Стратегическая наступательная операция по прорыву блокады Ленинграда проводилась силами ударных группировок Ленинградского и Волховского фронтов при содействии части сил Балтийского флота и авиации дальнего действия Красной армии. За 19 суток операции войска фронтов прорвали вражескую блокаду Ленинграда, создав коридор шириной 8–11 км, позволивший восстановить сухопутные коммуникации города со страной. Замысел врага задушить голодом защитников и жителей Ленинграда был сорван. Инициатива введения боевых действий на этом направлении перешла к Краской армии.

К концу осени 1942 года обстановка на фронтах Великой Отечественной войны стала более благоприятной для Красной армии. В результате самоотверженного труда всех народов Советского Союза фронт получал все больше различной боевой техники, создавались мощные резервы. Противник, несмотря на огромные территориальные завоевания, постепенно утрачивал превосходство в вооружении и численности войск.

Еще в начале сентября 1942 года немцы планировали взять Ленинград. В подписанной Гитлером директиве № 45 указывалось: «Группе армий „Север“ к началу сентября (1942 г.) подготовить захват Ленинграда. Для этого передать группе армий дивизии 11-й армии (осуществившей взятие Севастополя. — Примеч. авт.) наряду с тяжелой артиллерией и артиллерией особой мощности, а также другие необходимые части резерва главного командования»[19].

Однако в этот же период командование Волховского фронта[20] решило провести свою очередную наступательную операцию, сорвав таким образом немецкую. Даже в тяжелые дни обороны Ленинграда советское командование продолжало предпринимать попытки по деблокаде отрезанного от остальной страны города на Неве.

Сражение развернулось за Синявинские высоты, которые господствовали над участком местности, представлявшей коридор, разделявший Ленинградский и Волховский фронты. Поэтому и операция Ленинградского фронта называлась Синявинской. Сковывающую операции на этом участке проводил Волховский фронт.

Форсирование Невы по решению Ставки началось 9 сентября 1942 года. Внезапности при организации переправы не получилось, и первая попытка захвата плацдарма не удалась. Войска понесли тяжелые потери. Были тому и объективные причины: немецкие дивизии из Крыма, прибывшие для участия в «последнем и решительном» штурме Ленинграда, значительно усилили германскую группировку. Времени Ленинградскому фронту для полного скрытого сосредоточения войск недоставало. А обстановка требовала отвлечь силы Манштейна[21], которому Гитлер еще 4 сентября приказал вновь взять командование над своими войсками. Надо было спешить и операцию начинать. Но и успешно продолжать ее в создавшейся обстановке тоже было нельзя, тем более что на Волховском фронте шли кровопролитные позиционные бои. Вот как впоследствии Манштейн описывал сложившуюся обстановку: «И вот вместо запланированного наступления на Ленинград развернулось сражение южнее Ладожского озера… Дивизии нашей армии понесли значительные потери. Вместе с этим была израсходована значительная часть всех боеприпасов, предназначавшихся для наступления на Ленинград…» На Ленинградском фронте с разрешения ставки операция была приостановлена, чтобы подтянуть резервы. За короткое время до 26 сентября Ленинградский фронт стянул в полосу форсирования уже не 300, а 600 орудий и тяжелых минометов, 160 орудий встали на позиции прямой наводки, а пехота при поддержке специальных и линейных танковых частей приготовилась форсировать Неву. Вот как это было.

В начале сентября 1942 года Невская Оперативная группа войск (НОГ) получила из штаба Ленинградского фронта следующую задачу: «Силами 86, 46, 70 сд и 11 осбр и средствами усиления форсировать р. Нева на участке Пески — Выборская Дубровка, прорвать оборону противника, овладеть плацдармами на левом берегу, установить связь с частями 8-й армии и во взаимодействии с ними окружить и уничтожить синявинскую группировку противника, снять блокаду Ленинграда».

Стрелковым соединениям в качестве усиления были приданы 46 и 86 отб, а также Отдельный легкий танковый батальон — олтб.

Первые две части были укомплектованы различными танками — KB, Т-34, Т-26, БT, а вот Отдельный батальон легких танков (олтб) формировался для проведения специальных операций и был укомплектован плавающими танками советского производства.

Это подразделение было сформировано 14 августа 1942 года из старых машин Т-37А и Т-38, отремонтированных на Ленинградских заводах и переданных из расформированных разведывательных батальонов армий Ленинградского фронта. Всего в олтб имелось 29 танков Т-37А и Т-38, однако они были «очень сильно изношены и к плаванию на воде непригодны». Кроме того, со дня формирования и вплоть до 7 сентября батальон находился на исходных позициях в составе 55-й армии, выполняя задачу усиления стрелковых дивизий огнем с места. Поэтому времени на сколачивание подразделений и штаба олтб совсем не было, личный состав был слабо обучен вождению танков на суше и совсем не имел представления о действиях на воде, А некоторые командиры танков вообще не умели стрелять из танкового пулемета.

Поэтому перед началом операции с личным составом олтб были проведены специальные занятия: плавание экипажа на одиночном танке — 2 раза, в составе взвода — 2 раза и в составе роты — 1 раз. Кроме того, все экипажи прошли подготовку по стрельбе из пулемета ДТ и вождению танков. Одновременно с этим командирами проводилась рекогносцировка местности для выбора оптимальных маршрутов переправы.

Батальон легких танков был придан 70-й стрелковой дивизии КА. Река Нева в предполагаемом месте переправы достигала ширины 400 метров с крутыми берегами и скоростью течения 1 м/с. Все места на левом берегу, пригодные для выхода танков из воды, немцами были тщательно пристреляны. Поэтому переправу планировалось проводить только ночью.

Операция по форсированию Невы началась ночью 26 сентября 1942 года. В первом эшелоне шла рота олтб — 10 машин. В 04.30 танки спустились к воде, при этом один из них сломался, а у двух других при маневрировании слетели гусеницы (позднее их эвакуировали в тыл). Оставшиеся семь машин вошли в Неву и устремились к левому берегу. Немцы, заметив переправу, осветили реку ракетами и открыли сильный артиллерийский, минометный и пулеметный огонь по танкам. Один Т-38, пройдя всего около 70 метров, наскочил на какой-то подводный предмет и затонул. Еще три машины, подбитые огнем противника, также пошли ко дну. В результате на левый берег вышло всего три танка. Но из-за того, что пехота 70-й стрелковой дивизии задержалась с переправой, все три машины были быстро подбиты. Их экипажи попытались вплавь переправиться на правый берег, но в воде были расстреляны противником и утонули.

В течение последующих четырех ночей советской пехоте с боями все-таки удалось переправиться на левый берег Невы и занять там небольшой плацдарм. Вместе с пехотой удалось переправить и 29 танков, из них 16 Т-37А и Т-38 (9 Т-26 и 1 БТ-2 из 46 и 86 отб были перевезены через реку на пароме). На плацдарме танки сразу же располагались на позициях для их использования в качестве неподвижных огневых точек и окапывались. Но из-за открытой местности, сильного артиллерийского огня и бомбежек с воздуха к 5 октября 1942 года 25 танков было подбито. Экипажи уничтоженных танков действовали как обычные пехотинцы, проявив при этом мужество и героизм. Так, вечером 5 октября группе немцев удалось просочиться в тыл частям, оборонявшимся на плацдарме. Группа танкистов, взяв два ящика гранат, забросала ими немцев, после чего бой перешел в рукопашную схватку. При этом механик-водитель олтб Байда «заколол ножом немецкого офицера, а тов. Рожков (тоже механик-водитель олтб. — Примеч. авт.) несколько немцев убил из нагана».

Ввиду неудачных действий частей НОГ 6 октября 1942 года был получен приказ — переправить на левый берег уцелевшие танки и танкистов. Но из пяти уцелевших к этому моменту танков удалось вывести только один Т-26. После этих боев батальон легких танков был расформирован. Его потери составили 23 машины из 29, а оставшиеся шесть вышли из строя по техническим причинам[22].

После проведения этой неудачной «акции» (впрочем, избавившей город от нового штурма) командование Ленинградского фронта, да и Ставка ВГК четко осознали, что противник под Ленинградом хорошо укрепился, и без проведения стратегической наступательной операции, объединившей в своих целях действия Ленинградского и Волховского фронтов, а также Краснознаменного Балтийского флота, прорвать блокаду города не удастся. Пользуясь ситуацией на советско-германском фронте, необходимо было готовиться к серьезным боям.

Стало ясно, что стратегическая инициатива стала переходить к Красной армии. Об этом свидетельствовало начавшееся 19 ноября контрнаступление советских войск под Сталинградом, а также декабрьское наступление войск Юго-Западного и Воронежского фронтов на Среднем Дону. Развернулись активные действия советских войск на северо-западном и центральном направлениях.

Положение под Ленинградом оставалось, однако, по-прежнему очень напряженным. Оно осложнялось еще и тем, что Ладожское озеро, через которое предстояло вновь прокладывать ледовые трассы для снабжения блокированного города, долго не замерзало. Первые автомашины прошли через него только в конце декабря. Но и после этого частые подвижки льда, приводившие к образованию множества трещин, торосов и ледяных валов, крайне затрудняли работу дороги.

Проблема сухопутных коммуникаций Ленинграда со страной продолжала оставаться важнейшей, и решить ее необходимо было как можно скорее.

8 декабря Ставка издала директиву об операции по прорыву блокады Ленинграда. Замысел операции состоял в том, чтобы встречными ударами двух наших фронтов — Ленинградского с запада и Волховского с востока — разгромить группировку германских войск в шлиссельбургско-синявинском «выступе», прорвать вражескую блокаду и восстановить связь Ленинграда с центральными районами страны по суше. К концу января войска обоих фронтов должны были выдвинуться на линию река Мойка, поселок Михайловский, Тортоловои, закрепившись на этих рубежах, обеспечивать коммуникации Ленинградского фронта.

Действия наших фронтов поручалось координировать представителям Ставки — маршалу К. Е. Ворошилову и генералу армии Г. К. Жукову. Операция стала условно называться «Искра». Непосредственная разработка деталей этой операции легла на командующих Ленинградским и Волховским фронтами.

Советским военачальникам (они даже специально встречались в Ленинграде для обсуждения деталей операции) предстояло решить сложнейшую задачу, так как германское командование придавало исключительное значение удержанию узкого клина южнее Ладожского озера, образованного еще в сентябре 1941 года и замыкавшего блокаду вокруг Ленинграда. Захваченная противником 16–17-километровая полоса, разделявшая войска Ленинградского и Волховского фронтов, была превращена в укрепленный район. Мощные узлы сопротивления и опорные пункты, созданные на всю глубину коридора, соединялись траншеями и ходами сообщения. Оборона была насыщена многочисленными пулеметными, а также артиллерийскими дерево-земляными огневыми сооружениями (ДЗОС), разными инженерными заграждениями, лесными и снежными завалами.

Особенно сильной была оборона противника против войск Ленинградского фронта. Здесь она проходила по обрывистому обледенелому берегу Невы, возвышавшемуся над противоположным берегом, где оборонялись войска 67-й армии. Враг построил вдоль берега три линии сплошных траншей полного профиля. Подступы к Неве прикрывались многоярусным огнем пулеметов, врезанных в крутость берега. На 1 км фронта приходилось 35–40 огневых точек и 27 орудий и минометов.

На восточном фасе коридора противник не имел сплошных траншей. Плотность его войск была там несколько ниже. Плотность артиллерии и минометов достигала 18 орудий и минометов на 1 км фронта.

Войскам нашего Ленинградского фронта (командующий — генерал-лейтенант, ас 15.01.43 г. генерал-полковник Л. А. Говоров; члены Военного совета — секретарь ЦК ВКП(б), с 12.02.43 г. генерал-лейтенант A. A. Жданов; Н. В. Соловьев, с 22.2.43 г. генерал-майор; начальник штаба — генерал-лейтенант Д. Н. Гусев) предстояло под огнем противника форсировать Неву, прорвать долговременную оборону, наступать по пересеченной болотистой местности и преодолевать сильно укрепленные узлы сопротивления, оборудованные главным образом в населенных пунктах. Войска Волховского фронта (командующий — генерал армии К. А. Мерецков, член Военного совета генерал-лейтенант Л. З. Мехлис, начальник штаба — генерал-лейтенант М. Н. Шарохин) должны были также осуществлять операции в трудных условиях лесисто-болотистой местности.

В советской литературе неоднократно упоминается о том, что немецкие войска сосредоточили на шлиссельбургско-синявинском «выступе» довольно сильную и плотную по численности группировку войск. Это не совсем так. Так называемый «выступ» обороняли войска 18-й армии вермахта[23]. Немцы называли его «фляшенхальс» — «бутылочное горло». Оборону по реке Неве против Ленинградского фронта держал 24-й армейский корпус генерала фон Лейзера, состоящий из 170-й пехотной (иногда ее называли гренадерской) и 5-й горнопехотной дивизии. На участке прорыва 67-й армии также находились части 170 пд вермахта. Гарнизон Шлиссельбурга состоял из солдат и офицеров 227-й пехотной дивизии вермахта, это же соединение рядом с 1-й и 223-й пехотными (26-й армейский корпус) дивизиями оборонялось против войск Волховского фронта. Причем на участке наступления 2-й ударной армии оборонялись именно части 227 пд. С началом операции немецкое командование могло подбросить на участок прорыва только 1, 223 и 96-ю пехотные дивизии (последняя находилась в резерве в н/п Мга) да Полицейскую дивизию СС, которая вела позиционные бои против 55 А Ленинградского фронта. Все бронетанковые силы 18 А состояли из 502-го отдельного тяжелого танкового батальона и насчитывали 23 танка: 9 Pz.Kpfw.III(50), 7 Pz.Kpfw.III Ausf.N(75), 6 Pz.Kpfw.VI «Тигр» и 1 командирскую машину. В соседней 16 А был 203 тп с 9 танками: 7 Pz.Kpfw.III Ausf.N, 2 Pz.Kpfw.IV Ausf.H1.

Надежды врага были только на артиллерию и сильную в инженерном плане оборону. Его дивизии занимали здесь полосы обороны по 8-12 километров по фронту, в то время как на других участках они достигали 25–30 километров. У немецкого командования имелась, кроме того, возможность быстро укрепить шлиссельбургско-синявинскую группировку за счет переброски войск с других направлений.

На левом берегу Невы у противника имелись два особенно мощных узла сопротивления, один из которых состоял из сооружений 8-й ГЭС, каменных домов 1-го и 2-го городков, а другой включал многочисленные постройки Шлиссельбурга и его окраин. На каждом километре фронта насчитывалось по 10–12 огневых точек, а вдоль всего левого берега Невы протянулись траншеи полного профиля.

Второй оборонительный рубеж противника проходил через Рабочий поселок № 1, Рабочий поселок № 5, станцию Подгорная, Синявино, Рабочий поселок № 6. Здесь имелись две линии траншей, очень мощный синявинский узел сопротивления, отсечные позиции, а также опорные пункты, приспособленные к круговой обороне. Этот рубеж являлся и позицией дивизионных резервов немецких войск, противостоящих Ленинградскому и Волховскому фронтам. С Синявинских высот хорошо просматривались южное побережье Ладожского озера, Шлиссельбург, 8-я ГЭС и Рабочий поселок № 5. Фланговым огнем простреливалась вся местность, особенно на участке железнодорожной линии между Синявино и 8-й ГЭС.

Командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант Л. А. Говоров решил основные усилия сосредоточить в полосе 67-й армии, сформированной в октябре 1942 года. Командовал армией опытный и очень подготовленный в военно-теоретическом отношении генерал П. Духанов. Главный удар решено было нанести по наиболее слабому участку обороны противника — между 8-й ГЭС и Шлиссельбургом — и развивать наступление на Синявино и Рабочий поселок № 5.

К началу наступления 67-я армия имела в своем составе 7 стрелковых дивизий (45 гв., 13, 46, 86, 123, 136, 268 сд), 6 стрелковых (11, 55, 102, 123, 138 сбр и 142 мсбр), 2 лыжных (34, 35 лбр) и 3 танковые (61 лтбр, 152, 220 тбр) бригады, 2 танковых батальона (86, 118 отб), бригаду гвардейских минометов, 12 артиллерийских и 8 минометных полков, 23 батареи морской артиллерии.

Оперативное построение армии для наступления намечалось в два эшелона: в первом — 4 дивизии (45-я гвардейская, 268, 136 и 86-я), а во втором — 2 дивизии (13-я и 123-я) и 3 стрелковые бригады (102, 142 и 123-я).

11, 55 и 138-я стрелковые и 34-я лыжная бригады составляли армейский общевойсковой резерв. 46-я стрелковая дивизия занимала оборону на правом берегу Невы.

В наступлении на противника первый эшелон советских войск поддерживали 114 танков и 31 бронемашина (данные на 11 января 1943 года).

45-ю гвардейскую стрелковую дивизию поддерживал 118-й отдельный танковый батальон (17 БТ-7, 8 Т-26 и 2 бронеавтомобиля БА-10).

268-ю стрелковую дивизию поддерживал 86-й отдельный танковый батальон (28 БТ-7 и бронеавтомобиль БА-10).

61-я легкотанковая бригада, состоявшая из 548-го и 549-го танковых батальонов (31 и 30 легких танков Т-60 соответственно), а также отдельного бронебатальона (28 средних бронеавтомобилей БА-10) по подразделениям была придана стрелковым дивизиям. 548-й танковый батальон поддерживал 86-ю стрелковую дивизию, а 549-й — 136-ю стрелковую дивизию. Бронебатальон бригады оставался в резерве, а затем был также придан 86-й стрелковой дивизии, которая должна была участвовать в уличных боях в Шлиссельбурге.

На направлении главного удара разворачивалась 136-я стрелковая дивизия генерал-майора Н. П. Симоняка, сформированная из частей, в 1941 году героически оборонявших полуостров Ханко. Увидев танки Т-60, генерал Симоняк сказал: «Их из рогатки горошинкой перешибешь!» В утешение его «горя» 136 сд дополнительно получила мотострелковый батальон 61 лтбр.

152-я (33 Т-34, 16 БТ-5-7 и 3 БА-10) и 220-я (36 Т-34, 4 Т-50, 15 Т-26, 4 САУ Т-26 и 3 БА-10) танковые бригады находились в армейском резерве в готовности форсировать Неву и развивать успех первого эшелона наступления. Согласно плану, танкисты этих соединений должны были поддерживать пехоту 123-й стрелковой дивизии и 102-й отдельной стрелковой бригады соответственно.

Как уже говорилось, перед фронтом 67-й армии по левому берегу реки Невы в совокупности оборонялось до двух пехотных дивизий противника — элитная 170-я пехотная дивизия вермахта и подразделения 227-й дивизии вермахта.

Передний край оборонительных позиций противника проходил непосредственно по левому берегу реки Невы. На переднем крае противник имел сплошную сеть траншей и окопов, соединенных со второй линией траншей, расположенных в 150–200 м от первой. Система пулеметных гнезд и ДЗОТов, расположенных в 50–70 м от переднего края, была построена с расчетом ведения фланкирующего огня вдоль реки Невы.

В городе Шлиссельбурге, по данным разведотдела 67 А, находился гарнизон из 227-й пехотной дивизии вермахта численностью 500–600 человек. Побережье Ладожского озера оборонял разведотряд из этого же соединения.

Легкотанковые бригады создавались для боевых действий на болотистой труднопроходимой для тяжелых танков местности и оснащались легкими танками Т-60/Т-70, а также бронеавтомобилями БА-10. На основании постановления Военного совета Ленфронта № 001052 от 7 июля 1942 года была сформирована 61-я легкотанковая бригада, в состав которой вошли 65 Т-60 и 46 бронеавтомобилей БА-10 с экипажами. Небезынтересна история их доставки в осажденный город. Танки и бронеавтомобили решили перевозить на баржах с углем. Это было неплохо с точки зрения маскировки. Баржи доставляли в Ленинград топливо, примелькались противнику, и не каждый раз за ними велась активная охота. К тому же уголь как балласт обеспечивал речным судам необходимую остойчивость.

Грузили боевые машины с пирса выше Волховской гидроэлектростанции. На уголь укладывали бревенчатые настилы, на них размещались танки и бронеавтомобили, и баржи отчаливали от берега. Вражеской авиации так и не удалось обнаружить перемещение нашего войскового соединения. Однако большая часть бронеавтомобилей (особенно БА-10) прибыли на доукомплектование бригады с ремонтных предприятий Ленинграда.

Организационно бригада состояла из управления (штат 010345), двух танковых батальонов (штат № 010398), отдельного бронебатальона (проект дополнения к штату), мотострелково-пулеметного батальона (штат № 010347), роты управления (штат № 010350), медико-санитарного взвода (штат № 010352), особого отдела НКВД (по особому штату) и полевой почтовой станции (штат № 014-69в).

Личным составом и вооружением 61 лтбр была укомплектована почти полностью, за исключением автопарка (насыщенность автомобилями 60 %). 27 июля 1942 года бригада приступила к плановой боевой подготовке, дислоцируясь в районе н/п Озерки-1 (в резерве фронта), а затем в районе н/п Колпино-Павлово (август — декабрь 1942 года).

Вероятно (по воспоминаниям ветеранов), осенью 1942 года в бригаду поступило несколько легких танков Т-70.

Командование и штаб бригады были укомплектованы в основном офицерами-ленинградцами, а также командирами, проходившими службу на Ленинградском фронте. Первый командир только что сформированной бригады — Александр Васильевич Шевлягин — вскоре тяжело заболел и выбыл из строя. В сентябре в бригаду был назначен новый командир — подполковник Владислав Владиславович Хрустицкий, человек и до этого назначения воевавший под Ленинградом и хорошо знавший особенности «местного» ТВД.

В тактическом плане предполагалось, что легкие, маневренные и скоростные танки Т-60, а также бронеавтомобили БА-10 будут действовать в боевых порядках пехоты после прорыва глубокоэшелонированной обороны противника, активно подавляя очаги сопротивления врага, расположенные на вязкой, болотистой почве северо-западного ТВД.

Справедливости ради надо признать, что танкисты не особенно любили сравнительно легкобронированные (толщина брони от 6 до 35 мм) и слабовооруженные (20-мм пушка ШВАК и 7,62-мм пулемет ДТ) боевые машины с пожароопасными бензиновыми двигателями, называя их БМ-2 — «братская могила на двоих». Главным достоинством этого достаточно легкого танка (6,4 т) была дешевизна в производстве, подвижность и хорошая проходимость. Последняя позиция, «усиленная» твердым, промерзшим в холодное зимнее время грунтом северо-запада России, делала этот танк важной составляющей ударной группы в будущей операции.

Средние бронеавтомобили БА-10 и легкие танки Т-70, также находившиеся в составе 61-й легкотанковой бригады, были вооружены 45-мм пушками, однако их маневренность и проходимость оставляли желать лучшего (особенно бронеавтомобилей).

В отличие от управления бригады, а также командиров подразделений, экипажи танков Т-60 прибыли с Большой земли. Это были молодые и необстрелянные, да и едва обученные солдаты, кое-как умевшие водить свои машины.

Настороженно слушали они артиллерийскую канонаду, доносившуюся с Невской Дубровки, с опаской посматривали на небо, в котором шныряли германские самолеты. Стало ясно, что бросать бригаду в бой без основательной тренировки личного состава нельзя.

На первом командирском сборе комбриг Хрустицкий (до этого воевавший на KB) так оценил возможности легких танков Т-60: «Мал золотник, да дорог. Броня, верно, не ахти какая, да и огневая сила меньше, чем у среднего танка. Зато он пройдет там, куда среднему и тяжелому танку лучше не соваться». Впоследствии выяснилось, что комбриг оказался хорошим педагогом: перед началом учения он давал возможность командирам танков подбирать себе механиков-водителей по желанию. Экипажи (состоявшие в Т-60 из двух человек) имели психологическую совместимость, что очень положительно сказывалось на успешном выполнении боевой задачи. Во время маршей комбриг учил экипажи самостоятельности и инициативе, а иногда, эмоционально ругаясь, (любимым словом Хрустицкого была фраза «ядрена качалка», — Примеч. авт.), сам занимал место механика-водителя и показывал подчиненным, как надо преодолевать крутой учебный холм под названием «Казбек». Под стать командиру были и подчиненные. Старший техник-лейтенант Кушниров из роты технического обеспечения бригады (до войны инженер крупного ленинградского завода) за несколько дней спроектировал оригинальной конструкции кран, который мог монтироваться на ремонтную летучку или башню танка Т-60 и служил для демонтажа (или установки) двигателя этой легкой гусеничной машины. Через некоторое время его изобретение позаимствовали и другие части Ленинградского фронта. Также в 61 лтбр была разработана подвижная (на прицепе) зарядная станция для зарядки одновременно 100 танковых аккумуляторов[24].

К концу осени 61-я легкотанковая бригада была вполне боеспособным соединением.

Волховский фронт по решению его командующего генерала армии К. А. Мерецкова основные усилия сосредоточивал на своем правом крыле. Многострадальная 2-я ударная армия (12 стрелковых дивизий, 2 лыжные бригады, 4 танковые бригады, отдельный танковый полк прорыва и 4 отдельных танковых батальона) под командованием генерал-лейтенанта В. З. Романовского должна была прорвать оборону противника на участке Липка, Гайтолово и, нанося главный удар на Синявино, овладеть рубежом Рабочий поселок № 1, Рабочий поселок № 5, Синявино. С севера должна была совершить обход по льду Ладожского озера 12-я отдельная лыжная бригада и атаковать противника западнее населенного пункта Липка. В дальнейшем войскам армии предстояло развивать наступление в западном направлении до соединения с войсками Ленинградского фронта. Обеспечение левого фланга 2-й ударной армии возлагалось на 8-го армию, которая тоже привлекалась для участия в операции.

Непосредственная подготовка войск правого крыла Волховского фронта к наступлению Ставкой была поручена генерал-лейтенанту И. И. Федюнинскому.

Интересно, что при планировании деталей операции по прорыву вражеской обороны 2-й ударной армией соблюдалась полнейшая секретность. Когда Владимир Захарович Романовский прибыл к комфронта Мерецкову, тот отвел ему землянку и предложил разработать наступательную операцию.

— Сиди здесь и думай, — сказал Кирилл Афанасьевич. — Если тебе потребуется добавочно какой-нибудь справочный материал о местности, по которой будет наступать армия, об обороне противника, о своих войсках, звони мне. Приду, дам нужные справки. По артиллерии звони генералу Дегтяреву (генерал-майор Г. Е. Дегтярев — начальник артиллерии Волховского фронта). Больше ни к кому не обращайся.

Все трое суток генерал В. З. Романовский разрабатывал операцию. Закончив ее вчерне, главным образом на карте, он по телефону сообщил командующему фронтом:

— Готов к докладу.

Мерецков пришел в землянку, выслушал, рассмотрел карту с нанесенным на нее решением, затем задал несколько вопросов и в заключение спросил:

— Все улеглось в голове?

— Да.

— Вот и хорошо! — и с этими словами Кирилл Афанасьевич взял карту и тут же в землянке сжег ее, дабы никто не проведал, какая операция готовится.

— Теперь поезжай в свою армию, — сказал командующий, глядя на пепел от сожженных листов, — и готовь войска к бою[25].

В составе 2-й ударной армии находились 11, 18, 71, 128, 147, 191, 239, 256, 314, 327, 372, 376-я стрелковые дивизии, а также 12-я и 13-я лыжные бригады.

При фронте прорыва вражеской обороны в 13 километров главный удар 2-я ударная армия наносила на 5-6-километровом участке, куда были стянуты довольно значительные бронетанковые силы — 4 танковые бригады, один тяжелый танковый полк прорыва и 4 отдельных танковых батальона, из которых два было огнеметных.

В полосе наступления 2-й ударной армии на 10 января 1943 года находились: 122 тбр (20 Т-34, 12 Т-60 и 6 Т-70), 98 тбр (20 Т-34, 14 Т-60 и 6 Т-70), 185 тбр (19 Т-34, 14 Т-60 и 6 Т-70), 16 тбр (24 Т-34, 10 Т-60 и 11 Т-70), 32 огтпп (20 KB), 507 отб (19 ТО-34 и 1 Т-70), 500 отб (15 Т-60), 503 отб (20 ТО-34 и 2 Т-70), 501 отб (5 KB).

Участок наступления 2-й ударной армии Волховского фронта оборонялся силами 227-й пехотной дивизии вермахта, а именно 374-м пехотным полком 227-й пехотной дивизии. Всего, по данным советской разведки, на этом участке противник имел около 9500 человек, 110 станковых пулеметов, 300 ручных пулеметов, 120 минометов, 65 противотанковых орудий, 16 75-мм пушек, 46 105-мм орудий и 8 150-мм орудий. Кроме того, на участке Мга — разъезд Апраксин курсировала железнодорожная батарея (2 орудия) 240-мм пушек, а в оперативном резерве находился 502-й отдельный батальон тяжелых танков вермахта[26].

С ДОТами и ДЗОТами немцев командование 2-й ударной армии наряду с традиционными артиллерией и авиацией собиралось бороться с помощью огнеметных танков: в 503-м и 507-м отдельных танковых батальонах в совокупности насчитывалось 39 огнеметных танков ТО-34. Эту машину разработали еще в 1941 году на базе среднего танка Т-34–76, а его серийное производство началось только в 1942 году. На месте лобового пулемета Т-34 конструкторы установили поршневой автоматический огнемет АТО-41 производства завода № 222, насадок огнемета полностью укрывался подвижной бронемаской. Стрельба велась одиночными или очередью по 3–4 выстрела с темпом 3 выстрела в 10 секунд. Дальность составляла 60–65 метров, вязкой огнесмесью — 90–100 метров. 100 литров огнесмеси хватало на 10 выстрелов. Емкость бензобачка для зажигания была 2 литра. Установка огнемета допускала углы наведения в горизонтальной плоскости ±12,5°, вертикальной — от -2° до +10°. Огонь из огнемета вел механик-водитель, поэтому горизонтальное наведение осуществлялось, как правило, разворотом танка. Основное вооружение танка сохранялось, боекомплект пушки оставался тем же, что и у линейных танков, сокращался только боекомплект пулемета. Внешне огнеметный танк ТО-34 практически не отличался от линейного Т-34-76. Только радиостанцию перенесли в башню (на место коробок для боекомплекта к пулемету), поэтому антенный вывод находился на тыльной стороне башни. Всего в 1942 году было выпущено 309 ТО-34, что, в общем-то, было не очень много. Из них значительная часть попала именно на Волховский фронт.

Подготовка к операции, особенно для войск Ленинградского фронта, действовавшего на блокированной, отрезанной от Большой земли территории, представляла серьезные трудности. Надо было накапливать силы и средства и перегруппировывать части на весьма ограниченном участке, чтобы противник не раскрыл замысел нашего командования. Требовалась строжайшая маскировка и особая бдительность. Командование и политорганы уделяли этому большое внимание.

Наступающим предстояло форсировать покрытую льдом и снегом Неву шириной 600–700 метров, преодолеть ее обрывистый левый берег, а затем уже атаковать первую траншею врага.

Ответственные задачи стояли и перед артиллерией. Во взаимодействии с авиацией она должна была проложить своим огнем путь пехоте и танкам, обеспечить форсирование ими Невы и прорыв всей обороны противника. Артиллерия 67-й армии была усилена бригадой гвардейских минометов, артиллерийскими и минометными частями трех других армий фронта.

К началу наступления на 13-километровом участке прорыва 67-й армии, несмотря на труднейшие условия блокады, только за счет внутрифронтовой перегруппировки войск командованию фронта удалось сосредоточить 22 артиллерийских и минометных полка, в том числе 28-ю артиллерийскую дивизию, 3 дивизиона артиллерии большой мощности береговой обороны Краснознаменного Балтийского флота, 12 тяжелых дивизионов М-30 и 3 полка реактивной артиллерии М-13. Кроме того, в состав реактивной артиллерии армии входили 2 дивизиона мощных 280-мм реактивных снарядов, созданных на ленинградских заводах.

Всего на участке прорыва с учетом артиллерии флота (88 орудий) было 1909 орудий и минометов. Это позволило создать среднюю плотность артиллерии (на фронте 13 км) 133 орудия и миномета (без 45-мм) на 1 км фронта и добиться более чем 5-кратного превосходства в артиллерии над противником (не считая реактивной артиллерии).

На Волховском фронте к участию в операции привлекались 2885 орудий и минометов, из них 2206 в полосе 2-й ударной армии. В том числе на участке прорыва 2-й ударной армии была сосредоточена 2-я артиллерийская дивизия РВГК, две тяжелые минометные бригады М-30 и четыре минометных полка М-13. Плотность артиллерии на участке прорыва в 11,5 км достигала 180 орудий и минометов на 1 км фронта (не считая 45-мм орудий и реактивных установок). Наши войска имели здесь 6-кратное превосходство в артиллерии над противником.

Сосредоточенные к участкам прорыва мощные ударные группировки прикрывались с воздуха крупными силами зенитной артиллерии, скрытно расположенной в лесах. 67-я армия Ленинградского фронта имела в своем составе 7-ю зенитную артиллерийскую дивизию, шесть отдельных дивизионов и две батареи среднекалиберной зенитной артиллерии. Из этих зенитных средств были созданы три зенитные артиллерийские группы, прикрывавшие главную группировку пехоты и артиллерии. При этом дивизионы среднего калибра развернулись ближе к флангам, учитывая порядок захода самолетов противника для бомбометания вдоль фронта.

2-я ударная армия Волховского фронта была усиленна 43-й и 45-й зенитными артиллерийскими дивизиями и двумя отдельными дивизионами среднего калибра, из которых создавались две зенитные артиллерийские группы по одной дивизии и дивизиону каждая. Одна группа прикрывала главную группировку войск, а другая — часть боевых порядков артиллерии, тыловые армейские учреждения и коммуникации.

Войска Ленинградского фронта, находясь в долговременной обороне, практически еще ни разу не применяли артиллерийского наступления. Теперь оно стало необходимо.

В армии были созданы артиллерийские группы дальнего действия, особого назначения и специальная (группа). Подавить и уничтожить огневые точки врага и его живую силу на переднем крае и в глубине — в 200–300 метрах от берега Невы — должны были орудия прямой наводки. Стрельба по вражескому переднему краю с закрытых огневых позиций неизбежно привела бы к разрушению льда у берега и, значит, могла сорвать атаку, прежде чем она начнется. В дивизиях первого эшелона армии поставили на прямую наводку: в 45-й гвардейской — 48 орудий, в 268-й — 78, в 136-й и 86-й — по 70 орудий.

Кроме наземных соединений к операции привлекались силы Краснознаменного Балтийского флота (командующий — вице-адмирал В. Ф. Трибуц, члены Военного совета — контр-адмирал Н. К. Смирнов, генерал-майор береговой службы А. Д. Вербицкий, начальник штаба вице-адмирал Ю. Ф. Ралль) и Ладожской военной флотилии.

В первую очередь использовалась артиллерия КБФ. Всего было выделено 88 орудий калибром от 100 до 406 мм. 406-мм орудие стреляло с территории научного морского полигона. Каждый его снаряд весил свыше тонны. Орудия калибром 356-мм и 180-мм также разрушали любые прочные железобетонные сооружения. Самым распространенным калибром были 130-мм орудия эсминцев и береговых батарей. Расположенная на острове Ореховом в истоке Невы артиллерийская батарея № 409 старшего лейтенанта П. Кочененкова была использована для наблюдения и корректирования огня. Общее руководство морской артиллерии в операции «Искра» осуществлял вице-адмирал И. И. Грен.

В составе сухопутных войск действовали морские стрелковые бригады (73-я и 142-я), а также многие морские пехотинцы в составе 136-й дивизии генерал-майора Н. П. Симоняка (бывшие ханковцы), 55-й и 138-й стрелковых бригад.

Ладожская военная флотилия под командованием капитана 1-го ранга В. С.Черокова в период подготовки к операции выполняла важную задачу по обеспечению перевозок через озеро в осажденный Ленинград. Для этого был создан специальный отряд кораблей для плавания в ледовых условиях. Задача продления перевозок была близка и понятна всем краснофлотцам и командирам и поэтому вызвала всеобщий энтузиазм. Перевозки продолжались до 8 января 1943 года, а перевезенные войска приняли активное участие в прорыве блокады Ленинграда[27].

Для авиационного обеспечения операции привлекалось до 900 самолетов 13-й и 14-й воздушных армий Ленинградского, Волховского фронтов и ВВС Краснознаменного Балтийского флота. В это время у противника имелось 132 самолета, но в ходе операции их число увеличилось до 250.

Для достижения наибольшей четкости и эффективности в совместных действиях на ограниченном участке командующие воздушными армиями генералы С. Д. Рыбальченко (13 ВА) и И. П. Журавлев (14 ВА) согласовали план использования авиации для выполнения единой задачи — максимальной поддержки ударных группировок Ленинградского и Волховского фронтов в период наступления. Они разработали так называемый «челночный» способ действий. Заключался он в том, что самолеты 14-й воздушной армии, нанеся удар по целям, не возвращались к себе, а садились на аэродромы Ленинградского фронта, где заправлялись, принимали бомбовый груз и вылетали для повторного удара. После этого они уходили на свои базы. Точно так же действовала авиация 13-й воздушной армии.

Отработаны были также вопросы взаимодействия между 13-й воздушной армией и ВВС Краснознаменного Балтийского флота. Штаб воздушной армии составлял план боевого использования авиации, в котором указывались цели, время нанесения ударов по ним и наряд самолетов.

Готовясь к проведению операции, авиация проделала большую работу по воздушному фотографированию вражеских позиций. Командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров требовал от всех командиров точного знания обороны противника, местности, целей, которые надо уничтожить на участке наступления.

Первым на разведку в район намечавшегося прорыва вылетел экипаж во главе со старшим лейтенантом А. К. Ткаченко. Самолеты-разведчики 5-й отдельной разведывательной авиационной эскадрильи фотографировали местность, оборону противника, его артиллерийские и минометные позиции.

Серьезное внимание уделялось инженерному обеспечению операции. Инженерные войска подготовили исходные районы для наступления, разминировали поля, сделали проходы в заграждениях. Были проложены дороги протяженностью до 50 километров, идущие к Неве, разработаны способы усиления ледяного покрова для переправ и изготовлены для них специальные щиты.

Все инженерные части, привлекаемые к участию в операции, командующий 67-й армией решил использовать эшелонированно. Первый инженерный эшелон должен был сопровождать и обеспечить продвижение боевых порядков дивизий первой линии. В наступление каждому стрелковому батальону придавался саперный взвод, бойцы которого входили в штурмовые группы и группы разграждения. Дивизионные инженеры имели в резерве шесть взводов, три из которых предназначались для закрепления захваченных рубежей. Устройство дорог за боевыми порядками наступающих дивизий возлагалось на второй инженерный эшелон.

Четыре батальона составляли третий эшелон. Им надлежало построить на Неве четыре переправы, по которым могли бы пройти танки Т-34. Четвертый эшелон состоял из одного батальона, имевшего 80 собачьих упряжек, предназначенных для перевозки грузов. Каждая упряжка могла доставлять по 80–100 килограммов за одну поездку.

Как уже говорилось, имевшиеся в 67-й армии Ленфронта три танковые (61, 152, 220 тбр) бригады и два отдельных (86, 118 отб) танковых батальона (всего 222 танка) командующий армией решил использовать для непосредственной поддержки пехоты. Обусловливалось это малой глубиной операции и лесисто-болотистой местностью.

Штабы и части ударной группировки 67-й армии настойчиво готовились к операции, получившей кодовое наименование «Искра». В боевых порядках частей, занимавших оборону на правом берегу Невы, установили круглосуточное офицерское наблюдение, которое велось с четырех-шести наблюдательных пунктов. Артиллеристы вели наблюдение за противником со специально построенных вышек. Благодаря использованию различных средств разведки были почти полностью установлены огневая система, характер обороны и группировка противника.

Топографической службой по данным всех видов разведки были отпечатаны для командиров и штабов разведывательные карты обороны противника.

На учебных полях, а также в специально оборудованных городках, где были воспроизведены основные элементы вражеских позиций, войска занимались не только днем, но нередко и ночью. Бойцы и командиры учились прежде всего быстро преодолевать покрытую льдом водную преграду и выбираться на крутой берег. Во время тренировок в ход шли доски с гвоздями, штурмовые лестницы, щиты и брусья, веревки и багры. Все это использовалось для преодоления разрушенных «противником» участков льда на реке, а также обледенелых обрывов. На Неве в районе колонии Овцево и на озерах в армейских тылах возникли своего рода учебные центры, где выполнялись все элементы форсирования водной преграды.

Во второй половине декабря 1942 года войска армии отрабатывали темы: «Наступательный бой стрелкового взвода в лесисто-болотистой местности», «Наступательный бой стрелковой роты с преодолением водного препятствия зимой». Затем последовали батальонные учения. Завершилась тактическая подготовка войск в каждой дивизии учениями: «Наступление стрелкового полка на подготовленную оборону противника с преодолением широкой водной преграды в зимних условиях».

В конце ноября под руководством начальника инженерных войск фронта генерал-майора Б. В. Бычевского на Токсовском полигоне была оборудована полоса обороны, схожая с той, которую войскам предстояло прорывать. Здесь проходили полковые учения с боевой стрельбой. Такие учения, максимально приближенные к боевой действительности, явились хорошей школой для наших войск.

С 15 по 18 декабря командующий фронтом провел военную игру «Прорыв общевойсковой армией подготовленной обороны противника с форсированием реки в зимних условиях». В основу военной игры была положена реальная оперативно-тактическая обстановка в полосе 67-й армии.

Большую и сложную работу проделали связисты фронта под руководством генерала И. Н. Ковалева. Все силы и средства были мобилизованы, чтобы обеспечить надежную связь и бесперебойное управление войсками. Для большей устойчивости проводной связи намечалось за каждой дивизией тянуть две линии по разным направлениям. Кроме того, фронтовые и армейские подразделения прокладывали еще четыре линии связи и тяжелый подводный кабель по дну Невы.

Работники тыла армии и фронта создали запасы продовольствия, горюче-смазочных материалов и боеприпасов, необходимых для операции. В полную боевую готовность были приведены медико-санитарные батальоны дивизий, госпитали первой линии и госпитальная база армии.

Накануне наступления исключительно важные и ответственные задачи стояли перед политработниками. 22 декабря была издана директива Военного совета Ленинградского фронта о политической работе в соединениях и частях. Решительное улучшение положения Ленинграда, войск фронта и флота, указывалось в директиве, могло быть достигнуто только в результате прорыва блокады и установления сообщения со страной по суше. Вся пропагандистско-идеологическая работа в войсках должна быть подчинена решению этой важнейшей задачи. В соответствии с требованиями Военного совета развернулась целеустремленная работа в войсках по подготовке к наступательным боям. Главным в ней было воспитание у воинов непреклонной решимости разгромить ненавистного врага, прорвать наконец блокаду Ленинграда.

Отрезанный от Большой земли город отдавал фронту последнее. Когда 61-й танковой бригаде потребовалось пошить зимнее обмундирование — теплые гимнастерки, ватники, рукавицы, меховые жилетки и прочее, Куйбышевский район города Ленинграда, шефствовавший над соединением, привлек к выполнению задачи все профильные и непрофильные предприятия. Запасы овчины нашлись в артели «Ленмехпром», ткани — в торговых складах и на базах «Гостиного двора». Шить обмундирование взялись работницы артели «Лентрикотаж».

Но выполнить заказ военных оказалось нелегко. Дело было не только в том, что у работниц артели не хватало физических сил. Трикотажницам, которые взялись выполнить заказ, не на чем было работать: вязальные машины не годились для шитья, а швейных машин в артели нашлось всего две. Все-таки женщины нашли выход. На следующий день один из экипажей бригады, прибывший по делам в Ленинград, увидел, как по заснеженным тротуарам, толкая впереди себя детские саночки, или впрягшись в корыто, или просто по снегу волочили женщины из своих домов в артель старые ручные «зингеровские» машины.

Чтобы сшить теплое обмундирование для бойцов, истощенные трикотажницы работали в день по две смены.

Впоследствии, когда обмундирование было распределено по подразделениям, многие танкисты находили в карманах записочки на обрывках газетной, оберточной бумаги или на оборотной стороне использованных нарядов, этикеток. В каждой записке было послание из нескольких слов: «Дорогой боец Красной армии! Бей фашистских гадов! Бей, пока живой! Спаси нас». Или: «Милый мой незнакомый танкист! Мне не известно твое имя, но я знаю, что ты не дрогнешь в бою с проклятыми немцами-оккупантами. Крепись, мужайся, мы всем сердцем с тобой». Или: «Если у тебя нет матери, я твоя мать. Если нет жены — я тебе жена. Я тебе и сестра, если ее нет. Я твоя любимая девушка, если у тебя ее еще не было. Помни обо мне, когда пойдешь в бой, помни о всех матерях, о всех женщинах, которые смотрят на тебя с надеждой и сделают все, чтобы помочь тебе. Победа будет за нами…»

Записки, как правило, были подписаны только именами: «Маша», «Лена», «Люба».

Ремонт легких танков осуществлялся на Заводе подъемно-транспортного оборудования имени С. М. Кирова. Все его лучшие станки еще до начала блокады были вывезены на Восток, а в цехах, по словам рабочих, оставались лишь «старые балалайки».

Израненный завод сражался до последнего, как сражался обессиленный от потери крови солдат. Когда начались перебои с подачей электроэнергии, рабочие сняли с заброшенной баржи движок. Пока устанавливали его на фундамент, один из рабочих умер от истощения. Затем за работу взялись электрики, установили и двигатель, и динамо-машину. Получили свой ток. Воскресили из мертвых два цеха…

Сварщиков высокого класса в тот период на заводе не было. Единственный «бог» по этой части — знаменитый Иван Иванович Власов — был болен. От истощения он не мог ходить, а без сварки рабочие предприятия не могли починить несколько танков.

Власова привезли на завод на саночках, подняли на крыло танка, и в промороженном, сумрачном цехе снова вспыхнул шипящий голубой огонь. Власов был очень слаб, и через несколько дней пришлось ему для самого себя внедрять рационализаторское предложение. Он усаживался в кресло, прикрепленное к стропам мостового крана, кресло на стропах поднимали на необходимую высоту, и Иван Иванович заваривал пробоины в стальной башне.

Ученые-химики из Текстильного института, умирая от истощения, в своих лабораториях разрабатывали заменители антифриза и синтетическое топливо для машин и танков. После долгих и мучительных экспериментов проблема синтетического бензина была частично решена. Его стали изготавливать на основе пихтового масла. Это сырье имелось в избытке на ленинградских парфюмерных фабриках, изготавливавших до войны духи.

Ранее этим же ученым-текстильщикам удалось усовершенствовать устройство бутылки с горючей смесью.

Бутылки с горючим в Красной армии пробовали применять еще в Финскую войну. Но они были неудобны по многим причинам. Горючая смесь в них воспламенялась от особых длинных спичек. Перед броском надо было такую спичку зажечь. Однако при сырой погоде сделать это было нелегко, коробочные терки отказывали. Гасли спички и при сильном ветре. Кроме того, ночью противник мог увидеть, откуда в него бросали огненные «подарки».

Группа ученых-химиков под руководством доцента текстильного института Е. С. Роскина начала работу над усовершенствованием устройства бутылки с горючей смесью. Провели сотни опытов, пока не создали наконец особый запал в виде стеклянной ампулы, заполненной специальным щелочным составом. Первыми испытали бутылки сами ученые. Получилось на редкость удачно. Никаких спичек не требовалось, никакой ветер не был страшен: горючая смесь, как только бутылка разбивалась, воспламенялась сама.

Однако зимой оказалось, что жидкость в бутылке замерзает. Ученые снова принялись за исследования и опыты и продолжали их до тех пор, пока не одолели и это препятствие с помощью незамерзающих солей…

В текстильном институте была организована стеклодувная мастерская, где девушки-студентки, голодные и истощенные, изготавливали сотни, тысячи и десятки тысяч ампул-запалов.

Ампулы отвозили на ликеро-водочный завод, где бутылки заполняли жидкостью, предназначенной отнюдь не для питья.

Город и фронт жили одной жизнью. Рабочие нередко выезжали на фронт, чтобы встретиться со своими защитниками.

Волнующей была встреча воинов 268-й дивизии с рабочей делегацией, в которую входили участники обороны Петрограда в 1919 году А. П. Иванов и М. М. Столяров. Ленинградцы привезли в дивизию Красное знамя, врученное рабочим Петрограда VII Всероссийским съездом Советов за героическую защиту города от войск белого генерала Юденича. Воины дивизии поклялись на митинге уничтожить германских захватчиков и освободить Ленинград от блокады. Фронтовики получали много писем от заводских коллективов города.

«За муки, за жертвы, за кровь ленинградцев пора с фашистом рассчитаться!», «Штыком — в упор, гранатой — в клочья круши фашистов днем и ночью!» Щиты с такими призывами были установлены на фронтовых дорогах и в местах расположения войск.

Перелом на фронтах способствовал патриотическому подъему и росту политической популярности Всесоюзной Коммунистической партии большевиков — ВКП(б) и ее молодежного крыла — ВЛКСМ (комсомола), вокруг которых в условиях нашествия немецких варваров сплотились все народы Советского Союза. В одной только 136-й стрелковой дивизии перед началом операции поступило свыше 1200 заявлений о приеме в партию и комсомол. А 34-я лыжная бригада, состоявшая в основном из молодежи, к началу боев стала почти целиком комсомольской. Всего в период подготовки и проведения операции в 67-й и 2-й ударной армиях в члены и кандидаты партий было принято около 28 тысяч солдат и офицеров.

Накануне наступления в частях 67-й армии был зачитан приказ Военного совета фронта, ставивший перед ними задачу «перейти в решительное наступление, разгромить противостоящую группировку противника и выйти на соединение с войсками Волховского фронта… тем самым разбить осаду города Ленинграда». Военный совет фронта выражал твердую уверенность, что войска армии с честью и умением выполнят свой долг перед Родиной. «Помните, — говорилось в приказе, — нам вверены жизнь и свобода Ленинграда. Пусть победа над врагом овеет неувядаемой славой наши боевые знамена».

Ночь перед началом сражения по прорыву блокады Ленинграда запомнилась многим его участникам на всю жизнь.

На главном участке наступления в безмолвном ночном лесу было тесно от людей и техники. Здесь уже изготовилась к бою 136-я стрелковая дивизия Симоняка, а за ней еще дивизия, еще и еще… Чуть ли не у каждой сосны можно было наткнуться на артиллерийское орудие. Еще бы, их было около двух тысяч: на каждый километр фронта — около 150 стволов. Такая плотность в тот период была еще только под Сталинградом.

Несмотря на тишину, напряжение людей было необычайное. В 61-й легкотанковой бригаде, которой одной из первых нужно было двинуться на позиции врага, помпотех соединения вместе со своими подчиненными еще и еще раз проверял зарядку аккумуляторов. Специальные керогазы собственной конструкции в холодную зимнюю ночь обогревали моторы танков, чтобы те можно было запустить в любой момент.

Мотострелковый батальон бригады вместе с батареей 76,2-мм пушек КТ-27 занимал исходные позиции.

Артиллеристам бригады приходилось особенно туго. Лошадей в блокадном Ленинграде не было вообще — всех съели. Поэтому люди сами впряглись в специально заготовленные лямки, а орудия поставили на специально изготовленные лыжи. Для перевозки снарядов на пересеченной местности были изготовлены небольшие сани. Артбатарея МСПБ 61 лтбр под командованием старшего лейтенанта П. Романова должна была двигаться в боевых порядках мотострелков и вести по врагу огонь прямой наводкой.

Танкисты бригады тоже активно готовились к наступлению. Будущий герой прорыва блокады лейтенант Осатюк и старший сержант Нечипуренко деловито распихивали в свои Т-60 балалайку и гитару. Популярные в бригаде музыканты (особенно они любили исполнять песню Клавдии Шульженко «Синий платочек») готовились показать нацистам иную музыку.

В 9 часов 30 минут 12 января 1943 года более 4,5 тысяч орудий и минометов двух фронтов и Краснознаменного Балтийского флота обрушили свой удар по позициям противника. После мощного артиллерийского удара наступил период разрушения огневых сооружений, а также наблюдательных пунктов, блиндажей и землянок, траншей и ходов сообщения, длившийся 50 минут. В полосе 268-й и 136-й стрелковых дивизий орудия прямой наводки подавили огневые средства противника на переднем крае обороны, обеспечивая форсирование Невы с малыми потерями.

Наиболее интересно была организована артиллерийская подготовка на Ленинградском фронте. Ее продолжительность составляла 2 часа 20 минут. 286 орудий, замаскированных на берегу Невы, открыли внезапный огонь прямой наводкой по переднему краю обороны противника на всем участке прорыва 67-й армии. Чтобы не разбить лед на Неве, оборонительные сооружения и огневые точки противника на глубину до 200 м от переднего края, проходившего по самой кромке берега, разрушались и уничтожались только огнем прямой наводкой. Остальная артиллерия приступила к подавлению и разрушению опорных пунктов и огневых средств во всей тактической глубине обороны врага. Одновременно наши контрбатарейные и контрминометные группы нанесли первый огневой удар по артиллерийским и минометным батареям и тем самым обеспечили действия орудий прямой наводки, не позволив противнику уничтожить их артиллерийским и минометным огнем. Огонь орудий прямой наводки продолжался 20 минут, в результате чего огневые средства противника на переднем крае были подавлены.

Вслед за этим был произведен залп 14 дивизионами реактивной артиллерии М-30 и М-28 по узлам сопротивления и огневой удар групп АДД по артиллерийским и минометным батареям противника. Остальная артиллерия до конца артподготовки продолжала разрушать особо прочные оборонительные сооружения и подавлять прицельным огнем огневые средства и живую силу противника в узлах сопротивления и опорных пунктах во всей тактической глубине. Группа артиллерии «особого назначения» наносила удары по штабам, коммуникациям, опорным пунктам в глубине.

В последние 20 минут артподготовки по переднему краю обороны противника вновь открыли огонь орудия прямой наводки, а также все минометы, станковые и ручные пулеметы. Их действия обеспечивались огневым ударом контрбатарейных и контрминометных групп по артиллерии и минометам врага. На этот раз огневой налет по артиллерии и минометам противника наносился на 10 минут раньше начала действий орудий прямой наводки.

За 10 минут до конца артподготовки артиллерия групп АПП поставила сплошную огневую завесу неподвижного заградительного огня по первому рубежу огневого вала на глубине 200–250 м от переднего края. Узкая полоса берега оказалась полностью изолированной от остальной обороны врага. Неподвижный заградительный огонь дополнялся созданием на левом фланге (против Шлиссельбурга) дымовой завесы наблюдательных пунктов немецких войск.

Многие подразделения и артбатареи противника, особенно те, которые находились на переднем крае и вблизи него, были почти полностью уничтожены. 2 часа 20 минут бушевал огненный смерч. «Я до сих пор не могу забыть впечатления от губительного огня русских пушек. Как вспомню этот адский грохот, разрывы снарядов, так снова и снова меня бросает в дрожь», — заявил взятый в плен солдат 401-го полка 170-й пехотной дивизии. Ему вторили другие пленные: «Такого кошмарного огня нигде не довелось видеть».

На Волховском фронте во 2-й ударной армии артподготовка продолжалась 1 час 45 минут (10-минутный огневой артналет, 60-минутный период подавления и разрушения, 15-минутный огневой налет по переднему краю, 5-минутный ложный перенос огня в глубину и 15-минутный последний огневой налет по переднему краю) и не сопровождалась тактическими изысками.

Несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, авиация наносила штурмовые удары по вражеским артиллерийским и минометным батареям в районах Мустолово, Синявино, Шлиссельбург.

Затем по сигналу командиров частей двинулись штурмовые группы и группы разграждения. В 11 часов 50 минут — последний залп гвардейских минометов, и на невский лед вышли стрелковые цепи дивизий первого эшелона Ленфронта.

Первыми выбежали на лед штурмовые группы 136-й дивизии. За ними по заранее намеченным и подготовленным проходам один за другим стали спускаться танки Т-60 1-го батальона 61-й легкотанковой бригады майора А. Паршева. Ловко лавируя между дымящимися полыньями, они обогнали неровную цепочку первых штурмующих групп. Вот уже головной танк почти уткнулся в обледенелую кручу берега и забуксовал. С бортов машины соскочили саперы с взрывчаткой и выкарабкались на крутизну. Через несколько мгновений все заволокло пороховым дымом, а когда он рассеялся, стало видно, как под обломками льда обнажился песок. 1-й батальон переправился через Неву практически без потерь.

Подразделения 268-й и 136-й дивизий преодолели ледяное поле р. Невы за 6–7 минут, а батальону капитана Ф. Собакина потребовалось для этого всего 4 минуты. Используя металлические кошки и крючья, лестницы и доски, воины передовых подразделений стремительно поднялись на обрывистый берег и ворвались в первую траншею противника. Тем временем огневой смерч продолжал бушевать в глубине вражеской обороны. За ним двигалась вперед пехота, 380, 596 и 871-й истребительно-противотанковые артполки и легкие танки.

Уже через полчаса начала операции танки Т-60 и пехота 270 пп 136 сд вели бои у деревни Марьино.

Командный пункт Симоняка жил сложной, напряженной жизнью. Появились первые пленные. В штабе их допрашивали, и генерал живо интересовался показаниями. Все они были из 401-го полка 170-й пехотной дивизии. Немцы, подавленные и жалкие, в грязной изодранной одежде, только и говорили о страшных переживаниях сегодняшнего утра.

— Перед наступлением русских, — рассказывал один из германских офицеров, — разведка доложила об оживлении, которое было замечено в лесах на правом берегу. Командир дивизии генерал Зандер докладывал об этом Линдеману, но тот высокомерно его перебил: «О какой опасности выговорите? Забыли, сколько попыток русских мы уже отразили?»

В это время командиру 61 лтбр, КП которого был совмещен с КП 136 сд, пришел приказ из штаба армии. Духанов приказал ввести в бой 2-й танковый батальон соединения. Комбат Степан Арзамасов повел танки в Марьино, восточнее которого дрался 1-й батальон бригады. Наступление развивалось.

Наибольшего успеха в первый день и добилась именно 136-я стрелковая дивизия, которой командовал опытный, волевой, закаленный в боях генерал-майор Н. П. Симоняк — участник Гражданской войны, герой обороны полуострова Ханко. В ее состав входил прославившийся своими революционными и боевыми традициями 270-й стрелковый полк, созданный рабочими-путиловцами в 1918 году. Еще в дни подготовки к прорыву блокады рабочие Кировского завода вручили полку красное знамя. Бойцы и командиры поклялись пронести его с честью по полям боев.

Быстро форсировав Неву, части дивизии взломали передний край обороны противника и к исходу 12 января продвинулись на 3–4 километра, выйдя на рубеж Беляевское болото, Пильная Мельница. Основные силы 401-го пехотного полка вермахта и его штаб были разбиты.

Бойцы 136-й стрелковой дивизии показали себя умелыми воинами. Инициативно, дерзко действовал в бою старшина роты 342-го стрелкового полка И. А. Лапшов. Он в числе первых достиг левого берега Невы и автоматным огнем уничтожил несколько нацистов. В ходе боя Лапшов оказался около большого блиндажа. Прикладом вышиб окно и метнул в него гранату. Из блиндажа выскочили несколько раненых немцев с поднятыми руками. Приказав подоспевшим бойцам конвоировать пленных, старшина с четырьмя другими солдатами устремился вперед.

Удачно действовала в первый день наступления 268-я стрелковая дивизия. После захвата левого берега Невы ее правофланговый 947-й стрелковый полк, встретив сильный огонь со стороны 2-го городка, замедлил продвижение. Но два других полка — 952-й и 942-й — успешно атаковали противника, обошли городокский узел сопротивления и продолжали бой в глубине вражеских позиций. К исходу дня дивизия продвинулась до 3 километров и создала угрозу окружения городокского узла обороны и 8-й ГЭС.

Не так благоприятно складывалась обстановка на флангах. 45-я гвардейская стрелковая дивизия, выступая с плацдарма в районе Московской Дубровки, попала под очень сильный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь противника и смогла продвинуться всего на 500–600 метров. 86-я стрелковая дивизия, действовавшая на левом фланге армии, форсировала Неву на участке между Марьино и Шлиссельбургом. Не подавленные огневые точки в полуподвалах здании и на пристанях вынудили подразделения 169-го и 330-го стрелковых полков залечь на льду Невы. Именно в этот критический момент разгорелся скандал между командиром бронебатальона 61 лтбр Легезой, который был придан 86 сд, и пехотными командирами из этого соединения. Комбриг Хрустицкий прибыл на место происшествия и лично разбирался с командиром батальона броневиков. Вот что он рассказывал об этом.

«Легеза оказался прав! Отыскал его на КП стрелкового полка. Спорят с начальником штаба полка, да так, что пух и перья летят. Пехотный капитан трибуналом грозит, трусом Легезу называет. Я заставил их замолчать и требую от Леонтия: „Докладывай!“ А он мне: „Разрешите, я Вам на месте покажу, без слов станет ясно“. Повел он меня к наблюдательному пункту:

„Взгляните“.

Оказывается на Преображенской горе огневые точки противника не подавлены. С того берега враг ведет пулеметный и минометный огонь, а на Неве — лед раскрошен, полыньи, отовсюду клубится пар.

„Правильно ты поступил, капитан, здесь ни людям, ни машинам не пройти. Пойдем в штаб“».

После этого в трусости уже стали обвинять Хрустицкого. Но комбриг и полковник — это не капитан. Несмотря на протесты штабных офицеров, Хрустицкий связался с Военным советом армии и изложил свое мнение: надо воспользоваться успехом у Марьина и на том участке перебросить через Неву и стрелков и броневики. Как ни странно, его предложение было принято и стало частью нового плана по наступлению на Шлиссельбург. По приказу командарма 169 и 330 сп отошли на исходные позиции, а 184-й полк, находившийся во втором эшелоне дивизии, и батальон 169-го полка быстро переправились через Неву на участке 136-й дивизии. Развернувшись из-за ее левого фланга, они повели наступление на Рабочий поселок № 3. На следующий день через эту же переправу должен быть введен в бой и бронебатальон 61 лтбр.

Неблагоприятная погода совершенно исключала массированное применение авиации. Не могли действовать даже отдельные бомбардировщики. Наступающие части поддерживались мелкими группами штурмовиков и истребителей. За первый день наступления летчики 13-й воздушной армии произвели 159 самолето-вылетов и подавили 14 артиллерийских и минометных батарей[28].

Во 2-й ударной армии Волховского фронта наибольших успехов в первый день добились части 327-й стрелковой дивизии полковника H. А. Полякова. В первые же часы боя они ворвались в рощу Круглая (в официальных немецких документах именовалась «Первый бастион». — Примеч. авт.), где находился очень мощный узел сопротивления противника. К исходу дня Поляков доносил: «Части дивизии овладели рощей Круглая, вышли на юго-западную опушку и развивают наступление в западном направлении. В некоторых местах противник сохранял в нашем тылу отдельные огневые точки, ДОТы и ДЗОТы, которые ведут непрерывный огонь по наступающим войскам. Специально выделенные отряды в составе тяжелых танков KB, артиллерии прямой наводки, саперов и автоматчиков ведут блокирование и уничтожение этих огневых точек». За взятие этого важнейшего узла вражеской обороны, прикрывавшего подступы к Синявино, командарм 2-й ударной генерал-лейтенант В. З. Романовский объявил всему личному составу 327-й стрелковой дивизии благодарность. А через несколько дней это соединение было преобразовано в 64-ю гвардейскую дивизию. Правее наступала 256-я стрелковая дивизия полковника Ф. К. Фетисова. Путь наступавшим войскам преграждали три дерево-земляных вала, облитых водой и сильно обледеневших. Здесь части дивизии подвергались сильным огневым ударам. Командир дивизии вынужден был развернуть фланги к Рабочему поселку № 8 и к роще Круглая. Орудия прямой наводки уничтожали огневые точки противника. Своими действиями 256-я дивизия помогла также соседу — 327-й дивизии — в бою за рощу Круглая.

На Рабочий поселок № 8 наступали 372-я стрелковая дивизия полковника П. И. Радыгина. В рядах наступавших воинов был известный на фронте минометный расчет шестерых братьев сибиряков Шумовых — Александра, Василия, Семена, Луки, Ивана и Авксентия. Шумовы, в совершенстве владея 120-мм минометом, уничтожили много живой силы и боевой техники противника. Было подсчитано, что на каждого из братьев Шумовых приходилось не менее сотни убитых оккупантов. Весь их расчет был награжден орденами.

Рабочий поселок № 8 занимал на этом участке центральное место в обороне врага. Чтобы избежать ненужных потерь и ускорить продвижение войск, комфронта Мерецков решил изолировать этот крупный очаг сопротивления. Он приказал дивизии полковника П. И. Радыгина обойти поселок. Отрезана от соседей была и немецкая часть, оборонявшая поселок Липки близ Ладожского озера. Таким образом, разрушилась система вражеских оборонительных узлов и их огневая связь.

К исходу первого дня наступления войска 2-й ударной армии продвинулись на 3 километра. Противник спешно перебрасывал к участку прорыва и в район Синявино ближайшие оперативные резервы — части 96-й и 61-й пехотных дивизий. Следовало ожидать сильных контратак.

Командующий 67-й армией в течение ночи произвел частичную перегруппировку сил второго эшелона, приблизив их к войскам первого эшелона. Отдельные подразделения и ночью продолжали боевые действия, вели разведку. Инженерные части быстро строили на Неве ледово-деревянную переправу для средних и тяжелых танков, через реку то и дело проносились сани с боеприпасами и продуктами, с затемненными фарами шли санитарные летучки, на левый берег спешили войска, втягиваясь в прорыв.

Первый день операции показал, что основной формой управленческого воздействия, наиболее убедительной, доходчивой и действенной, оказалась именно сила личного примера авторитетных военнослужащих. Особенно важную роль сыграл личный пример на первом этапе наступления, когда требовалось форсировать по льду широкую Неву и решительной атакой прорвать сильную оборону противника на ее левом берегу. В критические моменты командиры, как правило, проявляли инициативу, первыми бросались вперед, увлекали за собой бойцов, воодушевляли их на героические дела.

С утра 13 января бои приняли особенно упорный и ожесточенный характер. Противник оказывал сильное огневое сопротивление и предпринимал яростные контратаки со стороны Дубровки и Шлиссельбурга. По приказу командующего 18-й армией вермахта Линдемана на участки прорыва советских войск из резерва были переброшены 61-я и 96-я пехотные дивизии немцев. Всем остальным дивизиям 18 А Линдеман приказал выделить по пехотному батальону и артиллерийской батарее для того, чтобы перебросить их к участку прорыва наших войск. Также на ТВД операции подтягивали 5-ю горнопехотную дивизию вермахта. Поэтому нашим войскам приходилось еще тяжелее, чем в первый день наступления. Едва правофланговый полк 45-й гвардейской дивизии возобновил наступление, как был контратакован. Бойцы отбили контратаку. Но за ней последовала новая — уже с двух направлений, силой нескольких пехотных батальонов врага. Это затормозило наступление всего соединения.

Части 268-й стрелковой дивизии поначалу продвинулись на 1,5–2 километра, но затем подверглись сильнейшей контратаке, поддержанной артиллерией, танками и самоходными орудиями. Противник направил свой удар во фланг дивизии и в стык ее 947-го и 952-го полков, намереваясь пробиться к Неве и (ударом с фланга) отрезать наступавшую передовую группировку.

Поэтому особенно мощный удар пришелся именно по флангу 268-й стрелковой дивизии. Командиру соединения полковнику Борщеву с горсткой штабных офицеров и бойцов комендантского взвода пришлось вступить с ними в бой и отбить атаку.

Но 268-я дивизия под натиском противника вынуждена была отойти. Обстановка на направлении главного удара армии усложнилась. Напряженность боя все возрастала. На огневые позиции истребительно-противотанкового дивизиона КА двигалось два десятка вражеских танков с автоматчиками на броне. Артиллеристы встретили их огнем с близких дистанций. Несколько танков было сразу же подожжено и подбито. Остальные изменили направление, намереваясь атаковать дивизион с фланга. Двинулась в атаку и германская пехота, стремившаяся окружить артиллеристов. Командир батареи младший лейтенант Ольгин развернул свои орудия и бил по цепям пехоты, а остальные батареи вели борьбу с танками. Артиллеристы уничтожили не меньше сотни нацистов, подбили несколько танков. Но и в дивизионе осталось лишь одно орудие, и стрелял из него один человек. Это был командир дивизиона капитан Н. Родионов. Он действовал за весь орудийный расчет, посылая снаряд за снарядом, пока не упал, сраженный вражеской пулей. Подоспевшие к месту боя стрелковые подразделения отбросили врага.

Примеры мужества и отваги наших бойцов и командиров не давали противнику организовать сопротивление. Во время вражеской контратаки на 952-й полк бесстрашно дрался с немцами заместитель командира батальона по политической части капитан А. Сальников. Во главе подразделения он ворвался в неприятельскую траншею и бросился на врага врукопашную, работая штыком и прикладом. В этот момент германский автоматчик в упор дал очередь в Сальникова. Собрав последние силы, капитан ринулся на врага и, уже умирая, костенеющими пальцами задушил его.

Германские войска отчаянно контратаковали. В атаке на н/п Городок 96 пд вермахта поддерживали 4 «Тигра» и 8 Pz. Kpfw.III из 502-го батальона тяжелых танков. В результате боя было подбито 12 советских танков, но наши войска не отошли с отвоеванных позиций.

136-я стрелковая дивизия, несмотря на то что ее фланги оказались «обнаженными», продолжала наступать и к исходу второго дня продвинулась еще на 2 километра. Самые передовые батальоны ханковцев вместе с танкистами оторвались от Невы на 7 км. Чтобы прикрыть ее левый фланг, командующий армией ввел в бой вечером 13 января 123-ю стрелковую бригаду.

На карте в штабе 136 сд положение этого соединения и поддерживающих пехоту танкистов 61-й легкотанковой бригады отражалось жирно прочерченной выгнутой крутой дугой.

Успеху 136 сд и 61 лтбр содействовала заранее отработанная тактика взаимодействия. Разведчики 136-й стрелковой дивизии обнаруживали замаскированные огневые точки врага, танки бригады немедленно расстреливали их. В свою очередь, как только пехотинцы внезапно попадали под обстрел, Т-60 тут же шли им на выручку. Снова сказалось преимущество «малюток», способных быстро и легко лавировать в лесной чаще, одолевать овраги в условиях топкой болотистой местности российского северо-запада.

Своеобразный «естественный отбор» командных кадров Красной армии прошел успешно. К 1943 году наши соединения уже возглавляли командиры, может, и не столь профессионально образованные, как немецкие, но максимально адаптировавшиеся к германской военной тактике и к национальным особенностям русского солдата.

Тот же Хрустицкий, командир 61 лтбр, выговаривал своему «комбату 2» Степану Арзамасову, который атаковал сходу и в «лоб». Атака не удалась, а батальон понес большие потери. Комбриг разговаривал с ним резко.

— Забыл, чему учили? Запрещаю идти в лоб. Маневр! Только маневр!

Но маневр в условиях болотистой местности было осуществить нелегко, тем более что немцы контролировали основные дороги (связывающие Шлиссельбург с Рабочими поселками, с Синявином) с помощью «Тигров» из 502-го батальона, а также противотанковой артиллерии. Конечно, Т-60 с «Тиграми» бороться не могли. А так как сплошной обороны после прорыва войск у противника не было, наше командование решило совершить фланговый обход одной из вражеских группировок и зайти ей в тыл. Для этого саперы из 136 сд и 61 лтбр начали строить гать через самые топкие места прорыва, который намечалось осуществить 14 января.

Части 2-й ударной армии во второй день наступления также отбивали яростные контратаки противника. Ожесточенные бои шли в районах деревни Липка, Рабочих поселков № 4, 7 и 8.

Авиация в течение всего дня прикрывала войска от ударов вражеских самолетов. Отдельные группы штурмовиков наносили удары по резервам противника, его артиллерийским батареям и узлам сопротивления.

Звено штурмовиков-гвардейцев во главе со старшим лейтенантом Г. М. Мыльниковым обнаружило двигавшуюся по дороге колонну автомашин с войсками. Штурмовики несколькими атаками разгромили ее. Было уничтожено много солдат и офицеров и более десятка автомашин. В один из следующих вылетов штурмовики этого звена заметили замаскированный эшелон врага. Летчику И. И. Аксенову удалось сразу же поразить паровоз, а остальные штурмовики подожгли вагоны.

Инженерные части под руководством генерал-майора Б. В. Бычевского и полковника И. С. Лисовского обеспечили переход по льду Невы танков 152-й танковой бригады. Особенно отличились в трудной работе по усилению льда понтонеры 42-го батальона под командованием капитана Е. П. Гуляницкого. Эта часть была вскоре преобразована в 1-й гвардейский понтонно-мостовой батальон.

К исходу второго дня операции войска 67-й армии Ленинградского фронта почти вплотную подошли к рубежу намеченной встречи с войсками Волховского фронта. Последние за 13 января продвижения практически не имели.

С утра 14 января командующий 67-й армией генерал-майор М. П. Духанов ввел в бой часть сил второго эшелона: 123-ю стрелковую дивизию совместно со 152-й танковой бригадой, 102-ю отдельную стрелковую бригаду и один полк 13-й стрелковой дивизии.

Стараясь во чтобы то ни стало удержать шлиссельбургско-синявинский выступ, вражеское командование еще накануне усилило здесь группировку своих войск 96-й и 61-й пехотными дивизиями и перебросило в район Синявино 5-ю горнопехотную дивизию. Эти соединения оказывали яростное сопротивление продвижению 67-й и 2-й ударной армий и часто переходили в контратаки.

После того как наши войска взяли ряд германских пунктов обороны вместе с рощами и высотами, носивших поэтические названия «Лилия», «Фиалка», «Мак», «Колокольчик», и овладели несколькими ключевыми дорогами, положение Шлиссельбургской группы противника резко ухудшилось. Разведка доносила об отходе части германских войск к Рабочим поселкам и Синявину. Тем не менее наши войска продолжали встречать на этом участке ожесточенное сопротивление.

В эти дни совершил свой подвиг связист Дмитрий Молодцов, сражавшийся в одном из батальонов 136 сд, атаковавшем высоту «Подснежник». Во время боя, чтобы открыть путь всему батальону, он кинулся на ДЗОТ, который никак не удавалось подавить, и грудью закрыл амбразуру. Захлебнувшись в его крови, пулемет замолк, а высоту удалось взять. В феврале 1943 года рядовому 270 пп 136 сд Д. С. Молодцову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Однако на третий день боев так и не удалось окончательно сломить сопротивление противника. За сутки войска 67-й и 2-й ударной армий незначительно продвинулись вперед. Все же расстояние между наступающими группировками обеих армий сократилось до 4 километров.

В четвертый и пятый дни наступления (15 и 16 января) войска Ленинградского и Волховского фронтов вели бои за отдельные опорные пункты, постепенно продвигаясь навстречу друг другу.

На территорию «плацдарма» 67-й армии перебрасывали не только танкистов и стрелков для развития нашего наступления, но и артиллерийские части для увеличения огневой силы группировки. К 15 января «за Невой» занимали боевые порядки уже 18 артиллерийских и минометных полков, несколько отдельных дивизионов и большая часть реактивной артиллерии.

Отражая контратаки пехоты и танков врага, артиллеристы показывали многочисленные примеры героизма и самоотверженности. Одним из таких примеров является подвиг дивизиона ПТО из 596 иптап. Дивизион артполка под командованием капитана Родионова был выдвинут в район 8-й ГЭС, откуда противник бросил крупные силы пехоты и несколько танков из 502 отб во фланг нашим войскам. Заняв огневые позиции, дивизион сразу же вступил в бой. На его боевые порядки двигались 16 танков, ведя огонь из орудий. Однако дивизион молчал. Только подпустив вражеские танки на расстояние 400 м, командир дивизиона приказал открыть огонь. Потеряв несколько машин, противник повернул влево, пытаясь обойти позиции дивизиона, а справа бросил на позиции дивизиона пехоту.

Автоматчиков отогнали картечным огнем фланговой батареи, но танки продолжали продвигаться вперед. Капитан Родионов сам стал у орудия, заменив убитого наводчика, и метким выстрелом зажег головной танк. Германские танки отошли, но вскоре атаковали снова. Тяжелый бой длился несколько часов и закончился победой артиллеристов, которые отразили наступление врага и не допустили его выхода в тыл нашей ударной группировке.

Противник возлагал большие надежды на опорные пункты в Рабочих поселках № 1 и 5. Здесь 16 января шли наиболее упорные бои. Части 136-й стрелковой дивизии дважды врывались в Рабочий поселок № 5, но закрепиться в нем не могли. Ночью части 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта три раза предпринимали атаки на этот поселок с востока, но тоже безуспешно.

До войны в номерных поселках в районе Синявина жили рабочие, которые разрабатывали огромные торфяные болота. И во время проведения операции «Искра» на этом участке фронта высились огромные штабеля торфа, образуя кое-где сплошную стену. От разрывов снарядов торф загорелся, и все вокруг затянуло густой пеленой едкого дыма.

Немцы превратили Рабочий поселок № 5 в настоящую цитадель. Траншеи, ДЗОТы, противотанковые рвы, эскарпы и проволочные заграждения опоясывали этот населенный пункт. Германские саперы защитили поселок двойным забором из толстых бревен с начинкой из земли, камня и кирпича. Делалось это неспроста: через Рабочий поселок № 5 проходила дорога Шлиссельбург — Синявино, единственная артерия, «питавшая» их войска. Путь к волховчанам, двигавшимся навстречу войскам Ленинградского фронта, тоже проходил через этот населенный пункт.

Рабочий поселок № 5 обороняли 151, 159-й и 161-й пехотные полки вермахта, которые поддерживали несколько танков, в том числе и тяжелые танки «Тигр».

Соединения Ленинградского и Волховского фронтов в районе Рабочего поселка № 5 на вечер 15 января разделяла узкая полоска шириной 1 км, но германские войска сопротивлялись с отчаянием обреченных и неоднократно переходили в контратаки, тем более что наши силы — 136 сд при поддержке танков 61 лтбр (два стрелковых полка и два батальона танков) пытались обойти поселок с флангов и окружить немцев.

Во время осуществления этой операции 16 января 1943 года и произошел знаменитый бой легкого танка Т-60 с тактическим номером «164» против двух тяжелых «Тигров».

Экипаж машины состоял из командира роты Т-60 лейтенанта Дмитрия Осатюка и механика-водителя старшины Ивана Макаренкова. Еще во время учебы танкисты поняли важнейшее свойство «малютки» — ее великолепную подвижность. Лейтенант требовал, чтобы в бою машина «танцевала», и механик, ценой упорнейшего труда, в совершенстве достиг этого.

В тот день на поляну, где шел бой, выползли из леса два тяжелых немецких танка. Передний намеревался, очевидно, ударить во фланг пехотной цепи, поблизости которой находилась «малютка».

Первое, что мелькнуло в уме Осатюка: «Спасти пехоту». Но как? Идти на таран? Это было бы заведомым самоубийством. Завязать огневую дуэль? Снаряды 20-мм скорострельной пушки отскакивали от брони германского танка, как горох от стенки. Оставалось одно: отвлечь внимание на себя.

— Ваня, танцуй! — крикнул Осатюк.

Сначала машина рванулась вперед и быстро приблизилась к немецкому танку. Тот остановился, оценивая добычу. Разбить маленький танк крупнокалиберной пушкой, казалось, не составляло никакого труда. Немцы ринулись в атаку. «Малютка» ловко уклонилась. Началась погоня. Танки противника шли один за другим. Повинуясь команде Осатюка, Макаренков кидал машину из стороны в сторону, выписывал замысловатые вензеля, но не уходил от немцев за пределы видимости. Осатюк вел огонь из пушки с единственной целью: ослепить вражеский экипаж, не дать ему вести прицельный ответный огонь.

— Держи вдоль леса, к круглой опушке! — приказал лейтенант.

Никогда еще Макаренков не орудовал рычагами управления так быстро. Казалось, танк, совершая неожиданные повороты, вот-вот перевернется.

Чем ближе к круглой полянке, тем больше росло напряжение. Но вот танк выскочил на поляну. Осатюк коснулся плеча механика. Макаренков сразу понял команду — такие сигналы подавались еще во время учений. Он мгновенно выключил левый фрикцион. Машина, послушная своему хозяину, взревела и, поднимая снежное облако, развернулась. Казалось, не было более удобной мишени для противника, чем танк, повернувшийся к нему бортом. Но Осатюк внезапно повернул башню и мгновенно открыл слепящий огонь в упор по смотровым щелям тяжелого германского танка.

Мощным рывком Макаренков увел «малютку» вперед. Немецкий танк со скрежетом повернул вслед за нашей машиной. Борт тяжелого танка теперь был обращен к роще.

В это время из-за деревьев вырвалась острая сверкающая полоска. Грянул орудийный выстрел. Потом второй… Через мгновение сильный взрыв внутри вражеского танка сотряс воздух.

— Ваня! Заманили дуру! Готово! — со вздохом облегчения вырвалось у Осатюка.

Обтирая рукавом пот, сбегавший крупными каплями со лба, Макаренков ответил так, будто участниками события были не он и не Осатюк:

— Не подвела наша «малютка»…

Не прошло и трех минут, как у круглой поляны появился второй тяжелый танк. В считаные секунды скрытая за деревьями батарея 61 лтбр расправилась и с этой вражеской машиной.

Скорее всего, это были «Тигры» из 502-го тяжелого батальона танков вермахта за номерами «250005» и «250006». По немецким данным, в первой машине снаряд пушки попал в моторное отделение и танк сгорел, а во второй машине артснаряд попал в башню; кроме того, у этой машины сломалась трансмиссия, и немцы подорвали ее сами 17 января.

Осатюку повезло еще тем, что свидетелем его боя с «Тиграми» было командование бригады, которое находилось вблизи злополучного поселка.

Как раз в то время, когда наши артиллеристы поразили второй тяжелый танк, комбриг с замполитом подскочили на «малютке» к огневой позиции батареи. У орудия, которое только что выручило Осатюка, стояли возбужденные артиллеристы, громко обсуждая подробности боя.

— Обработали на славу, — заметил Хрустицкий, показывая рукой в сторону нацистского танка.

Артиллеристы, почерневшие от копоти, в изодранной, перемазанной торфяной грязью одежде, не скрывали радости.

Этот бой с «Тиграми» стал основной составляющей в присвоении экипажу легкого танка Т-60 (для всего экипажа это, скорее всего, единственный случай) с номером «164» званий Героев Советского Союза.

16 января 123-я стрелковая дивизия совместно с 152-й танковой бригадой вели бои в северо-западной части синявинских торфоразработок. Отважно сражался 106-й танковый батальон капитана М. Онуфрийчука. Танковая рота старшего лейтенанта Ф. Степанова из этого батальона истребила около 300 немцев, подбила 3 танка, уничтожила 7 ДЗОТов и 12 орудий. Почти такой же счет был и у других рот.

Упорные бои развернулись за город Шлиссельбург, который освобождали 86 сд Героя Советского Союза В. А. Трубачева, 34 лбр и бронебатальон 61 лтбр. Рано утром 16 января 330-й полк подполковника Г. И. Середина из 86-й стрелковой дивизии начал штурм города. В каменных зданиях за прочными стенами немцы чувствовали себя уверенно и сопротивлялись с особым ожесточением. Большую помощь штурмовым группам подразделений оказывали орудия прямой наводки и бронеавтомобили БА-10. Они били по амбразурам, разрушали стены домов, уничтожали вражеские пулеметы. Дом за домом, квартал за кварталом переходили в руки наших бойцов.

34-я отдельная лыжная бригада подполковника Я. Ф. Потехина, сформированная осенью 1942 года в основном из восемнадцатилетних ленинградских юношей, наступала в это время вдоль узкоколейной железной дороги, где у немцев имелось очень много ДЗОТов. Она получила задачу: выйти к Старо-Ладожскому каналу и отрезать пути отхода шлиссельбургскому гарнизону в юго-восточном направлении. Подразделения лыжников встречали сильное огневое сопротивление противника, но преодолевали его, хотя в их распоряжении были ограниченные огневые средства — 45-мм пушки и 82-мм минометы. Для молодых воинов это был первый бой. И хотя проходил он в очень трудных условиях, молодежь с честью выдержала этот экзамен на боевое мастерство, мужество и отвагу.

Уничтожая вражеский ДЗОТ, совершил свой бессмертный подвиг экипаж бронемашины БА-10 под руководством лейтенанта Лаптева. Взвод бронеавтомобилей под его командованием прорвался к окраинам Шлиссельбурга и шел вдоль железнодорожной насыпи. Подступы к ней защищал германский пулеметный ДЗОТ, который вел огонь по пехоте. Стрелки 86-й дивизии залегли. Лаптев пытался огнем подавить ДЗОТ, но немцы, чувствуя себя уверенно за надежным укрытием, продолжали обстреливать пехоту, не давая ей подняться с земли.

Обстановка осложнялась тем, что кроме пулемета по нашей машине стреляла со стороны насыпи вражеская противотанковая пушка. Взвод Лаптева пытался уничтожить ПТО, но не смог.

Тогда лейтенант принял решение — любой ценой, даже ценой собственной жизни, заставить ДЗОТ замолчать, спасти пехоту, открыть ей путь к дальнейшему наступлению. Лаптев повел свою машину прямо на ДЗОТ.

Немцы сосредоточили огонь на броневике. Но это не остановило экипаж. Через несколько мгновений корпус БА-10 закрыл хлещущую огнем амбразуру. Пехотинцы стремительно поднялись с земли и ринулись в новую атаку. В это время вражеский снаряд ударил в машину Лаптева. Броневик вспыхнул дымным пламенем. Весь экипаж БА-10 — Лаптев, Суряднов, Поляков — погиб в боевой машине.

Несмотря на жестокий огонь врага, пехотинцы прорвались к железнодорожной насыпи, с тыла обошли огневую позицию немцев, забросали ее гранатами и полностью уничтожили расчет противотанковой пушки.

Теперь был открыт путь для остальных бронемашин. И они уже с ходу повели огонь по врагу, поддерживая атаку пехотинцев.

Наступил шестой день операции — 17 января. На главном направлении вновь разгорелись яростные бои. Их вели 136-я, 123-я стрелковые дивизии, 123-я стрелковая бригада, а также 61-я легкотанковая бригада. На левом фланге 330-й полк и 34-я лыжная бригада продолжали выполнять задачу по овладению Шлиссельбургом. Немецкое командование лихорадочно перебрасывало новые резервы в районы Мги, Келколово, Мустолово, Синявино.

2-я ударная армия в течение 15–17 января, ведя упорные бои, медленно продвигалась навстречу ленинградцам и расширяла прорыв. Части 128-й стрелковой дивизии наступали во взаимодействии с 12-й лыжной бригадой, которая совершила смелый рейд по льду Ладожского озера в тыл немецкого гарнизона в деревне Липка, и овладели этим населенным пунктом.

В исключительно трудных условиях действовали подразделения 12-й отдельной лыжной бригады подполковника H. A. Себова, наступая по льду Ладоги от маяка Бугровский. Ввиду сильного артиллерийского и пулеметного огня противника продвигаться вперед можно было только ползком, отвоевывая метр за метром. Так продолжалось четверо суток. На льду и морозе, не зная ни сна, ни отдыха, сражались воины-лыжники с врагом, укрепившимся на берегу Ладожского озера.

В один из решающих моментов боя на побережье младший лейтенант А. Н. Рядовкин с группой бойцов первым ворвался во вражеский ДЗОТ. Туда же ворвалось еще несколько германских солдат. В этой схватке Рядовкин, расстреляв все патроны, уничтожил гранатой врагов и погиб при этом сам.

К 17 января войска Волховского фронта захватили Рабочие поселки № 4 и 8, станции Подгорная и Синявино и вплотную подошли к Рабочему поселку № 1. Коридор, разделявший войска Ленинградского и Волховского фронтов, стал совсем узким.

Командующий 67-й армией приказал командиру 136-й дивизии, усиленной четырьмя артиллерийскими и минометными полками, 61-й легкотанковой бригадой (2 батальона Т-60, МСПБ) и одним батальоном 138-й бригады, перейти в решительное наступление и соединиться с частями 2-й ударной армии в Рабочем поселке № 5. 123-я стрелковая бригада должна была встретиться с волховчанами в Рабочем поселке № 1. 102-й стрелковой бригаде совместно с 220-й танковой бригадой предстояло завершить окружение противника в городокском узле сопротивления.

Командир 26-го армейского корпуса противника решил вывести свои блокированные части из Шлиссельбурга, бросив в контратаку до двух пехотных полков, поддержанных танками. Прорыв, однако, не удался. Враг потерял убитыми и ранеными около 500 солдат и примерно столько же пленными.

Однако во время борьбы с немецкими окруженцами танк Т-60 с номером «164» был подбит. Это произошло на рассвете 18 января. В «малютку» попал снаряд и на танке сорвало гусеницу. В ногу был ранен механик-водитель Т-60 Макаренков, которого Осатюк вытащил через нижний люк, перевязал и под обстрелом противника дотащил до санитаров. Звание Героя Советского Союза Иван Михайлович Макаренков получил уже в госпитале[29].

123-я стрелковая бригада после решительной атаки захватила Рабочий поселок № 1 и соединилась с подразделениями 372-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии. Это произошло в 9 часов 30 минут 18 января. Увидев за снежной пеленой фигуры в белых халатах, волховчане, сдерживая волнение, проверили передовую группу Ленфронта условным знаком — подняли правой рукой автомат выше плеча.

— Пароль?

— Победа! Отзыв?

— Смерть фашизму!

И бросились друг другу в объятия. В воздух полетели шапки, возгласы ликования слились с гулом еще продолжавшегося боя. Следует добавить: первыми встретились с волховчанами воины батальона под командованием заместителя командира батальона по политической части майора Г. О. Мелконяна.

Развивая наступление, части 136-й дивизии, упорно продвигаясь вперед, стали обходить Рабочий поселок № 5 с юга и севера, И здесь 18 января в 11 часов 45 минут произошла встреча с волховчанами! Воины 136-й стрелковой дивизии из батальона капитана Ф. Собакина обнялись с бойцами 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта.

Подразделения 34-й лыжной бригады, отбив несколько яростных контратак противника с юго-восточной окраины Шлиссельбурга, к 10 часам вышли прямо к Старо-Ладожскому каналу. Развернувшись фронтом на запад, они накрепко заперли все выходы вражеским войскам, оставшимся в Шлиссельбурге. В этот день отличились воины батальонов майора А. Бабина и капитана Н. Лунина, первыми вышедшие к каналу. Во второй половине дня в районе деревни Липка лыжники-разведчики во главе с лейтенантом А. Михневичем встретились с бойцами 128-й стрелковой дивизии и 12-й лыжной бригады.

Батальоны 330-го стрелкового полка с помощью лыжников и 19 оставшихся бронеавтомобилей БА-10 61-й легкотанковой бригады очищали от врага Шлиссельбург. Через короткие промежутки в небо взлетала белая ракета — еще один квартал города был очищен от нацистов. К 10 часам утра броневики уничтожили расчеты трех противотанковых пушек, 35 ручных и станковых пулеметов, истребили 120 германских солдат. Как ни сопротивлялись нацисты, засевшие в здании фабрики и в церкви, вскоре на колокольне взвилось алое полотнище, которое вместо нацистского флага водрузил лейтенант Уксусов из бронебатальона 61 лтбр. К 16 часам Шлиссельбург был освобожден, а к концу дня все южное побережье Ладожского озера было очищено от германских войск. Прорыв блокады совершился!

Вспоминая об этом историческом дне, Маршал Советского Союза К. А. Мерецков писал: «Победа всегда воодушевляет войска. Но такого восторга, такого ликования не приходилось наблюдать ни до прорыва блокады, ни в последующие годы… И было чему радоваться. То, о чем думали советские люди, к чему на протяжении 16 военных месяцев стремились воины Ленинградского и Волховского фронтов, свершилось…»

Около полуночи 18 января радио передало о том, что блокада Ленинграда прорвана. На улицах и проспектах города было всеобщее ликование. Люди плакали от счастья. В ночных сменах на заводах и фабриках стихийно возникали митинги. С чувством огромной радости рабочие говорили о волнующем событии, которого так долго ждали.

Рано утром 19 января город-герой был украшен флагами. Все его жители вышли на улицы, как это было в большие всенародные праздники. На многолюдных митингах ленинградцы выражали глубокую благодарность войскам Ленинградского и Волховского фронтов, прорвавшим блокаду.

Когда весть о прорыве блокады разнеслась по всем уголкам нашей Родины, в стране поднялась новая волна всенародной помощи городу на Неве. «По открытой дороге в Ленинград нужно направить сплошной поток продовольствия, одежды, всего необходимого для самоотверженных защитников города Ленина», — писали из Сибири колхозники артели имени М. И. Калинина Минусинского района. По их инициативе в Красноярском крае провели декаду помощи Ленинграду.

Трудящиеся ряда областей стали собирать средства на приобретение боевой техники для Ленинградского фронта. «Героическому Ленинграду» — называлось авиасоединение, на строительство которого собирали деньги в Вологодской области. Новосибирцы просили за их счет построить городу-герою эскадрилью самолетов «За Родину», омичи — танковую колонну.

Одержав победу в тяжелых семидневных боях, советские воины вписали новую страницу в героическую историю Великой Отечественной войны. В этих боях героизм был массовым. Лучшие из лучших были удостоены звания Героя Советского Союза. Вот их имена: старший лейтенант Григорий Андреевич Заика, капитан Николай Андрианович Зеленов, сержант Иван Антонович Лапшов, старшина Иван Михайлович Макаренков, красноармеец Дмитрий Семенович Молодцов, лейтенант Дмитрий Иванович Осатюк, младший сержант Тимофей Ефимович Пирогов, майор Петр Афанасьевич Покрышев, генерал-майор Николай Павлович Симоняк.

Особо отличившиеся в боях по прорыву блокады 136-я и 327-я стрелковые дивизии были преобразованы в 63-ю и 64-ю гвардейские стрелковые дивизии, а 61-я отдельная легкотанковая бригада стала 30-й гвардейской.

Всего в операции участвовали 133 300 чел. Ленинградского (67 А, 13 ВА) и 169 500 чел. Волховского (2 уд. А, 8 А, 14 ВА) фронтов — итого 302 800 человек.

Общие боевые потери советских войск Ленинградского и Волховского фронтов составили 115 082 человека, из них безвозвратные — 33 940 человек. Большие потери и стали одной из важнейших причин дальнейшего прекращения операции.

Однако много людей и техники потеряла и германская армия.

Например, войска 67-й армии обескровили в боях многие вражеские соединения. Противник потерял около 19 тыс. убитыми и ранеными, 1275 пленными, а также 272 орудия, 1200 пулеметов, более 300 минометов и много другого оружия.

В период подготовки операции и за семь боевых дней летчики 13-й, 14-й воздушных армий и КБФ, несмотря на сложные метеорологические условия, всемерно поддерживали наземные войска, нанесли значительный урон врагу.

Действенную помощь наступающим войскам оказала тяжелая артиллерия Краснознаменного Балтийского флота. Имея в своем составе орудия крупных калибров, она не только разрушала оборонительные сооружения противника, но и надежно подавляла его батареи. За время наступления морская артиллерия израсходовала 15,5 тыс. снарядов. Отлично действовали моряки 301-го отдельного артиллерийского дивизиона майора С. Ф. Кудряшева, 402-го дивизиона майора Б. М. Гранина, 405-го дивизиона майора Д. И. Видяева, а также батареи эскадренных миноносцев «Свирепый» и «Сторожевой», канонерских лодок «Ока» и «Зея».

Достаточно интересны результаты применения советских бронетанковых частей Ленинградского фронта, вынужденных быстро преодолевать глубокоэшелонированную оборону противника, частично проходящую по берегу реки Невы. И не всегда наши войска действовали удачно. Вот как описаны эти события в статье «Боевое использование танков по опыту боев на Ленинградском фронте», подготовленной для Генерального штаба Красной армии отделом АБТВ Ленфронта.

В первом эшелоне действовали 118-й и 86-й отдельные танковые батальоны, также 61-я легкотанковая бригада, 118-й отдельный танковый батальон (был укомплектован легкими танками Т-26 и БТ) при форсировании р. Невы вместе с подразделениями 45-й гвардейской стрелковой дивизии попал под сильный артиллерийский огонь противника, лед на реке был разбит. В результате от головной роты батальона перешло реку 8 танков Т-26, которые поддерживали действия штурмовых групп нашей пехоты огнем с места. 3 танка затонули. Дальнейшая переправа в этом районе была вообще прекращена — требовалось подавить артиллерию противника и форсировать реку танками в другом месте, где лед не был раскрошен. В течение дня это сделать так и не удалось. В ночь на 13 января отдельными группами танков батальон переправился на противоположный берег на другом участке. В течение дня 118 отб поддерживал части 45 гсд, предпринимая ряд атак в направлении Анненского и Песчаного карьера. Уже к концу 13.01 вся матчасть батальона была потеряна в боях, а сам 118 отб отвели в тыл на переформирование.

86-й отдельный танковый батальон, оснащенный танками БТ-5 и БТ-7, также принимал участие в преодолении Невы. Головная рота батальона (8 танков), форсировав реку, на берегу подорвалась на минном поле. После разминирования берега остальные две роты батальона быстро переправились через Неву и, действуя с подразделениями 942 сп, совместно преследовали отходящего противника.

Продвигаясь по торфянику, 8 танков батальона застряли в болоте. Остальные танки 86 отб с боем прорывались вперед и, отбивая контратаки противника, не заметили фланговой атаки германской танковой группировки из 14 боевых машин (немцы подошли на расстояние 150–200 м и внезапно атаковали основные силы батальона). В завязавшемся танковом бою 86 отб потерял всю свою матчасть (14 машин). Немцы потеряли 4 танка: из них три средних и один Pz. Kpfw.VI «Тигр».

Наиболее эффективно использовались танки и бронеавтомобили 61-й легкотанковой бригады (548, 549 тб, а также бронебатальон), которые побатальонно были приданы стрелковым соединениям.

549-й танковый батальон (танки Т-60), поддерживая основные силы 136 сд, не встречая сильного огневого противодействия со стороны противника, вместе с пехотой в полном составе форсировал (перешел по льду. — Примеч. авт.) р. Неву и, овладев ее левым берегом, продолжал успешно действовать с пехотными подразделениями 136 сд.

549-й танковый батальон (танки Т-60) начал форсирование р. Невы вместе с подразделениями 86 сд, но, достигнув головными танками противоположного берега, был встречен сильным огнем противника. Пехота залегла и далее продвинуться не смогла. Форсирование танками реки на этом участке стало невозможным, поэтому батальон был переподчинен 136 сд и переправлен через Неву на другом участке. В дальнейшем действия 136 сд поддерживали оба танковых батальона бригады. Именно они 18 января способствовали овладению 136 сд Рабочим поселком № 5, за которым последовало долгожданное соединение с войсками Волховского фронта.

Бронебатальон 61-й бригады (средние бронеавтомобили БА-10) вместе с частями 86 сд вел бои за город Шлиссельбург, овладел этим населенным пунктом, безвозвратно потеряв только 2 машины.

К исходу 12 января левый берег реки Невы на ширину фронта в 5 км был очищен от противника на глубину 1,5–3 км, что дало возможность строить переправы для прохода средних и тяжелых танков. К исходу 13.01 было установлено два настила-переправы: один из них против северной окраины Марьино и один из них в 500 м южнее Марьино.

В ночь с 13 на 14 января 220-я и 152-я танковые бригады благополучно переправились через Неву и сосредоточились южнее Марьино.

С утра 14.01 152 тбр, будучи приданной 123 сд, 48-м танковым батальоном действовала с 272 сп в составе штурмовых групп. Во время атаки батальон был встречен сильным противотанковым огнем, однако боевую задачу выполнил, потеряв при этом довольно много танков Т-34 (сгорело 5, а подбито было 7 машин). Но позиции противника наши танкисты разрушили полностью: уничтожено 20 орудий разного калибра, 11 пулеметных точек, 2 станковых пулемета и 3 миномета.

15 января 1941 года 152-я танковая бригада, действуя с частями 123 сд, получила задачу овладеть двумя рощами, которые находились восточнее 2-го городка, и блокировать этот населенный пункт. В результате двухдневных боев 152 тбр поставленную ей задачу выполнила, но ввиду неуспеха 45 гсд и 220 тбр блокировать 2-й городок не удалось.

Дальнейшее продвижение 152 тбр и частей 123 сд было остановлено сильным артогнем и контратаками подошедших изведенных в бой частей 61-й и 96-й и Полицейской дивизий СС противника.

В течение 20–24 января 152 тбр оставшимися танками выполняла задачи совместно с частями 123 сд. В проводимых боях бригада понесла большие потери и была выведена для пополнения.

Всего же за время проведения операции «Искра» потери танковых соединений и частей Ленинградского фронта составили 221 единицу. Из них 60 сгорели, 3 утонули в Неве, 34 застряли в болотах, 56 разбиты артогнем, 8 подорвались на минах, а 60 были подбиты и восстановлены.

При прорыве блокады Ленинграда наши войска получили первый опыт борьбы с новыми тяжелыми германскими танками Pz.Kpfw.VI — типа «Тигр».

Бойцами Красной армии были захвачены две машины.

Первым «Тигром», попавшим в руки частей Красной армии, была машина командира роты с бортовым номером 100. Этот танк был захвачен в районе Рабочего поселка № 5 18 января 1943 года. Небезынтересно привести воспоминания двух участников тех событий, которые одними из первых познакомились с «Тигром».

Лейтенант В. Шариков, командир взвода инженерной разведки 18-й стрелковой дивизии: «К 12.00 18 января 1943 года Рабочий поселок № 5 был полностью очищен от противника. Здесь произошла радостная встреча воинов 18-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии Волховского фронта и 136-й стрелковой дивизии 67-й армии Ленинградского фронта — блокада Ленинграда была прорвана!

Наши связисты устанавливали линии связи, саперы обследовали на минирование территорию и уцелевшие здания поселка. Полуразрушенные железобетонные корпуса опытного завода Всесоюзного института механизации торфоразработок все еще дымились.

Уцелевшие немецкие подразделения, откатившиеся на Синявинские высоты, видимо, еще не заняли оборонительные позиции, поэтому в Рабочем поселке № 5 было тихо и не слышались разрывы вражеских мин и снарядов.

Тишина ввела многих в заблуждение. На территории поселка обустраивались командные пункты полков 18-й стрелковой дивизии. Но в 14.00 часов противник произвел первый сильный артиллерийско-минометный обстрел Рабочего поселка № 5, который продолжался в течение часа. После огневого налета противника воины в поселке вернулись к своим боевым будням.

После 16.00, когда уже начинало смеркаться, по дороге от Пильной Мельницы к Рабочему поселку № 5 появился одиночный танк. Не доходя 200 метров до юго-западной окраины поселка, правой гусеницей на повороте он сошел с накатанной дороги в кювет, занесенный снегом, и наклонился на правый борт. Поскольку по этой дороге на Рабочий поселок № 5 наступали ленинградцы и тянули с собой на лыжах стальные пулеметные колпаки, то наши бойцы приняли этот танк за наш — ленинградский и не обратили на него внимания. Из танка вышли какие-то люди, но как только к ним направились наши саперы и стрелки, эти люди бросились бежать через торфяной карьер в направлении Рабочего поселка № 6. Наши воины открыли по ним огонь из стрелкового оружия, но штабеля торфа в карьере и сгущающиеся сумерки позволили бегущим скрыться. Саперы и стрелки подошли к танку необычного вида с длинной пушкой с дульным тормозом. На башне белой краской нарисован мамонт с поднятым хоботом, поэтому бойцы и назвали танк „Слон“. На обоих бортах танка были черные кресты. Танк стоял с открытыми люками совершенно целый, даже с неповрежденной краской. Я, как командир взвода инженерной разведки, послал своего бойца с донесением о танке дивизионному инженеру капитану Крупица К. К., а сам начал осторожно обследовать незнакомую машину. В машине находились какие-то папки с бумагами. Привлекла мое внимание красная папка под сафьян с написанными готическим шрифтом именем и фамилией, как мне тогда подумалось, командира танка, ее я взял себе. Прибывший дивизионный инженер осмотрел танк, собранные бумаги и дал приказание отнести все бумаги в разведотделение штаба дивизии капитану Овсеенко. Позже разведчики установили по этим документам, что в танке кроме экипажа находился командир 227-й пехотной дивизии — генерал с адъютантом.

Из штаба армии последовал приказ установить охрану танка и не допускать в него никого до прибытия специалиста».

Старший лейтенант Г. Воробьев, помпотех командира роты 98-й танковой бригады: «В боях по прорыву блокады Ленинграда в январе 1943 года наша 98-я отдельная танковая бригада была придана 18-й стрелковой дивизии. Танки бригады обеспечивали продвижение дивизии по насыпи узкоколейной железной дороги, идущей в 1,5 км южнее Рабочего поселка № 8 к центру Рабочего поселка № 5.

В течение 16 и 17 января танкисты нашей бригады совместно с 18-й стрелковой дивизией упорно возобновляли атаки на подступах к Рабочему поселку 5, но были вынуждены каждый раз отходить вследствие яростного сопротивления врага при мощной поддержке крупнокалиберной артиллерии с Синявинских высот.

В ночь на 18 января танки бригады были переброшены в 424-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии, который овладел небольшой рощей северо-западнее Рабочего поселка № 5, перерезав узкоколейную и автомобильную дороги, соединявшие Рабочие поселки № 1 и № 5.

Предпринятая утром 18 января атака Рабочего поселка № 5 полками 18-й стрелковой дивизии при поддержке 98-й танковой бригады с севера, востока и юго-востока увенчалась успехом, и мы, овладев поселком, на юго-западной окраине соединились с воинами 136-й стрелковой дивизии из 67-й армии Ленинградского фронта, наступавшими с запада. Тем самым блокада Ленинграда была прорвана и враг откатился на Синявинские высоты. Наша 98-я бригада сосредоточилась около Рабочего поселка № 5. Командный пункт бригады разместился в центре поселка. В поселке же были развернуты ремонтные работы. Танкисты сюда стаскивали поврежденные машины. Подвозились горючее, боеприпасы, продовольствие, эвакуировались раненые.

Во второй части дня, уже в сумерках, на дороге, которая шла по южной окраине Рабочего поселка № 5, показался большой танк с необычно длинной пушкой. По какой-то причине водитель танка правой гусеницей съехал с накатанной дороги, и танк накренился и сел брюхом на кромку дороги. Из него вылезли какие-то люди, при приближении наших воинов они побежали в направлении Рабочего поселка № 6. Открылась беспорядочная стрельба, но бежавшие благодаря сумеркам и штабелям заготовленного в карьерах торфа скрылись.

Я тоже побежал к этому танку, залез в открытый люк водителя и обнаружил все в исправности, кроме перерезанной электропроводки у щита управления. Боеприпасы были целы и лежали в своих гнездах. Я вышел из машины и осмотрел танк снаружи. На его башне был нарисован белой краской слон с поднятым хоботом. С помощью рулетки замерил толщину брони и габариты танка, калибр и длину пушки. Хотел забраться в моторное отделение, но надмоторный люк был задраен, кажется, на 26 запоров, а у меня не было подходящих ключей. Я доложил своему начальству об этом танке и просил разрешения заняться его запуском, но мне приказали заниматься восстановлением своих танков.

Возле танка „Слон“ появился высокий худощавый танкист, который и занялся его изучением. Мне было приказано оказывать ему содействие. По его просьбе двумя нашими танками Т-34 вытащили танк „Слон“ на дорогу, поставили на ровное место. Затем с моей помощью после долгого изучения специалист открыл надмоторный люк. Мотор был 12-цилиндровый, бензиновый, в развале цилиндров была коробочка из какого-то дорогого дерева, в которой лежали две свечи зажигания.

По просьбе специалиста танк „Слон“ покрыли брезентом до самой земли, поставили под танк железную печку и усиленной топкой прогрели танк. Когда танк хорошо прогрелся, то он легко завелся с помощью „самопуска“ (сжатым воздухом), В ночь на 20 января танк „Слон“ своим ходом проследовал по насыпи узкоколейной дороги на железнодорожную станцию Поляна, где был погружен на платформу и отправлен а тыл. Во время движения танка по нему вела сильный огонь немецкая артиллерия с Синявинских высот. На этом мое знакомство с танком „Слон“ закончилось».

«Тигр» № 100 был доставлен на полигон в подмосковную Кубинку, где прошел испытания. После этого танк был выставлен в Москве, в Центральном парке культуры и отдыха им. Горького на выставке трофейной техники, которая открылась 22 июня 1943 года. В конце того же года этот «Тигр» снова был отправлен в Кубинку, где находился до 1947 года. Затем он был сдан в металлолом.

Практически одновременно с «Тигром» № 100 частями Красной армии в районе того же Рабочего поселка № 5 был захвачен «Тигр» № 121 (фабричный номер 250009). Танк имел ряд повреждений и был не на ходу, поэтому несколько дней стоял в поле. После этого его эвакуировали и доставили в Кубинку. В апреле 1943 года с этого «Тигра» сняли все приборы, двигатель, вооружение, а корпус с башней расстреляли из орудий различных калибров.

В июне 1943 года расстрелянный корпус этого танка был выставлен в Москве, в Центральном парке культуры и отдыха им. М. Горького на выставке трофейной техники. Осенью того же года, после поступления на выставку новых образцов вооружения, корпус с башней «Тигра» № 121 были сданы в металлолом.

Испытания двух первых трофейных «Тигров» позволили изучить их конструкцию и наиболее уязвимые места. На основании этих испытаний в частях Красной армии было издано большое количество различных памяток и инструкций по борьбе с «Тиграми», которые позволили бойцам Красной армии успешно бороться с новыми немецкими тяжелыми танками в летне-осенних боях 1943 года.

Победа под Ленинградом имела большое военно-политическое значение. Стратегическое положение сил Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота значительно улучшилось.

^{Действия советских и германских войск при проведении операции по прорыву блокады Ленинграда в январе 1943 года}

Одновременно с этим прорыв блокады Ленинграда явился крупной победой, свидетельствовавшей о возросшем мастерстве командования и войск Ленинградского и Волховского фронтов. Это одна из первых наступательных операций на Северо-Западном театре военных действий в период Великой Отечественной войны, обогатившая советские войска ценным опытом прорыва сильно укрепленной обороны противника в лесисто-болотистой местности в зимних условиях. Одной из особенностей этой операции является то, что прорыв блокады осуществлялся одновременными ударами изнутри и извне блокированного города.

С января 1943 года наступил решительный перелом в битве за Ленинград.

Осадное кольцо блокады было прорвано. Но ширина пробитого коридора составляла всего 8-11 километров; дальше, несмотря на все усилия наступающих, пробиться не удалось. Поэтому советское командование обоих фронтов прекрасно понимало, что немцы вскоре перегруппируют силы, получат подкрепления и попытаются контратаковать. Тем более, что взбешенный неудачами на фронтах Гитлер приказал генерал-фельдмаршалу Кюхлеру, командующему группой армий «Север», немедленно взять реванш и вновь замкнуть осадное кольцо. Кюхлер требовал того же от командиров дивизий, а те — от своих солдат. В руки авторов попал прямо-таки истерический приказ командира 227-й пехотной дивизии генерала Скотти, в котором он заклинал: «Восстановим утраченное! Через могилы — вперед!» Для удачного процесса восстановления в начале февраля 502-й тяжелый батальон вермахта получил новую партию тяжелых танков типа «Тигр».

Теперь германские укрепления осваивали советские войска. Наводился порядок в ДЗОТах и траншеях, где еще несколько дней назад сидели немцы. В «зону прорыва» на открытом «виллисе» приехал командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков, пожелавший лично осмотреть немецкие укрепления, которые должны стать основой советской линии обороны. К слову сказать, комфронта требовал, чтобы командиры всех рангов ездили на фронте в открытых машинах. Если Мерецков встречал на дороге джип со стенками, которые пристраивались для защиты от холода, то останавливал его и выговаривал командиру: «Почему вы прячетесь? Солдат должен вас видеть, а вы — его. И никаких перегородок!»

Старший лейтенант Бабаенко из специального штурмового отряда, бравшего одну из высот, показал командующему систему вражеских укреплений. Только на одном склоне наши саперы извлекли около 3 тысяч мин. За минами — ряды колючей проволоки, спирали Бруно, капканы для лыжников. Плотность немецких войск была здесь вдвое больше, чем предусматривалось уставом германской армии.

Все, что можно было, немецкие саперы зарыли в землю. За 16 месяцев своего пребывания под Ленинградом они создали обширные подземные хозяйства. Окопы были вырыты не только для людей, но и для пушек, автомашин, лошадей.

Разрушенные укрепления подходили к тому месту, где раньше находился один из Рабочих поселков. Улицы этого н/п из-за того, что горел торф, были окутаны дымом. У почерневшей от гари дороги, изрытой тысячами ног и колес, — несколько исправных немецких автомашин. Близ развалин какого-то строения — большой зеленый фургон с надписью «Фельдпост». Вокруг были разбросаны втоптанные в снег газеты и журналы, датированные январем, письма со штампами Штеттина, Берлина, Гамбурга.

На дверях дома, где помещался вражеский лазарет, сводка германского командования: «Русские атаки под Ленинградом отбиты». У лазарета даже через несколько дней валялось много трупов. Немцы, очевидно, начали эвакуацию госпиталя, но когда советские войска стали окружать поселок, бросились бежать, оставив тяжелораненых на произвол судьбы. Так они и замерзли.

Теперь тут располагались советские войска, которым, как выяснится впоследствии, еще в течение года придется отражать здесь немецкие удары (основные сражения велись главным образом в районе Мги, — Примеч. авт.).

На отвоеванной ценой немалых жертв земле в короткий срок была проложена железная дорога.

Уже 18 января Государственный Комитет Обороны постановил прекратить сооружение свайно-ледовой железнодорожной линии через Ладожское озеро, начатое осенью прошлого года, а все силы и средства направить на прокладку железной дороги по линии Шлиссельбург — Поляна и строительство моста через Неву. Выполнение этой задачи поручалось Управлению военно-восстановительных работ (УВВР-2), железнодорожным войскам фронта, а также специальным формированиям от НКПС. Начальником строительства был назначен начальник УВВР-2 И. Г. Зубков.

На создание новой линии отводилось всего 20 дней. Но то, что в других условиях считалось бы невозможным, было сделано. Зимой, несмотря на артиллерийские обстрелы, строители проложили железнодорожную линию протяженностью в 33 километра за 18 дней. Уже в ночь на 6 февраля по ней прошли первые поезда с продовольствием, боевой техникой, боеприпасами.

7 февраля поезд, украшенный полотнищем со словами «Большой привет шлет Родина героическому Ленинграду», прибыл с Большой земли на Финляндский вокзал. Этот ж/д путь ленинградцы называли «Дорогой победы».

Линия Шлиссельбург — Поляна находилась неподалеку от переднего края и на всем протяжении была в пределах досягаемости вражеской артиллерии. Противник постоянно держал под огнем станцию Шлиссельбург, мост через Неву и перегон между 9-м и 20-м километрами. Железнодорожная колея проходила здесь по открытой местности, не более чем в 5 километрах от вражеских позиций. Чтобы уменьшить потери, поезда отправляли преимущественно в ночное время.

Движение поездов прикрывала артиллерия 11-й стрелковой дивизии и ряд артиллерийских групп. При подходе железнодорожных составов артиллеристы получали сигнал, по которому все огневые средства приводились в готовность для подавления вражеских батарей, ведущих огонь по железнодорожной линии.

Однако нередко в результате артиллерийских обстрелов нарушалось железнодорожное сообщение, поэтому воинские части и железнодорожники прилагали огромные усилия, чтобы в кратчайшие сроки восстанавливать разрушенные пути.

Рядом с железной дорогой был проложен и новый автомобильный путь. Но всего этого было недостаточно. Поэтому в течение 1943 года продолжались перевозки и по Ладожскому озеру.

Враг еще пытался сорвать перевозки атаками самолетов, но коммуникации действовали бесперебойно. В 1943 году всеми видами транспорта в Ленинград было доставлено свыше 160 тыс. человек пополнения фронту и флоту, более 4400 тыс. тонн грузов, в том числе 630 тыс. тонн продовольствия.

Еще продолжались вражеские бомбежки и обстрелы, а десятки тысяч ленинградцев возвращались в свой любимый город. Например, только по Ладожскому озеру в город прибыло 162 тыс. человек гражданского населения. Жизнь в Ленинграде возрождалась, экономика крепла, боевая мощь увеличивалась.

Прорыв вражеской блокады и установление сухопутной связи со страной благотворно сказались на всей жизни города. Все больше заводов и фабрик вновь вступало в строй, развертывало производство вооружения и боеприпасов для фронта.

Вскоре после прорыва блокады города Государственный Комитет Обороны принял решение о восстановлении на заводе «Электросила» производства турбогенераторов и крупных электромашин. С помощью военных строителей завод возрождал разрушенные цехи. Нацисты не раз подвергали этот завод артиллерийскому обстрелу. Коллектив нес тяжелые потери, но не прекращал работы.

Уже летом 1943 года в Ленинграде действовали 212 заводов и фабрик союзного и республиканского подчинения.

В городе выпускалось свыше 400 различных видов вооружения, боеприпасов и снаряжения для фронта. Часть продукции отправлялась в различные районы страны.

Но после прорыва блокады нацисты решили усилить обстрел города, так как для немцев это оставался единственный способ повлиять на обстановку в самом Ленинграде. Особенно сильно активизировалась беззаботнинская артиллерийская группировка врага, находившаяся в районе 8–9 километров юго-восточнее Ораниенбаума. Учитывая это, Военный совет фронта создал на ораниенбаумском плацдарме очень сильную контрбатарейную группу, перебросив туда еще в июле — августе 1942 года по Финскому заливу два пушечных артполка (129-й корпусной, а также 126-й пушечный) и один дивизион из 101-й железнодорожной артиллерийской бригады.

Как только начинался обстрел города, ораниенбаумская контрбатарейная группа дальнобойной артиллерии открывала огонь с тыла по беззаботнинским батареям противника и заставляла их замолчать.

Нередко наши контрбатарейцы накрывали позиции вражеской артиллерии еще до того, как она успевала открыть огонь по городу. Это достигалось благодаря умелой работе разведывательной части, которой командовал подполковник А. Толмачев. Разведчики, непрерывно прослушивавшие радиосети артиллерийских частей противника, порой узнавали о готовящемся обстреле города заранее и немедленно сообщали об этом контрбатарейцам.

Начиная с конца января 1943 года, германское верховное командование стало последовательно наращивать под Ленинградом группировку своей артиллерии. В ее состав входили даже специальные мощные орудия калибром до 520 мм, специально переброшенные из-под Севастополя и собственно из Германии (кроме обычной тяжелой артиллерии для обстрела Ленинграда применялись 280-мм сверхтяжелые гаубицы фирмы «Крупп», а также железнодорожные тяжелые трофейные орудия французского производства: две 340-мм пушки, восемь 400-мм пушек и единственная 520-мм гаубица). Также у немцев было достаточное количество 210-мм дальнобойных орудий и 177-мм французских трофейных пушек. Учтя горький опыт 1942 года, враг рассредоточил свою артиллерию так, что между орудиями был интервал в 300–500 метров. Теперь советским артиллеристам надо было уничтожать уже не батареи, а отдельные орудия, которые к тому же находились в железнодорожных укрытиях. Вместе с минометами вражеская артиллерийская группировка насчитывала около 3300 стволов. С января 1943 года артиллерийские обстрелы Ленинграда и Кронштадта увеличились. Для снижения эффективности огня наших батарей противник вел стрельбу чаще всего короткими огневыми налетами из нескольких десятков орудий разного калибра.

Беззаботнинская (находящаяся в районе поселка Беззаботного. — Примеч. авт.) артиллерийская группировка немцев, находясь на удалении 16–18 км, оказалась на пределе досягаемости наших орудий, так как отечественные 152-мм пушки-гаубицы имели дальность 17 км, а 122-мм пушки — 21 км. Дальность огня морских систем была большей (130-мм пушка имела дальность 26 км, а 180-мм — свыше 36 км), но их было мало. Таким образом, в деле защиты города от артобстрелов наступил кризис, тем более что сами ленинградцы уже отвыкли от артналетов и тяжело воспринимали их возобновление.

В ответ на обстрел города наша артиллерия открывала по стрелявшим вражеским батареям массированный огонь и выводила их из строя. Более чем в 9 тыс. случаев были подавлены батареи, обстреливавшие Ленинград и Кронштадт. Кроме того, для борьбы с вражеской тяжелой артиллерией выделялись бомбардировочная и штурмовая авиация. Но и этих мер было недостаточно.

Тогда Военный совет фронта решил создать для руководства всей контрбатарейной борьбой специальное артиллерийское соединение со своим штабом и средствами управления. Ставка ВГК удовлетворила просьбу фронта. 3-й Ленинградский артиллерийский контрбатарейный корпус был сформирован в сентябре 1943 года. В его состав вошли 5 артполков (12-й и 14-й гвардейские, 73, 126, 129-й артполки), пушечная бригада, отдельный дивизион особой мощности, 3 разведдивизиона артиллерийской инструментальной разведки, 2 корректировочные авиаэскадрильи, а также воздухоплавательный дивизион аэростатов артиллерийского наблюдения. Командиром контрбатарейного корпуса был назначен генерал-майор артиллерии H. H. Жданов — бывший начальник штаба артиллерии Ленфронта. Ему оперативно подчинили и 101-ю морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду КБФ.

Всего в корпусе вместе с бригадой имелось 195 орудий калибром от 122 до 355 мм, составлявших шесть артиллерийских групп. Каждая из них была нацелена на определенную артиллерийскую группировку противника. Корпус вел активную борьбу с вражескими батареями, часто отвлекая огонь на себя, спасая город от разрушения.

Авиация фронта, как и прежде, наносила удары по вражеской дальнобойной артиллерии. Летчики выискивали также наиболее удаленные батареи и железнодорожные транспортеры с дальнобойными орудиями и выводили их из строя. Только за десять дней апреля авиаторы 13-й воздушной армии произвели 273 самолето-вылета с целью уничтожения и подавления артиллерии противника.

12 и 13 апреля ВВС Краснознаменного Балтийского флота провели операцию по уничтожению батарей беззаботнинской артиллерийской группировки. Первой в район цели пришла шестерка истребителей и завязала бой с группой немецких самолетов ФВ-190. Затем пять самолетов ИЛ-2 подавили огонь зениток, прикрывавших батареи. После этого группы бомбардировщиков и штурмовиков нанесли удар по дальнобойным орудиям, одно из которых прямыми попаданиями бомб было выведено из строя. На следующий день летчики совершили на батареи новый массированный налет.

Кроме того, активно велась борьба с минометными подразделениями противника. Еще осенью прошлого года на Ленинградском фронте создали первые контрминометные группы с задачей находить и подавлять минометные батареи врага.

Вскоре опыт контрминометной борьбы дал положительные результаты. Значительный вклад в это внес начальник фронтовой школы сержантов артиллерийской инструментальной разведки майор П. Е. Лункин, испытавший на полигоне новый способ точного определения координат стреляющих минометов. Результаты оказались блестящими не только на полигоне, но и в боевых условиях. В декабре 1942 года о способе засечки вражеских минометных батарей звукометрическими станциями сообщили командованию Волховского фронта. Ленинградские звукометристы выезжали к волховчанам и обучали их, как определять местонахождение вражеских минометных батарей. Контрминометная борьба стала весьма эффективной.

Потерпев поражение на суше, германское командование всемерно озаботилось проблемой активизации Краснознаменного Балтийского флота. Еще раньше, 22 декабря 1942 года, главнокомандующий военно-морскими силами Германии Редер заявил: «Если бы даже Ленинград был полностью разрушен артиллерийским огнем, опасность со стороны подводных лодок продолжала бы существовать, так как Кронштадт остается базой. Каждая подводная лодка, прорвавшая блокаду, представляет собой угрозу для всего Балтийского моря и ставит под угрозу наше судоходство, которого уже едва хватает».

В конце марта — начале апреля 1943 года около 150 немецких и финских вспомогательных судов и боевых кораблей смогли оборудовать новую мощную противолодочную позицию из мин и сетей поперек Финского залива между Таллином и Хельсинки. С освобождением ото льда средней части Финского залива немецким и финским военно-морским силам удалось подновить старую гогландскую позицию. Система этих двух противолодочных позиций вместе с обслуживающими их кораблями, самолетами, береговыми батареями практически стала непреодолимой для наших подводных лодок.

На прорыв морской блокады были отправлены лучшие подводники. Однако успехов было мало. Знаменитая гвардейская подводная лодка Щ-303 под командованием капитана 3-го ранга И. В. Травкина прорвала первую позицию, но на второй попала в противолодочную сеть, из которой с большим трудом подводникам удалось освободиться. Лодку постоянно преследовали силы противолодочной обороны, на Щ-303 сбросили около 2 тыс. бомб, но через месяц лодка все же возвратилась в свою базу.

Не так повезло Щ-408 под командованием капитан-лейтенанта П. С. Кузьмина, которую немцы вынудили вступить в надводный артиллерийский поединок. Результатом дуэли (май 1943 года) стала гибель лодки со всем экипажем. Больше попыток преодолеть противолодочную оборону врага командование КБФ не предпринимало.

Правда, немцы тоже подрывались на минных заграждениях, ранее поставленных нашими лодками в юго-западной части Балтийского моря. С середины ноября до конца марта 1943 года на них подорвалось 14 вражеских судов, в том числе подводная лодка U-416.

Стремясь нанести немцам максимальные потери даже в условиях морской блокады, командование нашего флота приказало минно-торпедной дивизии авиации КБФ начать «свободную охоту» на суда противника. Это принесло результаты. За 229 вылетов 1943 года было потоплено 20 транспортов и выставлено у портов 445 мин. Свободное плавание германских судов в акватории Балтийского моря прекратилось.

Тем временем бои южнее Ладоги не прекращались и после прорыва блокады. Перед войсками 67-й армии Ленинградского фронта стояла задача прочно закрепиться на захваченной территории и расширить зону прорыва. Для этого здесь были размещены части 16-го укрепленного района, которые начали создавать на рубеже северная окраина 2-го городка. Рабочий поселок № 5 батальонные узлы обороны. А 20 января войска 67-й армии предприняли новое наступление. Главный удар наносился в направлении Мустолово.

142-я морская и 138-я стрелковые бригады, преодолевая сильное огневое сопротивление противника, продвинулись вперед на 2 километра. Атаки 102-й стрелковой бригады, 272-го стрелкового полка из 123-й дивизии и 220-й танковой бригады, перед которыми стояла задача овладеть 1-м и 2-м городками, не достигли цели. Это объяснялось тем, что войска были ослаблены предшествовавшими почти круглосуточными боями. Перед ними же находились переброшенные с других участков фронта три пехотные дивизии вермахта и специальная Полицейская дивизия СС.

^{Боевые действия советских и германских войск под Ленинградом в феврале — декабре 1943 года}

Последующие бои также не дали желаемых результатов. Противник быстро усилил свою артиллерийскую группировку пятью артполками, имевшими около 150 орудий. Германское командование принимало все меры к тому, чтобы не допустить расширения прорыва обороны. Оно активизировало разведку и явно готовилось к контрнаступлению, чтобы восстановить блокаду Ленинграда.

В сложившейся обстановке Военный совет Ленинградского фронта принял решение в феврале 1943 года нанести удар по врагу войсками 55-й армии из района Колпино на Красный Бор, Тосно.

Советскую пехоту в наступлении должна была поддерживать довольно многочисленная танковая группировка, состоящая из 1-й Краснознаменной танковой бригады (22 КВ, 19 Т-26, 4 САУ Т-26), 222-й отдельной танковой бригады (20 KB, 20 Т-26, 3 САУ Т-26), 31-го отдельного гвардейского танкового полка прорыва (15 KB и 9 Т-28), 46-го отдельного гвардейского танкового полка прорыва (все 20 KB), 1-го отдельного Краснознаменного бронебатальона (23 БА-10), 3-го отдельного бронебатальона (21 БА-10), а также 71-го отдельного дивизиона бронепоездов (БП «Сталинец» и «Народный Мститель»).

10 февраля после двухчасовой артиллерийской подготовки 55-я армия перешла в наступление. Многие бойцы, участники прорыва блокады, умело взаимодействуя с танкистами и артиллеристами, уверенно продвигались вперед.

Отважно действовали воины 63-й гвардейской стрелковой дивизии. Первыми ворвались во вражеские траншеи батальоны капитанов И. Малашенкова и Ф. Собакина. Немцы не выдержали рукопашной схватки. К 12 часам поселок Красный Бор был очищен от противника. Преследуя отступающих, гвардейцы овладели еще несколькими опорными пунктами.

К исходу дня войска 55-й армии продвинулись на 4–5 километров и освободили населенные пункты Красный Бор, Старая Мыза, Чернышево, овладели окраиной деревни Степановка и станцией Поповка.

Для развития успеха 45-й гвардейской стрелковой дивизии, овладевшей деревней Мишкино, была введена подвижная группа, которую возглавил заместитель командарма 55-й армии генерал-майор И. М. Любовцев. Она имела задачу ударом вдоль линии Октябрьской железной дороги овладеть Ульяновкой. Однако создались исключительно трудные условия: неожиданно наступившая оттепель лишила танкистов возможности двигаться вне дорог. По этой же причине не могли встать на лыжи и подразделения 35-й отдельной лыжной бригады подполковника В. И. Волкова. Утраченная подвижность и маневренность, а также сильный артиллерийский и минометный огонь противника лишили подвижную группу возможности выполнить поставленную задачу.

В первые дни операции на левом фланге армии 43-я стрелковая дивизия полковника Я. П. Синкевича и 34-я лыжная бригада подполковника Я. Ф. Потехина отбросили противника к реке Тосно и продвинулись на 3–4 километра. Однако дальнейшего развития наступление не получило. К 23 февраля 55-й армии удалось улучшить только свои позиции на отдельных участках.

Войска 67-й армии в феврале овладели мощным городокским узлом обороны немцев и 8-й ГЭС.

19 марта войска 55-й армии возобновили Красноборскую операцию. В упорных боях 208-я стрелковая дивизия и 55-я стрелковая бригада, наступавшие юго-восточнее Красного Бора на Ульяновку, прорвали оборону противника и к исходу 21 марта продвинулись до 3 километров, а два батальона 952-го стрелкового полка подполковника А. И. Клюканова вышли к северо-западной окраине Саблино. Однако противник перешел в контратаку и остановил дальнейшее их продвижение.

Таким образом, в февральско-мартовских операциях наши войска полностью не достигли поставленных целей по разгрому противника в районе Мги, однако сковали силы 18-й армии немцев и не позволили германскому командованию выделить резервы для использования их на других участках советско-германского фронта.

Кстати, во время этих боев на Волховском фронте случился любопытный эпизод, когда сын командующего Волховским фронтом генерала армии К. А. Мерецкова Владимир, также воевавший в составе этого фронта в танковых войсках, пришел на выручку своему отцу и представителю Ставки ВГК Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову.

Лишь много лет спустя в своих воспоминаниях К. А. Мерецков очень сдержанной кратко рассказал об этом: «В зимний период боев за Мгу произошел памятный случай… Знакомиться с обстановкой в этом районе прибыл представитель Ставки К. Е. Ворошилов. Я сопровождал его. Мы были на командном пункте дивизии, вклинившейся в расположение противника. Вдруг поднялась стрельба. Выскакиваем из землянки. В чем дело? Оказалось, что вражеский десант автоматчиков при поддержке самоходок прорвался и окружает КП. Мы, вероятно, сумели бы пробиться к своим, но, отвечая за безопасность представителя Ставки, я не мог рисковать. Связываюсь по телефону с 7-й гвардейской танковой бригадой и приказываю прислать на выручку танки. Комбриг докладывает, что все боевые машины выполняют задание, налицо один танковый взвод, да и тот после боя не в полном составе.

Делать нечего. Пока пара танков мчится к КП, организуем круговую оборону подручными силами. Несколько связистов и личная охрана развернулись в жидкую цепочку и залегли с автоматами. Минут пятнадцать отбивались. Но вот показались наши танки. Сразу же наши бойцы поднялись в атаку, следуя за танками, смяли фашистов и отбросили на полкилометра, а потом подоспевшая пехота завершила разгром прорвавшейся вражеской группы. Когда стрельба улеглась, в блиндаж вошел танкист, весь в копоти, и доложил: „Товарищ генерал армии, ваше приказание выполнено. Прорвавшийся противник разгромлен и отброшен!“

Ворошилов вгляделся в танкиста и воскликнул: „Кирилл Афанасьевич, ведь это твой сын!“ Климент Ефремович видел моего сына еще до войны и теперь сразу узнал его. Лейтенант Владимир Мерецков командовал танковым взводом в 7-й гвардейской танковой бригаде. Когда я звонил в бригаду, Владимир как раз подвернулся под руку комбригу и был послан к нам на выручку»[30].

Так же как и германское командование в 1942 году, советское руководство решило испытать на Волховском фронте свое новое оружие — самоходно-артиллерийские полки Резерва Верховного Главнокомандования (РВГК). Их начали формировать в декабре 1942 года по штату 08/158 в составе шести батарей каждый. Из них четыре батареи имели на вооружении 16 легких самоходно-артиллерийских установок СУ-12 (СУ-76) — по четыре САУ в каждой батарее, а еще две батареи оснащались 8 средними САУ СУ-35 (СУ-122), также имевшими по 4 самоходки в каждой батарее. Всего на вооружении полка состояло 17 самоходно-артиллерийских установок СУ-76 (в том числе одна установка командира полка) и 8 средних СУ-122. Из подразделений обеспечения в полку имелись: взводы управления, боепитания, а также парковый и хозяйственный, пункт медицинской помощи и артиллерийская мастерская. Первоначально подобные артполки подчинялись командованию артиллерии.

В конце января 1943 года два первых сформированных полка — 1433-й и 1434-й, были отправлены прямо на Волховский фронт. Предполагалось, что они будут сопровождать танки и наступающую пехоту и оперативно поражать огневые точки противника. Системное реальное применение этих частей началось только в марте 1943 года. И так же, как у немцев с «Тиграми» в 42-м, использование наших САУ в боях сначала не было особенно удачным. И главной причиной являлась даже не техника, а низкая тактическая грамотность командования различных уровней, которое просто не умело компетентно применять новые виды вооружений. Разного уровня командиры и начальники периодически отдавали приказы самоходчикам наступать на врага по болотам (нетрудно понять, сколько машин там застряло и было уничтожено противником), а начальник артиллерии 1 гв. сбр как-то поставил самоходчикам задачу «артиллерийскими залпами уничтожать „кукушек“ (снайперов) противника». Вот уж поистине — «из пушки по воробьям»!

Скорее всего, в неудачах наших войск на Ленинградском и Волховском фронтах в феврале — марте 1943 года нет одной-единственной причины. Немцы на этом ТВД значительно усилили свою группировку, и «задавить их численностью уже было просто невозможно»; наступила весенняя распутица, что «сковало» в первую очередь наступающие войска Красной армии, да и уровень компетентности советского командования, особенно его среднего звена (батальонного, полкового и дивизионного), оставлял пока желать лучшего.

После зимних наступательных операций на фронте велись разведпоиски и бои по улучшению своих позиций. В целях обеспечения бесперебойного снабжения войск, находящихся на левом берегу Невы, а также более надежной связи Ленинграда со страной, 3-я понтонно-мостовая бригада полковника Н. В. Соколова организовала паромные переправы и навела понтонный мост.

Малоизвестными фактами битвы за Ленинград являлись незримые поединки между абвером (германской военной разведкой) и органами НКВД, а затем и контрразведки СМЕРШ (последняя подчинялась командованию Красной армии с 3 апреля 1943 года).

Об умелой и результативной работе контрразведчиков Ленинградского фронта свидетельствовали отчеты абверкоманды-104, приданной командованию группы армий «Север» (отчет был захвачен нашими контрразведчиками в конце войны). Из 150 диверсионных германских групп, согласно этому отчету действовавших в тылу наших войск, по немецким оценкам, только две выполнили поставленные перед ними задачи. Остальные были задержаны или обезврежены нашими контрразведчиками.

Во время подготовки к проведению операции «Искра», с декабря 1942 года было задержано 38 вражеских агентов, причем одного из них — рядового из артполка 67-й армии Ленинградского фронта Буравкина, удалось захватить за несколько дней до наступления уже на льду Невы. Он переходил линию фронта, чтобы сообщить германскому командованию о дне и часе начала нашей операции.

В начале октября 1942 года контрразведке Волховского фронта сдались агенты абвера, двое из них были радистами. Началась «радиоигра». Старший разведгруппы с помощью радистов установил связь со своим центром и, получая от него задания о сборе сведений, интересующих германское командование, в течение трех месяцев давал на них ответы, которые готовились в штабе фронта.

Абвер направлял лазутчиков в расположение войск Красной армии не только для шпионажа и совершения диверсий. Наиболее доверенные, прошедшие индивидуальную подготовку агенты засылались в одиночном порядке, с особыми, тщательно засекреченными заданиями.

Старший лейтенант П. Д. Бабиков в 1943 году работал в группе офицеров особого отдела при штабе Ленинградского фронта. В задачу группы входило ограждать штаб от происков нацистской разведки. Это обязывало Бабикова регулярно инструктировать офицеров, работающих в бюро пропусков штаба на Дворцовой площади по вопросу о признаках фиктивных документов, какими снабжает своих агентов абвер — военная разведка нацистской Германии. Одним из офицеров, который хорошо знал признаки таких документов, являлся помощник коменданта штаба старший лейтенант H. H. Иванов.

28 мая 1943 года в бюро пропусков штаба вошел незнакомый лейтенант и, обратившись к помощнику коменданта, сообщил, что он прибыл из глубокой разведки и ему необходимо срочно попасть на прием к командующему фронтом. Старший лейтенант Иванов отлично знал, что кабинет генерала Л. А. Говорова находится в Смольном, однако посетителю он ничего об этом не сказал, а лишь попросил его предъявить личные документы. Вскоре в руках Иванова оказались удостоверение личности и командировочное предписание на имя лейтенанта Савинкова Ивана Михайловича о том, что он следует в отдел кадров Ленинградского фронта для прохождения дальнейшей службы.

Удостоверение личности было совсем новеньким. Рассматривая его, Иванов заметил, что оно содержит некоторые признаки фиктивного документа, о которых ему не раз говорил контрразведчик.

Поскольку посетитель заявил, что он прибыл из глубокой разведки, Иванов предложил ему пройти в разведотдел штаба фронта.

— Нет-нет, мне нужен только генерал Говоров. Вы не беспокойтесь, наган я сдам, — ответил Савинков.

— Хорошо, все будет сделано, — согласился Иванов. Он зашел в соседнюю комнату, где находился сержант — дежурный по бюро пропусков. Иванов написал короткую записку и шепотом приказал сержанту срочно передать записку Бабикову. Возвратившись к себе, Иванов дождался телефонного звонка. Переговорив, сказал Савинкову, что их ждет адъютант командующего. Однако прошли они в кабинет, где находились два сотрудника контрразведки. Они приняли от Савинкова наган, после чего извлекли из кармана брюк «лейтенанта» заряженный пистолет. Один патрон находился в канале ствола. При обыске у задержанного были обнаружены различные фиктивные документы и чистые бланки с печатями, солидная пачка советских денег. О результатах обыска Савинкова был составлен подробный акт. На вопрос офицеров нашей разведки, почему он, предлагая сдать наган, умолчал о поставленном на боевой взвод пистолете в потайном кармане, Савинков ответа не дал. Не ответил он на этот вопрос и позднее. На следствии признал свою причастность к абверу, заявив, что его готовили к разведывательной деятельности в индивидуальном порядке.

За проявленную бдительность и находчивость при задержании германского лазутчика военный совет Ленинградского фронта наградил старшего лейтенанта Иванова Николая Николаевича орденом Красной Звезды. Был поощрен и молодой офицер контрразведки Петр Дмитриевич Бабиков.

На летний период 1943 года Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед войсками Ленинградского и Волховского фронтов задачу окончательно сорвать попытку врага организовать наступление на Ленинград, сковать противника и не позволить ему перебросить силы на западное и юго-западное направления, обескровить в боях соединения 18-й немецкой армии и создать условия для последующего ее разгрома.

22 июля войска 55-й и 67-й армий Ленинградского фронта и 8-й армии Волховского фронта начали наступательную операцию, известную под названием Синявинской. После полуторачасовой артиллерийской подготовки, сочетавшейся с ударами авиации по глубине вражеской обороны, дивизии первого эшелона перешли в наступление. На фронте Арбузово, станция Синявино атаковали 63-й и 45-я гвардейские и 43-я стрелковая дивизия. Бомбардировщики и штурмовики группами по 4–6 самолетов наносили удары по артиллерийским и минометным батареям, по узлам сопротивления и ближайшим резервам. В этот день летчики 13-й воздушной армии и 2-го гвардейского Ленинградского истребительного авиационного корпуса ПВО сделали около 540 самолето-вылетов.

В полосе наступления 67-й армии Ленинградского фронта (которая сменила соединения 2-й ударной армии) в первой линии оборонялись 23, 11 и 290-я пехотные дивизии вермахта, усиленные двумя отдельными батальонами тяжелых танков[31], а также двумя дивизионами 88-мм самоходных и штурмовых орудий. В резерве в районе н/п Мга находилась 21-я пехотная дивизия вермахта.

В ходе боев противник перебросил на этот участок фронта еще 4 пехотные дивизии: 28, 212, 121-ю и 58-ю.

Группировка артиллерии перед фронтом 67-й армии состояла из пяти артиллерийских полков (орудия калибром 105–150 мм), двух дивизионов орудий большой мощности (калибр 210–240 мм), трех минометных полков, трех зенитных дивизионов, полковой и противотанковой артиллерии пехотных дивизий. Кроме того, противник мог использовать на синявинском участке до 10 артдивизионов, действующих против Волховского фронта.

Наступающие войска из 67-й армии поддерживала мощнейшая танковая группировка в составе 30-й гвардейской легкотанковой бригады, 31-го и 46-го гвардейских танковых полков прорыва, 220-й отдельной танковой бригады, 205-го и 98-го отдельных танковых полков. В ходе операции в состав танковой группировки был включен 261-й отдельный танковый полк. Также в боях участвовал 14-й отдельный дивизион бронепоездов.

30-я гвардейская танковая бригада на 22 июля имела в своем составе 2 Т-34, 8 Т-70, 57 Т-60 и 33 средних бронеавтомобиля БА-10, 220-я отдельная танковая бригада — 5 КВ, 25 Т-34, 3 Т-50, 18 Т-26, 4 БА-10 и четыре 76,2-мм САУ на базе Т-26. 31-й гвардейский танковый полк прорыва насчитывал 21 танк КВ и 3 БА-10, 46-й гвардейский танковый полк прорыва — 21 КВ, 10 БТ-5 и 3 БА-10. 98-й отдельный танковый полк состоял из 18 Т-34–76, 12 огнеметных ТО-34, 3 Т-70 и 4 Т-60. 205-й танковый полк имел один Т-34 и 41 легкий танк БТ-5-7, а 261-й танковый полк — 11 КВ, 16 Т-60 и 2 Т-70. Итого 278 танков, 4 САУ и 43 бронеавтомобиля против 120 тяжелых и средних машин[32]. Хотя соотношение и было 2,3:1, но для прорыва глубокоэшелонированной обороны врага этих сил было недостаточно.

Артиллерийская группировка 67-й армии насчитывала 2727 ствола[33] (228 45-мм орудий, 516 75-мм орудий, 4 107-мм пушки, 214 122-мм гаубиц, 62 122-мм пушки, 56 152-мм гаубиц, 90 152-мм пушек-гаубиц, 12 152-мм пушек БР-2, 36 203-мм гаубиц, 15 120-мм морских орудий, 38 130-мм морских орудий, 5 180-мм морских орудий, 372 50-мм миномета, 488 82-мм минометов, 568 120-мм минометов). Без учета реактивной артиллерии наше превосходство над немцами составляло 3,4:1.

Частично взломав передний край, наступавшие части вклинились во вражескую оборону, но были встречены сильным огнем, а затем и яростными контратаками. В боях отличился 190-й гвардейский стрелковый полк 63-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием гвардии подполковника А. Г. Афанасьева, который успешно выполнил в первый день поставленную перед ним задачу. Особенно отличилась 6-я стрелковая рота гвардии лейтенанта И. А. Бабаяна и 8-я стрелковая рота гвардии лейтенанта С. С. Магомедова. Они стремительно ворвались во вражескую траншею, в рукопашной схватке разгромили немцев и значительно продвинулись вперед. Командир роты Магомедов с группой бойцов блокировал и уничтожил 5 вражеских ДЗОТов.

Не считаясь с потерями, противник стремился во что бы то ни стало удержать район Синявино. 31 июля он бросил в бой еще одну свежую пехотную дивизию с танками и потеснил наши подразделения до 500 метров.

Бои за Синявинские высоты гвардейцы называли «наступлением на животах». Чуть ли не каждый метр приходилось преодолевать ползком. К высотам не было скрытых подступов. Воины наступали С болотистых торфяных низин, а передними виднелись крутые, местами обрывистые скаты. Исходный район, отвечающий требованиям наступления на сильную оборону противника, подготовить почти не представлялось возможным. Мелкие окопы быстро наполнялись водой. 63-я гвардейская стрелковая дивизия для вывода войск на исходные позиции могла использовать лишь одну болотную тропу, которая простреливалась из всех видов оружия. Все это не могло не сказаться на ходе боевых действий.

Бои были такими тяжелыми, что с другого участка фронта (поселка Сертолово) была переброшена и введена в бой 30-я гвардейская легкотанковая бригада, которая с марта находилась там на доукомплектовании. Но даже участие в операции этого прославленного соединения не изменило ее ход (после боев под Арбузовом и Синявином бригаду переправили во Всеволжское и Токсово, где она получала средние танки Т-34–76 и находилась до декабря 1943 года. — Примеч. авт.).

Синявинская операция длилась до 22 августа. Она имела большое значение, хотя советским войскам все же так и не удалось добиться территориальных успехов. Активные действия Ленинградского и Волховского фронтов лишили противника возможности снова выйти к Ладоге и восстановить блокаду Ленинграда. Наступавшие войска обескровили более 10 пехотных дивизий врага, и немецкое командование не смогло перебросить отсюда силы на юг, где развернулись решающие сражения.

Много подвигов совершили бойцы и командиры во время синявинских боев. Пулеметчик гвардии ефрейтор И. Ф. Шушин 23 июля метким огнем уничтожил расчеты двух тяжелых пулеметов и обеспечил продвижение своей роте. Когда на другой день нацисты попытались отбить потерянные позиции, Шушин близко подпустил их и затем скосил пулеметным огнем не менее 50 немецких солдат. Подразделение двинулось вперед, и снова в рядах атакующих шел пулеметчик-гвардеец. Когда же по стрелковым цепям открыл огонь пулемет из вражеской траншеи, Шушин прыгнул в нее и, пригнувшись, побежал к огневой точке. Из пулемета стрелял немецкий офицер. Уже раненый, гвардеец бросился на нациста и задушил его. Ивану Федоровичу Шушину, отважному бойцу 192-го стрелкового полка 63-й гвардейской стрелковой дивизии, было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В боях за Синявино отличился 106-й инженерный батальон под командованием майора И. М. Соломахина. Он провел успешную ночную атаку всем батальоном, истребив в рукопашном бою до двух рот противника. Командующий фронтом наградил командира батальона И. М. Соломахина, лично руководившего атакой, орденом Суворова III степени. Все командиры подразделений и бойцы были награждены орденами и медалями.

Санинструктор М. Климина под сильным артиллерийским и минометным огнем оказывала помощь раненым. В залитой водой траншее она перевязала 11 раненых и затем вынесла их с поля боя.

Героически действовали не только отдельные воины, но и целые подразделения. В ходе ожесточенного боя оказался отрезанным отряд в 214 человек во главе с командиром 129-го гвардейского стрелкового полка гвардии подполковником Н. Кузнецовым. Противник обрушил на отряд шквальный огонь и предпринимал одну атаку за другой. За день было отбито восемь атак. Сотни трупов вражеских солдат и офицеров усеяли поле боя. Гвардейцы тоже несли потери: к концу дня в отряде оставалось 98 человек, из них 20 раненых.

Ночью к окруженному отряду прорвались две стрелковые роты и рота автоматчиков. На следующий день они вместе отразили еще несколько вражеских атак. В девятую атаку противник бросил до двух пехотных батальонов с 15 танками.

Артиллеристы вызвали по радио огонь своих дивизионов, и снова враг не прошел.

В неравном бою героически пали многие гвардейцы, среди них подполковники. Кузнецов. В группе осталось 45 человек, и у каждого не более 15 патронов. Личный состав в течение двух суток не получал пищи. Капитан Павлов, принявший на себя командование, решил прорываться к своим. Утром на третий день боя 30 человек пробились, а остальные погибли.

Мужественно сражались с противником ленинградские летчики. 1 августа восемь истребителей во главе с Героем Советского Союза В. Н. Харитоновым, прикрывая войска в районе Синявино, в одном воздушном бою сбили 7 немецких самолетов.

В этот же день, патрулируя над линией фронта, группа истребителей 196-го истребительного авиационного полка во главе со старшим лейтенантом А. Д. Билюкиным провела бой с 12 немецкими самолетами «Фокке-Вульф» ФВ-190. Особенно отличился Билюкин, сбивший в одном бою 3 машины врага. Кроме того, в этот день он уничтожил еще один самолет противника.

Бои на советско-германском фронте летом 1943 года ознаменовались крупнейшими победами советских войск. Особое значение приобрела Курская битва, положившая начало мощному наступлению Красной армии, развернувшемуся на фронте в 1500 километров. Победы, одержанные на других театрах войны, воодушевляли воинов-ленинградцев.

5 августа Москва торжественно салютовала войскам Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Степного фронтов, освободившим Орел и Белгород. Это был первый салют в честь побед Красной армии. Он вызвал ликование у защитников города Ленина. «Недалек тот день, когда столица Родины будет салютовать и нам за освобождение Ленинграда от вражеской блокады», — говорили они. Хотя германское командование пыталось воспользоваться нашими неудачами в Синявинской операции. В конце августа 1943 года немцы сосредоточили в районе Мги около 7 дивизий, намереваясь нанести контрудар и выйти к Неве и побережью Ладожского озера. Однако руководство Ленфронта разгадало замыслы врага и в основном артиллерией перемололо вражескую группировку. Попытка противника опять установить блокаду была сорвана.

15 сентября вновь разгорелись бои в районе Синявино, продолжавшиеся до 18 сентября. Перед 30-м гвардейским стрелковым корпусом генерал-майора Н. П. Симоняка, сформированном в апреле 1943 года, была поставлена частная задача прорвать очень сильно укрепленную и глубокоэшелонированную оборону противника и овладеть Синявинскими высотами. Бои, проходившие здесь ранее, показали, что для успеха атаки недостаточно подавить и уничтожить огневые точки противника, завоевать огневое превосходство, а надо еще основательно разрушить траншеи и ходы сообщения, лишить врага возможности использовать их для маневрирования. Следовало изменить и методику артподготовки, ставшую уже шаблонной. Обычно солдаты противника пережидали ее в «лисьих норах» и в других укрытиях, а когда огонь переносился в глубь обороны, спешили в передовые траншеи, чтобы встретить атакующих организованным огнем.

Надо было сделать так, чтобы огонь не прекращался по всем траншеям до самого подхода к ним нашей пехоты. Тогда командующий артиллерией фронта генерал Г. Ф. Одинцов и его штаб, возглавляемый полковником Г. М. Бруссером, выработали такую методику артиллерийского наступления, при которой два его периода — артподготовка и поддержка атаки — были слиты в один. Этот метод был назван «сползанием огня». Перед атакой артиллерийскому обстрелу подвергались все траншеи и ходы сообщения, производились огневые налеты по артиллерийским и минометным батареям. При подходе наших наступающих цепей к первой траншее на 50-100 метров батареи, стрелявшие по ней, переносили огонь на вторую траншею. Таким образом, огонь как бы сползал в глубину. При атаке второй траншеи огонь батарей постепенно перемещался на третью, при этом темп огня не менялся, оставаясь постоянным как во время артподготовки, так и в период атаки. Противник не мог определить конца артподготовки и своевременно занять оставленные траншеи[34].

Утром 15 сентября наша артиллерия открыла мощный огонь по обороне противника на Синявинских высотах. Артиллеристы разрушили все три траншеи и ходы сообщения противника в полосе прорыва, а пламя огня продолжало бушевать на высотах, когда полки 45-й и 63-й гвардейских дивизий стремительно атаковали врага. Цепи стрелков шли одна за другой. Первые, не задерживаясь, проскочили три траншеи. Вторая цепь уничтожала и брала в плен немцев, вылезших из уцелевших укрытий и засыпанных в траншеях. Так, за 30 минут была взята высота, которую прежде приходилось штурмовать по несколько суток.

Серьезную помощь в этом бою оказала гвардейцам авиация. За день летчики произвели 721 самолето-вылет. 276-я бомбардировочная авиационная дивизия нанесла удары по келколовскому узлу сопротивления и по подходящим резервам противника на участке Мга, Тосно, Новолисино. 277-я штурмовая авиационная дивизия только в течение четырех часов произвела 99 самолето-вылетов. Штурмовики уничтожили за это время 2 танка, 11 артиллерийских и 9 минометных батарей, 12 складов с боеприпасами и 4 с горючим, а также до трех батальонов пехоты[35]. Действия наших наземных войск, бомбардировочной и штурмовой авиации надежно прикрывались истребителями. В этот день гвардии капитан А. И. Карпов сбил два самолета ФВ-190. Впоследствии Карпов стал дважды Героем Советского Союза.

В приказе войскам Ленинградского фронта от 23 сентября Военный совет подвел итоги упорных и ожесточенных боев на синявинском направлении. В нем, в частности, говорилось, что в результате усилий войск Ленинградского фронта немецкое командование не только не смогло снять отсюда ни одной дивизии и направить на другие участки, где развернулось решительное наступление Красной армии, но, наоборот, было вынуждено перебросить с других фронтов четыре пехотные дивизии под Ленинград.

В ходе боев на синявинском направлении противник потерял убитыми и ранеными десятки тысяч солдат и офицеров, а также большое количество техники. Все вражеские дивизии, оборонявшиеся на этом участке фронта, были обескровлены, а некоторые из них, как показали пленные, почти полностью уничтожены.

В период ожесточенных боев за Синявинские высоты противник вновь резко усилил артиллерийский обстрел Ленинграда. Если в августе в черте города разорвалось 5829 снарядов, то в сентябре — 11 394.

С удалением артиллерийских группировок врага от города возросла роль авиации в борьбе с ними. В течение сентября 13-я воздушная армия совершила 559 самолето-вылетов для подавления вражеской артиллерии, ведущей огонь по городу. Два массированных удара по беззаботнинской группировке нанесла авиация дальнего действия.

29 сентября 4 штурмовика 15-го гвардейского штурмового авиационного полка во главе с младшим лейтенантом В. А. Алексеенко, ставшим впоследствии дважды Героем Советского Союза, атаковали тяжелые орудийные установки на участке железной дороги Пязелево — Новолисино.

На следующий день при подавлении батареи, стрелявшей по городу, выдающийся подвиг совершил экипаж 34-го гвардейского бомбардировочного полка в составе командира эскадрильи гвардии майора В. Н. Гречишкина, штурмана гвардии капитана А. И. Перегудова и стрелка-радиста сержанта И. Ф. Марченко. Их самолет был подбит зенитным снарядом, и майор Гречишкин направил горящую машину на дальнобойное орудие. У земли стрелка-радиста выбросило из самолета, и в бессознательном состоянии его захватили в плен. Майор Гречишкин и капитан Перегудов отдали жизнь за город Ленина. Они удостоены звания Героя Советского Союза.

Удары советской авиации вынуждали противника часто менять артиллерийские позиции, оттягивать батареи дальше от линии фронта и зачастую вообще прекращать стрельбу.

Благодаря успеху, достигнутому гвардейцами 15 сентября, положение на Синявинских высотах заметно улучшилось. Враг не мог теперь просматривать железнодорожную линию вдоль южного берега Ладоги и корректировать огонь по ней своих батарей.

В то время как войска Ленинградского фронта вели активные боевые действия, росло и ширилось партизанское движение на оккупированной территории Ленинградской области. К маю 1943 года в тылу врага действовало пять партизанских бригад, отдельный полк и несколько десятков небольших отрядов и групп. В декабре в Ленинградской области уже насчитывалось 13 партизанских бригад, имевших в своем составе 35 тыс. бойцов.

Враг нес большие потери в боях с партизанами. Бойцы 3-й бригады за один лишь месяц пустили под откос 15 эшелонов, взорвали более 10 тыс. рельсов и разгромили 7 гарнизонов противника. Партизанская бригада под командованием H. A. Бредникова, действовавшая на стыке Волховского и Ленинградского фронтов, с апреля и до конца года пустила под откос 75 воинских эшелонов и взорвала 9 мостов. Ленинградский штаб партизанского движения подготовил за год по специальной программе 135 командиров и политработников партизанских отрядов, 264 командира боевых разведывательных и диверсионных групп, около 2000 подрывников и разведчиков, а также 208 радистов.

Наивысшего накала достигла партизанская война осенью 1943 года. Намереваясь превратить Ленинградскую область в «зону пустыни», командование противника объявило о поголовной эвакуации населения в глубокий немецкий тыл. Оно рассчитывало, что «зона пустыни» лишит партизан возможности действовать и затруднит в дальнейшем наступление советских войск, а эвакуированное население пополнит рабочую силу на предприятиях Германии.

Приказ об угоне населения в нацистское рабство и зверские расправы над теми, кто не захотел эвакуироваться, переполнили чашу терпения русских людей. Народ взялся за оружие и, объединившись вокруг партизан, поднял восстание. Оно не было стихийным. Его подготовили подпольные центры, руководители партизанских соединений. Организаторами народного восстания на большой территории в районах Луги и Струги Красные были члены 5-й партизанской бригады, которой командовал К. Д. Карицкий. В одной из листовок, выпущенных политотделом 5-й бригады, говорилось: «К оружию, товарищи! Поднимайтесь на всенародную войну с фашистами! Своими руками оградим жен и детей наших, сестер и родителей от гитлеровцев. Поможем им уйти в леса и спрятать имущество. Все способные носить оружие — в ряды партизан!»

Ленинградский штаб партизанского движения перебросил на самолетах в повстанческие районы более 14 тыс. винтовок, 7 тыс. автоматов, около 1200 пулеметов, 123 противотанковых ружья, 112 минометов, почти 11 тыс. мин, 80 тыс. гранат, 114 тонн взрывчатых веществ, 17 млн патронов[36].

В октябре в зоне действия 5-й партизанской бригады оккупанты были разгромлены. Германские гарнизоны оставались только в районных центрах, в городах и на железнодорожных станциях. В освобожденных селах восстанавливались органы государственной власти.

Волна народного восстания охватила Псковский, Новосельский, Середкинский, Полновский и другие районы, где действовали 2-я бригада имени Н. Г. Васильева, 3-я имени A. B. Германа и 6-я бригада В. П. Объедкова. И здесь партизаны разгромили органы оккупационной власти, возродив сельсоветы. Позднее вооруженное народное восстание вспыхнуло в Гдовском, Сланцевском, Осьминском и Лядском районах. Захватило оно также часть Волосовского и Лужского районов. Организатором народного восстания здесь выступила 9-я партизанская бригада, которой командовал И. Г. Светлов.

Советские войска и партизаны вырвали инициативу из рук врага. Теперь германское командование уже не помышляло о захвате Ленинграда. Оно принимало меры, чтобы любой ценой удержаться на занимаемых рубежах. Противник начал спешно готовить свои оборонительные позиции на линии река Нарва, Чудское озеро, Псков, Остров и по рекам Оредеж, Луга, Плюса, Шелонь.

Еще шли летне-осенние бои по расширению прорыва вражеской обороны, а Военный совет Ленинградского фронта (деятельность которого была высоко оценена Ставкой — 17 ноября 1943 года Л. А. Говорову было присвоено звание генерала армии), получив указания от Верховного Главнокомандования, приступил к подготовке операции по полному снятию блокады и очищению Ленинградской области от германских захватчиков.

1. Краткое описание штаба АБТУ Ленинградского фронта деятельности танковых войск фронта в операции по форсированию р. Нева войсками Невской оперативной группы с 26 сентября по 7 октября 1942 года (ЦАМО, ф. 217, оп. 1221, л. 15).

2. Краткий отчет штаба АБТВ Ленинградского фронта об участии танков в операции Невской оперативной группы по форсированию р. Нева в районе Невская Дубровка в сентябре — октябре 1942 г. (ЦАМО, ф. 217, оп. 1221, д. 1661, лл. 14–18).

3. Доклад командующего БТ и МВ Ленинградского фронта о боевых действиях танковых войск фронта с 10 по 18 января 1943 года (ЦАМО, ф. 38, оп.800400, д. 1, лл. 73–92).

4. Доклад командующего БТ и МВ Ленинградского фронта о боевых действиях танковых войск фронта с 10 по 18 февраля 1943 года (ЦАМО, ф. 217, оп. 1283, д. 217, лл. 109–122).

5. Доклад штаба БТ и МВ Ленинградского фронта от 9.8.43 г. на тему «Боевое использование танков по опыту боев на Ленинградском фронте» (ЦАМО, ф. 38, оп. 80040 сс, д. 230, лл. 176–182).

6. Доклад командующего БТ и МВ Волховского фронта о боевых действиях бронетанковых войск фронта за январь 1943 года (ЦАМО, ф. 38, оп. 80040 сс, д. 63, лл. 78–82).

7. Доклад штаба УК БТ и МВ Волховского фронта о боевых действиях БТ и МВ фронта за февраль 1943 года (ЦАМО, ф. 204, оп. 113, д. 23, лл. 216–219).

8. Описание боевых действий танковых частей 67 А в период прорыва блокады г. Ленинграда с 12 января по 5 марта 1943 года (ЦАМО, ф. 424, оп. 10246, д. 86, лл. 165–171).

9. Отчет штаба войск АБТВ 55 А о боевых действиях танковых войск армии с 10 по 18 февраля 1943 года (ЦАМО, ф. 411, оп. 10209, д. 106, л. 316).

10. Доклад штаба Управления командующего БТ и МВ 2 Уд. А о боевых действиях танковых войск армии за январь 1943 года (ЦАМО, ф. 204, оп. 80040 сс, д. 63, лл. 88–94).

11. Россия и СССР в войнах XX века: статистическое исследование. М.: Олма-Пресс, 2001. 608 с., ил.

12. Басов A. B. Советский флот на защите социализма. М.: Просвещение, 1985. 224 с., ил.

13. Маршал Мерецков; Сб. документальных повестей и воспоминаний. Из юбилейной серии «Полководцы России». М., «Менеджер», 2000. 320 с.

14. Румянцев Ф. К. Огнем и тараном. Ленинград: Лениздат, 1971. 168 с.

Примечания:

1

Грецов М. Д. На Юго-Западном направлении (июнь-ноябрь 1941 года). М.: Военная академия ГШ, 1965, с. 186.

2

Там же, с. 187.

3

Thomas L. Jentz. Panzertruppen 1933–1942. Schiffer Military History, 1996, p. 190–193.

19

Еще 19 июля 1942 года главный штаб сухопутных войск (ОКХ) германской армии приказал «провести наступление на Ленинград с целью овладеть городом». Именно поэтому Гитлер отменил переброску на Кубань освободившейся под Севастополем 11-й армии Манштейна и дал указание направить ее на север, «чтобы занять Ленинград». Операция получила кодовое название «Нордлихт» («Северное сияние»). 23 августа 1942 года о штурме Ленинграда шла речь на заседании германской ставки. Планировалось в течение 6-дневного подготовительного периода обрушиться на город мощными силами авиации и артиллерии сверхтяжелых калибров, провести террористические акции против руководства города, фронта и основных промышленных предприятий, и таким образом нарушить всю организацию обороны Ленинграда и парализовать «массы рабочих и гражданского населения». Руководство операции по штурму города было поручено Манштейну. Гитлер поставил перед ним задачу «занять Ленинград и сровнять его с землей». Срок наступления намечался на 14 октября.

20

Волховский фронт начал наступление 27 августа 1942 года, 8 А этого фронта наступала в направлении Синявино. Ленинградский фронт в этой операции проводил вспомогательные действия, осуществляя «встречную» наступательную операцию.

21

Командующего 11-й армии.

22

ЦАМО, ф. 217, оп. 1221, лл. 2–4.

23

Командующий генерал-полковник Линдеман.

24

Ф. К. Румянцев. Огнем и тараном. Ленинград, Лениздат, 1971, с. 18–20.

25

Маршал Мерецков: Сб. документальных повестей и воспоминаний. Из юбилейной серии «Полководцы России». М.: «Менеджер», 2000, с. 177–178.

26

ЦАМО, ф. 424, оп. 10246, д. 86, лл. 165–171.

27

A. B. Басов. Советский флот на защите социализма. М.: «Просвещение», 1985, с. 128–130.

28

ЦАМО, ф. 362, оп. 6169, д. 53, л. 47.

29

В сборнике «Танкисты в сражении за Ленинград» поединок Д. И. Осатюка и И. М. Макаренкова на Т-60 с «Тиграми» датируется 18 января 1943 года («на рассвете 18 января у Рабочего поселка № 5»), что не соответствует действительности, но очень удобно для пропагандистской работы. Реальные данные приведены по отчетам ЦАМО и книге комиссара 61 лтбр Ф. К. Румянцева «Огнем и тараном» (Лениздат, 1971).

30

Маршал Мерецков: Сб. документальных повестей и воспоминаний. Из юбилейной серии «Полководцы России». М.: «Менеджер», 2000.

31

В советских разведсводках даже указаны номера батальонов германских тяжелых танков: 502-й и 504-й, однако германские источники этой информации не подтверждают. По немецким документам 502-й отдельный батальон уже убыл с этого участка фронта, а 504-й, если и был сформирован, то вообще не использовался в боях.

32

Видимо, в реальности количество германских танков и самоходок не превышало 60, так как штат дивизиона самоходных или штурмовых орудий насчитывал 31 машину. Отдельный батальон тяжелых танков «Тигр» в тот период также имел в своем составе 31 штатный танк.

33

ЦАМО, ф. 38, оп. 80040 сс, д. 230, л. 178.

34

«Военно-исторический журнал», 1964, № 12, с. 68.

35

ЦАМО РФ, ф. 362, оп. 6169, д. 2, лл. 199–201.

36

ЛПА, ф. 24, оп. 2, ед. хр. 1072а. л. 78.