прочесть между строк.

Нельзя дать письменный отчет о Нем. Что бы ни было написано, разрушится в один прекрасный день. Не важно насколько сильно вы стараетесь сохранить книги, они все равно обречены. В конце концов, они бумажные, а слова написаны чернилами. Что может быть более тленным, чем это? Отнеситесь к ним, как к бумажным корабликам. Тот, к го пытается в кораблике из писаний достичь Бога, рискует опрокинуться и утонуть. Не садитесь в бумажные корабли. Они хороши в играх детей, но для путешествия совершенно не годятся А путешествие это, пожалуй, величайшее из всех, в которое можно отправиться, потому чти нет большего океана, чем океан бытия.

Нет, писания не годятся. Постигните их послание, их намек. Только об одном они говорят: освободите себя, станьте пустыми.

Но нет конца человеческой глупости. Мы быстро наполняемся именно тем, что сообщает нам человек, призывающий нас к внутренней опустошенности. Мы заполняем наши головы такими людьми, снова вступая в бесконечный цикл перемен. Наши надежды, наши ожидания, наш ум не сулят нам ни понимания, ни мудрости.

Я расскажу вам известную историю из жизни Александра Македонского. Говорят, что он искал эликсир жизни: говорили, что выпив его, избавляешься от смерти. Планы Александра завоевать весь мир, во многом, были связаны с этими поисками.

В конце концов, в одной пещере он нашел источник бессмертных вод. Александр вошел в эту пещеру, полный радости из-за того, что желание всей его жизни должно было вот-вот исполниться. Его взгляд на мгновение остановился на пенящихся водах ручья. Но в тот момент, когда он уже почти было набрал воды, ворон, сидевший в пещере прокричал: "Подожди, не совершай ошибки!" Александр посмотрел на ворона. Он был в очень плохом виде. Его крылья повисли, а глаза больше ничего не видели, все его тело было разбито. Он был похож на скелет. Александр спросил его: "Кто ты такой, чтобы останавливать меня? Если у тебя причина?"

"О царь, послушай сначала мою историю, а потом делай то, что сочтешь нужным, — сказал ворон. — Я тоже искал этот источник. Я тоже отыскал эту пещеру и выпил воду. А теперь я не могу умереть, хотя я этого так хочу. Посмотри, в каком я состоянии: я слеп, я стар и слаб; мои крылья сломаны, и я не могу летать; мои ноги разбиты, но, увы, я не умираю! Взгляни на меня один раз, а потом делай, что хочешь.

Теперь я прошу, чтобы кто-нибудь убил меня, но меня нельзя убить, потому что я выпил эликсир. Я молю Бога день и ночь даровать мне смерть. Я хочу умереть, мне все равно как!"

Говорят, что Александр остановился и задумался, а потом он тихо вышел из пещеры, не притрагиваясь к воде.

Если ваши желания исполняются, вы оказываетесь перед таким же количеством трудностей, что и до того. Вы не хотите умирать. Если бы вы отправились на поиски этой пещеры и захотели бы выпить воду из источника, то вы бы оказались перед дилеммой: что теперь делать с этой жизнью? Когда жизнь была делом ваших рук, и вы действительно могли жить, вы занимались поисками эликсира, избавляющего от смерти. Вы не можете жить с эликсиром, вы не можете жить со смертью, вы не можете жить в бедности, вы не можете жить в богатстве. Вы не можете жить в аду, и вы не можете жить в раю, и вы еще считаете себя мудрыми!

Баязид был суфийским мистиком. В своих молитвах он говорил Богу: "О Господи, не слушай моих молитв, не выполняй моих молений. Ибо откуда у меня мудрость, чтобы просить то, что мне хорошо?"

У человека совершенно нет ума. Он оказывается пойманным в сеть своих желаний, а потом блуждает в самом себе. Если его желания не удовлетворяются, то человек попадает в сложное положение. А если они удовлетворяются, он опять же оказывается и затруднении. Подумайте чуть-чуть, вернитесь в свое собственное прошлое, проанализируйте свою жизнь. Что из того, что вы желали, хотя бы частично осуществилось? Принесло ли это вам удовлетворение? А те желания, которые не осуществились, — принесли ли они вам счастье? В обои> случаях вы не обрели ничего кроме горя и страданий. Вы запутываетесь в ваших собственных желаниях. И хотя какие-то из них сбываются, вы все еще блуждаете среди несбывшихся желаний.

Что такое понимание? Как можно охарактеризовать мудрость, кроме как задать вопрос о том, что остается, когда исчезают горе и несчастья? Но на этом основании никто и никогда не согласится с тем, что верующий человек мудр. Тот, кто жаждет Бога, никогда не раскаивается, а вы всегда просите, чтобы потом сожалеть.

Запомните хорошенько, что все ваши желания, кроме желания обрести Бога заканчиваются сожалением и раскаянием. Жажда познать Его — это смысл жизни, а все остальное ничтожно.

Можете ли вы познать Его в писаниях? Нанак говорит, что вы Его там не обнаружите. Вы скорее найдете там слова, воззрения, но не истину. А где же найти истину? Вот ответ, который дает Нанак: "Он выше всех великих. Только Он может познать самого себя". Это означает, что вы не можете отступиться от Него и познать Его. Только, когда вы пребудете в Нем, вы сможете узнать Его. Единственный путь к истине требует того, чтобы вы стали одним целым с Богом.

Мы можем получить нужную нам информацию. Это — основа науки. Ученый исследует и изучает проблему снаружи и получает сведения о ней. Но о Боге таким способом вы ничего не узнаете. Вам нужно проникнуть внутрь себя так глубоко, где теряется граница между Ним и вами. Вы становитесь биением Его сердца, а Он — вашего. Где существует такое единство, там пребывает мудрость.

Возможно ли узнать все это из писаний, из простых слов? Это может произойти только в любви. Вот почему Нанак говорит: "Любовь — это ключ". Если в вас рождается любовь к Его имени, если в вас начинает звучать Его мелодия, если вы сходите с ума от Его любви, только тогда вы можете получить знание.

Писания дают вам множество возможностей для споров и дискуссий. Не путайте это с мудростью, иначе вы удалитесь от реальности. Вы не познаете ни Бога, ни себя самого, потому что для этого существует только единственный путь. Познать самого себя, быть одним целым с Богом — только это дает знание и мудрость. Вам придется узнать Его, и это единственный путь. Без этого опыта все ваши споры останутся глупым детским лепетом.

Когда Насреддин достиг преклонного возраста восьмидесяти лет, он послал за своим старшим сыном, которому было около шестидесяти. Он сказал, что прошло несколько месяцев с тех пор, как умерла его мать, и он больше не может жить без женщины, и поэтому он решил жениться снова.

Сын встревожился: жениться в таком возрасте! Он спросил муллу: "На ком ты решил жениться?"

"На соседской девушке", — ответил Насреддин.

Сын рассмеялся: "Ты шутишь! Ты сошел с ума? Этой девушке не больше восемнадцати лет!"

"Я сумасшедший?! — закричал Мулла на сына. — Глупец! Твоей матери едва исполнилось восемнадцать, когда я женился на ней. В чем же разница?!"

Похожим образом человек приводит аргументы в отношении Бога, которые никогда не опираются на факты. Во всяком случае, возраст девушки позволял ей выйти замуж… но мулла забыл свой собственный возраст. Так же и вы пытаетесь схватить Бога снаружи при помощи аргументов и доктрин, но вы не задумываетесь о том, чтобы погрузиться в себя самого. Вам придется самому стать частью доктрины.

Пандит, духовное лицо, ученый человек, всегда остается вне Бога. Он просто собирает знания, но остается вне них. Он очень сообразителен и умен. Он не рискнет прорваться внутрь, а наблюдает извне. Но, в конце концов, его ум оказывается великой глупостью, потому что существует единственный путь познать Его.

Это все равно, что читать трактаты о любви, и считать, что знаешь, что такое любовь. Кто-то читает о восходе солнца и думает, что знает красоту рассвета. Или же кто-то читает о цветах и считает, что может властвовать над ними. Но это не более, чем информация, потому что истинный ценитель сам любуется рассветом и цветами, напоенными росой. Тогда вы и солнце на мгновение становитесь одним целым, и ваши сердца бьются вместе.

А когда вам встречаются цветы, когда сливается их аромат и все ваше- существо, вы теряетесь друг в друге, вы одно целое. О блаженство! В этот момент сущность ваша и сущность цветов танцуют вместе, раскачиваются в дуновении ветра. Возможно ли узнать об этом из книг? Нет! Если это невозможно в отношении простого цветка, то, как вы узнаете Бога, который самый великий цветок нашей жизни?

Как можно построить с Ним отношения при помощи доктрин? Вам нужно зайти внутрь. Войти туда могут только безумные, а не хитроумные, те остаются снаружи. Ваш ум, ваши способности не истинны. Всегда было верно то, что лунатики достигают духовного просветления, мудрецы остаются позади.

Нанак говорит, что есть единственный путь познать Его. Он велик, и Он один может познать самого себя. Вы никогда не узнаете Его, пока вы не станете с Ним едины и сольетесь с Его вездесущей силой. Чтобы познать Бога, нужно стать Богом! Нет другого пути. Только достигнув таких высот и таких глубин, вы обретете знание. Вам необходимо стат i. с Ним одним целым.

Тот, кто возносит хвалу, восхваляет Его, но это не приближает его к познанию. Не важно, сколько времени вы отдаете Его восхвалению, вы все равно остаетесь вне Него. Расстояние по-прежнему существует. Он всегда останется Богом, а вы — преданным. Вы все будете повторять слова снова и снова, но никогда не преодолеете расстояние, которое будет только увеличиваться. Не нужно произносить молитвы, их нужно слушать. Слушать и молчать. Ничего не говорите, чтобы Он мог говорить.

Вместо этого вы продолжаете говорить, и не просто говорить, а кричать! Кабир говорил по этому поводу: "Разве Бог глух? Разве Он не слышит? Почему же вы так громко кричите? Разве у Него нет ушей? Тогда кому вы кричите? Разве Он скорее услышит ваш голос?"

Поклоняющиеся восхваляют Его,
Но они не помнят Его.

Слово "сурати", вспоминание, является квинтэссенцией практики Нанака. Все святые подвижники сливались с сурати. Это слово пришло к нам от Будды, который употреблял слово смрити из санскрита. Гурджиев именует это "вспоминанием о себе", а Кришнамурти считает это осознанием, то есть состоянием абсолютного сознания.

Вспоминание очень хрупко. Это необходимо объяснить на примере. Мать занята приготовлением еды. Ее сынишка играет недалеко от нее. Кажется, что она полностью поглощена своим делом, он ее сурати сосредоточено в ее ребенке, чтобы он не упал, или не подошел близко к лестнице, или не взял что-нибудь неподходящее и не положил себе в рот. Она действительно занята, но во всем, что бы она ни делала, присутствует вспоминание о ребенке. Пока мать спит, никакой гром не разбудит ее, но стоит пошелохнуться ребенку, она просыпается, и ее рука тянется к нему. Так сурати присутствует даже во сне вспоминанием о ребенке.

Сурати заключает в себе непрекращающееся вспоминание, словно нить в четках. Делайте все, чего требует от вас мир, но пусть ваш разум всегда остается с Ним. Спите, гуляйте, ешьте — вам нет смысла бежать от мира. Ходите на работу: в офис, мастерскую или на завод. Копайте ямы… потому что деньги необходимо зарабатывать. Воспитывайте детей. Сети вещественного мира всегда будут существовать, но во всем этом сохраняйте живую память о Нем. Пусть внешне продолжается ваша обычная жизнь, но в вас должен жить только Он! Сохраните свежесть ваших отношений с Ним.

Нанак говорит, что не нужно бежать от мира. Познайте сурати, и вы станете саньясином. Когда удается обрести вспоминание, все становится на свои места, Зачем бежать в леса, если ваше сурати наполнено этим миром? Но именно так обычно все поступают. Люди покидают свои дома и спасаются в лесах, но все равно думают о доме. Нашему разуму так свойственно не заботиться о том месте, где мы находимся, а стремиться именно туда, где нас нет. Когда вы здесь, вы думаете о том, как прекрасно должно быть в Гималаях. Потом вы едете в Гималаи и начинаете размышлять: "Может быть, мне было бы лучше остаться в Пуне. Возможно, я на неправильном пути. Все остались там, и они не могут ошибаться. Что же я делаю здесь, сидя под деревом?"

Даже в пустыне вы будете подсчитывать свои деньги и хранить счета Лица жены и детей кружатся вокруг. В Гималаях вам будет хорошо, но ваше сурати останется дома с вашей семьей.

Нанак говорит: "Оставайтесь там, где хотите, но пусть в вас живет вспоминание о Боге". Вы ничего не добьетесь, восхваляя Бога, так как все достигается только в сурати. Любое славословие искусственно по сути, в то время, как вспоминание находится внутри вас. Не нужно громко кричать: "Ты велик, о Господи, а я грешник. Ты искупитель, а я нищий". Зачем так кричать? Кому вы говорите все это? Не нужно звонить в колокола и петь хвалу Важна только память. Храните вспоминание о Нем, не забывайте ни на мгновение. Питайте это вспоминание.

Если бы вам удалось найти бриллиант, вы бы быстро спрятали его в карман. Вы бы даже завернули его в платок, чтобы случайно не выронить его. Если бы вы пошли на рынок делать покупки или повстречали своих друзей, вы все время вспоминали бы о бриллианте. Тихий, слабый голос все время повторял бы: "В кармане бриллиант, в кармане бриллиант…" Все снова и снова вы бы трогали его, проверяя, на месте ли он.

Взращивайте вспоминание о Боге точно так же. Время от времени прикасайтесь к нему, чтобы проверить, что оно в вас. Когда вы идете по дороге, остановитесь и загляните в себя. Не повредилась ли нить вспоминания? Тянется ли она как прежде? Когда вы едите, остановитесь на секунду, закройте глаза и посмотрите, как струится вспоминание.

Постепенно ваш опыт станет еще глубже. Тогда течение памяти не прекратится даже во сне. Когда это происходит двадцать четыре часа в сутки, вы создадите мост между Ним и вами. Теперь вы сможете закрыть глаза и слиться с Ним, как только пожелаете. Дорога построена, и как только вы закрываете глаза, вы растворяетесь в Нем. А когда вы возвращаетесь в мир после встречи с Ним, вы свежи и полны совершенной энергии и легкости, как будто только что приняли ванну. Вот почему Нанак говорит, что сурати равносильно омовению в тысячах святых мест.

Поклоняющиеся восхваляют Его,
Но они не помнят Его,
Ибо реки и потоки не знают океана,
К которому они беспрестанно стремятся.

Реки и потоки впадают в океан, но этого не достаточно, чтобы познать океан. У рек и каналов нет собственного сознания. Несмотря не то, что они впадают в океан, он и не знают об этом. И мы тоже весь день живем в окружении Бога, но не знаем об этом. Мы кружимся вокруг да около, но не знаем этого. Снова и снова мы растворяемся в Нем. Каждая смерть приводит нас к Нему, каждое воплощение происходит через Него, но нам не хватает вспоминании о Нем.

Итак мы похожи на реки и речки. Мы впадаем в океан, но мы не имеем понятия об этом событии. Без знания мы ничего не чувствуем, не осознаем. Мы как будто в трансе как будто мы находимся под воздействием наркотиков или спим, или смертельно устали. Реки и ручьи впадают в океан, но от этого не становятся лучше, потому что они не знают, что это произошло.

Вы входим и выходим из Него каждое мгновение. Если вы внимательно всмотритесь, когда ваше вспоминание о Нем станет сильнее, вы поймете, что каждый ваш вздох вы делаете с Ним. Когда вы выдыхаете, устремляетесь к Богу, а когда вы делаете вдох, Он наполняет вас. И ваша радость не знает границ.

Этот опыт впервые даст вам чувство благодарности. Только тогда вы сможете сказать: "Твоя милость безгранична". Только тогда вы сможете сказать: "На мне Твое благословение", и тогда впервые на вас снизойдет величие веры в Него. Славословие Господа не может сделать человека верующим, а вспоминание — может.

Даже цари и императоры великих стран,
Владеющие огромным сокровищем,
Не сравнятся со скромным муравьем,
В сердце которого о Боге вспоминание

Величайшие из царей, обладающие сокровищем безбрежным, как океан чье величие не описать словами, не могут сравниться с крошечным муравьем, который познал тайну вспоминания и всегда думает о Тебе. Самый неприметный станет великим, если постигнет сурати, в то время как величайшие цари останутся ничтожно бедными без вспоминания о Нем.

Существует только одно зло — забыть Бога. И существует единственное богатство — познать вспоминание о Нем. Тот, чье сурати бодрствует, уже познал все, что топ. стоит. И тогда совершенно не важно, что у этого человека нет ничего, чтобы прикрыть наготу, и нет крыши над головой. Не имеет значения ни ваше состояние и богатство, ни количество дворцов и титулов, ведь в душе вы чувствуете себя жалким нищим без сурати. Боль и мука бедное! п будет терзать ваше сердце.

Нанак говорит, что единственным богатством является память о Нем. А единственная бедность — это забыть Его. Хорошенько подумайте об этом. Вы богаты или бедны? Не думайте о вашем банковском счете. Это будет ложью. Откройте ваш внутренний счет, и вы сразу увидите, есть ли там признаки вспоминания. Вы настолько богаты, насколько простирает! я ваша память. И если она отсутствует, то вы даже не начали еще добывать богатство. А то, что вы скопили в мире, не имеет значения.

Когда Александр Македонский был при смерти, он попросил своих слуг, чтобы его руки свисали из гроба. Тогда те сказали, что такого обычая не существует, и попросили Александра объяснить свою просьбу. Тот сказал: "Я хочу, чтобы люди видели, что, несмотря на все мои завоевания, я покидаю мир с пустыми руками".

Все люди, как и Александр, умирают нищими. Самые могущественные оказываются бессильными. Но даже если муравей наполнится вспоминанием, все Александры поблекнут перед ним.

Кем же был Нанак? Чем он занимался? У него не было ни богатства, ни положения, ни царства, но, сколько царей теряют свое величие перед ним. Нанак стал драгоценен из-за своего сурати. Цари появляются и исчезают, а Нанак останется на веки. Слава и почет приходят и уходят, но Нанак никуда не денется, потому что тот, кто находит прибежище в неразрушимом, сам нерушим.

Даже если вы подобны скромному муравью, это не имеет значения. Пусть всегда будет только вспоминание о Нем. Не участвуйте в безумии бесконечного накопления богатств, потому что, чем больше вы предаетесь добыванию земных благ, тем чаще вы забываете вспоминать о Нем. Но как еще можно преуспеть? Если вы будете помнить о Нем, то богатство станет пылью для вас, а земной почет и слава потеряют свое значение.

Когда дети собирают цветные камешки, вы пытаетесь объяснить им, что-то всего лишь ничего не стоящая галька, но они все равно тащат их в дом. Мать находит в их карманах кучу хлама. Те же самые дети вырастают, и их понимание развивается, поэтому они больше не собирают камешки. Теперь их очередь объяснять детям, что увлекаться этой игрок глупо. Но как же насчет всех бесполезных вещей, которые они сами собирают?

Все, что вы собираете в мире, имеет значение и цену, пока не проснется ваше понимание и память. Как только в вас пробуждается память, вы обретаете зрелость. Затем разгорается пламя понимания. Его свет приводит вас к мысли, что все, что вы считали драгоценным не более, чем галька. И вы не перестаете удивляться, почему вы так дорожили и сходили с ума из-за этого. Вы задаете себе вопрос: чего вы добились, заполучив все это.

Внезапно в ваших глазах все теряет свой смысл и ценность. Жизнь преображается в тот момент, когда пробуждается сурати. В вас происходит настоящая революция. Умирает ваша прежняя личность и рождается новая.

Поиском такого перерождения является вера. Подумайте об этом. Посмотрите, есть ли внутри вас место для сурати, пусть даже очень маленькое? Есть ли внутри вас храм, где пульсирует память? Слышите ли вы, как внутри играет тихая мелодия вспоминания о Нем? Помните ли вы о Нем всегда, или вы все время забываете? Помните ли вы вообще о Нем?

Если вы начнете размышлять над этими вопросами, то само размышление приведет вас к рождению памяти, потому что когда вы начинаете думать, вы естественно начинаете думать о Нем. Сама мысль о том, что я не помню Его, пробудет во мне вспоминание о Нем. Если вспоминание появляется все чаще и чаще, то это похоже на молоток, который все снова и снова, и отметка становится все глубже и глубже. Если постоянно бить молотком, то лаже на камне появится след. Так же и след на вашем сердце должен увеличиваться.

Кабир сказал, что веревка в колодце, поднимая воду и опускаясь за ней вновь, трется о камень и оставляет на нем след. Когда веревка сурати трется о ваше сердце, то она наверняка оставит на нем свой след. И это произойдет очень скоро, потому что нет ничего нежнее сердца. Вам только нужно, чтобы веревка не останавливалась.

Примечания:

1

Саньясин — странствующий монах — аскет. (Здесь и далее — прим. переводчика).

2

гурудвара (гурдвара, гурду ара) — букв, "дом гуру"; сикхский храм.

3

Гхат — место ритуальной кремации у индусов (прим. перев.)

4

Xуэйнэн — знаменитый патриарх школы дзэн-буддизма (VII в н. э.). Однако в дзэнской традиции, в предании об ученике, поднесшем свою правую руку Бодхидхарме, называется другое имя — Xуэйкэ.

5

Гурджиев Гергий Иванович (род. между 1872-75 гг., ум. 1946 г.) — один из величайших мистиков и мистификаторов новейшего времени. Все свои духовные поиски он сосредоточил на создании системы, дающей прямой, не обусловленный религиозным ритуалом, духовный опыт.

6

Праяк и Каши — санскритские имена городов Аллахабад и Бенарес.

7

Вина — индийский струнный щипковый инструмент, с мягким, богатым оттенками звуком.

8

Пещеры Аджанта-Эллори — точнее пещеры Аджанта и Эллори (между ними около 50 км) — два уникальных пещерных храмовых комплекса в Западной Индии (штат Махарашта) Аджанта — буддийский храм, состоящий из 29 пещерных залов, украшенных настенной росписью и статуями. Храм создавался в период со 2 века до нашей эры по 7 век нашей эры. Эллори — конгломерат 34 буддийский, джанийских и брахманских храмов, сформировавшийся с 6 по 13 века нашей эры.

9

Курта — одежда вроде френча. Дхоти — мужская набедренная повязка.

10

Хардвар — город в штате Уттар-Прадеш.

11

Аны, пайсы — старинные мелкие индийские монеты.

12

Джалалад-дин Руми (1207–1273) — суфийский подвижник, поэт и философ-мистик; жил в Турции, писал на фарси.