ЛЕТНАЯ КНИЖКА ОТЦА

(Окончание. Начало в №№4,5/2010 г.)

Виктор УРВАЧЕВ

34-й ИАП, 1943 г.

ЧАСТЬ 3 1943 год

В конце января после поверки техники пилотирования на двухместном истребителе в летной книжке появляются записи:

30.01. 43, Як-7, … Самостоятельный вылет на Як-1 разрешаю.

Вылетел на самолете Як-1 с оценкой отлично. Командир 34 ИАП м-р Александров.

Дальше в записях летной книжки пример обычной путаницы – в соответствии с ней разрешение командира полка на самостоятельный вылет на Як-1 получено 30 января, а четыре тренировочных полета и первый боевой вылет на нем, якобы, выполнены накануне:

29.01.43, Як-], на патрулирование, 1 полет, 38 минут, высота 7000 м.

Но это штабные неувязки, главное – переучивание на истребитель Як-1 состоялось.

В феврале было выполнено всего 6 боевых вылетов и в их числе новый вид боевого применения – «на охоту», когда летчик сам ищет себе цель для атаки:

11.02.43, Як-1, на охоту, 1 полет, 42 минуты.

В начале марта – неприятность: 2.03.43. У-2. Мелкая поломка: При посадке по окончании пробега порывом ветра поддуло под крыло. Самолет зацепился за землю, вследствие чего развернуло вправо, т.к. ветер был сильный, самолет перевернуло на спину. Экипаж невредим.

В последующие дни марта восемь боевых вылетов на перехват противника, в том числе:

11.03.43, Як-1, на перехват противника, 1 полет, 1 час 06 минут, высота 7000 м, Сбил Ю-88 С-3 Сычев к и 30 км

Таким образом, боевой счет на Як-1 открыт. Наверное, именно этот бой описан в обнаруженной у отца вырезке из многотиражки 6-го истребительного авиакорпуса «За храбрость»: «Позавчера старший лейтенант Урвачев в паре с сержантом Гозиным сбил немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88». Противник шел на большой высоте. Здесь его встретили советские

летчики. Пытаясь спастись «Юнкере» пикировал почти до земли. Но и тут он не ушел от смертельного огня истребителей…».

Кстати, в тот день в 34-ом ИАП проходил митинг, посвященный 100-му самолету противника, записанному на боевой счет полка – «Мессершмитту-109», который за день до этого сбил старший лейтенант В.Ф. Коробов в бою с двумя немецкими истребителями. Во время митинга Коробов по тревоге вновь вылетел на перехват противника и одержал 101-ю победу полка. А через несколько минут отец доложил о сбитом «юнкерсе» – 102-

й победе.

Более тридцати лет спустя, на встрече ветеранов 34-го ИАП бывший начальник штаба этого полка Александр Михайлович Фирсов, седовласый, спокойный и неторопливый человек, говорил мне: «Твой отец был профессор – с молодыми летчиками практические занятия проводил в бою. Однажды подняли его в паре с молодым летчиком на перехват. Я был на связи и слышал их переговоры. После первой атаки, твой говорит ведомому:

– Видишь, в задней кабине ствол пулемета вверх торчит? Значит, стрелка я убил. Выходи вперед меня, бей по кабине пилота с переносом на правый двигатель… ну, вот, горит… – пошли домой.

Понимаешь, твой отец сделал самое опасное – нейтрализовал заднего стрелка в «юнкерсе», который встречает атакующий истребитель огнем в упор. После этого он мог добить «юнкере» и записать его на свой счет. Однако он вывел вперед молодого, чтобы тот почувствовал себя победителем, приобрел уверенность в себе. Это очень важно, без этого боевого летчика не бывает».

Полагаю, что это было уже в Клину, куда 34-й ИАП перебазировался чуть позже, так как в апреле – мае в летной книжке идут лишь отметки о постоянных перелетах между Клином и Алферово (еще один аэродром 6-го ИАК), а также об инструкторских и тренировочных полетах. Боевой вылет только один:

Сергей Гозин

12.05.43, Як-1, на перехват противника, 1 полет, 1 час 19 минут, 7000 метров.

В ряде работ опубликована фотография политинформации у самолета МиГ-3 с подписью: «Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го ИАП было немного». Но, не уточняется, какой работы? Когда боевой работы немного, партийно-по- литической – через край. Но судя по всему, авторы это работой не считают.

Тем не менее, в июне из 35 полетов, в основном по маршруту Клин – Алферово, состоялись 4 боевых вылета на патрулирование над аэродромом и на перехват противника, в том числе:

11.06.43, Як-1, перехват противника, 1 полет, 1 час 11 минут, Сбил с-т пр-ка Ю-88, 6500 м.

Видимо, описание этого боя приводится в другой вырезке из многотиражки: «Рано утром посты ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи) обнаружили в районе П. вражеский самолет. Это был фашистский разведчик. На перехват его вылетел старший лейтенант Урвачев. Летчика все время наводили на противника с земли. Встреча с разведчиком произошла на высоте 6500 метров. Трех атак советского летчика было достаточно, чтобы завершить бой победой истребителя.

В этом сражении старший лейтенант Урвачев увеличил свой счет сбитых фашистских самолетов до 11».

Под этой заметкой в газетной вырезке подверстана еще одна заметка: «В этот же день младшие лейтенанты Петухов и Гозин на высоте 7000 метров были наведены на «Юнкерс-88». После преследования и нескольких атак самолет противника был сбит лейтенантом Петуховым».

Сергей Гозин в том вылете погиб и, мне кажется, отец не мог простить случившегося Петухову. Дело в том, что Сергей обычно летал ведомым у отца, у которого, по его словам, за время войны было всего два ведомых и оба погибли при вылетах в паре с другими летчиками. Сам отец не потерял на войне ни одного ведомого. Об этом мне в 1997 г. в день похорон отца сказал один из летчиков Летно-испытательной станции вертолетного завода, где отец работал. Я спросил:

– Откуда это Вам известно?

– Среди летчиков такие вещи твердо знают, долго помнят и ценят больше, чем сбитые самолеты противника.

21 июня 6-й ИАК был преобразован в 1-ю воздушную истребительную армию в составе 317-й ИАД (в которую вошел 34-й ИАП), а также 318-й и 319-й истребительных авиационных дивизий. Командующим армии стал генерал-майор А.В. Борман, а с апреля 1944 г. А.И. Митенков.

В июле отец совершил 37 полетов: по маршруту Клин – Алферово, инструкторские и другие полеты, среди которых:

12.07.43, Як-1, сбитие аэростата, 1 полет, 40 минут, 1700 метров.

Аэростаты заграждения использовались в ПВО как препятствие для самолетов противника на высоте 2-3 тыс. метров. Иногда аэростат срывался с привязи и летчики-истребители получали задание сбить его. Эту работу они выполняли с удовольствием: хорошая тренировка и даже развлечение, но, главное – из серебристой прорезиненной оболочки аэростата можно было сшить шикарный плащ. Отец иногда вспоминал связанную с этим историю:

«Один такой соискатель плаща из нашего полка долго ждал счастливого случая и надоедал всем: «Не видел ли кто-нибудь сорвавшийся аэростат?». Наконец случай представился и он, упросив командира полка, вылетел «на сбитие аэростата». Вернулся он с пустыми патронными ящиками и злой:

– Заколдованный попался! Улетел, гад!

В тот же вечер в летной столовой я оказался за столом с тремя незнакомыми летчиками странного вида – пожилыми и даже седыми, но с погонами старших лейтенантов, которые раздраженно обратились ко мне:

– Наверное, ты из «таких-растаких» пилотов Як-1?

– Да, а вы-то из «каких-этаких»?

Оказалось, что это штатские воздухоплаватели, призванные в ВВС, чтобы летать для какой-то военной надобности на дирижаблях и аэростатах. По их словам, днем они мирно проплывали на аэростате, когда на них напал Як-1 с нашего аэродрома. Несмотря на отчаянные сигналы: «Здесь люди! Свои!!!», он произвел несколько заходов, поливая их огнем.

– К нашему счастью этот летчик оказался истребителем не ахти каким. Видно, расстрелял весь боезапас, а мы отделались только несколькими дырками в оболочке. Все равно до своей площадки не дотянули и сели здесь неподалеку. Так это был не ты?

После моих заверений, что если бы они попались мне, то так бы легко не отделались, мы дружески выпили каждый свои сто грамм и мирно поужинали».

В конце июля был произведен первый вылет на новом типе самолета:

31.07.43, Я к-9, Химки – Клин, 1 полет, 15 минут.

Наиболее массовый фронтовой истребитель Як-9, выпускался серийно с октября 1942 г. Он отличался простотой и надежностью, легкостью в управлении, высокими летными данными и мощным вооружением: одна пушка и два крупнокалиберных пулемета.

Известно, что 7 июля 1943 состоялся последний в этой войне воздушный бой в небе Москвы. Впрочем, немецкие разведчики еще год появлялись над Москвой и летчики ПВО совершали вылеты на их перехват, в которых участвовал и отец:

24.08.43, Як-9, перехват противника Гжатск – Вязьма – Сычев- ка – Ржев – Торжок – Волоколамск, 1 полет 2 посадки, 1 час 20 минут, высота 8000 метров:

24.08.43, Як-9, перехват противника Волоколамск – Ржев – Оленино – Волоколамск, 1 полет, 57 минут, высота 7000 метров.

То есть, отец почти три часа гонялся по всей округе за каким-то высотным разведчиком, на который его, видимо, никак не могли навести.

В этот же день еще три вылета: учения по взаимодействию со световыми прожекторными полями, облет самолета и полеты по маршруту Клин – Алферово. Всего в августе совершено 49 полетов с общим налетом 20 часов.

В сентябре в летной книжке появляется запись о награде:

1.09.43 г. За проявленное мужество и отвагу в борьбе с немецкими захватчиками Орден Отечественной войны 1 степени. Приказ войскам ЗФ (Западного фронта) от 1.9.43.

В связи с этим отец говорил: «Летчики считали, что командование, наверное, решило не снижать раздачей достоинство БКЗ (так летчики называли орден Боевого Красного Знамени), который мы уважали, и поэтому вместо повторного награждения этим орденом нам стали вручать за те же заслуги вновь учрежденный орден Отечественной войны».

Затем до конца года в течение сентября – декабря следует облет самолетов, перелеты из Клина в Тушино, Павлово, Алферово, лет- но-тактические учения, облет световых полей прожекторов. Среди этих полетов:

29.09.43, У-2, розыск самолета, 1 полет, 1 час 19 минут, высота 200 м.

В ноябре после одного полета из Клина в Рязань:

11.11.43, У-2, перелет Клин – Рязань, 1 полет, 2 часа 35 минут, обратный путь из Рязани в Клин закончился не начавшись:

12.11.43, У-2. Поломка: При взлете с площадки Борки после отрыва от земли мотор сбавил обороты до 1300-1400. Самолет начал проваливаться. Ввиду отсутствия Н и скорости (V=60-70 км/час, Н = 1,5-2 м) разворот произвести было нельзя. С-т зацепился шасси за изгородь дома, а правой нижней плоскостью – за крышу дома и развернулся на 90 градусов. Экипаж невредим.

По словам отца в этом летном происшествии больше всех пострадала корова хозяев дома, на который упал его самолет. От пережитого стресса она перестала давать молоко.

В конце года опять вылет на новом типе самолета:

23.12.43, Р-39, по кругу, 2 полета, 19 минут, высота 400 метров.

23.12.43. Вылетел самостоятельно на самолете Р-39 (аэрокобра) с оценкой отлично. Командир 34 ИАП Александров.

На этих самолетах с января 1943 г. и до конца войны летал и успешно воевал будущий трижды Герой Советского Союза А.И. Покрышкин и его 9-я гвардейская истребительная авиадивизия. Это, видимо, подтверждает известные в авиации истины, что из самолетов различных типов лучший тот, в котором лучше пилот, и что воюют не самолеты, а летчики.

В конце первого тома летной книжки отца находится Лист сбитых самолетов противника.

Всего сбито в одинн. возд. боях – 4, в групповых – 7.

Нач. штаба 34 ИАП майор Фирсов

Это так называемые «подтвержденные победы», то есть зафиксированные в официальных документах. В уникальном справочнике «Советские асы. 1941-1945. Победы сталинских соколов», основанном на результатах многолетней работы в архивах Минобороны России, отмечается: «Подтвержденные победы» по множеству причин в ряде случаев, если не в большинстве – это совсем не одно и то же, что реально сбитые самолеты противника».

О боевых счетах советских и немецких летчиков-истребителей

В конце 80-х годов «историки» из числа вольных журналистов и людей других «свободных» профессий стали широко публиковать в отечественных средствах массовой информации сведения о том, что десятки немецких асов, которых, кстати, сами немцы называли «экспертами», имели на своем счету по 200 – 300 сбитых самолетов противника. При этом с каким-то особым сладострастием отмечалось, что эти «победы» одержаны в основном на восточном фронте.

Досадно уделять много места обсуждению вопросов, прямо не связанных с темой записок, но эти публикации задевают профессиональную честь и достоинство и моего отца, и его друзей-однополчан, как летчиков-истребителей, представляя их победы ничтожными по сравнению с «достижениями» экспертов люфтваффе. Поэтому сведения об этих «достижениях», требуют подробного разбора по существу с учетом реальных обстоятельств и объективных данных.

Следует сказать, что авиационное сообщество до сих пор признает установленный еще в Первую мировую войну критерий отнесения летчика к асам, который американский исследователь М. Спик формулирует так: «По определению, асом считается летчик- истребитель, уничтоживший в воздушных боях не менее пяти вражеских самолетов. Этого, на первый взгляд, скромного результата удавалось добиться едва ли одному из двадцати пилотов».

В Советском Союзе эти неформальные критерии были фактически признаны официально: в соответствии со статусом ордена Боевого Красного Знамени к награждению им представлялись летчики- истребители, сбившие лично 5 самолетов противника. За 10-15 сбитых самолетов летчики представлялись к званию Героя Советского Союза. Самый результативный летчик ВВС РККА, трижды Герой Советского Союза И.Н. Кожедуб сбил 62 самолета противника и еще 6 советских пилотов одержали 50 и более побед. Наиболее выдающиеся летчики-истребители Великобритании и США имели на своем счету от 20 до 40 сбитых самолетов противников.

С учетом сказанного, 352 победы лучшего эксперта люфтваффе Эриха Хартмана, а также 250 и более побед на счету еще у 10 немецких пилотов не имеют никакого рационального объяснения, кроме заявления Адольфа Гитлера: «Искусство боев в воздухе истинно германская привилегия. Славяне никогда не смогут им овладеть». Предполагаю, что количество «побед» летчиков люфтваффе не объяснялось этим откровением фюрера, а подгонялось под него немецкими штабистами и пропагандистами.

На мой вопрос отцу, читал ли он об этих фантастических немецких результатах и как он к ним относится, ответ был коротким:

– Об этих результатах в первый раз слышу, но о том, что среди немцев было много очень сильных пилотов, мне не надо было читать, я это узнал в боях с ними. А официальные результаты зависят от того, как сбивать и как считать. Мне, записанных в летной книжке, 11-ти сбитых, хватает «выше крыши», хотя на самом деле я сбил точно не менее 14-ти, если не больше.

Изучение этого вопроса по литературе показало, что отец был абсолютно прав и точен в ответе. Так, методика учета результатов боевой работы летчиков-истребителей в ВВС РККА и в люфтваффе (то есть, «как считать») была различной. Достаточно сказать, что даже объекты счета были разные. На боевом счету советских летчиков учитывались только «сбитые» самолеты противника, то есть рухнувшие на землю в результате атаки. А немецким летчикам засчитывали «победы» – атаки, в результате которых они открывали огонь и попадали в противника.

В связи с этим, экипаж первого сбитого отцом самолета, если бы не погиб, мог тоже записать на свой счет «победу», так как успел всадить пулеметную очередь в отцовский МиГ-3. Поэтому, если оценивать результаты этого боя не по существу, а по методикам, принятым люфтваффе, он закончился вничью, так как и экипаж Ме-110 одержал «победу», и отец «сбил» самолет противника.

Было много других штабных и пропагандистских уловок, чтобы «накручивать» боевые счета немецких летчиков. Например, все победы, одержанные в групповом воздушном бою, в люфтваффе записывались на личный счет ведущего группы. В ВВС РККА у летчиков велся раздельный учет сбитых самолетов противника лично и в группе. Более того, есть много свидетельств того, как ведущие советские летчики нередко записывали лично сбитые ими самолеты противника на счет ведомых за их вклад в общую победу. Документальное изучение реальных воздушных боев строевых советских летчиков с экспертами люфтваффе, якобы, имевшими на своем счету, десятки и сотни «побед», дает объективную оценку соотношения их сил. Это наглядно показывает основанное на советских и немецких документах исследование В.Дымича, посвященное истории немецкой истребительной эскадры «Grunherz» («Зеленое сердце» – герб Тюрингии).

Эта эскадра «…признана немецкими историками лучшей из всех соединений Люфтваффе. «Grunherz» известна низким уровнем потерь в воздушных боях II мировой войны». Вместе с тем, в 1941-1945 гг., при штатной численности 112 человек летного состава, она потеряла в воздушных боях с советскими летчиками 416 пилотов, из которых 63 имели на счету более 30 побед. Из них 24 эксперта имели результаты выше, чем у лучшего советского аса И.Н. Кожедуба, и в их числе был сбит и погиб четвертый по результативности эксперт люфтваффе Отто Киттель (267 побед).

Противостояли пилотам «Grunherz» и сбивали их летчики-истребители Краснознаменного Балтийского флота и 7-го ИАК ПВО Ленинграда, при формировании которого в августе 1941 г. в его состав, по словам отца, была переведена часть летчиков 34-го ИАП.

Справка: На основе 2-й эскадрильи 34-го ИАП 30.07.41 был сформирован 35-й истребительный авиационный полк, который 24.08.41 был передан в состав 7-го ИАК ПВО Ленинграда, так же как 28.07.41 – 123-й ИАП и 28.08.41 – 124-й ИАП из состава 6-го ИАК.

Одним из самых результативных летчиков-балтийцев был Герой Советского Союза, подполковник В.Ф. Голубев, который сбил 19 самолетов из «Grunherz» лично и 20 в групповых воздушных боях. В числе сбитых им пилотов эскадры были Г. Лооз (92 победы), X. Бартлинг (67 побед), X. фон Бюлов (61 победа) и А. Детке (33 победы).

Своеобразный квалификационный воздушный бой провел 7 октября 1 942 г. у озера Ильмень летчик 283-го ИАП младший лейтенант Зайцев. В двадцатиминутном поединке он вымотал и сбил командира штаффеля (эскадрильи) из «Grunherz» хауптмана (капитана) Иоахима Ванделя, на счету которого к тому времени было 75 побед. Зайцев в этом бою сбил свой первый самолет противника, счет которых он в последующем довел до двенадцати.

Значительное влияние на разницу в боевых результатах летчиков-истребителей люфтваффе и ВВС РККА имело различие в их тактике, которая у советских асов была нацелена на общую победу, а у экспертов люфтваффе – на их личный результат. Так, асы люфтваффе, в основном, вылетали на «свободную охоту», во время которой самостоятельно искали цель (обычно отставшие от строя и другие одиночные или поврежденные самолеты, зазевавшихся или раненых летчиков). При этом, как вспоминал отец: «…немецкие истребители избегали боя, если не имели численного превосходства, нападали внезапно, используя облака, солнце и уходили, не ввязываясь в бой».

Как свидетельствует летная книжка, у отца за войну было только 3 вылета «на охоту» и десятки на боевые задания, для выполнения которых необходимо было избегать встречи с противником (при вылетах на штурмовку, разведку), или не ввязываться с ним в бои, а стараться его отогнать (при сопровождении бомбардировщиков и прикрытии войск).

Об одной «неподтвержденной» победе

Возвращаясь к ответу отца на мой вопрос о его отношении к «достижениям» немецких пилотов, уверен, что он не лукавил, говоря, что сбил больше самолетов противника, чем значится «подтвержденных» на его официальном счету, и что он точно не знает, сколько их на самом деле. В связи с этим я вспоминаю один его рассказ:

«Мы парой вылетели на разведку. Шли почти на бреющем, внизу сплошной лес. Вдруг, видим – огромная поляна и на ней взлетная полоса, по которой бежит то ли «Шторьх», то ли «Хеншель» – были у немцев такие похожие двух – трехместные самолеты разведки и связи. Я нажал гашетку пулеметов и в следующий момент мы опять были над лесом. Я даже не заметил, попал или нет.

Конечно, надо было идти дальше, в район разведки, но хотелось посмотреть, что получилось. Однако этот полевой аэродром наверняка был прикрыт зенитными «эрликонами», которые в первый раз просто не успели на нас среагировать, а теперь, конечно, наготове.

Поэтому мы над самыми верхушками деревьев развернулись, зашли с другой стороны, перед самой поляной сделали горку и увидели такую картину: самолет стоит хвостом кверху, уткнувшись носом в землю, о по полосе от него бегут два немецких офицера, высоко вскидывая ноги и перебирая руками. Сверху это выглядело так комично, что я не выдержал и рассмеялся. Конечно, надо было добавить в эту картину еще одну пулеметную очередь, но какая может быть война, когда смешно, и я не нажал гашетку. А «эрликоны» затявкали нам вслед, когда мы были уже далеко».

Я спросил отца:

– Тебе записали на счет этот «Шторх» – «Хеншель»?

– А я и не докладывал, что его атаковал. В разведке запрещено ввязываться в какие-либо боевые действия. Да и кто подтвердит? Свидетельства ведомого было недостаточно.

С октября 1943 г. 34-й ИАП, так же как 317-я ИАД и 1-я воздушная армия ПВО, в состав которых он входил, официально были исключены из состава Действующей армии, хотя налеты отдельных самолетов противника на Москву продолжались. Но первый том летной книжки закончился и был заведен второй.

Личная летная книжка капитана Георгия Николаевича УРВАЧЁВА

Начата – 3 Января 1944 г., закончена -21 февраля 1947 г.

1944 год

В январе-апреле, согласно летной книжке, полеты выполнялись только инструкторские, тренировочные, на буксировку конуса, облет самолетов, а также перелеты в Алферово, Монино, Чкаловское, Калинин, Ржев и Дядьково.

Одновременно осваивается новый тип самолета:

03.03.44, Ла-5, упр. 5 КБП- 44, 2 полета, 13 минут, 400 метров.

В разделе «9. Поверка техники пилотирования» отмечено:

03.03.44, Вылетел самостоятельно на самолете Ла-5 с оценкой «Отлично». Командир 34 ИАП подполковник Александров.

В конце апреля выполнены три полета на этом истребителе для прикрытия железной дороги и железнодорожной станции, а в мае – три последних боевых вылета в Отечественной войне:

01.05.44, Ла-5, прикрытие ж/д, 1 полет, 28 минут, 2000 метров;

01.05.44, Ла-5, перехват пр-

ка, 1 полет, 38 минут, 4000 метров;

15.05.44, Ла-5, патрулирование, 1 полет, 25 минут, 7000 метров.

Кроме того, в соответствующем разделе летной книжки новая запись:

01.05.44, За участие в героической обороне Москвы – Медаль «За оборону Москвы», Указ Президиума Верховного Совета СССР от 01.03.44.

В этом томе летной книжки в разделе «1. Годовые итоги налета» наряду с подробной росписью по типам самолетов количества полетов и налета, подведены итоги боевой работы по годам. Всего в 1941-1944 г.г. отец совершил 472 боевых вылета на патрулирование, прикрытие объектов и своих войск, на перехват противника, разведку и штурмовые действия, на охоту. В ходе этих вылетов он провел 22 воздушных боя, сбил 4 самолета противника лично и 7 в групповых воздушных боях

Видно, что он внес достойный вклад в боевую работу 34-го ИАП, на счету которого 4500 боевых вылетов, около 500 воздушных боев и 125 сбитых самолетов противника. Это 15% всех воздушных побед 6-го ИАК, притом, что на полк приходилось едва 4% всех сил и средств корпуса, в составе которого уже к августу 1942 г. были 21 полк и 700 истребителей.

Существенно для оценки боевой работы летчиков 34-го истребительного авиационного полка то, что она в основном пришлась на наиболее тяжелый период войны в 1941-1942 годах. По словам трижды Героя Советского Союза А.И. Покрышкина: «Кто в сорок первом – сорок втором годах не воевал, тот войны по-настоящему не видел». Александр Иванович знал, что говорил, так как прошел эту войну буквально от первого до последнего дня.

О летчиках 34-го ИАП и результатах их боевой работы

Заслуживают внимания индивидуальные результаты боевой работы летчиков 34-го ИАП. В списке 320 наиболее результативных советских летчиков-истребителей Великой Отечественной войны значатся 14 летчиков 34-го полка с указанием количества сбитых самолетов противника (лично/в группе):

Александров

Николай Александрович…. 7/1

Байков

Сергей Дмитриевич. 5/6

Букварев

Константин Петрович 2/5

Киселев

Виктор Александрович 7/4

Коробов

Виктор Федорович… 9/8

Лукьянов

Анатолий Григорьевич 8/5

Мирошниченко

Николай Федорович 4/3

Найденко

Михаил Макарович. 7/14

Платов

Сергей Иванович…… 6/9

Потапов

Александр Николаевич 2/3

Сельдяков

Юрий Сергеевич……. 3/6

Тараканчиков

Николай Егорович…. 5/8

Урвачев

Георгий Николаевич . 4/7

Щербина

Николай Григорьевич 7/14

Это почти половина летного состава полка по штату, что удивительно, так как по данным мировой статистики за всю историю авиации более 80% летчиков-истребителей, принимавших участие в боевых действиях, вообще не сбили ни одного самолета противника!

Герой Советского Союза Е.Г. Пепеляев, который в Корее, сбил 20 самолетов противника, так объясняет это обстоятельство: «В воздушном бою, как в спортивных играх, имеются «нападающие» и «защитники». «Нападающие», ведущие групп, должны «забивать», то есть сбивать самолеты противника, а все остальные летчики … обязаны обеспечить безопасность своих «нападающих». Поэтому в истребительном полку сбивают периодически – 1-2 человека, эпизодически – 3-4 человека, а остальные летчики сбивают самолеты противника очень редко, а некоторые из них вообще не сбивают».

Кроме того, чтобы правильно оценить результаты летчиков 34-го ИАП ПВО Москвы, следует иметь в виду замечание историка советской истребительной авиации М. Быкова: «…необходимо учитывать, что специфика применения истребительной авиации предоставляет воздушным бойцам неравные условия для самореализации. Не все летчики-истребители имели возможность отличиться – гораздо меньше шансов наращивания боевого счета имели истребители ПВО…».

Все это свидетельствует о том, что летчики 34-го ИАП ПВО Москвы воевали дружно, результативно и, вопреки закономерностям и статистике, половина штатного летного состава полка регулярно «забивала». Но и цена этих побед была высокой. По словам отца, за время войны в полку погибли 14 летчиков. Однако в целом, в частях Западного сектора противовоздушной обороны Москвы потери в 1941 г. были еще тяжелее. По оценке П.М. Стефановского: «Почти каждые два – три месяца в частях сектора летный состав обновлялся процентов на девяносто».

В.А. Киселев

В связи с этим вновь вспоминаю разговор с бывшим начальником штаба 34-го ИАП A.M. Фирсовым на встрече ветеранов: «За 2-3 месяца после начала боев в 1941 г. полк потерял много летчиков. Но, кто уцелел, в том числе и твой отец, приобрели опыт, заматерели. Когда они уходили в боевой вылет, я уже был спокоен: выполнят любое задание и вернутся». Названные в списке летчики и были такими «заматеревшими», хотя им тогда было всего 21-22 года. Киселев и Коробов – чуть постарше, им было 25 и 26 лет соответственно. Только Александров, командир полка с 1942 г., был «пожилой». Ему было 32 года.

Из перечисленных в списке летчиков не вернулись из боевых вылетов А.Н. Потапов (2 февраля 1942 г.) и В.А Киселев (6 июня 1944 г.). Выражение «не вернулся из боевого вылета» или «с боевого задания» использовалось в официальных документах, если конкретная причина гибели летчика была не известна. Вскоре после того, как не вернулся из боевого вылета В.А.Киселев, у него родилась дочь, а у моих родителей, друживших с ним, появился я. В память о Викторе Александровиче Киселеве мы были названы его именем: Викторией и Виктором. Поэтому, со слов отца, о В.А. Киселеве расскажу подробнее.

О летчике В.А. Киселеве и о воздушном таране

В.А. Киселев – участник отражения первого налета немцев на Москву ночью 22 июля 1941 года. В одном из следующих налетов, в ночь . на 10 августа В.А. Киселев в лучах прожектора атаковал Хе-111, стрелок которого пробил на его МиГе маслорадиатор. Понимая, что двигатель вот-вот заклинит и продолжение атаки будет невозможным, он таранил немца и покинул, поврежденный самолет с парашютом.

Отец говорил, что это был точно рассчитанный, хладнокровно и мастерски выполненный удар. Кроме того, это был второй в мире ночной таран. Первый, совершил накануне, в ночь на 8 августа, его однокашник по Борисоглебскому училищу летчиков Виктор Талалихин. В октябре 1941 г. В.А. Киселев за этот таран был награжден Орденом Ленина.

По имеющимся материалам это была первая подтвержденная победа на боевом счету 34-го ИАП и установлено, что В.А. Киселев сбил самолет из эскадры Кд53 «Легион Кондор» с экипажем под командой унтер-офицера Отто Шлимана (О. Schliemann).

6 июня 1944 г., возвращаясь из боевого вылета в паре с молодым летчиком, над территорией Калининской области они пошли вниз, пробивая облака. Однако, выйдя из них, молодой пилот не обнаружил самолет ведущего и вернулся на аэродром один. Зная летный опыт и мастерство Киселева, никто не верил, что он мог стать жертвой немецких «охотников» или потерпеть катастрофу из-за ошибки пилотирования. Предполагали вынужденную посадку из-за технической неисправности или закончившегося горючего.

Его долго искали и, как рассказывал отец, летали к бывшему сослуживцу – Василию Сталину, к тому времени уже полковнику и командиру дивизии. Было известно, что если на какой-либо из аэродромов его дивизии вынужденно садился хороший летчик, он его не отпускал и оставлял в своей части. Узнав, что пропал В.Киселев, он тоже не поверил, что это могло случиться с таким классным летчиком, и твердо заявил, что на его аэродром Киселев не садился. Ни сам Киселев ни его самолет не были найдены.

О том, что самые тщательные поиски пропавших во время войны летчиков зачастую были тщетными, свидетельствует известный летчик А.А. Щербаков. Он пишет, что после того как в воздушных боях были сбиты Владимир Микоян и Леонид Хрущев, «…верховная власть потребовала подтвердить гибель обоих. Для этого были использованы неординарные силы и средства. Однако ни останков самолетов, ни тел летчиков обнаружить не удалось. Практически невозможно было обнаружить самолет, упавший в лесном массиве…».

По словам отца, в случае с В.А. Киселевым положение усугубляли обширные болота Калининской области.

Во многих книгах по истории советской авиации встречается одна и та же фотография В.А.Киселева – летчик стоит, заложив руки за спину, весело прищурившись с то ли смущенной, то ли ироничной улыбкой.

Таким же его увидел писатель А.Н.Толстой через два дня после тарана: «По полю к нам идет не спеша Виктор Киселев… Он смуглый от солнца и ветра, как все здесь на аэродроме. Подойдя, рапортует комиссару, что явился. Затем стоит, застенчиво поглядывая на нас серыми веселыми глазами» (очерк «Таран» в газете «Красная звезда», 16.08.41).

Помню, отец говорил про него: «Виктор был чернявый, вида цыганистого и все время улыбался». И верно. Весной 1942 г. на экраны вышел полнометражный хроникальный фильм «День войны», в котором есть кадры: летчики 34-го ИАП М.М. Найденко, Н.Е. Тараканчиков, мой отец и В.А. Киселев на боевом дежурстве сидят в кабинах своих самолетов. Найденко серьезен, Тараканчиков собран, отец внимателен, а Киселев… улыбается.

Надо сказать, что кроме В.А. Киселева и В.В. Талалихина воздушные тараны, правда, днем, совершили еще 23 летчика 6-го ИАК, Причем 20% всех таранов на счету 34-го ИАП. Это очень много и, наверное, объясняется тем, что «за спиной была Москва» и летчики полка решительнее других применяли эту бескомпромиссную атаку, как «последний довод сталинских соколов», чтобы не пропустить немцев к столице. Многие летчики считают, что «…таран требует от истребителя исключительных моральных качеств, огромного нервного напряжения, полной уверенности в своих силах».

Анатолий Шагалов

Замполит 34-го ИАП В. П. Недригайлов (справа) с летчиками полка

Интересен непосредственный рассказ о таране летчика-истребителя, Героя Советского Союза Б.Н. Еремина, который провел 70 воздушных боев и сбил 8 самолетов противника лично и 15 в группе: «Я был против того, как рассказывают об этом таране. Были ловкачи, которые себя этим афишировали, рассказывали: подходишь к противнику и вот винтом начинаешь рубить… Чепуха! Глупость! Я одного истребителя пристыдил: «Как тебе не стыдно языком болтать! Попробуй подойти к самолету, такому как «Хейнкель» – он тебя потоком закрутит и на плоскость бросит. Сам по себе таран выполняется очень сложно, это как удача, редкость».

О том, что таран смертельно опасный вид атаки, требующий особого мастерства, я еще раз услышал на уже упоминавшейся встрече ветеранов полка в Клину. Там есть небольшой памятник с именами летчиков, погибших во время войны на этом аэродроме. A.M. Фирсов, как самый старший по возрасту и должности среди присутствующих, сказал несколько слов о каждом из этих летчиков и, в том числе, об Анатолии Шагалове: «В своем последнем воздушном бою он пытался таранить немца… Но молод был, опыта не хватило и погиб. Но показал себя мужественным, смелым человеком, которого будем помнить, хотя прослужил он в нашем полку недолго».

Один таран в 34-м ИАП был на счету близкого друга отца К.П. Букварева. В литературе он описан таким образом: «Еще один случай тарана в небе Москвы отмечен в ноябре, однако конкретную дату на сегодня установить не удалось Известно только, что его совершил летчик 34-го ИАП младший лейтенант Константин Петрович Букварев, сбивший тараном бомбардировщик. Приземлился на парашюте. За подвиг был награжден орденом Красного Знамени».

Отец рассказывал об этой истории так: «Костя в тот раз вылетел «по зрячему» (так летчики называли вылет на перехват самолета противника, видимого с аэродрома). Немецкий бомбардировщик шел высоко, и пока «Букварь» догнал его и пошел в атаку, они оба скрылись с глаз в небесной синеве. Вернулся Костя вечером на деревенской подводе без унтов, но в галошах (обе на левую ногу). Он поведал, что, атакуя немца, расстрелял все патроны и решил героическим тараном преградить ему дорогу на Москву.

Будучи обстоятельным человеком, он, чтобы беспрепятственно покинуть, если потребуется, самолет после тарана, предусмотрительно расстегнул привязные ремни и открыл фонарь кабины. Однако, приблизившись к бомбардировщику, попал в его спутную струю. Самолет так крутануло, что «Букварь» вылетел из кабины. Он дернул кольцо парашюта, при открытии которого от динамического удара с его ног слетели меховые унты. Поэтому приземлился Костя босиком, а был морозный ноябрь 1941 года. Селяне, встретившие Костю на земле, поспешили обуть сталинского сокола в то, что было.

В боевой деятельности отца также есть история, связанная с тараном. Он рассказывал, что однажды вернулся из вылета, в котором вел воздушный бой и поэтому, пока самолет заправляли, девушка – оружейница сняла некоторые детали с его пулеметов, чтобы промыть их в бензине от нагара. Когда самолет уже пошел на взлет, оружейница, выплеснув из ведра грязный бензин, с ужасом увидела, что вместе с ним вылетела некая деталь, без которой пулеметы не могли вести автоматический огонь. Она забыла ее поставить.

Отец в это время атаковал «юнкере», нажал гашетку, но пулеметы тявкнули и замолкли. Перезарядив их, он опять нажал гашетку. И снова одиночный выстрел. На аэродроме его встретил разъяренный комиссар полка В.П. Недригайлов с угрозой немедленно отдать под суд военного трибунала:

– Вы пропустили вражеский бомбардировщик к столице нашей Родины, а сами вернулись с полным боезапасом. Знаете, что за это – трибунал?!

– У меня оружие отказало.

– Значит, надо было совершить героический таран, а Вы струсили!

Зная характер отца, представляю насколько горячий пошел после этого обмен мнениями. В ходе его отец пояснил, что таран невозможен, если задний стрелок на «юнкерсе» не выведен из строя – он просто убьет летчика, который попытается подойти. Вместо бессмысленной гибели сегодня, лучше завтра одержать новые победы. А, если товарищ комиссар думает иначе, то вон стоит Як – «спарка», на котором можно взлететь вдвоем, и товарищ комиссар по партийному, личным примером в воздухе пусть покажет, как надо совершить героический таран.

Последний аргумент показался комиссару убедительным. Он не стал наставать на отдании отца под суд военного трибунала и пошел осуществлять партийно-политическое обеспечение боевой работы других летчиков.

У истребителя Лa-5 (Г. Урвачев слева), рядом техники

О боевой работе 34-го ИАП и о наградах

Возвращаясь к результатам боевой работы 34-го ИАП и его летчиков, можно вспомнить мнение П.М. Стефановского: «Одним из лучших в Западном секторе противовоздушной обороны Москвы являлся, несомненно, 34-й ИАП. Полк располагал опытным летно-техническим и руководящим составом».

Вместе с тем, есть основание предположить, "что боевые результаты полка и его летчиков были недостаточно отмечены и оценены командованием. Такие ситуации не были редкостью: «Несмотря на четко оговоренные условия представления к наградам, бывали исключения и достаточно часто. Иногда на первое место выходил фактор личных отношений между летчиком и командованием, и тогда представление к награждению «строптивого» аса могли «придерживать» достаточно долго, а то и вовсе «забыть» про него. Еще более частыми были случаи, когда летчики не награждались по причине того, что в чем-то «проштрафились».

Кажется, в истории 34-го ИАП сыграли роль обе эти причины. Отец на эту тему особо не распространялся, но иногда бурчал по адресу комиссара полка: «Как дело до наград дойдет, он представления не подписывал. Из-за него полк никакого отличия не получил, хотя другие стали гвардейскими. Когда наших летчиков переводили в другой полк, они там Героями становились, а в нашем полку – ни одного». Действительно, летчики А.Г. Лукьянов и Н.Г. Щербина, которые начали войну и добились первых побед в 34-м ИАП, а затем были переведены в другой полк 6-го ИАК, где, имея те же показатели боевой работы, что и у многих, оставшихся в 34-м, стали Героями Советского Союза.

А насчет «проштрафились»… Отец рассказывал, что однажды, в самый тяжелый период обороны Москвы осенью 1941 г. полк, якобы, получил приказ перебазироваться на восток, за Москву, куда-то под Электросталь. Летчики взбунтовались и отказались перелетать туда. Одна из причин была в том, что многие из них были москвичами, у которых, как, например, у отца, в Москве были матери, сестры, другие родственники.

Летчики посчитали, что, выполняя этот приказ, они будут прятаться за спины своих родных и, как говорил отец, немного «побузили» – перестреляли из пистолетов несколько фонарей у штаба. Комиссар доложил «наверх»: «Полк отказывается выполнять боевой приказ и оказывает вооруженное сопротивление». На грузовиках приехала рота автоматчиков НКВД и оцепила бунтовщиков. По словам отца, на их счастье, старшим в этой карательной команде был пожилой, рассудительный майор госбезопасности, который собрал летчиков и спросил:

– Почему бунтуете?

Те объяснили.

– Да-а, если бы все так бунтовали и не выполняли приказы, то может быть и дела у нас были бы лучше. Хрен с вами, – воюйте здесь. Я доложу куда надо.

Забрал автоматчиков и уехал.

Но, там, где надо, запомнили: правильно или нет, но полк бунтовал, приказ не выполнял. Поэтому, какое гвардейское звание? Какие награды? Заслужили, конечно. Но, в другой раз.

На одной из встреч ветеранов полка зашел разговор на эту тему, о том, что боевые заслуги полка и его летчиков были недооценены. Отец встал с рюмкой в руке и обратился к однополчанам:

– Ну, что вы, как дети, обижаетесь – наградами обошли? Посмотрите в окно, на Москву. Мы знаем, что немецкая авиация хотела и могла с ней сделать. Но, мы ее защитили – это наша главная награда. Остальное – ерунда. Давайте, выпьем за Москву!

А ведь после того, как немецкое командование приняло решение о наступлении на Москву, во 2-ом воздушном флоте генерал-фельдмаршала Кесельринга, действовавшем на этом направлении, была сосредоточена почти половина сил Люфтваффе на Восточном фронте.

Перед первым налетом на Москву, Кесельринг обратился к экипажам: «Мои авиаторы! Вам удавалось бомбить Англию, где приходи- лоьс отбивать атаки истребителей. И вы отлично справились с задачей. Теперь ваша цель – Москва. Будет намного легче». Однако, немецкий историк К. Рейнгардт пишет, что «…противовоздушная оборона Москвы была такой сильной и хорошо организованной, что немецкие летчики считали налеты на русскую столицу более опасным и рискованным делом, нежели налеты на Лондон».

Справка: С июля 1941 г. по апрель 1942 г. было отражено 134 налета немецкой авиации на Москву, в которых участвовало около 9 тыс. самолетов. Из них только 2,6% прорвались к Москве. 1076 самолетов противника были сбиты в воздушных боях. В результате воздушных налетов в Москве погибло 1356 человек, разрушено 2 предприятия и 167 домов – всего разрушено и повреждено 0,03% строений города. После апреля 1942 г. немецкое командование отказалось от налетов на Москву и до 1944 г. продолжались только разведывательные полеты.

Чтобы закончить тему о наградах, следует сказать, что отец гордился своими двумя боевыми орденами, даже по внешнему виду которых знающий человек мог сразу определить, что они получены в не щедрое на награды время. Орден Боевого Красного Знамени у него был «на винте», без колодки для орденской ленточки, а Орден Отечественной войны 1-й степени, наоборот, был, в отличие от более поздних серий, на колодке с красной ленточкой, как у звезды Героя Советского Союза.

Наблюдают за вылетевшим на перехват «по зрячему» (Г. Урвачев слева)

В последующие годы он был награжден и другими орденами. Однако отец не считал их боевыми, как и свою медаль ЗБЗ – так, по его словам, летчики называли медаль «За боевые заслуги». Ценил он медаль «За оборону Москвы», остальные называл пятаками, но, думаю, в этом было больше бравады, чем иронии или сарказма.

1945 год

С начала года до апреля опять инструкторские и тренировочные полеты.

В апреле полетов нет – полк получил приказ сворачиваться, грузиться на эшелоны и перебазироваться. Куда? Никто точно не знал. Предполагали, что в Югославию. После первого дня пути стало ясно, что «поезд идет на восток». На Дальний Восток.

День победы 9 мая 1945 г. 34-й ИАП встретил в Приморском крае на аэродроме в г. Спасск-Дальний в составе 147-й истребительной авиационной дивизии. Через пять дней первый вылет на этом аэродроме:

14.05.45, Ла-5, Упр 5, 47 КБП- 45, 1 полет, 1 час 20 минут.

После этого интенсивные тренировки по курсу боевой подготовки, перегон и облет самолетов, а также перелеты, очевидно, для знакомства с районом базирования. Через месяц вылет на новом типе самолета:

13.06.45, Ла-7, перегон с-та Спасск – Хвалынка, 1 полет, 15 мин.

Многие специалисты считают Ла-7 лучшим советским истребителем времен войны, вершиной конструкторской мысли в этой области.

Вместе с тем, этот самолет страдал болезнью всех самолетов конструкции С.А. Лавочкина с двигателями воздушного охлаждения – высокой температурой в кабине. Вернее, страдали от этого летчики – летом при максимальных оборотах двигателя температура в кабине самолета поднималась до 50 градусов. Это конечно лучше, чем на Ла-5, где температура в кабине достигала 60 градусов.

На одной из сохранившихся у отца фотографий сидят и стоят 37 молодых мужчин, почти все – лейтенанты, редко у кого на груди орден или медаль (эти воевали). На лицевой части фотографии надпись: «Накануне войны с Японией 1945 г. VIII м-ц. Аэродром Хвалынка гор. Спасск – Дальний. На фото: летчики-истребители 34 ИАП ПВО. Готовы к боевым действиям на с- тах Ла-7. В первом ряду в шинели к-р полка Забабурин Василий Иванович».

Рядом с командиром полка, наверное, командиры эскадрилий: слева – два майора и справа – капитан с планкой орденских ленточек над карманом гимнастерки. Это мой отец, ему нет еще и 25-ти лет. На обороте фотографии еще одна надпись: «Однополчанину, боевому комэску Урвачеву Г.Н. на добрую память о совместной службе в 34 ИАП ПВО. С уважением В. И Забабурин».

С 9 августа 1945 г. 34-й ИАП снова в составе Действующей армии и в летной книжке под словами «Боевые вылеты» записано:

09.08.45, Ла-7, патрулирование над объектами, 2 полета, 2 часа 10 минут;

«Накануне войны с Японией …»

1945 г. На Дальний Восток (Г. Урвачев в центре, в куртке)

22 июля 1973 г. – годовщина отражения первого налета немцев на Москву. Ветераны 6-го ИАК ПВО Москвы у Могилы Неизвестного Солдата. В первом ряду с венком бывшие летчики 34-го ИАП Ю. Сельдяков и Г. Урвачев, слева от них бывший командир 6-го ИАК генерал-полковник И.Д. Климов, "второй справа – в светлом кителе бывший командир 34-го ИАП генерал-лейтенант авиации Л. Г. Рыбкин, у него за спиной – бывший зам. командира 6-го ИАК, начальник Западного сектора противовоздушной обороны Москвы генерал-майор авиации П.М. Стефановский.

10.08.45, Ла-7, свободная охота и разведка территории противника, 1 полет, 51 минута.

На этом боевые действия для отца, видимо, закончились. Он рассказывал, что 10 августа, ему пришлось долго искать территорию противника, которую в соответствии с боевым заданием надо было разведать. Красная Армия наступала так стремительно, что на следующий д^нь после начала войны находилась там, где по данным штаба полка, должен был быть противник. Тем не менее, 34-й ИАП был официально выведен из состава Действующей армии только 3 сентября 1945 г. – сразу после окончания войны с империалистической Японией и завершения Второй мировой войны.

В начале 50-х годов 34-й истребительный авиационный полк был расформирован. По иронии судьбы этот «придворный» полк закончил свою службу за тысячи километров от столицы – на Дальнем Востоке. Вместе с тем, полк и его пилоты своей летной работой до войны и боевой деятельностью по защите Москвы заняли определенное место в истории советской военной авиации, которое отражено в литературе на эту тему.

Дополнительно можно вспомнить еще об одной стороне жизни полка, как «придворного», когда в начале войны он базировался недалеко от Москвы на аэродроме Внуково. Поэтому его не обходили вниманием деятели литературы и искусства, для которых поездка из Москвы в 34-й ИАП засчитывалась, как посещение Действующей армии.

В полку не раз выступала знаменитая Клавдия Шульженко, летом 1941 г. здесь бывал А.Н. Толстой, написавший об этом в упоминавшемся очерке «Таран».

Осенью 1941 г. у летчиков полка не раз бывал А.Т.

У знамени 34-го истребительного авиационного полка в Центральном музее Советской Армии Г. Урвачев (в форме) и бывший начальник штаба этого полка A.M. Фирсов

Твардовский, который посвятил им такие строки:

« …У летчиков наших такая порука,

Такое заветное правило есть:

Врага уничтожить -

большая заслуга,

Но друга спасти -

это высшая честь».

Стихотворение, наверное, излишне пафосное и не самое лучшее в его творчестве. Но, каждый раз, когда встречаю его (оно часто цитируется в книгах об истории советской военной авиации), вспоминаю летчика Говорова, который на безоружном Яке с пустыми бензобаками пошел в атаку на известного своей огневой мощью Ме-110, чтобы спасти моего отца. Даже не друга, а, просто, знакомого летчика из соседнего полка.

В упоминавшемся фильме «День войны» ряд эпизодов посвящен 34-му ИАП и, в том числе, концерту Э.Г. Гилельса прямо на поле аэродрома во Внуково. Ранее этот эпизод нередко показывали по телевидению и отец при этом всегда называл имена друзей, которых видел на экране. В конце фильма идут кадры, на которых ночной аэродром, лица летчиков, сидящих в кабинах самолетов, и голос за кадром: «В эту ночь небо Москвы защищали летчики капитан Найденко, старшие лейтенанты Урвачев и Тараканчиков». Правда, когда на экране появляется лицо отца, диктор говорит: «Тараканчиков» и наоборот.

В 1 995 г. на юго-западе Москвы в Крылатском был открыт памятник «Героям противовоздушной обороны Москвы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (скульптор Л.E. Кербель, архитектор Е.Г.Розанов), который, подозреваю, не входит в перечень шедевров монументального искусства. На памятнике картуш с надписью «Благодарные москвичи будут вечно помнить подвиг частей противовоздушной обороны по спасению столицы» и несколько картушей с номерами этих частей, среди которых есть и 34-й истребительный авиационный полк.

В День Победы начальнику 4-го Центра боевого применения и переучивания летного состава ВВС им. В.П. Чкалова генерал-майору Александру Николаевичу Харчевскому исполнилось 60 лет.

Александр Николаевич родился 9 мая 1950 г. в г. Жашков Черкасской области Украинской ССР. В 1972 г. закончил Харьковское высшее военное авиационное училище летчиков и до 1978 г. проходил службу на летных должностях в 31-м гвардейском Никопольском Краснознаменном ордена Суворова истребительном авиационном полку, дислоцированном в ГДР. С 1978 г. служит в Липецке. В 1986 г. А.Н. Харчевский закончил Военно-воздушную академию им. Ю.А. Гагарина, в 1993 г. ему присвоено звание «Заслуженный военный летчик Российской Федерации», в 1997 г. присуждена ученая степень кандидата военных наук. В том же году А.Н. Харчевский назначен начальником ЦБП.

Александр Николаевич Харчевский освоил большинство типов самолетов фронтовой авиации ВВС России, летал на зарубежных F-15, F-16, «Мираж 2000». Провел восемь учебных боев с летчиками ВВС США и 36 с летчиками ВВС ЮАР, все выиграл. Неоднократно принимал участие в воздушных парадах в небе над Москвой. Александр Николаевич – единственный в мире летчик, которые в свои 60 лет выполняет в качестве ведущего группы высший пилотаж на истребителях.

Бывают летающие генералы и генералы-летчики, последних гораздо меньше, чем первых. Александр Николаевич – не просто генерал- летчик. Он в полной мере проявил себя как настоящий генерал, начальник Авиацентра, пользующийся безоговорочным уважением не только подчиненных, но и вообще личного состава ВВС.

Редакция журнала поздравляет

генерала Харчевского с днем рождения, желает счастья, отменного здоровья, долгой летной (и не только!) жизни и удачи, без которой в авиации никак не обойтись.